Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: voldemar
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
- Понаехали тут из ебеней! , - проворчала, с трудом переставляющая свои похожие на слоновьи ноги старая соседская карга, оставляя за собой амбре давно не мытого тела и многие годы нестиранной одежды впитавшей в себя ко всем прочим «ароматам» вынужденного одиночества едкую аммиачную вонь кошачьей мочи, привыкнуть к которой можно разве что прожив не один год с не одним десятком кошек.
«Понаехавшие из ебеней», а в простонародье таджикские граждане-дворники, в количестве трех человек, стоявшие рядом с тачкой (не автомобиль!) полной разнообразного мусора и прочего утреннего дворового хлама молча проводили ее не очень дружелюбным взглядом и продолжили свою беседу о «вечном», иногда прерываясь на ответы в трубку невидимым собеседникам вызывающих их к разговору периодически тренькающим у каждого в кармане сотовым телефоном.
- Эй, Абдурахманы! , - раздался истерзанный беспробудным пьянством голос с балкона третьего этажа, - Хули вы тут стали, а? А ну пошли отсюда!
«Понаехавшие из ебеней» вспомнив о своих функциональных обязанностях молча взяли свои метелки и покатили тачку дальше – туда, где еще со вчерашнего вечера оставался лежать на асфальте придомовых территорий мусор в виде пустых полиэтиленовых пакетов, шелухи фисташек, пустых бутылок и смятых жестяных банок набросанный вчерашними отдыхающими от своих повседневных забот жителями и гостями жителей домов. Им вслед с балкона третьего этажа полетел ловко брошенный сигаретный окурок.
Потрясая окровавленными яйцами, дедушка Калистрат обратился к расположившимся в тени векового дуба мужчинам:
- Вот она, вот - сила насаженная на шампур!
Три пары яиц, именно столько было у трех баранов, проведенных с душераздирающим блеянием три раза вокруг старинного христианского храма в честь праздника святой покровительницы земледелия, после чего, благополучно зарезанными известным во всей округе живодером Джемалом.
Что подвигло Мераба на кулинарную полемику с дедушкой Калистратом, остается до сих пор великой тайной. Я - конечно, грешу на преждевременно испробованное вино урожая 1979 года, впрочем - не знаю. Знаю одно, вступать в гастрономические споры с людьми, родившимися до эпохи «материалистического реализма» чревато непредсказуемыми последствиями…
- Ваша сила, как Вы ее называете мужская, батоно Калистрат, вся испечется на углях, - глубокомысленно заявил Мераб, - яйца должны быть приготовлены в эээ…так сказать в яйцах; берем яйца, очищаем от кожицы, режем пополам, обжариваем слегка в оливковом масле, потом много репчатого лука – можно кольцами, заливаем бульоном со вбитыми туда куриными яйцами и в духовку, вот… так вот, батоно Калистрат, только так они сохраняют всю прелесть вкусовых ощущений.
- У тебя еще встает?, - позвякивающим шепотом поинтересовался дедушка Калистрат, совсем недавно перешагнувший столетний рубеж. Мераб, еще в до перестроечное время уехавший жить в Россию и к настоящему владевший двумя или более «итальянскими» закусочными в Московской области недоуменно посмотрел на него, хотел было что-то произнести, но долгожитель не предоставил ему такой возможности:
- Люди!, - вскинув руки к небу завопил дедушка Калистрат, - Вы только посмотрите на этого пожирателя «ролтона»! Мало того, что он весь честной народ перетравил в Москве - он, родившийся одновременно с моим первым внуком, осмеливается учить меня!? Меня!!! Что надо делать с яйцами барана!? Мальчишка!!!, - продолжал вопить старик, - Если тебя научили по телевизору заливать макароны кипятком и делать из мужчин импотентов в своих кабаках – это еще не значит, что ты имеешь право открывать свой рот в присутствии старших. Вся сила остается в яйцах, когда их готовишь на углях, понятно тебе!!! Ты на него посмотри! Тоже мне еще, Макаревич выискался на мою седую голову! Иди и смотри свой «дом-2» и яйца свои протуши в яйцах - поумнеешь, может быть!
Молодое сельское поколение, еще не перешагнувшее шестидесятилетний рубеж , но уже успевшее выбрать из многочисленных жизненных приоритетов «пепси» - безропотно молчало, однако в их глазах читалось, что Мераб не так уж и не прав, все-таки владелец сети закусочных, а это тебе не хухры-мухры, но, как понимаете, высоко в горах еще осталось безусловное уважение к старшим, даже если они и предпочитают печь яйца на углях.
А как вы готовите яйца, уважаемые любители вкусно покушать, если же конечно они у вас есть, под рукой, так сказать?
- Понаехали тут из ебеней!, - проворчала, с трудом переставляющая свои похожие на слоновьи ноги старая соседская карга, оставляя за собой амбре давно не мытого тела и многие годы не стиранной одежды впитавшей в себя ко всем прочим «ароматам» вынужденного одиночества едкую аммиачную вонь кошачьей мочи, привыкнуть к которой можно разве что прожив не один год с не одним десятком кошек.
«Понаехавшие из ебеней», а в простонародье таджикские граждане-дворники, в количестве трех человек, стоявшие рядом с тачкой (не автомобиль!) полной разнообразного мусора и прочего утреннего дворового хлама молча проводили ее не очень дружелюбным взглядом и продолжили свою беседу о «вечном», иногда прерываясь на ответы в трубку невидимым собеседникам вызывающих их к разговору периодически тренькающим у каждого в кармане сотовым телефоном.
- Эй, Абдурахманы!, - раздался истерзанный беспробудным пьянством голос с балкона третьего этажа, - Хули вы тут стали, а? А ну пошли отсюда!
«Понаехавшие из ебеней» вспомнив о своих функциональных обязанностях молча взяли свои метелки и покатили тачку дальше – туда, где еще со вчерашнего вечера оставался лежать на асфальте придомовых территорий мусор в виде пустых полиэтиленовых пакетов, шелухи фисташек, пустых бутылок и смятых жестяных банок набросанный вчерашними отдыхающими от своих повседневных забот жителями и гостями жителей домов. Им вслед с балкона третьего этажа полетел ловко брошенный сигаретный окурок.
Офицерский комплимент даме бальзаковского возраста. "Хотя ваши тактико-технические характеристики, мадам, и имеют определенную приобретенную погрешность, тем не менее, в условиях современного боя, они позволяют вести эффективный и массированный огонь на поражение."
Запыхавшийся от быстрой ходьбы человек бодро взбежал по ступенькам ведущими к входу в присутственное (казенное)здание. Войдя в холл, спокойно отряхнул незаметным, но элегантным жестом оставшийся на плечах пальто снег, пробежал внимательным взглядом по безжизненным рыбьим глазам одетого в черные одежды охранника, показал ему пропуск, прошел чуть вперед, и сразу же наклонившись к стоящей возле турникета женщине с половой щеткой в руках произнес тихим голосом ей на ухо: - Милая, на вас вся надежда! - не ожидавшая такого поворота событий в своей судьбе женщина-уборщица моментально обратилась в слух, - Где у вас здесь ближайший туалет? - интимно, но не переходя рамки дозволенного, в которых всегда должен находится настоящий джентльмен выясняющий у прелестной леди адрес ближайшего пункта приема стеклотары, продолжил человек, - Очень надо, чистая катастрофа! Честные глаза незнакомца смотрели на женщину-уборщицу с такой прямодушной искренностью в существование высказанной им проблемы, что она, быстро подняв черные свои очи с сторону зевавшего и одновременного строго требовавшего пропуск с толстой тетки пытавшейся прорваться за турникет с сумкой из которой подозрительно торчали горлышки бутылок в подарочной упаковке, показала рукой в сторону спрятавшейся за углом двери. Вдруг во взгляде охранника появился хищный блеск заметившего беззащитную жертву хищника и резко повернувшись в сторону уже открывшего дверь человека с предостерегающей простых смертных от совершения ошибок табличкой с надписью "Служебное помещение, посторонним вход воспрещен", завопил громким голосом: - Эээ... куда? - и дальше цедя сквозь зубы прочеканил, - Не положено! - блистая золотым крестом на открытой шее и олицетворяя всем своим видом "железного" матроса готового броситься на амбразуру с засевшими там фашистами с пулеметом. - Друг, - ответил человек, поняв что сейчас у охранника начнется приступ ответственного исполнения служебных обязанностей, - у меня проблема с почками, я быстро пройду в туалет, а потом также быстро уйду, и вы больше не увидите меня никогда, ибо в противном случае я описаюсь прямо на глазах не только у вас, но и у всех этих честных людей стоящих в очереди у лифта. - У меня тоже проблема с почками, и что? - смело признался охранник и засунув руки в карманы стал перекатывать свое грузное тело с носок на пятки ног со свисающими сальными пузырями выдавленных от постоянного сидения на табуретке коленях давно не стиранных форменных брюк. - У вас совесть есть, друг? - поинтересовался человек, которому стал надоедать диалог, - я ведь действительно описаюсь и вам будет очень стыдно, потом... - Ха! - воскликнул охранник в предвкушении исполнения указов регламентирующих действия охраны в экстренных случаях, - стыдно мне будет, как же. И совесть у меня на месте, - показав глазами по направлению к ширинке брюк, - и с ней все в порядке знаете ли, уважаемый, и не писаюсь я где попало, так что, давайте, в очередь к лифту, поднимайтесь на пятый этаж, там тоже есть туалет. - Только потому что совесть находится у вас между ног, любезный друг, вы проведете остаток своей жизни на табуретке стоящей возле вас. Быстро вызывайте начальника охраны и милицию, - после чего человек стал расстегивать свои брюки собираясь отлить прямо рядом с охранником. Тут очередь к лифту молча наблюдающая за развитием конфликта завопила: - Да пропустите его в туалет, не видите он болен! Охранник повернулся к очереди, что позволило человеку без труда просочиться в туалет и совершить физиологический акт по выведению жидкости из организма. Выйдя из оного он подошел к охраннику и сказал: - Спасибо вам, друг! Я беру свои слова касательно остатка вашей жизни возле табуретки обратно. И желаю вам смерти в собственной постели, когда придет ваш радостный час умирать, разумеется... И пусть ваши близкие молятся за вас так, как вы обычно молитесь за всех тех кто вам дорог. - Я вам не друг, - устало произнес охранник и присел на табуретку инстинктивно потянувшись рукой в сторону своего насоса для перекачки крови или, если хотите, сердца. По все вероятности мысли о грядущей смерти посещали его не очень часто, разве что на похоронах родственников и знакомых, что происходит не каждый день, как понимаете. И ко всему прочему смерть никак не ассоциировала у него с искренней радостью, что было отраженно в глазах человека в черных одеждах, превратившиеся вдруг в абсолютно несчастные две светлые точки испуганно смотревшие в спину человеку, не ставшему занимать очередь к лифту, заметив проходя мимо нее во всеуслышание: - Дорога на пятый этаж пешком иногда очень полезна для здоровья!
Всё началось со взлома окна в подвале находившегося сразу при выходе из подъезда пятиэтажного дома, где волею судьбы мне пришлось жить с трехлетнего возраста до, почти, двадцати двух лет, то есть, до ухода на полтора-годичную службу в армию после окончания института в городе которого больше нет. Было нам по одиннадцать лет, мне и моему, так сказать, "поддельнику" из соседнего дома. Мы долго наблюдали за непонятным движением в подвал и обратно непонятных людей с ящиками и без них, после чего было принято решение проникнуть в подвал и выяснить, что эти люди там делают. Сказано, сделано – это случилось, как сейчас помню в воскресенье, так как этот день был выходным даже для непонятных людей с ящиками. Без особых трудностей взломав, позаимствованным на соседней стройке, ломом решётку на окне и стукнув ногой по раме, которое гостеприимно распахнувшись створками окна в обе стороны показало нам стоящие где-то в глубине помещения , поблескивающие при внезапно проникшем вглубь дневном свете странные металлические агрегаты с какими-то ручками, никелированными круглыми штучками похожими на штурвал парусника, красно-синими кнопками, как выразились бы сейчас «диссиденты» на панели, ну, и педалями в нижней части агрегатов, как у рояля «Беккер» подаренного мне моим дедушкой на день десятилетия.
Это было просто счастье какое-то!!! (не рояль, а осмотр подвала!).
Поликовав немного и начав более осмысленный обход помещения, мы обнаружили открытые деревянные ящики, доверху наполненные какими-то маленькими металлическими штучками с вытесненными на них буковками. И ситуация сразу обратилась в грабёж, ибо мы не говоря ни слова друг другу стали набивать карманы этими странными металлическими штучками, которые, по крайней мере, мне, почему-то вдруг показались золотыми пиастрами о которых так много говорил попугай из какого-то фильма про пиратов... В общем, благополучно выбравшись из взломанного окна, отправились по домам; я на третий этаж подъезда с подвалом, приятель в соседний дом. Дверь открыл отец, которого не должно было быть дома и который, увидев набитые «пиастрами» карманы, поинтересовался, - А что там у тебя, сынок мой дорогой? Сынку ничего не оставалось делать, как показать добычу… А потом был удар… Потом ещё один… Потом ещё и ещё… Если бы не моя мама, я пожалуй и не кропал бы эти строки, ибо крики отца произносимые шепотом до сих пор сидят в моей памяти: - Сейчас приедет КГБ и придёт к нам!, - с придыханием шепотом кричал папа. - Почему КГБ, зачем КГБ!?, - также шепотом прокричала мама. - Потому что это шрифт - шрифт для печатания, с помощью которых печатают прокламации и листовки, слышишь(!?), ты понимаешь – ЭТО ШРИФТ, ты понимаешь, что натворил этот сукин сын или нет!? Он ограбил типографию, ясно тебе, мать моих детей!? - продолжал шепотом вопить отец. Мама повернулась ко мне и тоже хотела ударить меня, однако ей это не удалось, так как папа перехватив руку приступил к допросу: - Зачем, Как и Почему!?, - Я молчал. - Зачем, Как и Почему!?, - тихо спрашивал меня отец. Я молчал. - Заче…. У меня началась истерика от предчувствия приезда КГБ, о котором я ничего не знал, но страшно испугался… Потом меня обнимали, целовали и старались накормить какими-то фруктами… Потом отправили спать… В этот день страшный КГБ так и не приехал. В понедельник сказавшись больным не пошел в школу. К полудню окно в подвал было отремонтировано. На другой день встретившись с "поддельником" поинтересовался, что с добычей? "Поддельник" сказал, - добро лежит дома, в ящике письменного стола. Рассказал ему про КГБ. Он ничего не понял. Через несколько дней, мы закопали его долю на тбилисском ипподроме, под каким-то деревом. После чего наевшись яблок (не конских, а настоящих) позаимствованных у лошадей в конюшне, пошли домой. Что сталось с моей долей – не знаю до сих пор. КГБ так и не пришел.
Ну, а я – только сейчас понял, что предпосылки стать диссидентом были у меня с детства, однако, папа мой изжил их «каленным железом» – и правильно сделал…
Ибо, первый долг человека – любить Родину, даже из страха перед КГБ, если по другому любить пока не умеет!