Самые смешные истории за неделю!

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

11 декабря 95г.

— Виктор Андреевич, здравствуйте, это Маркус… Нормально… Есть немного, не без этого… Да, конечно… Сколько сможете… А когда получу остальные?… Я понимаю… Но ведь и мне как-то… Хорошо, я понял… Нет проблем… Мне бы за аренду рассчитаться, остальное как-нибудь… Спасибо, Виктор Андреевич…

— Молодой человек, вы к кому?
— А вам какая разница!
— Я здесь живу.
— К Максиму.
— Яво нет.
— Догадываюсь… Вы давно его видели?
— На прошлой неделе.
— А вы не знаете, где он?… они уехали?
— Нет яво.
— Я понял.
— Яво совсем нет.
— Как это!
— В аварию попал он, разбился. В «Скорой» помер, не приходя в сознание.
— Подождите… Максим?… умер?!
— Да. В субботу это и стряслось, мил человек.
— А дочка?… у него была дочка!
— Хотите, я вас чаем напою? Не май месяц ведь, замёрзли, поди.

— …Не стесняйтесь, проходите.
— Уютно у вас…
— Да какой там уют… Стара уж стала, силы не те.
— Вы одна?
— Дочка у мя есть, и сын… Вы вовремя пришли, только–только чаёвничать собралась… А тут слышу стук. У Максима Володимировича звоночек-то давненько уж не жужжит… Ох, Царствие яму Небесное, и жене яво… Вере… Осиротили ребятёнка, всё о себе да о себе, а об жизни не подумали. Вот как ей теперь, без родителей-то…
— …Спасибо, я c вареньем не буду… Боюсь вспотеть. Морозно сегодня.
— Как хотите… Как вас звать–величать?
— Антон.
— А по батюшке?
— Георгиевич.
— Хорошее имя… Антон… Вы в Бога-то верите?
— Как сказать… Кажется, верю.
— И в церкву ходите?
— Ленив я, матушка.
— Значит, пойдёшь.
— Почему вы так думаете?
— А у тя, милок, на лбу написано.
— Что написано?
— Что священство тя ожидает.
— Скажете тоже… Неуч я, да и… по грехам моим…
— Почто?… али думаешь, что Господь не простит? Уж каких татей прощал, а тя и подавно за страдания твои.
— Какие там страдания…
— C женщинами те не повезло по глупости твоей да по наивности.
— Я не наивный.
— …Ты первый к Максиму Володимировичу пришёл… Дочку-то явоную сразу и забрали, в тотжын день.
— А кто её забрал?… родственники?
— Да какие там сродственники! Со службы яво, видать, и забрали.
— Вы не знаете, куда её увезли?
— Выброси из головы да из сердца. Своя у няе судьбина, у тя своя.
— Это точно…
— Вы с Максимкой-то как, в друзьях были али так, по случаю?
— Не знаю… Кажется, хороший был человек.
— Хороший, — значит, хороший… Ты посиди тут, милок, я сейчас… Хороший был человек Максимка, верно говоришь…

— …Вот… Антону Гяоргиевичу… Тябе, сынок, распоряжайся.
— Как мне!
— Я бабка неграмотная, что написано, тому и верю.
— …Тут… деньги…
— Значит, всё-таки друг он те был сердечный.
— Я не могу…
— Э-э, милок, можешь, не можешь, а взять придётся. Ты же не скажешь яму, что не возьмёшь!
— Теперь не скажу… некому…
— Вот и он так подумал, видно. Знал ведь, что те деньги-то пригодятся.
— …Пригодятся…
— Де могилка явоная, — ня знаю. Так что коли захочешь — сам ищи. Веркину знаю. Да не пойду впустую ноги мять. Непутёвая она была, Верка-то.
— Теперь не важно.
— Верно говоришь, Гяоргиевич, не нашего ума дело людей осуждать. Все там будем. Кто раньше, кто позже.
— Да уж скорей бы…
— Не гневи Бога, не ровён час — отвернётся.
— Может, повернётся?
— Ты вот через сердце всё пропускаешь, а не кажному дано. Потому и болеешь. А через болести ведь и душа чище становится, спаси нас Господи!
— Спасибо, мамаш, за тепло да угощение. Пойду я… Возьмите… немного…
— Эт что ещё за блажь! Думаешь, — голодаю тут?
— Помяните Максима с Верой. Да и за раба Божьего Антона свечечку Пресвятой… вдруг подсобит. Не самый ведь я пропащий.

Взрослые плачут слезами.
Взрослые плачут глазами.
Маленькие плачут сердцем,
Маленькие плачут жизнью.
Но если взрослый плачет как маленький,
Значит, он и правда плачет. (Марик, 10 лет)

Конец Третьей книги

Продолжение следует…

Что ни говори, а Пушкин был конченый пошляк и циник. Не верите? Вот выдержка из письма Онегина Татьяне. Честно-честно, ни слова не менял:

Желать обнять у вас колени,
И, зарыдав, у ваших ног
Излить...

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Пешеходная зона

— Скоро откроется?
— Минут через десять.
— Давно сидите?
— Нет.
— Хлеба к завтраку прикупить?
— Хлеба… жидкого.
— Пиво?… в такую рань?
— Коньяк.
— Солидно. Могу составить компанию.
— Четверг.
— Не понял, что?…
— Четверг, говорю, рыбный день. Слыхал про такой?
— Ну, предположим, — слышал.
— Хвосты обрубаются.
— Деньги есть, — плачу.
— На попятную не пойдёшь?
— Зачем!
— Я напёрстками не пью.
— Какая норма?
— Если по моей — сломаешься.
— Это ж сколько будет!
— Полтора на рыло.
— Сколько?!…
— Испугался?
— Давай четыре бутылки возьмём, — у меня дела… А ты как, в отпуске или где?
— Или где.
— Слушай, хочешь работу?
— Погоди, лавка открылась, потом поговорим.
— Ну, пойдём… Чем закусываешь?
— Занюхиваю.
— Силён… Возьмём лимончиков, шоколад.
— Тебе видней.

— За знакомство… Тебя как зовут?
— Антон.
— А по отчеству?
— Антон.
— Андрей… Чем занимаешься?… занимался…
— Много чем.
— Спортсмен?
— Можно и так сказать.
— В каком виде?
— Мордобой.
— Не похоже. Нос целый.
— Нехрен совать куда попало, такой же будет.
— А кроме шуток?
— Десять лет в армии.
— Спецназ?
— Почти.
— Есть работа.
— Кому самовар начистить?
— Не совсем. Но форма нужна.
— Две недели по два часа в день, — буду как новенький. Если без этого.
— Обеспечим и зал тебе, и соответствующее питание.
— Где такие меценаты водятся…
— Места надо знать… Ну, согласен?
— Что за работа?… Имей в виду — в наёмники не подпишусь.
— Вот… Возьми визитку, позвони, как придёшь в себя.
— Это может быть не скоро.
— Что так?
— Мать похоронил… вчера…
— Прости.
— Не извиняйся. Ты ж не знал.
— Всё равно… соболезную… Сколько ей было?
— Шестьдесят девять.
— Выглядишь старше…
— …чего?
— Своих лет.
— А сколько дашь?
— Ну… ближе к полтиннику.
— Значит моложе. В августе пятьдесят три.
— Беру слова назад… Ну, позвонишь?… не забудешь?
— Позвоню.
— Спрячь визитку подальше, чтоб не потерялась.
— Не потеряется.
— Держи пять.
— В пять.
— Мне пора, действительно дела… Приятно было пообщаться… А коньяк дрянной. На работу устроишься — будет тебе настоящий французский.
— Иди, парень, пока визитку не выбросил.
— До встречи.
— …До встречи…

— Антон, тебя Виталий Иванович искал.
— Давно?
— Вон машина стоит.
— Та-ак… Жанна, Самвэл дома?
— Скоро будет.
— Пойдём, чаем напоишь.
— А Виталий?
— Не хочу сегодня никого видеть.
— Ох, Антон Георгиевич…
— Жаннка, не зли… Давай сюда свои сумки.
— Да я сама…
— Дай сюда, я сказал, женщина!… Спорит ещё…

— Не помешаю?
— Присаживайтесь, места полно… Вы курите?
— Нет… Вы сидите, сидите. Приятный запах. Что за табак?
— «Мак Барен».
— Дорогой?
— Средний.
— И как?
— Мне нравится…
— Что-то знакомое… знаете… булочками из детства.
— Ваниль… семена… лепестки орхидей.
— Давно трубку курите?
— Лет двадцать.
— А я бросил. Тоже давно.
— Что у вас с ногой?
— Инсульт. Полгода как ходить начал.
— Серьёзная штука.
— Да, вот… угораздило.
— На пенсии?
— Шестьдесят пять уже. А Вам?
— Скоро пятьдесят три.
— Неплохо выглядите… Семья есть?
— Один.
— Дети?…
— Уже не важно… Вам не тяжело в магазин самому?
— Надо ходить… по возможности.
— Некому?
— Дети помогают. Сын, и дочка. Сын раз в неделю продуктами обеспечивает, мелким ремонтом занимается. Иногда внуков привозят.
— Много внуков?
— Трое, мальчишки. Такие сорванцы… Антон Георгиевич.
— Откуда вы знаете!…
— Меня так зовут.
— И меня… Нет, Вы не шутите?
— Не шучу. Так значит, Вы тоже Антон Георгиевич?
— Пока коньяк не допил — буду им.
— Весь?…
— Да тут осталось-то… меньше литра.
— Крепкое, видно, здоровье.
— Не жалуюсь пока… Извините.
— Ничего, ничего… Вот видите, как вышло, — всю жизнь других лечил, а теперь сам пациентом стал.
— Кем были до пенсии?
— Педиатр.
— Звучит уважительно.
— Шестой год на пенсии. А тут неприятность такая приключилась… А вы чем?…
— Был военным, закончил Муху, скульптор… был.
— Был?… а сейчас?
— Когда как… Пока не ворую.
— В наше время воровством не удивишь.
— Самому бы не удивиться.
— Тоже верно… Я как погляжу, — вы частенько здесь посиживаете с коньячком.
— Раз в неделю точно. Иногда чаще.
— Есть повод?
— Повод не проблема… Проблема с тормозами.
— Прямо как у Сергея Довлатова.
— Читаете?
— Очень.
— У меня собрание, трёхтомник.
— Вот видите, — сколько у нас общего. Вы не в августе родились?
— В августе, четырнадцатого.
— Надо же как!… Ну, пойду потихоньку. Спасибо за компанию.
— Вам спасибо, доктор… за ваше спасибо.
— Надеюсь, ещё увидимся.
— Буду рад.
— Трубочку не забудьте, Антон Георгиевич.
— Даю слово офицера.

— Стёп, халтуру нашёл?
— Обещали местечко в одном банке.
— Если что — свистни, я бы не отказался.
— Видно будет… В отделение заедем?
— Посидим здесь. Тепло–светло, мухи не кусают.
— Поспать бы…
— …Слышал, что наши опера учудили?
— Нажрались на адресе?
— Сейчас расскажу — со смеху умрёшь.
— Давай, трави.
— Ну слухай, мариман… Вадик заходит в дежурку…
— Который?
— Со второй бригады… И толкает такую тему… Где-то в начале восьмидесятых… то ли в «Труде», то ли в «Комсомолке»… была большая статья.
— Нашли кому верить. Да и сколько Вадику было!
— А хрен его знает. Может и правда читал… В общем один мужик поздно вечером возвращался домой, и чуть-чуть не успел на метро, на Московском вокзале. Там, где железная решётка.

— …Примерно в это время. Тепло, белые ночи. Может, далеко было добираться, а на тачку не хватало, может ещё что, — решил у решётки дождаться открытия.
— Косяк. Зачем было уходить из гостей? Остался бы на ночь.
— Не знаю.
— А Вадик чего?
— К нему с вопросами полгода лучше не подходить.
— Почему?
— Слушай дальше… Покрутился, покрутился, — вдруг видит в углу «дипломат». Помнишь, были первые советские?
— Припоминаю.
— Чемодан стоит, а хозяина нету. Ну, думает, здорово! В компании веселей будет. Наверно хозяин за сигаретами отлучился.
— Второй косяк. Вот бы я свой бросил!…
— Ну… не знаю. За что купил — за то впариваю… Ходит, значит, ходит, а хозяина всё нет. Прошёл час — никого. Мужик стал приглядываться к чемодану. Слегка побитый, замки перехвачены синей изолентой. Дай, думает, посмотрю. Открывает, а он доверху забит банковскими упаковками.
— …Дай прикурить… И что мужик?
— А что мужик! Чемодан в зубы и ходу до следующей станции.
— Я б тоже подорвался.
— Утром появился дома, наврал жене с три короба, бабосики втихаря пересчитал … Два лимона!…
— Нихрена себе… В советское время такие деньги не то что заработать, — истратить было невозможно.
— …И началась у мужика райская жизнь. Жене плёл, что попало: то премию дали, то зарплату повысили… Та, естественно, вся из себя довольная… А на работе у него на примете была одна бабёнка.
— Твоя тема.
— …Он давно на неё глаз положил, да не знал, как подъехать.
— Она его и спалила.
— Не гони, рассказываю дальше.
— …Подожди… Подрули к ларькам, движуха какая-то непонятная.
— Вот не спится!…

— …Поехали… вроде нормальные пацаны.
— Тебе видней… Помнишь «Итальянцев в России»?
— «Андрюша, хочешь заработать миллион?»…
— …Подходит, значит, он к ней, и говорит, — хочу, мол, тебя купить. Та ему, — я дорого стою. Сколько, спрашивает?… Ну, бабец решила, — борзеть так по полной. Пятьдесят тысяч!… Нет проблем. Вынимает из кармана пятьдесят штук, — держи… Ну, понятно сразу — я твоя!…
— А как спалился?
— Язык… У неё была лепшая подружка, а у той муж в уголовке, майор.
— Деньги краденые?
— Не совсем… А в это время!… По всему Питеру — грузинская мафия на перепродаже машин ищет пропавшие деньги. Как их клоуны курносые потеряли!… И милиция в курсе. Вопрос — кто найдёт первым… Молодца сразу приняли, — что да как. Тот запираться не стал, выложил всё без утайки, как было. Хотели статью пришить, да вовремя одумались. Ну, пришёл бы он с этим чемоданом. И кто бы ему поверил?… Ещё и почки бы отбили для профилактики.
— Весёлая история. Сказка, конечно, но весёлая… Кофе вы-пьем?
— И по шаверме.
— Тогда по два кофе.
— И по две шавермы.
— Харя треснет!
— Ладно, по одной.

— …А что с Вадьком?
— Дежурного развёл как кролика… Он возьми да ляпни, — не верю, грит, что в дипломат поместились два миллиона. Вадик, — я тоже не верю. Сказки это… Как ты сейчас.
— Проверили?
— Ага… Вадьке стоило только сказать — а всё-таки интересно… И понеслась душа в рай, сапоги в ментовку!… Тот взял подходящий по размеру чемодан, вытряхнул барахло, нашёл линейку, стал прикидывать размер упаковки, ну и так далее… Долго народ развлекал… а… ещё… Арифметикой занялся! Вычислял габариты, объём. Всё по науке… Пока Вадькин напарник не пришёл. А чего это вы тут делаете? Да, говорит, проверяю, — могут ли в «дипломате» два лимона поместиться. А тот, — ну проверяй, проверяй. Тебя Вадик заставил?… До капитана не дошло. Ну тупой по жизни как валенок… А что?… А мы, грит, у себя в кабинете уже проверяли… Что тут началось!… Коррида!… Бой быков!… Отделение чуть по кирпичам не разнёс.
— Вадик-то жив?
— Сучонок из унитаза живым выберется.
— Нажил себе врага.
— Точно. От этого придурка коньяком не откупишься… Лохматый, глянь…
— …Подрули ближе…
— Бомж какой-то…
— Тормози.
— Ты куда?

— …Митька, вруби дальний… Что б тебя…
— Готов?
— Нет, слава Богу… три минуты… так… Фёдор, у вас там Иваныча нет?… Заболотного, дубина!… Да-да!… Когда?… Вот засада…
— Да что случилось!
— Иваныча родич.
— Что с ним?
— Спит.
— Бомжует?!…
— Бухой в мясо.
— Давай сдадим.
— Оно тебе надо?
— Всё равно делать нечего.
— Тебе надо с Иванычем ссориться? Он за него голову оторвёт и не поморщится.
— То же мне, — персона…
— Эксперименты над своими будешь проводить… Фёдор, нужен телефон дочки Виталия Ивановича… Да вне зоны он, не отвечает!… Срочно… Оно мне надо, да?… Я сейчас тебе его привезу… Евгения… Не спеши… Спасибо. Отбой связи.
— Что будем делать?
— Сейчас до Женьки дозвонюсь, пристроим Антона в лучшем виде.
— Давно его знаешь?
— Столько же, сколько Заболотного. Их не растащить друг от друга. Родственники какие-то дальние.

— Алло!… Женя?… Мне Евгению Витальевну… Извини-те… Ну Федька сволочь, номер не может продиктовать нормально.
— Проверь набор.
— Что проверять… А-а… блин… перед девяткой лишний ноль… Женя?… Здравствуйте, это Степан, я работаю вместе с Виталием Ивановичем… Прямо передо мной на скамейке ваш Антон… Жив, жив… Скорей всего… Да, хорошо… минут через двадцать… пять… позвоню… Ну Мить, напряглись, поедем на Бабушкина.
— Сколько лет Жене?
— К Иванычу в зятья хочешь напроситься?
— Не обязательно.
— У неё парень, вместе универ заканчивают.
— Ботаника можно подвинуть.
— У ботаника пояс по айки–до. Он тебя так подвинет, что профессию менять придётся.
— Ну, мы с тобой спортсменов конечно не видели.
— …А ещё… Да держи ты нормально!… А ещё Антон обучает его боевому самбо. Извини, Митя, и дубинка тебе не поможет. Особенно если он пожалуется Антону. Этого вообще лучше не злить, пока трезвый.
— Да не очень-то и хотелось.
— …Ну, с почином тебя, напарничек.
— Часто доставлял?
— Бывало.
— Никогда не вредно прогнуться перед начальством.
— Мить, на первый раз прощаю… Не в этом дело… Он классный мужик… Только запойный… А тут ещё… на днях у него мать умерла… Вот… И вообще ему по жизни досталось… Помнишь, как Иваныч любит повторять?… Мы милиция. И всё. Так что не судите… А Иванычу я верю.

Продолжение следует…

у меня старенький айфон, сын подарил - 4, 5 или 6. То есть какие-то приложения на него ставятся, какие-то никак. Ну я телефоном в качестве мини-компьютера пользоваться терпеть ненавижу, ибо клавиатура мелкая, использую ноут. Тут недавно стала доставать реклама от Альфа-банка установить снова приложение на айфон (весной-летом старое прекратило дозволенные действия, пришлось снести). Стал устанавливать - говорит "подключи wi-fi". Теоретически, вероятно, можно раздать с ноута, но это надо, как минимум, знать парол или как-то настраивать. Думаю, да и хрен с ним, поеду в отделение банка, там установлю. На следующий день включаю телефон, оказалось, приложение каким-то образом загрузилось и просит указать парол и телефон. Ну указал, зашел, проверил - вроде работает. Сегодня собрался в магазин, надо проверить остаток на карте. Пытаюсь зайти в личный кабинет на ноуте, логин/парол/4 цифры из сообщения. И 4 цифры приходят, но через пару сек исчезают с экрана телефона. Захожу в смски - от банка новых нет. Точно, оформление этого сообщения было же похоже на приложение банка... Пытаюсь открыть приложение... 5 минут - полет нормальный, 10 - то же. Выключил, спросил остаток у робота. Потом позвонил в call-центр с претензией - зачем так делать: если мне нужно приложение, так я его и открою, а если я работаю с компом, нафига мне в этот момент приложение? Проблема решилась за 2 секунды: девушка отключила push-что-то там, и сообщения стали приходить просто в виде смс. Я понимаю, что немного туплю в современных гаджетах, но сама идея отправки сообщений, подтверждающих вход на КОМПЕ, в ПРИЛОЖЕНИЕ... Это круто. Наверное эффективные манагеры дали такое ТЗ разработчикам.

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

17 июля 95г.
— Антон! Что случилось!
— А-а… Макс… Заходи. Пить будешь?
— В девять утра?
— Какие проблемы, начальник! Один раз нальём, и будет десять. А там и до обеда рукой подать.
— Рассказывай.
— «Дела давно минувших дней, преданье старины глубокой…»
— Не морочь голову. Дома нормально?
— Я там неделю не был.
— А Марина?
— На даче с Морковкой.
— Понятно… Надолго?
— До конца августа… уехали.
— А ты, значит, празднуешь… Герой.
— Да, герой! Мне полагается медаль. За глупость. Чтоб носил её до самой смерти.
— Когда посуду последний раз выбрасывал?
— Вчера… Нет, позавчера… Не помню… А какая разница!
— Ты хоть закусываешь?
— А как же! Тебе закусить?… Сейчас, сообразим… Макс, поищи нож. Запропал куда-то, сволочь железная.
— Не этот?
— О!… надо же! А я и не вижу.
— Что случилось?
— С Мариной…
— Поругались?
— Э-э, не то говоришь.
— Откуда мне знать, что говорить. Я свечку не держал.
— Какую ещё свечку! Ты за кого меня принимаешь!
— Успокойся, Антон. Может, тебе вздремнуть?
— Я встал в шесть часов… Пока с тобой не выпью, — никуда не пойду.
— Я тебя никуда не приглашаю.
— Давай, Макс, налей. У меня координация… того… нарушилась.
— Вижу. Кажется, не только координация.
— Да лан те, Максим! Давай, бухнём!
— Ты меня достал уже. Сколько выпил с утра?
— А-а… вот это всё…
— Полтора литра?!
— «…И опыт, сын ошибок трудных. И гений…» Макс, ты в курсе?
— В курсе чего?
— Что я гений.
— Уже в курсе.
— И ты гений.
— Как скажешь.
— Макс, вот ты мне скажи… Почему у гениев такая хреновая семейная жизнь…
— Тошка, может, ты всё-таки приляжешь? А я тут посижу. Выпью за твоё здоровье, музыку послушаю.
— Да, прилягу… А я лягу-приля-агу-у!…
— Соседи на тебя ещё не ругались?
— Да пошли они!… Нет, соседи у меня хорошие… добрые… не то, что я… а что я… я ничего… ничего… пустое место… место-место… жила-была невеста… а я был женихом… да-а… ты тут сиди… никуда… не уходи… а я пока полежу… немного… немного…

— Макс… Ма-акс!…
— Две минуты!
— У нас выпить есть чего?
— Как грязи.
— Это хорошо.
— Я думаю, что плохо.
— Сколько времени?
— Три часа.
— Нихрена себе! Вот это я дал Морфею оторваться!
— …Всё так плохо?
— С Маринкой-то?… Как обычно… Как меня достало… Каждый раз как подо Ржевом… Ведь знал же, что так будет! И всё равно… Может, хлапнем по пятьдесят, а?
— Есть встречное предложение. По стакану и в парк.
— А ты соображаешь!… Принято. Морду лица сполосну…
— Только не вздумай холодной водой!
— Не дурак.
— Судя по стеклотаре…
— …Ну, за что?
— Не знаю…
— Давай за тебя.

— …Куртку накинь. За бортом плюс пятнадцать.
— Вот лето называется!
— У моря живём.
— Может, на залив смотаемся?
— Не сегодня… Ты к своим поедешь?
— Не позвонит — не поеду. Сколько можно об меня ноги вытирать!
— Тоже верно.
— Морковку жаль… Когда в прошлый раз загудел, она по ночам плакала, меня жалела… А я ведь чихать стал по-кошачьи, как она. Веришь, нет!… Да-а…
— Обойдётся ещё всё, уляжется.
— Мне даже и сказать тебе нечего… Или себе… Не знаю… Макс, заскочим за сигаретами? И по пиву.
— Антон, может, без пива? Развезёт ведь!
— Подстрахуешь. Даю честное гениальное слово — по первой команде сразу домой.
— Домой или в мастерскую?
— Да. Домой не хочу… Девушка, две пачки «Кэмел» и два… две «Балтики»… Спасибо… Ну, падаем?

— …На чём не сошлись?
— Как обычно. «Не учите меня жить»… А у вас что?
— Плохо. Хуже, чем мог себе представить.
— С дочкой всё в порядке?
— Имитируешь деликатность?
— Почти.
— Вчера назначили операцию.
— С чего? Она же нормально себя чувствовала!
— Не совсем. Всё тянула, тянула… Кажется, дотянула.
— Когда операция?
— Во вторник.
— Та-ак… Значит, дела хуже моих… Макс… ты чего… бляха–муха… подумаешь, — операция. У меня их восемь было, не считая четырёх инфарктов!
— Всё нормально… я в порядке… Пока ты спал, я всю мастерскую просмотрел.
— Нашёл чего-нибудь?
— Что именно?
— Значит, не нашёл… Жаль.
— Погоди, что значит жаль!
— Ну, мало ли! Вдруг я как бы что-нибудь потерял, а ты как бы это нашёл.
— Вот придурок. Я уж подумал, — башня у тебя тронулась.
— Не дождёшься.
— …Видел портрет Веры…
— Ну, как?
— Спасибо тебе. Ты не представляешь, как она изменилась за последнее время.
— Наверно не представляю. Разве что самую малость… Помнишь, романс: «…Вот и осталась мне самая малость… шороха осени в доме моём…» Красиво… И мотивчик ничего, душевный такой.
— Это Феликс умеет.
— Сам что ли сочинил?
— Сам. Стихи, правда, чужие. Не знаю… Я в них не разбираюсь… Помнишь, как Вера на тебя?…
— Помню–помню.
— За два дня до вашего прихода Вера видела тебя во сне.
— Да брось!
— Кроме шуток… Ты стоял на стыке Владимирского и Загородного напротив Собора… На тебе был плащ и длиннющее кашне… У тебя есть белое кашне?
— Есть. Покупал в комплекте со свитером…
— …И во сне ты что-то ей говорил… как будто ругал… а она просила ей помочь… А когда проснулась, ей стало страшно. Остальное тебе понятно.
— Эх, Максим, Максим… Раньше бы ты мне рассказал… Ладно, что сделано — то сделано, и в этом всё утешение… Допивай, да пойдём… Ко мне или поедешь?
— Домой.
— Кстати, как с дочкой управляешься!
— Нашёл няню, типа гувернантки. Недорого, потяну.
— Хорошо… Пойдём, до метро провожу… За машиной когда приедешь?
— Завтра с утра.
— Где Вера лежит?
— В Александровской.
— Надо будет проведать до операции, подбодрить.
— Спасибо, Тош, буду благодарен.
— Считай, что мы в одной лодке.
— Да, лодочник, пока не забыл… Ты поаккуратней на пово-ротах.
— Ты про что?
— Про Невский.
— Про какой такой Невский!
— Не прикидывайся. Дом Книги, офис тридцать семь.
— И тут без вас не обошлось!
— Не связывайся, по возможности.
— Я уже въехал, что там происходит. Года три–четыре назад я, конечно, повёлся бы. А сейчас нет, поумнел.
— И вот ещё что… Мой рабочий… Звони, если что…
— Приму к сведению… Спасибо, Макс…
— Тебе спасибо…
— …Горн?… ты немец?
— Да. А что?
— Дык… я тоже.
— Бывает… До завтра?
— До завтра.

Продолжение следует…

А вы знали, что у Папы Карло имя вовсе и не Карло, и что папа Карло - это как мама Стифлера? Нет? Вот теперь живите с этим, спасибо Нетфликсу.

Свежий анекдот(на данном портале):
Оптимизация медицины ещё не дошла до того, чтобы объединить ларинголога и проктолога.
Вспомнился старый - про тонзилэктомию пер анус...
Стало грустно...
И, не в ущерб автору: у нас всё всегда так и делается... Спасибо!

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

6 мая 95г.

— Я Вас приветствую, мадам!
— Как ты любезен сегодня. Не к добру.
— Да ладно, чего уж там; чай, не на свидание пришла.
— Чай, говоришь?
— Как же без него!
— А ты мог бы для меня своей царской травы заварить?
— Заварю, заварю.
— Усыплять сегодня будешь?
— Нет.
— А я бы не отказалась.
— Я тебя понимаю. Но… Видишь ли, какая штука, гипноз как наркотик. Людям нравится это состояние. Так что ты не ис-ключение.
— Жаль.
— Да не стоит об этом жалеть!
— Приятно быть исключением.
— По-разному… Так, сегодня у нас маленькое развлечение.
— Вот так сразу, безо всяких прелюдий?
— Будешь позировать.
— Ты хочешь нарисовать мой портрет?
— Нет, конечно! Да и рисовальщик из меня никудышний.
— А как ты готовишь эскизы для своих скульптур?
— Я работаю без эскизов.
— По памяти?
— Почти.
— Как это?
— Подожди, усядусь поудобней… Ты по улицам ходишь — спотыкаешься часто?
— Ну, Антон, и сравнения у тебя. Говорили мне, что ты странный, но теперь я и сама вижу.
— Не странный я, просто приземлённый.
— Ой, вот только этого не надо! Приземлённый…
— А что? Я мыслю простыми категориями: еда, женщина, глина.
— Совсем ты меня заморочил.
— Ну-с?… Приступим, Вера Михайловна!
— Мне потом можно будет посмотреть?
— Сегодня не понравится. Даже показывать не стану.
— Включи какую-нибудь музыку, что ли… И расскажи, как ты умудряешься работать без эскизов.

— У меня в голове много проектов. Они живут своей жиз-нью, изменяются, я отрабатываю технику резьбы…
— Антон, а что это такое? Это же не глина!
— Это скульптурный пластилин. Он не такой текучий, как простой. Что бывает критично, особенно в жару.
— Почему не в глине?
— Глина быстро сохнет, у нашей жирность маленькая. А нам потребуется время.
— Жирность?… у глины?!
— Ну, как бы тебе объяснить… Вот представь, что ты в пе-сок выливаешь воду. Что будет?
— Прольётся до дна.
— Правильно. У песка жирность нулевая. И глина разная бывает.
— А с какой ты работаешь?
— С кембрийской. Я, как ты знаешь, человек небогатый, ез-дить за хорошей глиной не по карману.
— То есть, эта совсем плохая?
— Да нормальная, работать можно! Я её промываю, сушу. Чистенькая становится, без единой крупиночки.
— Так вкусно рассказываешь, что аж самой захотелось её помять.
— Могу дать кусочек.
— Всего кусочек?
— Тебе хватит. Потом поймёшь.
— Мне не понять, я же баба глупая.
— Не глупей кошки.
— Да… Что значит, не глупей!
— …Когда я впервые приступил к заготовке большого объ-ёма, — ну, большой он был, конечно, относительно… использо-вал детскую ванну. Классная была идея!… А у меня тогда в ма-стерской жила кошка…
— Сейчас не живёт?
— Добрые соседи отравили… В моей жизни было три кош-ки, которых я никогда не забуду… Вот… Алиска была третьей. Наверно, больше не будет.
— И что твоя Алиска делала?
— О, много чего! Была хозяйкой дома, любила воротнички сосать. Я попробовал — ни фига не вкусно… Ещё любила спа-гетти, особенно с грибами. Натрескается, лохудра, и лежит пых-тит с набитым брюхом. Никакого «Вискаса» не надо.
— Ты про неё как про человека рассказываешь…
— …Любила смотреть телевизор, лёжа под одеялом. Кончик откинет и таращится на экран, как будто что-то понимает.
— Я про такое слышала. Собаки тоже чудят иногда, если долго с людьми живут.
— Эт точно… Они все нам стараются подражать… Когда пришла пора котят рожать, она до последнего терпела, пока я не пришёл. Как это, мол, рожать да без хозяина!… И малышню свою сразу в постель мою перетащила… Член семьи, — умора…
— Может она и скульптуре училась?
— Хотела понять, что я вытворяю. Пока глину месил, всё время вокруг ходила. То понюхает, то в ванную лапу сунет. Ни-когда с таким весельем не работал.
— Может и мне кошку завести…
— Дочку расти. Чтоб из неё кошчонка не получилась.
— Всё, больше не отвлекаю.
— За меня не волнуйся.
— …Кто это поёт?
— Не узнала? Ну, ты даёшь, Михайловна. Это же Хампер-динк!
— Точно! Я эту песню раньше не слышала.
— Может, забыла? Очень старая запись, в начале семидеся-тых у нас в стране выходила.
— Как называется?
— «Возьми моё сердце».
— Антон, ничего не хочешь у меня спросить?
— Сама, сама всё мне расскажешь.
— А если не расскажу?… пригрозишь Максиму пожаловать-ся?
— Очень мне надо, жаловаться…
— Объясни, зачем тебе это нужно?
— В конце восьмидесятых я узнал про одного доктора из Армении, который корректировал психику пациентов, создавая их скульптурные портреты. А у меня есть одна отличительная особенность. С раннего детства…
— Ну, наконец-то! А то, — приземлённый… обыкновен-ный…
— Ничего там необыкновенного. Я подражатель, своего ро-да имитатор.
— Как это!
— Как подражают дети? Вот вспомни себя.
— Да я до пяти лет про себя ничего не могу сказать.
— А после пяти?
— Я-то как раз обыкновенная. И никакими подражаниями не занималась.
— Ладно, в другой раз.
— А с какого возраста ты себя помнишь?
— Отчётливо помню с месячного.
— Ты Марине Алексеевне тоже сказки рассказываешь?
— Я не шучу.
— А в два месяца ты занялся подражанием.
— Хм… В этом что-то есть. Надо будет повертеть… У меня хорошо получалось подражание животным. Мяукал так, что ко-шаки в округе с ума сходили. И не только кошаки… Потом пев-цам разным подражал. Если бы в художественную школу не по-ступил, то, может, и музыкант из меня неплохой получился бы.
— Из тебя неплохой экстрасенс получился.
— Не называй меня так. Я не экстрасенс.
— Значит, маг или колдун.
— Я ни то и ни другое.
— Кто же ты, в таком случае?
— …Так вот… Мне достаточно было один раз посмотреть, как он работает, и я смог повторить его метод.
— Ясно, ты просто гений.
— Не возражаю.
— Надо же!
— Гениев много, особенно у нас в России. Это не подвиг… Поверни голову чуть влево… Хорошо.
— Уже хорошо?
— Нет, пока не очень.
— …Николай мой учитель.
— Ох, как я не люблю это слово.
— Откуда ты про него узнал?… Максим рассказал?
— Предположим, что Максим… Вы давно с ним встречае-тесь?
— Восемь месяцев.
— Мэм, а по Вам розги плачут.
— Это моё… дело.
— И Максима тоже.
— Я тебе говорила уже.
— Он тебе не угрожал?
— Максим?… Пусть только попробует!
— Николай.
— Откуда ты знаешь!…
— Сквозняком надуло.

— …Антон, я устала.
— Всё, пара штрихов… На сегодня достаточно.
— Может, всё-таки посмотрю, а? Ну, хоть одним глазком.
— Я сказал — нет. Запомни, женщина, это моя территория, здесь условия диктую я. Запомнила?
— Ух, какой ты!… Марина надоест, — позвони.
— Когда ты видела Николая последний раз?
— В середине марта.
— Не жалует он тебя своим вниманием, как я погляжу.
— Он очень сильный. Сильней тебя.
— Что ж ты тогда ко мне пришла!
— Он сказал, что «чёрные» такими вещами не занимаются.
— Чёрный, значит… Уже тепло… Влипла ты, Михайловна, по самое некуда.
— Я знаю, Антоша, но ничего поделать не могу. Он как магнит. Только посмотрит, и я пропала.
— Дура набитая.
— Не груби.
— Я не Макс, мне можно.
— Ты так и не сказал, зачем тебе это нужно.
— А-а… ты про это… Марина попросила.
— Я не первая.
— Тебя это не касается… Что вас с Мариной связывает? Ра-ботаете в разных организациях, видитесь редко.
— Она интересная женщина. Интересы не пересекаются.
— Кто мне сегодня предлагал позвонить?
— Да я пошутила. Могу пошутить?
— Я такие шутки не понимаю.
— Забудь.
— Забыл.
— Ладно, пойду я. Когда прийти в следующий раз?
— Свяжемся. Я сейчас занят, надо несколько долгов раздать. Как со временем определюсь, — сообщу.
— Позвонишь, а?…
— Позвоню… Ну, ты зараза!
— Пока–пока, Антошенька.

Продолжение следует…

(училка) принесите на географию гранат (ученики) хорошо) на следующем уроке все принесли гранат (училка) откройте верхнюю крышку и избавьтесь от лишнего (Саша) который принес настоящую гранату (все в в классе) АААААААААА

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Пропущена одна глава.
Она вся на эмоциях, малоинформативная.

9 августа 95г.

— Здравствуйте, Максим. Проходите.
— Здравствуйте. Антон дома? Я был в мастерской…
— Антон в больнице.
— Как в больнице!
— Да Вы проходите, я сейчас на стол собираю. Пообедаете с нами?… Полина, Максим пришёл.
— Я, в общем-то, ненадолго…
— Не люблю уговаривать…
— Хорошо…
— Вам Антон ничего не рассказывал?
— Мы немного с ним успели пообщаться. Так… зашёл к нему по пути.
— Мы разводимся.
— Зачем же так…
— Меня не устраивает такая семейная жизнь. И его тоже. Так что вот…
— Не делайте этого.
— Всё, что ни делается, всё к лучшему.
— Поверьте на слово, — будет по-другому, а лучше не будет. Глупость это…
— Салат?…
— Да… Немного… Спасибо.
— …Полинчик, сходи за чайничком, пожалуйста.
— Мам, тебе же удобнее.
— Дочь, делай, что я сказала.
— Позволь хотя бы кусок проглотить.
— Глотай быстрее, мы ждём.
— Был бы Антон, сказал бы, — кто ждёт, а кто дожидается.
— Не хами матери! Я не Антон, спускать на тормозах не буду.
— Да уж…

— …Зря Вы так, Марин, она ребёнок ещё…
— Ничего, пусть привыкает. Слишком расповадилась… с Антоном. Всё, лафа закончилась.
— Плохо.
— Не принимайте близко к сердцу, к тому шло. Вот и пришло.
— Когда приняли решение?
— Две недели назад.
— Из-за этого Антон попал в больницу?
— Максим, не переживайте Вы за него, он в этой жизни устроится. Девушки молодые вокруг так и вертятся.
— Что-то я не видел девок-то.
— Ещё увидите… Ученица какая-то мифическая…
— Марина, побойтесь Бога! Ей шестнадцать лет!
— Или мама её — всё равно.
— Там, кажется, и папа присутствует.
— Ой, как будто Антона это может остановить! Он меня-то, можно сказать, от мужа увёл!
— Как это!… Ничего себе… Вот так прямо и увёл?
— Да, почти… Мы с Полиной уехали от него, она маленькая была… А потом появился Антон.
— На следующий день?
— На следующий год.
— Марина, или я ничего не понимаю, или всё-таки Антон никого не уводил.
— Ну, почти увёл. Да какая разница! Антона здесь нет, и не будем о нём.
— Что с ним?
— Не знаю… То есть… Он, видимо, глиной руки переохладил… У него бывало… Позвонил из мастерской, попросил привезти какой-нибудь мази… от ломоты… А когда я приехала, у него ломота была и в руках, и в ногах… мази не помогали… боли стали очень сильными…
— Когда это было!
— …А потом сердце схватило… Он, Вы знаете, на сердце слабый.
— Он говорил, что очень Вас любит. Вас и Вашу дочь.
— Ну, что такой как Антон может знать о любви!
— Теперь я уверен, — Антон знает… Где он?
— В кардиологии на Пархоменко, в институте.
— А подробней?
— Четыреста шестая.
— Там найду… Что за институт?
— По Энгельса за Светлановской площадью налево. То ли первый, то ли второй поворот… Ой, что я такое говорю! Направо, конечно направо!
— Вы мне так и не сказали, когда он туда попал.
— Неделю назад.
— …Мам, ну, какая неделя! Уже вторая пошла. Четырнадцатого будет две недели!
— Не повышай на меня голос, мала ещё… Да, верно… У меня… дни перепутались.
— Вы хотите сказать, что это было тридцать первого июля?!
— Получается, что так.
— …Да, мам, тридцать первого. Я в «Зазеркалье» собиралась, а ты не пустила. И к Антоше меня с собой не взяла. Ты никуда меня не пускаешь!
— Об этом, дорогая моя, поговорим после… Так что?…
— Спасибо за угощение… Марина, проводите меня…

— …Вы заходите, если что. У нас редко гости бывают. Так что будем рады.
— Я понимаю… Вот…
— Что это!…
— Вера умерла…
— Когда…
— Да… Тридцать первого…
— Господи помилуй… я не знала…
— Никто не знал… кроме Антона… Теперь мы с дочей вдвоём остались… Это Вам, Марина, от Веры.
— От Веры?
— Серёжки, золотые. Она хотела, чтобы я передал их Вам. Вы знаете, она золото не носила… кроме этих серёжек…
— Может, лучше дочке? Всё-таки память о матери.
— Нет. Это было её последнее желание. Я не могу… простите… возьмите… я пойду…
— Максим, приходите, наш дом всегда для Вас открыт.
— Марина, Вы прекрасно понимаете, что я больше не приду.
— Из-за Антона?
— Нет. Просто не приду… Поцелуйте от меня Полину.

— …Да нормально, Том. А у тебя?… Собираюсь… Скоро ж пост Успенский. Не забыла?… Надо батюшкам подарки приготовить. И тебе кое-то припасла… Секрет, секрет, потом узнаешь… Ну, что ты!… Сделать другому подарок — сделать себе… Ты на лекцию по экзегетике пойдёшь?… А что?… Тома, это не его дело. Пусть зарабатывает деньги и ублажает жену. Ты рожать от него ещё не надумала?… И не надо пока. Мужья приходят и уходят, а мы остаёмся… Ой, не спрашивай. У него своя жизнь, у нас своя. Это его выбор… Ничего, с голоду не умираем с Божьей помощью… Спасибо, и тебе того же. Помоги тебе Господь.

— …Мама…
— Да, чадо моё неразумное!
— Я поеду к Антоше.
— Это что ещё за фокусы!
— Он болеет.
— Я тоже болею. Ты видела, сколько лекарств мне приходится принимать?
— Видела. Но он один.
— Не один. К нему друзья приезжают, ученики.
— Мама, ну, пожалуйста! Я прошу тебя!
— И не думай даже.
— Мама, ну, хочешь, я на колени встану!
— Нет, я сказала! И выброси из головы эту дурь.
— Мама… мамулечка!…
— Выпей святой воды… Я сказала, — выпей воды!…

Продолжение следует...

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

9 июня 95г.

— …Марин, положи ещё… Спасибо.
— Полина! Не вертись.
— …Да ладно тебе, ничего не уронила.
— Когда уронит, — поздно будет.
— Уронит — подберёт.
— Какой-то ты сегодня… покладистый.
— Выспался.
— И всё?… Какие планы на сегодня?
— До вечера занят. Появлюсь часов в девять.
— Что так поздно?
— С утра Машка с мамашкой, деньги принесут; потом на Невский, — у Стаса заболел продавец, просил подменить.
— Мог бы и сам постоять, не велик барин. А тебе там париться и выхлопами дышать.
— Надо человеку помочь.
— Он хоть раз помогал?
— Я не просил.
— Так попроси!
— …Кофе будешь?
— Я сама.
— Ну, сама так сама.
— …Мам, можно я с Антошей схожу?
— Зачем?
— Порисовать.
— Антон!…
— Я купил ей краски.
— Я же просила!
— Что ты шумишь… У ребёнка каникулы.
— Я вам устрою каникулы…
— Ну, всё, я побежал. Спасибо… Полин, в другой раз порисуем, извини. Сегодня сильно занят. Действительно занят.

— Здравствуйте.
— Вы к кому?
— Владимир Саныч у себя?
— Фамилия.
— Вы боитесь, что я его украду?
— Назовите Вашу фамилию и цель посещения.
— Девушка, а хотите, — я превращу Вас в жабу, и до конца дней своих Вы будете жить в отдельном террариуме на Скворцова–Степанова!
— Понятно… Он Вас ждёт?
— На месте?
— По коридору первая дверь направо.
— Жаль…
— Так Вы к Анисимову или?…
— Жаль, что не налево… Не смотрите Вы на меня так, я женат.
— Больно надо…

— Вы по какому делу?
— Владимир Александрович, не узнаёшь?
— Минуточку… Антон?… Антон Георгиевич?!. Ты!…
— Так. Хорошенькое начало… Ну, кто тут ещё из вашей мафии окопался?
— Почему сразу — мафия! Мы серьёзная организация.
— Вы всегда были серьёзными. Даже слишком… Кто из общих знакомых?
— Ольга Владимировна…
— Помню, помню… Кривчонка нет, случайно?
— Он отказался. Занятой человек, у них проект в Ауровиле.
— А-а… Я, значит, не занятой.
— Ты нигде не высовываешься. Нам трудов стоило тебя найти.
— А стоило ли?
— Стоило… Антон, у меня к тебе деловое предложение.
— Как всегда весьма заманчивое.
— Антон, ты же знаешь, — я всегда к тебе хорошо относился.
— Я помню. Это ведь не ты Прохорова с его шестёрками на меня навёл. Они меня сами на Пушкинскую заманили… Вадим Борисович тоже с вами кормится?
— Антон, пойми правильно. Мы хотели как лучше.
— Для кого?… для меня?
— Ты был совершенно непредсказуем. И в некотором роде представлял опасность…
— Володя, ты сам-то веришь в то, что говоришь? Я занимался своим делом. Ни в чьи блудни не вмешивался. Помогал людям. Я полгода был между жизнью и смертью!
— Но ведь выжил! Стал сильней, мудрости прибавилось. Нам такие люди нужны.
— Сколько вас тут — двадцать?… пятьдесят?… сто пятьдесят?
— Присядь… Выпьешь что-нибудь?
— В твоей компании? За дурака не держи. Это не моя территория.
— А где твоя?
— Теперь везде, где я. Питер всегда. Кроме вашего ОВИРа.
— Как ты сказал?… ОВИР?
— А как вас ещё называть! Общество Возрождения Инквизиции России.
— Мы называемся без «России».
— А тебе не приходило в голову, почему без неё?
— Это не важно.
— Потому что в России, Володя, никогда инквизиции не было. Вас не было, и инквизиции не было. И не будет.
— Оставим демагогию. Давай по-мужски, — приходи и работай с нами.
— Когда вы были Ассоциацией, ты мне работу не предлагал. Что изменилось?
— Мы изменились. Самое главное — ты изменился.
— Это точно. Иначе и разговора бы не было. Разгромил бы ваш колумбарий да убрался восвояси.
— Ну, не надо всё возводить в превосходную степень!

— …Неплохо вы обустроились.
— В целом — да, грех жаловаться. Какой вид из окна!
— Оценил… Как тебе удаётся так ловко свои делишки улаживать!
— Я и твои могу уладить. Причём, без особого напряжения.
— Например?…
— Как у тебя с жильём?
— Что это меняет…
— Что ты скажешь, если я предложу тебе четырёхкомнатную квартиру за полцены?
— Мне и за такие деньги не купить.
— Вторая половина в рассрочку.
— Ты старше меня на семь лет, а рассуждаешь как пацан из подворотни. Денег нет, и в этой жизни не будет!
— За год–полтора сможешь расплатиться.
— Каким же образом!
— За этим пригласили.
— Становится интересно.
— Вот видишь. Можем ведь найти общий язык!
— Я для вашей тусовки бесполезный человек. Лечением не занимаюсь, и не буду. Я слишком хорошо знаю, где оно заканчивается.
— Не всё так плохо, Антон, не всё. Но кое-что…
— Именно?…
— Ты не хуже меня знаешь, что у нас творится! Вот скажи, — чем закончились твои выступления в прессе?… Пригласили, объяснили, что не ко времени, а лишний шум никому не нужен. Им шумиха нужна. А это, извините, Антон Георгиевич, далеко не одно и то же.
— Меня это уже не касается.
— Ты ли это? Тебе всегда и до всего было дело. Что случилось?
— У меня семья. Я должен их оберегать. В том числе и от вас. А ещё я чуть не умер. Ты не забыл?
— Оставь, прошу тебя. В своём роде это был тактический просчёт… Нельзя же до конца жизни зло держать на весь белый свет!
— Не на весь… Так что вам от меня нужно?
— У тебя дар. Я тогда ещё заметил, когда ты появился в Апраксином переулке. Помнишь?
— И как вы с Прохоровым смотрели на меня сверху вниз.
— Ну… Прохоров нам и посоветовал с тобой связаться.
— Надо же как! Это ж сколько зверья в лесах передохло!
— Всё течёт… И мы не молодеем.
— Кто ещё?
— Ирма Андреевна. Помнишь такую?
— Ещё бы. Вечнозелёная…
— Это как?
— Вот так. Думает, что будет жить всегда.
— Куда делась твоя коммуникабельность!… человеколюбие!…
— Володя, я не мальчик. К тому же за одного битого двух небитых дают.
— Опять за старое… Ну как тебе объяснить, что ты нужен! Нам нужен, людям!
— Огласи весь список, пожалуйста.
— Список?… тебе нужен список?! Вот… смотри… Это перечень контор, агенств, компаний, занимающихся магией. Половина из них, в лучшем случае, — шарлатаны и вымогатели. Мало?… Хорошо, вот ещё один. Это гипнологи. Заняты отъёмом денег у населения.
— И это правильно. Есть люди, готовые отдать свои деньги. Значит, будут желающие их взять. Капитализм!
— Антон, не ёрничай. Тебе лучше многих известно, что такое зависимость от гипнолога.
— Давай их пристрелим.
— Придёт время, и это будет… Ещё не всё. Самое вкусное на десерт.
— У тебя тут вода есть?
— Да. Посуда в шкафу… Десерт у нас совсем несъедобный… Синдром Кашпировского. Термин знакомый?
— Кажется, я придумал в восемьдесят девятом.
— Ну?… тебе мало?
— Мало.
— Антон, сколько человек в Питере могут гарантировано компенсировать этот синдром?
— Не знаю.
— Зато я знаю.
— Пусть идут в церковь.
— А если человек неверующий? Ты же знаешь, что происходит.
— Меня на всех не хватит. А у тебя в роду десять поколений священников.
— Здорово! Поэтому ты решил вообще отказаться от помощи людям?
— Я не отказываю тем, кто ко мне приходит.
— Это капля в море. Пойми, мы занимаемся не только палками в колёса, на нас лежит ответственность за пропаганду здорового образа духовной жизни!
— Сколько патетики! Заслушаться можно. А компашка заодно и денег заработает. Не так?
— Давай ещё раз… От тебя ничего не требуется.
— …И за красивые глаза ты покупаешь мне квартиру. Володя, глянь… Я похож на дебила?
— Нам нужны люди. Не просто эсперы с улицы, а специалисты с даром как у тебя.
— Ай, как хорошо… Полину я вам не отдам, новых детей делать не собираюсь. Да если бы сделал! Пока родятся, вырастут. А там, глядишь, и вы перемрёте.
— Мы комплектуем группу, из которой выбираешь всех восприимчивых к обучению.
— Обучению чему?
— Тому, что есть в тебе. Иначе нам не разгрести никогда.
— Кто тебе сказал, что вы сможете это разгрести! Или ты придумал сам–сотоварищи?
— Но ведь пытаться-то нужно!
— Как ты заговорил! Сколько же ты получаешь за своё рвение, если не секрет?
— Секрет…
— Ладно, я пошёл. А ты смотри, не лопни от усердия.
— Антон, подожди… Сколько к тебе приходит? Один человек в месяц? И что дальше? Ты ведь даже не можешь отследить, что с ними потом происходит! Как они живут потом, без тебя!…
— Ну, и здоров же ты! Кто тебя этому научил?… спонсоры?
— Смотри, мы набираем группу, причём, не просто набираем, а отбираем лучших. Хочешь — с твоей помощью. Или под твоим руководством. Как пожелаешь.
— У меня были ученики. Ты гарантируешь, что они не пойдут по их стопам?
— Стопроцентной гарантии никто дать не может.
— Ты больной. И очень жадный. Представь, что десять антонов разбредутся по своим интересам. Да у нас и так психушки переполнены!
— А ты?… ты гарантируешь, что твоя пациентка выйдет из больницы?
— Ты о чём?
— О супружнице опера с Литейного.
— Какая же ты скотина, Анисимов. Меня блевать тянет от всей вашей компании.
— Ты на себя посмотри, мессия недоделанный! Кому бы ты нужен был, если бы на тебя пальцем не показали!
— Ну, здорово! А душевно мы с тобой поговорили, Саныч. Правда?
— Прости… Не сдержался.
— Не сдержался? Правильное слово. Держал ведь, таил. Впрочем, ты всегда был таким.
— Антон, прошу… Подготовь пару–тройку, а дальше мы уж сами управимся.
— Нет, не управитесь. Ваши деньги вас и сожрут.
— Ты совершаешь ошибку.
— Я совершил её, когда припёрся в Ассоциацию Прикладной Парапсихологии. Эх… уж лучше бы ты был шарлатаном… Передавай привет своим прилипалам.

Продолжение следует...

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Книга четвёртая. Ивушка плакучая, ива

Светлой памяти монахини Иоанны

Часть I. Серый клоун

Аукаем в пустыне как в бору,
а ветер за три метра прочь уносит
те крохи, что дрожащий голос просит.
Задумал кто-то глупую игру.
(Татьяна Кулагина “Погоня“)

Со святыми упокой

— …Господь наш Иисус Христос Божественною Своею благодатию, даром же и властию, данною святым Его учеником и апостолом, во еже вязати и решити грехи человеков, рек им: приимите Духа Святаго, ихже отпустите грехи, отпустятся им; ихже удержите, удержатся; и елика аще свяжете и разрешите на земли, будут связана и разрешена и на небеси. От онех же и на ны другдругоприимательно пришедшею, да сотворит чрез мене смиреннаго прощенно и сие по духу чадо Алевтине от всех, елика яко человек согреши Богу словом, или делом, или мыслию, и всеми своими чувствы, волею или неволею, ведением или неведением. Аще же под клятвою или отлучением архиерейским или иерейским бысть, или аще клятву отца своего или матере своея наведе на ся, или своему проклятию подпаде, или клятву преступи, или иными некиими грехи яко человек связася; но о всех сих сердцем сокрушенным покаяся, и от тех всех вины и юзы да разрешит ея; елика же за немощь естества забвению предаде, и та вся да простит ея, человеколюбия ради Своего, молитвами Пресвятыя и Преблагословенныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, святых славных и всехвальных апостол, и всех святых. Аминь…

— Валя, поезжайте, нечего вам на кладбище делать… Женя, ты с мамой?
— Пап, я на кафедру, и сразу домой.
— Подойди к Тоше.
— Хорошо… Тань, пойдём.

— …Видя меня лежащея безгласной и бездыханной, восплачьте обо мне, все братия и сродники, и знакомые. Вчерашний день я беседовала с вами, и внезапно настиг меня страшный час смерти; но приидите, все любящие меня, и целуйте последним целованием. Я уже более не поживу с вами или о чем-либо не собеседую; к Судии отхожу, где нет лицеприятия: там раб и владыка вместе предстоят, царь и воин, убогий и богатый в равном достоинстве; каждый от своих дел прославится или постыдится. Но прошу и умоляю всех: непрестанно о мне молитесь ко Христу Богу, да не буду низведена по грехам моим в место мучений, но да вселюсь туда, где сияет Свет жизни…

— Примите соболезнования… от всей семьи.
— Спасибо вам, — за помощь и участие… Ещё раз спасибо.
— Антон Георгиевич…
— Спасибо… спасибо… Виталий…
— Осталось недолго… Степан, командуй.
— В лучшем виде, Иваныч, не суетись.

— …Со духи праведных скончавшихся, душу рабы Твоея, Спасе, упокой, сохраняя ю во блаженной жизни, яже у Тебе, Человеколюбче…

— Тоха, поедем к нам, поешь по-человечески.
— Думаешь, — стоит?
— Давай, давай, не ерепенься.
— Выпить есть?
— Ну… поищем.
— Поискать могу и сам.
— Вот и ладненько… А то одичал с докторами да аптеками.
— Поехали… Надо в лавку заскочить за табаком.
— Деньги есть?
— Где-то были.
— На Большой?
— У меня скидки.

— Валя, Валюша-а!… Мы приехали. Покорми, мать, изголодались.
— Проходите, всё готово, на стол соберу… Тань, помоги.
— Да, мам, руки сполосну.

— …Водку достань из холодильника.
— Мама!… Нельзя же Тоше!…
— Оставим сегодня у нас, ничего не случится. Пусть размякнет.
— Вот Енюшки на вас нет… Устроила бы вам размягчение.
— Мала матери указывать.
— А я чё?… Так… сказала.
— Помалкивай уж, говорунья.
— Мам, я тебя люблю.
— Ух, Патрикеевна… Пойдём, заждались, поди, мужчины наши.

— Женя, ты что ли?
— А кого ещё ждёте!
— Где тебя носит!
— Мам, с Игорем гуляли.
— А до дверей хотя бы не проводить было?
— Стоит.
— Где?
— Под окнами.
— Позови в дом.
— Щас, мам…

— Здравствуйте, Валентина Васильевна.
— Здравствуй, Игорёк. Почему не зашёл?
— Неудобно было…
— А Еньку по тёмным улицам водить?
— …Мам, по тёмным не ходим.
— Тебя спросила?… Что молчишь!
— …Погуляли немного.
— Есть хотите?
— Кофе выпью.
— Не разувайся… мужики наследили… потом подотру… Жень, достань пирожные.
— …Да я ненадолго…
— Игорь, в субботу придёшь?
— Сегодня среда… Жень, у нас ничего на субботу?
— Мама, что ты опять придумала!
— Надо отцу помочь.
— Вот пусть папа сам и просит.
— Угомонились они, спят.
— Снова?
— Женька!…
— Двадцать два года Женька… Много выпил?
— Так… пригубил. Ему завтра за руль.
— Я не про папу.
— С отцом.
— Ох, мамулечка, смотрите у меня. Если Тоша опять в штопор уйдёт, я вам организую дискотеку.
— Ладно, успокойся. Тихо посидели, Алевтину Сергеевну помянули… Вот бы ещё вы с нами…
— Мама… не могу я на него смотреть…
— Успокойся… Игорь, как?…
— Холодный кипяток есть?
— В кувшине.
— Спасибо, не обратил внимания… Во сколько подъехать?
— Часиков в десять можешь?
— Хорошо.
— Нюшку с собой не прихватите случайно.
— …Я пригляжу, мам, чтоб Нюхи рядом не оказалось.
— Дочь, что такое!…
— А я не видела, как глазищами зыркает! Зыркнет ещё — кудряшки-то распрямлю.
— Прекрати сейчас же. Глупости говоришь.
— …Ну, пойду я… Жень, проводи… До свидания, Валентина Васильевна.
— До свидания, Игорь.

…Избранный Ходатаю и Первосвященниче, о спасении мира грешнаго душу Свою положивый, нам власть чадами Божиими быти и обитатели в невечернем дни Царствия Твоего, даруй прощение и вечную радость усопшему. О немже с мольбою взываем Ти: Иисусе, Судие Всемилостивый, рая сладости сподоби рабу Твоея… Алевтину…

Продолжение следует…

Вот смотрите: утка - крякает. Следовательно, утка - кряка. Логично? Да. От праааативного: можно ли реверсно пушнуть тот факт, что кряка - уткает? Легко. Это явление зовётся КРЯКОТИСИ. Или вот возьмём лягушку. Она квакает. То есть лягушка=квака. Скажем, что квака лягушкает и тут же, как с куста, получаем феномен КВАКОТИСИ. То есть, бывает так, что думаешь, мол, аааа, 4ерепi литяд...а на самом деле - $овэ тарахтяд.

Вот что бы вы все без меня делали? То-то же.

Иду я как то во вторую смену после школы с друзьями. Нам престояло тяжолое испытание. Забратся по горе где нет фонарей. Вдруг к нам подходят 2 дядки лет 18. И говорят схватив моих друзей за рюкзаки : в подвал и тебя в подвал а друг когда они его отпустили бежит им в след и кричит: папа забери меня папа папа. 🤣🤣🤣

Пойми меня

Эпиграф. Примерно так: «Он — лев. А я — тот, кто ДВИГАЕТ ему корм, указывая, какие куски надлежит ему сожрать». /Великий Визирь Ибрагим о Султане Сулеймане Великолепном/ [1]

Предыстория. В конце 1990-х локальная ethernet-сеть была признаком компьютерной роскоши. И многие были готовы играть в Duke Nukem 3d [2] все ночи напролёт. Но потом появилась компьютерная программа, которая в нашей лаборатории по популярности подвинула даже Дюка — это был Intranet Chat. А изначальное задание на использование Внутрифирменного Чата было проще не придумаешь: «Пусть кто-то опишет какой-то известный фильм или книгу своими словами, а другие пусть отгадают о чём идёт речь».

Итак, одна из первых задачек самой-самой первой чатившейся группы. ЗАДАНИЕ от пользователя Дрон так, как я его спустя годы помню:
«Началось всё с того, что разбитная бабёнка, считавшая себя 'роскошной мамзелей', присмотрела себе Мужичка. Подошла к нему и предложила порешать с ней задачу гармонических колебательных уравнений, сразу предчувствуя, что он ей откажет. Он от неё, пьяной дуры, сбежал выпивать к другому мужику. Она сначала решила, что он того… неправильный мужик, раз отказывается от её 'роскошного' предложения. А потом увидела Его с молодой симпатичной женщиной, у которой от Него дети. И молодая женщина так Его любовно и заботливо наглаживала, что он аж сиял всеми запонками. Так что бабёнке сразу стало понятно что Он — мужик вполне нормальный, а раз сбежал к другому мужику и притворился не нормальным - значит шпиён. О чём она и сообщила куды следует. А весь остальной фильм — Его воспоминания о последствиях этого доноса...»

Ах, да. Если кто-то из игроков задал ведущему [тому, кто придумал данное задание] уточняющий вопрос в общем чате, а потом не смог назвать произведение-источник, то севший в лужу приговаривается к одному ЩЕЛБАНУ [запись об этом идёт в общий чай]. А если уточняющий вопрос был задан в приватном чате, то к трём ЩЕЛБАНАМ. Когда произведение-источник будет отгадано, то все считают сколько у кого ЩЕЛБАНОВ. При этом всё общение идёт исключительно в чате. [Щелбаны в итоге пробивать не обязательно, они — виртуальные]. Тот, кто выиграл, становится новым ведущим и придумывает своё заковыристое задание.

Решение? Ну, конечно, «Семнадцать мгновений весны». Ибо как выяснилось те, кто не застал уже классической коммунистической идеологии СССР, видят весь массив старых фильмов под совсем-совсем другим углом.

Ссылки
1. Турецкий сериал «Великолепный век».
2. «Крошки с клавиатуры (как я расстался с детством)» https://www.anekdot.ru/id/575741/

----
Заимствовано из книги «A..Z. Курс квалифицированного пользователя компьютера (компьютерные курсы у Вас дома). Экспериментальное, справочно-методическое пособие»