Дело было в году так 99-м. Отдыхали мы с другом Нортоном на студенческой
турбазе "Университет", что на Волге. В пересменок решили выкроить денег,
чтобы сгонять в город, постирать грязные вещи и докупить сильно
оскудевшие запасы "горючего".
Рано с утречка продрали похмельные очи, завалились в автобус и залипли.
Ехать было часа два - не много, но чуток отоспаться все-таки можно.
Полиэтиленовый пакет со своими грязными футболками я прислонил к окну,
облокотился на него щекой и сладко выпал из реальности.
Приехав в город, мы первым делом купили себе по бутылочке Колы, которой
нам так не хватало на турбазе, где, кроме спирта и самогона, вся
остальная жидкость обитала в реке Волге. Сидим себе на остановке около
Сенного рынка в теньке, потягиваем коричневую дрянь и вяло рассуждаем о
жизни. Оглядываюсь вокруг, вижу вокруг обычную для этого района города
грязь, бомжей, поворачиваюсь к Нортону и с эдаким осуждением говорю:
- Мля, ну тут и гадюшник! Сплошные синяки вокруг!
Нортон смотрит на меня, медленно сгибается пополам и начинает ржать. Я
немного не в курсе, пытаюсь выудить из него причину гогота, но говорить
он, ессно, смог только минут через десять. Да и то выдавил только:
- Ты на себя-то посмотри!
Короче, глянув в боковое зеркало припаркованной рядом тачки, я усе
понял. Пакет, который я использовал в автобусе в качестве подушки,
содержал на себе какой-то рисунок, выполненный дурацкой синей краской.
От трения о мою щеку вся эта краска ровнехонько переползла мне на лицо,
сделав меня типа Терминатором - одна половина лица нормальная, другая
наглухо синяя.
Пока мы покупали и пили колу, я находился к Нортону всегда одной,
нормальной, стороной лица. После презрительной фразы о "синяках" я
повернулся к нему той самой замечательной стороной, которая выдала во
мне тыкскызыть другую грань моей личности.
Хорошо еще, что прозвище мне никакое после этого не присудили )))