Как-то летом пошли с друзьями на два-три дня в горы. И пошла с нами
подружка одна, очень милая девушка москвичка. Причем у всех было такое
чувство, что она в жизни за пределы кольцевой не выбиралась. Забрались
мы на наше любимое место в одной симпатичной долинке и начали устраиваить
лагерь. Парни ставят палатки, таскают коряги на дрова, делают очаг.
Девчонки наводят в палатках уют и вообще занимаются ерундой. У одного
из нас был фирменный котел - могучий такой калган, чиненый-перечиненый,
с ним еще его дед по всяким геологически-комсомольским делам шастал.
Соответственно нагар на этом монстре был на два пальца. Вот он отстегивает
его от рюкзака и начинает страшно материться: оказывается, его младший
брат, который недели за де до этого тоже ходил в поход, котел не вымыл,
и теперь его покрывают мощнейшие наслоения окаменевшего супа. Начинаем
выяснять, кто пойдет его отмывать. Мы, мужики то есть, пресекаем всякое
вякание слабого пола и орем, что раз мы на себе все сюда приперли и здесь
обустроили, то сейчас завалимся отдохнуть на мягком мху, а вот они
наконец приступят к исполнению основной женской обязанности. Девушки
пытаются огрызаться, но в глубине души понимают, что мы правы
и начинают выяснять, кто пойдет к ручью трудиться. И тут их взгляды
останавливаются на бедной москвичке, которая все это время громко
восхищалась красотами заполярной природы. "Ага!" - думают девушки,
и самая среди них заводная лисичкой подкатывает к ничего не подозревающей
"городской хризантеме":
- Оленька, мы тут все уже наладили, надо вот только котелок помыть.
Оленька соглашается и наивно просит ершик. Ей раз'ясняют, что с ершиком
в тайгу ходят извращенцы, а сильные первобытные женщины (впрочем,
и мужчины тоже) оттирают посуду в кристалльной воде горных ручьев
песочком. Оленька принимает вызов и отважно требует себе котелок,
горный ручей и песок. Ей об'ясняют, как пройти к ручью и вручают котел.
При виде этого допотопного чудовища у бедненькой начинают дрожать губы,
а глаза наполняются слезами, но она девушка гордая, посему уходит
работать. Мы лежим, блаженствуем на солнышке. Время неспешно течет,
и тут одна из наших девушек замечает, что за час можно помыть и десять
котлов. Мы немедленно просыпаемся и начинаем волноваться. Место глухое,
мало ли медведь какой невоспитанный набредет. Кто-то робко замечает,
что если бы она увидела медведя, то мы бы это сразу услышали. Ему
резонно возражают, что никто ей не говорил, чтов этом случае надо
кричать. В общем, все подхватываются и ломятся искать Ольгу. Выбегаем
к ручью и наблюдаем картину, которую я никогда не забуду. На берегу
как Золушка сидит Оленька, и заливаясь горючими слезами, оттирает
песочком многовековой толстенный нагар, который можно было разве что
топором срубить. Ее парень по этому поводу сказал: "Настоящая русская
женщина - сильная, самоотверженная, работящая и дура-дурой"