Дело было на одном подмосковном военном аэродроме в начале 90-х, в
период всеобщего хаоса и бардака. Как известно, пересекать
взлетно-посадочную полосу категорически запрещается, даже если в данный
момент никто на нее не садится. Но в часы всеобщего упадка духа и
уныния, когда со дня на день ждешь когда придет полный п****ц, воинская
дисциплина слабеет и пропадает.
Так вот, дабы попасть из расположения части, в которой я служил,
непосредственно в городок, можно было марш-броском преодолеть метров
триста через поле и две ВПП, либо топать три с лишним километра в обход
по рулежке, через автопарк. Естественно, когда за пересечение ВПП
перестали ловить и дрючить, личный состав пер напрямую, не делая
исключения даже в момент посадки тяжелых авиатранспортов (подождут, как
трамвай на улице и - потопали).
Ну, значит, обед. Народ валом валит чере летное поле (кто до дому, кто в
столовку), и тут из-за облаков (облачность была низкая) раздается
могучий рев, и с севера (направление захода на посадку) появляется
огромная туша "Руслана", медленно снижающегося над лесом. Кто посмелее
наддал, кто осторожней остановился, и по обе стороны с любопытством
смотрят, как стапятидесятитонная махина приближается к земле.
Тут появляется на велосипеде старший прапорщик Салагаев Михаил Матвеевич -
человек во всех отношениях положительный, но сильно пьющий. Не обращая
внимания на нарастающий рев, он спокойно крутит педали велосипеда, и
замечает, что самолет вот-вот коснется шасси его фуражки, лишь в самый
последний момент. В это время весь народ начинает активно махать руками
и головными уборами (мол, к нам, к нам!), причем те, что остались за
полем - к себе, а те, что перешли - к себе...
Естественно, совершенно растерявшийся Матвеич попадает под мощный
воздушный поток исторгаемый всеми четырьмя турбинами "Руслана" (а каждая
тягой под пятнадцать тысяч килограмм-сил) и как сухой лист кувыркается
метров пятьдесят по бетонным плитам ВПП, намертво зажав коленями и
руками велосипед.
Когда перепуганный народ подбежал к бездыханному телу, Матвеич как ехал,
так и лежал, только фуражку унесло куда-то в конец аэродрома. Кстати,
отделался он довольно легко (сломал всего два ребра и побился), но с той
поры разъяренное начальство в обеденное время стало выставлять там
засаду, и личный состав, проклиная Матвеича, несколько месяцев топал в
обход, теряя по сорок-пятьдесят минут.
А потом все вернулось на круги своя, да и самолеты стали летать гораздо
реже. Как там сейчас, интересно?