Интересно, как судьба играет человеком. Был у меня однокурсник Ленька П.
(очень надеюсь, что и сейчас есть, только где?). Имел абсолютный слух.
Что мои 1,5 метра грампластинок (виниловых) против Ленькиных двух с
небольшим метров? А если учесть, что у меня еще джаз и рок, то на
классику, грубо говоря, оставалось полметра (стоящих вертикально
виниловых пластинок – нынешнему поколению CD-дисков и MP3 – не понять!).
Я шутил иногда: ты бы, Ленька, в музыкальные критики, что ли пошел!
Но жизнь распоряжается по-своему. «Хочешь насмешить Бога – сообщи ему о
свих планах! ». Ленька обладал потрясающим чувством юмора. В конце 80-х
годов прошлого века судьба определила его в замы главного редактора
республиканского издательства «Медицина» в одной из южных советских
республик, которая впоследствии стала независимым государством. Ну,
понятно, что издавали: утвержденную по плану литературу, труды
очередного симпозиума, в крайнем случае, получали квоту на определенный
тираж переиздания справочника Мошковского «Лекарственные средства». Да и
вообще: с одной стороны портфель у издательства был, но, с другой
стороны – уж очень узкая сфера: врачи и фармакологи. А тут издательствам
разрешили зарабатывать, то есть формировать план не только
самостоятельно, но и включать ранее недопустимые вещи, например,
художественную литературу. И не только по профилю – те же романы Николая
Амосова, труды профессора Уголева или мемуары известных медиков. Но и …
страшно сказать! – художественную и иную литературу. Насчет иной
литературы – разговор особый, а вот по поводу художественной…
Выяснилось, что печатать можно тех, чьи произведения изданы 50 и более
лет назад, чтобы не нарушать авторские права (я могу что-то путать по
срокам – не специалист, но с определенного момента произведения авторов
становятся достоянием всего человечества не надо платить отступные и
потиражные наследникам). Естественно, взгляд лег на традиционную
классику. Еще были памятны «макулатурные» издания Дюма и других авторов,
и сам Бог велел поправить финансовое положение издательства переизданием
классики без каких-либо последствий. В числе прочих выбор пал на Виктора
Гюго. А надо отметить, что спрос был великолепен! Это сейчас в интернете
можно скачать что угодно: хоть в отсканированном, хоть в текстовом виде.
А раньше, измученный дефицитом, советский потребитель сметал с полок
книжных магазинов все! На хорошую литературу был голод. Еще несколько
лет назад, чтобы получить право на подписку собрания сочинений того же
Виктора Гюго в качестве приложения к популярному журналу «Огонек» нужно
было отстоять ночь, вытерпеть все ругательства, крики «вас здесь не
стояло» и прочие нелицеприятные эпизоды сложной жизни советского
интеллигента, собирателя книжных коллекций. Именно на это был расчет
издательства.
Опустим все перипетии технологического процесса книгопечатания и
книгоиздательства.
Для нас важен тот момент, когда в кабинете директора издательства
собрались все те, кто дает «добро» на печатание тиража. И все принялись
рассматривать подготовленный макет, снабженный рисунками очень
талантливого, но от этого не менее пьющего, художника-оформителя.
Обложка не вызывала сомнений. Отсутствие иллюстраций, соответствующий
шрифт, подобающий (с учетом реалий местной типографии) фон… Но далее!
Перевернув страницу, высокое собрание обнаружило высокохудожественное
начертание имени автора и название: «Виктор Гюго. Собор Парижской
Богоматери». А под названием была изображена… мечеть, вернее – минарет с
полумесяцем, и на фоне этого минарета в лучших традициях восточной
графики крутобедрая блондинка в прозрачных одеяниях, стыдливо-похотливо
закрывающая нижнюю часть лица дымчатым прозрачным же платком! (Видимо
воплотившийся наяву предмет вожделений художника…) И взгляд (по местным
меркам) у нее был блудливо-завлекающим.
Собрание замерло. Директор издательства, обратив взгляд на Леньку
(именно он там за что-то отвечал или курировал это безобразие в качестве
пробного шара), спросил что-то типа: «Ну как? » или «Что скажете,
коллега? » - обсуждение надо было с чего-то начать.
И Ленька вместо того, чтобы обрушиться с криками: «Что, художник вообще
не читал произведение? » или «Пить меньше надо! » с видом эксперта
сказал: « Не пойдет. Она же по сюжету романа – брюнетка! »