СЛОВО ОФИЦЕРА
Окончив в 2000 году военное училище, я отправился служить в Республику Таджикистан для "выполнения задач по поддержанию конституционного порядка в условиях чрезвычайного положения" в данной республике. Молодым лейтенантом я был назначен на майорскую должность начальника службы ГСМ артполка, поэтому состоял в управлении полка и имел удовольствие наблюдать много интересностей от старших товарищей по оружию. Командиром полка на тот момент был полковник, скажем, Сансаныч. По словам старших товарищей, Сансаныч раньше страдал (или наслаждался) алкоголизмом, но в один прекрасный момент его боевая подруга (супруга) вытащила его пьяного в умат из сауны (предварительно отбив от навязчивых нимф), а на утро категорически заявила, что он бросает пить! Закодировала. Ей это удалось. Сансаныч рьяно взялся за службу и за карьерный рост. Из начальника штаба превратился в комполка. Пить-то он перестал, но дури в нём осталось ещё на пять таких же сансанычей. Был он весьма строгим, выговоры объявлял исключительно матом, с добавлением литературных слов. В начале совещаний командного состава полка называл называл всех нас шайкой пидарасов, обязательно упомянув, что он среди нас пидорас-предводитель (ну, чтобы мы не обижались и в суд не подали). Матом он объяснял всё очень доходчиво, нам нравилось, иногда в курилке мы его цитировали и восхищались его литературным талантом. Все его, конечно же, боялись и уважали, но ещё больше его начали уважать после одного поступка...
В подготовительный период дивизионных учений Сансаныч со свитой (управлением полка) вышел на полигон и задал вопрос командиру дивизиона. В переводе на гражданский язык вопрос мог выглядеть так:
- Уважаемый господин подполковник, будьте любезны мне сообщить сколько единиц доблестных орудий вашего уважаемого дивизиона в состоянии самостоятельно выйти на лоно природы и занять позиции. Не думаю, что ваша техника в состоянии сдвинуться с мест стоянки и продвинуться хоть пару метров до полигона.
Конечно, это было сказано другими словами. Надо заметить, что техника в действительности была очень старой, она служила ещё в Афгане, а до России так и не дошла, осев в Душанбе (201 МСД).
Доблестный командир дивизиона ответил (передаю дословно, так как говорил он на гражданском языке):
- Товарищ полковник, техника готова выйти на полигон в полном составе. Дивизион готов на 100%!
Управление полка ахнуло и зашепталось (все знали, что наши самоходки и МТЛб далеки от совершенства в силу своего возраста и изношенности). Сансаныч зацепился за данное утверждение, и, чтобы принизить честь подполковника, пообещал:
- Если в понедельник 100% техники будет находится на полигоне, то я сам лично сяду в эту лужу, а если нет, то своими руками посажу вас в неё!
При этом он протянул свой перст в сторону здоровенной лужи из грязи (кто был в марте на окраинах Душанбе, могут себе представить такие).
Понедельник, начало учений - праздничный день (как экзамен у школьника). Сансаныч вышел на полигон в камуфлированном, шитом по спецзаказу в ателье костюме. Наглаженный, камуфлированная кепка со шнурком-филиграном, на груди железный крест 201-й дивизии. Усы расчёсаны, взгляд боевой. За спиной вся свита (управление полка и я, в том числе). Командир дивизиона встретил его и доложил о готовности. Сансаныч начал пересчитывать технику. Пересчитал, потом ещё раз, опять заново. Открыл рабочую тетрадь, уточнил штат. Подозвал к себе зампотеха, что-то шепнул ему. Зампотех окинул взглядом позиции, посчитал, перепроверил, так же шёпотом доложил Сансанычу. Сансаныч молча снял фуражку, отдал её зампотеху. Повернулся и молча направился к той самой луже из грязи. И... сел в самый центр. Почесал репу, выбрался из лужи и со словами "Ну и пидарас же ты, комдив!", отправился в штаб переодеваться. Комдив получил от Сансаныча благодарность, а мы лишний повод уважать нашего комполка.
