Навеяно историей № 8 от 29.09.03 про мента, получившего достойный отпор.
Мой завкафедрой, царство ему небесное, был здоровенным мужланом под метр
девяносто. Трудовую биографию начинал лесорубом, матросом – и много еще
кем, пока не стал профессором, добившись всего в жизни удивительным
нахрапом. По-хорошему его следовало занести в Книгу рекордов Гиннеса:
он, думаю, единственный раз в истории совдепии, добился официального
извинения коммунистической газеты «Правда Украины»! Но эта история не об
этом, а о том, как он «делал» гаишников, будучи никудышным водителем и
хроническим нарушителем ПДД.
Однажды мы с ним поехали в министерство на его «Жигуле». И первый же
светофор с красным светом он внаглую проскочил - в надежде на обычное
«авось». Но не сложилось: сразу за перекрестком его остановил
лейтенантик миниатюрного росточка. Пан профессор отдал ему документы, и
гаишник, наизготовку с компостером для «дырки», чего стал шефу
выговаривать. Тот внимательно и подобострастно слушал, сокращаясь в
высоте до роста гаишника. Но когда тот уже почти зарядил в компостер тот
самый талон, шеф остановил его и начал чего-то вещать в ответ,
постепенно возвращаясь к своему нехилому росту. А гаишник совершенно
скукожился, быстренько вернул шефу права, подобострастно отдал честь и
попытался ретироваться. Но не тут-то было: шеф еще минут десять строго
его отчитывал, как студента, размахивая под его опущенным носом
кулачищем с выставленным указательным пальцем, потом милостиво дал
пожать руку – в знак прощения, что ли. И отпустил восвояси.
... А коллеги по кафедре рассказали мне, что это отработанная фишка
шефа. Когда гаишник начинает свою обвинительную речь, пан профессор
принимает самый смиренный, до полного уничижения вид, подобострасно
поддакивает, настойчиво признавая свою вину и полностью сдаваясь на
милость без каких бы то ни было возражений. Это, как правило, распаляет
мента, тот увлекается... А пан профессор в это время тщательно фильтрует
базар, и, когда оппонент иссякает и переходит к карательным действиям,
перехватывает инициативу. Извлекая из кармана кучу удостоверений с
большими гербами, он еще раз признает – да, я не прав, наказывайте.
Но... Как грубо вы говорили с профессором, доктором технических наук,
бла-бла-бла, консультантом ЦК и прочая! Вот, вы позволили себе то-то...
и то-то... Каррроче, давайте ваше удостоверение – я перепишу данные,
таким хамам да грубиянам не место во внутренних органах. Так что делайте
дырку, выписывайте квитанцию о штрафе – что угодно, но у меня должно
быть доказательство нашего контакта. Я этого так не оставлю!
... Естессно, как говорится, на хрена попу гармонь, если есть колокола.
Бедный мент начинает извиняться, отпрашиваться, и в конце концов добрый
пан профессор, заслуженный деятель и прочая,- великодушно его прощает,
обещая не губить, и отпускает с Богом для дальнейшего прохождения
нелегкой службы. На прощание помахав перед опущенным носом кулачищем с
выставленным указательным пальцем:
- Ужо мне смотри!
© Алик, препод