Продолжаю тагаться с Кадетом Биглером, если позволите.
Потерял в Андреаполе прапорщик ключи от самолета. Сам служил на приводе,
ключей тех не видел, но без них, говорят, ни фонарь открыть, ни
двигатель запустить. Стоит народный самолет без дела, рядом сталинский
сокол мается. Командир гарнизона строит полк и все приданные части и
дает приказ, ключи найти любой ценой, герою отпуск.
Идет, скажем, майор, или целый подполковник, а то и сами товарищи
полковники, а навстречу солдат. Дух по виду и состоянию души. Носом
землю роет, глаза не поднимает и честь, естественно, не отдает. Вообще,
у нас начинали отдавать честь с майора, а тут замахнулись на святое. Но
в любом бунте есть свои пределы. Был один старший лейтенант Ванятко (дай
бог памяти) комендант гарнизона. Незастегнутый крючек грозил дембелю
губой, менее провинившихся он вызывал в воскресенье на плац и устраивал
им 4-х часовую шагистику. Сам стоял в центре по стойке смирно и бодро
отдавал команды. Суть в том, что при 35-градусном морозе он стоял в
шинельке, сапожках и шапочке с поднятыми ушками (провинившиеся
вышагивали во всю прыть, что аж пар валил)ни разу не шелохнувшись. Не
раз и не два особо запавшие на него дембеля, получившие вожделенное
увольнение в запас, оставались на два-три дня в городе, и подловив
стршего лейтенанта на мосту, кидали его в надлежащюю волну Северной
Двины. Стоит ли говорить, что такие события происходили в
ноябре-декабре, ибо в мае подобная месть теряла свою остроту. Однако,
несгибаемый офицер, не моргнув глазом, подплывал, расталкивая льдины, к
уже приметному месту, вылезал на берег и звеня сосульками, невозмутимо
следовал на место службы мимо ошалевшего КПП. Не отдавать честь ТАКОМУ
человеку солдаты не могли.
Но смешная история не в этом.
Стреляло как-то отделение солдат холостыми патронами на дне города у
памятника освободителям. Заныкал сержантик один холостой патрончик. А
через пару дней разводящим, в караул. И пошли они сменять возле ангаров
одного из сынов тех народов, которые живут восточнее Урала, но южнее
Сибири, и которых обобщенно ласково называли бабаи. Пошел и зарядил
холостой. Надо сказать, что если у караула автоматы, то у разводящего
магазин вставлен и автомат заряжен. А если карабины, то заряжается
оружие только часовых, у разводящего магазин пустой. Туда он и засунул
патрон.
Метров за тридцать, когда часовой должен громко сказать: стой, кто идет,
наш герой на вскидку садит холостым по часовому. Тот, действуя на полном
автоматизме, но все как учили, за пол секунды принимает позицию для
стрельбы из положения лежа и открывает беглый-беглый огонь по
наседающему супостату. Бывшие боевые товарищи, услыхав жужжание пуль,
повалились, как кули с овсом друг на дружку, и стали окапываться через
железобетонные плиты. Заметив перестроение в стане врага, стрелок стал
брать ниже. Но не заметил последнего часового из смены, который не успел
выйти из-за угла ангара. Солдат не растерялся, а храбро бросился наутек,
причем не по прямой, а обежав ангар оказался за спиной часового. Тот, в
пылу боя, не заметил обходного маневра и расстеляв первую обойму,
потянулся к патронной сумке за второй, не взирая на красноречивые
выкрики своих товарищей. Достал, вставил и уже хотел дослать нажатием
большого пальца патроны в магазин, когда на его макушку обрушился
приклад.
Через пять минут, когда сын степей и пустынь пришел в себя, его
спросили:
- ты что, дурак, не понял, это шутка.
- какой шютка, жить хачу!!!
А ключи от самолета нашли за три дня и дух поехал в отпуск.