Несмешные истории

В 90-е годы рухнул Союз и наша семья развалилась — отец не выдержал сложностей и сбежал. Общались, но финансово не помогал. Мама растила двоих детей одна. Ее сократили на работе, перебивалась как могла, никто не помогал. Сейчас отец очень любит поучить меня жизни и поговорить на тему, что моя мама ни фига не понимает. И тут я, обычно, говорю магическое слово «пирожки».

Пирожки — это был край нашей жизни. Не помню, сколько дней мы ели только лепешки из муки и воды, маме уже очень давно задерживали зарплату. Однажды она достала заветную шкатулочку со своими сокровищами — сережки от бабушки на 18-летие, обручальное кольцо, прабабушкино кольцо, браслетик и подвеска. И ушла.

Вернулась с пакетом продуктов и началось волшебство — через пару часов дом наполнил дивный запах пирожков. О, Боги! Двое маленьких детей чуть не сошли с ума. Но нам досталось лишь по одному пирожку. А мама одела фуфайку и ушла в студеную зиму с этими мечтами наших голодных желудков. А когда вернулась, то обнимала нас, целовала, плакала и смеялась. Ей повезло — мама подходила к стоящим на перекрестке машинам и предлагала купить пирожки. В одной из машин был директор ресторана. Он купил пару пирожков, уехал, а через какое-то время вернулся и предложил маме на дому печь ее чудесные пирожки для его ресторана.

Прошло уже много лет, но до сих пор перед глазами эта картина — мама в фуфайке, в руках полный поднос пирожков, заботливо укутанных в полотенце, и мы с сестрой с голодными глазами провожаем ее. У мамы лицо грустное-грустное, ведь у нее в руках еда, но она не может нам ее дать, ведь тогда она не сможет заработать денег — опять же — на еду, чтобы прокормить нас чуть-чуть подольше. Любите своих мам.

Иду домой с работы. Шесть часов вечера, чуть больше, уже темновато. Так уж получилось, что путь от предприятия имени Королёва до проспекта имени того же Королёва лежит мимо городской больницы города Королёва и мимо нифекционного корпуса этой больницы. Я знаю, я там с желтухой валялся. Построено по всем правилам инфекционного барака. С отдельным выходом из каждой палаты на улицу и централизованным кислородом, который подается по трубкам к каждой кровати. В палатах по 4 койки, душ-туалет, шлюзовая камера чтоб передавать жратву внутрь без прямого контакта с чумными... На втором этаже так же, только двери на улицу нет. Да оно и понятно. Красота вощем.

Так вот. Светятся только два окна. Из шестнадцати.
Внимание вопрос. Больные где? Или их в потёмках лечат?

А в это время власти бодро рапортуют о переделках каких-то неприспособленных помещений в ковидные бараки.

Интересно когда этот всеобщий пиздёж кончится...

Замужем чуть больше года. Недавно проводила мужа на именины к другу, надел по этому случаю пиджак, который давно висел в шкафу. На следующий день вешаю его обратно, по привычке проверяю карманы, а оттуда падают два презерватива! Устроила скандал (мы с мужем не используем их), второй день дома война, думала подать на развод, потому что измена — это табу! Муж всё отрицал, откуда они — не знает... Пошла их выкидывать, обратила внимание на срок годности, так они четыре года как просрочены, а значит, они просто всё это время лежали в кармане забытого пиджака... Теперь не знаю, как помириться с мужем.

Рвботаю в школе-комплексе, админом тружусь. Комплекс реально большой, на 1300 ребят, так что и работы - хоть отбавляй. В августе меня позвали опять на работу, прямо перед отпуском, сказали - ноуты закупать надо, 40 штук, неплохих. По моей логике, ноуты брать надо на Pentium Gold, причем не 6805, а 6405 или 7505, 6805 кастрированный по частоте. i3-i5 - дорого, впаянные селероны - жалко детей. Сказал завхозу, так и так, мол, найди что-нить на пеньках. И в отпуск укатил, в Сочи. Море, солнце - ляпота.. Приезжаю, смотрю, что купили. Завхоз получил коробку и не распаковал. В коробке СОРОК ДЕСКТОПНЫХ ПРОЦЕССОРОВ - "пеньки, как и хотел". На мои возражения, типа - как дети на ПРОЦЕССОРАХ программированию учиться будут, ответа не получил. Директор меня послал, конечно. Ну, что делать, пришлось за свои деньги собирать на них компы. Три зарплаты ушли. Зато в школе нихуя не делающие довольные завхоз и директор. Заебись работаем, Россия, бялдь.

Жирная работала продавщицей в овощной палатке, так что деньги у нее водились. С мужиками было хуже. Но это она сама виновата, жрать надо меньше.
Дома у Жирной в проходной комнате рыхлой колодой необъятных размеров лежала мать, несколько лет, как разбитая параличом. Сдвинуть ее с места было практически невозможно, поэтому вместо простыней Жирная постелила ей медицинскую клеенку коричневого цвета, из которой в роддомах квадратики режут, чтобы новорожденному младенцу на руку нацепить.
Ко всем прочим бедам болезнь отняла у мамаши подвижность, но сохранила разум и речь, в силу чего она по всякому поводу и без повода материла свою дочку вдоль и поперек, а заодно и всех ее гостей противоположного пола, которые в надежде погреться возле обнаженного женского тела опрометчиво заглядывали в пропитанную запахом лекарств и несчастья квартиру.
В таких условиях заманить ухажера домой Жирной было трудно, потому многомесячные рефракторные периоды не имели перспективы к сокращению. Однако время от времени находился желающий присунуть ей на рабочем месте. В этих случаях палатка после обеда не открывалась.
Сессия продолжалась 1-2 дня, не больше, после чего рабочий режим торговой точки восстанавливался. Сессии происходили редко, раза два-три в год, поэтому жалоб в торг на Жирную не поступало. Работала она без сменщицы, в силу чего была сама себе хозяйкой.