И о корпоративной культуре. Джон Шемякин
Я вот лошадей уважаю. Но доверия к ним не испытываю. Я прирождённый и неутомимый пехотинец. Мне сподручней пешком, с кольями, в сапогах, огромной толпой. Очень желательно, чтобы беззащитный город доверчиво спал. При таком развитии событий я улыбаюсь, подталкиваю соседей по строю локтями, часто и удачно шучу, проверяю крепость мешков и пут, шуршу петлями. Ликую душой. Вот доступная цель, вот я, вот мешок. Лаконично и прелестно.
А вот лошади - это дело элитарное и подозрительное. Кормить их надо, чесать, вытирать, подковы, то-сё, нет, не доверяю. Лошадь больше сожрёт, чем успеешь награбить. Плюс падаешь с неё. А она ещё и на тебя наровит упасть, подлая.
Почему вспомнил про лошадей? Встречал шотландских родственников. Естественно, пляски и песни. Вчера услышал, что оказывается мы лошадниками в прошлом были. Как цыгане, только ещё искреннее, ещё честнее..
И тут сестра вспомнила наше семейное, заповедное. Мы в 17 веке у каких-то остолопов-соседей что-то украли. Или они у нас украли, а мы вернули. Или те украли у других соседей, мы у этих, а потом все запутались и в воздухе замелькали кинжалы. Помним только, что что-то с покражей в песне связано.
Вещь считалась у нас украденной до тех пор, пока мы о ней не складывали песню. После того, как песня сложена и мы под неё наплясались в торфяной жиже, всё! Овцы уже наши, и то вон наше, и то. И то, да! А то, что временно не наше, то скоро, беспременно, сгорит на берегу или повесится в белом платье.
И вот угнали мы что-то в очередной раз. А за нами погоня.
Мы на пони, погоня на пони. Рысим, значит. А пони злобные, мы злобные, погоня злобная, кромешный ужас. Естественно, дождь и молнии! Если бы я при этом деле присутствовал, то обязательно засадил бы верхом на собак беснующихся мартышек в красных колпачках на лысых головах и всунул бы в мартышечьи руки по крошечному факелу. Чтоб, значит, окончательно! Чтоб картинка такая была, что поднесёшь пальцы ко лбу перекреститься, да молча лицом вниз, навсегда.
Скачем мы в грозу от погони. Погоня за нами! И тут какой-то мой прапрапрадед, известный натуралист-романтик, запродавший недавно своего доброго короля Кромвелю, спрашивает у деток своих: "А впереди погони какие пони скачут?" Ему детки, заросшие мокрыми бородами до бровей верзилы, орут, что вперёд вырвались какие-то адски чёрные пони. "Поворачиваем к каменистому распадку!", - командует мой натуралист-предок, -"Чёрные пони, как и городские бабы, по камням бежать не могут!"
Сделали по указу патриарха.
Проскакали каменистую россыпь, чёрные пони отстали, но вперёд вырвались какие-то белые страшенные пони с осатаневшими соседями на спинах. "Скачем против ветра теперь!" - продолжает мой предок-натуралист, - "белые - они нервные, они, когда всякий сор летит им в глаза, не любят! Как и городские бабы, кстати..."
Сделали и так. Белые в нервном припадке поскидали седоков и растворились во мгле. Как городские бабы после танцев, честное слово...
И тут жадные соседи, которые за поросёнка удавятся, растеряв белых, в голову погони выдвигают рыжих пони.
Предок и против рыжих какой-то манёвр знал.
Потом другие пони! Другой метод! И так раз семь, и все связано с городскими бабами.
Вся эпопея длится, примерно, полчаса гортанного пения с перерывами на для кружения с ножами в центре зала,.
В конце концов, от погони осталось два оскалившихся в броске пони - пятнистые. Которые, как нам известно, очень кусачие и могут ложиться по свистку на землю. Почти как городские бабы эти пятнистые пони.
"Всё!" - командует предок мой - "шабаш! Нет методов против пятнистых! Как и против городских баб! Настал час нашей последней битвы! Храбрецы! Слезайте с сёдел, прячьтесь за валунами и стреляйте во врагов из ружья, которое я так удачно с собой прихватил! Я же - за подмогой! А вы будьте счастливы! Надеюсь, до скорой встречи у городских баб!"
Прекрасная песня, я вам доложу, прекрасная. Есть в ней всё, что я люблю. Немыслимая отвага, лошади, насилие, материальное стимулирование всех участников, конечно, городские бабы и, главное, метод борьбы со всеми окружающими нас недомудками и бесноватыми.
Надо менять условия их сосуществования с вами постоянно. Работать на отсев проблем. Вот о чём поётся в удивительно доброй шотландской песне на самом деле. Не дожидайся, когда всё обсоски на тебя кинутся разом. Маневрируй, создавай им препятствия из подручного материала. Храбрость в гибкости тоже есть, дружок. Как есть отвага и в скорости убегания. Ты не убегаешь, а уклоняешься от нежелательной встречи и заманиваешь в засаду. Есть у тебя кол, не жди толпы. А беги с колом к болоту, наверняка, пара-тройка мудаков в нём утонут. И потому что болото, и потому что мудаки. И потому что ты всё это организовал сам: и болото, и мудаков ты организовал. Значит часть там обязательно загнётся. Остальных забьёшь кирпичами за гаражами. Тех, кто всё же умудрятся по мудацки нелепо вырваться из предыдущей твоей западни. Нет такой цели- красово гибнуть под напором. Не может такой цели быть. Есть цель - извести, в случае необходимости или приказа с мостика, максимально большое количеств идиотов, лезущих в чужую жизнь и мешающих тебе дышать. Используй в достижении этой цели знания, навыки, складки пересечённой местности, любые подручные средства.
Ещё эту песню можно петь и в рамках обучения корпоративной культуре. Хором.
Ведь на самом деле эта добрая песенка про Апокалипсис.