Несмешные истории

ЗНАНИЯ НЕ БЫВАЮТ ЛИШНИМИ
(прописная истина)
Голь на выдумки хитра.

Навеяно историями Travel1980

В начале 90-х, когда магазины были пустые, моя зарплата главврача - 140 руб, санитарки -80, уборщица на соседнем заводе получала 350, а ейный мужик-работяга 700, чтобы прокормить семью и больничный коллектив, начал я заниматься как бы бизнесом - хозрасчетной медициной.
К середине 90-х у меня было 38 аптечных киосков по всему городу.
Кормить-то это кормило, но конкуренция была сильная, и поставщики после «чёрных вторников» товар только по предоплате и за доллары отпускали, инфляция в 100-200% в год была обычным явлением, кредит брался под 300-320% годовых или 25% в месяц, и мысли о том, где бы/что бы/как бы купить-продать, были постоянно.
Летом на биржевых торгах, где я состоял брокером, зацепились языками с владельцем биржи и, одновременно, совладельцем крупнейшей частной нефтяной кампании.
Андрей «поделился печалью»: после переработки нефти кроме светлых нефтепродуктов остаётся, в том числе, мазут. Им можно топить, есть кочегарки-котельные на мазуте, но летом он нахрен никому не нужен, и его переизбыток просто сливали на землю, в открытые резервуары, про экологию и прочие вещи тогда никто даже и не вспоминал.
Я предложил ему сделку, как мне казалось, достаточно авантюрную, а он взял и согласился не торгуясь.
(Надо понимать, что 94-99 гг были расцветом неплатежей, оборотных средств не было, налоги не платились; не было ни зарплат, и не только у бюджетников; не на что было покупать лекарства-бинты-аппаратуру в больницы; финансовый механизм не работал.
Заводы и коммерсанты меняли всё на всё: ткани на пожарную машину, сигареты на кирпич, велосипеды на картошку, зарплату выдавали теми же велосипедами или картошкой.
Чтобы хоть как-то обеспечить денежный оборот, крупные фирмы выпускали свои «ценные бумаги», векселя. Они шли с разными дисконтами - за бумагу номиналом в миллион рублей можно было получить от 800 до 100 тысяч деньгами, а то и дырку от бублика, в зависимости от надежности фирмы. Кто-то менял векселя на товар, кто-то пытался всучить их государству вместо налога, государство упиралось, ибо выдать зарплату или купить лекарства на вексель оно не могло.)
Короче, взял я у Андрея до конца года товарный кредит в виде мазута, с условием оплатить векселями его же фирмы, причём по номиналу.
Первый железнодорожный состав, примерно в 60 цистерн мазута, если правильно помню, я получил дня через три.
Тут же отправил его в Боровск, на стекольный завод, где производственные печи топили круглый год именно мазутом.
Когда состав прибыл на завод, завод отгрузил мне вагонов 20 дрота, длинных стеклянных трубочек, из которых делают ампулы для жидких лекарств.
Эти 20 вагонов дрота уехали на три разных фармацевтических завода с ампульным производством, и вскоре я стал обладателем пяти вагонов уже с лекарствами.
Но ассортимент лекарств, естественно, был небогат, кому нужен целый вагон физраствора, например, и я три вагона перегнал в Москву крупным зарубежным дистрибьюторам лекарств, обменяв свои российские ампулы (которые им нужны были для госпоставок) на хороший ассортимент таблетированных препаратов.
Из трёх вагонов имеющихся у меня различных лекарств два я поставил в областной отдел здравоохранения, начальник которого мне чуть руки не целовал, поскольку я не только обеспечил лекарствами больницы области, но и согласился взять в оплату не деньги, которых у него не было от слова «вообще», а никому не нужные векселя фирмы Андрея, которые облздраву выделил от щедрот своих областной финотдел.
Этими самыми полученными векселями я полностью рассчитался за мазут, а последний вагон лекарств, то есть свою прибыль в виде товарной наценки, поставил в собственные аптечные пункты.
Тут же продал их со скидкой в 30-40% от рынка (по сути, розница у меня была планово-убыточным звеном, обеспечивающим, при этом, реальную прибыль всей схеме)), лекарства улетали как горячие пирожки, причём за наличные деньги.
Этими живыми деньгами я бесперебойно платил зарплату своим сотрудникам даже в самые тяжелые годы.

Году примерно в 97 журнал «Стекло России» назвал мою фирму «одним из крупнейших производителей медицинского стекла в стране»))

Лет десять спустя, получая высшее, уже экономическое, образование в государственном ВУЗе, на госах меня подсунули председателю комиссии, профессору из другого региона, желчному мужику.
Я ему сразу чем-то не понравился, он долго нудел, что я не знаю предмета, что отвечаю не по учебнику, что в жизни все не так, и что-то там сказал про толлинговые схемы. Хоть это и не толлинг совсем, но я рассказал ему эту комбинацию.
Знаете, какой у него был единственный вопрос?
Не, не про экономику и не про маржинальность каждого этапа...
«А как Вы узнали, что при производстве стекла надо много мазута?»

Ну, а хули, зря я, что-ли, после школы пошёл слесарем работать.
На завод.
Естественно, стекольный)

ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА

Возникла у нас тут давеча с коллегами по работе дискуссия по поводу особенностей характеров разных наций. Начали, понятное дело, с различных арабских народов. По мнению местных, ливанцы - лучшие в мире торговцы, а вот с сирийцами договориться о чем-то практически невозможно. Ну а арабы Залива - самые неторопливые на свете товарищи (это они просто с армянами в Сочи не встречались). Дальше перетекли плавно на евреев (вопреки распространенному мнению, у арабов именно к евреям нет негативного отношения; не любят Израиль, ну да это понятно - кто ж будет любить того, от кого по зубам регулярно получаешь), потом - на русских, ну а потом - начали приставать ко мне по поводу украинского характера.

Проясню сразу: по национальности я украинец, хоть и с российским паспортом, да еще и живущий на Ближнем Востоке. Посему имею право рассуждать в отношении родной нации, не боясь быть обвиненным в расизме. Долго думал, в чем же отличительная черта нашего характера. Гостеприимство - ну, по арабским меркам мы жлобы несусветные. Тут просто исторически сложилось, что если в твой дом посреди пустыни кто-то случайно забрел - выкладывай на стол последнее. Посему вполне распространенная практика, чтобы едва знакомого человека звали в дом чаю попить. Меня вон в парикмахерской местной уже пару раз приглашали отобедать вместе с остальными (еле отбился).

Хмурые лица - тоже не только наша особенность. Я уже устал местным объяснять, что если на территории от Варшавы до Владивостока незнакомый человек улыбается при виде тебя - то либо у тебя ширинка расстегнута, либо след губной помады прямо на лбу.

А вот страсть к тому, чтобы жаловаться на жизнь - это, пожалуй, самая что ни на есть национальная черта. Земляки, не обижайтесь, но такого количества жалобщиков на квадратный километр за пределами Незалежной не встретишь нигде. Я не знаю, в чем причина сего явления. Возможно, наши древние предки таким образом отгоняли от себя злых духов. Может, еще какая причина. Но факт остается фактом: с самого детства для меня во время поездок в тогда еще на Украину было два фактора, подтверждавших, что наш поезд едет уже по украинской территории: бабки на велосипедах (о, это отдельный шедевр) и жалобы. Причем если бабки случайно попадались и на российской территории, особенно в соседних областях, то с потоком жалоб все было четко: если, проснувшись, ты слышал за стенкой купе плач Ярославны на тему неуродившейся клубники - все, ты как минимум уже под Харьковом.

Особенно странно для меня это выглядело на фоне того, что вся наша украинская родня жила в советское время гораздо более зажиточно, чем мы. По крайней мере, отец как подполковник Генштаба получал в два раза меньше своего брата, обычного слесаря на крупном заводе. Сколько за счет своего огорода умудрялась намолотить бабушка - одному Богу известно. Я только помню, что в 1991 году у нее на сберкнижке пропало порядка 25 тысяч тех еще, советских рублей. При этом она, сколько себя помню, постоянно жаловалась что дядьке моему не дают квартиру и машину (для тех, кто родился сильно позже развала Союза: на 25 тысяч рублей можно было купить и квартиру в областном центре, и машину, и еще бы осталось на дачу с трактором и моторной лодкой).

Думал, со временем что-то изменится. Ан нет, чуть больше 10 лет назад звонит мне один родственник, с жалобой на жизнь да на то что денег практически не платят, и нет ли у меня вариантов перебраться в Москву? Родственник на тот момент жил в районном центре тысяч на 300 человек. Да не вопрос, есть как раз местечко у знакомых на примете по твоему профилю, но много денег не жди, максимум тысяч 50 рублей в месяц для начала, ну а дальше от тебя зависеть будет.
- А этого на что хватит?
- Ну смотри, тысяч за 15 снимешь квартиру где-нибудь рядом с Москвой, еще тысячи 3-4 в месяц на дорогу. Оставшиеся тысяч 30 - это примерно как ты у себя в городе 500 баксов в месяц будешь получать.
- Э, не, не поеду... мало.
- Погоди, ты только что говорил, что тебе жить не на что.
- Ну не настолько же... мне здесь 10 тысяч гривен в месяц платят.
- Б..., да ты о...л! - только и оставалось мне ответить.
Для несведущих в украинских реалиях конца 2000-х, 10 тысяч гривен было около 1,5 тысяч долларов. Для маленького городка это были не просто деньги, это были ДЕНЬЖИЩИ. Чтобы обеспечить в той же Москве аналогичный уровень комфорта (с учетом разницы цен), надо было получать не меньше 5 тысяч долларов в месяц. В любом случае, это никак не тянуло на первоначальную историю "денег не платят, едва свожу концы с концами".

Я чего про историю эту вдруг вспомнил-то, помимо дискуссии с арабами? Недели две назад родственник позвонил, с праздником поздравлял. Уехал в Чехию, строительством занимается на небольшой руководящей должности. После уплаты всех налогов, аренды квартиры и страховки на жизнь остается чуть больше 3 тысяч евро (опять же, для несведущих - это раза в четыре выше среднего по стране). Жаловался на тяжелую несправедливую жизнь, спрашивал, нет ли на примете работенки в Саудовской Аравии? Что мне оставалось ему ответить? То же самое, что я ответил 10 лет назад.

История о настоящих мужчинах и обычных бабах.
Рядом с историческим городком Кохем, на высоте 100 метров на круто обрывающейся скале, возвышается имперский замок Кохем (Reichsburg Cochem), являющейся символом города. Отсюда открывается прекрасный захватывающий вид на крутые речные склоны с виноградниками на прекрасном зеленом берегу долины реки Мозель.
Нет смысла пересказывать тысячелетнюю историю замка – она доступна в интернете во многих вариантах. Для моей истории важно, что замок и город (как и многие другие в этой области) были до основания разрушены уже в начале девятилетней войны за пфальцское наследство, в 1689 году, войсками самого просвещённого европейского монарха, французского короля-«солнце» Людовика XIV.
Возможно замок-крепость лежал бы в руинах по сей день, если бы в 1868 году эти руины не выкупил богатый, но не знатный фабрикант из Берлина Якоб Луи Равенне. Тут предыстория ясна: в 1864 году сорокалетний Луи, став наследником огромного состояния, женился на молоденькой, благородных кровей, Терезе Элизабет (родовая фамилия старательно вымарана из всех хроник). Ну а баба-есть баба, хоть и баронесса. Кому борщ редкий, кому бриллианты мелкие. И «пилила» она мужа, уставшего после работы, как обычная клуша.
Мол, что ты за мужик такой, если у тебя дачи нету? Лох, а не мужик, перед подругами стыдно.
Видать мужик свою супругу очень любил. Факт остается фактом: Луи Ревенне вбухивает огромные средства в реставрацию замка-дворца в модном в Германии XIX века неоготическом стиле. Основные строительные работы были произведены в рекордные 3 года!! У подножия замка был разбит прекрасный сад из деревьев, кустарников и цветов. В 1877 году летняя резиденция семьи Ревенне была представлена публике.
И вот тут становится ясно: не в деньгах счастье, и даже не в их количестве. Пока её мужик разрывался между бизнесом и строительством, Тереза завела шашни с каким-то проходимцем и сбежала от мужа, бросив троих детей.

Далее версии разнятся: романтические истории заканчиваются тем, что Луи очень переживал и хотел вернуть жену, забросил бизнес и умер в печали в 1879 году в курортном чешском городе Мариенбад (современный Марианске-Лазне). (Ведь женщинам так хочется верить, что мужчины страдают, когда они уходят от них.)
Однако злые языки утверждают, что по приказу Луи Равенне наёмники настигли любовников и их тела замурованы где-то в стенах замка. А опасаясь мести родственников жены, Луи бежал на территорию Австро-Венгрии, где и погиб от руки наёмного убийцы.