Лет несколько тому довелось мне учиться в колледже (бывш. училище).
Одним из преподаваемых предметов являлось рисование. Не потому, что нам
это было сильно надо по специальности, а потому, что экс-ПТУ обучало
также и швейников, а преподаватель должен быть полностью загружен, шоб
зарплата платилась. Для того, чтобы получить пятерку, надо было сдать:
сколько-то там натюрмортов, пейзажей, два в цвете портрета в интерьере
незнакомых преподавателю людей, пять ч/б набросков однокурсников, из них
не менее половины мужского пола ;-), и главное: художественно
выполненное со всеми светотенями, бликами и рефлексами графическое
изображение всех имеющихся в кабинете рисования статуй, каждое на листе
А3 правильной рисовальной фактуры. Изваяний (гипсовых) в кабинете было
три. Венера Милосская, Дорифор из Пушкинского музея и некто безымянный,
мужского пола. Для наглядности по стенам были развешены плакаты, на
которых схематично (повторяю _схематично_) изображено было, как это в
принципе должно выглядеть. Следует отметить, что на швейников учатся в
основном девки, то есть существа, совестью не обремененные по
определению, а кабинет этот со всей своей начинкой пережил не одно
поколение пэтэушниц, вчерашних девятиклассниц, усиленно тянущихся к
прекрасному и стремящихся нести это прекрасное в массы. Короче, они
воплотили в жизнь известную детскую рифмовку: На столе стоит статУя, у
статУи нету (рыдайте те, кто в детстве не попадался в эту ловушку - у
вас не было детства!). Нам осталось только любоваться на заветренные
сколы. Была в нашей группе девочка - полевой цветочек, тихая и скромная
радость родителей, проживающая с ними в пригороде. Каждое утро она
полтора часа ехала в электричке, чтобы ровно в девять начать грызть
гранит науки (отмечу - я тогда жила полукилометром западнее, но у меня
почему-то не получалось приходить раньше середины второй пары. Сейчас
тем более не смогла бы. Эх, где мои шестнадцать...? Ну или хотя бы
двадцать шесть. Не о том сейчас речь.). У девочки был воздыхатель.
Поклонник с лицом и повадками дворового хулигана, из тех, которые
перековываются ближе к хеппи-энду. Я не уверена, что они хотя бы одним
словом перекинулись, но каждый день он ждал ее у дверей колледжа ровно
без пяти девять. При виде предмета пылких чувств он оживлялся, как
уличная собака при виде доброго повара, она же алела, как маков цвет, и
быстрее проскальзывала в дверь. Сдается мне, они оба смущались. Вся
группа спорила, действительно ли это большое и светлое, или так,
ритуал. Преподавала рисование нам дама приятной наружности и раскованных
манер. А главное, большого жизненного опыта при сравнительно юном
возрасте. Принимая рисунки к зачету, она громко и со вкусом
комментировала их хорошо поставленным голосом, разбирая недочеты и
упущения, и ни одного гипсового мужика выше четверки не оценила. Девочка
наша в очереди подошла последней (дежурила в гардеробе), и тоже
получила четыре. А чтобы родителей обрадовать, надо пять! Ну почему, -
горестным голосом вопросила она, - ведь у меня нарисовано все как здесь.
Действительно, нарисовано было "как здесь", а именно - место скола (как
и на рисунках всех остальных моих одногруппниц, и на моих тоже) было
эдак _схематично_ прикрыто чем-то вроде балерунского гульфика. Вот
именно, - ответствовала преподавательница, - а надо не как здесь, а как
в жизни. Тут она заметила, с кем, собственно, разговаривает, вздохнула,
и добавила участливо: Впрочем, откуда тебе знать. И недрогнувшей рукой
профессионального графика нарисовала, как в жизни. Поставила пятерку и
расписалась. Цветочек наш полевой убежал в слезах. На следующее утро
хулиган не встречал ее у дверей колледжа. Он ПРОВОЖАЛ ее до дверей. А
может, это все же - любовь?