Не мое. Найдено в ЖЖ, но готов подтвердить, что так, или примерно так и
есть на самом деле
Примечание. Как известно, все солдаты ЦАХАЛа (Армии обороны Израиля)
всегда ходят с оружием, в том числе по субботам (шабат) домой на
выходные
АРЕСТ ДЕЗЕРТИРА, или МАМА ИЗРАИЛЬСКОГО СОЛДАТА
- Звонит на прошлой неделе, - Лея пьет кофе, смеется темными глазами и
рассказывает. – Ты где, спрашиваю.
На всякий случай спрашиваю, она же может где угодно быть.
- Да так, - отвечает. - Я тут… в Офаким.
- Господи, что ты делаешь в Офаким?
Это на краю света, и край этот, как бы так сказать. Не самый
благополучный.
- Да у меня тут, - говорит, - дезертир. Я еду его арестовывать.
Ты понимаешь, да? Там у нее дезертир. И она едет его арестовывать.
- Ты одна, - спрашиваю, - едешь?
- Ну да, - отвечает, - одна. Моя напарница на базе, а больше некому. Но
ты не волнуйся, я с оружием.
- А куда ты к нему едешь, с оружием?
- Ну как «куда». Домой.
(Дезертировать из израильской армии довольно просто. Нужно выйти за
ворота базы, сесть на рейсовый автобус и уехать домой. Через какое-то
время туда за вами приедет ваш командир и, ругаясь, потому что у него
пропадает рабочий день, увезет вас обратно на базу. Эта операция и
называется «арест дезертира»).
То, что Шуламит с оружием болтается одна посреди черт-знает-где меня,
конечно, очень успокаивает. Но вот то, что она сейчас пойдет домой к
своему дезертиру (а дом у него может быть какой угодно, от бедной
квартирки многодетной семьи до притона местной наркомафии), мне не
нравится. Тем более одна. Неизвестно еще, что это вообще за дезертир.
- Так, - говорю я ей. - Стой там и никуда не ходи. Я сейчас приеду.
Приезжаю. Стоит сержант, с оружием, посреди города Офаким. Весь
трепещет.
- Мама, - говорит с укоризной.
- Ладно, - говорю, - пошли к твоему дезертиру.
Она начинает на меня шипеть. Потому что в ее служебном положении, как я
могла такое подумать, куда она со мной пойдет, ей неудобно. Сговорились,
что она пойдет одна, а я посижу под окнами в машине. Подъехали к дому.
- Ну вот, - говорю, - я тут встану.
- Нет, - вопит, - тут тебя видно! Езжай вон в те кусты.
Отъезжаю в кусты.
- Все еще видно, - кричит и машет на меня рукой, - дальше, дальше!
Отъезжаю дальше. Скрываюсь в кустах практически целиком. Это не кусты,
это лес какой-то, от моей машины даже зеркал не видно.
- Так тебе хорошо?
Отходит на пять шагов, смотрит критически.
- Так, - говорит, - хорошо. Ну я пошла.
- Нет, подожди. Где он живет?
- Как «где», в этом доме.
- Нет, квартира какая.
- А какая тебе разница?
- Я должна знать, - говорю, - где его окна.
- Ну, пятая квартира.
Шевелю губами, высчитываю окна. Понятно. Те белые, с геранью.
- Иди.
Отходит.
- Мама!
- Что тебе?
- Не высовывайся из окна!
Сижу. Чтобы не терять время – работаю. Звоню серьезным людям. Окно
открыла, но послушно не высовываюсь. Сижу в засаде. Курить нельзя, дым
пойдет. За водой сходить нельзя, но у меня бутылка воды с собой. Кусты
шевелить нельзя, а то дезертир из окна подумает, что сержант за ним
приехал с мамой, и перестанет уважать сержанта. Вообще ничего нельзя,
они же в любой момент могут выйти. Меня по телефону коллега спрашивает –
ты где? – а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не ответить «сижу в засаде».
Но не отвечаю, потому что засада у меня тайная. Написала два деловых
письма, сделала штук пять звонков, ребенка нет. Окна пятой квартиры,
белые, с геранью. Вокруг тишина. Сижу в кустах. Проходит полчаса. Шлю
Шуламит смс: «как дела». Не отвечает. Шлю еще одно: «отзовись,
волнуюсь». Молчит. Планирую, как буду взламывать дверь. У меня в
багажнике есть пила, мы недавно в лес ездили, костер разжигать. Вот
пилой, думаю, можно дверь взломать? Шлю смс: «отзовись немедленно». Нет
ответа. Пилой, наверное, нельзя, но у меня еще есть набор отверток.
Динамита нет, в следующий раз возьму. Почти час прошел, что она там
делает со своим дезертиром?
Через час выходят. Втроем. Мой сержант, её дезертир и его мама.
Рядышком. То есть сержант с мамой рядышком, а дезертир сам по себе. С
автоматом. Идут к остановке. Мне появляться нельзя, я за ними тихо-тихо
еду и маскируюсь под кусты. Стоят, ждут автобуса, дезертир курит,
сержант с его мамой разговаривают. Я сижу в засаде. Приходит автобус,
дезертир с мамой прощаются, сержант с мамой дезертира прощаются,
дезертир в автобус залезает, сержант лезет за ним и за спиной показывает
мне кулак.
Я потом спрашиваю Шуламит:
– Чем вы там целый час занимались?
- Ну как же, мама, - отвечает она. – Я там сидела в салоне с его
родителями. Надо же было с ними поговорить об их ребенке.
- А почему на мои смс не отвечала?
- Мне, - говорит, - было неудобно.
Я сопроводила их с дезертиром до базы. Слава Богу, на шоссе мне не
приходилось прятаться в кусты. Мало ли мам по шоссе ездит...