Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Леонид Хлыновский
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Джейн Псаки на приёме у окулиста: - Украинские кассетные бомбы видите? - Нет, не вижу... - А фосфорные боеприпасы? - Нет, не вижу... - А российский танк первой мировой войны? - Российский? Вижу!
Сипитинер впервые приезжает в Одессу и просит Рабиновича рассказать ему, что представляет собой Шлемензон. - Не имейте с ним никаких дел, - предупреждает Рабинович. - Это отъявленный вор и мошенник! Ближе к вечеру Сипитинер заходит в кафе и видит Рабиновича, который доверительно беседует со Шлемензоном! Сипитинер отзывает Рабиновича в сторонку: - Послушайте, утром вы предостерегали меня, что, дескать, Шлемензон отъявленный вор и мошенник, а теперь вы сидите с ним за одним столиком?! - Такова Одесса! - гордо говорит Рабинович.
Темы для разговора 1 января: - Насколько полезно спать лицом в салате оливье? - Оливье - косметическая маска для лица или всё-таки салат? - Правда ли, что майонез из оливье разглаживает морщины?
И пошел старик к синему морю. Бросил невод, а тут как назло золотая рыба. Туда-сюда уломали друг друга и сошлись на трех желаниях. Тут старик молвит, а давай мне семерку новую, белую затонированную. Естественно, машина тут как тут. Второе желание? Снова просит белую, новую семерку. Третье желание? Опять таки тоже самое. Все, пора отпустить рыбу, а тут она спрашивает у старика: - А зачем те три новые, белые семерки? Тот в ответ: - Продам все три и приору куплю.
Воспоминания о последних днях Пушкина оставили многие, но мемуары Василия Андреевича Жуковского - самые проникновенные. Жуковский передаёт слова тяжко страдающего поэта: “Жаль, что умираю, весь бы его был”; пишет, как благодарен Пушкин царю за обещание позаботиться о Натали и детях, как воздевает руки к небу и желает ему долгого царствования, "счастья в его сыне, счастья в его России". Если дореволюционных историков такая благостная картина вполне устраивала, то в советский шаблон "Пушкин - оппозиционер монархии" она никак не вписывалась. Известный пушкинист Павел Елисеевич Щёголев в примирение поэта и царя не поверил и начал исследование, благо архивы были в его распоряжении. И крестьянская чуйка историка не подвела. В самом деле, ведь всего за три дня до дуэли в разговоре с царём Пушкин, выражая признательность Николаю за заботу о добром имени жены, как бы невзначай, признался в своих подозрениях на его счёт. Сказать такое монарху - вопиющая дерзость! Щёголев изучил черновики Жуковского. Фраза "Жаль, что умираю, весь бы его был" в них присутствует (и подтверждается другими источниками), а вот всё остальное действо, которое хоть сейчас на сцену (новая версия пьесы "Смерть за царя") - нет. А без славословий в адрес Николая I эта фраза - лишь один сарказм. Да и чём это ещё может быть, если поэт, считавший, что "независимость и самоуважение одни могут нас возвысить", как путами был связан царскими милостями: личной цензурой, должностью официального историографа, жалованьем из царской казны и унизительным званием камер-юнкера, полученным, чтобы Натали танцевала в Аничковом. И облагодетельствованный, замечал, что царь, "как офицеришка", ухаживал за его женой. Понимал ли Жуковский смысл саркастического признания? Конечно! Но как друг почёл за лучшее добавить пару-тройку других фраз, которые в корне меняли его смысл. Поэту-романтику это было нетрудно...
Б***ь! Гребаные программисты! Сейчас разговаривала с фрилансёршей по телефону, сзади подкрался технический директор проекта и прямо в трубку очень отчётливо сказал: "Дорогая, я в душ".
На улице два парня пристают к девушке. Мимо идёт солдатик, видит эту картину, подходит одному - с вертухи в ухо хрясь, второму бьёт в колено и перекидывает через себя. Взял девчонку под руку и уходит с ней в закат. Парни лежат на земле, кряхтят, один у другого спрашивает: - Ты почему ему не вломил как следует? У тебя же чёрный пояс по каратэ! - Да, блин, пояс дома забыл!
Семнадцатилетний Дмитрий Шостакович устроился тапёром в кинотеатр "Светлая лента" на Невском проспекте. Худенькому юноше было тяжело физически и морально часами играть "попсу", но семья очень нуждалась в его скромном заработке. Прошёл месяц, и Шостакович отправился к владельцу кинотеатра за жалованьем. Хозяин не спешил доставать деньги. Он внимательно поглядел на музыканта и задал ему вопрос: "Молодой человек, любите ли вы искусство?". У Шостаковича появились смутные подозрения, но он правдиво ответил: "Да". Как оказалось, это была роковая ошибка. Хозяин принял театральную позу и с пафосом произнёс: "Так если вы действительно любите высокое искусство, как же вы можете говорить со мной о презренном металле?!". Шостакович понял, что его нагло обманывают, и ушёл из "Светлой ленты"...
Нью-Йорк. Рабинович рассказывает: - Я не верю, что ещё встречаются настоящие индейцы. На Кони-Айленд, это я сразу понял, только подделки. Там было два индейца. Один спросил: "Ты имеешь мне немного табак для мой трубка мира?". А второй ответил с настоящим бруклинским акцентом: "Может быть, ты покуришь свой собственный?" Потом я столкнулся с этим же на Среднем Западе. Там индейцы развлекали публику. Но когда они дули в свой боевой рог, я отчётливо слышал мелодию "Семь сорок". В последний раз я попытался увидеть настоящего индейца на Дальнем Западе. Там в вигваме сидел вождь, сидел совершенно неподвижно - впечатляющее зрелище! Но когда он встал, я увидел, что из заднего кармана его штанов торчит еврейская газета...
- Не, Люся, у меня таких проблем нет, мне мой точно не изменяет. Я тут к маме на выходные уезжала, вернулась - около компьютера собрала 6 грязных тарелок - с системника, с принтера, с комода рядом, с пола. Завтрак-обед-ужин, два дня. Итого - 6 штук, всё сходится. Да ещё щетиной зарос, глаза красные. - Тебе хорошо, у тебя - программист. А у меня менеджер, все продавщицы около него вьются, глазки строят...
Работаю медицинской сестрой. 2 часа ночи, стук в дверь. Стоит больная и говорит: - Я двенадцать дней не какала! Утром! Утром! Почему нельзя было вспомнить об этом утром?! 12 дней!!!
Молодой Бондаренко влюбился в дочь Рабиновича. - Гою я никогда в жизни не отдам свою дочь, - говорит отец. Молодой человек делает обрезание, целый год изучает Талмуд в иешиве, потом снова приходит к Рабиновичу. - И всё равно я не отдам вам свою дочь, - заявляет отец. - Боже мой, - стонет молодой человек, - что же мне теперь делать? - Очень просто, - советует Рабинович. - Поступите так, как все молодые евреи: женитесь на шиксе!
- Вот вы всё причитаете - кризис, кризис... А на самом деле просто вместо пива и колечек кальмаров пьёте домашнее вино и закусываете гречневой кашей, заправленной сливочным маслом. Даже компания не меняется.
Учительница-блондинка спрашивает ученика: - Сидоров, у тебя паспорт российский с собой? - Нет, Ксения Анатольевна, мне ещё нет 14-ти лет. - Ну ладно, завтра принесёшь.
Супруги весят вместе больше двухсот килограммов. Соседи удивляются: - Как они нашли друг друга? - В телефонной будке. Он пытался выйти из неё, а она - войти...
У американского новобранца, подавшего рапорт о зачислении в лётную школу, спросили, почему он избирает столь рискованную специальность. - Потому, - ответил он, - что это единственный род войск, где можно отступать со скоростью восемьсот километров в час.
Менеджер службы сервиса авиакомпании: - Почему пассажиры вино не допили? Стюардесса: - Не захотели, значит... - Ну, надо было так предлагать, чтобы захотели. - Извините, в этот раз воронки на борт не загрузили...
Блохин перед матчем с англичанами напутствует игроков: - Ребята, неважно, кто сегодня победит, но своей игрой вы должны порадовать болельщиков! Робкий голос из глубины раздевалки: - Олег Владимирович, я не расслышал: порадовать или повеселить? Итог матча: игрой порадовали, но победой не повеселили. Или наоборот.
Двое мужчин беседуют в баре: - Что-то давненько я вас не видел. Куда-нибудь выезжали? - Да. Я был в Сочи. - И в каной гостинице останавливались? - В "Мартон Палас". - Но ведь "Мартон Палас" находится в Краснодаре. - Что вы говорите? Теперь мне понятно, почему никто не мог мне сказать, как пройти к морю.
