Теперь, когда я вспоминаю эту историю, мне смешно. А тогда было не до смеху...
Заранее прошу прощения у тех, кому все это покажется жалобой чайника и слабака,
и кто этот лыжный поход и походом-то назвать не пожелает, но произошло все именно
в лыжном походе. Идти мы собирались из Фрязево куда-то. Я говорю куда-то потому,
что мы, разумеется, туда не пришли. В свое оправдание могу отметить, что главным
орнитологом (и очень так себе орнитологом) был не я. Наше невезение началось когда,
уже почти приехав во Фрязево, Шурик обнаружил, что забыл лыжные ботинки. Поскольку
лыжи у него были не из тех, на которых все мы катались в детстве, с креплением
в виде конструкции из резиночек (в тот момент, когда мой папа помогал мне их
надевать, я, помнится, впервые услышал полезное (для тех, кто не ругается матом)
выражение «тех, кто делает такие крепления, убивать надо»), проблема казалась почти
неразрешимой. Разрешить ее помогли мороз в 15 градусов, срок в 1 час до следующей
электрички в Москву и отсутствие доверия к моральному облику местных жителей
(да не обидятся на меня жители Фрязево, возможно, супремум там выше всяких похвал,
но вот инфимум...). Леша достал из сумки длинную веревку и начал приматывать
обычные Шуриковы ботинки к лыжам. Это заняло полчаса. В начале мы, как верные
друзья, мерзли вместе, но вскоре мороз заставил нас надеть лыжи и начать двигаться
по кругу. Оказалось, что мы не одиноки – по соседнему пустырю нарезали круги
лыжники из ближайшей воинской части. Примотанные в конце концов лыжи избавили
нас от ощущения собственного идиотизма, которое, однако, вскоре вернулось. Пройдя
полчаса в одном из направлений (орнитологи божились и клялись, что это есть самое
что ни на есть правильное направление), мы встретили деда, который завернул нас
назад. Так что спустя час, мы снова гордо продефилировали мимо военных лыжников,
стараясь не думать о том, что бы они нам сказали, не будь при них офицера, и опять
углубились в лес. Спусть энное время из крепления моей лыжи выпал предпоследний
шуруп. В сравнении Шуриком я, конечно, был по-прежнему счастливчиком, но идти
стало очень неудобно. Я не буду рассказывать, как мы три раза меняли направление
по причине отсутствия лыжни, про то, что было холодно и даже, пожалуй, мокро.
Скажу только, что, оказавшись, по прикидкам, в 5 км от Красноармейска, мы решили
сделать привал. Заходящее уже солнце нас не пугало, костер грел, а не только дымил.
Жизнь была прекрасна. Шурик вытащил ноги из лыжных ботинок, надел запасные Лешкины
и тоже грелся. Вскоре на небе все явственнее стали проступать звезды, костер потух,
а Шуриковы привязанные к лыжам ботинки к ним же и примерзли. Надеть их заняло
полчаса. На улице стемнело, а благодарность к нашим предкам, сильно проредившим
поголовье волков в Московской области возрасла. Потом показалась река. Не слишком
широкая, но незамерзающая и с узеньким обледенелым бревнышком без перил в качестве
мосточка. Воспаления легких мне не хотелось, и поэтому, услышав предложение Тани
и Леши, уже перешедших на другой берег, натянуть веревку показалось очень
заманчивым, я шагнул назад и услышал треск ломающегося льда, под которым таки
скрывалась часть реки. Саша, шагнувший помочь мне, проделал дыру во льду с другой
стороны бревна. По счастью, провалились мы только по колено, но про лыжные ботинки
можно было на этот раз забыть. Проблема же, вставшая перед Шурой, оказалась
серьезнее – перейти реку по узкому бревну на лыжах еще никому не удавалось. Тут-то
и проявилась польза занятий спортивной гимнастикой – Шура уселся верхом на бревно
и пополз по нему. Вскоре наше сознание в огнях любой деревеньки начало безошибочно
распознавать электричку. Мы четко видели вагоны, электоровоз, платформу, но всякий
раз это был мираж, на станцию Крсноармейск мы вышли уже в полной темноте. Тем, кто
никогда не был на этом Богом забытом полустанке, я советую туда и не ездить,
особенно зимней ночью. Там вам может встретиться жуткое зрелище – несколько
ненормальных, играющих под фонарем на рельсах в воллейбол. Пришедшая из Москвы
электричка немного облегчила наше беспокойство. Вопрос, садиться ли в нее, был
решен выходящей бабкой: «Вернется, вернется она.» Как только двери закрылись,
бабка добавила: «часа через два – два с половиной вернется».
Мороз -15, ночь, пятеро ненормальных играют в воллейбол на заброшенном полустанке...