Поиск по автору:

Ты подарила свою честь,
Пока подкрашивала губы,
А я в ответ, прошу учесть,
Кольцо, машину, дачу, шубу.
И лучше б был я холостой,
Ходил б по пятницам в стрип-клубы,
Теперь я не такой простой:
В кредит машина, дача, шуба.

Я просто делаю свою работу, сынок.

Почему же я пью? Например,
Вы представьте, вдруг пить я не буду:
Кто тогда будет явным примером,
Что нельзя бить об стены посуду?

Что нельзя быть таким нелюбезным:
Покрывать всех отборными матами,
Что нельзя мочиться в подъезде
И локтями елозить по скатерти.

Что нельзя неопрятным ходить
По начищенным химией улицам,
И нельзя по течению плыть,
Понадеявшись, что само сбудется.

Есть нельзя - ядовита еда,
Коль не вымыты руки с мылом.
И грязна из-под крана вода,
И совсем скоротечны кумиры...

Я б не пил, но - такая стезя,
Когда вдруг Ваш ребёнок нагадит,
Объясните: Так делать нельзя -
А то станешь таким же, как дядя.

(C) Мирон Шлакоблок

Студент Верещагин был пьян,
Он пил, так как холод в общаге,
Он вспомнил деревню, бурьян,
Поля, что с отцом орошали,

Он вспомнил родное крыльцо,
Он вспомнил тройные полати,
Он вспомнил ремень над отцом,
Что был занесён его матерью,

И вышел проветрить мозги,
Размять подуставшую спинку,
На улице встретил грузин
(Они танцевали лезгинку).

Студент Верещагин был бит
(Невнятно молил о пощаде),
Не он виноват был, а спирт:
Он пил, да и все пьют в общаге.

(с) Мирон Шлакоблок

Её грудь была в полразмера,
Иногда была талия с осень,
Я забыл, вроде что-то хотела,
Да и кто теперь плоскую спросит...
Но она хорошо говорила,
Её папа - декан Философского,
Один раз с ней "отвёртку" попили...
И пришлось признаваться в отцовстве.
Почему навернулась жизнь кармою?
Почему не успел нагуляться?!
Мне декан пригрозил русской армией,
Лучше филоло-жинки бояться.
Я б закончил рассказ многоточием...
Или вовсе поставил бы точку.
Вертит жизнь мою новая Кормчая,
Под "отвёртку" зачатая дочка.
Я избавился от всех других
Без "отвёртки" детей зачатых,
Я, бывает, скучаю без них,
Но боюсь философского папу.
Да и папы я не боюсь!?
И при встрече дам ему в репу я!!!
Извините, простите, я злюсь:
Что угодно, но только не армия!!%!!

Ломоносов - паршивый поэт,
А мозаику сложил распрекрасную,
Кривовато танцевал менуэт,
Спал, как царь на простынях,
на атласных,
Разрешил студентам громко кричать
Только "Ля" воробьиною трелью,
Как сосед, по субботам, мой, в пять
Дрочит стену общажную
Дрелью.
Холмогоры, где не было гор,
Петербург: устаревшие лекторы,
Где студентки, уставши от шпор,
Враз беременеют от ректора,
Что назначен был издалека,
Где река глупо названа городом,
Где невежливо вьётся клюка
Над седыми учеными лордами.
Вы проехали сотню столиц,
Отличались в любых итерациях -
Мы не видели ваших яиц,
Что за орден легли под
кастрацию.
Мы другие, в ладони кастет,
Каждый первый с поломанным носом...
Холмогорский университет
Сотворил наш братан Ломоносов.

Я отхаркиваю кровью, я поддерживаю хартию!
И пойду с большой любовью, хоть в какую-нибудь партию,
Одарите менуэтом, славой, смелостью, минетом,
Посчитайте меня тоже политическим поэтом.
Объявите мою рожу здравомыслящим субьектом,
Что эрекции народной член рисует на макете,
И тогда, в атласных тапках, по немытому паркету
Я войду в седьмую ложу, политическим поэтом.

Спрятав в косынке роскошные волосы,
Волнующей грудью прижавшись к рулю,
Ты мне прошептала прокуренным голосом:
В Мытища давай, там тебя полюблю.
Но скачет лишь вверх злобный счетик бензиновый,
В кармане совсем растерялись рубли...
- Плати мне сперва, ведь живем в "Нерезиновой",
А после хоть в Ханты-Мансийске люби.

Утро накрылось внезапно:
Ты была чем-то заляпана.
Что-то сказала невнятное,
Пока оттирала те пятна.

Когда начала прятать груди,
Воскликнула - позже обсудим,
А я, помню, высказал матом:
- СУДАРЫНЯ, чем вы заляпаны?

Ты оду прочла мне хвалебную
Про некие мази лечебные,
Еще пару фраз сходу ляпнула!
Тут понял я, чем ты заляпана...