Все новые основные авторские истории за день

Майк Шинода известен всему миру как один из основателей группы "Linkin Park", её гитарист (точнее, мульти-инструменталист) и исполнитель рэп-партий. На одном из ток-шоу он рассказал следующую историю. Далее от первого лица:

- Моя дочь-старшекласница заявила мне, что она выступит на школьной сцене с песней и сама же будет аккомпанировать на гитаре. А она не умеет играть на гитаре. Она всего дважды брала гитарные уроки. Но послушал ее репетицию дома, играет она, на удивление, довольно неплохо. Только последний аккорд берет неправильно, поэтому говорю ей: "Вот так пальцы ставить надо". А она смотрит на меня презрительно. Тебе, говорит, откуда знать?

Я офигел. Ну, ладно, говорю, репетируй. Через какое-то время дочь подходит: "Па-ап... А покажи еще раз." Я довольный, показал все как надо. Потом узнаю от жены, что она услышала наш разговор, отчитала дочь, что, мол, если отец говорит, что так надо играть, значит так и играешь. Та ей в ответ "Ему-то откуда знать?" Жена открывает на телефоне наш концерт в Рио, на стадионе, где было 85 тысяч человек, показывает на меня на сцене с гитарой и говорит "Вот, смотри". Дочь такая: "А кто это?"

АБСОЛЮТНОЕ ИНТУТИВНОЕ ПОЛЕ.

В шашечном клубе «Зеленый Ферзь» все знали, что Семен Аркадьевич — человек серьезный. Он носил очки в толстой оправе, читал Канта в оригинале и подходил к шашкам с позиции чистой, незамутненной логики. Его оппонент, Гена, был полной противоположностью. Гена играл исключительно на чутье.
«Шашки — это вам не шахматы, Семен Аркадьевич, это песня души!» — заявлял Гена, размахивая руками над доской.
Семен Аркадьевич лишь поправлял очки. «Это математическая модель, Геннадий. Каждая комбинация просчитываема. Интуиция здесь — лишь эвфемизм для недостатка анализа».
Сегодня была их еженедельная партия. Семен Аркадьевич потратил три минуты, обдумывая первый ход, просчитывая три потенциальных ответа Гены и пять своих последующих ходов. Он передвинул шашку.
Гена даже не взглянул на доску. Он смотрел в окно, где пролетала ворона. «Так... эта ворона летит не просто так. Ветер меняется. Ставлю на D4», — сказал он и сделал ход, который, согласно всем законам логики и учебникам 1978 года, которые читал Семен Аркадьевич, был самоубийственным.
Семен Аркадьевич просиял. «Гена, вы только что добровольно отдали мне дамку и центр доски. Я вас беру!»
Он щелкнул своей шашкой, снимая фишку Гены.
«Берете?» — удивился Гена, наконец-то глядя на доску. «Ай-яй-яй. Ну что ж, интуиция подсказывает, что мне пора пить чай. Пока вы тут думаете».
Следующие пятнадцать минут Семен Аркадьевич методично реализовывал свое логическое преимущество. Он загнал Генины шашки в угол, получил вторую дамку и подготовил сокрушительную многоходовую комбинацию, которая вела к неминуемому выигрышу.
«Вот, Гена. Я ставлю дамку сюда, и через два хода вам конец. Чистая логика. Ничего личного».
Гена прищурился. Он почесал затылок. Он посмотрел на люстру.
«Знаете, Семен Аркадьевич, моя интуиция говорит, что у меня сейчас... голова зачесалась. Это знак. Хожу так». Он передвинул свою последнюю одинокую шашку на линию огня.
Семен Аркадьевич чуть не задохнулся от возмущения. Этот ход не просто игнорировал его угрозу, он открывал его собственную дамку под удар. Это было безумие.
«Гена, вы в своем уме? Вы же проигрываете в один ход!»
«А вот интуиция говорит, что нет!» — стоял на своем Гена. «Она кричит: "Давай, Гена! Этот ход изменит всё!"»
Семен Аркадьевич, трясущимися от предвкушения победы руками, потянулся, чтобы взять последнюю шашку Гены и закончить игру.
И тут он заметил.
Ход Гены открыл линию, о которой он даже не подумал. Ход Семена Аркадьевича, который должен был принести победу, внезапно оказывался ловушкой. Логической ловушкой, созданной его собственным разумом, но активированной абсолютно бессмысленным, интуитивным ходом Гены.
Семен Аркадьевич замер. Он лихорадочно пересчитал все варианты. Нет. Если он возьмет шашку Гены, Гена следующим ходом сделает невероятный, невозможный прыжок через полдоски и заберет обе его дамки. А потом и все остальное.
Логика, его верная служанка, предала его самым наглым образом.
«Ну что, берете?» — спросил Гена, блаженно улыбаясь и отхлебывая чай.
Семен Аркадьевич молча, краснея, отодвинул свою руку от доски. Он отменил свой победный ход и сделал другой, оборонительный, который продлевал агонию партии еще на пару минут, но спасал от немедленного разгрома.
«Искусство требует жертв, Семен Аркадьевич», — назидательно сказал Гена и, не глядя, сделал еще один интуитивный ход.
В итоге партия закончилась ничьей. Семен Аркадьевич молча собирал шашки, его логическое мироздание трещало по швам.
«Вот видите, Аркадьич? Интуиция!» — победно заключил Гена. «Логика говорит: ты проиграл. А интуиция шепчет: держись, брат! Ворона в окне не обманет!»
Семен Аркадьевич только хмыкнул, впервые за вечер, чувствуя, что в этом безумии, возможно, и есть та самая прелесть шашек. Иногда нужно просто довериться вороне.

Убийство царской семьи не было особой тайной. О суде над Николаем Вторым я даже читал в старой эмигрантской газете. Брусилов стал нерукопожатым. Когда он опять прибыл в Двинск в июне семнадцатого, как главнокомандующий, то его персональный поезд не встретил почетный караул. Случайный солдатик на перроне не стал пожимать ему руку. Потом его холодно встречали в казармах, где он пытался поднять своим велиречием воинский дух. Апофеозом стало событие на солдатском митинге, где его заставили трясти красным флагом. Запланированное июньское наступление провалилось и старикана срочно заменили на генерала Корнилова.
От переживаний он заболел и уехал в Москву, а сын его вступил в Красную армию. Попал в плен к деникинцам и его казнили. Тогда он стал писать свои воспоминания. Первый том с воспоминаниями до 1917го года издали. После чего сославшись на здоровье старый генерал выклянчивает поездку в Карловы Вары к своим друзьям масонам. Ведь как состоялся знаменитый Брусиловский прорыв? Богемские евреи из офицерского состава сдавались со своими подразделениями и обнажили фронт. И в Чехословакии он подвергается насмешкам и издевательствам и пишет вторую часть воспоминаний. И это бомба. По возвращении в Москву внезапно умирает. И что со второй частью? Она засекречена. Генерала убирают из учебников истории и в 1930м уничтожают его могилу.
Петербургского вокзала уже нет и в помине. После двадцатого года Двинск входит в состав Латвии, которая попадает в сферу влияния Англии. Город лежит в послевоенных руинах и вдруг по распоряжению властей вокзал начинают разбирать на кирпич. Я охренел, когда прочитал в старой латвийской газете: "Царский вокзал разбирается! Уже добыто 2,5 миллиона отборного кирпича, который пойдет на сельско-хозяйственные нужды." Латыши успели разобрать строение до первого этажа.
После войны не остановились и разобрали до фундамента. Еще и иезуитский костел. И что могли искать? Золото, бриллианты или компрометирующие документы?
В перестройку в конце 80х продолжили работы. На месте вокзала решено было строить путепровод. Разобрали фундамент и углубились на глубину до восьми метров. Был найден гроб с неопознанными останками. В присутствии местного журналиста. Но дело замяли и труп захоронили на Гарнизонном кладбище. В Петербурге к тому времени шла кампания по захоронению останков из Екатеринбурга. И вот совсем некстати оказалось два Николая Вторых: из Двинска, и из Екатеринбурга. Мог быть скандал и РПЦ похороны приостановило.
На Золотой горе во время войны было расстреляно около двух тысяч местных евреев. Памятных знаков там однако нет. Вот так бывает, когда за дело берутся русские дураки. Никакой пользы из убийства извлечено не было. Якобы демократы показали себя в глазах народа.

Где-то в девяностых... Исполнительный лист к чеченам. Приставы идти стесняются. Коммерс хочет свои деньги. Переуступает мне за про́центы. Одному идти неуютно. Говорю Толстому, татарину,:
- Пошли с чеченов получим.
А тот за любой кипиш, кроме голодухи.
- Пошли.
Приходим к ним на базу.
У меня исполлист и переуступка. Показываю главному чечену. Вокруг все волками смотрят и руку под полой держат. Толстый несёт всякую чушь - размягчает ситуёвину. Говорю главному:
- Понимаю, денег нет. Можем решить за секунду. Тебе железка торчит? Рассчитайся её долгами.
Надо сказать, что долги железки в девяностых шли практически без дисконта. Кароч, стоили почти 100%
Чечены чаю заварили, усадили за стол, подписали. И все радостно вздохнули. Тут же продал по номиналу эти долги Химпрому за продукцию, котрую хотели коммерсанты. Через неделю все бабки отдали наличкой.
Это были самые быстрые деньги. 5000 баксов мне и столько же Толстому за 10 минут "боюсь".
Весь страх только в твоей голове - сам себя не напугаешь, никто не напугает.

Рассказ моего друга Славы про изучение немецкого языка.
Как-то задали домашнее задание- написать небольшое сочинение про себя на немецком языке.
Сочинение было с трудом написано, а утром сосед по парте попросил его у меня списать (он не удосужился сам написать).
Домашку благополучно сдали на проверку. На другой день учительница сказала - вот 2 сочинения на троечку и обратилась к моему соседу по парте - а почему у тебя в начале сочинения написана фамилия Славы по немецки? Никогда ни до ни после Штирлиц не был так близко к провалу.