Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: DS
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Прошлой зимой идем с ребенком (16 лет ребенку) вечером домой. Мороз, ниже 20. Поперек дороги лежит старик. Лет за 70 сильно. Седой весь, борода растрепанная. Посмотрели - спит. Растолкали, поставили.
- Отец, ты че?! Замерзнешь! - М-м-му-у-у-у... - Адрес свой скажи. - Не помню... Поворачиваем его вокруг оси. - Местность знакомая? - Да. - Где твой дом? - Туда. Ведем (несем) в указанном направлении. - Дальше куда? - Туда... Туда... Здесь... Лифт не работает. Тащим на 5 этаж... - Вот! Звоним в дверь. Открывает еще один старик, борода раза в три длинее. Долгим злобным взглядом сверлит то что мы принесли, потом орет: - Сука! Опять нажрался! Наш попутчик делает плаксивое лицо:
Знаете кто такие зуйки? А это птички такие безобидные. Но вот знаю я одну даму, которой через этих птах однажды сильно не пофартило в жизни. Хотя, как сказать…
Молоденькая барышня в начале 80-х годов устроилась на работу машинисткой. И не где-нибудь, а в Зоологическом Институте АН СССР (теперь РАН), что расположен в городе на Неве. Девушка, очень даже не дурная собой, попала в академические сферы по большому блату, но при этом свои служебные обязанности она выполняла великолепно, печатая с фантастической скоростью и практически без ошибок. Начальство высоко ценило профессиональные навыки дамы и использовало их на полную катушку, поскольку никто лучше нее не мог напечатать стенографический отчет какого-нибудь заседания, или набить текст докторской диссертации в кратчайшие сроки, не говоря уже о текучке типа приказов, писем и т.п.
В то время, на которое пришлось данное происшествие, в ЗИНе проходила могучая всесоюзная конференция по орнитологии. На нее съехались исследователи птиц со всех уголков необъятного Советского Союза. Как всегда бывает в таких случаях, программа заседаний утрясалась окончательно в последний момент, перед самым открытием: кто-то из докладчиков не прибыл, а кто-то наоборот приехал с готовым выступлением, но без предварительной договоренности с оргкомитетом. Т.е. за несколько минут до начала первого дня работы конференции председатель оргкомитета весь в мыле прибежал с ворохом бумаг к нашей машинистке и в пулеметном темпе стал диктовать названия сообщений и фамилии докладчиков, которые должны будут выступить в ближайшие два часа. Машинистка в том же пулеметном темпе отстучала положенное, и заветные листочки мгновенно были доставлены в переполненный зал заседаний. Там их передали уже задремавшему было в президиуме патриарху - председателю совещания - 90-летнему академику-пеньку. Хоть он и начал крепко впадать в маразм к своим преклонным годам, но еще был годен дня того, чтобы с трибуны в микрофон огласить фамилию выступающего и название сообщения, которые были прописаны в переданной ему бумажке. Два первых доклада прошли отлично, и пришла пора председательствующему снова отрывать свои чресла от стула, напяливать пенсне на нос и представлять нового докладчика, согласно имеющейся у него в кармане бумажки. Темой этого сообщения были те самые пресловутые зуйки.
И вот представьте себе, на весь зал, полный кандидатов наук, докторов, академиков, член-коров и т.п. и украшенный портретами вождей, чучелами животных и пальмами в кадках, раздается: «А теперь заслушаем сообщение доктора билологических наук Фомина Александра Павловича на тему «Особенности биологии и распространения уссурийских ХУЙКОВ». (К несчастью для нашей девушки, именно буква «Х» на клавиатуре соседствует с буквой «З», причем за обе эти буквы отвечает мизинец правой руки, который в том роковом случае сделал мизерную промашку.) Может быть, дело удалось бы замять, но полуживой председатель, услышав хохоток, прокатившийся по залу, решил исправить свою ошибку в зачтении, суть которой уразуметь ему было уже не под силу. Для этого он еще несколько раз по слогам зачитал тему сообщения, но в конце неизменно получалось «ХУЙ-КОВ». А публика в зале с каждой новой порцией «ХУЙ-КОВ» все ниже оседала на своих стульях и в конце концов была уже решительно неадекватной для восприятия докладов на любую тему. Пришлось в срочном порядке объявлять незапланированный перерыв, а доклад с зуйками вообще переносить на другой день.
Не будь этого случая, кто знает, может, барышня до сих пор сидела бы в ЗИНе и набирала уже на компьютере перлы каких-нибудь докторишек. Но зуйки с буквы «х» распорядились судьбой девушки иначе, и поэтому несмотря на увольнение с работы с мягко говоря не лучшей характеристикой, она не потерялась в той советской и этой постсоветской жизни и сейчас руководит небольшой переводческой фирмой. Птиц этих уссурийских она по прошествии некоторого времени сильно полюбила, и специально ходила пару раз посмотреть на вершителей своей судьбы в музей все того же Зоологического Института.
Не так давно помер у моей знакомой дедушка. Дедушка был страстным поклонником любительской видосъемки на 8 миллиметровую пленку еще с каких-то занюханных шестидесятых годов. И вот бабушке пришла в голову светлая мысль перегнать весь дедовский киноархив под видиостандарт, т.е. на современные кассеты, благо теперь это не проблема - только деньги плати. Как назидательно говорила бабушка: «Мы уйдем, а память должна жить! » Поручение бабуля доверила выполнять своей зажиточной внучке. Ей для пущей важности бабка внушала: «Это все очень интересно - дед детишек снимал все время, маму твою больше всего». Когда знакомой (той самой внучке) выкатили счет за перегонку хроники, она сперва не хотела брать заказ - столь непомерной показалась ей сумма. Но работники мастерской заверили, что работа удалась на славу и стоит запрошенных денег. И вот в один из праздничных дней вся могучая семья оказалась в сборе. После застолья культурная программа предполагала просмотр дедовских шедевров. Мама всплакнула, узнав себя в девятилетней девочке, безмятежно игравшей на лужайке с другими ребятами. Умилиние родственников с восклицаниями типа «А вот и тетя Люся совсем маленькая» или «Смотрите, бабушка маму в школу ведет! » продолжалось минут пятнадцать. Затем на экране появилась некая тетя и на вопрос правнука: «А кто это? », никто не знал что ответить. А потом… Никто сразу не сообразил, что детей до 16 лет давно пора увести от телевизора, все как завороженные смотрели на то, как молодцеватый дед, предварительно закрепив камеру в штативе, пер эту самую тетю! Дед менял позиции тел и ракусы камеры столь виртуозно, что ему могли позавидовать постановщики, снимающие наглядное пособие по Кама-Сутре. В результате дедову порнуху от переизбытка ощущений так до конца и не досмотрели. У мамы случился гипертонический крис. Приболевшей (на ее же счастье) бабушке было решено впоследствии продемонстрировать фильм, прошедший жестокую цензуру родственниками. Как сказала внучка, «теперь память о дедушке навсегда сохраниться даже в сердцах правнуков, толком его не помнивших при жизни! ». Сейчас она не жалеет о потраченных деньгах и предполагает, что видеомонтажники запросто могли подпольно выпустить фильм с дедовскими фокусами, как один из образчиков раннего совесткого порно:)
Про миазмы и маразмы. Есть у меня приятель, зовут Володей. Занимается оптовой торговлей. Не так давно у него появилась возможности расширить площади своего торгового помещения за счет подвала. Чтобы расчистить подвалы здания на питерской Апрашке, дешевле всего нанять бригаду бомжей, которых обитает в этих краях видимо-невидимо. Так и сделал Володя со своим недавним товарищем Саней. Зашли они вечером в подвал работу принимать, а один из бомжей и говорит: - Командир, надо бы доплатить. - Цену заранее обговорили, какая еще доплата? - Да тут, понимаешь, атмосфера больно уж спертая, миазмы кругом. Ну, дали бомжам по лишней десятке за образованность. Приехал Володя после работы домой, а неизвестное слово у него из головы не идет. Полез он в толковый словарь, нашел! Решил радостью своей немедленно с Саней поделиться. Да вот беда, телефон его позабыл. Знает лишь, что начинается он с 347 и что живет Саня Образцов где-то в районе Комендантского аэродрома. Ну да, осеняет Володю, у него же есть на компакт-диске база данных на жителей всего Питера. Полез в комп, нашел и адрес, и телефон, счастливый звонит. Далее диалог. - Да, слушаю? - Санек! - Да, я. - А это Володя. Так ты знаешь, что такое миазмы? Трехсекундная пауза. - Миазмы? - Да, миазмы! Так вот, это гнилостные испарения от разлагающейся органической ткани… (и т.д. слово в слово по толковому словарю). Пока Володя читал, до него дошло, что, по-видимому, слушает его совсем не тот Санек, которому он намеревался поведать об открывшемся ему жутком смысле, вложенному в этот термин. Но расшаркиваться не хотелось, поэтому в конце выступления Володя лишь спросил. - Ты понял? - … Да, понял… - Молодец. Володя почти уже забыл о происшествии с миазмами, как вдруг через полчаса в квартире раздался телефонный звонок. Из трубки слышался взволнованный голос его недавнего собеседника. - Вы не оставили номера, но мой автоответчик его определил… Ладно, Бог с вами, раз уж вы меня нашли, то половину я готов заплатить прямо сейчас, другую половину в течение недели. Поверьте, ну нет у меня сейчас всей суммы!
Атлантика. Ночь. Тонет "Титаник". Люди в панике мечуться по палубам, одевают жилеты, прыгают в ледяную воду, деруться из-за шллюпок. Тут из толпы раздается дикий крик: - Кто-нибудь, выключите эту Селин Дион !!!
Атлантика. Тонет "Титаник". Паника, люди одевают жилеты бросаются за борт, дерутся возле шлюпок. И вдруг дикий крик из толпы: - Да выключите кто-нибудь эту Селин Дион !!!
Налетел запор на мерс. Вышли из мерса пять лбов. - Ну, че мужик, - говорят они водиле запора. - Будем биться! - Ребята, вас же пятеро, а я один. - отвечает тот. - Так нечесно будет. Лбы отошли, посовещались, подходят опять. - Мужик, мы решили: Толян с Вовкой за тебя будут...
В конце пятидесятых годов отец моего товарища по работе был студентом медицинского института в Ленинграде. Во время практики в одной из больниц города он стал свидетелем случая, описанного ниже.
В тот день на утренний обход откуда-то сверху (должно быть, из академии) прибыл молодой и подающий большие надежды профессор. По этому случаю за ним хвостом из палаты в палату следует целый шлейф местных больничных врачей, стажеров, студентов и прочей околомедицинской публики, ловящей на лету каждую фразу светилы. Новоиспеченный профессор в центре такого широкого внимания чувствует себя кинозвездой, держится свободно, вполне раскованно, рекомендации выдает быстрые и грамотные. При этом не забывает и с больными поговорить – поддержать, ободрить. Избранная им манера общения с пациентами – простецкая, дескать, я хоть и профессор, но тоже человек, держите, мол, меня за своего. Подходят к койке, на которой лежит аккуратная бабушка в платочке из тех, которые по сию пору сидящими у подъездов на лавочках можно встретить. Профессор (П) быстро пробегает глазами историю болезни, в которой ключевым является слово “непрохождение”, обменивается двумя-тремя фразами с лечащим врачом, в речи которого мелькает слово “клизма”, удовлетворенно кивает головой и, наклонясь и немного повысив голос (мало ли, глухая?), по-свойски обращается к старушке: (П) - Ну что, просралась, бабуся? Бабуся (Б) нисколько не обиделась и приняла этот демократический стиль общения: (Б) - Ох, милок, спасибо, слава Богу, все в порядке. (П) - Ну, денек еще полежишь, и домой – внуков нянчить. (Б) – Да некогда мне, сынок, с внуками возиться, на работу спешу обратно. (П, уже собираясь идти дальше) – И куда ж тебе, бабуля, на работу? (Б) – Да в Институт Пастера. (П, оживившись и с усмешкой) – О, да мы коллеги! В гардероб что ли? (Б) – Нет, голубь мой, я там директором!
Через минуту в коридоре всей своей свите сдавленным шепотом: (П) – Почему ни одна сука не предупредила?