Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Моряк
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Когда каштаны были большими. 1961 год. Лето. Каникулы. В Одесский порт с дружественным визитом приходит военное судно из Индии. На берег, в увольнение, отправляются индийские военные моряки. В это время, в самой Одессе, где-то недалеко от порта, маленький мальчик клянчит у мамы мелкие монеты для обмена на иностранные. Он собирает коллекцию старых и иностранных монет и упустить такую возможность поменять себе в коллекцию новые монеты просто не может. Мать не без сомнения выдает ему пять, десять, пятнадцать копеек. Под конец, наверное, проникнувшись серьёзностью момента, даёт сыну ещё и пятьдесят копеек. И вот, он быстро выбегает за ворота, сворачивая в сторону исторического центра города, где, он точно знает, его ждут встречи и сказочные монеты. Рука непроизвольно переворачивает звонкие монеты у себя в кармане. Ему здорово повезло сегодня. Отойдя два квартала от своего дома, он столкнулся с неторопливо следовавшим навстречу военным иностранным моряком. Индус был высок, во всем белом, приветливо улыбался. Change,- произнёс мальчик, протягивая индусу на ладоне свои кровные для обмена. Индус наклонился, разглядывая содержимое детской ладони. Достав из кармана полную жменю монет, присел. Они были необычны и потому привлекательны. Одни монеты напоминали ромашку, другие квадратные с отверстием в середине. Мальчик сразу начал предлагать варианты. Самую мелкую, свои пять копеек, он предложил за медную индийскую. Десять - за квадратную с отверстием. Двадцать - за ромашку с трёхглавым тигром. Оставался полтинник. И тут, он увидел среди блеска мелочи до боли знакомый советский металлический рубль. Решение ещё не созрело в его голове, но руки уже предлагали моряку обменять наш полтинник на рубль. Индус расхохотался. Похоже, произошедшее очень развеселило его. Он похлопал мальчика по плечу и предложил пройтись с ним в центр города. Там ноги сами собой потащили мальчика к тиру. В то время тир был развлечением для детей редким и от этого крайне желанным. Находился тир в подвале на известной всем улице в Одессе. Стреляли в нём из малокалиберных пистолетов и винтовок. Ещё там стоял пулемёт «Максим», возможно для красоты. Пуля стоила бешенных денег - 10 копеек, т. е. на копейку больше, чем молочное мороженое. Моряк дал мальчику рубль. Тот смело шагнул к продавцу и положил деньги на стойку со словами: « Дядя, десять пуль, пожалуйста.» Продавец с интересом поглядывал то на моряка, то на мальчика. Отсчитав пули спросил: «Где ты так хорошо научился говорить по-русски?» «Я русский»,- испугался мальчик, забирая пули со стойки. Мне было шесть лет. За лето под солнцем на пляже я становился похожим на Маугли. Я не помню, как мы расстались с моряком из далёкой Индии. Но тёплое отношение ко мне, его добрый смех над детской хитростью, вместе с его монетами остались со мной до сих пор.
Вежливость. В 2002 году мой мой знакомый отправился со своими друзьями отдохнуть в Скандинавию. Добирались туда на машине их друзей, Land Rover. Т. к. ехали они отдыхать зимой, то и резина на машине была специальная-шипованая. Не буду останавливаться на отдыхе в Финляндии. Дальше их путь лежал через океан на пассажирском судне во Флориду США. Первый же полицейский на американской земле их остановил и предупредил об обязательной замене резины. Его предупреждение забыли, ещё не отъехав от него. Следующий полицейский был афроамериканец. Он их остановил и настоятельно потребовал сменить резину на ближайшей станции. Разговор происходил на возможном английском с нашей стороны. Жена владельца машины во время разговора сидела рядом на пассажирском сидении и небрежно бросила мужу: «Да пошли ты этого негра в жопу». Неожиданно, полицейский меняется в лице, достаёт бланки для штрафов и выписывает ребятам штраф на 2 500 долларов. За… оскорбление полицейского при исполнении. Оказывается, на его униформе висит микрофон и камера. Когда он разговаривал с иностранцами, его беседу ретранслировали в участок, где сидели ребята знающие языки. Они должны были ему подсказать о переговорах между иностранцами. Так получилось и в этот раз. Услышав перевод из участка, куда его посылают и с каким нарицанием, полицейский не стал себя сдерживать. Поездка в США была понижена в градусах и намного. Виновница уже ничего не хотела и не просила для себя. Не знаю, как Вам, а мне из этой истории вывод один – вежливость не надо забывать дорогие товарищи.
Времена доброго и главное стабильного Союза. Наше судно перевозило сахар из Гаваны (Куба) в горячо любимую Одессу. После чистки трюмов, судно загрузили суперфосфатом (удобрение такое) насыпью, и вновь отправили на Кубу. Первый порт у нас был Мариель, есть такая очень симпатичная бухта и порт в ней на севере Кубы. Прибыли, начали разгрузку. Разгружали большими крановыми совками прямо в машины на причале. Вдруг из третьего трюма бегут грузчики. Оказывается, в трюме, где-то остались запасы сахара, и на его аромат прилетела матка пчелы, а с собой естественно и рой привела. Картина маслом - грузчики столпились у края открытого трюма, наблюдая, как рой группируется возле своей матки в висячий, живой ком. К капитану подходит матрос и настаивает, что он может помочь делу. Берёт ведро с отработанным маслом, мочит в нём мешок, одевает старую, но очень толстую фуфайку, не смотря на жару, поджигает жгут и подходит под рой. Дым валит густой и прямо на живой ком. Рой потихоньку тает. Вскоре снимается и сама матка, мы так понимаем, а за ней дружно и весь рой. На берегу, вся эта братия садится на борт машины. Водитель, здоровенный афроамериканец, заперся в кабине и с удивлением наблюдал, как его грузят пчёлами. После краткого разговора на пальцах со старшим стивидором, он тронулся и увёз с собой рой. Вроде и всё, но история на этом не закончилась. Разгрузившись частично, мы отправились в другой порт на Кубе - Сантьяго де Куба, который находится на юге возле самой американской базы Гуантанамо. Там продолжили разгрузку, и вот опять грузчики бегут из злополучного трюма, покусанные пчёлами. Оказывается, не все улетели, а оставшиеся без матки и в незнакомых краях, стали вообще неуправляемые и злые. К слову, эти американские пчёлы гораздо кусучее и опаснее, чем наши – родные. И пользы от их укусов гораздо меньше. Грузчики наотрез отказываются от разгрузки. Чтобы читатель понимал, на Кубе грузчик профессия уважаемая. Бывало грузчики не начинали работу пока на верхнюю палубу не включали музыку, ну а если пчёлы кусают, так какая уж тут работа. Пока решали, что надо делать фумигацию трюма, пока провели фумигацию и проветривание, прошло полдня. Разгрузка продолжилась. При отходе решаем за чей счёт простой почти полдня. Капитан настаивает, что это - не наша вина, береговые службы наоборот. Один из офицеров порта предлагает вызвать капитана порта, как арбитра в споре. Приходит очень симпатичный кубинец в мундире при регалиях. Спрашивает, откуда эти пчёлы? Из Мариеля, отвечает капитан. Мариель – Куба, пчёлы – наши, значит и простой пол дня – забота кубинцев. Оформили документы и благополучно отправились домой. Много воды утекло, но в памяти так и остался симпатичный и справедливый капитан порта. Спасибо ему.
Согласно хорошей морской практике. Как-то наше лучшее в мире судно, хороший мореход и надёжный товарищ, в году примерно 1977, следовало из Одессы на Кубу. Порт, куда мы должны были доставить груз – Гавана. Возле северного побережья Кубы, где собственно и расположен город, порт, столица Кубы - Гавана, проходит сильное ответвленное от Гольфстрима течение с запада на восток вдоль всего берега. Точнее – его некоторая часть. Скорость течения достигает 3-4 узлов. А перед самым побережьем идёт противоположное течение с востока на запад. По этой причине вход в гавань Гаваны сложный. Cудно отходит на несколько миль от входа в порт, набирает скорость и, целясь прямо в ворота порта, проскакивает на полном ходу оба сильных противопотока. В случае, о котором я вам расскажу, сложность усиливалась ветром, попутным с течением, и отсутствием капитана в рядах офицеров на мостике. Тогда я был ещё в звании 4-го помощника, находился на мостике возле ручки телеграфа и с черновым судовым журналом рядом на лоцманском столике. Командовал судном старпом, с которым мы шли в первый рейс. Наше судно, находясь на расстоянии примерно 5 морских миль от берега, набирает полный ход и на скорости проскакивает оба противоположных течения. Как только нос судна пересекает границу ворот порта, следует команда: «Стоп машина». При этом я ставлю ручку телеграфа в положение СТОП, смотрю время, записываю его и команду, которую получил, в журнал, наблюдая, как стрелка тахометра останавливается на нуле, тем самым подтверждая остановку двигателя. Порт Гавана имеет вытянутую форму, но при входе необходимо резко гасить скорость и поворачивать вправо. Следующая команда от старпома рулевому - руль вправо 20 градусов; и мне - самый малый назад. Дёргаю телеграф, смотрю на время, пишу журнал, но… стрелка тахометра продолжает подрагивать на нуле. Говорю старпому, что машина не отработала. - Малый назад, - всё повторяется. Средний и полный назад не изменяют ничего, кроме внезапной нервозности, появившейся в моём состоянии, и моих более громких ответов старпому. - Отдать оба якоря, две смычки в воду и задержать. При этой команде, которая следует штурману на бак судна, отдают якоря, отпускают цепь на длину около пятидесяти метров. Якоря ложатся на грунт и, цепляясь за него своими лапами, механически тормозят ход судна. После последней команды старпом вышел на крыло мостика и закурил, опираясь локтями на деревянную планку перед лобовым ветроотбойником. Судно, замедляя ход, следовало точно в сторону одного из причалов. Я записал последнюю команду в журнал и вышел на крыло к старшему помощнику. С волнением в голосе спросил: «Что же будет?». Он повернулся ко мне, улыбнулся и спокойно произнёс: «Не знаю, но мы сделали всё согласно хорошей морской практике». Спустя несколько тревожных минут наше судно всё-таки коснулось своим носовым бульбом причала, но не повредило ни корпус, ни причал, что тоже было очень важно. Судьба больше не сталкивавала меня с тем старшим помощником, но слова – СДЕЛАТЬ ВСЁ СОГЛАСНО ХОРОШЕЙ МОРСКОЙ ПРАКТИКЕ – стали для меня жизненным тезисом, который я вспоминаю всегда, когда необходимо принимать сложные или неоднозначные решения.
На рейде Сингапура. В один из рейсов из Одессы в Хайфон, когда Суэцкий канал ещё был закрыт, а суда ходили вокруг Африки, наше судно, обойдя Африку и пройдя Индийский океан, остановилось на рейде Сингапура пополнить запас топлива. Бункеровка продолжается не более 8 часов, но и этого времени хватает на поездку экипажа в город для посещения известного всей Одессе Малай базара. Возили экипаж своим мотоботом в две группы. И вот на берегу осталась последняя группа советских моряков, за которыми и должен был отправиться я, тогда ещё совсем молодой 4-й помощник капитана. Время близилось к вечеру, а мотобот, как назло, не хотел заводиться. Мой товарищ 3-й механик и моторист колдовали над двигателем мотобота. Наконец с помощью эфира и нескольких тёплых слов эта штука завелась. Взяли с собой швартового матроса и отправились в сторону порта. Весь рейд был наполнен судами из разных стран. Пройдя минут пятнадцать полным ходом, вдруг замечаю небольшой дымок, который исходит из двигателя нашего мотобота. « Сейчас взорвётся?», - больше вопросительно, чем утвердительно сказал я, глядя в озабоченное лицо 3-го механика. Он покрутил головой, и в этот момент взорвалось. … При взрыве сорвало крышку с двигателя. Та угодила матросу в голову, сбила за борт. Я резко переложил руль в сторону упавшего, чтобы не задеть его винтом. Двигатель заглох. Ещё по инерции мы описывали поворот возле места падения матроса. Тот вынырнул с широко раскрытыми глазами. Механик, нервно улыбаясь, закричал: «Лови крышку». Ответ был краток, как и время, за которое матрос опять очутился в мотоботе. Ситуация для молодого помощника была тревожная. Пока механик что-то разглядывал во внутренностях двигателя, я вначале сам взял весло, потом предложил сделать тоже и высохшему и успокоившемуся матросу. Моряки знают, что рейд Сингапура открытый, он находится в Малаккском проливе, где проходит сильное течение. Мы гребли в сторону берега, а течение нас быстро несло по рейду на выход. После пяти минут осмотра к нам на вёсла присоединился и механик. Тогда было принято решение - без хода и связи пристать к любому судну, мимо которого нас будет проносить течение. Таковым оказался небольшой сухогруз, флаг на нём уже не был виден в быстро наступившей темноте. Багром зацепились за приспущенный трап и начали стучать веслом в железную обшивку. «Только бы не китаец», - вслух произнёс я свои мысли. С Китаем тогда у нас были напряжённые отношения. Сверху на крики появилось лицо с раскосыми глазами. «Were dо you from?», - с надеждой в голосе спросил я. «Индонезия», - ответило лицо, и после этих слов трап медленно начал опускаться к воде. Я быстро побежал наверх, где на палубе меня ждал седой европейского вида старший офицер. На прекрасном английском он выразил сожаление по поводу поломки нашего мотобота. «Мне нужна связь»,- попросил я. Мы поднялись на мостик. Там, в штурманской рубке, находился аппарат, больше напоминающий городской телефон, чем привычное для меня переговорное устройство. Дежурный канал для всех советских судов – 16. А на этом последним был 14. Выхожу на нём в эфир: «Всем советским судам на рейде Сингапура, просьба выйти на связь с мотоботом». После трёх повторений со мной на связь вышло судно, стоящее в порту. Далее, благодаря его помощи, со мной связывается наше судно. Второй бот на нашем судне с ручным приводом. Его ещё «разлука» называют. Использовать такой бот для нашей буксировки было нельзя. На связь выходит ещё одно советское судно, готовое нас выручить. После нескольких попыток указать своё место по координатам на карте, по пеленгу и расстоянию на маяк порта, прибегаем к более радикальному методу. Беру фонарь «Альдис» и мощным лучом показываю, где мы находимся. «Начинаем спасательную операцию», - прозвучали успокаивающие душу последние слова по радио. Спускаясь с мостика, офицер пригласил меня к себе в каюту. Там угостил виски и сигаретой. На мой вопрос, как он – англичанин оказался на индонезийском судне, кратко поведал мне, что женат на филиппинке. Живёт там же в Маниле, у них двое детей и его всё устаивает в жизни. Поблагодарив офицера за помощь и гостеприимство, я заспешил к мотоботу. По дороге к трапу в проходе столпились члены экипажа судна, один спросил меня «Коммунисто? Советико?». «Коммунисто. Советико.», - отвечал я и пожимал руки, протянутые мне. Вот и трап. Но моё расслабленное после всех переживаний и виски состояние стёрло, как рукой, когда я посмотрел вниз. Там, как я его и оставил несколько минут назад, у трапа был привязан наш мотобот, но был он почти на четверть наполнен продуктами отходов человека. Оказывается, под покровом, темноты индонезийцы решили откатать свою фекальную цистерну на рейде. И прямо в нас. Конечно, откатка была сразу остановлена. Конечно, мне принесли извинения. Но ОНО уже было там. … К нам подошёл спасательный мотобот. Смех наших спасателей только ухудшил и без того плохое настроение. Механик и матрос сразу перебрались на бот, пришедший за нами, т. к. оба сидели на баке, где и приняли буксир. Только я остался на корме и, поджав ноги от греха подальше, стоически добирался к своему судну. Наш мотобот взяли на тали и подняли до высоты главной палубы, где мы перепрыгнули на борт такого желанного, родного и чистого корабля. Якорь выбирали и давали ход вперёд. Бункер был принят, и нам необходимо было спешить с отходом. Мы должны вовремя прибывать в назначенные порты. Я побежал на мостик. В руках держал кормовой флаг с мотобота. По пути встретил боцмана. Тот только открыл рот, чтобы выразить своё возмущение. Я кратко бросил ему: «Молчи, всё завтра». В рулевой было темно, судно на малых оборотах покидало рейд. Подошёл к капитану и кратко доложил обо всём. Руки сжимали у груди кормовой флаг. В конце доклада сзади меня вдруг раздался вопрос замполита: «А почему на борт индонезийского судна вы поднялись один, а не вдвоём?». «Тогда бы один остался в мотоботе», - пришёл мне на помощь капитан. «Идите, отдыхайте. У вас был трудный день», - закончил капитан. На английском капитанов зовут master, что дословно означает - хозяин. У меня было много капитанов в моей морской карьере, но настоящего мастера - своего первого капитана, который дал мне столько полезных знаний в работе штурмана и примеров человеческого отношения к людям я не забуду никогда. Здоровья Вам и долгих лет, Вячеслав Павлович.
В 70-е годы прошлого столетия Советский Союз дружил с Ираком, и в процессе этих тёплых отношений продавал Ираку вооружение. Большая часть оружия перевозилась морем. Разгрузка прибывших судов велась в большом иракском порту Басра и в Кувейте, с которы у Ирака тоже были в то время хорошие отношения. И вот - стоит наше советское судно под выгрузкой в порту Эль-Кувейт. Жара страшная. Вахтенные матросы у трапа не выдерживают, были случаи потери сознания. На причале находится вагончик, в котором находится представитель Ирака, военный, следящий за разгрузкой. Там же в вагончике повар, который готовит еду для приёмщика груза. Наш капитан, будучи на причале, заходит в вагончик переговорить с представителем приёмщика о ходе вызгрузки. Приёмщик в звании примерно полковника, по-нашему, зовут кратко Махмуд, предлагает ему выпить чашку чая. Кстати - очень полезно в такую погоду. Капитан после того, как выпил чай, говорит полковнику: - Махмуд, очень вкусный чай у тебя-. На, что Махмуд говорит: - Повар мой готовит его-. Капитан в шутку предлагает Махмуду: - Давай я его заберу к себе на судно. Будет с нами работать. Нам нужен такой повар. Махмуд нахмурился, думал минуту, потом поднял глаза и сказал: - Давай меняться. Я тебе повара, а ты мне - буфетчицу. К слову, буфетчица была лет 25-ти и блондинка.
ПОДАРОК. История старая и не моя. Услышал её во время своего недолгого лечения в больнице моряков всегда любимой Одессы. Если кто-то помнит, а кто не помнит, то напоминаю, что в конце 60-х начале 70-х годов в нашей, тогда необъятной стране, несколько лет подряд был неурожай зерновых. Я был ещё совсем пацан, но помню очереди за хлебом, в которых, естественно, простаивал в свободное от уроков время. Тогда-то наши руководители, чтобы избежать таких ситуаций, заключили большие договора на поставку пшеницы с США и Канадой. Доставка зерна осуществлялась как судами США и Канады, так и нашими советским судами. И вот к нам в Одессу приходит первое американское судно с грузом зерна. Естественно, всё очень торжественно. Капитану американского судна дарят наши золотые часы, а таковые имели большую ценность в мире, хотя и не были так раскручены, как швейцарские, например. Капитан нашего первого судна, который прибыл на погрузку в США, получил тоже памятный подарок, новенький Ford. Загрузили его на борт судна, и приехал он вместе с зерном в Одессу. Тут, в родных пенатах, от такого подарочка немного притормозили. Капитану дали сразу взамен новую Волгу, чтобы компенсировать. Машинку выгрузили и поставили на склад таможни. Решали долго. Говорят, хотели забрать в обком партии, потом в горком, но решили отдать такой организации, как Инфлот. Будут встречать иностранных капитанов, и возить их по городу на таком авто. Самое пикантное в этой ситуации был следующий приход нашего капитана в США. К нему приехали представители фирмы. Посыпались вопросы, как ведёт себя машина, какие у вас есть пожелания. Оказалось, модель, которую подарили ему, ещё не встала на конвейер. Он таки получил первую ласточку. В ответ капитан, естественно, говорил, что ещё не ездил на машинке, т. к. мало времени был на берегу, был занят и всё прочее. Я слушал этот рассказ, и мне было очень обидно за нашего капитана. Видел эту машину несколько раз в городе. Черного цвета, красивая. Только зная весь расклад по ней, она не вызывала у меня большого восторга.
Отблеск белой луны. Как-то в зимнюю пору наше судно следовало где-то между Гибралтаром и Нью-Йорком. В сторону американского континента. Прошли уже большую часть пути. В северной Атлантике зимой грустно. Особенно не штормило, но небо и вода страдали серым цветом. Всю вахту с 20.00 до 24.00 было пасмурно и лишь после полуночи, когда я сдал вахту 2-му помощнику Вите, небо прояснилось, а волнение почти исчезло. Мы перекусили всей сменившейся вахтой, т. е. я с матросом и 3 механик с мотористом, разошлись на покой по каютам. Не спалось. Немного почитал книгу и решил подняться на мостик. В океане судно шло на авторулевом, поэтому на мостике находился только штурман Витя и матрос. Матрос на крыле визуально наблюдал за морем, штурман делал тоже только из рулевой рубки, иногда включая радар и проверяя наличие судов на большем расстоянии. Где-то ближе к 2-м часам ночи на западе показалось что-то белое, немного правее нашего курса. Радар молчал, не отражая сигнал. « Витя, что это может быть? », - спрсил я у 2-го помощника. Тот долго стоял с биноклем в руках, потом опустил его и ответил: « Это отблеск белой луны, Миша ». По прошествии 30 минут мы на полном ходу въехали в край поля льда-шуги. Ощутимо это было, хотя и задели мы его самую кромку. Ничего страшного не произошло, хотя и было пару звонков из машины и от капитана. До конца рейса я доставал Витю. Спрошу что-нибудь и, не дожидаясь ответа, сам отвечаю: «Да, да - это отблеск белой луны». Всем хорошего плавания и 7 футов под килём. Витя, тебе привет.
Русские. Когда-то давным-давно мне посчастливилось работать на одних из первых советских контейнеровозах. Серия их называлась «Герои Панфиловцы». Такое название носило и первое судно этой серии. Ну а мне пришлось бывать на двух судах из этой серии «Николай Максимов» и «Василий Клочков». Линия, на которой стояло наше судно, в пароходстве значилась как МЕД-АТЛАНТИКА. На ней осуществлялась перевозка грузов между тремя портами в Италии – Генуя, Ливорно, Неаполь и тремя портами в США – Нью-Йорк, Филадельфия, Балтимор. Для дозаправки использовали порты пролива. Это были Сеута - находится на Марокканском, южном побережье пролива, и Альхесирас – на севере, в гавани порта Гибралтар. За время рейса, а это примерно шесть-семь месяцев, судно успевало три-четыре раза пройтись по кругу. Т. е. побывать в Северной Америке и в Италии. Работа экипажа переходила в автоматический режим. Все давно друг другу надоели. Хотелось домой, к родным. А потому очередной приход в итальянский порт в тот раз воспринимался нами скорее как возможность немного расслабиться, чем возможность приобрести что-либо из иностранного товара. Генуя - большой город и порт и, как во всяком крупном городе, у неё есть свой исторический центр и примыкающие к нему небольшие улочки с магазинчиками и забегаловками. Отправились мы в увольнение как обычно втроём. Все устали за время рейса и решили где-то посидеть. Проходя по узкой улочке и отвечая отказом лениво предлагающим себя «жрицам любви», мы подошли к местной аптеке, где совершенно дёшево купили пол-литра спирта. На этикетке была надпись «Алкоголь» и нарисован чёрный череп, что в принципе означало меры предосторожности, но для нас значило – высокое качество продукта. Ресторанчик или кафе находилось на этой же улочке. Мы уютно уселись за маленький столик. Подоспевшего хозяина и официанта в одном лице попросили закуску. Остановились на макаронах. «И что-то запить», - напомнил товарищ. «Кьянти», - посоветовал хозяин. Звучание слова нам понравилось и мы согласились, не представляя, что оно означает. В помещении было ещё несколько столиков. За одним сидел мужчина пожилого возраста и пил кофе, перелистывая газету, за другим сидели трое немолодых людей, играющих в карты и громко переговаривающихся между собой, потягивая пиво. Когда хозяин принёс нам макароны и бутыль лёгкого вина, т. е. оно-то и называлось «Кьянти», мы немного задумались. Но русский моряк не привык пасовать перед трудностями. Близость порта и желание расслабиться решили вопрос. Мы выставили принесённую бутылку спирта и, в наступившей тишине ресторана, разлили по полстакана. Чёкнулись и выпили следом друг за другом, запивая спирт Кьянти. Один из игравших в карты встал и подошёл к нашему столику. Поздоровался и вдруг спросил по-нашему: «Вы – русские?». Мы утвердительно кивнули. Он присел и рассказал, что сам он югослав, во время войны был в армии Тито у партизан. Там он познакомился и дружил с русскими. Они были смелые ребята, впрочем, как и все в партизанах, но так пить спиртное могли только они. Нашему предложению присоединиться к столу не отказал ни он, ни его товарищи по картам. Мы хорошо посидели с неожиданными знакомыми. Это было наше спасение, т. к. впоследствии, по приходу на судно, некоторых ждало неприятное известие – на борту проверяющий капитан-наставник. Я успел принять холодный душ и отчитаться перед ним о работе. Контейнеры разгружают очень быстро. Утром мы выходили в следующий порт – Ливорно. Я стоял на мостике и, вспоминая вчерашнего знакомого югослава, удивлялся непредсказуемости людских судеб. Как странно судьба столкнула его во время войны с русскими и сейчас с нами. Надеюсь, что наследовали мы от отцов-героев не только умение браво выпить крепкого напитка.
Сигары. Было давно, но правда. В один из приходов на Кубу, разгружали, что уже не помню, а вот загружались пустыми контейнерами в США. Заступил я на обычную стояночную вахту. Белая рубашка с погонами, шорты. Выхожу на палубу, навстречу мне шагает старший тальман, это тот, который считает груз, протягивает гаванскую сигару со словами: «For the good condition». Это типа для хорошего взаимодействия. Сам я сигары курил ради большого понта и то пару раз. Крепкие для меня были. Поблагодарил и положил её в нагрудный карман рубашки. Погрузка заканчивалась поздно ночью. Я помогал 2-му помощнику оформлять грузовые документы на отход, т. к. уже имел представление на занятие этой должности, и собирался в отпуске после этого рейса сдавать экзамены в службе мореплавания родного Черноморского пароходства. После оформления всех документов, офицер порта подарил мне ещё одну сигару. Её я оставил прямо между страниц грузовых документов судна и бросил их на полку. Дальше наш пусть лежал в Мексиканский залив, в реку Миссисипи в славный город Новый Орлеан. Прибыли мы в этот порт глубокой ночью, часа в 2 закончили швартовку. На борт сразу стали прибывать представители береговых служб. Пока была вахта 2-го помощника и он ещё что-то писал в журнале на мостике, я уже в его каюте принимал американцев по грузу. Положил на стол наши грузовые документы. Один из них открыл их и… правильно, они открылись прямо на странице с кубинской сигарой. Оба офицера порта замерли. « Havana?», - спросил старший, который и открыл документы. Я подтвердил. Он попросил её в подарок. Конечно, «For the good condition». Второй спросил о ещё одной такой же возможности приобщиться к прекрасному кубинскому табаку. Я вспомнил про рубашку и быстро перещёл в свою каюту, где в вещах на стирку нашёл искомое. От влажности лист сигары немного развернулся, имея непрезентабельный вид. Но больше у меня не было. Вернулся к американцам и смущённо поведал, что есть только такая - полураскрытая сигара. Радости обоих не было предела. Они сразу стали расспрашивать меня: «Что курю я?» На следующий день оба принесли мне по блоку Мальборо в подарок. Когда мы уже уходили из Н. Орлеан, у нас на борту присутствовал местный таможенник, который поведал мне интересную историю. Вы, конечно, знаете, что весь юг США всегда курил сигары из Кубы. После победы Фиделя и его команды, импорт таковых в США был принципиально закрыт штатниками. И провоз их в товарных количествах запрещён. Так вот, останавливает это самый таможенник одного туриста американского, который только приехал с острова Свободы. Находит у него 1 000 сигар. Предлагает закурить одну. Тот закуривает. Он в это время спрашивает его: «Вкусная сигара?», ответ: « Да.» «Сколько стоит одна сигара на Кубе?». Ответ: «1 доллар.» «А у нас в США?» Ответ: «10 долларов – не меньше.» Таможенник весь поднос с перевозимыми сигарами бросает в огонь и говорит: «А теперь расскажите своим друзьям, что Вы выкурили сигару за 10 000 долларов». Юмор у него такой. Хотите верьте, хотите нет, но после этого рассказа я задумался о вреде курения. И вот уже много лет не курю, чего и всем желаю.
В далёком 1976 году наше судно шло с грузом в Юго-Восточную Азию. К тому времени Суэцкий канал был только-только открыт после войны Египта (АРЕ) и Израиля. Суда перестали ходить вокруг Африки, экономя время и топливо. В Средиземном море вход в Суэцкий канал – Порт-Саид, а выход на юге в Порт-Суэце. В Порт-Саиде формируется караван из судов, идущих на юг. Протяжённость канала примерно 90 миль, или около 160 км. В средней части находится Большое Горькое озеро, где караван, идущий с севера становится на якорь и пропускает суда южного каравана. Итак, утром на судно в Порт-Саиде садится лоцман – египтянин. Проход до Большого Горького озера на малых оборотах двигателя, и к обеду мы на якоре ожидаем южный караван судов. Жарко. Каюта лоцмана на палубе ходовой рубки. На мостике появляется лоцман с претензией – ему жарко. Почему в каюте нет кондиционера? К слову – судно немецкое, хороший мореход, не раз и не два выручало в тяжёлых условиях, но условия без особенного комфорта. Начинаем объяснять ему, что судно принято в эксплуатацию, есть международный сертификат, в котором и о каюте лоцмана говорится, что всё нормально. Предлагаем ему вентилятор. Вроде уговорили. Через некоторое время опять жалуется – не нравится туалет. Там не было унитаза. Пришлось проводить его в другие уборные, чтобы он убедился, что условия везде одинаковые. После благополучного прохода каналом, в какой-то из дней текущего месяца проходит командирское совещание. Собирается весь комсостав, решаем вопросы, проблемы. Кто-то вспоминает о случае с лоцманом в Суэцком канале. Доктор - человеком молчаливый и не компанейский, всегда в состоянии углубления в себя, вообще редко вставляющий свои пять копеек, вдруг очнулся, попросил слово и выпалил – Товарищи! Лоцманский туалет – ведь это ЛИЦО Советского судна за границей! - Все лежали. Я вроде должен был конспектировать ход ком. совещания, но по просьбе капитана этот момент опустили.
Кинотеатр.Сидят смотрят фильм про войну. Мужику захотелось пернуть.И тут как раз идет поезд,сильно стуча колесами. Ну он,значит и выпустил лешого под звук колес. Рядом,сидящий мужик говорит: -Вы меня извените,но вам не кажеться что в последних вагонах дерьмо повезли!
Место действия-Екатеринбург, четвертая овощная база. Время действия (важно)- август. Главный фигурант Леха. Способность Лехи выдавать информацию одновременно с мыслительным процессом, позволяет нашему колективу с завидной регулярностью похохотать (иногда нескромно поржать) Итак, сама история. Задумал Леха прикупить фруктов подешевле. Прихватил товарища, для компании и отправился на базу. После обхода рядов приглянулись ему яблоки, все в порядке: цена-качество в норме. Одно плохо - совесть не позволяет платить запрошеную цену без торга. Начинается выискивание недостатков. Означеные яблоки внимательно осматриваются, даже находятся несколько пятен, обсуждается с продавцом неровность окраса (это в яблоках-то)- цена снижается, но по мнению Лехи, недостаточно. Торг заходит в тупик. И тут, секунду подумав, Леха выдает последний аргумент: "Они у тебя подмороженые" Пока продавец-азербайджанец переварил услышанное, пока поднял отпавшую челюсть народ в окресностях уже откровенно ржал. Еще раз повторюсь, дело было в августе...
На прошлых выходных в Лиссабоне. Стою где-то в центре города в очереди в туалет (да, в очереди!!!). А у них там туалеты самомоющиеся: человек выходит из него, двери закрываются и туалет чистится.
Ну вот подходит мужик к очереди. Сам еле-еле ходит (видимо очень нужно ему по нужде). И пытается объяснить "глупым" португалцам (на языке жестов), что когда из туалеты выходит человек, то туда сразу же надо войти. Он то не знает, что туалет моющийся. Португалцы его при этом понимать не хотят.
Ну вот отчаявшись обяснить португалцам и видимо очень захотев, он без раздумывания заходит за угол (это в центре Лиссабона).
Через минуту он на крыльях счастья выходит из-за угла и на русском языке говорит: "Жди те, жди те, может быть обоссытесь".
Во Флориде группа девушек-старшеклассинц пошла в поход. Идут они идут, видят пруд. Ну, разделись догола, начали купаться. Вдруг, откуда ни возмись, выходит мужик с ведром. Девушки завизжали, в камыши спрятались. Которая посмелее кричит: - Мы не одеты. Пока вы не удете, мы из камышей не выйдем. - Да нужны вы мне... Я тут всего лишь аллигаторов кормлю.
История про Славика. Есть у нас на работе один очень интересный паренек. Языком чешет так, что не успеваешь лапшу снимать с ушей. И основная тема для разговора - это бабы. То у него их уже за 3000 тыс. перевалило, то он фото своего члена начинает показывать. В общем юморист еще тот. Настроил я ему однажды интернет, зарегистрировал его на сайте знакомств, и пошла у него свистопляска. А надо сказать что работаем мы по вахтам, иногда работы маловато и приходится нам себе развлечения придумывать. Поступает предложение разыграть Славика. Создается женская анкета на этом сайте знакомств, фото берется с разворота Спид-Инфо, и начинается активное общение со Славиком, который в это время отдыхал дома. Разводка шла конкретная, он и на свидание ходил, ждал дамочку с подругой по два часа, да еще и с цветами, и фото свои интимные отсылал в надежде покорить нашу виртуальную мадам. Как говорится, народ жжёт. Пароль и логин анкеты передавались по сменам, в течении четырех месяцев. Последняя разводка была уже дома. Открылся объект в родном городе и работали мы со Славиком в одной бригаде, назначаем ему свидание рядом с площадкой и смотрим на его метания. То он выльет всю воду, и идет за водой, чтоб пройти рядом с местом рандеву. Не сидится ему на одном месте. Когда я вечером уходил домой, он стоял на крыше вагончика и в свете заходящего солнца долго смотрел куда то вдаль.
Диета. Когда-то, в далёкие, и в тоже время близкие, 70-е годы прошлого столетия, наше судно прибыло в ливийский порт Тобрук, на северо-востоке страны. Разгрузка шла параллельно с ещё одним нашим советским судном и заканчивалась практически одновременно. Представитель приёмщика груза решил поблагодарить наших моряков за чёткую работу и пригласил оба экипажа на шашлык. Оба экипажа, конечно не в полном составе, на борту оставались вахты, в автобусе и легковой машине отправились в зелёную зону недалеко от порта. Мясо было ливийское, вино наше из тропического запаса. В Ливии строгий сухой закон. Оба капитана и приёмщик сидели рядом, с удовольствием кушали шашлык, другие угощения, пили вино и общались. Наблюдая за гостями, приёмщик груза замечает, что капитан одного судна вообще не притрагивается к хлебу. Он деликатно предлагает ему попробовать плоды местного пекаря, на что получает объяснение, что хлеб капитан не ест специально, чтобы не поправляться, диета. Всё оставшееся время банкета с лица приёмщика не сходило выражение задумчивого удивления. Что за диета такая, без хлеба, но остальные яства употребляешь в неограниченном количестве. Думаю, пикантность той ситуации добавляло ещё то, что капитан на диете был небольшого роста и очень полный.