Привет, моим поклонникам! Я обещал баловать вас историями из моего советского детства и юности – вот еще одна. Да. Писал я, что после музыкального института работал на мебельном комбинате в Псковской области. Отработав по распределению, захотел вернуться в Латвию. Оказалось – не просто. Сперва пришлось ехать на укрепление отстающих районов – и год отрабатывать там, чтобы потом уже по своей воле выбирать место работы. И отправили меня в Белоруссию, под Витебск – так же, руководить самодеятельностью волтюжников - на завод лаков и красок в городке Бешенковичи. Жили в общежитии, скромно и очень бедно – в комнате 11 человек, на 1 комнату – один чайник, спали на матрасах, ели картошку с луком и паштет «комсомольский» - кроме него в магазинах ничего не было, а паштет этот вонял машинным маслом… Ну да ладно. Это привычно было. Но отправили нас в колхоз летом на 2 недели – помогать колхозникам биться за урожай. Вот это было ярко! Такого не видел никогда! Колхоз был имени Орджоникидзе, растили там овощи в теплицах и свеклу на бесконечных, до горизонта, полях, и трезвых колхозников не было в принципе. Все, с самого утра, ходили «под газом», а к концу дня засыпали кто где… Бедность – жуткая, магазинов нет, автолавка раз в неделю выдавала продукты «под ведомость», кто брал – тому снимали с трудодней, денег людям не платили вообще. Но и это было терпимо. Самое интересное произошло на утро третьего дня. Счетовод Кудрец из конторы, который нас там курировал, утром пришел в школу (а ночевали мы в актовом зале не работающей по случаю летних каникул школы), и говорит: ребяты, надо колхозу помогать значить как все, одной прополкой не отделаетесь. Собирайтесь, сейчас автобус придет, поедем на дальнее поле. А мы пока трезвые, еще в жизнь колхоза не включились, еще удивляться можем. Так что, говорит товарищ Кудрец, лопайте завтрак - и на выход. Завтрак – котел с вонючей кашей, которую мы быстро поглотали, не глядя, чтобы не видеть личинок и мусор, которого в котле было с избытком, и стакан «чая» приготовленного по спецрецепту -1 пачку грузинского чая, которую мы взяли с собой, мы третий день кипятили в 40-литровом бидоне подливая воду…. Да. Вышли мы из школы – видим, да, «автобус» пришел… Не было в колхозе такой роскоши, как автобусы и в помине. Приехал здоровенный деревянный фургон, из старых ящиков да заборов сколоченный, с лавками поперек, громадный, человек 150 сядет. В фургон лошадь запряжена. Настоящий виленский тяжеловоз – высокая в холке, метра 3,5, длинная – от хвоста до морды все метров 10-11, но не кормленая, видно совсем – ребра торчат… Ладно. Расселись мы, поехали. Долго ехали, а потом начало вонять. Вот, говорит Кудрец, подъезжаем, значить. Вышли – поле, с краю лесок. На поле – борозды, с какими-то зеленушками, и люди. Колхозники. Человек 40. Тут и там. Странно присев над бороздами, отставив задницы, медленно движутся, все в одну сторону, так сосредоточенно… И вонь. Невыносимая… Мы сперва не поняли – что они делают. А потом поняли – они срут. Медленно двигаясь, равномерно обгаживают борозды. А счетовод нам говорит – чего вылупились, люди поле удобряют. У нас все так обязаны – каждый день сюда всех вывозим, овощам удобрений надобно, а лучше говна, наука, значить, удобрений не придумала! Давайте, жопы оголили, и вона в те борозды вставайте. Мужики на энтот край, бабам, значица туды, вон, где наши девки ползут! Пока просретесь, я другую смену привезу! А мы смотрим на поле, самые смелые попытались в борозду встать – сразу ботинки в говне… Плюнули, посмотрели на колхозников – а они все босиком – скинули обувь, спустили штаны, и пошли дристать…