Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Когда Петровича спрашивали о его отношении к ЛГБТ-сообществу, честная душа бескомпромиссного человека разрывалась. С одной стороны, при виде пид.р.сов Петровичу хотелось блевануть и облить их коровьим дерьмом. Но, с другой стороны, на лесбийские игрища Петрович был готов смотреть... хоть вечность. Жаль только, что денег не всегда хватало, чтобы снять сразу двух девочек.
Подражание народному.
В младую красавицу член угодил,
От горя она зарыдала,
И повторяла в истерике всё:
Зачем я бесплатно давала.
Девица считала, что он богатей,
А был тот простым кочегаром,
Он скромный работник только умел
Уголь кидал ради жару.
Всероссийские грабли большие и бьют по голове. Местные грабли маленькие и бьют... сами знаете куда. Не доходит. Может быть попробовать приближаться к граблям задом?
В ближайшем будущем при регистрации каждого младенца в свидетельство о его рождении будет вписываться его личный виртуальный пароль, состоящий из двенадцати цифр, букв и символов.
Всем, кто на выборах голосовал за коммунистов и возмущался ВОЗМОЖНЫМ мошенничеством на выборах, стоит вспомнить: в СССР выбор был из ОДНОГО варианта. Вот примерно так: https://www.yapfiles.ru/show/2608922/4b4ada093b46fd92f7166e13b6dacbb7.mp4.html
Вышел Навальный из тюрьмы, зашёл в банк, а там денег на счета паства за три года надонатила - считать не пересчитать. Потыкал Алёшка в кнопки калькулятора, задумался! Потом достал из кармана телефон, позвонил Путину и попросил посадить его ещё на три года.
Встречал кто-нибудь человека, который любит гладить? Вот чтоб прям в живую видеть, как он, этот любитель глажки, сладострастно ворочает двуспальным пододеяльником, разглаживая каждый шов и подпевая шансон в такт ритмичным взмахам утюга.
А они есть, эти люди. Честное слово, есть. Мне таким чудом случайно перепало. Ну, правда, давно это было, мы ещё в Алмате жили: дом растили, елки строили, сына в грунт высаживали. Заняты, короче, были все время, а хозяйство требовало присмотра. Вот тут-то мне и перепало Валентиной.
Поначалу приходилось туго. У нас были диаметрально противоположные представления о порядке и алгоритме его наведения. Невзирая на, Валентина всегда начинала с ревизии, от порога выясняя, сколько ей всего настирано и не попрятано ли чего мятым по шкафам.
Не раз собственными руками отбирала у упирающейся помощницы свои кружевные, не побоюсь этого слова, труселя, которые та собиралась пустить под утюг. Носки отбить ни разу не получалось, на них она грудью ложилась.
В общем, если я неосторожно оставляла на виду что-то подозрительно подходящее для разглаживания, то вечером обнаруживала это отутюженным до хруста. И не важно, пижама это была или собачий плед с дивана.
Справедливости ради, надо сказать, что Валентина была мастером своего дела и на изгибы личной карьеры, приведшей ее к нашему очагу, не жаловалась. Когда-то она трудилась ткачихой на хлопчатобумажном комбинате и работа там была в разы тяжелее. Да и без утюга.
Примирившись друг с другом, мы мирно сосуществовали, не омрачая жизнь мелкими придирками. Ну разве, что в начале нашего плодотворного сотрудничества было дело.
Как-то раз Валентина смахнула вместе с пылью и вазу. Чуть до реанимации себя не накрутила, пока нас дождалась. Уговаривала меня вычесть из своей зарплаты стоимость богемского хрусталя. Еле убедила, что этот глиняный горшок не стоит таких переживаний и вычетов.
Однажды, правда, она на меня обиделась сильно. Я ей выговор устроила за поглаженные джинсы. Мои джинсы. Но поначалу ничего не предвещало (ну как оно всегда и бывает).
С утра натянув почти новые, один раз стиранные штаны, побежала трудиться. Пока влезала в них, ворчала чисто себе под нос, что Валя таки и их погладила. Эффект от утюга на штанах, впритык обтянувших мою лучшую половину, был совершенно незаметен. Это я поначалу так думала.
В полную силу заценить результат термообработки я смогла чуть позже. Уже в машине, на пути к офису, я начала почесываться. До работы доехала в длинных истеричных ссадинах от расчесов, но все еще не понимая, что за катастрофа приключилась.
Заподозрила было укусы какой-то мелкой живности и аллергию заодно. Подозрения, однако, не оправдались. География царапин и ареал зудящих мест выявил неполадки строго по джинсовым швам.
Запершись в кабинете и стянув с себя прекрасные новые штаны, любовно выбранные из двадцати перемеренных, вывернула их наизнанку.
И обнаружила прекрасное. Капроновые толстые нитки, которыми для красоты и прочности были прошиты модные штаники, расплавились под горячим утюгом, рассчитанным на борьбу с мятой джинсовой тканью и превратились в твёрдые пеньки с колючками на конце.
Это Валентина погладила джинсы с изнанки, чтоб, значит, с лицевой стороны они не залоснились.
Домой ехала в тех же джинсах, что не сделало меня добрее или толерантней. Вот тогда-то Валентина на меня и обиделась (я и вправду могла перестараться с доводами).
Обида длилась не долго. После того, как я показала ей результат ее же стараний, предъявив кровавые царапины, она поклялась никогда больше не прикасаться к моим штанам. Но на всякий случай я их стала надежней прятать.
Эпизод вскорости был забыт. Царапины зажили. Джинсы куплены новые. Работа затянула в очередные водовороты и неожиданно выплюнула нас одним осенним днём в городе Атырау. Мы туда в командировку прилетели на нефтеперерабатывающий завод.
Примостившись в тенёчке, ждали у проходной, когда за нами спустятся. По случаю осени одеты мы были в нарядные кожаные куртки и не менее нарядные джинсы, что для Атырау было совершенно неверно. Там все ещё бушевало лето, потому, собственно, мы и прятались в тени осыпающегося карагача.
— Блин, Валя опять, что ли погладила мне джинсы, — начиная чесаться вдоль швов, запаниковала я.
Повод для паники был велик. Во-первых переодеться было не во что, мы на один день летели, а во-вторых чесаться на встрече с богатыми туземцами не входило в план рабочей повестки.
Я заметалась и выскочила на солнцепёк. И тут только разглядела свои штаны. Они были с лампасами. И эти лампасы шевелились. И дергали крылышками.
В каждую дырку шва, пробитую иглой швейной машинки, был засунут хотя бы один кровососущий хобот. Причмокиваний слышно не было, а то бы с этой натуры можно было писать полотно о фермерском быте: «поросята у длинного корыта».
Комары, обойдя стороной кожаную куртку и не утруждая себя прокалыванием плотной джинсовой ткани, пристроились рядком у аппетитной кормушки, разомлевшей на жаре.
Сотрудники службы охраны завода, лениво отбиваясь от единичных нападений, с удовольствием наблюдали развернувшееся шоу: приезжая фря рубится с комариной ордой, проигрывая ей в сухую.
На встрече я не только чесалась, но и рисовалась исполосованными кровавыми разводами штанами. Произвела фурор в массах. Подписанный контракт не произвела. Туземцы с чесоточными не захотели работать. А зря! Комарам-то я понравилась!
Путешествовал я как-то по Непалу и забирался на всякие горки. В горах я стал кашлять, и кашлял до возвращения в Катманду. Там я откашлялся - в правом боку что-то хрупнуло, и я завыл. Решил, что стоит отлежаться где-нибудь на пляже, и полетел в Таиланд. Перелёт был долгий, с пересадкой в аэропорту Дакки. В зале ожидания по всем экранам показывали крушения самолетов. То Боинг в воздухе развернётся красивым огненным лепестком, то маленький истребитель опрокинется на посадке и врежется в терминал. На радость транзитным пассажирам, наверно. В Бангкок я прилетел с опозданием -в три ночи, и ещё час ходил по пустынным залам аэропорта, отыскивая свой потрёпанный рюкзак. Нашёл. Бок болел, от недосыпа совершенно не варила голова, словно туда мокрых опилок насыпали, а редкие мысли текли медленно, как капли засохшего меда при замедленной съёмке. На стоянке такси была всего одна машина - сильно потрёпанный коричневый Ниссан с таким же потрепанным хитроглазым водилой. Дал ему бумажку с названием и адресом гостиницы, которую заблаговременно написал в самолёте. Водила оглянулся - конкурентов нет, и сказал мне - эта гостиница закрыта. Меня на мякине не проведёшь - и я дал ему ещё один листок, с адресом другой гостиницы. На что водила замахал руками по тайски и сказал, что и эта гостиница закрыта. Тогда я сказал ему, чтобы он вёз меня на улицу Као-Сан - там полно клоповников. На что водила снова замахал руками и сказал, что там закрыто. Что - вся улица? - тупо удивился я. - Да, да, фся улица. - Ну ладно, отвези меня в какую-нибудь гостиницу, только подешевле. Он привез меня к украшенной неоном пятиэтажке, заскочил в холл, потом вышел довольный и сказал - вылезай. Портье показал мне номер. Номер как номер, с кроватью, а мне жутко хотелось спать, только почему-то потолок весь зеркальный, и у изголовья кровати одни зеркала. Зачем это, тупо подумал я, повернулся к портье и вдруг увидел рядом с ним девушку в халатике без рукавов. - Она тебя щас массировать будет, - сказал портье с улыбкой. Я почему-то сразу обратил внимание на её мускулистые предплечья. Жутко заныло сломанное ребро. - Не хочу, - честно признался я. Тут в полуоткрытую дверь зашла ещё одна девушка, и портье сказал: - Господин хочет, чтобы его массировали две девушки? Кажется, ненависть плеснула в мои глаза. Портье нахмурился, потом вдруг понимающе улыбнулся, что-то сказал по тайски, и в комнату просочился субтильного вида юноша, тоже в халатике. - Тебя будет массировать он, - сказал портье и указал пальцем на новоприбывшего. Тот приветливо улыбнулся. В общем, едва вытолкал я их всех. Закрыл дверь на замок и цепочку, а то вдруг ещё налезут, и лёг спать. В голове, как муха в паутине, трепыхалась одинокая мысль - Что это всё было? Проснувшись, я посмотрел на зеркальный потолок, затем изучил висевший на стене прейскурант. За "массажистку" с улицы нужно было доплачивать. Шестерёнки медленно провернулись и щелкнули. Каналья трактирщик (то есть таксист) привез меня из аэропорта прямо в кошкин дом, получив деньги и с меня, и с хозяев заведения. Забитой пассажирами маршрутки в этой истории нет. Но, когда я выходил из здания, с автобусной остановки на меня пялилась целая стайка тайских школьниц - в форменных синих платьях и белых гольфиках под колено. Смотрели, хихикали, шептали что-то друг другу на ушко, и снова хихикали.
В спортклубе по окончании занятия пошла на беговую дорожку. Поставила уклон 15° и скорость 6,5 км/ч. В ушах наушники. Слушаю Sabaton «Битва за Москву». Это энергичный металл. И я вся такая под него превозмогаю. Вдруг кто-то кладёт руку мне на плечо. Моя ладонь автоматически сжимается в кулак, а сама я поворачиваюсь в сторону опасности. Но я же на беговой дорожке! Бли-ин!!! Тренер, разумеется, меня поймал, аккуратно поставил на пол и согнулся от хохота, не ожидая такой воинственности. Это я к чему? Как уже было сказано, если у Вас есть возможность выбора, то выбирайте тренером мощного огра или огриху, а не хрупкого симпатягу. Так оно надёжнее будет.
Из правого моего уха начала вытягиваться стальная проволока, звенящая, как струна. Звучало «ми» третьей октавы. Вытянувшись примерно на метр, струна издала «Пинь!» и остановилась. Я повертел головой. Из левого уха выползла такая же струна с тем же назойливым «ми» и так же пинькнула. Само по себе приплыло зеркало. В зеркале я вижу себя, похожего на усатого таракана. Или на жука-рогача. Рога в моем возрасте не нравятся никому, поэтому я принимаю решение проснуться. Проснулся. Ничего особенного. Я в своём кабинете: кабинет хорошо локализовывает храп мужа. Жена Светочка за стеной. Ночь. «Ми» третьей октавы все равно звучит неумолчно, откуда-то с потолка. Звук кажется угрожающим, в нем слышалось: «Бойся! Спасенья нет! Всё равно укушу!» Из зоологии известно, что на зиму готовятся ко сну не все комары, а только дамы. Запасаются кровью, чтобы потом весной размножиться. Светочка особенно остро переживает их ночные укусы. «Мужик ты или кто? Реши вопрос!», - я вспоминаю, что это фраза из вчерашнего вечернего детектива. «Надо поменьше смотреть всякую дрянь», - вяло даю себе наказ, понимая, впрочем, что всякому владельцу телевизора это не реально. Для окончательного «решения вопроса» лучше всего годится собственный разработанный мною приём. Я укрываюсь одеялом полностью, с головой. Но оставляю на воздухе часть макушки. На макушке прожитые годы выкорчевали всю кучерявую когда-то растительность. Поэтому комары принимают мою макушку за взлетно-посадочную полосу - ВПП по-нашему, по авиационному. Возможно, они даже видят на ВПП посадочные огни какого-нибудь инфракрасного цвета – не знаю, мне не видно. И вот я принимаю описанную выше позу и чуть напрягаюсь в ожидании. Сколько я успокоил за это лето комариных баб! И майских, молодых наивных дурочек, и августовских, прожжённых циничных тёток… «Ми» третьей октавы, рассматривая местность, барражирует на бреющем - сначала справа налево, затем слева направо. И вот, слегка работая винтами, неопознанный пока летательный аппарат под управлением очередной мадам приземляется на выстроенной ВПП: я чувствую легкий холодок от работающих крыльев. Комары не сразу кидаются колоть и сосать, они любят слегка побродить по площади, осматриваясь и подрабатывая себе крылышками. То ли осваиваются, то ли ищут лакомые точки. И в этот момент срабатывает мой прием! Из-под одеяла вылетает моя правая рука и хлёстко бьёт меня (себя) по лысине! Звук удара сегодня напоминает выстрел. По крайней мере, так кажется мне. Но, как оказывается, не только мне. В комнату влетает заспанная Светочка. Ей приснилось, что упала её любимая ваза, заполненная прошлогодними одуванчиками. В её комнате ваза целый год испускала назойливый пух, поэтому была определена в мой кабинет, где по фэншуй подавляла вредные излучения компьютера. - Юра, что тут у тебя!? - Да так, ничего… - Нет, я слышала. – зажигается торшер. - Слава Богу, ваза цела. Но что-то ведь было! Я рассказываю ей про сон и охоту на летучих баб. Светочка не любит приходящих в наш дом без её приглашения посторонних женщин, пусть даже любительниц окопаться под потолком. - Ты убил гадину? - Посмотри-ка, пожалуйста, на голове. Светочка внимательно рассматривает лысину. - Трупа не вижу. - Жаль. Последний комар уходящего лета… Кстати, надо будет написать такой романс. «Последний кома-а-ар…» Ладно, пусть живёт, - сетую я, зевая. Светочка погладила меня по ВПП. - Ты совсем не знаешь нас, женщин, упорных и настырных. И кстати… - она задумывается с видом «говорить… не говорить?» - Что - кстати? - Вы ещё можете встретиться. - Как это? - Через два дня начинается наше бабье лето. Ну куда от этих баб…
