Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Toritoka
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
xxx: Чем малышей пугать, лучше б Валуева сделали главным тренером сборной России по футболу. yyy: Да этих кем только ни пугали - всё без толку. Даже Моисеева хотели тренером сделать. Вовремя одумались: эти вместо чужих ворот сразу к родственной душе тянутся.
Последнее время на различных сайтах часто натыкаюсь на публикации с "открытием" по поводу первого кругосветного плавания экспедиции Магеллана. Мол, раз сам Магеллан, не вернувшись, погиб на Филиппинских островах, а командование последним оставшимся кораблем экспедиции принял штурман Эль-Кано, значит именно он первым и объехал вокруг Земли. А вовсе не Магеллан.
Вот вам цитата из великолепной книги С.В.Сахарнова "По морям вокруг Земли". Книга была выпущена как "Морская детская энциклопедия", но это отразилось лишь на стиле изложения материала. В остальном там всё "по-взрослому":
КТО ПЕРВЫМ ОБЪЕХАЛ ВОКРУГ ЗЕМЛИ
На этот вопрос, не подумав, обычно отвечают: — Магеллан. Подумав, говорят: — Эль-Кано. С последним утверждением спорить трудно. Но, роясь в списках экипажей кораблей Магеллана, ученые обратили внимание на одно имя. У Магеллана на корабле был раб Энрике — малаец, вывезенный в Европу во время одного из первых плаваний Магеллана. После смерти капитан-генерала Энрике бежал. Он укрылся на одном из Филиппинских островов. Оттуда, скорее всего, он вернулся на родину. Значит, если Энрике остался жив и добрался до родной Малайи раньше, чем Эль-Кано возвратился в Испанию, — он первый из людей объехал земной шар? Все же не он. В молодости Магеллан служил в португальских колониях на Индийском океане. Однажды флотилия, на которой он был офицером, достигла острова Банда. Остров этот лежит в том же районе, где Магеллан погиб десять лет спустя. Первым все-таки объехал вокруг Земли Магеллан.
Если ворочаетесь и неизвестно почему никак не можете уснуть, сделайте как я: наберите в Гугле "ликои" (это такая порода кошек) и переключите на Картинки. Всё - теперь вы знаете, почему не можете уснуть.
Как-то недемократично со стороны Роскомнадзора принудительно отменять всенародную Пасху. И не по-божески. Надо было смиренно предложить служителям культа выбор: они сами могут закрыть свои конторы на время эпидемии. Либо их закроют навсегда. Вместе с конторами.
- Это ваша автобиография? - Н-да… - Вы всегда настолько откровенны и хм… многословны? - Вы же просили подробно и без обмана. - Действительно. Но… у всего же есть свои пределы! Послушайте сами, что вы тут понаписали: «…особенно не удаются мне отношения с животными и растениями. Коты гадят - где хотят, и постоянно орут, чем-то недовольные. Цветы и хвойники дохнут в первые месяцы после покупки. Кактусы при одинаковом поливе умудряются одновременно: один сгнить, а другой – засохнуть…» - Но это - чистая правда, я не понимаю, как: я же поливал одинаково, а они… - Замолчите, пожалуйста, не перебивайте! - Молчу, молчу. - Так, на чем я остановился, а… вот: «…дружба с техникой – эпохальная вершина моих контактов с внешним миром. У меня ломалось всё: от компьютеров до газовых колонок; от видеомагнитофонов и аудио-плееров до сложноструктурированной системы в бачке унитаза. Покупка новых агрегатов ничего не меняет – срок их жизни удручающе краток, а само существование ужасающе трагично…» - Я честно предупредил, что меня нельзя подпускать к офисной технике! - И в туалет вам запретить? - Я потерплю. Я привычный. - Допустим. Но дальше-то уже ни в какие ворота! Смотрите: «…навыки социального общения – ниже прожиточного минимума. На необитаемом острове после авиакатастрофы меня сожрали бы первым. А я бы и не удивился: принял достойно, предложил поперчить хорошенько, подозреваю, что я п…дец какой невкусный…» - Признаю, с матерщиной перебор, просто я пи… просто я несдержанный и легковозбудимый немного. - Немного… Читаем дальше: «Я – социальный сирота. Родители отказались от меня в детстве. Друзей с тех пор не завел. Жены нет, детей нет, думаю, что и не надо – зачем мучить невинные души сожительством с ходячей катастрофой...» Это вообще что такое? Мы же на работу вас принимаем! Где сведения о трудовом стаже? - Я однажды работал на атомной электростанции инспектором по безопасности… - Как Гомер Симпсон? - Нет, в Чернобыле. - Вы издеваетесь? - У меня сложное чувство юмора. Шутки хорошие, но доходят не сразу. Иной раз вернется коллега домой вечером после долгого трудового дня, измученный, опустошенный, и давай хохотать в лицо жене, или того хуже – тёще! - Про отношения ваши с женщинами… э, с женщиной пересказывать? - Там есть чудные места! - В автобиографии? Неужто? - Нет, у той дамы… как сейчас помню: попытался я снять с нее… - О Боже! Когда это закончится?! Обед еще не скоро? - Вы кушайте, я подожду. - Нет уж, давайте покончим с этим! Так… ах, вот, единственная строчка про работу: «Уволен из Макдоналдса с позором» - это как вообще возможно? - Вы, наверное, помните тот случай с массовым отравлением? - О Боже, нет! - А получилось как: я открывал пакет с чистящим порошком, жутко едкая дрянь, я вам доложу, так вот – а он взорвался, хлопнул прямо у меня в руках. Порошок вылетел облаком и осел во фритюрнице. А повар не заметил и сунул туда решетку с картошкой. Ну, а я как-то постеснялся его прерывать. Человек всё-таки трудится… - Я вас уже ненавижу. Ладно, дальше. Служба в армии: «…из-за меня чуть было не началась третья мировая…» - это не интересно… где ж тут было… а, вот: «…однажды пошли мы на стрельбы, а с огнестрельным оружием у меня сразу как-то не задалось…» Будто бы с чем-то другим задалось! В общем, далее следует холодящая душу сцена с несчастным случаем и инвалидностью молоденького лейтенанта… - Бедный мальчик! Недавно видел его в переходе метро с губной гармошкой. Обычную-то уже не… - Вы вообще понимаете, куда вы пришли устраиваться на работу?! - В милицию. - В полицию! - Да-да, всё время забываю. - И вы к моему глубочайшему сожалению соответствуете всем критериям сотрудника полиции! И у меня нет законных оснований вам отказать! Я просто вынужден принять вас на работу. Пожалуйста, если в вас осталось хоть что-то святое, откажитесь сами! Вы же знаете - что о нас и так говорят! А тут еще вы! - Я бы с радостью, там - святое, все дела… Но - кушать очень хочется. А с таким послужным списком никуда, кроме ментовки, не берут, к сожалению. Так что, будьте любезны, придется вам немного потерпеть! А там со мной непременно само что-нибудь случится!
- Нас так учили «р» грассировать, когда меня в кружок французского водили – «На горре Арраррат ррастет кррасный виногррад», - Юлька с хрустом догрызла вафельный стаканчик от мороженого и облизала пальцы.
- И как, выучила французский? – лениво спросил Антон, метким баскетбольным броском закинув смятую обертку в урну.
- Смеешься? Мне шесть лет было. До пяти могу посчитать. Ну и это… же не манж… па сис жур. А вот про Арарат помню. Кстати, наверно, это единственное, что я знаю про Армению.
- Вообще-то Арарат в Турции, - Антон хотел поинтересоваться, в каком возрасте она обошла стороной географию, но сдержался – только скандалов сейчас не хватало, когда они уже шестой час сидят в аэропорту, а рейс на Ереван все откладывается и откладывается.
- Дааа? – поразилась Юлька и ткнула ему под нос рекламный буклет. – А это у них разве не Арарат на гербе?
- Он самый. Но все равно в Турции. А был в Армении когда-то.
- Какая драма, - фыркнула Юлька. – Память об утраченном рае.
Антон скрипнул зубами. Идея познакомить свою… кого – невесту, подругу? Да неважно, в общем, идея познакомить Юльку с ереванской родней с каждой минутой казалась ему все более сомнительной. И ведь она не против была, хотя и поворчала, что предпочла бы поехать в отпуск куда-нибудь на теплое море. И вот теперь сидит и методично выносит ему мозг – такими вот подколочками с улыбочками.
- В тебе, Плотников Антон Иваныч, армянского – лопатой копать, и не накопаешь. Типичный русак, откуда у тебя армянская родня взялась?
- Я же тебе рассказывал.
- А я не помню, - Юлька смахнула вафельные крошки с его подбородка.
- Прабабушка моя – чистокровная армянка. Ее отец был врачом, они жили в деревне недалеко от Вана, в Турции. В пятнадцатом году, ровно сто лет назад, когда началась резня, отец погиб, а ее с матерью спрятала соседка-турчанка, хотя саму могли за это убить. Как-то им удалось пробраться в Ван. Там армяне месяц защищали свою часть города, пока не подошла русская армия. Это ведь во время Первой мировой было. Ну а потом русские ушли и всех армян, кто мог идти, забрали с собой. Моей прапра помог русский солдат, она, говорят, очень красивая была. Ну и…
- Ну и ясно – любовь-морковь, маленькие бастарды-полукровки…
- Ты язык-то попридержи, - Антон отвернулся и заметил, как поморщился сидящий неподалеку жгучий брюнет, типичный южанин с носом-каплей.
- Ах-ах, какие нежности. Пойду-ка я лучше прогуляюсь, - Юлька вскочила, забросила на плечо сумку и пошла в сторону ближайшего магазина, демонстративно вколачивая в пол каблуки.
Антон откинулся на спинку жесткого неудобного сидения и закрыл глаза. Иногда Юлька могла быть настоящей тупой стервой. Интересно, если он думает о ней так уже сейчас, когда они вместе всего год, значит ли это, что перспектив у них ноль без палочки? Или это нормальная фаза отношений? Хотя вряд ли его троюродный брат Тигран (вот уж правда, близкая родня!) называет так, пусть даже про себя, свою Кнарик, он с нее пылинки сдувает, вот уже пять лет. А ведь так все волшебно начиналось. Впрочем, все всегда у всех начинается волшебно, а вот заканчивается…
Они познакомились в прошлом году, как раз в апреле, когда Антон возвращался из Еревана. Юлька прилетела из Греции, их чемоданы где-то зависли, и они разговорились у окошка «Lost & Found». Выглядела она потрясающе – роскошная длинноногая блондинка с прозрачно-зелеными глазами и золотистым загаром, и мужской организм в самом расцвете сил не мог не сделать стойку. Правда, потом оказалось, что характер у Юльки вовсе не ангельский, а «красивая, но умная» - точно не про нее, и все же пока еще Антон думал о ней «прелесть какая дурочка». Впрочем, прелесть потихоньку уже начала сдуваться, и он много надежд возлагал на эту поездку. Наверно, наивно, но ему почему-то казалось, что волшебный розовый Ереван непременно их сблизит. А еще ему хотелось отвезти Юльку в свой любимый Эчмиадзин – древний Вагаршапат с его великолепным монастырем и кафедральным собором IV века. И на озеро Севан, и в крепость Гарни – да много куда.
Но, судя по всему, она просто будет стоически терпеть, не особо стараясь скрыть, насколько велика ее жертва. И язвить – по поводу и без повода. Это ведь не модный курорт. И даже не главная торговая улица какой-нибудь евро-столицы. И он будет чувствовать себя малышом, который показал взрослым свои карманные сокровища, а над ним посмеялись. Тигран, тетя Нуна, дядя Самвел и все остальные будут смотреть на этот цирк и так же молча удивляться. Но это при условии, что Юлька не будет пытаться его укусить при них. А то ведь языкатая сестричка Тиграна Ануш особой деликатностью не страдает, так ответит, что уши в трубочку свернутся.
В детстве мама отвозила его в Ереван каждое лето, на все каникулы. Длинное, жаркое лето… Они с Тиграном и Ануш бродили по старому городу с утра до позднего вечера. Но больше всего он любил рассветы, когда дома из розового туфа буквально светятся на солнце. Брат с сестрой еще спали, а он уходил один, прихватив кусок круто посоленного вчерашнего лаваша. А выходные, когда они все кое-как втискивались в старенькую дядину «волгу» и ехали за город, трое детей и трое взрослых – как же без бабушки Соны. Даже когда бабушка уже почти ослепла и не ходила, дядя с Тиграном бережно выносили ее из дома на руках, усаживали в машину, а потом устраивали поудобнее на складном стуле, укутав в покрывало, чтобы не продуло.
Ни для кого не было секретом, что бабушка Сона любила Антона больше Ануш и Тиграна, хотя на самом-то деле он приходился родным внуком не ей, а ее брату Михаилу. Если бы Юлька не начала нести чушь, Антон мог бы пересказать ей все то, что много раз слышал от бабушки. Как ее собственная бабушка, красавица Мириам, так и осталась одна, до самой смерти вспоминая погибшего мужа. Как полный его тезка Антон Иванович Плотников привез ее с дочкой Лали в Ереван, нашел жилье и работу, а сам поселился неподалеку с сыном Федором, которого после смерти жены воспитывал один. И как Лали и Федор, дружившие с детства, выросли и поженились, едва им исполнилось по восемнадцать. У них родились Сона и Михаил, который после войны уехал в Ленинград учиться, да так там и остался. А Сона осталась в Ереване, вышла замуж за армянина. И как бы ни поворачивалась жизнь, две ветви одной семьи, армянская и русская, всегда дружили, ездили друг к другу в гости, шумно праздновали свадьбы и рождение детей, вместе плакали на похоронах. И Антону вовсе не хотелось портить отношения с родней из-за девчонки, которая сначала говорит, а потом думает. Если вообще думает.
Рейс отложили еще на час, Юлька как ушла, так и не возвращалась. Антон рассеянно листал брошюру авиакомпании. Взгляд зацепился за герб Армении. «На горе Арарат растет…» - вот ведь прицепилось! Бабушка мечтала когда-нибудь побывать там, хотя бы рядышком. Мириам («Антошка, она не разрешала звать себя бабушкой, только по имени, такая вот была!») ездила туда с мужем после свадьбы, они даже поднимались на гору, невысоко, конечно. Тогда это еще российская территория была, Российской империи. Потом стала армянской ненадолго, а потом турецкой.
«Знаешь, Антошка, турки еще возмущались: а почему это у вас наш Арарат на гербе. А нарком иностранных дел, советский нарком, конечно, так сказал: а у вас полумесяц на флаге – разве Луна находится на турецкой территории?»
Эх, бабуля, бабуля…
Родных бабушек Антон плохо помнил, обе умерли, когда он еще совсем маленьким был, поэтому настоящей обожаемой бабулей для него всегда была Сона. Как он скучал по ней зимой. Письма писал, весь год собирал маленькие подарочки. Пять лет как ее нет, а он так и не может к этому привыкнуть. Каждый раз едет и словно надеется еще раз с ней встретиться. Надеется, что она выйдет его встречать. Не такая, какая была перед смертью, - маленькая, высохшая, закутанная в пуховой платок, нет – статная, крепкая, с собранными в пучок волосами, в тщательно наглаженном, пахнущем крепкими сладкими духами синем платье с кружевным воротничком. Выйдет, обнимет крепко-крепко, пойдем, скажет, я тебе пахлавы напекла с орехами и гаты. А какой она лаваш делала – прямо на сковородке, никогда он больше такого вкусного не ел. Тетя Нуна, Ануш и Кнарик тоже знатные кулинарки, но с бабушкой им не сравниться.
По вечерам, когда вся семья собиралась у телевизора, Антон часто сидел с бабушкой в ее маленькой комнатке, где помещалась только кровать, маленький шкаф и кресло у окна. Он устраивался на полу рядом с креслом, иногда что-то читал вслух, но чаще бабушка рассказывала ему всякие истории. Она могла забыть, что ела на завтрак, путала имена детей и внуков, но все, что происходило, как она говорила, «в советах», помнила прекрасно. А еще – рассказы своих родителей и Мириам.
«А вот еще мне Мириам рассказывала…», - говорила бабушка, поглаживая его волосы сухонькой морщинистой рукой, похожей на птичью лапку. Эх, сколько же он забыл, не запомнил, воспоминания – как сухой песок сквозь пальцы. А ведь казалось, что это навсегда останется в памяти. Бабушка просила достать из шкафа фотоальбом, и они рассматривали старые выцветшие снимки, пахнущие пылью. Антон знал каждую фотографию в мельчайших деталях, но все равно каждый раз расспрашивал – а вдруг бабушка вспомнит еще что-нибудь.
На первой странице альбома – небольшая фотография, приклеенная на плотный картон, совсем пожелтевшая. Надо будет отдать ее на реставрацию, в конце-то концов. Мириам и ее муж, прапрадедушка Сурен. 1910 год, сразу же после свадьбы. Как только Мириам смогла сберечь ее, когда пробиралась с четырехлетней дочкой в Ван, ночью, прячась по кустам и канавам от головорезов Джевдет-бея? Она рассказывала внучке, что была очень счастлива с мужем, и хотя прапрадед Антон любил ее и всю жизнь помогал чем мог, так и не смогла ответить на его чувства. Пять лет – всего пять лет Мириам и Сурен были вместе. Они могли остаться у Ване, где у Сурена была практика, но все-таки поехали в село, где нужен был врач.
Его убили на глазах жены и дочери – как и тысячи других. В те апрельские дни, сто лет назад, только в окрестностях Вана погибло больше 50 тысяч человек. А сколько всего, за все годы армянского геноцида, - до сих пор точно неизвестно.
«Антошка, Мириам рассказывала, что трупы были везде. Она шла и натыкалась на трупы, пряталась в канавах – и там тоже были трупы. Она рассказывала и плакала. Много раз рассказывала – и каждый раз плакала. Она умерла в 65-ом и тоже в апреле – ровно через полвека. А через два года на Цицернакаберде построили мемориал. Ей бы понравилось. Ведь, ты знаешь, об этом тогда старались не говорить – о резне. Мол, погибли люди во время Первой мировой, что поделаешь - война. А в 65-ом прошли демонстрации – ведь еще живы были те, кто помнили, кто потерял близких или сам чудом уцелел. И даже мама моя помнила, как они бежали ночью по полям. Ты можешь себе представить, что такое могло произойти, что такой памятник мог появиться – в то время! Да ну, где ты там можешь представить!»
Два года назад один журнал заказал ему цикл статей о Турции, и Антон основательно поездил по стране. Когда писал о Ноевом ковчеге, побывал у Арарата. Привез оттуда камешек и потом положил на бабушкину могилу. А перед самым отъездом из Турции заехал в Ван, довольно большой город. Побывал на руинах армянского квартала Кахакамедж и на месте захоронения. Жалел, что уже не сможет рассказать об этом бабушке…
Объявили регистрацию на рейс. Он набрал Юлькин номер раз, другой – недоступно. Подкатил ее чемодан к стойке, объяснил ситуацию. «Мы, конечно, можем по радио объявить, - пожала плечами девушка, - но, может, она просто раздумала лететь? Оставьте чемодан здесь. Если не придет – сдадим в бюро находок, а вы перезвоните ей потом, скажете, где забрать».
До самого выхода на посадку Антон всматривался в людской поток, снова и снова пытался дозвониться и уже не знал, действительно ли хочет этого. С каждым «абонент временно недоступен…» словно камешек падал с его плеч.
«А ты знаешь, Антошка, она ведь не придет, - как наяву услышал он голос бабушки Соны. – Плюнь! Зачем тебе девушка, которая не любит пахлаву и не знает, где находится Арарат? И вообще, скажу тебе по секрету, на горе Арарат растет красный виноград!..»
В сущности, будущее у ЭТОЙ страны начнётся только тогда, когда классику "ВСТАВАЙ, СТРАНА ОГРОМНАЯ..." большинство населения споёт, относя на ТУ сторону не только всяких РАСПРАВЛЕННЫХ Атлантов и безденежных "Держителей", но и любимых Галерных Крабов.
Один мужик в саванне наблюдал, как лев собирался напасть на импалу (африканская антилопа). Собирался-собирался — и тут импала повернулась и посмотрела льву в глаза. Лев смутился и ушёл.
"Ага! ", — смекнул мужик. И предложил бедным ботсванским скотоводам использовать для защиты коров эффект ай-контакта. То есть, рисовать на коровьих жопах глаза.
Надо сказать, к этому моменту бедные ботсванские скотоводы чего только не испробовали, чтобы восстановленная популяция ботсванских львов перестала жрать их коров. Всё без толку. Работало только ружьё. Но ружьё нельзя, потом опять восстанавливай. И тут такой элегантный выход: глаза на жопе.
Провели эксперимент. Результаты: в стаде из 39 обычных коров — львы убили троих. В стаде из 23 коров с глазами на жопе — львы не убили ни одной. Попробуйте ржать и убивать одновременно!
И дело пошло. Волонтёры. Штампы и трафареты. Игра с цветом и формой. Глаз хватает на 3–4 недели, потом надо рисовать новые.
Короче. Если всё в жизни кажется тебе пустым и бессмысленным, знай: где-то в Ботсване тебя ждёт работа твоей мечты!
Мой приятель Максим работает гинекологом в районной женской консультации. Вчера в гости заходил, поделился о своих горестях. Врач он классный, но многие девушки и женщины предпочитают женщин-гинекологов.
Многие думают, что мужчина, выбирая эту специальность, рассчитывает в упор наглядеться женских прелестей. Помню, я порекомендовал его своей подруге. Она рассказывала: "передо мной стояли и тетки за 50-60, несколько толстых дам за 30, была и парочка молоденьких". Да... Тут наглядишься за день такого... Просто он настоящий профессионал. Поэтому у него всегда много пациенток.
Как и у всех врачей, есть у Максима "любимые" пациенты. То бишь те, после которых врач приём продолжать не может из-за частых колик от смеха. Самая "любимая" - двадцатилетняя Светочка с ее мамой. Во-первых, мамаша воспитана в традициях и уверена, что до свадьбы - ни-ни. И дочку держит в ежовых рукавицах: после каждой дискотеки - к Максиму для подтверждения невинности.
Сама же Светочка - девушка с нимфоманскими наклонностями, практически всегда успешно сдерживаемыми темпераментной маман. Практически - это потому, что уследить получается не всегда. То Света, умудрившись остаться невинной, женские тампоны использует по назначению в количестве пяти штук одновременно, а Максим - доставай, то поцарапает соответствующие места, а Максим - лечи.
Но это ещё цветочки. Недавно Светочка устроила всей консультации такой казус, что половина врачей (в том числе и преобладающая женская часть коллектива) из лечебного запоя выйти не может до сих пор.
В общем, отправил Свету участковый терапевт с симптомами "тошнота и рвота" и с подозрением на беременность к гинекологу. Естественно, к Максиму. Максим уже было обрадовался тому, что наконец-то еженедельные проверки невинности закончатся, и представил как он отметит освобождение от блистательного дуэта "Светочка и мама"... Но не тут-то было.
При осмотре Света оказалась по прежнему невинна аки младенец. Выходит, что не беременна. Но за разочарование Максим решает мстить - вручает мамаше направление на анализ "беременна-не беременна". Мамаша, до того уже на нервах, перекочевывает в прединфарктное состояние.
Но каково же было удивление доктора, когда анализ однозначно показал - беременна. "Естественно, лаборант ошиблась" - решил Максим. И отправил на пересдачу, втайне наслаждаясь внешним видом Светиной мамы, выражающим: "Дяденька доктор, вы нас только больше так не пугайте, а мы вас больше доставать не будем".
Пересдача заставила уже Максима пойти искать валидол по соседним кабинетам, ибо результат снова оказался положительным. Пришлось звонить в лабораторию с матами и писать очередное направление.
После прихода следующих результатов наиболее физически сильные коллеги удерживали неадекватного Максима, пытающегося ворваться в лабораторию и, мягко говоря, убить лаборантов. Угадайте с трех раз, каким был результат анализа? Правильно, Света была беременна.
На осмотре Максим провел возле раскоряченной на кресле Светы не менее получаса, пытаясь понять, сквозь какое отверстие она могла бы забеременеть. Подходящих по диаметру не обнаруживалось, посему девушка была отправлена на УЗИ. Потянулись томительные дни ожидания, ситуация не давала наблюдающему врачу покоя.
На прием Света впервые пришла без мамы: "а мамочке плохо с сердцем было, она отлёживается после УЗИ". Когда Максим прочитал бланк УЗИ, желание отлёживаться появилось и у него, ибо в бланке было написано: "один живой плод", срок - 10 недель. Тут до моего товарища дошло: он столкнулся с неизвестным ранее случаем непорочного зачатия, и ему светит либо Нобелевская премия, либо, если совсем не повезет - дурдом.
Не буду больше мучить читателя загадками, как и не стал мучить меня друг. Всему нашлось свое объяснение.
Оказывается, у Светочки давно был молодой человек, но дальше петтинга они не заходили, памятуя о постоянных осмотрах. Но всё, даже петтинг, имеет свойство надоедать и, как всё надоевшее, начинает разнообразиться.
В итоге новое чудо в медицине было сотворено придурковатой половозрелой парочкой при помощи спринцовки. Зачем они это сделали - непонятно. Как объяснили будущие непорочные родители - смотрели по телевизору передачу об искусственном оплодотворении крупного рогатого скота и решили попробовать в кустарных условиях. Поскольку оба по интеллекту приравниваются к баранам, получилось.
История имеет счастливый конец - назначили свадьбу, ребенка решили оставить, Максима пригласили стать свидетелем и крестным папой.
Сам же Максим задумывается о срочном переходе на другую работу - на этой придётся Светочку всю беременность наблюдать, потом послеродовые наблюдения, а вдруг ещё и дочка родится...
В нашей станице нет больше водоканала... все уволились, осталась только бухгалтерша. Причина — на всю технику (трактора, машины, грузовики) поставили GPS мониторинг. А без леваков за 15000р никто работать не желает.