О чем я думаю? О салюте. И о стыде.
Суть дела требует написать покороче, но без некоторых объяснений не обойтись. Во Вторую Мировую мой дед Сергей, в честь которого меня и назвали, воевал офицером. В конце лета 1944 г. его полк вышел к Висле напротив Варшавы. И встал там надолго. Его, как офицера, расквартировали в местном доме, где жила хозяйка с двумя сыновьями – ровесниками сыновей моего деда: моего отца и дяди. Ее муж ушел на войну в 39г. и сгинул. Дед отдавал хозяйке свой офицерский паек, а сам ходил есть к своим солдатам. После него в этом польском доме остались письма, пришедшие к нему из Москвы, из дому.
Лет 20 тому назад (Господи! Уже 20 лет!) я забежал к родителям и подошел к зазвонившему телефону. Немолодой голос с сильным акцентом спрашивал Сергея Александровича. На мой ответ, что это я (дед мой умер аккурат в Новый 1961 год), мой собеседник замялся и попросил кого-нибудь постарше. Подошел мой отец. Звонивший оказался одним из сыновей той польской хозяйки. Он специально приехал в Москву, чтобы отыскать деда, имея на руках только адрес дома на Каляевской, взятый с военных конвертов, дома, который был снесен в еще в 60-м году, и «редкую» фамилию Шаров. Он отыскал нас за неделю. И приехал. Для того, чтобы рассказать, что он, тогда 12-тилетний парнишка, на всю жизнь запомнил, как красивый, высокий, немолодой (деду в 44 г. было уже 50) офицер, никогда не повышавший голос, сидел на крыльце их дома, матерясь и вытирая слёзы - и глядел на гибнувшую напротив Варшаву, проклиная свою страну за то, что она не помогала Варшавскому восстанию. И что он всю жизнь хотел сказать моему деду спасибо за этот мат и эти слёзы.
9 мая у нас дома доставались награды деда Сергея, и мой непьющий отец выпивал рюмку водки. И мы все вместе ходили смотреть салют, гордясь дедом Сергеем и всеми-всеми-всеми, прошедшими эту войну и невернувшимися с нее, освобождавшими Киев, Прагу, Крым, и плакавшими при виде горевшей Варшавы...
Мне никогда не было так стыдно, как сегодня. Когда за окнами громыхал салют. Позорный салют фашистского государства. Наверное, я уже никогда не смогу радоваться салюту. Потому что никогда ни один украинец не позвонит, как тот поляк.