Юмористические истории

Мне очень нравятся аудиокниги. Включил, а там Брэдбери, вино из одуванчиков. Или включил, а там Маркес и сто лет одиночества. Или включил, а там мемуары Феликса Юсупова.
Ты попадаешь в удивительный неведомый мир, он тебя уносит, окутывает.
Какое счастье, что у нас есть аудиокниги. И все интеллектуальные сокровища человечества теперь можно услышать.
Это не торопливое собственное чтение, когда тебя отвлекают, когда один абзац пробегаешь раза три. Когда глаза устают, а внимание рассеивается.
Нет, здесь погружение, здесь читает приятный баритон с хорошей артикуляцией. Да, я очень люблю аудиокниги.
Главное, чтобы потом кто-то выключил этот бубнеж.
Потому что минуты через три я уже засыпаю. Максимум пять.

Алексей Беляков

В Копенгагене вход в метро свободный. Турникетов нет, но проезд платный. Поэтому время от времени по вагонам ходят контролеры и проверяют проездные билеты.
Едем как-то с коллегой поздно вечером, вагон почти пустой. Недалеко от нас на сидении спит в хламину пьяный чувак. Заходит контролер(ша) и проверяет у всех билеты. Доходит до пьяного:
— Покажите проездной билет (это я додумал, я датский не знаю, но суть ясна)
Пассажир всхрапнул. Контролер потолкала его в плечо:
— Ваш билет!
Пассажир пустил слюну и продолжил спать.
Контролер начала ощупывать его куртку (тут мы с товарищем знатно охренели). В нагрудном кармане что-то нащупала, достала оттуда проездной (он в виде такой книжечки), посмотрела в него — всё в порядке, гражданин не нарушает! Засунула проездной обратно в карман, карман аккуратно застегнула на пуговичку и пошла дальше по вагону.

Два бармена хлопотали вокруг кофемашины: что-то регулировали, сыпали, со страшным шумом включили.
- И долго крутить? - спросил тот что помоложе.
- Пока все не помолются! - ответил тот что постарше.
"Тоже мне, святая инквизиция!" - мысленно хмыкнул я.

Умирает старый гештальт-терапевт. Лежит в палате, вокруг – родные, ученики, врач шепчет, что-то вроде «ну, всё, завершайте все свои незавершённые процессы».

Тут вбегает его постоянная клиентка, запыхавшаяся, с помойным ведром:

— Фриц Соломонович, я успела?!

— Вы, как всегда, приходите в самый конец процесса, — еле улыбается терапевт. — Что у вас сейчас? Прямо «здесь-и-сейчас».

— Понимаете… Я вышла замуж за Сашу, развелась с Лёшей, но думаю о Коле, злюсь на маму и боюсь одиночества. И всё это одновременно! Я чувствую, что у меня… ну этот… как его… множественные незавершенные гештальты!

Родные возмущаются:

— Женщина, совесть у вас есть? Здесь человек умирает!

— Так Фриц Соломонович же сам говорил: «Все важные процессы всплывают на границе контакта жизни и смерти»! Вот я и всплыла!

Фриц Соломонович машет родным, чтобы вышли, вздыхает:

— Хорошо, у нас есть… пару минут для контакта. Сядьте. Ведро поставьте перед собой… Почувствуйте стул… пол… своё дыхание… мою почти отсутствующую пульсацию…

Она садится, всхлипывает:

— Я боюсь, что вы сейчас умрёте, а я так и останусь вот с этим всем.

— Прекрасно, — шепчет он. — Называйте это чувство. «Я боюсь, что Фриц Соломонович умрёт и бросит меня с моими незавершённостями».

— Я боюсь, что Фриц Соломонович умрёт и бросит меня с моими незавершённостями!..

— А теперь скажите это… койке. Я уже не очень включён в поле.

Она поворачивается к кровати, шмыгает носом:

— Койка, я боюсь, что Фриц Соломонович умрёт и бросит меня с моими незавершённостями!

— Отлично, — еле слышно говорит терапевт. — Видите? Уже не я вас бросаю. Это вы отпускаете меня… и переносите ответственность на мебель. Как вы и любите.

— Но что мне делать после вашей смерти?

— Продолжать осознавать осознаваемое. И, — он делает паузу, — завершать завершаемое…

— Завершать, завершаемое… — шёпотом повторяет клиентка. — Отношения? Детские травмы?

— Сеансы, — хрипит он, сеансы — Теперь у Лоры. Она поднимет цену в два раза и наконец-то купит горячий стул для техники пустого стула. Не мучьте ей её спину.

— А вы ко мне ещё придёте… ну… во сне?

— Только если первой придёте вы, — отвечает он. — Гештальт — это всегда об инициативе клиента…

Он закрывает глаза. Тишина.

Через минуту приоткрывает один глаз:

— И, Эллочка, не забудьте приходить вовремя и оплачивать до сеанса. Даже смерть не отменяет условия Сеттинга.

И окончательно выдыхает… здесь и сейчас

Я — католик. Католик-полуфабрикат. На службу хожу по принципу «один раз в квартал — и можно считать, что ты молодец». Да, это мой личный, очень гибкий график спасения души.

Однажды к нам заехал нунций ((от лат. nuntius - вестник), постоянный дипломатический представитель Ватикана в иностранных государствах, приравниваемый по рангу к послу.))

У нас в церкви демократия: отец - наш, народный, может и пошутить на проповеди, и спросить о чём-нибудь. Иногда даже ненадолго выходит со службы, если там ЧП — но это, к счастью, нечасто.

После проповеди нунций (приветливый, но глаза хитрые) спрашивает:

— А что, отец Диего вас испанскому учит?

И тут грянул хор женской обиды:

— Не-е-е-ет!!

Тон был такой, будто им тут год обещают испанский дворец, а дали только шиш и ни шиша.

Я, как главный дипломат-самозванец, решил спасти репутацию нашего падре:

— Учит, учит!

*(Тут нужно маленькое отступление. Несколько дней назад одна прихожанка принесла разговорник, и мы с ней вызубрили две фразы. Две! Когда мимо шёл отец Диего, я решил пообщаться с носителем языка:

— Буэнос диас, падре!

— Буэнос диас.

— Буэнос ночес.

— ??

Всё. Слова закончились. Диалог состоялся. Хорошо пообщались.)*

Нунций поворачивается ко мне:

— Учит, да?

— Да, учит.

— Подойди сюда, пожалуйста.

Я выполз. На нас внимательно смотрит вся церковь. Словно мы сейчас будем спектакль на испанским разыгрывать.

— Ну, раз учит... Назови нам испанский алфавит.

Мой мозг заскрипел ржавыми шестерёнками:

— А-а, не-ет. До алфавита мы ещё не дошли.

Все легли. Был бы рядом колодец, я бы от стыда прыгнул в него не задумываясь.

Нунций, истинный дипломат, решил дать мне уйти красиво:

— Хорошо. Назови первую букву.

— А?

— А последнюю?

Я вопросительно смотрю на отца Диего.

— Z? — прошептал я.

Тот еле заметно кивает.

Нунций улыбнулся и отпустил меня с миром и позором. Я дал дёру и не остался даже на финальное благословение.

С тех пор у нас это классика юмора. Меня несколько лет уже, нет-нет подкалывают:

— Ну как там твой испанский?

Finita.

P.S. Моему постоянному читателю, критику и защитнику, Соломону Марковичу, горячий привет.