Лучшая десятка историй от "AVGFK"

Почему техника быстро ломается и при чём тут тайный заговор Philips

Замечали ли вы, что ваш смартфон начинает «тупить» ровно через год после покупки? Что принтер внезапно отказывается печатать, хотя картридж ещё полон? Что любимые джинсы протираются после десятка стирок?
Если да, то вы столкнулись с планируемым устареванием — системой, при которой производители намеренно ограничивают срок службы своих товаров. Это не побочный эффект массового производства и не результат экономии на материалах. Это продуманная стратегия, цель которой — заставить вас покупать новое вместо ремонта старого.
У этого явления есть вполне конкретная дата рождения и даже место рождения. 23 декабря 1924 года в швейцарской Женеве группа промышленных магнатов собралась за одним столом и приняла решение, которое навсегда изменило наш мир. Среди заговорщиков был и всеми любимый Philips.
Эта история началась с обычных лампочек накаливания, но отголоски её мы чувствуем до сих пор.

Великий заговор

23 декабря 1924 года, когда большая часть Европы готовилась к Рождеству, в одном из отелей Женевы состоялась встреча, которая войдёт в историю как самый успешный промышленный заговор ХХ века. За круглым столом собрались представители крупнейших производителей электрических лампочек мира.
Из Германии прибыл Вильгельм Мейнхардт, глава компании Osram — именно он был инициатором встречи. Нидерланды представлял сам Антон Филипс, основатель империи Philips. Францию — руководство Compagnie des Lampes. США — топ-менеджеры General Electric, хотя формально американский гигант участвовал через свои европейские дочки. Также присутствовали делегаты от венгерской Tungsram, британской Associated Electrical Industries и японской Tokyo Electric.
Эти люди контролировали практически весь мировой рынок электрического освещения. И они собрались здесь не для того, чтобы конкурировать, а чтобы договориться о разделе сфер влияния.
Официально создаваемая организация называлась максимально благородно: «Конвенция развития и прогресса международной индустрии ламп накаливания». В учредительных документах говорилось об «обеспечении сотрудничества всех сторон», «выгодном использовании производственных мощностей», «поддержании единообразно высокого качества» и «повышении эффективности электрического освещения на благо потребителя».
Красивые слова скрывали циничную правду. Картель, получивший название Phoebus — в честь древнегреческого бога света — преследовал три простые цели: поделить мировой рынок между участниками, зафиксировать цены на высоком уровне и ограничить срок службы лампочек на уровне 1000 часов.
Последний пункт был революционным. До 1924 года производители лампочек гордились долговечностью своей продукции. Реклама того времени пестрела заголовками «Наши лампы горят 2500 часов!» или «Гарантия на 2000 часов работы!».
Картель Phoebus перевернул эту логику. Участники договорились, что ни одна лампочка не должна работать дольше 1000 часов — примерно 41 день непрерывного горения. Это была сознательная попытка сделать продукт хуже ради увеличения продаж.

Почему производители пошли на сговор

Чтобы понять, почему ведущие производители лампочек решились на международный заговор, нужно заглянуть в хаос, который царил в отрасли начала 1920-х годов.
Электрификация набирала обороты по всему миру. Города переходили с газового освещения на электрическое. Появлялись новые виды ламп: автомобильные фары, велосипедные фонари, уличные светильники. Казалось бы, рынок растёт — живи и радуйся.
Но реальность оказалась жестокой. В гонку за долю рынка включились тысячи производителей — от гигантских корпораций до крошечных мастерских. Технологии развивались с космической скоростью: в 1906 году появились лампы с вольфрамовой пастой, в 1911-м General Electric выпустила лампу с чистой вольфрамовой нитью, а в 1913-м — газонаполненную лампу, которая светила в пять раз ярче при том же энергопотреблении.
Каждый технологический прорыв превращал миллионы уже произведённых лампочек в хлам. Инвестиции в заводы и оборудование сгорали за месяцы. Никто не мог планировать будущее дальше, чем на год вперёд.
Эта нестабильность разоряла даже крупнейших игроков. История немецкой Osram стала символом отраслевого кризиса. В 1922-1923 финансовом году компания продала в Германии рекордные 63 миллиона лампочек. Но уже через год продажи рухнули до 28 миллионов штук — падение более чем в два раза.
Именно Вильгельм Мейнхардт, возглавлявший Osram, первым понял: в условиях такой конкуренции выжить можно, только договорившись с конкурентами. Парадокс прогресса заключался в том, что чем лучше становились лампочки, тем реже их покупали. Но если сократить срок службы до 1000 часов, потребители будут возвращаться в магазины в два с половиной раза чаще.
Мейнхардт предложил радикальное решение: создать глобальный картель, который будет контролировать не только цены и квоты, но и качество продукции. Точнее — её запланированное ухудшение.

Как специально портили товар

Идея Мейнхардта воплотилась в жизнь. Картель Phoebus стал первой в истории по-настоящему глобальной корпорацией. Участники создали теневое мировое правительство индустрии освещения с географическим разделом мира, системой производственных квот и — самое главное — единым стандартом недолговечности.
Каждому участнику досталась своя зона влияния. Система квот превратила свободный рынок в плановую экономику: завод Philips в Эйндховене мог выпускать 10-12 миллионов лампочек в год, но картель разрешал только 5,7 миллиона. Остальные мощности простаивали — искусственный дефицит поддерживал высокие цены.
Но главной задачей стала инженерная: как сократить срок службы лампочки с 2500 до 1000 часов? Любой дилетант мог сделать лампочку, которая перегорит через час. Но создать изделие, которое гарантированно выйдет из строя ровно через 1000 часов, требовало мастерства.
Инженеры картеля освоили три метода саботажа. Первый — увеличение силы тока: лампочка светит ярче, но живёт меньше. Инженер GE писал в записке: «Увеличение тока даст прирост яркости на 11%» — не упоминая, что срок службы сократится вдвое.
Второй — игры с напряжением. Третий — модификация вольфрамовой нити: лаборатории искали материалы и формы, которые разрушались быстрее, но предсказуемо.
Результат впечатлял: к 1933-34 году средний срок службы лампочки сократился с 1800 до 1205 часов. Ни один завод больше не выпускал лампы дольше 1500 часов.
Контролировала процесс швейцарская лаборатория — самое необычное учреждение в истории техники. Здесь не изобретали технологии, а следили, чтобы лампочки не были слишком хорошими. Каждый завод отправлял образцы на проверку. Идеальный результат — ровно 1000 часов. За превышение — крупные штрафы.
Но штрафовали и за превышение квот продаж, которые постоянно корректировались. Абсурдность системы ярко показывает история японской Tokyo Electric. Компания добросовестно выполнила требования Phoebus — сократила срок службы своих вакуумных и газонаполненных лампочек. Результат превзошёл ожидания: в 1927 году продажи выросли в пять раз.
Казалось бы, это именно то, чего добивался картель — больше продаж через запланированное устаревание. Но Tokyo Electric получила крупный штраф за превышение квот продаж. В служебной записке японцы с недоумением писали:
«Если увеличение нашего бизнеса в результате таких усилий напрямую означает серьёзный штраф, это совершенно неразумно и крайне обескураживает нас».
Так картель наказывал за слишком успешное выполнение собственных требований. Система квот была важнее целей запланированного устаревания.
К началу 1930-х система заработала как часы. Мир научился делать вещи хуже — и получать за это больше денег.

Чего добились заговорщики

Первые годы после создания картеля стали триумфом запланированного устаревания. Взрывной рост продаж превзошёл самые смелые прогнозы. В 1926-27 финансовом году картель продал по всему миру 335,7 миллиона лампочек. Всего через четыре года цифра выросла до 420,8 миллиона — увеличение на 25%.
Частота покупок возросла кратно. Если раньше потребитель менял лампочку раз в 2-3 года, то теперь — каждые 10-12 месяцев. При этом цены оставались стабильно высокими, несмотря на падение производственных затрат.
Но не все участники картеля смирились с ролью послушных исполнителей швейцарских директив. Началось техническое сопротивление. На нескольких заводах «случайно» стали появляться лампочки с улучшенными характеристиками.
Некоторые производители начали делать лампочки, рассчитанные на работу при напряжении 125-130 вольт вместо стандартных 110-120. При обычном домашнем напряжении такие лампы светили тускловато, но жили заметно дольше.
Антон Филипс забил тревогу. В гневном письме руководству International General Electric он писал:
«Это очень опасная практика, которая оказывает крайне пагубное влияние на общий оборот участников Phoebus. После тех огромных усилий, которые мы приложили, чтобы выбраться из периода долговечных ламп, крайне важно не скатиться обратно в ту же трясину».
Долговечность официально объявляется врагом бизнеса. Система контроля ужесточилась. Инженеров, которые позволяли себе творческие эксперименты с конструкцией ламп, переводили на другие участки или увольняли.
К концу 1920-х годов картель Phoebus достиг пика своего могущества. Мировой рынок освещения был под полным контролем, прибыли росли, система запланированного устаревания работала как часы.

Как рухнул картель

К началу 1930-х годов казалось, что картель создал идеальную бизнес-модель. Но империя запланированного устаревания оказалась не такой прочной, как думали её создатели.
Первый удар нанесла Япония. Член картеля Tokyo Electric исправно соблюдала установленные правила, но контролировать сотни мелких семейных мастерских в стране было невозможно. Японские ремесленники продолжали делать лампочки почти полностью вручную, не зная о швейцарских стандартах качества.
Эти кустарные лампочки стоили в разы дешевле продукции картеля. С 1922 по 1933 год японское производство лампочек выросло с 45 до 300 миллионов штук в год. Дешёвые лампочки хлынули на экспорт — в США, Европу, Латинскую Америку.
Ирония ситуации была в том, что японские лампочки часто жили дольше картельных. Кустари не знали о «правильном» сроке службы в 1000 часов и делали так, как умели.
Вторая проблема — истечение ключевых патентов General Electric. В 1929, 1930 и 1933 годах закончилось действие основных патентов на технологии производства ламп накаливания. Барьеры входа на рынок резко снизились.
Третий удар — Великая депрессия. Экономический кризис заставил потребителей экономить на всём. Продажи картеля рухнули на 20% между 1930 и 1933 годами, при том, что общий рынок освещения продолжал расти.
Правительства начали расследования. В США власти заинтересовались подозрительно высокими ценами на лампочки. В Европе растущий национализм 1930-х годов делал международное сотрудничество всё более проблематичным.
Окончательный удар нанесла Вторая мировая война. С началом боевых действий международная торговля стала невозможной. В 1940 году соглашение Phoebus, которое должно было действовать до 1955 года, было официально аннулировано.
Но наследие картеля оказалось гораздо более долговечным, чем сами лампочки, которые он производил.
Как картель столетней давности влияет на нас сейчас
Картель Phoebus исчез в огне Второй мировой войны, но его главная идея не только выжила, но и эволюционировала. Именно этот сговор положил начало запланированному устареванию и показал другим компаниям, что так можно. Современные производители усовершенствовали принципы 1924 года, создав три основных типа запланированного устаревания, которые окружают нас повсюду.
Физическое устаревание — это когда техника ломается быстрее, чем могла бы, потому что производители делают её менее прочной. Они используют дешёвые материалы или детали, которые сложно заменить. Например, в смартфонах батареи приклеены к корпусу, и для их замены нужны специальные инструменты или дорогой поход в сервис, что часто стоит, почти как новый телефон. В некоторых кофемашинах трубки для воды забиваются накипью, но добраться до них без разборки всего аппарата почти невозможно. Такие хитрости делают ремонт невыгодным, заставляя нас покупать новое — именно так, как задумали в картеле Phoebus сто лет назад.
Программное устаревание — детище цифровой эпохи. Громкий скандал разразился в 2017 году, когда выяснилось, что Apple намеренно замедляла старые iPhone через обновления iOS. Компания заявила, что это защищает устройства от выключений из-за слабых батарей, но многие увидели в этом способ подтолкнуть к покупке новых моделей. Apple заплатила штраф 113 миллионов долларов в США.
Классический пример — дешёвые смартфоны, которые через несколько месяцев после покупки становятся практически непригодными для использования. Обновления системы "съедают" всю память, устройство начинает тормозить, хотя технически исправно. Производитель как бы говорит: "Ваш телефон морально устарел, купите новый".
Ещё один пример — принтеры HP и Epson. Пользователи жаловались, что их устройства внезапно отказываются печатать, хотя картридж явно не пуст. Оказалось, что принтеры блокируются не по количеству чернил, а по счётчику напечатанных страниц. Достигли лимита — покупайте новый картридж, даже если старый полон.
Ещё один тип - моральное устаревание. Его довели до совершенства бренды fast fashion. Zara, H&M и их конкуренты выпускают новые коллекции каждые несколько недель. Ещё в середине 2010-х в масс-маркете можно было найти качественные вещи. Сегодня же полки заполнены одеждой из тонких синтетических тканей, которая теряет вид после нескольких стирок.
Статистика впечатляет: около 60% вещей из сегмента fast fashion выбрасывается в течение года. Купил, поносил несколько месяцев, выбросил, купил новое — идеальный цикл, о котором мечтали создатели картеля Phoebus.
Автомобильная промышленность демонстрирует все три типа устаревания одновременно. Современные машины напичканы электроникой, которая выходит из строя через 7-10 лет, а чинить её экономически нецелесообразно.
Современные производители создали экосистему запланированного устаревания, где каждый элемент усиливает остальные. Картель Phoebus с его примитивным сокращением срока службы лампочек выглядит детской игрой по сравнению с этой изощрённой системой.
Методы изменились, но суть осталась прежней: заставить потребителя покупать новое вместо ремонта старого. Спустя век после рождественского заговора наследие картеля живёт в каждом доме.

Сегодня в России отмечают День трезвости. Депутат Госдумы и борец с пьянством Султан Хамзаев заявил, что человек появляется на свет трезвым.
Да, но он также появляется маленьким, глупым и голым. Но это же не значит, что он должен оставаться таким всю жизнь. Так что мы уж как-нибудь сами, без посторонней помощи, разберёмся, пить нам или не пить (вот в чём вопрос).

Почему Sony наотрез отказывалась сотрудничать с СССР?

Недавно прочитал книгу основателя Sony Акио Мориты «Сделано в Японии» и наткнулся на занятную историю о том, как советские власти устроили ему царский приём, показали лучшие заводы страны и предложили выгодное сотрудничество. Но вместо долгожданного «да» получили жёсткий отказ. Что же так шокировало японского бизнесмена в СССР?

Дело было в 1970-х годах, когда Советский Союз активно искал технологии для модернизации своей промышленности. Особый интерес вызывала японская корпорация Sony с её революционными разработками в области электроники. Приглашение основателю компании было направлено на самом высоком уровне.

Перед поездкой друзья предупреждали Мориту с женой о «примитивных условиях жизни» в СССР и советовали взять с собой бутылки с водой, полотенца и туалетную бумагу. Но эти предосторожности, естественно, оказались излишними. Морита прибыл в Москву, и с первых минут стало ясно — гостей принимают особо. Правительственный автомобиль подъехал прямо к самолёту, персональные переводчики не оставляли их ни на минуту, таможенные формальности были отменены.

Заботе о гостях не было предела. Когда жена Мориты захотела попробовать пирожки, это вызвало настоящий переполох среди сопровождающих. «Пирожки — это пища рабочих, вы едва ли будете их есть», — терпеливо объясняла переводчица. Но после долгих телефонных звонков желание гостьи все же исполнили, и супруги с удовольствием ели вкусные пирожки с мясом и овощами, стоя вместе с рабочими.

Заместитель председателя Госкомитета по науке и технике Джермен Гвишиани лично сопровождал делегацию по предприятиям Москвы и Ленинграда, демонстрируя достижения советской электронной промышленности. Но то, что увидел Морита на заводах, его не впечатлило. По его словам, советские предприятия отставали от Японии и Запада в области электроники на 8-10 лет. Использовались примитивные инструменты и неэффективные производственные процессы. Главное же — японский предприниматель заметил полное безразличие рабочих и руководства к качеству продукции. Никто не был заинтересован в совершенствовании технологий. В стране, где не было конкуренции, отсутствовали стимулы для инноваций.

В финале визита Гвишиани сделал заманчивое предложение о сотрудничестве, подчеркнув преимущества советской экономики: отсутствие инфляции, низкие зарплаты, стабильная рабочая сила. Когда он попросил Мориту высказать своё мнение, японец был предельно откровенен. Он объяснил, что в Японии тратят годы на совершенствование даже таких простых вещей, как отвёртка, проводят детальные исследования температурных режимов для пайки, а в СССР из-за коммунистической идеологии, противоречащей самой сути бизнеса, якобы никто из работников не заинтересован в результатах своего труда.
«Вы здесь не прилагаете таких усилий; по-видимому, в этом здесь нет нужды, потому что никто, кажется, не заинтересован. <...> Я должен сказать вам, что я бы не перенёс, если бы увидел, что продукция Sony производится в таких условиях, как здесь у вас. Я не могу предложить вам пока нашу технологию», - пересказал диалог Морита в своей книге.

Показательным для японца стал момент демонстрации советского чёрно-белого телевизора, который планировали экспортировать в Европу. Морита был поражён примитивностью дизайна в стране великого искусства и балета.
Когда он спросил, почему не объединяются технологии и эстетика, представитель Министерства связи честно ответил: «Искусство не по нашей части!» Этот ответ стал для Мориты приговором советской промышленности.

По мнению Мориты, в Советском Союзе развитие техники было сосредоточено в космических и военных программах, но совершенно не касалось потребительских товаров. Там, где речь шла о населении, дизайн и качество техники серьёзно отставали. Sony готова была продавать СССР готовое радиооборудование и даже предложила техническую помощь в улучшении советского телевизора. Но передача ключевых технологий по лицензии, особенно революционной системы Trinitron, была категорически исключена. К слову, эта позиция касалась не только Советского Союза, но и Китая, которому японцы в то время также не раскрывали своих технологий, отказываясь от сотрудничества.

Решающим фактором, судя по всему, стал опыт итальянской компании Fiat. В книге Морита сослался на то, как итальянцы передали СССР технологии производства автомобилей, после чего в Европе появились машины, внешне копирующие Fiat, но, по его мнению, значительно уступающие по качеству. «Репутация компании Fiat из-за этого пострадала, и мы не хотим, чтобы такая же судьба постигла нас», — заявил основатель Sony.

Трудно сказать, был ли прав Морита или это выглядело высокомерно, но факт остаётся фактом — Sony до сих пор является символом качества и продолжает выпускать одни из лучших продуктов на рынке. Например, современные телевизоры компании по-прежнему ассоциируются с премиальным качеством, многие гоняются за ними, несмотря на цену.

Краткая биография Акио Мориты

Акио Морита — японский предприниматель и сооснователь корпорации Sony, сыгравший ключевую роль в превращении компании в мирового лидера в области технологий. Он родился в 1921 году в состоятельной семье, занимавшейся производством сакэ, и с детства увлекался электроникой и физикой. В 1944 году Морита окончил Осакский императорский университет по специальности физика. Во время Второй мировой войны служил офицером японского флота, где познакомился с Масару Ибукой, своим будущим партнёром. В 1946 году они основали компанию Tokyo Tsushin Kogyo с начальным капиталом около 190 000 иен и штатом из 20 человек, которая позже стала Sony. Ибуке было тогда 38 лет, а Морите — 25.

Ибука сосредоточился на технических разработках, а Морита взял на себя маркетинг и управление. Его харизма и стратегическое видение помогли компании выйти на глобальный рынок. Предприниматель придумал название «Sony» (от латинского «sonus» — звук, и японского сленга «sonny» — смышлёный парень), сделав его узнаваемым брендом. Именно он настоял на выпуске культовых продуктов, таких как транзисторный радиоприёмник, первый транзисторный телевизор и Walkman, который стал культурным феноменом, несмотря на отсутствие маркетинговых исследований. Внедрив японскую систему пожизненного найма и создав сплочённую корпоративную культуру, он укрепил лояльность сотрудников, а его философия «доля рынка важнее немедленной прибыли» позволяла инвестировать в долгосрочные проекты.

Морита лично изучал зарубежные рынки, открывая филиалы, включая США, и адаптировал продукцию под потребителей. Его вклад принёс Sony международное признание, а самому предпринимателю — множество наград.

В 1994 году после кровоизлияния в мозг во время игры в теннис он покинул пост главы Sony, оставшись консультантом. Но уже в 1999 году бизнесмен умер от пневмонии. Ему было 78 лет.

Невероятная история употребления алкоголя в космосе, рассказанная космонавтом Гречко

Оказывается, алкоголь попадал на космическую станцию регулярно. Однако, для того, чтобы его выпить, приходилось применять недюжинную смекалку!

В советские времена космос – это не только серьёзно и дорого, но и бесшабашно, по-студенчески весело. В космос летали настоящие энтузиасты, первопроходцы и герои, которым прощали многое.
В частности, согласно строгому медицинскому протоколу, алкоголь проносить на борт корабля строго воспрещалось. Тем веселее и волнительнее было всё же брать с собой в космос контрабанду! По крайней мере, так об этом рассказывает знаменитый космонавт Георгий Гречко в своей книге «Космонавт № 34. От лучины до пришельцев».
Впервые Гречко и его напарник Юрий Романенко обнаружили алкоголь на станции «Союз-6» случайно. Большая фляга коньяка (полтора литра!) выплыла из тренировочного скафандра для физнагрузок. Гречко предположил, что её туда припрятали во время тренировок на Земле, и сюрприз улетел в космос.
Вот как об этом пишет сам космонавт.

На фляжке было написано «Элеутерококк-К». Элеутерококк — это энергетический напиток, который нам дают, чтобы выдержать нагрузки. Я сдуру спросил Центр управления полётами: «Что значит „К“?» Там какое-то замешательство возникло, потом ответили: концентрированный. Мы попробовали – ну, конечно, там коньяк.
Полтора литра коньяка – это много? На двоих, на двести человеко-суток получается по семь с половиной граммов в сутки. Говоря по существу, чтобы мужчина опьянел, надо 40 граммов чистого спирта. У нас было по 7,5 грамма, на человека. И не чистого спирта, а сорокаградусного коньяка! Но, конечно, мы употребляли не перед важными научными экспериментами, а делали по глоточку перед сном. Это, примерно, как столовая ложка, то есть даже и не пили, а лизали коньяк.
Г. ГРЕЧКО

В общем, как уверяет Гречко, алкоголь использовали исключительно для подъёма духа, а также для здоровья. Например, если начинало першить горло от вентиляторов или замерзали ноги после выхода в открытый космос – принимали глоточек для профилактики.
Всё шло отлично, пока сосуд был полон. Однако где-то на половине фляги коньяк образовал с воздухом пенную смесь, которая уже ни в какую не желала выливаться наружу. Дело же происходило в невесомости!
Как ни старались космонавты, даже применяли сильфон для сбора мочи (конечно, не использованный) – однако допить коньяк у них не вышло. Фляга осталась в качестве сувенира на станции. Каково же было удивление Гречко, когда следующий экипаж, весело подмигивая, сообщил ему, что им удалось воспользоваться сувениром по назначению!
Правда, пришлось применить недюжинную смекалку.
Летит следующий экипаж, Коваленок и Иванченков. Вернулись.

«А мы, – говорят, – ваш коньяк допили». – «Как? Это невозможно». – «Мы вот как поступали. Один брал горлышко в рот и поднимался к потолку. Второй бил его по голове. И когда тот вместе с фляжкой летел вниз, коньяк по инерции устремлялся ему в рот».
Вот так, поколачивая друг друга, они и допили коньяк. Они вполне резонно «подкололи» нас: «Кроме высшего образования, надо иметь хотя бы среднее соображение!»
Г. ГРЕЧКО

Впоследствии коньяк ещё не раз попадал на борт – в тубе из-под кофе, который удалось наполнить контрабандой с незапаянного конца, в специальной плоской фляжке, прикрытой обложкой бортового журнала.
Положили эту обманку вместе с другими документами в целлофановый мешок, который потом проходил обработку ультрафиолетовыми лучами.
Космонавт благополучно миновал офицеров безопасности, и ребята уже праздновали победу. Но тут один военный, отвечавший за безопасность, подошёл к космонавту, который должен был лететь, и что-то ему тихо сказал. Ребята замерли. Что именно сказал тот офицер, мы узнали только после завершения полёта. Оказывается, он посоветовал в следующий раз наполнять «бортжурнал» по самую пробку, потому что иначе содержимое булькает…

А однажды на борт удалось пронести даже баночное пиво! Однако, с ним снова возникла проблема. После откупоривания газированный напиток тут же вылетел наружу в виде облака. К счастью, у космонавтов была вторая банка, в которой шилом прокололи маленькую дырочку и через неё осторожно вытряхивали пиво по капле.
Правда это или нет – не нам судить.
Вообще, все остальные космонавты уверяют, что Гречко насочинял всякого, и на самом деле никакого алкоголя в космосе не было. Мы понимаем, цеховая солидарность. Однако каждый раз, когда ты смотришь на звёзды, вспоминай, что, возможно, где-то там сейчас космонавт принимает свой боевой глоток коньяка и улыбается сверху!

Ниже на фото: экипаж станции «Салют»: Георгий Гречко, Александр Волков, Владимир Васютин

Гопники: как появился самый узнаваемый типаж постсоветских дворов

Откуда взялось слово «гопник»

Происхождение слова до конца неясно, но существует несколько версий.
Одна из самых распространённых связывает его с аббревиатурой ГОП – Городское общежитие пролетариата, существовавшее в Петрограде после переворота 1917 года. Там селили бездомных, демобилизованных и беспризорников – будущих мелких хулиганов.
Позже словом «гопники» начали называть уличных подростков, живших по своим «понятиям».
Есть и другая версия: от слова гоп-стоп – слэнгового обозначения уличного грабежа. Как бы то ни было, в обоих случаях слово закрепилось за теми, кто жил «на районе» и решал вопросы «по понятиям».

Рождение феномена

Современный образ гопника сформировался в конце 1980-х – начале 1990-х годов.
Период распада СССР, безработицы и уличной анархии стал благодатной почвой для появления субкультуры «дворовых пацанов».
Они не имели денег, перспектив и стабильности, но имели свой стиль, повадки и кодекс.
Гопники стали неформальной «кастой улицы»: они занимали лавочки у подъездов, контролировали соседние дворы и кичились своей «простотой» – противопоставляя себя «мажорам» и «ботаникам».

Главные признаки гопника

1. Одежда.
Классика жанра – спортивный костюм (часто «Adidas» или «Abibas»), кепка, куртка «бомбер» и кроссовки.
В 90-е это был символ успеха и силы, ведь такой костюм могли себе позволить только «авторитетные парни».
2. Поза «на корточках».
Она возникла из дворовой привычки сидеть на холодных лестницах и асфальте: так было теплее и удобнее. Со временем «присесть» стало знаком принадлежности к определённой уличной культуре.
3. Манера речи.
Смешение дворового жаргона и тюремных выражений. Часто – намеренно грубо, с демонстрацией «власти».
4. Музыка.
Гопники слушали шансон, рэп или «дворовые» песни про зону, дружбу и улицу.
5. Ценности.
Лояльность «своим», сила, презрение к «чужим» и государству, уважение к «авторитетам».

Почему гопники стали символом 90-х

После распада СССР социальная структура рухнула.
Многие подростки выросли без ориентиров: школа и семья потеряли авторитет, а улица стала главным воспитателем.
Гопники воплотили хаос и свободу того времени: грубую, но честную уличную жизнь, где всё решалось кулаком и словом.
Образ быстро попал в массовую культуру: в анекдоты, фильмы и сериалы («Бригада», «Бумер», «Жмурки»).
Появились даже «юмористические» персонажи – вроде «гопников из интернета», которые превратили уличную агрессию в карикатуру.

Гопник как культурный архетип

Со временем гопник стал частью постсоветской идентичности.
Это не просто уличный тип, а отражение социального среза: человека, выросшего в бедности и без перспектив, но сохранившего чувство «дворового достоинства».
Сегодня «гопничество» часто воспринимают иронично – как мем, символ 90-х и даже предмет ностальгии.
Однако за этой иронией скрывается целая эпоха, когда уличная субкультура заменила молодым людям школу, армию и семью.

Почему гопники не исчезли полностью

Хотя уличные разборки и спортивные костюмы ушли в прошлое, само явление трансформировалось. Современные «гопники» – это уже не те, что в 90-х. Они могут сидеть в соцсетях, слушать рэп, но их философия осталась прежней: «уважай сильного и не будь слабым».
Гопничество стало культурным кодом: в нём до сих пор угадываются черты уличной солидарности, ностальгии по «простым временам» и внутренней гордости за «свою правду».

Итог

Гопники – это не просто хулиганы из анекдотов. Это часть истории постсоветского общества, отражение эпохи, когда выживание было важнее законов.
Они исчезли с лавочек, но остались в языке, моде, песнях и мемах – как напоминание о 90-х, когда у каждого района была своя «братва», и жизнь кипела прямо у подъезда.

Почему пейджеры до сих пор живы и зачем ими пользуются американцы?

Совсем недавно я узнал, что пейджеры «не вымерли» — оказывается, они до сих пор используются, причём не где-то в глухих деревнях или у энтузиастов ретро-техники. В эпоху смартфонов это выглядит удивительно, поэтому я решил разобраться, как пейджеры появились, почему они всё ещё живы и где находят применение.

Что такое пейджер

Пейджер или «бипер» — это компактное устройство, которое принимает радиосигналы и уведомляет о поступлении сообщения. Первые модели только пищали, сигнализируя «тебя вызывают», а более поздние уже могли показывать текст или даже воспроизводить голос. В эпоху, когда сотовая связь ещё не захватила мир, эти чёрные коробочки были главным средством быстрого оповещения.
Существовало пять основных типов пейджеров: простые сигнальные (только звуковое оповещение), числовые (принимали номера телефонов), буквенно-цифровые (полноценные текстовые сообщения), двусторонние (с возможностью ответа) и голосовые (воспроизводили аудиосообщения).

Как появились пейджеры?

История пейджеров началась неожиданно — на улицах Детройта в 1921 году. Местная полиция впервые применила устройство односторонней радиопередачи в патрульных машинах. Портативных раций ещё не существовало, и этот примитивный прибор позволял диспетчеру координировать работу патрулей через радиовызов.
Настоящий прорыв произошёл в 1949 году, когда инженер Эл Гросс запатентовал первый настоящий пейджер — устройство весом 200 граммов с радиусом действия 40 километров. Уже в 1950 году в Еврейской больнице Нью-Йорка врачи стали носить эти приборы, чтобы быть на связи с пациентами.
Позже компания Motorola превратила инженерную новинку в массовый продукт. В 1959 году они придумали термин «пейджер» и выпустили первую потребительскую модель. Самой популярной стала Pageboy I в 1964 году — простое устройство без дисплея, которое только издавало характерный звуковой сигнал, за что пейджеры получили прозвище «бипер».
Настоящий взлёт пришёлся на 1980-1990-е годы. Если в начале 1980-х во всём мире насчитывалось 3,2 миллиона пользователей пейджеров, то к 1994 году их стало уже 61 миллион. Пейджер превратился из рабочего инструмента в символ статуса и важности.
В эти годы пейджер был не просто средством связи — это был знак успеха, причастности к миру больших дел. Носить пейджер на поясе означало: «Я настолько важен, что меня могут вызвать в любой момент». Адвокаты, предприниматели, врачи демонстративно носили эти чёрные коробочки, показывая свою востребованность.
Пейджеры стали частью поп-культуры. Рэперы воспевали их в песнях, а в сериалах про врачей или бизнесменов пейджер был обязательным атрибутом успешного персонажа.
К середине 1990-х технология усовершенствовалась — появились двусторонние пейджеры. Эти устройства позволяли пользователям не только получать, но и отправлять короткие текстовые сообщения. Первой компанией, запустившей такой обмен, стала американская Skytel. Стоимость одного сообщения составляла 25 центов, максимальная длина — 80 знаков. Интересно, что оплачивал сообщения получатель, а не отправитель.
В России пейджеры имели свою особую историю. Впервые они появились перед Олимпиадой 1980 года — британская компания Multitone развернула закрытую сеть для служб безопасности и скорой помощи. Но для обычных людей пейджинговая связь стала доступна только в 1993 году.
Одними из первых на российский рынок пришли устройства NEC и Supervisor, но самой популярной стала Motorola Advisor. Компании-пионеры — «Вессо-Линк», «Информ-Экском» и «Радио-Пэйдж» — заложили основы отрасли. К 2000 году только в Москве работало около трёх десятков операторов.
В середине 1990-х появились первые русифицированные пейджеры MIT-472 от Multitone за 380 долларов. Ежемесячная плата составляла от 100 до 300 долларов.
При средней зарплате около 100 долларов пейджеры были игрушкой для богатых. К концу 1990-х, по приблизительным оценкам, пейджер был у каждого десятого жителя крупных городов, а в провинции — лишь у одного процента населения.
У российского пейджинга была серьёзная проблема — отсутствие федеральных операторов. Небольшие местные провайдеры едва справлялись с обслуживанием своих регионов, роуминга не существовало.
К началу 2000-х начался стремительный закат пейджинговой эры. Появились более удобные мобильные телефоны с SMS, которые решали все основные проблемы пейджеров. В 2001 году Motorola прекратила производство пейджеров из-за сокращения числа пользователей.
Но сегодня, спустя более 20 лет, реальность способна удивить. Несмотря на всеобщее распространение смартфонов, пейджеры не только выжили, но и сохраняют стабильную нишу в критически важных отраслях. Крупнейшие пейджинговые компании продолжают работать.

Где и почему пейджеры всё ещё живы?

Россия, судя по открытым данным, завершила пейджинговую эпоху в 2023 году, когда истекла последняя лицензия на оказание таких услуг. Минцифры заявило, что технология устарела, полностью заменена мобильной связью, и может способствовать использованию связи в противоправных целях — очевидно, имея в виду сложность отслеживания и контроля пейджинговых сообщений.
Однако в других странах пейджеры всё ещё используются. США остаются главным рынком для пейджинговой связи, также они распространены в Европе, особенно в Великобритании. Другие развитые страны — Канада, Австралия, Германия — демонстрируют более ограниченное, но устойчивое использование в специализированных сферах.
Давайте посмотрим, где же пейджеры оказались незаменимы:
Медицина
Больницы США остаются главной сферой применения пейджеров в современном мире. Это сложные сооружения с толстыми стенами, подвалами, экранированными помещениями для рентгена и МРТ. В таких условиях сотовая связь даёт сбои, а пейджеры продолжают работать. Главное преимущество — они не создают радиочастотных помех для чувствительного медицинского оборудования и считаются более безопасными для передачи конфиденциальной медицинской информации.
Свою роль сыграло и врачебное сопротивление прогрессу, как бы это ни казалась неожиданным. Несколько лет назад врачи из больницы Сан-Франциско провели эксперимент по переводу коллег на современные текстовые сообщения. Казалось бы, преимущества очевидны — можно отправлять фотографии, получать подробную информацию, вести диалог. Но большинство врачей предпочло вернуться к пейджерам. Оказалось, что одностороннее общение имеет психологические преимущества. Пейджер создаёт защитный барьер — врач сам решает, когда и как реагировать на сообщение. Двусторонняя связь создаёт ожидание немедленного ответа и может привести к бесконечной переписке. Пейджер заставляет людей быть лаконичными и дважды думать, прежде чем обратиться к кому-то.
Экстренные службы и критическая инфраструктура
История торнадо в городе Джоплин (штат Миссури) в 2011 году стала классическим примером надёжности пейджеров. Мощный смерч полностью вывел из строя сотовые сети города, но местные службы экстренного реагирования продолжали координировать спасательные операции с помощью пейджеров четыре дня.
Спасательные службы Великобритании используют пейджеры для оповещения экипажей — когда на море терпит бедствие судно, счёт идёт на минуты. Многие пейджеры могут отправлять сирену с голосовым сообщением, мгновенно оповещая целые команды спасателей.
На атомных станциях (включая российскую Кольскую АЭС до недавнего времени) пейджеры используются для передачи предупреждений о безопасности и мониторинга оборудования. Критически важно, что они не создают электромагнитных помех для чувствительных систем управления реактором.
Спецслужбы и вопросы безопасности
Пейджеры неожиданно нашли вторую жизнь в сфере безопасности и разведки. Главное преимущество — полная анонимность получателя. Поскольку пейджер не содержит передатчика и только принимает сигналы, вычислить местоположение абонента технически невозможно. Это кардинально отличается от мобильных телефонов, которые постоянно «светятся» в сотовых сетях.
Современные пейджеры используют цифровое шифрование — это уже не аналоговые системы из 1990-х. Сообщения защищены криптографическими алгоритмами, что делает их перехват и расшифровку крайне сложными. Именно поэтому пейджинговую связь иногда используют не только спецслужбы, но, к сожалению, и для незаконных целей.
Цифровой минимализм и осознанный выбор
Парадоксально, но некоторые американцы сознательно возвращаются к пейджерам в эпоху смартфонов. Это не ностальгия, а философский выбор. Люди устали от постоянных уведомлений, бесконечной ленты социальных сетей, звонков в неподходящее время. Пейджер становится инструментом цифрового детокса.
Это особенно актуально для людей творческих профессий, которым нужны длительные периоды концентрации. Писатели, художники, программисты используют пейджеры как фильтр между собой и внешним миром. Смартфон отнимает огромное количество времени на бесполезную активность, а пейджер оставляет только действительно важные сообщения.
Необычные ниши
В ресторанном бизнесе пейджеры решают проблему шума — вместо криков через зал официанты получают тихие сигналы. Некоторые рестораны выдают гостям пейджеры, которые вибрируют, когда столик освобождается.
На кораблях дальнего плавания развернуть сотовую сеть сложно и дорого, а пейджеры позволяют капитану мгновенно вызвать нужного специалиста, не отвлекая всю команду.
В шахтах используются взрывобезопасные пейджеры: мобильные телефоны могут дать искру и спровоцировать взрыв газовоздушной смеси.
В сельском хозяйстве пейджеры иногда применяются для координации работников на крупных фермах в удалённых регионах, где сотовая связь ненадёжна, хотя это менее распространено, чем в других отраслях.
В Великобритании пейджерами также пользуются любители птиц. С их помощью они сообщают о местах появления редких особей.

Есть ли будущее у пейджеров?

Глядя на будущее, стоит задаться вопросом о перспективах пейджеров в мире высоких технологий. Массовое возвращение пейджеров невозможно и бессмысленно в эпоху смартфонов, но в специфических нишах — больницах, экстренных службах, критической инфраструктуре — они останутся востребованными ещё долгие годы. Пейджер выжил благодаря пониманию того, что для некоторых задач простота важнее сложности, а надёжность — функциональности.

А вы когда-нибудь пользовались пейджерами? Или уже не застали их?

А может, это была афера?

Нет сомнения, что окружение Трампа зарабатывало на инсайде

Из новостей. Фондовые индексы США резко выросли на заявлении Трампа о приостановке действия пошлин на 90 дней для всех стран, кроме Китая. NASDAQ подскакивает на 7%, следует из данных торгов.
Подозрения подтверждаются. Похоже, что по крайней мере одной из целей (если не основной) безумных (на первый взгляд) решений Трампа может быть большая игра на бирже.
А может быть, это просто афера?
Курс акций на бирже и криптовалюты после введения новых таможенных тарифов резко упали. Через какое-то время Трамп неизбежно смягчит драконовские таможенные меры, и акции опять взлетят. Так уже было, когда он вводил, отменял, а потом опять вводил новые тарифы на экспорт из Мексики и Канады. Только Трамп, его родственники и друзья знают, когда он опять уронит биржу, а когда даст ей расти.
Старый мошенник и всё его окружение всегда и на всём пытались делать деньги. Нет сомнения, что они и сейчас зарабатывают на инсайде от Трампа, играя на курсе акций и криптовалют. На этом можно делать миллиарды.
Может быть, это, вообще, главная цель потрясений, которые устраивает американской экономике Трамп?
Сегодня Трамп и его представители противоречивыми заявлениями качают биржу то вверх, то вниз. Вначале был вброс о том, что Трамп приостановит решение о введении пошлин против всех стран, кроме Китая – акции пошли вверх. Потом Белый дом объявил это фейком – биржа отреагировала возобновлением падения. Однако вскоре появилась информация, что пошлины всё-таки могут быть уменьшены – акции опять пошли вверх. И только что Трамп разразился новыми угрозами Китаю (пятидесятипроцентными пошлинами). Реакция рынка на это предсказуема.
Как там у Маяковского: "Если звёзды зажигают – значит, это кому-нибудь нужно". Если курсы акций целенаправленно раскачивают вверх-вниз, значит, кто-то на этом делает деньги. Уж не тот ли рыжий жулик, который трясёт биржу, как медведь яблоню?

© Игорь Эйдман

Дожили!
Священник Сильченков: мастурбировать можно только с благословения духовника

На своём YouTube-канале священник Игорь Сильченков сделал заявление, что акт мастурбации является грехом, однако может быть позволен с благословения духовника.
Однако в рамках пастырской практики допускается исключительный случай, когда данное действие может быть совершено без страстного умысла – исключительно как вынужденная медицинская или юридическая процедура.
Священник отметил, что врачи, не знакомые с основами духовной жизни, могут давать рекомендации, противоречащие нормам христианской морали.
Настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в Алуште Игорь Сильченков рассказал о правилах мастурбации. По его словам, "нельзя заниматься рукоблудием ни для здоровья, ни для чего-либо другого".
Интересно, а писать и какать – это не грех? Я вот уже не уверен.

Почему планшеты потеряли популярность и что с ними стало

В 2010 году Стив Джобс вышел на сцену и объявил о начале новой эры — эпохи планшетных компьютеров. Журналисты писали о «революции», аналитики предрекали смерть ноутбуков, а покупатели выстраивались в очереди за iPad. Казалось, найдена идеальная формула: устройство больше смартфона, но компактнее ноутбука, которое изменит то, как мы работаем, учимся и развлекаемся.
Прошло чуть больше десяти лет, и планшеты превратились из предмета всеобщего вожделения в пылящиеся на полках гаджеты. Большинство людей забыли о своих «таблетках», переключившись на смартфоны с большими экранами. Те, кто всё ещё пользуется планшетами, превратили их в узкоспециализированные устройства.
Но что произошло с технологией, которой прочили роль «убийцы ноутбуков»? И почему планшеты так быстро потеряли актуальность? Давайте попробуем разобраться.

Как появились планшеты

Идея планшета появилась в 1968 году у учёного Алана Кэя из лаборатории Xerox PARC. Сначала он придумал KiddiComp — устройство, которое позволило бы детям взаимодействовать с цифровыми данными. Через четыре года он развил идею в Dynabook — портативное интерактивное устройство с плоским сенсорным экраном, беспроводной системой коммуникации и мультимедийными возможностями. В концепции предполагались текстовые редакторы и система рисования. Но технологии 1970-х не позволяли это сделать и проект не был завершён.
Первые коммерческие попытки начались в конце 1980-х. В 1987 году компания Linus Technologies выпустила Write-Top — четырёхкилограммовый монстр с функцией распознавания рукописного ввода. Но популярности он не получил — по некоторым данным, продали всего полторы тысячи штук.
Относительным прорывом стал GridPad 1900 от Grid Systems, выпущенный в 1989 году — первый коммерчески востребованный планшет. Устройство весом около 2 кг применялось в основном в корпоративных задачах. Систему распознавания рукописного ввода для него разработал Джефф Хокинс, который позже создал PalmPilot — ещё одно знаковое устройство в истории портативных технологий.
Apple в 1993 году выпустила Newton MessagePad — устройство, которое выглядело как из будущего. Но его система распознавания текста часто путала буквы, превращая записи в бессмыслицу, и Newton стал объектом для шуток в Кремниевой долине.
Новый этап в развитии планшетов начался в 2002 году, когда Microsoft запустила платформу Tablet PC. На её основе компании Fujitsu, HP, Toshiba и ViewSonic создали устройства с сенсорными экранами высокого разрешения. Они работали на Windows XP Tablet PC Edition — системе, специально разработанной для поддержки стилуса и рукописного ввода. Эти планшеты были шагом вперёд, но оставались громоздкими и дорогими.
Ближе всех к современному планшету, возможно, подобралась Sony. В 2004 году они выпустили VAIO U-50 — компактное устройство на Windows XP с сенсорным экраном. За шесть лет до первого iPad японцы создали прототип будущего, но стандартная Windows XP не была удобна для сенсорного управления, и Sony пришлось добавлять свои программы для работы со стилусом. Из-за высокой цены и сложности VAIO U-50 остался нишевым.
К концу 2000-х стало ясно: планшеты либо были игрушками с ограниченными функциями, либо громоздкими и неудобными. Нужен был кто-то, кто найдёт баланс между возможностями и удобством.

Революция iPad и золотая эра

27 января 2010 года Стив Джобс вышел на сцену конференц-центра в Сан-Франциско с тонкой пластиной в руках. «iPad — это магическое и революционное устройство», — объявил он. Журналисты в зале скептически переглядывались: ещё одна попытка реанимировать провальную категорию?
Но Джобс знал, что делал. Apple учла все ошибки предшественников: никаких стилусов, никаких попыток втиснуть настольную операционную систему в планшет. Вместо этого — iOS, адаптированная с iPhone, мультитач-управление пальцами и «устройства между смартфоном и ноутбуком». iPad решал конкретные задачи: веб-сёрфинг на диване, просмотр фильмов, чтение книг, простые игры.
Скептики ошиблись. За первые три месяца Apple продала три миллиона iPad. К марту 2011 года — уже 15 миллионов. Аналитики заговорили о «пост-ПК эре», журналисты писали некрологи ноутбукам. iPad не просто создал новую категорию устройств — он породил целую индустрию.
Конкуренты кинулись вдогонку. Samsung выпустила Galaxy Tab, Motorola — Xoom на Android 3.0 Honeycomb (специальной планшетной версии Android), Amazon запустила Kindle Fire. На выставке CES 2011 года анонсировали более 80 планшетов. Делали их все — от гигантов вроде Dell и HP до никому не известных китайских стартапов.
Пик наступил в 2012–2014 годах. В 2012-м продажи планшетов подскочили на 78%. Apple снимала сливки, контролируя больше половины рынка, но и конкуренты неплохо зарабатывали. Появились планшеты на любой вкус: семидюймовые «мини», 10-дюймовые «стандарт», дешёвые на Android и премиальные на iOS.
Планшеты казались идеальным решением. Легче ноутбука, больше смартфона, проще в использовании, чем компьютер. Однако благополучие оказалось недолгим.

Причины упадка

Уже в 2015 году продажи планшетов резко упали. По сравнению с пиковым 2014 годом — аж в три раза. Устройства, которым ещё недавно пророчили роль «убийц ноутбуков», сами оказались на грани исчезновения. Но почему?
Главный удар планшетам нанесли смартфоны. В 2010 году, когда появился первый iPad, обычный телефон имел скромный экран 3,5 дюйма. Планшет казался гигантом — разница была очевидной. Но смартфоны быстро росли.
В 2012 году Samsung выпустила Galaxy Note с 5,3-дюймовым экраном. Журналисты окрестили его «фаблетом» — гибридом телефона и планшета. Поначалу казалось нелепым прикладывать такую махину к уху, но покупатели оценили большой экран.
К 2014-2015 годам фаблеты с диагональю 5,5-6 дюймов стали нормой. Когда Apple выпустила iPhone 6 Plus, разница с планшетами стала несущественной. Потребители быстро поняли простую логику: зачем носить два устройства, если большой смартфон справляется с просмотром видео, чтением и играми почти так же хорошо? При этом телефон всегда в кармане, а планшет требует сумки. Тим Кук позже честно признал: «Вероятно, есть определённый уровень каннибализации между iPhone с одной стороны и iPad с другой».
Но фаблеты были не единственной проблемой. Вторая проблема оказалась парадоксальной — планшеты стали жертвами собственного качества. В отличие от смартфонов, которые пользователи меняли каждые 1-2 года, планшеты работали по 3-4 года без заметной потери производительности. Семья покупала iPad в 2012 году, и к 2016-му он всё ещё отлично справлялся с основными задачами: YouTube, чтение книг, простые игры. Более того, старые планшеты передавались внутри семьи — от родителей к детям, от детей к бабушкам. Для типичных задач — email, социальные сети, видео — даже трёхлетний планшет оставался вполне пригодным. «Цикл обновления длиннее iPhone, примерно между смартфоном и ПК», — констатировал Тим Кук в 2015 году. Производители, рассчитывавшие на ежегодные обновления, получили затоваривание складов.
Одновременно с атакой смартфонов наступали и эволюционировавшие ноутбуки. Intel запустила программу Ultrabook, и появились тонкие лёгкие лэптопы, которые весили ненамного больше iPad с клавиатурой, но предлагали полную функциональность ПК. Google выпустила дешёвые Chromebook — простые ноутбуки, которые стоили как планшеты среднего класса, но имели настоящую клавиатуру и привычную рабочую среду.
Особенно болезненной оказалась ценовая конкуренция. Планшеты попали в настоящую ловушку. Возьмём конкретный пример: в 2015 году MacBook Air стоил 999 долларов. iPad Air с аналогичным объёмом памяти обходился в 749 долларов, плюс клавиатура за 129-299 долларов. Итого получалось как минимум сравнимо, а по удобству MacBook однозначно выигрывал — это цельное устройство против набора отдельных аксессуаров. Парадокс был очевиден: планшеты с характеристиками, сопоставимыми с ноутбуками, стоили дороже при меньшей производительности и функциональности.
Ситуация усугублялась китайской экспансией. К 2017 году более половины продаж планшетов переместилось в нижний ценовой сегмент — от 3 до 8 тысяч рублей, где доминировали Huawei, Lenovo и десятки малоизвестных китайских брендов. Западные производители не могли конкурировать с китайцами, производившими планшеты почти по себестоимости, и ушли в премиальный сегмент с ограниченной аудиторией.
Проблему усугубляло отсутствие инноваций. К 2014 году презентации новых планшетов стали предсказуемо скучными. Процессор на 20% быстрее, экран на 15% ярче, корпус на 2 мм тоньше — никаких революционных изменений.
В 2016 году компания Deloitte провела показательный опрос: 30 тысяч респондентов попросили выбрать наиболее подходящие устройства для 15 различных видов деятельности — от просмотра телевидения до видеочатов и онлайн-покупок. Результат оказался сокрушительным: планшет не стал предпочтительным устройством ни в одной категории.
В попытке переломить ситуацию производители отчаянно пытались спасти категорию, позиционируя планшеты как замену ПК. Apple рекламировала iPad Pro слоганом "Твой следующий компьютер — это не компьютер". Microsoft выпустила Surface — гибриды планшета и ноутбука. Samsung предложила DeX — режим превращения планшета в desktop.
Однако реальность оказалась жёстче маркетинговых обещаний. Планшеты страдали от фундаментальных ограничений: мало портов, урезанные операционные системы, неудобство длительного набора текста на виртуальной клавиатуре. Даже с внешней клавиатурой они оставались компромиссом — не такими мобильными, как смартфоны, и не такими функциональными, как ноутбуки.

Где сейчас используют планшеты?

Парадоксально, но крах массового рынка привёл к интересной эволюции: планшеты перестали быть универсальными и стали узкоспециализированными устройствами.
Самая популярная ниша — медиапотребление. Планшеты с большими экранами превратились в портативные кинотеатры. Galaxy Tab S10 Ultra с 14,6-дюймовым дисплеем идеально подходит для просмотра фильмов в поездках, сериалов на даче, YouTube на кухне.
Вторая устоявшаяся ниша — детские устройства. Родители покупают планшеты как безопасную альтернативу смартфонам: большой экран для мультиков, развивающие игры, приложения для рисования, но без соблазна звонить друзьям или зависать в социальных сетях. Производители отреагировали выпуском специализированных детских моделей с прочными корпусами и родительским контролем.
Третья ниша — творчество. Устройства с поддержкой стилуса превратились в профессиональный инструмент для художников, дизайнеров, архитекторов. Приложения вроде Procreate и Adobe Fresco достигли профессионального уровня, и многие иллюстраторы стали использовать их наравне с традиционными графическими решениями от Wacom. Для творческих людей такие устройства стали цифровой доской или мольбертом.
Корпоративный сегмент тоже адаптировался под новые реалии. Продавцы используют iPad для презентаций клиентам, врачи — для ведения электронных карт пациентов, официанты в ресторанах — для приёма заказов. В образовании планшеты закрепились как интерактивные учебники, особенно после пандемии COVID-19, когда потребовалось массовое оснащение для удалённого обучения.
2025 год показывает, что рынок планшетов может стабилизироваться и даже расти в своих нишах. По данным Canalys, в первом квартале поставки увеличились на 8,5%, а во втором — на 9% по сравнению с 2024 годом. Рост поддерживается обновлением старых устройств, внедрением искусственного интеллекта и 5G, а также спросом в образовательном секторе. Лидирует Apple, за ней следуют Samsung, Huawei, Lenovo и Xiaomi.

Не история, а так, зарисовочка.

У славной техасской блюз-рок-группы ZZ Top есть альбом Antenna Head (Голова - Антенна).
А на слэнге парикмахеров "антенна" - это недостриженный волосок, одиноко торчащий над остальными.
Вот я и думаю: может, это как-то связано?