Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Деникин_А
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Ко вчерашней моей истории о случае в больнице, хочу сообщить причину неудачи акции. Врача предупредил ваш покорный слуга. Считаю, что сообши я об этом в рассказе - история потеряла бы интригу. Всем багодаген.
К одному из первых моих чётких воспоминаний относится случай, произошедший в далёком 1953 году. Вся наша родня жила в одном большом дедовском доме постройки 18 века. Тётушка моя работала учительницей вечерней школы. Возвращалась с работы, очень поздно и поздно вставала. Ежедневно я приходил к ней и с нетерпением ждал, когда, наконец, она проснётся. У меня были для неё свежие новости, как мирового масштаба, так и местного. Все новости были ошеломляющими, но иногда случались такие вещи, что от нетерпения сообщить меня просто распирало. Так, смерть соседского кота Васьки для меня была первой смертью, с которой пришлось столкнуться. Это было настолько новое и непонятное явление, что всем взрослым, в то утро приходилось объяснять мне, что такое смерть. В этот день, я еле дождался пробуждения тёти и сразу же сообщил: - Доброе утро. Васька умер! К моему великому сожалению, новость эта не потрясла её так же сильно как меня. К тому же, она поправила меня, что хотя Ваську и жалко, но правильно говорить не умер, а сдох - мол, не велика была персона. Через пару дней следующая смерть. На этот раз я её буквально шокировал: - Доброе утро. Сталин сдох! Какая была реакция!
Fantom13 напомнил. Стала пропадать на заводе продукция, что сильно било по карманам рабочих. Ни о каких камерах наблюдения тогда и речи быть не могло, но высокий забор, с "шевелюрой" из колючей проволоки служил верой и правдой. Работал завод круглосуточно, в три смены. По всякому тасовали и проверяли состав охраны. Бесполезно. И вот, однажды, далеко за полночь, патрулирующие по городу менты, проезжая увидели стоящий у стен завода мотоцикл с коляской и мужика, дёргающегося на какую-то верёвке. Сильно заинтересовало их это явление и решили они ему помочь. Тому деваться было некуда и он пояснил, что если верёвку потянуть сильнее, то и раскроется секрет его ночной забавы. Велели ему тянуть, но верёвка не поддавалась. Стали тянуть сообща. И тут на с крыши на них полетел мешок. Еле успели расступиться. Упав, мешок вонзился в асфальт и порвался. В мешке слетел с ним с крыши внушительных размеров электродвигатель. Вор в изумлении смотрел на него и лепетал, что первый раз его видит. Оказалось, что под конец второй смены, кто-то из рабочих заметил, как один кадр потащил по лестнице на крышу двухэтажного цеха два полных мешка. Когда тот с крыши слез, очевидец туда забрался наверх и увидел на краю крыши эти мешки, с которых свисали на улицу привязанные, совершенно незаметные ночью, верёвки. Оставалось с улицы только сдёрнуть их. Этот рабочий сдавать его не стал, но продукцию вытряхнул, а в один из мешков закатил находившийся там старый ржавый электродвигатель, который черти когда заменили на вытяжной вентиляции.
Объявление на двери в здание КГБ: «У нас ремонт. Просьба стучать по телефону».
Специфика работы в торговле в СССР требовала наличия знакомств во многих одиозных структурах. Завмагом стройматериалов был мой товарищ Анатолий, который и предложил работать с ним. Он там, в станице, жил и трудился не первый год и оброс многочисленными знакомствами. Его большими друзьями были капитан милиции - начальник ОБХСС местного РОВД и его зам. Заместитель был приятным, невредным парнем. При его работе, часто требовавшей от него традиционных для милиции действий, он был справедливым и уважаемым человеком. Не в пример ему был его шеф. Ну, разве не характеризует человека такая привычка – он практически всегда, с видимым удовольствием соглашался посидеть в компании, выпить. Он громогласно требовал, чтобы всем и ему в том числе, вовремя наливали, но сам никогда не пил, тихонечко выливал содержимое рюмок. Не пил даже самые лучшие коньяки. Выливал и делал вид, что пьянеет. Не часто, но обращались они к нам с пустяковыми просьбами. У меня был автомобиль и от меня максимум, что требовалось – иногда проскочить куда, или перевезти чего. А у Анатолия было увлечение – радиотехника. Он покупал японские магнитофоны. Первое время наслаждался качеством звука. Затем начинал измерять приборами различные параметры, диапазоны звучания, изучал статьи в журнале «Радио». Постигнув наполовину прочитанное, руководствуясь рекомендациями всяких специалистов - дилетантов, начинал что-то перепаивать, менять японские детали на отечественные, видимо более качественные. После усовершенствования ни один из его магнитофонов уже никогда не издавал никаких звуков. Разве что при падении. Ни разу ему не удалось собрать всё содержимое обратно в корпус – оно даже физически туда не влазило. По мере возможности, Толик покупал всё новые и новые штукенции. Однажды, это было в начале восьмидесятых годов, у него появился радиомикрофон. Это то самое подслушивающее устройство, называемое «жучком». Сейчас этих жучков можно приобрести на любом радиорынке сколько угодно, причём самых любых модификаций. А тогда! Анатолий похвастал диковинным приобретением перед деревенскими ментами, те просто обалдели, хотя слышали о чём-то подобном. Лоб начальника ОБХСС наморщился, что говорило не только о крайней озабоченности, но и вообще о теоретической способности мыслить. Решение, кому первому испортить жизнь, возникло у него через пару дней. Как Холмс с Ватсоном, приехал он со своим замом к нам в магазин и таинственным шёпотом поведал о гениальном плане поимки за руку врача – гинеколога райбольницы. Оказывается, по агентурным данным, эта женщина, пользуясь своими профессиональными навыками, делала колхозницам аборты, чем приносила непоправимый урон экономике нашего государства. Вот и решил славный капитан милиции стать на защиту государственных интересов. Проведя определённую работу среди лучших проституток района, он нашёл вполне беременную дивчину, и умело «завербовал» её. При всесоюзной таксе на аборты «четвертак», капитан получил из кассы РОВД купюру, достоинством в пятьдесят рублей и каким-то милицейским способом «пометил» её. Далее, он обязал обрюхаченную сельскими механизаторами подсадную утку уговорить врача сделать ей аборт. По разработанному сценарию, агент на сносях, вооружённая «жучком», должна была дать в руки врачу этот полтинник, как плату за предстоящий аборт, сразу после чего произнести определённую условную фразу. Начало смеркаться и мы отправились на операцию. Мне выпала миссия водителя, Анатолий был главным радиоспециалистом и звукооператором. Оба обэхээсника, заметно возбуждённые, сидели на заднем сидении Жигулей, прикрыв, для конспирации, свои кители тряпьём. Мне было велено заехать на территорию больницы и припарковаться у здания, под окнами гинекологического отделения. На коленях «звукооператора» негромко, на нужной волне, издавал шумы радиоприёмник. Наконец послышались взаимные приветствия пациентки и обречённой на срок акушерки. Добавили громкости. Уговоры длились дольше, чем предполагала милиция. Наконец прозвучала сакраментальная фраза: «Ой, как я Вам благодарна». Моментально, с криком: «Давай понятых», главный стратег вылетел из салона авто и понёсся в здание. Мы с Анатолием остались в машине и дальше просто слушали, как происходило «взятие преступницы с поличными». Всё было задумано очень квалифицированно, но процесс задержания затягивался – полтинник пропал. На глазах изумлённых понятых, был перевёрнут и досконально обыскан весь кабинет. Результат – ноль. Сильно подозреваемую врачиху раздели, как следует осмотрели, а желающие облапали – нет денег. Не могла ничего подсказать и беременная «утка», хотя сама давала деньги и никуда не отлучалась. В состоянии сплошного обыска прошло больше четырёх часов. Денег не было. Пропал казённый полтинник. Совершенно обезумевшие и убитые горем от материальной катастрофы милиционеры вынуждены были извиниться и распроститься с подозреваемой, с персоналом больницы и со своей меченой пятидесятирублёвкой. Последнее, что передало нам шпионское радио, это вопрос беременной проститутки, когда будет аборт и ответ врача: «По этому вопросу обращайтесь в милицию».
Весело встречали праздники в советские времена. Духовые оркестры и буфеты были буквально на каждом углу. Люди, нарядные и красивые, в приподнятом настроении шли на демонстрацию. Все трудовые коллективы собирались в определённых местах, где в ожидании старта разминались кто беленькой, кто красненьким. Лица, ответственные за организацию колонн, со скандалами, раздавали флаги, транспаранты, портреты вождей, и выстраивали свои команды в колонны, которые вскоре вливались в общий стройный людской поток. Все шагали по центральной улице города к трибуне, на которой их приветствовали партийные и советские руководители. Однажды, мне пришлось быть ответственным за организацию колонны коллектива нашего завода. Ясным первомайским утром мы с водителем грузовика погрузили на заводе флаги, портреты, транспаранты с актуальными текстами и самое главное – большую, но лёгкую сварную конструкцию на трёх велосипедных колёсах. Это, так сказать, визитная карточка завода. Крупными буквами - название завода и огромный пенопластовый диск – профиль Ленина. Конечно, несколько странно, что завод носил имя совсем другого хорошего человека, но профиль – портрет был почему-то Ленина. Не все инструкции и требования партийных органов были всегда понятны нормальным людям, но выполнялись неукоснительно. Итак, загрузив весь необходимый реквизит, мы отправились к месту сбора. Вот и прибыли. Выхожу из кабины, бросаю взгляд на кузов грузовика, и земля уходит из-под ног. Не вижу в кузове нашего Ленина! Водитель – ногу на колесо и мгновенно оказывается наверху. Стоит с раскрытым ртом – нет тележки с дорогим лицом и названием завода. Забыть никак не могли. Без этой вывески всем работникам завода делать на демонстрации нечего, со всеми отсюда оргвыводами. Моментально выбрасываем из кузова остальные атрибуты демонстрации и мчимся обратно. Нас не везде пропускает милиция – разъезжаться разрешено только после окончания демонстрации. Наконец выехали из центра и мчимся по той же дороге, но в обратном направлении. Ура! На одном из перекрёстков вижу на тротуаре драгоценную коляску с дорогим лицом. Двух колёс уже нет, а три пацана, лет по десять–двенадцать, снимают последнее колесо. Подбегаю к ним. - Прикручивайте на место – кричу – остальные колёса где? Молчат. - Да ваших родителей посадят. Соображаете? Сообразили моментально – побежали в разные стороны. Одного поймал я, ещё одного водитель. Третий остановился, оглянулся и, перейдя на шаг, изменил направление движения. Открывает калитку и моментально выносит со двора два, самых красивых в мире, велосипедных колеса. Это уже немного не те колёса. Те были ровные и вращались строго в одной плоскости, а эти при вращении какую-то ламбаду танцевали. Но это уже было не так важно. Пока прикручивали колёса, моё настроение опять было испорчено. Ленин-то, вождь наш бессмертный, выпрыгнув на ходу из кузова автомобиля, сильно пострадал. Проехав пенопластовой мордой по асфальту, он настолько изменил внешность, что пускать его такого на демонстрацию было просто опасно для собственной жизни. Решение пришло мгновенно. Раскрутив проволоку, которой дорогое пенопластовое лицо было прикручено к конструкции коляски, разворачиваю его на 180 градусов, и теперь он выглядит в сто раз лучше, только смотрит по ходу движения влево. Но ретушь всё равно нужна – места прежних контактов с конструкцией выделяются ржавыми полосами. Выручают пацаны. Через две минуты передо мной большая куча белоснежных палочек мела. Где-то с минуту уходит на макияж, пацаны получают денежное вознаграждение - трояк, и с удовольствием помогают погрузить нашу коляску на машину. Всё это время я не смотрел на часы, но, видимо, ангел-хранитель помог мне. Мы успели. Через несколько минут наш коллектив слился с общей колонной. Впереди, отвернувшись от трибуны, катился, танцующий ламбаду, Ленин.
Предыстория. Еду, как-то утром за городом. Стоит на перекрёстке старушка. Чистенько одета, аккуратненькая такая. Очень редко кого подбираю, но тут остановился. Говорит куда ей и спрашивает, сколько будет это стоить. Денег не прошу, и она садится. Добирается в посёлок на почту за пенсией. Спрашивает откуда я родом. Удивлена, что я практически местный. Говорит, что здесь очень редко водители не требуют денег. Сама с Урала, но судьба закинула её сюда давным-давно, да и то через многолетнее заключение. Рассказала бы, но уже приехали. Почта. Достала из сумки гроздь винограда, угостила меня. Пожелали мы друг другу дежурных благ и расстались. Несколько дней я просто мучился, вспоминая бабулю. Не выдержал однажды и поехал в тот посёлок на почту. Прошу вспомнить, проверить, какая старушка получала пенсию в то утро. Не хотят ковыряться, искать. Тут меня осенило – виноградом, говорю, вас она, наверняка угостила. - А! - воскликнула женщина за стойкой. - Так это Елизавета Даниловна с хутора К Маркса. Так я нашёл попутчицу. А теперь, вкратце, история. Жила в одной уральской деревушке девочка Лиза. Работала, как и все в поле. Серпами жали хлеб. Упавшие зёрна тайком отправляли в рот. Очень боялись, но голод был сильнее страха - с 1932 года действовал «знаменитый» Указ «О трёх колосках». Видел учётчик или нет - неважно, но подбежал к Лизе, схватил за волосы, привёз в контору и велел звонить в район. Дали десять лет. Могли и расстрелять. Два года шила телогрейки. Началась война. Ассортимент расширился - в моду вошли шинели. Замечаний не было и стали Лизе доверять работы и за пределами зоны. Однажды отправили её с группой на станцию перегружать продукцию. Работы шли в спешке. Военные и железнодорожники ругались и грозили друг другу неприятностями. Поезд стоял на парах. Какая-то страшная тоска вдруг толкнула Лизу в загруженный вагон. Покинула вагон в новой телогрейке уже на правом берегу Волги. Повезло поменять телогрейку на старое пальто и кусок хлеба. Немцев отогнали уже далеко. Подалась на юг. Документов не было, но до сих пор везло. В Астрахани удалось остановиться работать в больнице. По-настоящему повезло, когда главврач похоронил, как неизвестную, умершую женщину, а Лизу, выздоровевшую, «выписал». И отправилась дальше на юг уже не Елизавета Даниловна, а Лидия Алексеевна. С ребёнком под сердцем. Остановилась на Кубани. Прижилась. Родила сына. Работала в колхозе. Годы полетели. Дояркой Лидия Алексеевна стала передовой. Отмечали её на каждом собрании. Постоянно была на Доске Почёта в районе. А однажды, уже в конце 70-х, её представили к награде. Вручать медаль приехал на собрание первый секретарь райкома. Очень хвалил, как водится, благодарил за доблестный труд и спросил, чего она желает от руководства колхоза или даже района. Пообещал выполнить любую просьбу. Лидия Алексеевна поблагодарила всех, отказалась от всех благ и… на глазах всех селян, руководителей и собственного сына рассказала эту историю и попросила вернуть ей её имя. Можно ли представить, что в нашей измученной стране, человек, переживший такое, мог испытывать самое настоящее счастье.
Старый особняк легко вмещал семь квартир. Внутренний двор с выездом на ширину ворот и калитки. Ворота запирались на ночь на замок обязательно или мной, или другим соседом, который имел «Москвич». Это в зависимости от того, кто приехал домой последним. Калитка тоже запиралась на простой засов. Все соседи имели также ключ от парадного входа, который был заперт всегда. С улицы двор не просматривался. Никто никогда ничего не прятал. Однажды открываю ворота, чтобы заехать во двор. Останавливается прохожий парень. Симпатичный такой армянин. Просит прикурить. Пока нагревается прикуриватель заезжаю во двор. Даю ему прикуриватель и закрываю ворота. Он тоже заходит за мной во двор. Уже прикурил, а уходить не собирается. Забираю свой прикуриватель и прошу его выйти. Предлагает купить импортную автомагнитолу. В те времена они только–только стали появляться у нас в стране. Мне она не нужна. У меня уже есть, хотя и не импортная - «Протон», но поёт. У других и такой нет. Он со двора никак не выгоняется и несёт что-то про западногерманский «Baltek» за полцены. В те годы он стоил баснословных денег. Говорит, а сам двор разглядывает. Начинаю злиться. Руками разворачиваю его и вывожу в калитку. Всё. И забыл. Через пару-тройку дней, в субботу будят меня соседи, мою машину обокрали. Сняли лобовое стекло, выдрали мой драгоценный отечественный магнитофончик, ну и кассет штук этак несколько прихватили. Бегом в нашу русскую народную милицию. Благо туда три квартала. Начинаю повествование. Дежурный прерывает меня и спрашивает, имело ли стекло моё какие-либо особые приметы. Приметы были, говорю – наклейка такая – надпись розовенькими буковками «Polsky Fiat 125», но едва ли похититель не догадается её содрать. Дежурный предлагает зайти в дежурку и опознать таковое. Захожу за барьер и вижу возле стены прислонютое моё лобовое стекло, и никто не содрал наклеечку. Счастливый, начинаю рассказывать о магнитофоне и кассетах. Этого, к сожалению, у них нет. Оказалось, рано утром группа рыбаков отправлялась на рыбалку заводским автобусом. Их очень заинтересовали двое молодых людей, которым повезло в пятом часу утра приобрести где-то ужасный дефицит всех советских времён – жигулёвское лобовое стекло. Остановили автобус поинтересоваться. Один парень не раздумывая, бросил сумку и кинулся наутёк, а второй инстинктивно, боясь разбить стекло, стал аккуратненько так прислонять его к забору. Эта задержка и позволила рыбакам подхватить его под белы руки и привезти вместе со стеклом в отделение. Вот так мне повезло. В девять меня представили подошедшему следователю. Я написал заявление о краже и рассказал о том, как третьего дня долго не мог распроститься с назойливым «продавцом импортных магнитол». Следователь спросил, смогу ли я опознать того продавца. Меня привели к обезьяннику и предоставили моему обозрению весь ночной улов ленинского РОВД. Никого похожего на того армянчонка, к сожалению не было. Отдельно попросили хорошенько рассмотреть худющего белобрысого парня. Его я точно видел впервые. Оказалось, что это был пойманный рыбаками похититель. Звали его Игорь Ручка. Парень был неплохим рассказчиком, ибо на следующий день меня пригласили в милицию на повторное опознание. На этот раз среди четырёх кандидатов я моментально узнал назойливого курильщика. Фамилия этого юноши была Геворкян. Имени - отчества не помню. Вечером ко мне домой пожаловала делегация от армянской диаспоры. От чистого сердца предлагали принять в дар немецкий магнитофон «Baltek», взамен «утерянного» милицией. Я в знак благодарности должен был забрать своё заявление о краже. Мне их предложение не понравилось. Я уверил их, что будет суд, а этот магнитофон я им посоветовал вернуть законному владельцу. Меня назвали дураком и хором покрутили пальцами у виска. На суде всё было подробно выяснено. Инициатором кражи и «разведчиком» был ранее судимый за разбой Геворкян. Ручка - его сосед по двору и подельник по краже, ранее не судим, никуда не убегал и сразу признался и сдал своего боевого командира. Но вот решение суда сильно пошатнуло мою веру в справедливость. Раскаявшемуся и ранее несудимому подельнику белобрысому Игорю Ручке дали шесть лет колонии, а ранее судимому брюнету Геворкяну, как инициатору - два года условно. Ущерб оба должны были выплачивать мне алиментами. Армянская диаспора громко похвалила советский суд, а во дворе суда Геворкян, отпущенный из-под стражи, поведал мне, что магнитофон, от которого я отказался, очень хорошо поёт в машине у судьи. В течение месяца я почтой получил извещение, что гр-н Геворкян признан какой-то комиссией недееспособным и никаких алиментов мне выплачивать не будет. А вот из республики Коми я долгое время получал приветы от Ручки. От трёх до пяти рублей в месяц.
Учился я в старой школе в центре города. Эту же школу окончила моя мама. 22 июня 1941года был её выпускной бал. Много лет спустя, я узнал, что школа наша была «блатная», но я был в неё определён т. с. по месту жительства. Родители ходили в школу только на родительские собрания, за что я им сейчас очень благодарен. В учёбе не выделялся ни в какую сторону, медалей в итоге не почерпнул, что считаю фактом вполне справедливым. Но заслуживает человек награды или нет, нечасто зависит от соискателя. Здесь куда важней кто родители. Однажды в школе объявили о предстоящей географической олимпиаде. Участникам, занявшим два первых места, была обещана экскурсионная поездка в Москву в дни новогодних каникул. Ещё трём участникам были обещаны ценные подарки. То, что меня допустили к участию, видимо было ошибкой организаторов. Имея текущую троечку, я с большим отрывом в баллах занял первое место и торжественно был объявлен победителем. С нетерпением ждал наступления Нового года, расспрашивал всех о Москве, в которой мечтал побывать. Накануне каникул я задал вопросы о предстоящей поездке у своей учительницы географии, чем ужасно смутил её. Она покраснела, засуетилась и велела на следующий день на большой перемене зайти в учительскую. В шумной учительской, пряча глаза, она протянула мне книжку местного краеведа Вишневского «У синих гор» и сказала, что те, кто поедут в Москву скоро забудут о поездке, а книжка дарится мне на всю жизнь. Путёвками наградили второго и третьего лауреатов. Участникам, занявшим четвёртое и пятое места, вручили по глобусу… Отношение моё к занятиям после этого педагогического позора нисколько не изменилось, но почти по всем предметам мои текущие отметки сами собой стали намного выше. А Москва. Москва никуда не делась.
Эта старая рыбацкая история, наверняка может быть и охотничьей. Приехала компания на рыбалку с ночёвкой. Быстренько «накрыли поляну», выпили, размотали снасти и опять к столу. Спокойно следят за поплавками и выпивать не забывают. Под вечер налетели комары. Водитель достал средство от насекомых, натёр руки, лицо, шею и призвал остальных натереться жидкостью. Один из них отказался, сказав, что лучше водки средства от комаров нет. Когда стемнело, все дружно захрапели. Спали все спокойно, только один всё хлопал себя борясь с комарами. Пожалел, что поленился намазаться как все. Нашёл в темноте аптечку, нащупал пузырёк, намазался и кое-как уснул. С рассветом стали просыпаться и проверять снасти. Последним из автобуса вылез настоящий Фантомас. Все видимые части тела были зелёными, как нижний сигнал светофора. Белыми были только зубы и бельма глаз. Под всеобщий хохот водитель заглянул в аптечку. Точно! Пузырёк с зелёнкой был почти пуст. Когда привезли его домой, в подъезд он заскочил закрыв голову курткой. Видимо, зелёнка была очень хорошего качества - пришлось брать неделю в счёт отпуска.
Выпало как-то первое апреля на субботу. Собираемся семьями на даче. Все готовились с вечера. Я ещё раньше. На работе у меня была машина с цифрами на номерах 696. Такие же цифры были на гос. номерах Таврии, одной нашей общей подруги. Вот я и снял, заранее, на работе один номерной знак. Съезжаемся, обнимаемся, целуемся. У всех, по первоапрельской традиции, или «спины белые», или машины, прижатые к забору, «поцарапаны». Наконец во дворе сдвинуты столы. Компания большая. Два поколения вместе. Зять моего друга Сергей, без пяти минут мент - на последнем курсе милицейского ВУЗа. Прекрасно понимаю, что зная меня как облупленного никто серьёзно не воспримет ни одного моего слова. Тихонько меняю один из номеров Таврии на свой, делюсь об этом с Сёрёжей. Вот все за накрытым столом. Полилась водочка. Всё как обычно. Хорошо! И вдруг Серёжа, как бы невзначай: – тётя Галя, а почему у вас на машине номера разные? Всеобщий смех. Шутка неплохая, но никто из присутствующих даже не собирается проверить правдивость. Когда смех стих, Серёжа опять – я серьёзно говорю, что передний и задний номера разные. Галина задорно улыбается и говорит, что шутка ей понравилась, но повторять уже не смешно. Ладно - говорит парень – ездить вам. Одна из дам не выдержала и сбегала к машине. Возвращается с улыбкой – всё нормально. Одинаковые. Первое апреля! А Сережа спокойно, отдавливая вилочкой кусочек котлетки, сообщает: - Цифры действительно одинаковые, но буквы-то разные. Та опять к машине. Задержалась. Возвращается с вытаращенными глазами: - Галина, буквы в самом деле разные. Несколько человек рванули на улицу. Я со всеми. Возвращаются в недоумении, подтверждая факт увиденного. Галину шутка начинает раздражать, терпит прикол и сидит как сфинкс, но вымученная улыбка выдаёт сильное беспокойство. Наконец, понимая, что абсолютно все врать не могут, встаёт и шагает к Таврии. Все толпой следом за ней. Задний номер вот он. Обходит машину и застывает, предполагая масштаб трагедии. Все её наперебой жалеют. По чьему-то совету она достаёт техпаспорт, сверяет номера на подлинность и вдруг резко опускает руки: - Дура я дура. - Ну, конечно, конечно! – успокаивают все хором несчастную. А почему? - Да чёрт знает когда - повествует потерпевшая – какой-то мент снял номер. Уже не помню за что. Когда получала в ГАИ, была так рада, что и не проверила. Серёжа, но ведь они Козлы должны были сами проверить что дают? Что мне теперь делать? Серёжа, без пяти минут сам Козёл, солидно продолжает: - Во-первых, по закону, вашу машину нужно перегнать на штрафплощадку.. . Нервный реденький смех. Чувствуется, что всем её жаль. - Серёженька, ты ещё издеваешься? Кто-то советует не париться, а заказать в мастерской новый… - Посмотри, может такой сгодится - я протягиваю ей родной номерной знак. Под гром хохота, Галя берёт эту железяку и наотмашь ею меня по физиономии. За стол пошли в тишине. Восемь лет прошло. Чувствую – не простила.
фкпфрфрфрф4еп4кок вчера напомнил. Может кому и неинтересно. Эта история, когда мне её рассказал мой родственник, учёный физик, была совершенно свежей и ужасно секретной. В СССР очень любили делать секреты из ничего. Итак. Западная Германия, то бишь ФРГ, вдруг решила покупать у нас в СССР каменный уголь. У них самих Рурский уголь очень высокого качества, да и сам бассейн ещё полон. Английский Кардифф качеством не хуже, да и морем им намного дешевле. Нет, захотели нашего Донецкого антрацита. Долго всё как следует проверяли - в чём смысл. Откровенно враждебное государство чуть ли на коленях, просит уголька. Убедились, что подвоха никакого нет. Чудной контракт был заключён. Эшелоны с углём, строго по графику последовали из Донбасса на чужбину. Однажды, как бывает, случился в Донбассе сбой. Тогда аварий у нас в СССР не было и быть не могло. В СМИ только о достижениях говорили. Но, что-то всё-таки затормозизо темпы добычи. График поставки в ФРГ нарушать нельзя ни при каких обстоятельствах. И тогда, в срочном порядке, подобрали точный по качеству уголёк из Кузбасса и туда его, за кордон. Рекламация не заставила долго ждать. Как там выкручивались и отбрехивались внешторговцы не нам знать. Но после этого наши ученые занялись изученим состава Донецкого антрацита куда внимательней и оказалось, что Донецкий уголь имеет довольно большое содержание, весьма редкого в природе, индия, без которого электроника не живёт. Спасибо немцам, что они лучше нас знают наши возможности.
Раннее Первомайское утро. С вечера собрались на природу большой компанией. Первая моя квартира была коммунальная. Выходим семьёй во двор, укладываем в машину сумки. К нам выходят соседи Гончаровы и сообщают преужасную новость. Ночью на работе в котельной, умер наш пожилой сосед - дядя Миша. Пришедший из котельной мужчина рассказал, что дяде Мише стало плохо под утро. Неотложка не успела. Его увезли в морг. Гончаровы откровенно не хотят, чтобы у нас, самых молододых в доме, праздник был испорчен неприятными хлопотами и настоятельно рекомендуют тихонько уезжать по своим делам – никто кроме них нас не видел и знать мы ничего не могли. С благодарностью оставляем какие–то деньги в общий котёл на похороны и с чувством вины уезжаем. Днём эта смерть периодически то забывалась, то опять нагоняла чувства вины и предательства. Откровенно, не знали как себя вести при встрече с соседями. Наконец приехали. Заезжаем во двор и перед глазами картина - на фоне похоронного венка с траурной лентой «Дорогому Михаилу Ивановичу от соседей», с выражение бесконечной скорби сидит сам «покойник». Оказывается, на дежурстве в котельной, что при гарнизонной бане, мужики по ходу предпраздничной пьянки заговорили о большой и светлой любви. Наш дядя Миша решил проверить – не угасла ли любовь его бабы Веры к нему. Очень он заинтересовался: какая будет её реакция на известие о его смерти. Послали гонца с печальным известием и спокойно продолжили отмечать Первомай. Соседи в первую очередь отправили "молнию" сыну на Урал, а потом буквально извелись, отыскивая по моргам всех больниц труп. Параллельно закупались продукты и два венка - один "от безутешной жены Веры", второй "от соседей". На общей кухне заканчивалась работа. Намечавшиеся на следующий день поминки решили отменить, а всем двором встретить Первомай.
Однажды, ноябрьским утром, накануне командировки в Баку, просыпаюсь от дивной скрипичной музыки. Слушаю и начинаю понимать, что для бодрого советского утра классика звучит непривычно долго. Ты знаешь – говорю жене – у меня такое светлое чувство, будто нас постигла тяжёлая утрата. Сообщений никаких. До полудня три раза транслировать бессмертное адажио! Об этом даже Чайковский не мог мечтать. В том, что моя первоначальная догадка была верной, я убедился, только когда вышел из здания Бакинского вокзала на площадь. На большой, красивой привокзальной площади Баку всегда красовались два громадных стенда с портретами вождей – Ленина и Брежнева. Выходишь из здания вокзала и прямо на тебя серьёзно смотрит наш любимый (в те времена), дорогой товарищ Леонид Ильич. Впечатляли размеры стенда. Каждая из пяти золотых звёзд Героя была эдак с пол метра высотой. Можно теперь представить размеры всего дорогого лица. По левую руку - Ленин. Это лицо намного меньше, чем лицо верного ленинца. Всего-то метра три высотой, ну и в ширину где-то метров пять. Ленин изображён с известной в прежние времена фотографии – в кепке, загадочно улыбаясь, неизвестно чему, приветствует народ, покачивая правой ладошкой. Сильно украшали эти шедевры живописи привокзальную площадь. И вот выхожу на площадь и вижу - один из уголков стенда с дорогим лицом наискосок пересекла жуткая чёрная полоса. Как у любого нормального человека, траурным шествием пошли по спине мурашки. Поворачиваю голову налево и… мурашки прекращают движение. Ленин исчез. Исчез, по совершенно непонятной причине. Правда исчезло только само лицо в кепке, а стенд-то на месте. Только весь выкрашен плохо перемешанной, помесью зелёной и грязно-серой красок. Пожал я сам себе плечами и поехал на завод. Там у руководства траур. Не работается. Всё из рук валится. Осиротели и наперегонки поразъехались по чайханам скорбить. Главный энергетик завода – Сан Саныч Васильев, хотя и родился в Баку, с детства был русским. Ему скорбить некогда. Все привыкли, что весь завод держится на нём. Я всегда удивлялся поразительной трудоспособности этого человека и удивительному умению, решая массу своих вопросов, постоянно замещать, вечно отсутствующих, директора, трёх его непонятных замов и главного инженера завода. У Сан Саныча всегда находилось время и на простую беседу. Поделился я с ним своим недоумением по факту окраски Ленина и вот что узнал. Его жена работала на железной дороге и была в курсе всех привокзальных событий. Оказывается, узнав о смерти «дорогого», Политбюро Азербайджана вспомнило об этих портретах. Если со свежим покойником было всё просто – нарисовать траурную полоску и готова демонстрация безмерной скорби, то с Лениным задача была непростой. Сложность задачи заключалась в том, что Ленин в тяжёлые минуты траура оставался в головном уборе – в этой кепке. А во-вторых он самым бессовестным образом улыбался, да и ручкой не к месту помахивал. Это что за траур получится, считали Бакинские градоначальники, если каждый натянет на башку кепку и будет загадочно, так, улыбаться. Вот и решили замазать Ленина как попало, лишь бы побыстрей. Ненадолго. Дней на девять. Или на сорок. Там видно будет. Безмерна была скорбь азербайджанского народа, но и несколько своеобразна. Во время траура, объявленного по всей стране, я находясь в Баку, смотрел в кинотеатре фильмы «Гараж» и «Шестой». Во всех кафешках играла музыка. Кроме того, именно в день похорон, на республиканском стадионе я смотрел футбольный матч «Нефтчи» - «Спартак». Не очень верится? Но это очень легко проверить.
Дело было на воинской переподготовке. Служили мы с Володей - другом моим и постоянным товарищем по оружию, служили и захотели пива. Было воскресенье. Группа энтузиастов отправлялась с утра в станицу. Отдохнуть от службы невозможно военной. Погулять туда–сюда, попить чего-нибудь вкусненького. Может с кем познакомиться, в плане краткосрочной дружбы. Дали мы ребятам баллон трёхлитровый, денег два рубля и благословили на успешное возвращение. Пиво, оно ведь какое - чем дольше его ждёшь, тем больше его хочешь. К вечеру уже жалели, что на два баллона не дали. Но когда гонцы вернулись, пожалели мы с Вовой, что вообще на бойцов наших понадеялись. Не учли мы фактор дороги. Возвращаясь в часть, по дороге, пивко это самое потихоньку и приговорили. Спохватившись, не поленились и вернулись в станицу. Но, к сожалению, и на этот раз донести пиво ребятам не удалось. Так всё повторялось до вечера. Виновата во всём была дорога и лесополоса, по которой она так неудачно пролегала. В любой лесополосе страны всегда имеется постоянная физиологическая возможность дать в организме место свежему пиву. Когда вернулись за пивом в последний раз, пива уже не было. Было нам с Вовочкой очень обидно. Надо было не полениться и сходить самим.. Ну всё. Отправились ужинать. По дороге из столовой, что-то возбудило нас в сходить к афише – почитать, что в клубе делается. Идём, так не спеша. В темноте замечаем на перекрёстке дорог, прямо на проезжей части, предмет какой–то. Подходим ближе – пакет красочный такой, а в пакете этом ЧУДО! Представьте себе, там нас ждало пиво! А ждало оно нас вместе с двумя огромными, жирными таранками. Охреневшие от неожиданности, оглядываемся. Вокруг ни души. В гостинице никто не верит нашему рассказу. Все понимают, что чудес не бывает. Кто-то, жутко догадливый, объясняет версию, что пиво гонцы всё- таки принесли и оставили в столовой, в холодильнике. Ну и бог с вами, говорим. Хотите - верьте, хотите – нет. Спал я улыбаясь во сне. С детства любил рисовать. Всю молодую жизнь стенгазеты, Красные Уголки и Ленинские комнаты, как атрибуты советской действительности, были моими. Вот на каждых сборах я ещё кое с кем всегда занимался оформлениями различных стендов в, ставшем нам родным, авиаполку. Наутро, художники отправились во вторую эскадрилью оформлять стенды в Ленкомнате. Как обычно там несколько, свободных от полётов, лётчиков. Всегда с нами замполит полка майор Андреев. Он дает задания, рекомендации и радуется тому, что сам не томится от скуки своей нелёгкой замполитской службы. Неожиданно грустным голосом рассказывает о том, что вчера, в воскресенье, весь день пахал на огороде и мечтал попить пивка с рыбкой. Вечером прямо с огорода помчался на своей «волге» в станицу и успел купить не только пиво, но и две классные таранки. Пока шел из гаража, решил проверить – на все ли замки запер гараж. Нести сумку с пивом поленился и оставив ношу на виду, на проезжей части, а когда вернулся, то к великому удивлению обнаружил пропажу пива. Не веря своим глазам, ещё долго бродил под фонарями. Пиво пропало. Все хором спросили о судьбе таранки. Замполит тяжело вздохнул и махнув рукой простонал: и рыбку украли. А особенно жаль полиэтиленовый пакет – из самой ГДР привез. Лётчики, потрясённые трагедией, выразили мнение, что на такой поступок пилоты не способны. Это явно кто-то из комсостава или из «партизан». Все вопросительно поворачивают головы на нас, художников, как представителей «партизанского» движения. Согласно киваем головами и обещаем поспрашивать своих сослуживцев. Счастью майора не было предела, когда под вечер, совершенно случайно, в ленкомнате был обнаружен ГДРовский пакет с баллоном свежего пива и двумя таранками.
Как вчера было помню. Вышла кузина замуж за курсанта местного военного училища. Училище специальное. Готовило кадровых офицеров – узких специалистов для всех родов войск отдельно. Вот и была в каждом потоке отдельная рота моряков. Таким вот сухопутным морским офицером и стал наш Гоша. Свадьба фактически совпала с окончанием училища, после чего командование предложило Гоше продолжать службу в родном училище. Встречались семьями мы довольно часто и всегда были в курсе всех событий всей родни. Однажды, в какой-то праздник, у меня дома было застолье. Гоша приехал прямо из училища в своей, обалденно красивой, парадной форме морского офицера. Все присутствовавшие гости, буквально залюбовались им – светло-кремовый китель с золотыми звёздами капитана, золотые пуговицы, кортик и... глазам не поверил – на груди красовался знак особой морской заслуги - жетон «ЗА ДАЛЬНИЙ ПОХОД»! Я очень рад его награде, но удивительно, какие моря – океаны он успел побороздить за последний месяц? Какие походы считаются дальними, а какие не очень. Гоша с удовольствием рассказал, что пару недель назад, почти всех морских офицеров училища посадили в автобус, который повёз всех на учебный полигон местного военного округа. Там дали коробочки с домино и приказали ждать. За игрой время пролетело быстро. Позвали всех в столовую, накормили и привезли обратно в училище. А вчера, в канун праздника, на плацу, в торжественной обстановке зачитали приказ Главкома ВМФ, о награждении офицеров, забивавших «козла», почётным морским знаком «ЗА ДАЛЬНИЙ ПОХОД», причём всех, независимо от исхода игры. Действительно, ну какая существенная разница, где был офицер – в дальнем походе, или в заднем проходе? Каждой награде нужен Герой. Да здравствуют наши очень вооружённые силы! Ура товарищи! Ура!
Соседи по лестничной клетке, давно ставшие друзьями, разменяли квартиру. Стало у них на комнату больше. Переезд начали с раннего утра, чтобы раньше сесть за стол. Разошлись поздно. На следующий день, отоспавшись, жёны повисли на телефоне. Болтали –болтали и тут та сообщает, что ночью, ближе к утру раздался звонок в дверь. Подняла голову, прислушалась. Звонок повторился. Повернулась будить мужа, а его рядом нет. Звонок звонит не прекращаясь. Подошла к входной двери, гляжу в глазок – говорит - мой Сидоров на освещенной лестничной клетке, стоит в чём мать родила . Оказалось, что встал он ночью «до ветру», сонный и полупьяный, не разобравшись в новой планировке пошёл в туалет по привычному маршруту, вышел из квартиры и закрыл за собой дверь. Замок защёлкнулся. И вот стоит он, одной рукой давит кнопку, а в другой держит виновника этого конфуза. В туалете ведь так и не побывал.
Давно знаю и другим советую, что если душа чего-то очень не хочет, то надо понимать, что она что-то чувствует и предупреждает. Попросила меня знакомая отвезти её стиральную машину в станицу к маме. Дама эта была такой комплекции, что, сидя на переднем сидении с максимально отведённой спинкой, она упиралась животом в переднюю панель машины. На заднем сидение её стиральная машина. Вот очень не хотел я, а отказать даже язык не повернулся. Поехали. Заезжаем мы в станицу. Ж/д переезд. Чётко выполняю требования знака STOP, переезжаю рельсовые пути. Стоят. Я спокоен, даже когда вижу виртуозную жестикуляцию жезлом, как требование остановиться. Пожалуйста, стал. Даже не мог предположить, что за причина остановки. Представляется мне, как его учили, приподняв правую руку почти до подбородка. Заученная скороговорка о звании-должности-фамалии. Просит документики. Пожалуйста. И тут выясняется, почему у меня душа не лежала ехать. Отдав мои документы «кассиру», спрашивает: - а почему у Вас пассажир не пристёгнут ремнём безопасности? Я призываю его самого попытаться сделать это. И вдруг «кассир» из ментовского жигулёнка смеясь на всю свою деревню: - а чЁ ТЫ её так раскормил, на мясокомбинат везёшь? Смотрю, у моей спутницы слёзы катятся, а они оба ржут. Короче, дают обычный выбор – «штраф» на месте, или составление протокола. Соглашаюсь на протокол. Удивлённо переспрашивают. Я настаиваю на составлении протокола. Пока первый объяснял мне, что я делаю чудовищную ошибку, «кассир», вспоминая выученные им в детстве буквы, справился с протоколом. Как водится, предлагают мне расписаться. Я чётким почерком пишу: ДАТЬ ВЗЯТКУ ОТКАЗАЛСЯ. И подпись. Остолбенели оба разом. Ясно, что в их родном захолустье никто никогда не позволял себе ничего подобного. «Кассир» затряс этим протоколом. - Да Вы что!( перешёл на Вы), Это ведь номерной документ! Куда теперь его? Тут уже я перешёл на Ты: - Ты мне документы мои верни, иначе через час будет составлен другой протокол. А этот покажи своему командиру. Может он тебя к ордену представит. Быстро документы сюда! Вот, собственно, и вся история. Я-то их проучил, но история всё равно противная. Прошло много лет, но от этих двух осадок неприятный остался. Об этом я, конечно, рассказывал тогда всем близким. И, знаете, спустя время, один из моих друзей рассказал, что повторил в спорной ситуации мою выходку и тоже был молниеносно отпущен. Водитель м а к с и м у м, чем рискует, это штрафом и потерей времени, а если инспектор не прав, да ещё и хамил …
Прочитал сейчас, с удовольствием Касьяна, и вспомнил: Давно получил мой знакомый квартиру. Стены-перегородки железоботон. Заторопился повесить в ванной полочку. Электродрели нет. Стал забивать в перегородку стальной дюбель. Ухватил его пассатижами и пошёл молотить молотком. Вдруг дюбель сразу проскочил по самые пассатижи и, одновременно посторонний звук из туалета. Дюбель попал в крупную фракцию гравия и вытолкнул этот увесистый голыш из бетона. Новую крышку на унитаз он нашёл быстро и недорого.
С юных лет я неплохо понимал значение и роль КПСС в нашем несчастном обществе. Без партбилета о карьерном росте мечтать было бесполезно. Принимали в партию практически два раза – первый раз в кандидаты в члены, а после года испытательного срока в члены действительные. Путь мой в члены был украшен историей, чуть не повернувшей всю мою биографию. Однажды, отправился на работу, взяв с собой билет кандидата в члены КПСС – ожидалось партсобрание. А на следующее утро обнаружил пропажу своего бумажника, в котором находился этот самый важный для меня документ. Коммунист, утративший партбилет теоретически мог остаться в партии. Это если случился, к примеру, пожар, или несчастный был оглушен, ограблен и обязательно при этом трезв. Потерявшему кандидатскую карточку ни о какой партии нечего было и мечтать. Тут уже кранты. Перерыл всё тысячу раз. Жил тогда у тёщи. Точно помнил, что последний раз держал бумажник в руках, когда доставал деньги провожая свою маму на такси. Расклеил объявления о пропаже. Дни шли, а лопатник не появлялся. Оставалась надежда только на тёщин, простите, сортир. Проверить содержимое выгребной ямы сверху не представлялось возможным - диаметр очка не позволял просунуть туда и голову и руку с фонариком одновременно. Дождавшись выходного дня, с утра взял лопату, поплевал на руки и стал копать. Предварительно измерил глубину ямы с дерьмом, был неприятно удивлён громадным количеством содеянного за несколько лет. Но, делать ничего не оставалось, кроме как терпеливо копать, причем новая яма должна быть объёмом никак не меньшим, чем яма с моим партбилетом. Когда яма была готова солнце было в зените. Жара стала невыносимой. Прибил к палке гвоздиками консервную банку из-под горошка и повалил дощатое сооружение люфт - клозета на бок. В такую духоту, на солнцепёке черпать дерьмо, разглядывать его и переливать в новую яму мог только настоящий коммунист. Когда достиг экватора, с каждой ложкой настроение моё стало ухудшаться. Я умом понимал, что бумажник не настолько тяжёл, чтобы утонуть и достичь дна говна. Но это был мой единственный теоретический шанс вступить в Коммунистическую партию. Работа подходила к концу. Всё дерьмо было наполовину в новой яме - наполовину на мне. Желая меня развеселить, жена вынесла мне зеркало. Но даже то, что я в нём увидел, меня не сильно порадовало. Начал засыпать старую яму вырытой землёй, как услышал звук подъехавшего мопеда. Стук в калитку. Весь в дерьме открываю её. Два молодых человека спрашивают меня. Самого бумажника и денег, конечно, нет, но самое главное привезли. За сто рублей получаю свою карточку кандидата, билет в читзал Пушкинки, благодаря которому ребята узнали мой домашний адрес. Вместе с документами появилось и огромное желание убить обоих за то, что они не приехали с утра, а подождали, пока я перелопачу тонну дерьма.
Горжусь одной записью в своей трудовой книжке: За отвагу, проявленную при тушении пожара… Это начало записи. А дело происходило так. На территории кожзавода ни души. Обеденный перерыв. Шагаю в сторону проходной. Запах дыма. Оглядываюсь – на втором этаже, в окнах цеха отделки огонь. Смежное с цехом помещение - склад готовой продукции. Бегу к пожарной лестнице мимо здания конторы и ору в каждое окно, будоража всех сногсшибательной новостью. Переодеваться и даже скинуть с себя новую куртку – ветряк некогда. Хватаю пожарный рукав и тащу его по железной вертикальной лестнице, которая, на счастье, прямо между горящих окон. Расплавленный битум капает с загоревшейся крыши. С каждой ступенькой пожарный рукав делается всё тяжелее и тяжелее. Наконец кто-то внизу открыл гидрант. Рукав стал вырываться из моих объятий. Поливаю кровлю над собой, разбиваю раскалённое стекло и направляю струю в окно. Умудряюсь просунуть извивающийся рукав в помещение и перелезть на подоконник. Спрыгиваю на пол. Дальше легче. Короче, прибывшим пожарникам оставалось дотушить рубероидную крышу. Немного подгоревшая дверь в цех заперта снаружи – обеденный перерыв. Пожарники с такими вещами не церемонятся - поломали её моментально, хотя в этом, уже, не было никакой необходимости. Под аплодисменты коллектива выхожу из цеха. В тот же день приказ с записью в трудовой книжке: За отвагу, проявленную при тушении пожара, награждён премией в размере… десяти рублей!? Всю одежду, обгоревшую и в битуме, пришлось выбросить. С причёской тоже пришлось расстаться – битум невозможно было удалить. Ожоги зализывал неделю. И вот отблагодарили. Благодарность руководства, прямо скажем, неадекватна подвигу. А ведь спас продукции на громадные тысячи рублей, да и само здание почти не успело пострадать. Непонятно. Понятно стало через двадцать с лишним лет. Встречаю как-то знакомого, который в те времена на «Волге» директора завода возил. Рады встрече оба. Вспоминаем молодые годы. Напоминаю о пожаре. Он ржёт как конь, согнулся пополам от смеха. Наконец к нему возвращается способность говорить. Оказывается после того моего подвига, несколько человек на заводе, во главе с директором, в качестве награды, готовы были меня убить. Продукции там не было вообще, только несколько отбракованных кож для видимости ущерба. И вот я, своими действиями, поломал всю тщательно продуманную операцию по списанию на пожар такого громадного количества продукции, что собиралось к дате пожара не одну неделю. Пришлось им всё украденное обратно на завод завозить. Вот как бывает – форс-мажор не сам пожар, а его ликвидация.
Как-то читал книжку о примерах возможностей человеческого организма в экстремальных ситуациях. Так сказать сверхвозможностей. Запомнились рассказы о том, как во время Отечественной войны случился пожар на торпедном катере и один матрос средней комплекции сам выбросил через борт торпеду, весом триста килограммов, чем спас всех от взрыва. Описан также интересный случай, произошедший в одном из донских хуторов – там одна бабуля восьмидесяти лет, совсем уж собралась уходить в мир иной. Уже отпел её батюшка, приглашённый из станицы, привезли готовый гроб. Рядом с ней тихо шептались, такие же древние соседки – подружки. Шла жатва, весь народ был в поле. И вдруг с поля приехали со страшной вестью – дочь этой самой умирающей бабули, каким-то образом попала под косилку и погибла. Умирающая тут же поднялась, засуетилась по хозяйству и прожила ещё двенадцать лет! Как сама говорила – внуков надо было растить. А вот случай, произошедший со мной. Отдыхали семьёй в Новороссийске. Каждый день на пляже. От берега уходит в море пирс метров на тридцать-сорок. Шириной метра три. Высотой над водой чуть более метра. Эта каменная дамба настолько обросла скользкими моллюсками и водорослями, что попасть на неё можно если не с берега, то только по ржавой металлической лестнице, в конце этого пирса где, обычно, ныряют отдыхающие. Пирс этот с утра замощен загорающими телами. Учу дочку плавать и не бояться воды. Ей шесть лет. Ума у нас примерно одинаково. Я нахожусь в воде где-то возле середины пирса. Глубина около двух метров. Подсаживаю дочку на пирс и она прыгает ко мне в воду. Дав погрузиться, подхватываю её и опять высаживаю наверх. Игра ей начинает нравиться и осмелев, она уже прыгает ко мне с небольшого разбега. Постепенно народ ищет тень и покидает пекло. Пирс наш опустел. Возможность для разбега увеличилась. Прыжки стали дальше, я уже подхватываю дочку метрах в двух от пирса. Дочь пятится для очередного разбега и… задом падает на другую сторону пирса. Этот страх и боль передать невозможно. Плыть до лестницы – долго. До берега, до небольшой глубины, а потом по рваным скользким валунам на четвереньках, наверное, ещё дольше. Рвусь напрямик к молу, что-то меня моментально выбрасывает наверх, и я прыгаю к дочери на другую сторону. Плачу и целую её, а она торопит: - давай меня наверх, я теперь на другую сторону упаду. Под вечер, большой компанией, с того же места пробовали повторить мой трюк. После многочисленных попыток выразили общее мнение - это невозможно!
Еду в Москву. День неудачный – каждый мент мой. В Липецкой области решили меня доканать. Перед симпатичной деревенькой с красивым историческим названием Конь-колодец, начало первого тогда участка современной скоростной платной автодороги. Всего каких-то 18 километров, но зато минут семь-восемь удовольствия за рулём. Около минуты в очереди в кассу и вот летим по самой настоящей магистрали. Ни хрена не понял! Стоит выродок с самым настоящим радаром и всех облапошенных водителей с гостеприимной улыбочкой приглашает жезлом к, спрятанной за опорой виадука, ментовской машине (читай к кассе). Все возмущены. «Кассир» с американской улыбочкой поясняет толпе, что знака, разрешающего езду со скоростью более 90 км/ч не было поэтому со всех по-быстрому штраф 100 руб. иначе будет хуже. Возвращаюсь к своей машине и собираю всю-всю мелочь. Пятерки, рубли, копейки. Всё в старый полиэтиленовый пакетик, завязываю его сверху, как обычно это делают продавцы в бакалейных отделах, и с гордостью несу в «кассу» ментам. Кладу на колени охреневшему от неожиданности подонку, с погонами капитана, мой пакет с взяткой и громко, не стесняясь, на глазах хохочущих и довольных водителей прошу пересчитать деньги при свидетелях и вернуть мне документы. В замешательстве начинает перебирать все водительские удостоверения, которые нахапал у водителей. Наконец, моё - у меня в руках. Почему руки так трясутся? - спрашиваю. Ухожу к машине. Меня догоняет какой-то водитель и протягивает мой пакет с взяткой и тут совершенно неожиданно для меня: - спасибо Вам. Да у них гораздо больше оснований бояться нас, водителей.
- Тётя Роза, откуда у вас боевая медаль? Вы что, воевали? - Я всю войну прятала в подвале двух евреев. - А фашисты не догадывались, что вы сама еврейка? - Они не догадывались, что я жила в Самарканде.
Всем, сколько нибудь военнообязанным, приходилось проходить армейскую переподготовку или избегать её. Военная моя специальнось - авиатехник, поэтому все сборы проходили в одном из учебных авиаполков. Авиации всегда являлась элитой в войсках и условия воинских сборов были несопоставимы с условиями в других родах войск. "Служба" была настолько «опасна и трудна», что для того, чтобы попасть на сборы, необходимо было заблаговременно принести в военкомат начальнику отделения магарыч. Я обычно не жадничал и приносил коньяк. Коньяк гарантировал сорокапятидневный отпуск с сохранением среднего заработка на работе, плюс частичное офицерское жалование по месту службы. Но, однажды, сдав повестку на работу в конце трудового дня, я совершил непростительную ошибку - поторопился. Начальник СМУ, где я тогда работал, моментально сел в машину и помчался в военкомат. Мне велено было ждать на работе. Вернулся он сияющим и обняв меня за плечи, сообщил «радостную» весть, что ему удалось меня «отмазать» от службы. За это наше СМУ должно было сделать ремонт двух помещений военкомата. Ну, разумеется, раз освободили от сборов меня, то и организовать этот ремонт должен был я силами своих рабочих. Это в дополнении к работе, от которой я хотел отдохнуть. И это всё за собственный коньяк! На следующий год повестку на работу я больше не сдавал. Её относила жена, когда автобус уже увозил меня к месту предполагаемой службы.
По долгу службы приходилось бывать в Пензе. Оттуда и эта совершенно реальная история начала 80-х годов. На объездной дороге, что вокруг Пензы было большое красивое кафе «Золотой петушок». Всё выполнено в старом русском стиле. Даже русский народный медведь. Худющий такой и на цепи. Видимо символизировал весь народ. Как обычно, метров за двести до кафе знак, запрещающий остановку транспорта. Это вместо площадки для парковки. Для повышения благосостояния гаишников. И постоянно с удовольствием нёс там службу один доблестный инспектор ГАИ. Непросто водителям пообедать в кафе, не останавливая автомобиля. Выходит, что знак кушать запрещает. Усердливый милиционер не упускал ни одного нарушителя. Но, как ни странно, никогда не брал взяток и протоколов не составлял. Просил заказать ему в буфете сто граммов коньяка и конфетку. И всё. Длилось это настолько долго, что стало известно всем. Говорят, что ворон ворону глаз не выклюет, но видимо надоело его начальству, что не делится он ни коньяком ни конфетами и решили его взять, причём самым показательным образом. Однажды, как обычно, прицепился к очередному проголодавшемуся водителю и, после короткой беседы, повёл его к буфетной стойке. По обычному сценарию, водитель заказал сто грамм и конфетку. Расплатившись, получил свои права и отошёл в сторону. Как только мент опрокинул стопочку, его окружила стайка весёлых лиц в штатском и, предъявив какие – то корочки, попросили объяснить причину распития коньяка. Инспектор был безмерно удивлён и пояснил, что не пьёт никогда вообще. Повезли на экспертизу, которая подтвердила факт, что данный мент не брал в рот спиртного где-то с октября семнадцатого года. Пришла очередь удивляться членам спецподразделения. Никто ни хрена не понял. Вся задуманная акция рассыпалась на глазах. И денег не брал, и коньяк не пил, и конфетка осталась сиротливо лежать на буфетной стойке. Всё-таки всё выяснили. Только немного позже. Буфетчица - его родная сестра получала за коньяк и наливала чай. Настоящими были только конфетки.
"Папа, мама, я – спортивная семья" - под таким лозунгом, в День города, проводили у нас в микрорайоне различные состязания. Осенним утром перекрывалось движение транспорта на самой широкой улице. Монтировались баскетбольные щиты, волейбольные сетки. Расставляли теннисные столы и просто столы для шахмат - шашек. Старшая дочка серьёзно занималась шахматами, я тоже играл на приличном уровне, но наша мама из всех фигур «в лицо» знала только коней. Уговоры длились долго. Совершенно не умея играть, жена боялась позора поражения. Наконец всей семьёй ей вдолбили, что главное собрать команду и результат важен командный. Объяснили какую пешку куда поставить если придется играть белыми фигурами, ну и как сделать первый ответный ход, если фигуры достанутся черные. Соперником дочери в первой встрече оказался мальчик из её школы. Мы познакомились и начали. Нашей маме достались черные фигуры. В ответ на ход соперницы она решительно переставила нужную пешку. Её противница вдруг покраснела и говорит: Сдаюсь. Наша мама радостно кивнула и ответила: Я тоже. Общим голосованием свели партию в ничью.
Жил я в первой своей квартире в самом историческом центре. Квартира была коммунальная в старом, дореволюционном особняке. Однажды, в соседний двор заезжала мебельная машина и выломала из угла моей квартиры несколько кирпичей. Короче, получил я лишнее окошко в спальной. Звоню в «ЖЭК – Потрошитель». Бесполезно. Звоню через день.. Захожу в ЖЭК. Пообещали на неделе проём заделать. С ЖЭКовскими обещаниями и с одеялом в дыре прожил больше двух месяцев. Тогда я не поскупился и купил репродукцию - красочный цветной портрет любимого Генсека Брежнева. Когда стемнело, поставил лестницу и закрыл эту безобразную дыру приобретённым плакатом. По понятным причинам я волновался и торопился и, наверное, поэтому портрет был прибит как-то неаккуратненько. Сложно было попадать гвоздями в швы кладки. Несколько гвоздей угодили в голову вождя, да и дыра, всё-таки проглядывала из-под плаката. Утром, уходя на работу, с гордостью посмотрел на дорогое лицо, правый глаз которого смотрел на север, а левый на запад. А уже вечером такой красивый портрет исчез. Дыра была заложена кирпичом и оштукатурена. Осталось побелить.
Пятница. Приезжает ко мне на работу Фёдор. Всё бросай, собирайся на рыбалку, показали обалденное место. Далековато, но рыбалка того стоит. Рад бы всё бросить, но на работе был вынужден даже задержаться, а не то, что раньше свалить. Короче, выехали, когда солнышко уже садилось. Ехать действительно далеко. В полной темноте ищем нужную речку. Федя успокаивает, говорит, что ориентир очень простой – гребля (это на местном наречии земляной переезд через реку с трубами для прохода воды) с ограждением, таким, как обычно на мостах и сразу справа внизу самое замечательное место для рыбалки. Пока нашли эту грёбаную греблю, столько речек проехали, что можно было сто раз остановиться и наловить хоть чего-то. Но вот, наконец, Фёдор увидел знакомые перила моста, мы съехали на обочину и спустились вниз к воде. Речка широкая. Другого берега даже с фонариком не видно. Камыша нет и мы смело забросили все закидушки с макухой, повесили колокольчики и с чувством глубоко исполненного долга приготовили закусочку и под тёплую водочку стали ждать звоночков от рыбы. Клевать рыба почему-то не хотела и мы как-то незаметно уснули. Разбудил нас гул машин и их дурацкие клаксоны. Смотрю вверх на дорогу – почему-то многие притормаживают и чему-то радуются. Глянули на наши закидушки и просто охренели. Никакой речки нет до самого горизонта. Вдоль дорожной насыпи метров на 10-15 большая лужа после дождя, бескрайнее поле люцерны, куда заброшены наши закидушки. Из воды, если знаете, сматывать закидушки довольно просто, а из травы так просто не вытащишь, тут пришлось каждую сматывать, прогуливаясь через проклятую лужу, по полю метров пятьдесят и обратно. Интересно, что даже днём нужную речку мы так и не нашли. Нашли бахчу, купили у корейской семьи арбузов и узнали ориентировочную дорогу домой.
Тульская область. Уютная деревенька с интересным названием – Чёрные грязи. Еду скромно, не балуюсь – 60км. Ни о какой разметке и речи быть не может - Чёрные ведь грязи. Ба-бац! Стоит с радаром. И пользоваться видимо умеет. Лицо приятное такое, глаза умненькие. Вы, спрашивает, Антон Иванович, с какой скоростью двигались? - Нисколько не вру, но не более чем 60 км/час. - Это правильно, говорит. Но ведь быстрее, чем 40? - Да, немного побыстрей. - А помните, спрашивает, на въезде в наш населённый пункт, знак ограничении 40км? - Честно не помню. - А не хотите пешком пройтись, посмотреть и вспомнить? - А как Вы считаете, Ваше это предложение вполне корректное? Или я что-то отрицаю или веду себя вызывающе? Смущен. Не зря мне его мордочка понравилась. - Но ведь Вы нарушили скоростной режим. - Раз Вы знаете, что знак там висит, значит нарушил. - Я Вас обязан как-то наказать. - Раз обязан - значит наказывайте. Но как? - А как бы Вы хотели? - Я считаю, что с учётом всех сложившихся обстоятельств достаточно сделать мне замечание. Или даже выговор. - Да нет, говорит, нарушение серьёзное. Буду составлять протокол. Согласны? - Ну как тут не согласиться. Конечно, согласен. Ведь на штраф на месте Вы не согласитесь. Так? - Почему это не соглашусь? - Да потому, что даже дети знают, что это самая настоящая взятка. А Вы ведь не взяточник? - Нет, конечно! Не взяточник. Оба ужасно огорчены. Оба хотим как лучше, но ничего на ум не приходит. Он возвращается к протоколу, глядя в это время не на бумагу, а на меня. Пожимаю плечами. Он продолжает на меня смотреть, а бланк протокола уже на его планшете. Ручка шариковая готова к выстрелу. Знаете – говорю. И протокол честно не хочется, и не хочу толкать Вас на преступление. Предлагаю выход. - Какой? - Вы отдаёте мне документы и я тихонечко уезжаю. Вот увидите, что после этого у нас у обоих будет очень хорошее настроение. Он подумал, улыбнулся, протянул мне мои корочки и пожелал счастливого пути. До чего мне было приятно. Да и ему наверняка. Дай Бог ему здоровья.
Вчера ДУЛВРАК напомнил. Случай этот произошёл пару лет назад в Геленджике на пляже. Все знают такой аттракцион - вышка, с которой смельчаки, привязаные ногами к длинному тросу, бесстрашно бросаются вниз. Почти коснувшись воды, тело подбрасывается амортизатором и так раскачивается некоторое время. И вот забрался туда один отважный молодой человек. Совершенно белокожий. Видимо только приехал на море. Всё как обычно. Просит его не подталкивать и самостоятельно разогнавшись, бросается с вышки. Страшные крики и визги заставили всех присутствующих на пляже повернуть головы. Как там получилось неважно, но парня понесло не по обычной траектории, а на одну из опор вышки. Тело, ударившись, моментально обмякло и болталось пока его не сняли. Глаза его смотрели, но вряд ли видели. Насмерть перепуганные работники засуетились, понимая, что их бизнесу пришёл крах. Щедро поливаемый водой, пострадавший вдруг сел и говорит: - Что-то я не так прыгнул. Можно я бесплатно повторю прыжок? Ему разрешили прыгать до конца отпуска каждый день, сколько захочет.
Установил на даче антенну. На самом коньке крыши. Направление выбрал примерно как у всех. Поскорей слез. Колени трясутся - с детства боюсь высоты. Две программы показывают сносно и ещё три-четые еле-еле. Никого близко нет, все в городе под кондиционерами. Наконец через неделю вижу - на соседнем участке бабуля ковыряется. Прошу её зайти ко мне в дом и подсказать когда изображение будет хорошим. Жара нестерпимая, а уж на крыше вообще пекло. Поворачиваю эту заразу туда- сюда. Тишина. Как дела? - кричу. Наконец бабкин голос: - Всё, слазьте. С облегчением ползу по раскалённой крыше к лестнице. Спускаюсь. Бабуля в дверях: - Посмотрите, по-моему намного хуже стало...
В молодости, пока у меня не было никакой возможности устроить ребёнка в ясли, я брал дочку с собой на работу. Дочка росла в чисто мужском коллективе. Кроме выходных, маму свою видела мельком по утрам и по два–три часа вечерами. Однажды жена рассказывает, что снимала дочку с горшка, стала одевать ей трусики, а дочка говорит: - А потрясти? - ??? - а папа меня обязательно трясёт когда я пописаю.
Навалилась на меня хворь, причём сразу во многих разнообразиях. В родной поликлинике два уролога боролись за честь лечить мой организм, параллельно настаивая на различных диагнозах. Один убеждал меня в необходимости лечения аденомы простаты и предлагал всего за четыреста рублей чудо-лекарство его собственного производства. У второго был чудо-сбор от камней в почках, всего за двести рублей, поэтому он настаивал на лечении почек. Поскольку лечение почек было в два раза дешевле, и я принял предложение второго уролога. Он очень обрадовался и моментально достал из портфеля полиэтиленовый пакет с кучкой какого-то мусора растительного происхождения. Там же внутри была бумажка, с перечнем трав и названием ООО, которое эти травы фасовало. Для интереса я зашёл в аптеку, что напротив поликлиники – точно такие пакеты там, непонятно почему, продавались всего по двадцать восемь рублей. Закончилось это всё инфарктом на ногах. Но тут уже совсем другие истории
Баку. Хватило у меня ума купить в командировке туфли. В магазине мерил - были впору, принёс в гостиницу – на размер меньше. Вернулся в магазин посмешить коллектив и двух – трёх покупателей. От всего открестились. Хохотали и уверяли меня, что у меня слишком быстро растут ноги. Сдал в мастерскую на растяжку. На следующий день отправился я в мастерскую за растянутыми туфлями. В мастерской нашли мои туфли в большой куче разномастной обуви. Сначала я огорчился, что они были влажными, но Мастэр объяснил, что они не успели высохнуть после растяжки. Выразил я несогласие с технологией ремонта по тому поводу, что их сняли с колодок ещё сырыми. В результате спора понял, что туфельки мои никто, никаким образом не растягивал, а весь ремонт заключался в том, что Мастэр совал обувь в ведро с водой и бросал в общую кучу, готовых к выдаче башмаков. Понимая, что теперь эти туфли ни носить, ни продать, ни подарить, я злой как собака, высказал Мастэру своё убеждение, что у него не только руки, но и голова из задницы выросла. Он же, в свою очередь, сообщил всем присутсвующим, что если бы он знал мой характер раньше, то мои штиблеты вымочил бы не в воде, а в говне. На том и расстались.
Был я как-то в Баку в командировке. Нахожусь в одном из отделов. Раздаётся звонок местного телефона. Ближе всех к аппарату сижу я и меня кто-то просит поднять трубку. Поднимаю и по привычке говорю: - Да. Долгая пауза. Наконец женский голос: - Вы, что приезжий? Я чуть не обалдел: - Как вы догадались? - Вы сказали "ДА", а наш народ говорит красиво "Да-а-а"
Баку. Пятница. Заезжает в автомастерскую Жигулёнок. Да тогда, при Советах других машин и не было. Сигналит голосом Икаруса. Все поворачивают головы. Спокойно, с чувством собственного достоинства выходит из бокса Мастэр. Теперь открывается дверь легковушки и вылазит водитель. Штатная обивка дверей сверху оклеена пёстрой, в каких-то ярких цветах клеёнкой. В Азербайджане это говорило о респектабельности и тонком художественном вкусе владельца автомобиля. Сам водитель в нестерпимую жару в чёрном, засаленном костюме. Рубашка, ещё в понедельник видимо была белой с воротом на пять сантиметров меньше окружности шеи владельца. Тем не менее на месте чёрный галстук, привыкший к тому, что им иногда вытирают пот со лба. Полу-просительно, но и полу-снисходительно: - Что-то мнэ внизу нэ нравыца. Пасматры да-а-а? Мастэр садится за руль и технично заруливает в бокс на яму. Берёт несколько разных ключей и лезет под машину. Он разглядывает днище автомобиля и прикидывает, сколько слупить с этого уважаемого. Наконец из-под машины доносится многозначащее цоканье языком: - Ц - Ц - Ц Клиент старается заглянуть под машину и радостно спрашивает: - Нашёл? Да-а-а? Тишина. Клиент догадывается и спрашивает: - Сколка нужна? Червонэц хватыт? Цокот на этот раз гораздо дольше и выразительней: - Ц – Ц – Ц, Ц – Ц - Ц Клиент понимает, что поломка гораздо серьёзней и уже совсем жалобным голосом: - Может четвэртак хватыт? На этот раз из-под машины слышно обнадёживающее звяканье гаечных ключей. Довольный клиент выпрямляется и привычным движением вытирает галстуком пот со лба. Наконец появляется из-под машины Мастэр. Грязной тряпкой вытирает руки и, получая протянутую ассигнацию, говорит: - Благодары Аллаха, что в мою смену попал. Эта маладож тэхнику са-авсэм нэ панымает.
Женщина стматологу: - доктор, будет очень больно? - Вы когда нибудь делали аборт? Вот примерно то же самое Женщина задумалась. Доктор: - ну Вы быстрей определяйтесь. Мне нужно знать, в какое положение кресло ставить.
