Юмористические истории

В Академии изящных искусств Флоренции хранится всемирно известный шедевр Микеланджело Буонарроти – статуя библейского героя Давида. Высеченный из мрамора обнажённый воин-пастух с пращою на плече считается идеалом мужской красоты и эталоном телесных пропорций.

Если внимательно присмотреться к лицу прекрасного юноши, то можно заметить, что образцово-пропорциональный нос у этого красавчика совершенно не еврейский, а самый что ни есть европейский. Классический римский профиль, так сказать. Об этом безупречном носе флорентийцы очень любят рассказывать одну весьма поучительную историю.

13 сентября 1501 года скульптор Микеланджело Буонарроти поплевал себе на руки, взял в них молоток и долото, подошёл к огромной глыбе мрамора, и принялся отсекать от неё всё лишнее. Два года и четыре месяца шла упорная борьба человека с камнем, и вот, наконец, в январе 1504 года гениальный ваятель предъявил миру своё творение. Бесформенная мраморная глыба приобрела облик древнего библейского царя Давида.

Принимать работу пришла вся местная знать. Самым важным вельможей в толпе посетителей был глава городского правительства Пьеро Содерини. Он не только считался покровителем искусств и талантов, но был ещё и главным заказчиком статуи Давида. Увидев пятиметровый шедевр Микеланджело, Пожизненный Гонфалоньер справедливости Флорентийской республики Пьеро Содерини решил повыпендриваться.

Обычное дело во все времена и во всех государствах – ведь надо же было главному заказчику найти у подрядчика хоть один недостаток! И он его нашёл! С вальяжным видом тонкого знатока синьор Содерини заявил, что нос у Давида… слишком велик…

Как обычно в таких случаях поступают подрядчики? Услышав критику невежды, 99% подрядчиков начинают доказывать свою правоту, подтверждать соответствие выполненной работы всем нормам и стандартам. Микеланджело не стал возмущаться и ссылаться на нормативы антропометрии по носам. Он молча приставил лестницу к статуе, в одну руку взял инструмент, а второй незаметно прихватил с подножия своего колосса горсть мелких осколков и мраморной пыли. Поднявшись по лестнице, скульптор стал изображать бурную деятельность. От так рьяно бил молотком по долоту, что пыль и крошки летели во все стороны. И даже сыпались на головы приёмной комиссии. Но на самом деле, Микеланджело лишь умело имитировал удары и ловко разбрасывал осколки. Нос Давида при этом не пострадал.

Через несколько минут спектакль закончился. Гениальный ваятель спустился вниз и почтительно спросил, нравятся ли заказчику изменения. Пьеро Содерини снисходительно заявил: – Вот теперь совсем другое дело! Теперь статуя прекрасна!

У меня приятель один есть, художник. Так вот, когда он был еще юным, к его отцу зашел знакомый, с которым батя и решил раздавить бутылочку. Сынишка же стал всё это действо зарисовывать. Отец увидел картину позже, в уже готовом виде, и потребовал убрать с картины бутылку, стоявшую на столе, чтобы мамка не ругалась, когда вернется из другого города. Просьба была выполнена: в окончательном варианте посреди стола стояла ваза с цветами, а за столом сидели два мужика с граненными стаканами в руках.
К чему это я? К тому, что любое искусство либо о женщине, либо о бутылке, даже если и то, и другое, на картине отсутствует.

Это было в январе того года, когда Джо Байдена уже избрали президентом, но пока еще не инаугурировали. Я тогда пробирался по зимным дорогам Аппалачи с одного горнолыжного склона на другой. Извилистый серпантин «свел с ума» навигатор моего джипа и тот упорно показывал, что мы прыгаем с одной горной вершины на другую прямо через леса и каньоны. Мобильный телефон был вне зоны покрытия сети. Вдруг из-за очередного поворота появился длинный деревянный ангар, прикинувшийся придорожным магазином.
«Пора переходить на бумажные карты!» - решил я и остановился около этого сарая.
Внутри, помимо полок с товаром, находилась небольшая столовая, где, за одним из столиков, сидела колоритная компания из четырех здоровенных деревенских мужиков, которые что-то увлеченно ели и пили.
За прилавком же восседала хозяйка данного заведения, при виде которой на ум приходила только одна мысль – «Вот это бандерша!»
- И как вам наш новый президент? – сурово спросила она, проводя мою кредитку по терминалу.
Мужики за столиком синхронно повернули головы в мою сторону, задрав вверх бороды.
«А я даже не знаю что это за штат и какой здесь правильный ответ!» - подумал я и сказал:
- Лучше, чем вице-президент!
- Добро пожаловать в Западную Вирджинию! – улыбнулась мне бандерша.

А эти американцы несчастные, которых свои бросили на орбите, они там чей НЗ будут поедать?
Я думаю, что надо подсобрать им поснедать чего. Пряники, маргарин, повидло, колбаски. Шоколаду.
Ничего себе!
Полетели и заброшены!
Меня в детском саду на два дня забыли и я на круглосуточном околачивался.
Так там целая история была! Менты с мигалками! Родительские права и все такое. Я понимаю ситуацию, как никто. Сидят там американцы и в окошко смотрят. Ждут.
Надо им подбросить чего вкусненького. И раскрасок.

Ну что, ребятки, не избалованы вы историями из настоящей американской жизни. А тем не менее, я вижу, что вы подозреваете о ее существовании и ею интересуетесь. Да, в Америке есть жизнь. Но она более разнообразна, чем даже хорошая новогодняя елка, где ни одна игрушка не похожа на остальные. Поэтому все рассказы об Америке подобны рассказам слепых мудрецов о слоне.

И я прекрасно понимаю Веничку Ерофеева, который никогда не видел Красную Площадь, хотя и жил в двух шагах от нее.

Никто не знает, как занесло Осю, моего коллегу и друга, из Ленинграда в Северную Дакоту. Совершенно непонятно, как он проскользнул через все сети ОВИРа и оказался один, без родственников, друзей, и знакомых в этом богом забытом местечке.

Я здесь не буду рассказывать и забегать вперед, как Оська, со своим советским образованием инженера широкого профиля и руками, растущими не из жопы, начинал со случайных заказов на прочистку унитазов, и, после ознакомления со всем доступным ассортиментом материалов и инструментов, стал довольно крупным строительным подрядчиком. «Главное — делать все, как для себя, и не жадничать, все дела».

Но история моя не об этом.

Это была не колбасная эмиграция, Ося ехал за демократией, и на колбасу ему было наплевать. Ну так он и получил, что хотел: демократия есть, а колбасы — нет.

Это таки да. Даже в самых больших супермаркетах Америки нет колбасного ассортимента. Есть один-единственный сорт польской колбасы, и все. Других сортов колбасы вы там не найдете. Колбасным аддиктам приходится брести в этнические лавочки.

А о каких русских магазинах может идти речь в Северной Дакоте, где до ближайшего Волмарта полтора часа между снегопадами? Гораздо удобнее слетать на Брайтон Бич к своему лучшему другу Бертрану Кацу и совместить полезное с приятным.

И вот мы в этом легендарном нейборхуд, куда возят всех русскоязычных туристов, где органично сочетаются леопардовые лосины и мини-собольи шубы, а в самом его центре — Интернашинэл Фуд.

Зашли, чтобы взять колбаски на заакусь. Я предоставил ему выбирать, а сам отправился в рыбный отдел.

За это время он умудрился собрать за собой огромную очередь.

Небольшое отступление. Очереди в Америке есть, но они несистемны, стихийны, являются продуктами стохастических обстоятельств, и отношение публики к ним философское. Это не те очереди, к которым мы привыкли в благословенные времена застоя. Эти очереди привносят некоторое оживление в тяжелое однообразное существование американских трудящихся. Участники благостны, обсуждают погоду и пытаются шутить.

Поэтому очередь в колбасном отделе International Food с некоторым любопытством наблюдала Осю, который, не замечая окружающего, пробовал образцы Краковской, Майкопского сервелата из конины, Московской, Советской, Цыганской, Еврейской, Жлобской, любезно предоставляемые продавщицей, которая сама была рекламой Одесской. Есть такой сервис.

Очередь начала проявлять признаки нетерпения, но протестовать против рояля, поставленного на попа и одетого по последней северодакотской моде, в ковбойской шляпе, сапогах со шпорами и с кобурой, из которой торчала полугаллоновая бутылка Мужика С Лопатой, было, по общему мнению, небезопасно.

«Таки шо вам уже наконец отрэзать, мушшина?» - провозгласила продавщица. Близкая очередь: «Да отрежь уже ему что-нибудь». Средняя очередь: «Да ему уже все в младенчестве отрезали!». Дальняя очередь: «Мало отрезали!».

До Оси дошло, что тут не Дакоты. Он оглянулся. Он давно не видел такого множества не совсем доброжелательных людей. Он в ужасе застыл.

Реагировал чисто по наитию и по обстоятельствам: «Отрежьте мне этот советский конец. Два фута плиз».