Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Почитала обсуждалку - пошла туалетная тема. Вспомнила еще один туалетный прикол - и тоже шведский. Пишу со слов шведа-коллеги, сама не видела.
На юге Швеции в маленьком приморском городке есть ресторанчик прямо на берегу, очень популярный, с хорошей кухней. Так в нем прикольным является как раз женский туалет. А прикол в том, что в обычном в общем-то туалете на входной двери изнутри нарисован в полный рост голый мужик привлекательного вида. Причинное место у него закрыто деревянным фартучком на петлях - то есть, видно, что его можно приподнять.
Прикол в том, что когда фартучек приподнимают, в основном зале ресторана звенит колокольчик и все завсегдатаи знают, что это значит. Прозвонит колокольчик, тут же выходит дама из туалета и встречают ее аплодисментами.
Рассказ владельца ресторана (далее от первого лица): Сидим с приятелями на летней веранде, обедаем, треплемся. Ресторан пустой. Только что закончился дождь – такой настоящий летний ливень. Воздух свежий, тучи уже унесло, солнышко светит. В общем, кайф и расслабуха. Крыша веранды из мягкого прозрачного пластика прогнулась местами от налившейся дождевой воды. Охранник пытается согнать воду с крыши. Берет швабру и верхним ее концом приподнимает секции пластика и перегоняет воду из одной секции в другую. Не торопится, действует обстоятельно – все равно никого, кроме нас нет. И тут к ресторану подъезжает роскошный мерс, из него выскакивает водитель, распахивает заднюю дверцу. Из машины выходит безупречный джентльмен в льняном светлом костюме. Он делает пару шагов ко входу мимо туй в горшках, расставленных по периметру веранды, и тут… У охранника, засмотревшегося на мерс, срывается рука, он резко дергает ручку швабры, та весьма неудачно подпихивает пластик вверх – и вся дождевая вода (литров двести) выливается на джентльмена. Картина Репина «Приплыли». Через секунду джентльмен со сдавленным рыком срывается с места и мчится ко входу. Параллельным курсом по веранде туда же мчится охранник, отбросив швабру. На ступеньках они встречаются … и охранник, вытягивая руку вперед, кричит «Сюда в таком виде нельзя! У нас дресс-код!»
Рассказ директора завода. Далее от первого лица. У вас когда-нибудь подчиненные-миллионеры были? Нет? А у меня был один – просто именины сердца, а не работник. Работала я в одной столице прибалтийского государства (с «нашей» стороны Балтийского моря). Завод принадлежал скандинавской компании и с терпимостью, толерантностью и вниманием к инвалидам («лицам с ограниченными возможностями», чтобы быть политкорректной) там все было на ять. Вот и трудился у нас такой Гунар (назовем его так) водителем автопогрузчика. Был он глухонемым. То есть, не совсем глухонемой – слышать не слышал, а говорить умел, правда, речь была не очень разборчива, как будто в трубу, но все, с кем он вместе работал, его понимали. Мужик очень старательный, приветливый – хороший работник, в общем. Была у него жена – тоже глухонемая, и две дочки – слышащие, одна школьница, другая уже работала. Жила вся семья на хуторе недалеко от города. Большого достатка не было, но и не бедствовали. И тут…вступила эта прибалтийская страна в Евросоюз. Добрый Евросоюз решил в этой стране построить хорошие дороги. И денег для этого выделил. И дороги спланировали. Вот одна из таких дорог и пролегла по плану… прямо через хутор Гунара и его семьи. Приехала евросоюзная комиссия, определила компенсацию для людей, теряющих семейной гнездо … и через положенное время получил Гунар, как глава семьи, на свой счет в банке ни много, ни мало – два с половиной миллиона евро! И стал самым настоящим миллионером! У другого крышу бы снесло – но не у крепкого прибалтийского хуторянина, выросшего в сознании, что труд – это все. Гунар с работы не ушел и продолжал водить свой автопогрузчик и дальше. Единственное, что изменилось – завел он параллельно свой бизнес: купил эвакуатор и стал оказывать соответствующие услуги водителям, попавшим в беду на той самой трассе, что прошла через его бывший хутор. Звонки принимают дочери, а он водит эвакуатор – когда не занят в смене на заводе. Так что, если когда-нибудь (не дай Бог, конечно, но всякое бывает) вам придется в путешествии по Прибалтике вызывать эвакуатор, а водитель оного окажется глухим – не удивляйтесь, это миллионер Гунар.
Не мое - нашла на другом сайте, но история понравилась- хочу поделиться. Итак, передаю дословно... Я звоню подруге, трубку берет ее дочь. - Аня, говорю ,- позови маму. - Не могу, - отвечает дитя.- Мама повезла бабушку покупать что-нибудь спортивное на ноги и джинсы на резинке. У бабушки скоро круиз. Я просто чуть ненормативно не отреагировала на такую новость в присутствии ребенка. Потому что мама моей подруги еще совсем недавно ходила шаркающей походкой, а выгуливалась в основном до лавочки во дворе. И постоянно напоминала слабым голосом о скорой кончине. Особенно в присутствии гостей. И Ленка, которая подруга, она решила маму как-то отвлечь от этих мрачных мыслей с утра до ночи, вгонявших всю семью в депрессию. Еще по весне она где-то вычитала, что для старичков организуется поездка в Европу, по Парижу и окрестностям. Все учтено и предусмотрено. Погрузка-разгрузка-передвижение. Плюс медицинские работники рядом и дополнительная рабсила, которая, если надо, не только сумки поднесет, но и самих бабушек. Мама, надо отдать должное, довольно долго упиралась, потому что ей было понятно, зачем ее хотят сплавить в город Париж на десять дней. Раз скорая кончина, то пусть уж подальше от дома, да? ведь так? Но потом она - так уж и быть - дала себя уговорить, тем более, ее товарка, подруга по рецептам и диагнозам, тоже выразила желание отметиться в городе грез. А вдвоем помирать гораздо веселей. Ну, в общем, собрали девушек – одной семьдесят пять, другой – на два годка побольше, напутствовали вести себя хорошо и не поддаваться соблазнам, доставили до аэропорта, а там сдали с рук на руки боевой команде, которая увозила укомплектованных пенсионерок развлекаться в Европу. Поездка оказалась замечательной, мама ежедневно звонила домой по врученному ей мобильному телефону и оживленно, примерно по часу, отчитывалась о завтраках-обедах-ужинах и экскурсиях по памятным местам. Однако небольшая проблемка все же образовалась. Маму настиг в поездке запор. Ну, это в общем объяснимо: пожилой человек, новое место, гостиничная еда и проч. Организм отозвался. Советоваться на эту тему с группой поддержки ей показалось не слишком удобным. Поэтому она просто решила заглянуть в аптеку напротив, да и купить там клизму. Аптека оказалась хоть и маленькая, но по-парижски суперсовременная. Там продавались скляночки, баночки, кремы, какие-то малопонятные медицинские приборы, частично – по системе «сам бери». Ну в общем, все, как и должно быть в таком учреждении. Заходит, значит, туда мама и начинает водить глазами по полкам, ища нужный предмет. А не найдя, трижды по кругу обходит аптеку, останавливаясь и ощупывая те или иные приспособления, которые хоть как-то напоминают клизму. Правда, они довольно непривычной и даже, как бы это сказать, фантастической формы. Ну так ведь Париж! Цивилизация! А в это время продавец, точнее, фармацевт, или как их там в аптеках называют, с неподдельным удивлением смотрит на старушкины манипуляции. И, пытаясь быть полезным, спрашивает, мол, что я могу для Вас сделать, мадам? Парле ву франсе? Ду ю спик инглиш? Шпрехен зи дойч? А мама на всех языках мира говорить, конечно, умеет. Но немного. По-французски она знает «бонжур». По-английски уже выучила «хай» и «бай». А по-немецки даже может сказать целую фразу: «Гитлер капут». Но все это не совсем по теме. Поэтому она начинает жестами объяснять, чего ей надо. Хлопает себя сзади, а потом руками показывает, чтоб ей принесли вот такое круглое и продолговатое. У продавца, в смысле фармацевта, вываливаются глаза и полу-открывается рот. Он уже смотрит на бабушку с некоторым страхом, в котором, тем не менее угадывается почтение. В конце концов выясняется, что наша мама говорит по- русски. Этот малый ей тоже жестами показывает, мол, никуда не двигаться, он сейчас вернется – одна нога здесь, другая там. Вылетает из заведения и действительно через пару минут возвращается с пожилым человеком а-ля комиссар Мегрэ в исполнении Жана Габена. Да еще в клетчатом берете с помпоном. И с трубкой в руке. И говорит по-русски! Дядька оказался не то потомок какого-то российского княжеского рода, не то осколок белой гвардии. Он ежеутренне выпивал свой кофе с булочкой и читал газету в кафе напротив. Там его продавец по-соседски и свинтил. Короче говоря, выяснилось, что заведение с медицинским уклоном – небольшой секс-шоп. Этот, похожий на аптекаря, возбужденно обрисовал картину. Мадам, видимо, ищет что-то особенное. Вот только он никак не может врубиться, что же именно. Потомок предводителя дворянства как раз должен был в это мутное дело внести ясность. Когда до мамы наконец дошло, где она находится, она, как ни странно, не вскричала: ах, боже мой, какой ужас! Не закрыла пылающее лицо обеими руками. И не вылетела стремглав из постыдной лавки. Напротив, с нескрываемым интересом поинтересовалась у потомка генерала Деникина, а что это такое? И вот это? И это тоже? Кое про что не знал и сам переводчик. И тогда «фармацевт» устроил им небольшую экскурсию и ликбез. После чего мама с великолепным презрением сказала своему новому знакомцу: - Вырожденцы. Ничего уже не могут сами. А вот мы запросто могли и то, и се, и, между нами, это тоже. Причем, без всяких дурацких пластмассок и силиконов, не правда ли? - Истинная правда, мадам, - восхищенно согласился внучатый племянник генерала Шкуро. В общем, из поездки по Европе мама привезла не только новые впечатления, но и нового друга. Они переписывались, перезванивались все это время. А теперь вот решили махнуть вместе не то на Багамы, не то на Карибы. Не суть. - Нет, подумай только, какой кошмар, - жалуется мне по телефону Ленка.- Звонят те дети, ну, из Парижа, с претензиями, на то, что мама ведет себя легкомысленно. Что их папаша слишком стар для таких поездок и приключений. А я им в ответ выговариваю, чтобы следили за собственным дедом. Это он маму подбивает на всякие глупости. Вообще, бред какой-то, скажи. Что стар, что мал - ветер в голове... А пока дети собачатся и назначают виновных по разврату, эти двое пакуют чемоданы, покупают спортивное на ноги и джинсы на резинке. У них впереди круиз.
Сегодня с приятельницей вспоминали веселые 90-е, она и рассказала историю. Ездила она с группой ученых из нескольких НИИ по проекту по коммерциализации технологий на какое-то мероприятие в одну из прибалтийских стран. Вечером после окончания официальной программы пошли они погулять по вечернему городу. Ходили-бродили - устали. Решили где-нибудь посидеть. Ну и зашли в первое попавшееся заведение. На входе было как-то темно, но их это не смутило, они прошли внутрь, сдвинули несколько столиков вместе, сели и только тут осмотрелись. Оказался - стриптиз-клуб. Вечер был будний, в клубе было практически пусто, поэтому неудивительно, что их компания вызвала мощный интерес местного обслуживающего персонала. Сиречь - девочек-стриптизерш. Компания была не такая уж маленькая - человек 7-8. Все - молодые мужики, за исключением одного - Ивана Ильича, страшего научного сотрудника, которому было под шестьдесят. Иван Ильич был милейший, добрый и открытый интеллигент - шестидесятник. Приятельница моя, Лина, была единственной женщиной. Через пять минут вокруг уже кружились, снимая с себя разнообразные предметы одежды с полдюжины девиц. Сняв большую часть, они стали пристраиваться к мужикам: кто сбоку на стул, кто на колени. Обошли только одного - Сергея, который сел рядом с Линой. Видимо, посчитали их парой и наглости приставать к чужому мужику у них не хватило. Но за остальных взялись вовсю - и гладили, и себя подставляли как могли. Через пять минут Лина поняла, что надо что-то делать - иначе просто так уйти отсюда не удастся. Поняв, что говорить что-либо молодым мужикам уже бесполезно, она решила воззвать к мудрости старшего. "Иван Ильич! Уходить надо! Добром это не кончится!" И увидела его глаза - как у ребенка в магазине игрушек. "Линочка! Я все понимаю! Но физиология - сильнее интеллекта!" только и смог он сказать...
У шведов появилось новое средство для страдающих бессонницей. Это CD с записью счета - от одного до ста. Казалось бы, чего тут нового? Ан нет! Запись-то на финском языке! Лежишь себе - а тебе в темноте шепотом на ухо - "Юкси, кякси..."
Разговорилась с соседкой - она ребенка ждет, на приличном месяце, животик заметный. У нее уже есть сын - Митя, семи лет. Они с папой Митю к грядущему событию пытались как-то подготовить. Завели разговор типа "Сынок, а хорошо бы тебе братика или сестричку. Тебе веселее будет и т.п." Посмотрел на них Митя понимающим взглядом, вздохнул и сказал: "Мам, роди мне лучше боевого коня".
История, услышанная от опытной переводчицы (далее от первого лица) Предыстория. Институт я закончила по специальности «Прикладная лингвистика». Понравилось название. Что такое лингвистика я тогда понятия не имела. Выбирала из тех соображений, что сдавать надо было математику, русский язык (устно и письменно) и иностранный. Еще отметила для себя – вот хорошо, саму-то неизвестную мне лингвистику сдавать не нужно! С математикой и русским все было хорошо, иностранный язык я сдавала французский (как выяснилось потом, единственная из абитуриентов). А после зачисления …попала в группу «нулевого английского». В деканате сказали, что о французском придется забыть! Я даже плакала – так мне его жалко было, в школе по французскому у меня была пятерка! Это был период, когда в инязе (Мориса Тореза) два языка студенты дневного отделения почему-то не изучали. Период вскоре закончился, но с моей везучестью я в него угодила! Именно везучестью – потому что английскому выучили нас на совесть, и он кормил и кормит меня – всю жизнь. После окончания по распределению попала в одно НИИ в отдел машинного перевода. Перед этим всю советскую научную школу прикладной лингвистики разогнали, и делать нам было особо нечего. Какие-то отчеты писали – имитировали научную деятельность. В отделе работали в основном женщины – занимались семьей, на работу ходили через день по договоренности, стояли в очередях, добывая еду, и скромной зарплаты младшего научного хватало на еду и квартплату. Так почти 20 лет и прошло… Случилась перестройка, все изменилось, институт развалился, жить стало не на что. Тут и выручил выученный в молодости английский. Я стала подрабатывать переводами, крутилась, как могла. Дочка родилась поздно, мне было уже под сорок. Но язык спасал. Собственно история. Году так в 90-м знакомые театроведы, которым я что-то переводила, пригласили меня в первую в моей жизни зарубежную поездку. Как раз отменили собеседования в райкоме, выехать стало легко. Ехать надо было в Хельсинки на какой-то международный театральный конгресс. Моя задача была сопровождать группу и переводить всякие речи на встречах. Оплата не предполагалась, но проезд, гостиница и еда были за счет организаторов «с той стороны». Я решилась, хотя и трепетала – первый раз в капитализм еду! Тот самый, которым нас столько пугали! Перед отъездом была страшная суета – надо было двухлетнюю дочку пристроить к бабушке, накупить для нее еды, да еще собраться. Но я успела главное – купила две бутылки водки по совету опытной театроведки, которая меня и сосватала в эту поездку. Она объяснила мне, что водку я прямо на вокзале продам за валюту, и тогда у меня будут хоть какие-то деньги. А мне просто до зарезу нужно было купить сандалики для дочки – достать в магазине что-то сносное для маленького ребенка было практически невозможно, а лето уже наступало. Как же она будет на даче у бабушки без сандаликов? Поезд отходил в полдень. В вагон я вбежала последняя, плюхнулась на свою полку – соседка-театроведка (та самая) спросила: «Ты поесть-то успела?» Я только помотала головой – еще не отдышалась, так бежала. «Тут есть вагон-ресторан». На мой немой вопрос добавила «За рубли, не бойся». Я и пошла туда. Мне опять повезло – кусок приличного мяса с картошкой заглотила почти не жуя. И кофе оказался вполне приличный! «Щас приду в купе и завалюсь спать – граница ночью, времени еще полно» - сыто думала я, сонно пробираясь в свой вагон. Купе было битком набито разными незнакомыми людьми! То есть, двоих я опознала – свою благодетельницу и того, кто в одиночестве сидел на моей нижней полке. Все остальные, мне не знакомые (то ли 6, то ли 7 человек) кучковались на нижней полке напротив и сверху. Этим вторым опознанным мною был Юрий Николаевич Григорович. Поймите меня правильно – САМ Григорович. Легенда. На моей полке. До этого я видела его только по телевизору. Вот тут я и узнала, что на пресловутый конгресс в качестве официального лица приглашен был именно Григорович. Все остальные (включая меня) были свитой. Театроведка в суете сборов мне об этом ничего не сказала. А я и не спрашивала. Место Юрия Николаевича было, конечно же, в спальном вагоне, отдельном купе – где ему просто было скучно. И он пришел к народу. И народ (в нашем с театроведкой купе) его радостно принял! Тут выяснилась еще одна пикантная подробность. Григорович пил. То есть, в тот момент, когда я вернулась из вагона-ресторана две бутылки водки и одна коньяку были уже пусты. Еще три стояли на столе и ждали своей участи. Вскоре и им пришел конец – под увлекательную беседу о судьбах русского искусства. Закуски практически не было, и я возблагодарила судьбу за кусок мяса, проглоченный в вагоне-ресторане. Избежать своей доли алкоголя было невозможно – ЮН за этим строго следил, при этом сам употреблял просто сумасшедшие (с моей скромной точки зрения) количества. Наконец, кончилось все, что было. ЮН повернулся ко мне, скромно жавшейся на углу моей же полки. «Я знаю, у тебя есть водка» - сказал он, глядя мне строго в глаза. Соврать было невозможно. «Да, Юрий Николаевич». «Сколько? » «Д-две б-бутылки» пробормотала я, прощаясь с сандаликами. Как я могла солгать легенде советского, да что там – мирового балета? «Доставай». Но сандалики для дочки не позволили мне сдаться сразу. «Юрий Николаевич, я их на продажу везу. За валюту…» «Доставай». Мои две бутылки закончились быстро. В какой-то момент ЮН вдруг встал …и начал снимать брюки! «Спать пора!» - бросил он. Народ все понял…и практически мгновенно рассосался по своим купе. ЮН аккуратно расправил брюки, повесил их на специальный поручень сбоку на стенке и улегся на мою полку. «Погасите свет» - вот и все, что мы с театроведкой услышали. Что было делать? Вдвоем на ее полке мы никак не поместились бы – хоть я и весила тогда 47 кило, театроведка была статной дамой килограмм под сто. Верхние полки были заняты другими околотеатральными персонами, которые и не собирались (или уже не могли) как-то вмешиваться в эту ситуацию. Надо отдать должное моей благодетельнице – она, вздохнув, сказала «Пошли в коридор, покурим, потреплемся». И мы встали у окна, закурили и проговорили все оставшееся до границы время. Когда пришли пограничники (часа через 4), Юрий Николаевич перешел-таки в свой спальный вагон, и я наконец смогла прилечь, и даже поспала пару часов. Наутро в Хельсинки все выползли на перрон помятые, опухшие и невеселые. Все – кроме… Григоровича! Он, выпивший больше всех, был свеж, как майская роза! Но сердит: «Ненавижу поезда! Выспаться не удалось! Две какие-то дуры до самой границы орали под дверью какую-то чушь!» И, порывшись в кармане пиджака – протянул мне что-то: «На! Это тебе! Пойдемте, нас ждут!» И развернувшись, пошел ко входу в вокзал с перрона, откуда нам навстречу уже спешила группа встречающих с цветами для него. Я посмотрела – в руке у меня были финские марки. Сандалики я купила в первый же день – сначала их носила дочка, потом племяшка, потом дочка подруги, потом – след их затерялся…
Много лет подрабатывала переводами - и устными, и письменными. Чего только не наслушалась и не начиталась... Был период, когда шла целая серия материалов по Сахалину(с русского на английский)- для BP, они тогда как раз проект по Сахалину-2 готовили. Материалы были в основном по экологии - и чего там только не было - от моллюсков до мхов и лишайников. А в одном месте наткнулась на термин "оленеемкость пастбищ" и измерялась она в "оленеднях". Стандартного термина не было, пришлось придумывать. Решила посоветоваться с коллегой - а он мне в ответ: "У тебя-то ладно, олени, а у меня ваще..." "Что?" "Перевожу записи в трудовых книжках советского периода у чукчей" "Ну?" "С чукчами-мужиками все просто - они записаны оленеводами. А вот женщины-чукчи... Их, оказывается, записывали "чумработницами"...
Было это больше 10 лет тому назад. Возвращались из Финляндии поездом. Садились не в Хельсинки, а в Лахти, когда зашли в купе - там уже сидела дама лет за 40 с собакой - коккер-спаниелем в дорожной корзинке-перевозке. Собака оказалась спокойная, смирная, большую часть дороги спала. Разговорились - попутчица оказалась заводчицей, они с мужем разводили этих самых коккеров на продажу. А в Финляндию ездила вязать свою спаниельку - к какому-то суперэлитному кобелю. Сейчас, думаю, с суперэлитными кобелями и в России все путем, но история происходила году этак в 96-97, тогда с этим, видимо, было сложнее. Дама поездкой осталась довольна, в красках нам живописала прелести процесса и контрольных дополнительных вязок. В общем, и она, и собака ехали домой с чувством выполненного долга. Утром рано поезд пришел в Москву. Зима, сумеречно, холодно. Невыспавшийся поездной народ высыпал на перрон, вышла и наша попутчица с собакой. Ее должен был встретить муж, но у вагона его не было. Мы остановились с ней попрощаться - и тут громовый голос: "Ну, как потрахались?!" Обернулись все вокруг. Метрах в десяти ее муж, здоровенный мужик в дубленке нараспашку, - не мог утерпеть, и на весь перрон поинтересовался результатом...