Историю эту мне рассказал мой тезка, приятель по имени Леха, который
клянется, что все это чистая правда. Он тогда учился в школе,
в выпускном 11м классе, и, как водится, была у него там любовь –
милая такая девочка из параллельного класса, девочку эту звали Марина.
Ну так вот, в школе идут уроки. У Лехи математика (школа, кстати,
физико-математическая), у Маринки – ОБЖ. Это переводится как «Основы
Безопасности Жизнедеятельности», по показаниям очевидцев, предмет,
отдаленно напоминающий незабвенную НВП. В тот день там было занятие
с надеванием противогазов. Ну как это в школе 90х годов обычно
происходит – тичера никто не слушает, все толпятся, ржут, видя знакомые
рожи в противогазах, придумывают друг другу обидные клички типа
«хуеносый» и рассказывают бородатые анекдоты вроде: «Снять противогазы!
– Да я снял уже, тов. старшина! – Ну и рожа у тебя, Шарапов...»
Неизвестно, какой заеб тогда долбанул в голову Маринке, но почему-то
она решила, что просто осчасливит своего бойфренда, если покрасуется
перед ним в противогазе. И среди суеты в классе она выскользнула
за дверь, и, надев этот противогаз, пошла вниз, на второй этаж, где
у Лехи была математика. Здесь надо добавить, что в то время как раз
незабвенная секта «Аум Сенрике» траванула несчастных япошек в ихнем
метро, весть эта прогремела на весь мир. А часть учителей этой
физматшколы во главе с директором была помешана на РПЦ и вообще на всех
вещах имеющих отношение к религии и т.д. (что довольно странно для
технарей), и все боялись этого сенрике, поскольку по телевизору
постоянно говорили, что самая большая их сеть именно в Москве, что им
помогает наше правительство и т.п. Но самое главное – что именно в этой
школе по воскресеньям проходили собрания районного филиала этой секты.
Ну так вот, Маринка, одев противогаз, заглянула в аудиторию, и спросила
что-то типа «А можно Иванова попросить на минутку?». Естественно, что
в противогазе это прозвучало как «Бу-бу-бу-бу-бу». Тичер – здоровый
двухметровый бородатый мужик с пивным животом, помешанный на религии,
сектантстве и инопланетянах– натурально заорал «А-а-а-а-аа!», раскрыл
окно и сиганул в него. Типа он врубился, что Аум Сенрике совершило
очередной теракт, теперь уже в Москве. Ученики отреагировали кто как –
кто поначалу тоже завизжал и бросился к окну, кто начал кататься
в истерике от хохота, поняв, в чем дело. Леха же в этот момент был
занят решением сложной задачи, поэтому от внешнего мира был несколько
отключен. На автомате он обернулся в сторону двери, и... дальше, как
в похабной песне: «Он пожал подруге руку, глянул в девичье лицо...
и охуел.» Вроде стоит перед ним его ненаглядная Мариночка, юбочка
на ней та же, что была утром, кофточка та же, а вместо лица – монстр
(именно на те годы пришелся расцвет популярности американских
ужастиков). Сначала он тоже чуть было не выпрыгнул в окно, потом пришел
в себя и понял, что грозит его подруге за такую шуточку. Надо было
спасать ситуацию. В лучших традициях Тома Сойера он взял этот
противогаз и нацепил на себя – «сам погибай, а подругу выручай!».
В это время математик (который из окна выпрыгнул нормально, ничего
себе не поломав, благо был всего второй этаж), с улицы вбежал в кабинет
директора и, как рассказывали свидетели, с перекошенным от ужаса лицом
заорал: «Сенрике!!!Сенрике!!! Газовая атака!!! Противогазы!!!»
Директор, побелев от ужаса, понесся по лестнице в кабинет математика
выяснять ситуацию. Завуч бросилась к телефону звонить по 02 и орать
«У нас тут газовая атака Аум Сенрике!»
А на третьем этаже в это же самое время ничего не подозревающие ученики
сдавали нормативы по одеванию противогазов. Дошла очередь и до Маринки,
и тут все обратили внимание, что ее в классе нема. Начался поиск:
«Где Литвиненко?». Преподаватель ОБЖ, бывший военрук, самолично ушел
искать пропавшую. А госпожа Литвиненко в это время выслушивала от своего
бойфренда в противогазе нецензурную лекцию о том, что с ней может быть,
если вдруг узнают, что это ее шутки. Выход, по идее Лехи, был один:
ей надо бежать спрятаться в женском туалете, а он возьмет вину на себя
(зачем надо было так делать? Видимо с перепугу ничего лучшего в голову
ему не пришло). Маринка убежала в девчачий туалет и закрылась там,
а Леха, видимо, сообразил, что он забыл ей что-то сказать – так или
иначе, он бросился за ней.
В тот момент в женский туалет шла уборщица баба Катя, выливать помойное
ведро. Увидев, что в дверь сортира колотится нечто в противогазе,
старушка охнула, выронила из рук ведро, схватилась за сердце и медленно
сползла по стенке на пол. Леха от ужаса убежал обратно в класс.
В это время ищущий пропавшую ученицу военрук столкнулся с бледными
от страха директором и математиком, тычущими пальцами в лежащую на полу
в легком шоке тетю Катю, безостановочно повторяющую: «Противогаз!
Сюнрике! Газовая атака!». И в тот же момент перенервничавший Леха
опять выбежал из кабинета. Увидев парня в противогазе, математик
с директором точно так же схватились за сердце и медленно сползли
по стенке – потому что математик видел сначала девушку в противогазе
(и рассказал об этом директору!), а тут вдруг выбегает парень, его
ученик!..Значит, точно газовая атака, раз весь класс оделся
в противогазы!!
…
Как эту «сладкую парочку» не отчислили из школы, Леха и сам до сих
пор не знает. Их родители штабелями таскали в кабинет директора
заграничный вискарь и джин, конфеты и цветы, и еще бог знает что,
дабы задобрить обидевшихся учителей. И до конца школы к Лехе намертво
прицепилась кличка «Противогаз», а Маринку абсолютно все – от
первоклашки до учителей – иначе как «Марина Сенрике» никак не называли.