Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
19 июля 2006
Стишки - основной выпуск
Как предвзято и как однобоко Мы привыкли смотреть на вопросы: Узкоглазые - значит с Востока, Если с Запада - значит пиндосы,
Украинец - ущербная шавка, Россиянин - никчемный пропойца, Где еврей - там торговая лавка, Где бандит - стограммовые кольца,
Телка в джипе - сосет у министра, Балерина - ебется в шпагате, Вместо баб у водилы - канистра, У араба - гаремы в кровати,
Кто невинен в шестнадцать - на свалку, Кто закончил с отличием - даун, В каждой женщине видим давалку, Каждый мачо не может без саун,
Музыкант - наркоман и педрила, Инженер - голодающий дурень, Шеф невесел - жена изменила, Шеф смеется - смертельно накурен,
Эмигрировал - трус и предатель, Остаешься - знакомство в ментовке, Нету мата - хуевый писатель, Агитируешь - спиздил листовки,
Дом построил - убил человека, Есть бабло - уломаешь любую, Спишь с женой - сексуальный калека, А иначе ебал бы другую...
Расширяйте сознание, братцы, Поменяйте сужденья, Спинозы, Чтобы там нам хотя бы не сраться, Где зачтутся и хохот и слезы...
И устримился йожык выше, к сонцу! ...Персеевы крылатые сандали, Зимли палугалодные питомцы (сыны и дочки) мима пралитали...
Икар – тот ни лител уже, а падал, Кляня па-древнигречиски судьбину. Нибритых толстых ангилов бригада На небе номир Семь чисала спину.
На сонце была седня очинь жарко, Наш Йош фспател, хателась абрикосаф. У ангелоф спрасил он скараварку - те сразу паделились, бес вапросафф.
Бес валшипства Ижу ни абайтися Вдрух хто-та ф светла-синим вирталете (И к месту так, читатель, васхитися) Дал эскимо (пицот при пирищоте)
Па быстраму засунуф абрикосы С марожиным во внутырь скараварки Валшепнику стал Йош чинить вапросы: Коль День ражденья - где ш ищо падарки?
Куражыца наш Йожык ненашудку: "Падаркав нет? Тада лити абратна!" Валшебник пакрастнел: "Адну менутку!" И тут жа паказал кено бизплатно.
В кине смишные чудики ф скафандрах (То ль марсияне, то ли касманафты) Йижу кричали: "Выдра...(?) Саламандра...(?) - Палундра!!! - знай: ни йожык, а жыраф ты!"
И Йош, спирва струхнуф, пащупал шею: "Не... На бальнЫх ни стОит абижацца! - Я шеи ни имел, и ни имею! Финал, аминь, канец - пара снижацца!"
И напаследак, разны цеппелины Спакойна абагнавши, без амбицый Он Днепыр пралител да сиридины И фстретился там с очинь редкай птицай.
Патом, паря над лесам, закруглился - В буквальнам смысли - и сафсем не гулка На пень, пакрытый мохам, призимлился, Давольна хмыкнуф: "Славная прагулка!"
"А хде мараль?" - брынчят ф кустах раяли. "Мараль дафай!" - бояны заиграли. Но мы маралью стих ни замарали: Тут - чыстый криатифф, и нет марали!
Вот улица Чехова в нашей столице. А вот диспансер, который построен для экстренных мер на улице Чехова в нашей столице. А это несчастный больной инженер ,пришедший по вызову в вендиспансер, который построен для экстренных мер на улице Чехова в нашей столице. А это Анюта,которую часто любил инженер, пришедший по вызову в вендиспансер, который построен для экстренных мер на улице Чехова в нашей столице. А вот млодой бизнесмен,за волюту однажды купивший все ту же Анюту, которую часто любил инженер, пришедший по вызову в вендиспансер, \который построен для экстренных мер на улице Чехова в нашей столице. А вот секретарша, с которой живет обладатель валюты, который однажды добился Анюты, которую часто любил инженер, пришедший по вызову в вендиспансер, который построен для экстренных мер на улице Чехова в нашей столице. А это ребята,начальник постарше, который на дачу возил секретаршу, с которой живет обладатель валюты, который однажды добился Анюты, которую часто любил инженер, пришедший по вызову в вендиспансер, который построен для экстренных мер на улице Чехова в нашей столице. А это охранник, с которым ложился начальник постарше, который на дачу возил секретаршу, с которой живет обладатель валюты, который однажды добился Анюты, которую часто любил инженер, пришедший по вызову в вендиспансер, который построен для экстренных мер на улице Чехова в нашей столице. А это красивый мальчишка в берете, охраннику давший себя в туалеле, тому,с кем ложиться начальник постарше, который на дачу возил секретаршу, с которой живет обладатель валюты, который однажды добился Анюты, которую часто любил инженер, пришедший по вызову в вендиспансер, который построен для экстренных мер на улице Чехова в нашей столице. А это, простите, презерватив, которым гнушался мальчишка в берете, охраннику давший себя в туалеле, тому,с кем ложиться начальник постарше, который на дачу возил секретаршу, с которой живет обладатель валюты, который однажды добился Анюты, которую часто любил инженер, пришедший по вызову в вендиспансер, который построен для экстренных мер на улице Чехова в нашей столице. Примите совет,досточтимые серы, чтоб вам не пришлось посещать диспансеры, купив по случаю презерватив, которым гнушался мальчишка в берете, охраннику давший себя в туалеле, тому,с кем ложиться начальник постарше, который на дачу возил секретаршу, с которой живет обладатель валюты, который однажды добился Анюты, которую часто любил инженер, пришедший по вызову в вендиспансер, который построен для экстренных мер, на улице Чехова в нашей столице.
С легкостью - дело по-хуже, не ладно и с грациозностью. С радостью?Треп досужий, скорее уже - с серьезностью: ползаешь еле-еле и то с хрипением и одышкой, а помнишь?Славно сидели! Жизнь - шмыг мимо носа,серенькой мышкой.
Оказалася Акулина Микулишна Не по совести, по злой волюшке На далеком острове, на диковинном, Прозывалась землица - Сардинию.
Посередь стоял замок башенный, Днесмь реликтовый, фуурический. Пышны залы все разукрашены Канделябрами огроменными,
На свейтой манер, иноземишный - Палка с тряпкою, жженой порохом.
Оседал частенько там ихный царь Со дружиною сапрапельною, Сплошь эпюрною, околотошной, Величался он Смартадонтушкой
Пиво пил, брагу пенную, Да с чернавками каруселился!
Как завидел тот царь, царь-батюшка, Акулинушку-свет-Микулишну Посерел лицом, закручинился, Слово молвил незавидное:
- Что за крюку таку, закорючину, Привезли вы мне для погибели.
Отвечала дружина подлая, Вся из нехристей состоящая: - Не вели казнить, вели миловать! Баба эта тебе богом дадена не для похоти, Для полезности!
Потому как нет силы-мочушки Грех терпеть твой отвратный, жекторский!
Усмехнулся царь в кудрю-бороду, Закусил губу плотоядную, Извращенную, скрозь порочную, Да примолвился Акулинушке:
- Ты ручища свои лопастые, Акулинушка, не заламывай Физьяномью надменну не состраивай, Особлив душой не отчайвайся. Ты ж не знашь ничаво про пронохрафью, И про разны финты заморские...
Посмотри на меня, на царь-батюшку: Сверху тога, как есть вся греческа, Сандалеты снизу тальянские, На перстах металлы драгоценны - фриканские, На башке ж котелок склюзивный,без имени-отчества. Так что, Акулина моя свет Микулишна, рот закрой И делай, что сказано, ровно десять лет и три месяца.
Отвечала ему Акулинушка На прямой манер, по-заморскому: - Коннетабль ты, как есть, коннетаблевич! Вся одежа твоя дерьмовая: Всшита, вздевана на день, на ноченьку, Только, тьфу! сказать, - и нетути!
Сорвала со стены канделябрину Замела ею полы мозаишны, ладно сложены, в стык подогнаны.
Кашлял Смартадонтушка три дня и три ночи, А затем загнулся и отошел тихохонько, в себя не придючи Во кургане почил, наспех сваленом, Мхом покрытым, сардин-травушкой.
Поняла тут Акулина свет Микулишна, Что за порнохрафья такая!
Села в лодочку утлу-плоскодонную, Поплыла по волнам, по барашечным Со стороны заморской, неизведанной, Без руля, без ветрил, ко двору родному, Неказистому, богом дадену!
Давно ,друзья весёлые, простились мы со школою, но институт жестоко мучил нас. В колхозе миллионнике мы, неумехи школьники, «пахали», хоть кричи навзрыд «Атас»!
Промчались зимы с вёснами, давно мы стали взрослыми, но помним этой практики деньки. Всех пастухов и скотников,доярок или плотников мы стали вдруг тогда ученики!
Но где бы ни бывали мы, её не забывали мы, как мать не забывают сыновья! Дрянная и увечная, пол сотни лет ты вечная, та практика колхозная моя!
Его смертельный час настал и СССР наш дуба дал! Но не забудем в жизни никогда, как были грязью мазаны, тянуть лямку обязаны и как в колхозе мучились тогда!