К истории 10008901
Про текилу
Трудился у нас в роддоме неонатолог-реаниматолог Артурыч — личность неординарная, творческая и талантами не обделённая. В общем рисовал он на досуге, почти на профессиональном уровне.
Мы как раз закончили ставшим легендарным ремонт в нашем, с некоторых пор ставшем легендарным, Отделении Оперативной Гинекологии — именно так, с заглавных буков… ( о чем неоднократно писалось ранее)…
Стены нежно-розовым радуют глаз, германский линолеум ласкает натруженные ступни, новенькие двери ласкают слух отсутствием скрипов и новая мебель с мягкучими креслами ласкает чресла постовой медсестры…. В общем всё очень ласково—почти полный шоколад… Не хватает чего-то для души и сердца…
Как то раз, откушав шашлыка в ресторане у благодарного за долгожданное отцовство, новообразованного папаньки, подловили мы Артурыча, размякшего от халявного азербайджанского коньяка, на «слабо»:
«Ну чего же ты таланты зарываешь, картины свои в кладовке складывая?.. А слабо для отделения пару-тройку картин написать?... Или боязно на народную оценку шедевры выставить?...»
Творческую натуру недоверием обидеть — как ребёнка конфеты лишить.
Артурыч взвился-зарделся-загорелся: «Да как два пальца об асфальт! За ночь-две будет вам триптих, но… требуется Вдохновение …»
Вдохновляться Артурыч согласился только текилой, чем нас весьма удивил — никто из нас в то время текилы не только не пробовал, но даже и не видел никогда. Уверен, что Артурыч не был исключением — один Аллах знает, чего это ему вдруг взбрыкнулось?! Мало того — живописец потребовал чтобы текила была жёлтого цвета и наличие надписи «100% agava» было обязательно.
В общем удивились-посмеялись-ударили по рукам…
На подготовку творец попросил неделю.
В следующую пятницу на поиски «вдохновительницы» был откомандирован Олег Викторович — человек доверия заслуживающий, хозяйственный, могущий достать что угодно и кого угодно, способности свои доказавший в своё время достав-засудив двух монстро-монополистов - «КостанайГаз» и «КостанайЭнерго» (кажется уже писал про него раньше), за что заслуженно прозывался «Граф Шуйский» (по фамилии) или просто «Граф». (Хотя внешне больше походил на кулака-эксплуататора с революционных плакатов)
Олег Викторович появился, вернее отзвонился только после обеда, с какой-то оптовки. С дрожью и обидой в голосе заявил :
«Артурыч вообще охренел — мало того, что эту хрень полдня искать пришлось: у всех если жёлтая, то нет надписи «100% агава», если есть с надписью, то прозрачно белая — еле-еле у одних оптовиков только нашёл, так здесь одна бутылка как ящик хорошей водки стоит!... А они меньше коробки не продают, а в коробке шесть бутылок!... Что делать?... Жаба душит — говорить не могу!...»
«Олег Викторыч, блин мороженный, хватай коробку – лети сюда бзыком! Рабочий день заканчивается — Артурыч с минуты-на-минуту заявится «вдохновляться»! Опозоримся — затравит подколами…»
Застонал-заматериться-трубку бросил…
Приехал-привёз, красный весь, в глазах слёзы, только и смог сказать: «От-т-т сссучараа…». Так и не понял – то ли про меня, то ли про Артурыча, то ли про текилу…
Артурыч в ресторан-кафе идти наотрез отказался, сказал что текилу закусывать это моветон и недостойно настоящей творческой личности… Потребовал соль-лайм-сигару, чем чуть не довёл «Графа Шуйского» до смертоубийства.
Еле нашли бар в который пустили «со своим», содрав ещё денежку и предоставив на восьмерых три лайма по цене ящика мандарин. Это напрягло «Графа» ещё больше и он потребовал от Артурыча чтобы картин было не меньше трёх, размером не меньше 3 на 2 метра и написаны маслом на холсте.
На что Артурыч фыркнул и, ещё раз рискнув своей жизнью, пробормотал что-то про муз, живопись и плебс…
Когда уселись за стол Артурыч снова удивил, настояв на соблюдении этикета употребления мексиканского самогона — заставил каждого выдавить каплю сока лайма в «анатомическую табакерку», посыпать солью потом слизнуть соль, подмахнуть одним глотком текилу и закусить долькой лайма…
Ну едрить чью-то мать!... А как же иначе — мы же эстеты…
Курить захотелось после первой рюмки адского зелья, но знаток протокола настоял: оказывается закуривать можно не раньше третьей рюмки, иначе якобы «перебивается аромат и вкус напитка» ( и то и другое, надо отметить, премерзостные)…
С курением также вышла накладочка — решили было купить одну большую сигару на всех (финансы готовились запевать «Очи чёрные»), но Артурыч, продолжая свой «Life or Death» челендж, заявил, что для настоящего знатока сигара как женщина, и он ни Галину Адамовну (жену), ни «Ромео и Джульетту» (сигару) ни с кем делить не собирается.
Бури эмоций это заявление не вызвало так как больших любителей сигар среди нас не было:
- по мне сигары в то время были что-то между «Памиром» (в армии этот продукт советской табачной промышленности называли «Нищий на Горе») и махоркой;
- Юрий Владиславович – наш «вечно-женатый холостяк» — не курил в принципе;
(Здесь надо бы сделать небольшое отступление, так как с доктором Криницким я вас ещё не знакомил: Умница, «руки-не-из-попы», давно мог стать ведущим гинекологом если бы не некоторая леность души и тела, из-за которой и губил он свои таланты в дежурной «ночной» бригаде. Будучи потомком бело-белорусских офицеров, уходящих корнями в Речь Посполитую, считал своим долгом жениться на каждой женщине с которой был в отношениях. Тот же самый зов свободной крови не позволял ему оставаться в узах брака дольше чем на год-полтора и он снова и снова улетал, не обещая вернуться… Многочисленные штампы в паспорте не останавливали его перед очередным походом в ЗАГС где он уже знал по именам всех высоко-начёсанных брачующе-разводящих тётенек…
Благородной и высокой души человек, достойный отдельного рассказа. О нем отдельно как-нибудь потом….);
- «Ирония» Владимировна от сигары отказалась исходя из своей женской сущности: «Негоже даме, да при народе, сигару курить..»
Ник свой эта яркая представительница женской части нашей компании получила из комбинации имени-отчества (Ирина Владимировна), и жизненного кредо, четко подмеченного и приписанного Пашей Владимировичем Белым (шестой член компании) как «Ирония Судьбы». «Ирония» Владимировна выделялась из окружающего её мира своей Парадоксальной Безалаберностью. Парадоксальной её Безалаберность делали два обстоятельства:
- первое: специализация — Ирония была Анестезиологом-Реаниматологом (не самым плохим надо заметить) и резко выделялась из всего коллектива врачей отделения анестезиологии и реанимации нашего роддома не только первичными и вторичными половыми признаками (все остальные были мужчинами), но и этой своей Безалаберностью.
Анестезиологи-Реаниматологи (да, ребятки, именно так — с заглавных букв, как оперирующий практик вам говорю), могут быть разными: плохими и хорошими, занудами и балагурами, но как правило отличаются от всех остальных врачей своей какой-то «профессионой» педантичностью. (нет такого слова в великом и могучем, но другое трудно было подобрать - само придумалось: что-то между «профессиональной» и «профессорской») Анестезиологов пришлось повстречать в жизни много: и мужчин и женщин, самых разных и национальностей и рас, но таких утончённо безалаберных как Ирония Владимировна никогда больше…
- второе обстоятельство делающее обычную безалаберность парадоксальной было то что она была женой кадрового офицера — и не хухрыжного лейтенанта, а целого полковника, и не какого-то пехотно-пыльного, а из Комитета Наиглубочайшего Бурения… Как Ирония, с этой самой Безалаберностью, смогла из лейтенанта вырастить практически генерала (по мото-пехотным меркам) известно только четверым: ей самой, Иисусу, Мохаммеду и Будде….
Вадим, муж «Иронии» Владимировны, любил свою жену беззаветно за - как он нам и ей признавался - доброе сердце, светлую душу, веселый характер и «большие глаза» – шестого, рекордного, размера… Несмотря на то, что своим внешним видом (двухметровый рост, косая сажень в плечах и мощно-бритый затылок) он больше всего походил на «бригадного» генерала какой-нибудь ОПГ, личностью Вадим был высокообразованно-неординарной — читал Шекспира и Гёте в оригиналах, практически необоримый в философских сорока-градусно-горячих спорах — он Кафку мог параграфами цитировать…
Нам свою жену он доверял почти на сто процентов — точно на сколько доверчивым может полковник КГБ/КНБ никто из нас не знал и проверять не собирался…
Да и вообщем, несмотря на свои шестиразмерные прелести, вызывающие слюнотечение у всех мужчин в радиусе видимости, «Ирония» Владимировна для всей нашей компании оставалась хорошим коллегой-верным товарищем-приятным собутыльником-собеседником…
Возвращаясь к процессу Вдохновления:
- Марат Копжасарович, ещё один представитель анестезиологической-реанимационной службы нашего роддома, ни сигар, ни сигарет, ни трубки не курил. Он вообще отличался какой-то природной интеллигентностью и полным отсутствием врачебно-профессионального цинизма, что не мешало ему быть одним из лучших анестезиологов нашего роддома. Выпивал он умеренно, без особого энтузиазма, но компанию поддержать умел ибо природная скромность его никоим образом не была зажатонудностью…
- Паша Владимирович отказался от сигары барски-презрительным вмахом мизинца без лишних объяснений… Он сразу, по обломовски полулёжа, занял всю софу у дальне-теневого края стола и сидел-полулежал насупившись всю вступительную часть: душа его не могла принять полудевственной пустоты нашего стола.
Уступив Артурычу своё неотъемлемо-постоянное право управления «балом», нашему бессменному Майордому ничего не оставалось как полуприглушено ворчать о том как «нищебродски» выглядит наш стол и как «стыдно перед людьми» и какой всекустанайский позор падет на наши головы. Ворчание было полуслышно-тихим, но в нем все отчетливее слышались отголоски громов и мелькали зарницы молний пока ещё невидимых гроз, бушующих в большом Пашином сердце.
Слишком много времени Павел Владимирович провёл в тургайских степях, будучи Главным Акушер-Гинекологом тогда ещё Аркалыкского района Костанайской области. За это время, перевоспитанный степными обычаями и везде-всегда, в больших домах районного начальства или в «однокомнатных» юртах чабанов, ранним утром или поздним вечером, встречаемый обильно-гостеприимными и широко-душевно накрытыми дастарханами, привыкший жить постоянно на виду у всех и вся в Великой Степи, он строго и окончательно поверил в то, что (переименуя поговорку): «Гинеколог без понтов — беспонтовый гинеколог…» Никто и ничто не могло переубедить его в обратном, да уже и не сможет никогда: Паша ушёл по одной из миллиардов дорог ВечноМлечного Пути и теперь идёт где-то недосягаемо далеко- высоко и наверняка ворчит о том в какой недостаточно презентабельный костюм-тройку одели его други, провожая в Бесконечность…
И снова в сад, вернее в бар, к процессу «Вдохновения»…
- Олег Викторович не по графски банально «зажал бабки». Так как уговор был конкретный: отделенческий «общак» оплачивает только «Вдохновение» Артурыча — все остальные платят из своего кармана…
Думается «Граф» в уме пересчитал стоимость одной сигары на блоки «Казахстанских» и количество победило качество — сигара, с некоторой долей фарисейски-наигранного презрения, была отвергнута с не очень убедительным доводом: «Графья, мол, конский навоз не курють’с…»
В общем Вдохновление Артурыча началось не в самой дружественной обстановке, чему кажется ещё более способствовал неожиданно проснувшийся в нем этакий творческий снобизм…
После третьей Артурыч потребовал от официанта «гильотинку» для обрезки сигары и спички, так как закуривать сигару от зажигалки категорически отказался… Официант заявил, что гильотина у них стационарная и ушёл с сигарой «отрубить кончик»..
Вернулся он с сантиметров на пять-шесть укоротившейся продукцией горячих кубинских женщин (по ходившей тогда в народе легенде знойные кубинки якобы закручивают сигары на своих умопомрачительных бёдрах)…
Последовала торжественная процедура розжига сигары от (боженьки мои) длинной деревянной спички и…
Изнеженный черно-ментоловыми (ещё одна причуда творческой личности — Артурыч курил только «бабски-шоколадный» More) стружками, организм отказался от чистого, не замутнённого капиталистически-педерастическими ароматизаторами, кубинского табака и с первой же затяжки Артурыч чуть не задохнулся в, казалось бы выворачивающем наружу трахею и легкие, кашле… Это посеяло зерно сомненья в душах окружающих: «А не являются ли такие, казалось бы неоспоримо глубокие знания-разбирания Артурыча в «Текильном Протоколе» чисто теоретическими, не подтвержденными и не отточенными практикой – «матерью познания»?...
Последовавшее за конфузом заявление о преимуществе и соответственном предпочтении доминиканских сигар перед кубинскими прозвучало как заявление известного подпоручика о гранатах «не той системы» — очень малодоказательно и также малоубедительно …
В общем, авторитет любителя и знатока текилы стал стремительно падать…
Граф Шуйский вырвал сигару из ослабевших пальцев Артурыча и с насмешливо-торжествующим возгласом: «Смотри как надо!...» стал пускать огромные сигарнодымные кольца, вопреки всем правилам затягиваясь в полный вдох… Закалённый «Астрой» и «Казбеком» (как в нетленном «Теркине»:
- И, явившись на вечёрку,
Хоть не гордый человек,
Я б не стал курить махорку,
А достал бы я «Казбек»),
Графский организм воспринимал дым сигар как освежающий воздух перемен…
Так, что остатки «конской какашки» Граф беззастенчиво и, в какой-то мере, обоснованно, присвоил до окончания вечера в полное своё пользование.
С толстой сигарой во рту, несколько неумеренно упитанный Олег Виктырыч больше не походил на банального кулака-эксплуататора, а скорее напоминал буржуина с карикатур Кукрыниксов — не хватало только шляпы-цилиндр, ну и глаза были слишком небесно-голубые и неэксплутаторски добрые…
Вечер «Вдохновения», учитывая крепость напитка и практически полное отсутствие закуси, нехило набирал обороты…
Артурыч, пошатнув нашу веру в свою богемную элитарность, утерял бразды правления, кои в сей момент были перехвачены Пашей Владимировичем:
- И вот уже официант, о чём-то с ним перешептавшись, с просветленным лицом побежал в соседний ресторан. И вот уже возвращается с двумя блюдами холодной закуски: в одном конинские ништяки типа казы, шужук и карта, в другом балык и колбасы попроще. Блюда широкие, но плоские с нарезкою бумажнотонкой, в один, микромиллископический слой. Ну чего же выкобениваться: стол покрыли ну и ладно…
Паша повеселел. Артурыч фыркнул, с несколько показным пренебрежением – типа: «А где же хаси на хасиоку?»— вилку всё-таки взял и, не без артистизма конечно, в пару мигов умял треть балыка. Конечно такое действо не осталось незамеченным Олегом Викторовичем, но, после экспроприации сигары, несколько подобрев к художнику, он ограничился кратким: «Не будь педерастом..»…
- И вот уже дальний потомок офицеров Воинства Польского, как то незаметно исчезнув из нашей компании, материализовался за соседним столиком в обществе двух дам, явно не отягощенных социальной ответственностью. В глазах у Владиславыча бесстыдно-ярким, издалека видимым огнём горела похоть, у дам — предвкушение наживы.
Граф, направленный вернуть заблудшего, на некоторое время увлёкся, наверняка интеллектуально малообогащенной, беседой и только отсутствие спиртного на их столике вскоре заставило его вспомнить о Долге. Все попытки наших Донов Хуанов пригласить «девочек» за наш стол были категорично оборваны вовремя подоспевшей Иронией Владимировной. Дамы, видимо оценив Иронишный божественношестой, капитулировали сразу и безоговорочно.
Артурыч, навдохновлявшись, уснул как истинно творческая личность- в позе роденовского мыслителя. Его первым и отправили «до дому-до хаты»…
Вопреки всем правилам (типа: «сколько ни бери, всё равно бежать придётся…») текилы ещё осталось пол-коробки - три бутылки, кои и были вручены наполовину разбуженному «вдохновленному» художнику при посадке в такси. Такси было своё-родное («Такси-Сункар» форева!!!) и водителю были даны четкие инструкции: доставить к месту жительства и передать с рук-на-руки жене—Галине Адамовне — получатель в курсе общего состояния дел и личного состояния объекта; при доставке обращаться уважительно-бережно; о выполнении задания безотлагательно доложить диспетчеру.
Юрий Витальевич - водитель супернадежный, человек интеллигентный от природы, один из первых с кого «Такси-Сункар» начинался. О нем как-нибудь обязательно расскажу позже…
В общем Артурыча он домой доставил и даже помог Галине Адамовне его на диванчик на кухне уложить. Правда намучился вокруг дома за ним бегать — тот все не хотел в подъезд заходить пока Луну не увидит, а какая нафиг Луна — буран на улице, метёт так, что в двух метрах не видать ни..чего. Бутылку текилы, которую художник ему насильно всучил Юрий Витальевич привёз на «базу» и сдал диспетчеру. Так она к нам вернулась.
А у нас вечер заканчивался (давно уже пора было закругляться), но приключения продолжались…
Вышедши из бара мы были немало удивлены разыгравшимся бураном: вроде бы только вот 20-30-45 минут назад Артурыча в такси сажали и все не так яростно бушевало. Буранило не по детски.
Порыв ветра тут же сорвал с гладкой Графской лысины шапку и она, соблюдая Правила Дорожного Движения — передвигаясь строго по тротуару, унеслась в запорошенную метелью даль. Граф резвой и, всем на удивление, довольно ровной рысцой помчался догонять имущество и в доли секунды скрылся в буране, прям как пресловутый Ёжик в тумане. Не прошло и пяти минут и он вернулся, весь такой сияющий, с плотно натянутым на лысину головным убором.
Мы обомлели…
- Бля!- сказал самый из нас скромный и в то же время самый быстросоображаюший Марат Копжасарыч и сорвав с Графа женскую шапку унёсся в буран. Вернувшись через пару минут он рассказал что произошло. Оказывается в метрах десяти от нас была автобусная остановка на которой в ожидала последнего автобуса, мирноуставшая после долгой трудовой недели, женщина. Олег Викторович, с затуманенным текилой сознанием , в горячке погони, почему-то решил, что она, присвоив его имусчество, стоит в его шапке. Подошёл-снял-ушёл — три действия без единого слова. Тётенька опешила. Такой и нашёл её Марат — стояла столбом и что-то шептала, наверное молилась. Копжасарыч вернул головной убор, извинился как мог, тут же обнаружил забившуюся за урной, в уголке остановки, шапку Графа и, не переставая бормотать извинения, скрылся вместе с ней в буране.
Вернувшись к нам Марат тут же получил свою долю восхищения толпы, а Графу досталось всеобщее порицание, которое кажется ему было по барабану.
Посадив троих «вдохновителей» — Марат-Копжасарыча, Юр-Владиславыча и Олег-Викторовича, в следующее авто мы вернулись в бар дожидаться очередной свободной машины — буран буранил вовсю и в Сункаре был конкретный «завал»: машин свободных вообще не было, даже для «отца-основателя».
Пришлось довольно долго отговаривать Пашу Владимировича от продолжения банкета «там где есть танцы»: ну любил человек потанцевать после сабантуев. Да и танцевал Паша всегда с душою, начинал обязательно «с выходом», которым как правило безоговорочно высвобождался центр танцпола. Затем шло «вступление», после которого всем присутствующим оставалось только переминаться с ноги на ногу на периферии оставляя Пашу властвовать в центре зала с какой-либо из его избранниц.
В конце концов, еле отговорив Пашу Владимировича от продолжения вечера в каком нибудь данс-клубе, мы разъехались по домам без особых приключений, в отличие от «трёх мушкетёров», отправленных нами чуть ранее…
О них отдельно, а то что-то очень длинно получилось…
Про текилу
Продолжение
Трём «мушкетёрам» ночка выпала не скучная...
Как Графу удалось уговорить Марата и Криню вместо тёплых постелек поехать к нему домой, «загород», в ПГТ «Заречный», так и осталось загадкой. Наверно ведущую роль сыграло обещание-мечтательство: «Разогреем баньку! Будем прямо из парной в сугробы прыгать- по…фиг нам буран!!!» В общем тормознули мушкетёры у придорожного ларька, затарились на что остатка финансов хватило — благо такси бесплатное, и рванули по заметеленной трассе в неближне-пригородный ПГТ Заречный.
Несмотря на то что буран поутих, улицы в графской отчине замело нехило, так что до фазенды друзья немного не доехали и, отпустив такси, дальше добирались пёхом. По дороге пели песни-обнимались-ругались-дурачились… Ругались в основном Виктырыч с Владиславычем и, в основном, из-за того кому нести сумку с НЗЗ (неприкосновенным золотым запасом). В конце концов Граф победил — честь нести НЗЗ досталась ему.
Наконец дошли…
Во дворе их встретил пёс с банальным прозвищем Полкан. Встретил довольно приветливо, радостно выскочив из будки и на полпути, прилегши на пузо и радостно заметая свежевыпавший снег хвостом подполз к Хозяину. Граф потрепал пса за холку, чмокнув пару раз в холодный нос, по хмельному нелогично-беспоследовательно запнул пса обратно в будку. В выговоре было много ненормативной лексики, но, не повторяя неповторимое, общий смысл был такой: «Плохо службу несёте рядовой Полкан! Почему посторонних на территорию допускаете без предупредительного лая?!» Владиславыч было обиделся на «посторонних», но успокоенный пьянослюнявыми признаниями Графа в безмерном уважении, последовал таки за ним на крыльцо. Копжасарыч в это время уже побежал к стоявшему в дальнем углу двора помещению «типа сортир». Природная интеллигентность не позволила ему по дороге к фазенде «окрасить снег жёлтеньким» и теперь он впадал в «нирвану опустошения».
Граф, как хозяин, поднялся на крыльцо первым и начал стучать в дверь: «Танька! Открывай-ставь самовар -мы пришли!!!» …
Владиславыч уже взошёл на первые три ступени когда мимо него, не сгибаясь и без звука, прижимая к груди сумку с НЗЗ, спиной вперёд с крыльца рухнул «Вещий Олег»… Подняв взгляд Криницкий увидел как-то не очень гостеприимно широко распахнутую дверь и…
В проеме двери, подбоченясь левой рукой, стояла жена Графа, Татьяна Ивановна, женщина телом не малая и силой могутная. Вид у неё был необычайно воинственный, «от которого нельзя было ожидать ничего хорошего…» (А. О. Осипович, «Мечтатели»). В правой руке, в полузамахе, зловеще мелькнула отдраенным добела чугуном сковорода…
Природная чуйка сработала мгновенно… Даже не поздоровавшись, Владиславыч, ещё не понимая до конца происшедшего, отпрыгнул назад, развернувшись в прыжке на 180 градусов, и бросился бежать. На шум из будки выглянул Полкан и с немалым удивлением обнаружил хозяина, ещё минуту назад такого хмельно-веселого, а теперь лежащего спиной в прикрылечном сугробе, без сознания и «закрыв свои ясные очи…». Видно вспомнив недавнее незаслуженное порицание, пёс с угрожающим рыком, гремя цепью по протянутой через весь двор проволоке, рванул в погоню за уже практически знакомым «посторонним».
Копжасарыч, благостно облегчённый вышел из сортира и ещё только дозастегивал ремень, когда увидел бегущего Криню, преследуемого псом. Мозг, натренированный годами службы в реанимации, в доли секунды просчитал возможные варианты и, приняв мгновенное решение, подал сигнал мышцам… Марат, не задаваясь лишними вопросами-сомнениями, размашистой рысцой, быстро перешедшей в галоп, «поскакал» к воротам.
(Знатоков аллюра попрошу не придираться – в каком порядке и с какой частотой Копжасарыч переставлял ноги достоверно неизвестно, суждения произведены только на основании издаваемого топота и скорости передвижения)…
Псу не повезло — проволока закончилась когда он был почти у цели. Один прыжок отделял его от аппетитно мелькающих лодыжек Владиславыча, когда натянувшаяся цепь отбросила его назад. Не веря своей невезухе, собак ещё пару раз рванулся к уносящейся в метель цели и захлебнулся в бессильнозлобном лае, немедленно поддержанном в соседних дворах и дальше-дальше, вдоль по улице и вширь… Ещё долго в ночи раздавался перелай-рассказ о геройской защите безвременно почившего в бозе хозяина и беспримерном коварстве «посторонних»…
А наши други неслись-бежали ноздря в ноздрю, не разбирая пути пока их вынужденно-чемпионский забег не закончился измотанно-харкающе-сиплым финишем на околице почти забытого богом и таксистами проклятого ПГТ Затобольск (ныне достославный город Тобыл)
Стипль-чез на пару с пронизывающим ветром выдули-вытрезвили из организмов весь текильный хмель. Владиславыч весь остатний путь до трассы корил себя за то что дал уговорить себя и отдал заветную сумку с НЗЗ Графу.
Буран снова начал набирать силу и незнамо чем закончились бы приключения двух оставшихся мушкетёров если бы не подобрал другов на трассе дальнобойщик и не доставил в милый сердцу родной Кустанай.
Юрий Владиславыч остался ночевать у Марата так как ни сил ни желания добираться домой уже не было. Не осталось сил даже сесть за стол накрытый Гульмирой, женой Марата, по случаю благополучного возвращения в лоно семьи мужа и отца. Славный отпрыск белофицерства почти сразу выпал в осадок на наспех застеленном для него диванчике и вскоре заполнил семейное гнездышко Копжасарычей переливами храпа и холостяцки крепким духом своих носков.
Вот такая была у нас первая опробация кактусового самогона с таким поэтичным и зовущим куда-то вдаль названием Текила
PS;
Хорошо, что завтра была суббота — такого похмелья даже от легендарного «Далляра» не было, а ведь распили только три бутылки на шестерых… Одна вернулась в отделение (смотри выше).
Остальными двумя Артурыч вдохновлялся ещё три месяца— столько ушло на триптих.
Оно и правильно — шедевры за три ночи не рождаются….
Граф пару недель ходил натянув колпак до бровей, чтобы скрыть сияющую как мигалка на подарке шишку. Танечка набитой рукой набила шишак прямо посередине блестящей Олежкиной лысины. Математическую точность удара подтверждали абсолютно симметричные синяки под ясно-лазурными очами Графа. На больничный он не пошёл «из прынцыпа», хотя мы подозревали чистый расчёт: больничный был 70% от заработной платы. Так и ходил на работу в огромносолнечных очках, будя в коллегах тоску по лету. Пришлось посадить его на две недели в «архивную» писать за всё отделение эпикризы и делать обходы в его палатах…
Отец Григорий священнического стажу имел к тому времени лет восемь. Кроме стажа были у Григория должность вечно второго священника в миллионном городе, зарплата в 6300 рублей и скверные отношения с правящим архиереем. Собственно, из-за последнего фактора и были два предыдущих. Третий священник храма на вопрос о своём заработке Григорию старался не отвечать. Четвёртый ещё зелёный был, его и спрашивать не стоило. Диакон же отца Григория не любил. А у отца настоятеля интересоваться этикет не велел.
Ещё у нашего героя имелись детей трое и сердитая в меру супруга; а так как зарплата была маленькая, то мера супружнина была большая.
Супружницы, они, брат, такие. Положено им.
Говоря выверенным языком статистики, уровень прожиточный официально-минимальный в миллионном граде обитания равнялся на весьма среднего состава семью отца Григория в ту пору 17320 целковых. То есть как ни крути, а девять тысяч с гаком даже до нищеты не хватало. Одиннадцать то есть.
К чему это я говорю? Только лишь к мере супружниной, потому как с неё, с меры, всё и началось. Не давала мера эта бабе жития на земле грешной. Вот не давала, хоть что говори. И такая у женщины сей мера большая была, что после зарплаты десятого числа – всегда десятого, заметьте! без опозданий! – четырнадцатого она, баба вредная, уже думала где деньги взять. И не просто думала, а неоднократно с единоутробными желанными чадами еёными и отца Григория к матери своей уходила. До появления признаков денежных знаков в доме положенного венчанием проживания.
Патриархом же в ту славную пору был святейший Алексий Второй.
Нам это, впрочем, пока без разницы. Не по сюжету ещё.
Батюшка с отцом настоятелем своим не раз по поводу кормления семьи вопрос подымал. Но тут ведь какое дело: архиерей, будучи в курсе происходящего, на каком-то обеде сказал при отце настоятеле, как он, архиерей, рад, что отец Григорий нашёл своё место. И отец настоятель правильно понял, что Григория никуда не деть, а зарплата у него, Григория, по месту. А не понял бы, так и настоятелем бы не был. Это все понимают.
За что Григория так начальство любило? Не знаю. Но догадка имеется: он ведь вопрос про, так сказать, довольствие настоятелю более-менее регулярно задавал задушевный? Регулярно. Радость этот вопрос отцу настоятелю приносил? Ну само-собой, что не приносил. Так, сдаётся мне, что и у архиерея батюшка неудобное спрашивать себе позволял. А после этого, брат ты мой, всегда положено за 6300 служить, а хотя бы 11020 к ним не рассматривать.
Но это догадка только. За точность не в ответе я. Но догадка серьёзная.
Тут повторить надо, что патриархом в сию славную пору был святейший Алексий Второй. И наметил патриарх повторную поездку в тот великий миллионный город, где батюшка наш службу худо-бедно правил.
По случаю приезда зело знатного гостя, хотя маршрут и был согласован загодя, всем сотрудникам всех храмов города от достославнейших отцов настоятелей до сторожей церковных косноязычных было велено при полном параде ожидать по своим приходам. Отцам настоятелям с крестом напрестольным* на разносах выдающейся работы с салфеточкой, остальным просто чистыми. Впрочем, люди кумекающие, и так сообразили. В ожидании таком, кстати, выгоды есть: детально сложности понимающие, ввиду привязанности к месту, вопросов задать не смогут, радость пребывания не омрачат. Ибо в первый приезд были вопросы, чего греха таить. Ну и плюс шпионы вражеские запутаться в маршруте могут, глупые шпионы которые.
Вот и в храме отца Григория по повеленному чину и ранжиру ожидали все. Хоть и не заедет святейший, а надо. А на всякий случай, уж на совсем всякий, из марсианских хроник практически, девку-хористку поголосистее за ворота выставили: «ЕДУТ!!!» орать коль чего.
И приспичило ж в тот час какому-то тридесятой гильдии предпринимателю приехать в храм и просить лесопилку за три квартала освятить! Да ещё джип свой окаянный чёрный румяный намытый поперёк ворот остановить!
Тут надо сказать, что на освящение на румяных чёрных джипах обычно отцы настоятели уезжают. И румяные чёрные джипы обычно почему-то именно отцов настоятелей увозят. Но тут такой случай, что отец настоятель никак не мог. Но и отказать нежелательно: вдруг потом джип намытый архиерею епархиальному нажалуется, что священники, мол, были, а никто не поехал. И придумал отец настоятель ну очень гениальный ход: велел поехать отцу Григорию. И треба отслужена, и вопросов, случись чего, не будет неудобных. А отец Григорий и рад: чего если и случись – его, грешного, рядом не было. И матушке будет что отдать.
И уехал отец Григорий аж за три квартала.
А в храме стоят, ждут. Звонят. По телефонам. Переживают.
А отец Григорий служит. А как отслужил через часок, так ему тридесятой гильдии предприниматель пятьсот рублей и время собраться дал, на машинку свою посадил и обратно повёз.
А через пять минут девка-хористка голосистая, у ворот караулить поставленная, видит, причём своими глазами видит, что движется к храму джип чёрный намытый румяный. А в джипе, в облачении уставного цвету, некто с крестом на чреве сидит. Ну и «ЕДУТ!!!» своё положенное заорала во всю глотку. Здесь отец настоятель с напрестольным крестом на разносе выдающейся работы из храму со всей братией высыпает, и улыбаются все.
И отец Григорий из джипа выходит.
И понял ведь мужик.
Взял в десную руцу** крест с пуза и благословил улыбающихся.
Всех и перекосило.
Троих только не перекосило: сторожа одного косноязычного, чтицу смиренную да четвёртого священника. Но тот ещё зелёный был, крест наперёд человека видел.
Да вот алтарника старшего не перекосило ещё: он умный, в лице вообще не переменился.
Но Григорий делегацию – за встречу – вслух с двумя полупоклонами поясными поблагодарил. И в алтарь пошёл настоятельский требный чемоданчик на место ставить.
А через полгода примерно, после очередного разговора с настоятелем о мере супружниной, был отец Григорий третий раз почислен за штат. А потом деревню выпросил.
Зато, как говорится, за приличного человека приняли.
–––––––––––––––––––––
* Крест, который находится в алтаре на Престоле.
** ...в правую руку...