Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
20.06.2018
Несмешные истории
На свете существуют нищеброды, которым НРАВИТСЯ быть нищебродами...
— Что случилось? — Ничего, не трогай меня. — Хорошо. — Нет, не хорошо. — Я понял, что что-то нехорошо, я в том смысле, что, хорошо, не буду тебя трогать. — Ты серьёзно? — Да. — Пиздец. — Что такое? — Всё очень плохо, вот что такое. — Что тебя расстроило? — Меня опять дико парит, что у нас нет денег. — У нас есть деньги. — Это не деньги. — Это деньги. — Это ничто. Я каждый понедельник слышу от коллег, как они провели выходные в Мюнхене, в Барселоне, а мы вообще никуда не можем поехать. — Неправда. Мы ездили. И ездим. У нас на декабрь билеты на балет в Лондоне. — А сейчас май. — Ну да. — И мы почти весь год никуда не сможем поехать. — Можем поехать, например, в Курск. Хоть сейчас. — Ты в уме вообще?! Какой Курск?! Зачем?! — Не знаю. Погулять. — В Курске?! — Ага. А что? С ним что-то не так? — Люди ездят в нормальные места. Постоянно. Каждые выходные. Или даже не в выходные, а берут ноут, едут в Барсу и работают оттуда, сидя на лавочке на Рамбле. — Мы, кстати, были в Барсе. — Но просто так в любой момент сорваться туда мы не можем. Потому что нищие. — Мы не нищие. У нас есть много хорошей красивой новой одежды, мы каждый день едим нормальные вкусные свежие продукты и только что заказывали пиццу. — Серьезно, блядь?! Пиццу?!! Это для тебя показатель того, что есть деньги?! — Да. Готовая еда на заказ с доставкой — это дорого. И мы можем себе это позволить. Это хорошо. — Это — не "хорошо" — это ниже базового уровня пунктов на сто! — Я не буду тебе рассказывать, что такое ниже базового уровня пунктов на сто. Просто поверь: возможность не парясь заказать пиццу за почти тысячу рублей — это сильно выше. — И ты на этот уровень ориентируешься? Ты считаешь, что это норма? — Нет, я считаю, что норма — это когда есть крыша над головой, нормальная одежда без проблем и нормальная еда каждый день. У нас это есть. И даже больше. А что — для тебя норма — что-то другое? — Да, представь себе. — Что? — Хотя бы путешествовать! — Мы путешествуем. Мы в этом году были в Минске, в прошлом в Осло и в Киеве... — В Киеве?! По-твоему, побывать в Киеве — это путешествовать?.. А, ну да, ты же даже Курск упоминал на полном серьезе... Не удивлюсь, если бы ты в этом Курске еще и зачекинился. — А я бы и зачекинился. — В Курске. — Да. — Пиздец. — Почему? — Мои коллеги чекинятся в Мюнхене, в сраной Праге, а мой муж, значит, в Курске. И еще меня тегает, ага... Я, кстати, просила тебя не чекиниться в "Перекрестке"? — Просила, но я забыл. Потому что не понимаю, почему бы мне там не зачекиниться. Вдруг кто из знакомых рядом? — Да. И все теперь знают, что мы ходим в этот нищебродский магазин. — Нормальный магазин. В него все ходят, кто тут рядом живёт. — Это нищебродская помойка. Ты еще мэром его стань — вообще позор будет. — А я давно мэр. — Пиздец. Мэр "Перекрестка". — Чем это хуже, чем мэр "Кофехауса"? Это же игра. — Да и в "Кофехаусе" не стоило бы чекиниться. Вот в кафе в Осло — нормально... — Ты вообще на работе каждый день по три раза чекинишься. То в переговорке, то на кофепойнте. — Потому что у меня НОРМАЛЬНАЯ работа. Вот почему ты не устроишься в нормальную хипстерскую компанию? — Не зовут как-то. — Я тебе только за последний месяц две вакансии показывала. — Так не подходят же. — Что значит — "не подходят"? Ты вполне мог бы этим заниматься. Скиллы тебе позволяют. Ты для этого даже оверскилл. Ты просто не хочешь. — Да, я не хочу заниматься тем, что мне неинтересно, от чего меня тошнит, от чего я сбегу через неделю, а если не сбегу, то через две сдохну. У меня есть нормальная интересная работа. — В компании ноунейм, в которой не платят денег. — Платят. И нормально. — Ага. На еду хватает же. Ты что — не хочешь никаких усилий предпринять, чтобы мы могли путешествовать? — Таких усилий — нет. И мы путешествуем. Как по мне — даже дохуя путешествуем. Чаще раза в год. — Дохуя? "Чаще раза в год" — это дохуя? Ладно, пусть это дохуя. Но дело же не только в путешествиях! — А в чём? Одежду и обувь, блядь, складывать уже некуда... — Вот именно! Ты не думал о том, что хорошо бы купить квартиру с гардеробной комнатой? Чтобы вообще КУПИТЬ квартиру, а не жить на съёмной? — Я, честно говоря, думал о том, чтобы выбросить половину шмоток... — БЛЯДЬ!!! Выбросить половину шмоток?! А что дальше? Не обедать в кафе? Не ездить в Европу даже в отпуск? Что для тебя вообще нормальная жизнь в таком случае?! — Я же говорил: крыша, одежда, еда. — Да как можно жить с таким представлением о норме? Где и кем ты себя, нас видишь через десять лет? Под крышей с едой и одеждой? Это всё? — Если всё будет хорошо. — Если хорошо? Хорошо?! А что же тогда плохо? — Ну, плохо — это плохо. Мы теряем работу, нас выселяют из квартиры, мы делим на двоих один доширак на три дня, когда удается его достать. Это если в магазине есть доширак. Потому что может же ёбнуть — и будет как раньше или хуже: просто нигде ничего нет. Если вдруг где-то в магазине появилась какая-то еда — выстраивается очередь. Подходит твоя — ты выскребаешь из кармана мелочь и судорожно подсчитываешь, опасаясь, что тебе не хватит ровно две копейки на бутылку молока. Или что молоко закончится ровно перед тобой, а больше в магазине и нет ничего. Ты идешь домой, у тебя воет в желудке и темнеет в глазах... — Прекрати! Слышать этого не хочу, думать этого не хочу, не понимаю, как ты можешь об этом думать. Не как переехать в Чехию, не как завести бизнес с пассивным доходом, позволяющим круглый год путешествовать, не как хотя бы устроиться в нормальную компанию, название которой не стыдно вписать в трудовую книжку, а вот об этом... об этом... Как ты смеешь вообще думать этом всерьез. Ты меня пугаешь! Я в такие моменты вообще не уверена, что знаю тебя. Ты же отличный специалист, тебя знают в тусовке... Какое молоко! Какие копейки! — Прости. Я, на самом деле, очень радуюсь каждый раз, когда покупаю еду, и думаю, что это счастье — свежая вкусная качественная еда каждый день. Я сегодня утром надел недавно купленные джинсы — и был счастлив ощущать их на себе. У меня есть удобная обувь на все сезоны, у тебя тоже... — Это само собой.. — Нет, это не само собой. Ходить в декабре по морозу в старых прохудившихся летних туфлях — вот это само собой. А иметь несколько пар нормальной обуви — это счастье. — Так ты что — я не поняла — ты счастлив, что ли? — Ну да. Я тебе постоянно об этом говорю. — Погоди. Я думала, что это в том смысле, что ты со мной счастлив, но не вот это же всё... это же... это же ад! — О нет. Какой же это ад. Все ведь хорошо. — Без денег? — Да что значит — без денег? Посмотри статистику по зарплатам по России, по ближайшим странам... — Да плевала я на статистику. Я не хочу жить, как эти люди. Я хочу... — Как твое начальство, знаю. Каждые выходные в Мюнхене, новый аймак, раз в год в Нью-Йорке... — Да. А ты этого не хочешь? — Я не умею такого хотеть. — Тебе нравится жить в нищете? — Ну какая нищета? Мы каждый день едим нормальную еду, только что заказывали пиццу, у нас полно новой одежды, куплены билеты... — Так, стоп. Остановись. Не трогай меня. — Хорошо. — Хорошо?! Что же, по-твоему, хорошо?!
7
Навеяно историей от 19 июня о ветеранах-самозванцах. Дедушка после ухода в запас в военкомате работал. В частности, занимался подтверждением ветеранских историй (запросы в архивы и прочее) для выдачи удостоверений. Проблема порой была в том, что ветераны затруднялись назвать часть, где воевали. А то и архивы части утеряны (особенно касалось попадавших в окружение частей), или находились в совершенно неожиданном месте. Вот и приходилось рассылать десятки запросов в разные архивы, чтобы найти хоть какую-нибудь зацепку, хоть какое-то доказательство. Нельзя ж выдать удостоверение на основании только слов "я воевал, честное ветеранское". Где-то на основании воспоминаний о местах боёв, где-то по месту призыва или демобилизации, где-то по другим косвенным признакам пытались найти документы. И вот где-то в середине 80х на протяжении нескольких лет к ним ходил дедок, желающий получить удостоверение ветерана войны. Куча запросов в разные архивы, отовсюду приходит "сведений по такому нет". Дедок ходил в военкомат как на работу, всех костерил за плохую работу, за нежелание предоставить ему полагающиеся льготы и прочая, и прочая. В общем, стал узнаваемой и популярной личностью в этом заведении. И наконец - удача, через несколько лет поисков из одного архива ответ пришёл. "Да, есть на такого данные. Служил добровольным помощником (Ost-Hilfswilliger) в вермахте, потом в полиции". В общем, ветераном дедок действительно был, только воевал на стороне немцев. Когда ему ответ показали - исчез. Не видели его больше. Может просто в другое место переехал и начал там статус ветерана получать, это уже неизвестно.
Есть у меня небольшой ритуал. Начинается он после засылки моей работы на сайт, когда она какое-то время находится в неопубликованных работах, где можно её поправить, нанести последние штрихи... Но это до тех пор, пока вы не увидите «нет неопубликованных работ автора» Увидев эту заставку, я взял за привычку громко, подражая газетным и типографским традициям, восклицать — В набор!!
Я прекрасно знаю, что это устарело — набора в старом понимании уже нет, старые свинцовые буквы сменились электроникой и Интернетом, но мне нравится энергия и чувство окончательно решённого, уже как бы вне моего влияния, улетающего в самостоятельный полёт — В набор! И начиная с конца 2015, начало моего сотрудничества с сайтом, периодически я будил своих собак этим своим энергичным « В набор!» Звучит это скорее, забавно — я картавлю, но собакам это безразлично... они просто встревожены непонятной командой, да ещё глубокой ночью.
И вот недавно я задумался — откуда эта привычка? Где я, и где набор, как ритуал появился, откуда? Задумался и... вспомнил, что до Д.А. Вернера, редактора сайта, был у меня лет 30 с гаком назад другой редактор, медицинский. Точнее, Учитель. Он уже появлялся на этом сайте, в истории про позорную новогоднюю ночь, когда все напились и я, молодой медбрат, остался один с 12 тяжеленными пациентами, на долгих 10 часов. Ситуация была отчаянная, куранты прозвучали для меня и моих больных приговором, больные умрут у меня на руках, на моей смене, я один-одинёшенек, все дезертировали, паника и ненависть к дезертирам — молодой зелёный боец, один из взвода обслуги, что я могу...
Помните ли вы лицо Анки-пулемётчицы, у которой заклинил Максим в самый решающий момент атаки каппелевцев? Отчаяние и обречённость, сменившаяся на безумную радость при виде скачущего на подмогу Чапаева? Надеюсь, помните. Такую же радость я ощутил, увидев высокую фигуру малознакомого реаниматолога, только заступившего на смену. Молча и быстро оценив обстановку, он повернулся ко мне: - Вас Михаил зовут? Я кивнул. - Михаил, ситуация нелёгкая, вы и я должны выстоять до утра, следующая смена будет трезвее, насколько мне мой опыт подсказывает. Я закончу обход и буду вам помогать разводить антибиотики и растворы. Мы справимся, я уверен.
И он был прав — мы выстояли, никого не потеряли, выполнили все назначения, я перестелил всех больных, сдал смену, обматерил дезертиров и сестру-хозяйку — мне пришлось сдернуть и разрезать занавески между больными, тварь напилась и оставила тяжелобольных без смены постельного белья. Так Учитель начал моё обучение, преподав урок врачебного долга.
Первый, но далеко не последний — став интерном и перейдя из рядовых в кадеты или, артиллерийским языком выражаясь, из заряжающих в наводящие, я постарался попасть к нему на учёбу. Он оказался врачом от Бога и отличным Учителем.
Я был один из многих его учеников, боюсь, что далеко не лучшим. Было просто невозможно так работать над собой, как это делал он: непрерывно читать на иностранных языках ВСЮ периодическую медицинскую литературы, углублять свои знания в режиме нон-стоп... Раз посмотрев на анализы больного — он запоминал их на память, надолго запоминал. С консультантами любых специальностей он разговаривал на равных, зачастую превосходя их знанием и по их специальности и по проблемам консультируемого пациента.
Реаниматологи-анестезиологи — спартанцы медицины, элитарные войска, отряд прикрытия на последних рубежах жизни и смерти. И если это так — то он был царём спартанцев, лидером. Находиться с ним рядом было нелегко — вспомните взаимоотношения людей и люденов из « Волны гасят ветер» Стругацких. Предисловие, однако, явно затянулось...
Написание историй болезни — полузабытое искусство, эпистолярный жанр в эпоху СМС и имэйла, всё в медицине компьютеризовано. Жаль. Читая толковую историю болезни, ты видишь, как врач мыслит, представляешь больного и его проблемы. «Миша, кто ясно мыслит — тот ясно излагает»,- говаривал он и всегда очень внимательно читал истории интернов. Я считался успешным в написании историй болезни, как оказалось — зря. Учитель прочёл, нахмурился, взял красный карандаш и отредактировал, моя история покраснела от его заметок: «Логика?» «Неопределённость» «Двусмысленно» «Где факты?» «И откуда это следует?» «Неграмотно» Был я весел и молод, переделаю, какие проблемы... Легкомысленный самонадеянный сопляк, я работал над историей до конца дня! Она возвращалась с красными пометками несколько раз, пока я не создал приемлемую историю. Он одобрительно кивнул и вернул мне работу без красных пометок. Я обрадовался и бодро крикнул — В набор!! (Часть моей семьи — типографские, я знал с детства некоторые детали их работы.) Он улыбнулся... Он, кстати, редко улыбался — редко, но мощно, аж вся комната светилась.
Много лет прошло, а привычка заканчивать работу словами — В набор! — осталась...
Послесловие. Впоследствии он стал ведущим анестезиологом одной ближневосточной медицинской (и не только) супердержавы, воспитал сотни учеников, прославился своей неукротимой энергией и требовательностью, непреклонность его вошла в легенду: борясь за права врачей, он объявил голодовку, и бюрократы пошли на попятную... А недавно он стал главой всех врачей мира, невероятная должность для израильтянина!
Моя жизнь... ну, её я уже описал в своих историях, не буду повторяться. Одна у меня надежда, что Небесный Типограф, сверстав последнюю строчку моей бренной жизни, даст мне ещё одно, последнее, мгновение — поблагодарить своих родителей и учителей. И... В набор!
Только закончился футбол Россия – Египет, Вася сразу начал кому-то звонить. - Все, выиграли. Да, обеспечили выход из группы на 100%. Когда он закончил разговор Витя его поправил: - Не на 100. Обеспечили с вероятностью 99%. - Комментатор сказал - обеспечили. - Он прав. Ты – нет. Вероятность невыхода есть. - Спорим – нету. Бутылка коньяка! - Берем самые невероятные результаты. - Согласен! Доказывай! - У наших сейчас разница плюс 7. Допусти, они проиграли Уругваю 0-7. Теперь разница нулевая, а у Уругвая плюс 8. В свою очередь Уругвай проиграл саудитам 0-6. И разница у него плюс два. У саудитов, соответственно – плюс один. И еще они выиграли у Египта. Все. У наших разница нулевая. У соперников – положительная. Они проходят. Вася молча забирает листок с расчетами и телефон и выходит из комнаты. Возвращается минут через пять. Вид странный. Что-то среднее между пристыженный и пристукнутый. - На следующую игру отдам.