Увидел на днях чужую свадьбу, и меня опалило воспоминание молодости.
Позвонил школьный приятель, о котором я ничего не слышал пару лет и
пригласил на собственную свадьбу. Спрашиваю: знаю я твою невесту? Да,
говорит, девчонка тебе знакома, но кто она – не скажу; придешь – будет
сюрприз. Заинтриговал, короче. Свадьба должна была проходить в новом
микрорайоне, в новой же квартире невесты. Записал я адрес, телефон им
еще не поставили, ну а мобильников в 70-х годах, понятно, не было. И
возник главный вопрос – что подарить? Был я в ту пору молодой и
безденежный (впрочем, второе из этих определений остается в силе и
поныне), и достойного подарка, тем более в условиях тогдашнего
тотального дефицита, придумать никак не мог. Наконец взгляд мой уткнулся
в электробритву фирмы «Браун», которая каким-то чудесным образом
оказалась в моей собственности, теперь уже и не вспомнить – каким
именно. Дело в том, что в те времена бритва «Браун» была абсолютным
раритетом. Я ею даже не брился, использовал наш «Харьков». И в самом
деле, если к вам в руки попался французский коньяк столетней выдержки,
вы же не станете его пить – хватите стакан «Стрелецкой казни» и будете
вполне счастливы. Я эту бритву просто держал дома на видном месте. Вот
вы приходите, к примеру, к какому-нибудь богатому коллекционеру. Что это
у вас на стене? – спрашиваете. А он так небрежно: Пикассо. Подлинник. Ну
и я тоже. Что это у тебя на тумбочке? – спросят. Браун, отвечаю,
подлинник.
Взял я этот подлинник, наскреб бабок на цветы и почухал на свадьбу.
Улицу и дом нашел быстро, не заглядывая в бумажку. Полез было за ней,
чтобы уточнить номер квартиры, но тут вижу – у соседнего подъезда
какая-то суета. Подхожу ближе, чтобы уточнить, не свадьба ли тут. Но не
успел я и рта раскрыть, как, бросив взгляд на мои цветы, ко мне
подскочила бабенка лет сорока. «Вы к нам на свадьбу?» – спрашивает. «Ну
да»,- молвлю. Она: «Что-то я вас не знаю, вы, наверно, со стороны
жениха?» Я: «Угу». «А я - мать невесты, Леночки, вы, ее, конечно,
знаете?» Мне ли было не знать Ленку, мою любовь в последнем классе! К
несчастью, мы с ней разошлись, и не по моей инициативе. А с ее матерью я
вот только теперь и познакомился. Ну я, конечно, был поражен, что Леха,
ничем не выдающийся пацан, смог такую девицу подцепить. В общем, я в
ответ киваю и даже вроде как краснею. А женщина мне: «У нас проблема! С
Лениной работы, мебельного комбината, привезли гарнитур в качестве
свадебного подарка от месткома, но сопровождающие повели себя
по-свински: узнали, что лифт не работает, и отказались заносить мебель в
квартиру. Выгрузили прямо у подъезда. Помогите, ради бога, мебель в
квартиру занести». Смотрю, и вправду, гора мебели на улице стоит. «А
где, - спрашиваю, - остальные гости?» - «Мужиков мало, и они все на
брачной церемонии, которая отчего-то задерживается. По последним
сведениям, приедут где-то через час». Ну, думаю, все равно целый час
делать нечего, и спрашиваю: «А какой этаж?» Она смурным голосом и
потупившись: «Седьмой». Пыла у меня сразу поубавилось, но ведь Лена, а у
меня к ней еще всякие нежные чувства остались… «Ладно, - говорю, - но
все равно помощники нужны». – «А вон те два мужика помогут». – Она
махнула рукой в сторону доминошников, и от группы козлятников отделилось
два алкаша – в те времена таких немало было во дворах, за стакан готовых
на любую работу. Я передал матери Лены подарки, чтоб не мешались - «О,
«Браун!», оценила она, - и взялся за дело со всей своей молодой дурью.
Основное достоинство советской мебели – ее прочность, другими словами,
тяжесть и громоздкость. Но мы втроем с невероятными муками все же
затащили на 7 (седьмой) этаж последовательно шкаф, сервант и тахту.
Причем после каждого предмета мебели мужикам давали по стакану, а я
отказывался, поскольку мне же еще на свадьбе сидеть, и тахту я тащил
практически в одиночку, едва ли не вместе с сидящими на ней этими
пьяными мужиками. Осталось только стулья занести, и тут подъезжает
свадебный кортеж…
Вот тогда-то мне и раскрылся глубинный смысл поговорки «в чужом пиру
похмелье»: жених оказался совсем не тот, и уж тем более не та Лена.
Естественно, не та оказалась и квартира, и, когда разобрались что к
чему, мне предложили остаться на этой свадьбе, только вот еще пару
стульев наверх занести… Я вежливо отказался и пошел искать «свою»
свадьбу. Нашел быстро – через два подъезда. Леха оказался – тот, а Лена
– совсем не та, какая-то малознакомая мне рюха с соседнего, кажется,
двора.
И тут выяснилось, что мне и подарить-то нечего: «Браун» я на той, а
вернее, не на той, свадьбе оставил.