Несмешные истории

Был у нас в мединституте еще в советские годы профессор, старичок такой. Сейчас его уже нет в живых. Как-то раз пришел он на лекцию с небольшим чемоданом, достал из него противогаз, надел на себя, затем достал какую-то колбу с жидкостью, открыл ее и громко, насколько можно было сказать в противогазе, объявил, что в колбе находится сильно пахнущее вещество и что те, кто почувствуют запах, пусть поднимут руки. Через несколько секунд начали поднимать руки первые ряды, потом следующие и так далее. Когда резкий и едкий запах дошел до нас, сидящих на последних рядах, первым рядам уже стало плохо. Стали открывать окна и давать нашатырь, так как некоторые студенты стали терять сознание. И вдруг профессор снимает противогаз и выпивает содержимое пробирки. Потом говорит, что в пробирке была дистиллированная вода и что он показал нам насколько сильна сила внушения. Еще он сказал, что если бы он сказал нам, что запах этой жидкости смертельно опасный, то у нас здесь уже были бы трупы.

А теперь представьте, когда все средства массовой информации непрерывно говорят о смертельном вирусе на всей планете. Что, по-вашему, будет происходить?

В детском саду у меня было погоняло Мордоворот. Так меня называли воспитательницы, потому что на обеде я ловко уворачивался от ложки с кашей.

Сага о раках

Всю историю падения российской цивилизации в нынешнее скорбное состояние, все робкие ростки и перспективы ее возрождения можно наблюдать по обыкновенным ракам. Сейчас это состояние легко определяется тем, что обычный горожанин, читая эти строки, даже не сразу врубится, о чем я говорю вообще. И вот поинтересуюсь - а когда он вообще съел своего последнего рака? Где, по какой цене?

Я пытался его съесть и в этом году. В сандуновских банях под пиво мне показалось уместным съесть несколько раков. Несколько охренел от цены - 470 рублей за штуку. Но гулять так гулять! На трех раков денег, пожалуй, не жалко. Все Сандуны украшены сотнями подстилок под еду с красочным изображением этих самых раков. Как тут не попробовать. Увы, раков в наличии не оказалось.

Раки - это показатель чистой воды. Собственно, они ее и делают. Мышь какая в пруду сдохла - тут же разложат ее на молекулы. Они природные фильтры, дарящие нам эту фундаментальную радость купаться в свежей воде вместо хлорки в бассейне. Поэтому если раков в водоеме нет - значит, нечто исключительно хреновое приключилось с этим водоемом. Так что туда лучше и не соваться купаться. Раки тут - на первой линии встречающих бедствие. Как доктора в пандемию или полиция при массовых беспорядках. Принялся кто-то гадить в водоемы - раков вышибает в первую очередь.

В трактире моих прадедов, до революции, раков подавали бесплатно, в любом количестве, к пиву. Рассказывать сейчас об этом - это все равно, что пережившим ядерный апокалипсис туземцам рассказывать о том, что вот было время, когда в кафе соль, сахар, перец и горчица лежали бесплатно, и никто не пытался их сожрать целиков и сразу, как делают сейчас все нормальные люди на халяву.

Миниатюра советских времен про мелких раков за три рубля и крупных за пять - из этой же серии. Пожилой человек из 1960-х охреневает с обеих цен. Раков в дореволюционной России ловили в простой приборчик, напоминающий мышеловку. Они сползались туда сами в изобилии, так что нечего и требовать было денег с клиентов за столь простое усилие. Сварить ведро раков тоже не бог весть какой труд. Поэтому бесплатно. Сейчас очень дорого и поштучно. Но и кто жил лучше и мудрее - мы или наши предки?

Писатель Эдуард Хруцкий на вопрос, как поддерживает в 75 лет блестящую форму, ответил: "Никак. С утра похмеляюсь - и за работу".

Только что:10.06.2021

В гостях внук 8 лет, время, почти, 11 часов вечера, укладывается спать.
Захожу в комнату там его бабушка- моя жена.
Она мне: Внук задал вопрос: Какое слово можно создать из букв алфавита идущих подряд? (Задача однозначно сформулирована была не с первой попытки).

Я растерялся, да и не да ерунды мне детской...
А жена: Я сказала - ёж!

Судя по реакции внука он сам не знал ответа.

Короче, ошеломила и меня и внука.

Рассказывают, что однажды Фриц Крейслер, знаменитый австро-американский скрипач и композитор, один из наиболее популярных у публики виртуозов первой половины 20 века, услышав игру юного дарования, Яши Хейфеца, обратился к коллегам с громкими именами: “Что ж, господа, не пора ли нам сломать об колено наши скрипки?”

В университете "Научный коммунизм" нам преподавал отставной армейский политработник. Однажды он назвал негров коренным населением США. Видимо такие же непуганные юмористы в соседнем с нами государстве подготовили законопроект о коренных народах.

Давно написал. Не думал выкладывать здесь. Знал, что запинаете за литературность и пафосность. Но сегодня решил таки выложить под черным ником. Может кому понравится.

О любви...

Сегодня это произошло. Любил ли я её больше остальных? Вопрос и сейчас остаётся для меня открытым.

Невозможно, пылать страстью к одной единственной, когда рядом столько
легкодоступных и непритязательных её обворожительных соперниц.
Она была одной из них: соблазнительная, загорелая, манящая своей упругостью. Я не сразу обратил на неё внимание.

- Ничего особенного, - привлекательная, но без изюминки, - отметил я тогда про неё.
Каждый раз выбирая лучшую, я обращал внимание на рельеф. Решающую роль играла выпуклость форм. Мужчине трудно устоять перед большими выпуклостями. Большие формы всегда завораживают. «Грудастость затмевает разум», - напишу я позже.

При всей восхитительной однообразности, все они были разные. Одни казались мне совершенством, другие, не так уж и свежи, у третьих была нарушена четкость линий силуэта и образа. Все эти нюансы я ощущал нервами кончиков пальцев, прикасаясь к каждой из них поочерёдно.

Брал я их не церемонясь, – властно и брутально.
Нравилось ли им? Об этом я никогда не задумывался.
- Ни ты, так другая, - мелькало всякий раз у меня в голове. - Ты такая же как все, остальные, - не лучше и не хуже, - цинично думал я о каждой из них.

В целом, все они были прекрасны по-своему. Но чрезмерное обилие прекрасного притупляет восприятие, вызывает пресыщение.

Мне доставляло наслаждение быть властелином над ними. Они ловили каждое моё движение, каждый жест, чтобы отдать себя. Каждая из них, считала себя наиболее достойной моего внимания. Во всяком случае, я в этом был тогда уверен.
Это меня ещё больше возбуждало. Власть, над кем бы то ни было, всегда пьянит, всегда хочется достигнуть дна и вершины в ощущениях вседозволенности.

Чтобы ощутить дно, я пускался на очередную гадость. Я менял их местами.
Та, которая терпеливо ждала, что сейчас наступит её черёд, вдруг, оказывалась на обочине. Совершенно обычная с виду, ничем непримечательная, - становилась моей фавориткой.

Зависть остальных сочилась из них так, что её можно было намазывать на бутерброд. Это меня ещё больше заводило. Я снова и снова менял свой выбор. Не закончив с одной, я коварно переходил к следующей избраннице.

Меня всегда завораживала их молчаливая жертвенность. Я мог поступать с ними как угодно, как мне заблагорассудится. Они безропотно шли на заклание.
Но таково было их предназначение в моей жестокой игре.

И вот настал её черед. Она была последней. Никто уже не в силах был нам помешать.
Я остался с ней наедине.
Неожиданно для себя, я почувствовал лёгкое недомогание. Срочно прибывший врач, порекомендовал мне покой и воздержание. По-видимому я пресытился, и нуждался в отдыхе, в некотором перерыве.
Это никак не входило в мои планы.

– А может это и к лучшему, после воздержания чувства станут ярче, - подумалось мне тогда.

Может и к лучшему, но вынужденное воздержание затянулось....

С каждым днём, при взгляде на неё, моё влечение к ней становилось всё более навязчивым. Неожиданно для себя, я ощутил что мир перевернулся. Я почувствовал себя одной из них, из многих, остальных. Я потерял покой. Все мои мысли были только о ней. Словно пламя на сильном ветру, страсть изнутри пожирала меня. Она, и только она, превратилась в единственную цель, ставшей никчемной моей жизни. Я был на грани помешательства.

Это доставляло мне нестерпимую душевную боль.
- Не сейчас, любимая, - всякий раз глядя на неё мысленно останавливал я себя.
- Потерпи ещё немного, желанная, - до боли заламывая руки, заставлял я себя остудить свой пыл.

И вот наступил этот долгожданный миг. Я решил не торопить события. Решил в полной мере насладиться своими чувствами, прежде, чем дать им волю.
Насыпал мерную порцию, добавил воды и поставил турку на огонь. Стал ждать.
Когда кофейная шапочка достигла своей вершины, приготовил наш любимый напиток.

Обнажённая, беззащитная, она лежала на столе. Теперь ничто не могло помешать мне осуществить свой коварный замысел. Мы были одни. Каждый вздох, каждое движение я продумал до последней мелочи. Я вдохнул её запах вместе с ароматной горчинкой утреннего кофе, поднес губы к её выпуклостям. Сглатывая слюну, нежно провел языком по всему телу. Я был на грани нервного срыва. Страсть всецело поглотила меня.

Прикрыв глаза и теряя рассудок от предвкушения, я положил последнюю печенюшку под язык... и с наслаждением сделал первый обжигающий глоток.
* * *