Эх, судьба воровская...
Фима Жиганец
КАК-ТО РАЗ ОДИН ДЮЖЕ "ПРИБЛАТНЕННЫЙ" СЕЛЯНИН "заплыл" в камеру
свердловского следственного изолятора. Здоровенный деревенский детина
"чалился" впервые, "залетел" не то за кражу гуся, не то за мешок
комбикорма. Парнище, наслушавшись о жизни за "колючкой" всяких страхов и
экзотического бреда, глядел в рот "шпане" широко распахнутыми телячьими
глазами, жадно ловил каждое слово, каждый жест, старался подражать
босяцкому сословию - "жужжать". А те, одуревшие от камерной скуки,
презирающие "сохатых", решили порезвиться.
- А что, Ванюша, - подкатил к парню один из "блатных", который ошивался
вокруг "смотрящего" "хаты" Валеры Длинного, - глядим мы, хороший ты
пацан. Правильный. И понятия просекаешь. Короче, мы тут прикинули хрен к
носу и решили, что надо тебя в "воры" произвести.
- Как это - в "воры"? - удивился Ваня. - Вы же сами говорили: для того,
чтобы в воровскую "масть" попасть, надо полжизни по тюрьмам кочевать, за
"сидельцев" страдать...
- Ясен перец!. Но не сразу же. Каждый "вор" был когда-то зеленым
пацаном. В том и задача "бродяг", чтобы подобрать достойную кандидатуру.
Иного приходится по несколько лет испытывать. А ты, Ванюша, сразу в цвет
попал. Наш ты парень Короче, решай: хочешь быть "честным вором"?
У детины аж в зобу дыханье сперло. Кто ж не хочет! Он столько наслушался
историй о сытой жизни воровской, о власти "законников" на воле и на
зоне...
- А ты серьезно?
- Что за базар! Такими вещами не шутят... Только смотри: чтобы
"короноваться", придется тебе, брат, пройти испытания...
- Какие еще испытания?
- Тридцать шесть ступеней Шао-Линя! Смотри: тут либо пан, либо пропал.
Если идешь на абордаж, отступления не будет. Должен выдержать все до
конца. Или - "вор", или - "чушкарь" у Прасковьи под боком.
Почесал Ванюша затылок, шмыгнул носом - и согласился. Заманчиво получить
воровскую корону. Да и не хочется показать перед "блатной" публикой, что
сдрейфил, очканул.
На следующий день вся "хата" с нетерпением ожидала начала "коронации". В
назначенный час обитатели камеры образовали гудящий от нетерпения
полукруг. В центре - несколько босяков, играющих роль "приемной
комиссии", и Ваня, важный от осознания собственной значимости.
- Ну, братва, с чего начнем? - спросил "главный арбитр", востроносый
Гена Шмель, у "боковых судей".
- Известно с чего, - в тон ему подхватил Кинг-Конг - низенький
коренастый зэк с огромными ручищами. Мощный торс Кинг-Конга так густо
зарос обезьяньей шерстью, что под ней даже не прочитывались
многочисленные татуировки. - Пусть на трон лезет.
- На трон, на трон! - радостно подхватила толпа.
- На какой трон? - не понял Ванюша.
- Известно на какой, - объяснил Кинг-Конг. - Во!
Он ткнул пальцем-сосиской в огромный бак для питьевой воды.
- Это же "фаныч"! - растерянно возразил Ваня.
- Ясное дело - "фан фаныч". А простые русские фан фанычи испокон веку
подставляют благородному воровскому сословию свои крутые мужицкие плечи.
Лезь!
Ваня, кряхтя и срываясь, с трудом забрался на бак.
- Молоток! - похвалил Шмель. - Шпарь дальше - кувалдой станешь. Ну, где
корона? - грозно спросил он у второго своего подручного, Лензи Духа -
тощего очкарика с перебитым носом и поломанным ухом.
Лензе передали из задних рядов самодельную корону, вырезанную из старых
газет и склеенную хлебным мякишем. Он торжественно подошел к баку и
попытался водрузить ее на башку Ванюши.
- Макитру наклони! - рявкнул Дух, так и не приловчившись дотянуться до
головы деревенщины.
Тот попытался наклониться вперед - и ухнул вниз.
Зрители грохнули от смеха, а Лензя нахлобучил корону на "претендента".
Ваня с трудом вновь вскарабкался на железные плечи "фан фаныча".
- Полет шмеля, - прокомментировал Гена (Гена по жизни был щипачом, и
шмели – кошельки - роями летали к нему из чужих карманов). - Ништяк,
Ванюша, первую ступень ты успешно одолел. Как там, яйца не натер?
- Нормально! - отрапортовал деревенский "валенок".
- Тады продолжим. Чифирок готов? - бросил Шмель через плечо. Тотчас ему
протянули огромную жестяную кружку с дымящимся чифиром. - Держи, Ваня.
Не-не, левой рукой! В правой будет косячок... Где косячок, уроды?! -
грозно вскричал Шмель, и тут же опять чья-то неведомая рука сунула ему
чудовищных размеров самокрутку из пожелтевшей газеты.
- Теперь, братан, посложнее. Я тебе говорю "блатную фенечку", а ты ее
должен повторить без ошибок. Не получится - глотнешь чифирку и дернешь
махорочки красноармейской. И так до тех пор, пока не повторишь "феньку"
один в один или не допьешь чифир до дна.
И Шмель, набрав побольше воздуха в легкие, затараторил со скоростью
пулеметной очереди нечто вроде
"ножприблудагадыкоцыденьгивоздухслониккранпайкаптюхастолобщак".
На Ваниной физиономии, перекошенной от несвойственного ей
интеллектуального напряжения, отразилось безнадежное отчаяние. Он тихо
пискнул что-то типа "ножки блуда" и испуганно замолк.
- За эти "ножки" - два глотка и три затяжки, - сурово заявил Шмель.
- И "леща" для порядку, - добавил Лензя.
- Я те дам "леща"! - оборвал Гена. - Никакого насилия. Все строго по
традиции. Хлебай, создание!
Ванюша, кривясь и обжигаясь, через силу сделал несколько глотков
лагерного чифира - горького, как полынь, и крепкого, как кумовской
кулак.
- Дергай косячок!
Верзила сделал глубокую затяжку, поперхнулся, закашлялся... Неожиданно
он оглушительно чихнул - да так, что из носа змеей вылетела огромная
сопля и шлепнулась у ног Кинг-Конга.
Выскользнув из Ваниных рук, кружка-"зэчка" грохнулась об пол, расплескав
во все стороны благородный лагерный напиток.
- Твою мать! - завопил Костя Партизан, выбивший на воле по пьяне глаз
своему шурину. - Накрылась кружка медным тазом!
И это было горькой правдой, поскольку теперь никто бы не посмел
использовать упавшую "зечку" по назначению: она считалась "запомоенной".
- Умри, ты, боксер кухонный! - цыкнул Шмель. - А с тебя, Вано, чифирбак
причитается - для пострадавшего каторжанина.
- Интересно девки пляшут! - возмутился Кинг-Конг. - А мне он, значит,
ничего не должен? Он меня чуть соплей не пришиб!
- Чего ты орешь, как потерпевший? - поморщился председатель благородного
собрания. - Тут недолеты не канают.
- Не понял юмора: он что, еще пристреливаться будет?!
Кандидату в воры сунули в лапу другую кружку с горячим чифиром, и Гена
засадил следующую "фенечку":
- Шкарыбрюкигрушафикускранхуекверевкаконьбабашмарабанвокзал!
На этот раз испытуемый честно добрался аж до "фикуса", но на большее его
не хватило. Ване было назначено два глотка и две затяжки жгучего
самосада из табака, "женатого" с неведомой смесью диких трав. Веселые
"сидельцы" окрестили его "БЛД"...
Так продолжалось с четверть часа, пока сельский простофиля вконец не
обалдел. Внезапно его организм, вскормленный на парном молоке и
деревенской сметанке, со страшным ревом изрыгнул зловонный фонтан
какой-то темной жидкости.
- Атас! - заорал бдительный Кинг-Конг и резко отскочил, опрокинув
нескольких человек в задних рядах.
- Отставить бздо! - скомандовал Гена Шмель, героический, как капитан
крейсера "Варяг". - Не надо яйцами звенеть! Вам продемонстрировали
увертюру с оперы "Рыголетто" и па-де-де из балета "Блевонтинное озеро".
Кто недоволен - тому маэстро повторит на бис непосредственно за шиворот.
Народ зарыготал. Два "петуха" быстро устранили следы извержения, и
блатной конферансье изрек:
- Харэ! Считай, Ванюша, шо ты уже почти что вор. Корона у тебя есть,
феню ты в целом усвоил. Что осталось?
Одшалевший паренек молчал и хлопал зенками.
- Осталась, братэлла, козырная наколка! И воровская "погремуха". Тебя
крестили в "законники"? Крестили. А крещеный человек получает новое имя.
Ну, сымай "ветряк", распахни грудь молодецкую.
- А что колоть будем? - робко осведомился тряпочный законник.
- Псицу, Ваня, псицу!
- Какую птицу?
- Таким отчаянным парням, как ты, одна птица положена. Достойная...
Заранее введенный в курс дела кольщик Артюша Гвоздь быстро пустил в ход
механическую бритву, ловко переделанную в аппарат для нанесения
татуировок. И буквально через полчаса на левой стороне груди
деревенского гусекрада красовалось изображение благородного санитара
лесов с крепким клювом и задорным хохолком.
- Носи, Ванюша, и гордись! - похлопал парня по плечу Гена. - Кто ты был
до этого дня в большой арестантской семье? Никто. И фамилия твоя была
Никак. А теперь ты - стопроцентный Ваня Дятел!
- Или попросту - долбоеб, - тихо добавил Костя Партизан, печально глядя
на свою запомоенную "зэчку"...