Общий выпуск

Некоторые мужчины, когда при разводе приходится делить имущество, с тоской думают, что надо было предложить разделить тот первый совместный счет в ресторане и избежать брака...

Почему техника быстро ломается и при чём тут тайный заговор Philips

Замечали ли вы, что ваш смартфон начинает «тупить» ровно через год после покупки? Что принтер внезапно отказывается печатать, хотя картридж ещё полон? Что любимые джинсы протираются после десятка стирок?
Если да, то вы столкнулись с планируемым устареванием — системой, при которой производители намеренно ограничивают срок службы своих товаров. Это не побочный эффект массового производства и не результат экономии на материалах. Это продуманная стратегия, цель которой — заставить вас покупать новое вместо ремонта старого.
У этого явления есть вполне конкретная дата рождения и даже место рождения. 23 декабря 1924 года в швейцарской Женеве группа промышленных магнатов собралась за одним столом и приняла решение, которое навсегда изменило наш мир. Среди заговорщиков был и всеми любимый Philips.
Эта история началась с обычных лампочек накаливания, но отголоски её мы чувствуем до сих пор.

Великий заговор

23 декабря 1924 года, когда большая часть Европы готовилась к Рождеству, в одном из отелей Женевы состоялась встреча, которая войдёт в историю как самый успешный промышленный заговор ХХ века. За круглым столом собрались представители крупнейших производителей электрических лампочек мира.
Из Германии прибыл Вильгельм Мейнхардт, глава компании Osram — именно он был инициатором встречи. Нидерланды представлял сам Антон Филипс, основатель империи Philips. Францию — руководство Compagnie des Lampes. США — топ-менеджеры General Electric, хотя формально американский гигант участвовал через свои европейские дочки. Также присутствовали делегаты от венгерской Tungsram, британской Associated Electrical Industries и японской Tokyo Electric.
Эти люди контролировали практически весь мировой рынок электрического освещения. И они собрались здесь не для того, чтобы конкурировать, а чтобы договориться о разделе сфер влияния.
Официально создаваемая организация называлась максимально благородно: «Конвенция развития и прогресса международной индустрии ламп накаливания». В учредительных документах говорилось об «обеспечении сотрудничества всех сторон», «выгодном использовании производственных мощностей», «поддержании единообразно высокого качества» и «повышении эффективности электрического освещения на благо потребителя».
Красивые слова скрывали циничную правду. Картель, получивший название Phoebus — в честь древнегреческого бога света — преследовал три простые цели: поделить мировой рынок между участниками, зафиксировать цены на высоком уровне и ограничить срок службы лампочек на уровне 1000 часов.
Последний пункт был революционным. До 1924 года производители лампочек гордились долговечностью своей продукции. Реклама того времени пестрела заголовками «Наши лампы горят 2500 часов!» или «Гарантия на 2000 часов работы!».
Картель Phoebus перевернул эту логику. Участники договорились, что ни одна лампочка не должна работать дольше 1000 часов — примерно 41 день непрерывного горения. Это была сознательная попытка сделать продукт хуже ради увеличения продаж.

Почему производители пошли на сговор

Чтобы понять, почему ведущие производители лампочек решились на международный заговор, нужно заглянуть в хаос, который царил в отрасли начала 1920-х годов.
Электрификация набирала обороты по всему миру. Города переходили с газового освещения на электрическое. Появлялись новые виды ламп: автомобильные фары, велосипедные фонари, уличные светильники. Казалось бы, рынок растёт — живи и радуйся.
Но реальность оказалась жестокой. В гонку за долю рынка включились тысячи производителей — от гигантских корпораций до крошечных мастерских. Технологии развивались с космической скоростью: в 1906 году появились лампы с вольфрамовой пастой, в 1911-м General Electric выпустила лампу с чистой вольфрамовой нитью, а в 1913-м — газонаполненную лампу, которая светила в пять раз ярче при том же энергопотреблении.
Каждый технологический прорыв превращал миллионы уже произведённых лампочек в хлам. Инвестиции в заводы и оборудование сгорали за месяцы. Никто не мог планировать будущее дальше, чем на год вперёд.
Эта нестабильность разоряла даже крупнейших игроков. История немецкой Osram стала символом отраслевого кризиса. В 1922-1923 финансовом году компания продала в Германии рекордные 63 миллиона лампочек. Но уже через год продажи рухнули до 28 миллионов штук — падение более чем в два раза.
Именно Вильгельм Мейнхардт, возглавлявший Osram, первым понял: в условиях такой конкуренции выжить можно, только договорившись с конкурентами. Парадокс прогресса заключался в том, что чем лучше становились лампочки, тем реже их покупали. Но если сократить срок службы до 1000 часов, потребители будут возвращаться в магазины в два с половиной раза чаще.
Мейнхардт предложил радикальное решение: создать глобальный картель, который будет контролировать не только цены и квоты, но и качество продукции. Точнее — её запланированное ухудшение.

Как специально портили товар

Идея Мейнхардта воплотилась в жизнь. Картель Phoebus стал первой в истории по-настоящему глобальной корпорацией. Участники создали теневое мировое правительство индустрии освещения с географическим разделом мира, системой производственных квот и — самое главное — единым стандартом недолговечности.
Каждому участнику досталась своя зона влияния. Система квот превратила свободный рынок в плановую экономику: завод Philips в Эйндховене мог выпускать 10-12 миллионов лампочек в год, но картель разрешал только 5,7 миллиона. Остальные мощности простаивали — искусственный дефицит поддерживал высокие цены.
Но главной задачей стала инженерная: как сократить срок службы лампочки с 2500 до 1000 часов? Любой дилетант мог сделать лампочку, которая перегорит через час. Но создать изделие, которое гарантированно выйдет из строя ровно через 1000 часов, требовало мастерства.
Инженеры картеля освоили три метода саботажа. Первый — увеличение силы тока: лампочка светит ярче, но живёт меньше. Инженер GE писал в записке: «Увеличение тока даст прирост яркости на 11%» — не упоминая, что срок службы сократится вдвое.
Второй — игры с напряжением. Третий — модификация вольфрамовой нити: лаборатории искали материалы и формы, которые разрушались быстрее, но предсказуемо.
Результат впечатлял: к 1933-34 году средний срок службы лампочки сократился с 1800 до 1205 часов. Ни один завод больше не выпускал лампы дольше 1500 часов.
Контролировала процесс швейцарская лаборатория — самое необычное учреждение в истории техники. Здесь не изобретали технологии, а следили, чтобы лампочки не были слишком хорошими. Каждый завод отправлял образцы на проверку. Идеальный результат — ровно 1000 часов. За превышение — крупные штрафы.
Но штрафовали и за превышение квот продаж, которые постоянно корректировались. Абсурдность системы ярко показывает история японской Tokyo Electric. Компания добросовестно выполнила требования Phoebus — сократила срок службы своих вакуумных и газонаполненных лампочек. Результат превзошёл ожидания: в 1927 году продажи выросли в пять раз.
Казалось бы, это именно то, чего добивался картель — больше продаж через запланированное устаревание. Но Tokyo Electric получила крупный штраф за превышение квот продаж. В служебной записке японцы с недоумением писали:
«Если увеличение нашего бизнеса в результате таких усилий напрямую означает серьёзный штраф, это совершенно неразумно и крайне обескураживает нас».
Так картель наказывал за слишком успешное выполнение собственных требований. Система квот была важнее целей запланированного устаревания.
К началу 1930-х система заработала как часы. Мир научился делать вещи хуже — и получать за это больше денег.

Чего добились заговорщики

Первые годы после создания картеля стали триумфом запланированного устаревания. Взрывной рост продаж превзошёл самые смелые прогнозы. В 1926-27 финансовом году картель продал по всему миру 335,7 миллиона лампочек. Всего через четыре года цифра выросла до 420,8 миллиона — увеличение на 25%.
Частота покупок возросла кратно. Если раньше потребитель менял лампочку раз в 2-3 года, то теперь — каждые 10-12 месяцев. При этом цены оставались стабильно высокими, несмотря на падение производственных затрат.
Но не все участники картеля смирились с ролью послушных исполнителей швейцарских директив. Началось техническое сопротивление. На нескольких заводах «случайно» стали появляться лампочки с улучшенными характеристиками.
Некоторые производители начали делать лампочки, рассчитанные на работу при напряжении 125-130 вольт вместо стандартных 110-120. При обычном домашнем напряжении такие лампы светили тускловато, но жили заметно дольше.
Антон Филипс забил тревогу. В гневном письме руководству International General Electric он писал:
«Это очень опасная практика, которая оказывает крайне пагубное влияние на общий оборот участников Phoebus. После тех огромных усилий, которые мы приложили, чтобы выбраться из периода долговечных ламп, крайне важно не скатиться обратно в ту же трясину».
Долговечность официально объявляется врагом бизнеса. Система контроля ужесточилась. Инженеров, которые позволяли себе творческие эксперименты с конструкцией ламп, переводили на другие участки или увольняли.
К концу 1920-х годов картель Phoebus достиг пика своего могущества. Мировой рынок освещения был под полным контролем, прибыли росли, система запланированного устаревания работала как часы.

Как рухнул картель

К началу 1930-х годов казалось, что картель создал идеальную бизнес-модель. Но империя запланированного устаревания оказалась не такой прочной, как думали её создатели.
Первый удар нанесла Япония. Член картеля Tokyo Electric исправно соблюдала установленные правила, но контролировать сотни мелких семейных мастерских в стране было невозможно. Японские ремесленники продолжали делать лампочки почти полностью вручную, не зная о швейцарских стандартах качества.
Эти кустарные лампочки стоили в разы дешевле продукции картеля. С 1922 по 1933 год японское производство лампочек выросло с 45 до 300 миллионов штук в год. Дешёвые лампочки хлынули на экспорт — в США, Европу, Латинскую Америку.
Ирония ситуации была в том, что японские лампочки часто жили дольше картельных. Кустари не знали о «правильном» сроке службы в 1000 часов и делали так, как умели.
Вторая проблема — истечение ключевых патентов General Electric. В 1929, 1930 и 1933 годах закончилось действие основных патентов на технологии производства ламп накаливания. Барьеры входа на рынок резко снизились.
Третий удар — Великая депрессия. Экономический кризис заставил потребителей экономить на всём. Продажи картеля рухнули на 20% между 1930 и 1933 годами, при том, что общий рынок освещения продолжал расти.
Правительства начали расследования. В США власти заинтересовались подозрительно высокими ценами на лампочки. В Европе растущий национализм 1930-х годов делал международное сотрудничество всё более проблематичным.
Окончательный удар нанесла Вторая мировая война. С началом боевых действий международная торговля стала невозможной. В 1940 году соглашение Phoebus, которое должно было действовать до 1955 года, было официально аннулировано.
Но наследие картеля оказалось гораздо более долговечным, чем сами лампочки, которые он производил.
Как картель столетней давности влияет на нас сейчас
Картель Phoebus исчез в огне Второй мировой войны, но его главная идея не только выжила, но и эволюционировала. Именно этот сговор положил начало запланированному устареванию и показал другим компаниям, что так можно. Современные производители усовершенствовали принципы 1924 года, создав три основных типа запланированного устаревания, которые окружают нас повсюду.
Физическое устаревание — это когда техника ломается быстрее, чем могла бы, потому что производители делают её менее прочной. Они используют дешёвые материалы или детали, которые сложно заменить. Например, в смартфонах батареи приклеены к корпусу, и для их замены нужны специальные инструменты или дорогой поход в сервис, что часто стоит, почти как новый телефон. В некоторых кофемашинах трубки для воды забиваются накипью, но добраться до них без разборки всего аппарата почти невозможно. Такие хитрости делают ремонт невыгодным, заставляя нас покупать новое — именно так, как задумали в картеле Phoebus сто лет назад.
Программное устаревание — детище цифровой эпохи. Громкий скандал разразился в 2017 году, когда выяснилось, что Apple намеренно замедляла старые iPhone через обновления iOS. Компания заявила, что это защищает устройства от выключений из-за слабых батарей, но многие увидели в этом способ подтолкнуть к покупке новых моделей. Apple заплатила штраф 113 миллионов долларов в США.
Классический пример — дешёвые смартфоны, которые через несколько месяцев после покупки становятся практически непригодными для использования. Обновления системы "съедают" всю память, устройство начинает тормозить, хотя технически исправно. Производитель как бы говорит: "Ваш телефон морально устарел, купите новый".
Ещё один пример — принтеры HP и Epson. Пользователи жаловались, что их устройства внезапно отказываются печатать, хотя картридж явно не пуст. Оказалось, что принтеры блокируются не по количеству чернил, а по счётчику напечатанных страниц. Достигли лимита — покупайте новый картридж, даже если старый полон.
Ещё один тип - моральное устаревание. Его довели до совершенства бренды fast fashion. Zara, H&M и их конкуренты выпускают новые коллекции каждые несколько недель. Ещё в середине 2010-х в масс-маркете можно было найти качественные вещи. Сегодня же полки заполнены одеждой из тонких синтетических тканей, которая теряет вид после нескольких стирок.
Статистика впечатляет: около 60% вещей из сегмента fast fashion выбрасывается в течение года. Купил, поносил несколько месяцев, выбросил, купил новое — идеальный цикл, о котором мечтали создатели картеля Phoebus.
Автомобильная промышленность демонстрирует все три типа устаревания одновременно. Современные машины напичканы электроникой, которая выходит из строя через 7-10 лет, а чинить её экономически нецелесообразно.
Современные производители создали экосистему запланированного устаревания, где каждый элемент усиливает остальные. Картель Phoebus с его примитивным сокращением срока службы лампочек выглядит детской игрой по сравнению с этой изощрённой системой.
Методы изменились, но суть осталась прежней: заставить потребителя покупать новое вместо ремонта старого. Спустя век после рождественского заговора наследие картеля живёт в каждом доме.

Планировка хаты, которую я знал идеально.

Моя первая работа

Летом в 90-х, на каникулах, друг позвал подзаработать. Время было тяжёлое, денег дома не было, у родителей на вечерние похождения просить было неудобно. Живя в Краснодарском крае, в деревне, работа в основном была у частника-фермера в полях: рвать траву, перетаскивать перегной, собирать коровьи лепёшки для удобрения бахчи. Учитывая климат Кубани, летом температура на солнце доходила до +50, мы усердно работали: пололи траву измазанные в коровьем дерьме, и так же, измазанные дерьмом удобряли арбузы и дыни.

Отработали месяца два, пришло время расплатиться с нами (сумму не помню, тогда были то тысячи, то миллионы). Утром возле вагончика дожидаемся фермера. Его нет. Спрашиваем у сторожа, когда будет фермер. Он в ответ пожимает плечами. На следующий день его опять нет, сторож пожимает плечами. Ловили его две недели. Уже лето заканчивалось, и хотелось успеть подебоширить с заработанными бабулетами.

При встрече с фермером он заявил, что пока денег нет, так как не может реализовать ранее выращенную продукцию (помидоры, огурцы и т.д.) "Потерпите недельку", — говорит. Прошла неделя, вторая, фермер теряется. Мы уже точно понимаем, что он нас кинул, негодяй этакий. Возвращаемся к себе во двор. Наши дворовые кореша, уже в ожидании вечернего ресторана и шашлыка, поняли, что мы пришли пустые и нас кинули. Предложили собрать штаб и думать, что делать.

На штабе (комната в подвале пятиэтажки) было принято и запротоколировано решение: пока сторож будет пьяный спать, уничтожить под покровом ночи выращенную арбузо-дынную продукцию. Вечерело, вооружившись топорами, тяпками и лопатами и под крики "Мы будем мстить, и мстя наша страшна!" выдвинулись в сторону фермерской бахчи. Прибыв на позицию, мы принялись колошматить всё, что видим. Жалко было свой труд, но глаза уже были налиты кровью, и нас не остановить.

Утром, сидя в штабе, после успешно выполненной операции и лопая арбуз с дыней, мы с наслаждением обсуждали содеянное и то, что мы всё-таки отомстили фермеру-негодяю.

пы.сы: говорили потом, что на следующий день видели как фермер с бутылкой бегал за сторожем по полям, налить наверное ему хотел...

Друг работает замом в айтишной конторе. Всё у них было нормально, пока генеральный не ударился в эзотерику. Вышел на собрании и заявил:
— Нанимать будем по звёздам. У кого Меркурий в козероге — тот код без багов пишет.

У друга два варианта: спорить — значит с начальством в лобовую, молчать — значит угробить бизнес. Он выбрал третий путь: поддакнул и сказал, что гороскоп — это хорошо, но мало. Нужна система.

Так появился Эзотерический мультискоринг™: гороскоп, нумерология, восточный календарь. Чтобы всё выглядело по-современному, друг прикрутил «нейросеть» — на деле скрипт, который всё это перемалывал и выдавал красивый балл.

Формула выглядела серьёзно:
80% — реальные навыки,
15% — вся эта эзотерика из «нейросети»,
5% — оценка ауры замом, то есть его интуиция.

Прикол был в том, что бред сам себя гасил. У кого звёзды плохие — у того цифры хорошие, у кого нумерология «не судьба» — восточный календарь вытянет. А если попадался толковый кандидат, которому не везло по всем фронтам, тогда друг и докидывал свои 5% за ауру. Но только если это было решающим, чтобы не создавать подозрений.

Генеральный доволен: верит, что у них уникальная технология подбора. Компания работает, специалисты хорошие.

А друг потом сказал:
— Вот так и живём. Формула простая: 80% работа, 15% магия и 5% интуиции. И держится всё именно на этих пяти процентах.

Высокие девушки тоже девушки

Токсичная домохозяйка: не позволяет никому убирать, потому что лучше знает, как это делать, а потом обижается, что ей никто не помогает.

Друзья позвали играть в 18+ версию настольной игры в шарады, пообещав, что будут взрослые слова. Я полдня обдумывала, как показать «ипотеку», «процентную ставку» и «прострел в коленном суставе», а выяснилось, что они имели в виду какой-то там секс.

Пучеглазый врач, когда читает результаты анализов, держит в напряжении всю палату.

Секрет бухгалтера.

«Милый лжец, или Как разыграли Приму»

Шестидесятые годы. Театр имени Моссовета. За кулисами царит предспектакльное напряжение, пахнет гримом, кофе и творческим волнением. Идёт подготовка к постановке «Милый лжец», где главную роль исполняет прима театра — Любовь Петровна О., женщина, для которой профессия была не работой, а службой. Всё должно быть идеально: каждая реплика, каждый жест, каждый партнёр.

Особенно партнёр — Ростислав Янович П., актёр талантливый, но с репутацией любителя рискованных экспериментов. За двадцать минут до начала Любовь Петровна, по своей привычке перепроверять всё, заглядывает в его гримёрку. И замирает в ужасе.

П. полулежит на ковре, прислонив голову к кожаному дивану. Рядом — две пустые бутылки из-под шампанского. Он что-то бормочет, глядя в потолок блаженным взглядом:
—Офелия… О, нимфа… Разве уже пора? Как быстро… Сейчас-сейчас…

Он пытается подняться, но ноги не слушаются. Любовь Петровна всплескивает руками и выходит в коридор, шепча:
—Ну как так можно?!
Она зовёт на помощь режиссёра— а по совместительству своего супруга — Григория Васильевича.
—Ростислав пьян, как сапожник! Что делать будем?

Режиссёр сохраняет ледяное спокойствие:
—Любовь Петровна, всё под контролем. У нас есть дублёр. Сейчас загримируем — будет очень похож. Особенно издалека. Текст он знает. Вы пока подождите за кулисами.

Прима, хоть и выбитая из колеи, соглашается. Актерский опыт берёт верх — она готовится к спектаклю с заменой. Через пять минут появляется режиссёр с человеком, удивительно напоминающим П. Любовь Петровна присматривается:
—Похож! Но кто это? Я не узнаю его в гриме!

В этот момент «дублёр» и режиссёр не выдерживают и разражаются хохотом.
—Любовь Петровна, мы вас разыграли! — хохочет Григорий Васильевич. — Ростислав Янович трезв, как стёклышко. Простите нас!

Прима смотрит на них с немым укором:
—Ну знаете, товарищи… А от тебя, Григорий, вообще не ожидала…
Она подходит к П.,обнюхивает его — никакого запаха алкоголя. Всё было инсценировкой: бутылки из-под лимонада, актёрская игра и чёрный юмор коллег.

Спектакль начался. И по ходу пьесы, где её героиня должна была шлёпать партнёра веером, Любовь Петровна делала это с таким чувством, что веер сломался. Пришлось заменять реквизит.

Эта история стала театральной легендой. Она напоминает, что даже в мире высокого искусства есть место озорству, а грань между реальностью и игрой тоньше, чем кажется. И если ваш партнёр вдруг начинает бормотать про Офелию — возможно, это просто розыгрыш. Но веером лучше орудовать полегче. На всякий случай.

P.S. Говорят, Ростислав Янович потом признавался, что это был самый страшный спектакль в его жизни — ведь играть с примой, которая знает, что её разыграли, сложнее, чем Гамлета.

Интересно, что одним из неожиданных последствий массового внедрения ИИ стал обвал посещаемости (на десятки процентов) у миллионов сайтов по всему миру. Раньше люди писали запрос в Гугл, а потом ходили по ссылкам и там искали нужную им информацию. Теперь эту черновую работу делает ИИ. Сегодня более 60% поисковых запросов в Google завершается без кликов по ссылкам — людям достаточно объяснения ИИ. Пользователям не надо долго искать, смотреть рекламу на сайтах и пытаться разобраться в дизайне сайта. Кроме того, можно уточнять свой запрос.
На наших глазах происходит смена фундаментальной модели поиска в Интернете — от поиска по сайтам к диалогу с ИИ. В результате посещаемость сайтов падает и доходы от рекламы резко сокращаются. В зоне риска находятся Википедия, медицинские и научные справочники, словари, форумы. Кулинарные блоги, мелкие новостные сайты, учебные порталы, SEO-блоги, переводчики и репетиторские сайты.
Пока в плюсе крупные новостные сайты с хорошей репутацией, журналисты-расследователи, ученые, стримеры, YouTube, TikTok. Сайты, на которых важен личный опыт.

Джером К. Джером, почитав медицинскую энциклопедию, обнаружил у себя симптомы всех известных науке болезней. Кроме родильной горячки.

Почитав УК, я почувствовал то же самое. Убийств, изнасилований, грабежей и хищений точно не совершал. А вот всю остальную сотню статей с тысячами пунктов опытный прокурор легко может впарить, адвокат оспорить и оба разбираться в этом до бесконечности ко взаимному удовольствию - достойная зарплата, хорошие гонорары. Так что идеальный УК, написанный совместными усилиями их достойных представителей, должен походить на рыболовный самодур - крючков уйма, хоть за какой-нибудь любая рыба когда-нибудь да зацепится.

Даже записав это наблюдение, вспомнил подходящую под него статью и скрыл ник на всякий случай :(

С датским фильмом-комелией 1965г. «Бей первым, Фредди!» (дат. Slå først, Frede) был связан забавный момент, рассказанный его создателем. Там был эпизод, когда шпион хочет спустить секретные документы в унитаз. В этот момент, оттуда высовывается рука в перчатке, хватает бумаги и уходит обратно. Этот эпизод встречался хохотом. Но однажды, когда фильм показывали где-то на периферии, (кажется на Чукотке) зал отреагировал молчанием. Удивлённые авторы спросили, почему нет реакции? Им ответили: "А местные не знают, что это за штука такая".

- А я вот в Братск ездил недавно
- О, здорово! А скажи что-нибудь по-братски?

Её хотя бы привезли.

Скорая так долго ехала, что успела только на сорок дней.

От безальтернативного назначения председателя верховного суда до однопартийной системы - один шаг...

Зона комфорта

Экс-чиновник Росимущества Борис Авакян сбежал с заседания суда, «покурить» — и скрылся в консульстве Армении в Петербурге. Утром его нашли мертвым в туалете: окровавленный нож в раковине, тело на полу. Провластные каналы твердят про самоубийство. Дело у него было неслабое: уклонение от таможенных сборов на 4,2 млрд ₽.
В нулевые-десятые Авакян — не последний человек: Росимущество, Росреестр, крупная таможенная компания. На работу — в куртке из крокодила, на Maybach. А итог — нож в консульском санузле. Круто! Как говориться: Таскать - не перетаскать!!!

Иногда проще будет поменять человека, чем поменять человека.

Зацепил мем про Мурашко, который спас человека. Вернее приписка "а можно нам всех таких министров"?

Нашел новость. Прочитал, ну и что-то вспомнилось. А ведь была министр Здравоохранения Скворцова. Которая тоже спасла жизнь человека. И тоже в самолете. И даже три раза!!!
Так что осталось дождаться новостей:
- Котяков накормил бездомного
- Набиуллина дала денег на ипотеку

Про реальные достижения Мурашко тоже в новостях пишут: "С 1 сентября вступает в силу приказ Минздрава России, утверждающий порядок возложения отдельных функций лечащего врача на фельдшера и акушерку. До сих пор их полномочия были ограничены, но новый приказ легализует практику делегирования врачебных функций при отсутствии специалистов с высшим образованием или их нехватке"

Так что нет, ВСЕХ таких министров не надо.

Частный случай более общего закона - неизбежность перехода количества вранья в качество власти - стал одной из причин развала Советского Союза.

Диктатура - это когда "лишение свободы" из наказания превращается в обыденность.

Подслушано из окна во дворе.
Стою вечером на балконе, курю. Снизу слышу голоса.

Молодая соседка — ну прямо картинка: длинные ноги, шортики короче некуда, майка обтягивающая, волосы распущены. Развешивает бельё — и тут же будто весь двор притих.

Подходит к нашему соседу и, слегка покраснев, но всё равно дерзко говорит:

— Ваш сын, когда я бельё вешаю, всё время свистит!

Голос у неё вроде недовольный, но видно, что ей даже немного льстит.

Сосед вмиг нашёлся:
— Да вы не переживайте, он не из вредности… Он вам, наоборот, бельё сушить помогает!