Свидетель
Как частенько бывает - самый красивый плод на поверку оказывается с
гнильцой...
А дело было собственно так...
Женился у нас прапорщик Мишка Ворона, а меня, как единственного в части
холостяка, пригласил быть свидетелем. Я к тому времени уже четыре года
служил в Ляличах (деревня, про которую ещё на заре прошлого века, писал
известный исследователь Дальнего Востока В. К. Арсеньев) и слыл местным
аборигеном.
Нарядился на свадьбу по Ляличинским меркам модно: красный батник на
кнопках, голубые, кремплиновые брюки – колокола (внизу 46 см.) и туфли
на платформе (см. 10 - не меньше). Очень не хотелось ударить в грязь
лицом перед свидетельницей, которую обещали пригласить аж из
Владивостока. Встретились с ней в сельсовете перед регистрацией, и я
сразу понял, что мой прикид поразит разве что только доярку с
комплекса...
Девушка была просто отпад…
Высокая, стройная, длинноногая, тёмные волнистые волосы небрежно спадали
на белоснежные плечи, лицо слегка скуластое, огромные раскосые глаза,
пухлые чувственные губы и восхитительная матовая кожа - всё выдавало в
ней настоящую породу. Одета она была в короткий белый сарафан в горошек,
который держался на тонюсеньких бретельках и весь просвечивался.
Ослепительно белое бикини так классно подчеркивало её фигуру, что у меня
враз вспотели ладошки и, стала колотить мелкая дрожь.
Я сам к таким девушкам подходить стеснялся, обычные комплексы молодого
человека, чувствуешь какую-то неполноценность и страх услышать отказ,
но тут сама судьба давала мне шанс, и я решил его не упускать...
После росписи, мы какое-то время катались по окрестностям,
фотографировались и устроили маленький пикничок, а вернувшись,
расположились в Мишкиной хате. Было время для небольшого отдыха, благо
не все гости ещё собрались и столы во дворе только накрывались.
Комната, в которой мы находились, выходила в тёмный коридор, вместо
двери висели холщёвые вышитые занавески, окошко было маленькое, и меня
поразила почти спартанская обстановка.
Вдоль бревенчатых стен стояли две металлические кровати с набалдашниками
на ножках, застланные на деревенский манер горкой подушек, пара стульев
с накидками и закопчённая икона в углу, убранная полотенцем. Мы весело
болтали, я уже чувствовал себя комфортно, а в такие минуты меня словно
пробивало, и я мог болтать без умолку, рассказывая байки, анекдоты пр.
Её рука уже покоилась на моей ладони, я медленно, слегка массируя,
перебирал её пальчики, а в голове моей рождались коварные планы...
Начинало вечереть и нас криками стали вызывать к столу. Некоторые гости
уже горели желанием выпить, и особенно среди них выделялся Мишкин брат,
громадный мужик, бывший матрос, который сидел в дырявой тельняшке и
громогласно требовал хлеба и зрелищ. Из комнаты мы выходили первыми. Я,
как галантный кавалер, отодвинул занавеску и пропустил даму вперёд. Она
делает шаг из комнаты, и последнее что я вижу - вытянутая вверх рука и
изумлённый взгляд девушки, летящей в зияющий темнотой подпол.
В наступившей гробовой тишине, я вдруг явственно услышал пение цикад,
стук маятника на ходиках, ещё какие-то звуки, на которые я раньше не
обращал внимание. Это продолжалось буквально секунды, но я готов
поклясться, что время для меня в этот момент остановилось. Помню, как
кадры замедленной съёмки - мы с Мишкой в погребе, тащим её по лестнице
наверх…
Прибегают какие-то тётки, все причитают…
Сарафан разорван, локоть, бок, бедро всё содрано…
Слёзы…
Сопли…
Всхлипывания…
Планам, на этот вечер, да и на будущее, сбыться не удалось. "Моя мечта",
"мой идеал", надрался с горя до поросячьего визга. Я даже не
догадывался, что это «неземное» создание может пить самогон, мешая с
шампанским, курить, материться как последний деревенский скотник, а под
занавес рыгать и заснуть физиономией в салате...
Увидеть её на следующий день я не захотел...