Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Сказочник Дэн
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Привет, никогда не пробовал писать истории на анекдот.ру, не обессудьте, если не получится. Когда я рассказываю ее вслух, все смеются. Итак... Как-то раз попал я в "туда", где на плацу лужи разметают, чтобы солдаты не мочились и траву красят, чтобы птицы не гадили. Служил уже несколько месяцев и, в числе прочих прелестей, наладил себе устойчивый конфликт с одним из сослуживцев. Был он ростом мал, голосом противен и душой озлоблен. Кстати, мал-то мал, но на полголовы меня повыше... Подрались мы с ним, прямо на плацу, в самое что ни на есть в неурочное время, в восемь утра. А надо вам сказать, что прямо напротив нашего барака находился барак ни мало ни много роты, кажется, воздушный десант они полностью называются. Да и не очень-то это важно. Суть в том, что они ребята по-настоящему большие. И вот завидели они это хулиганство, как два гнома пытаются заниматься тем, чем заниматься не умеют - сиречь, дерутся и был им дан приказ нас разнять. Один из них подошел и взял меня за руку. Не крутил, не вертел, приемы не проводил. Просто взял. А она возьми и сломайся. Парень ужасно расстроился, извинялся, но мне не до того было. Ну а потом посадили меня в низенький бревенчатый домик с ржавой решеткой на окне и заставили портянки заматывать полночи. За этим-то делом меня и застал этот парень. Пришел он опять извиняться. Неудобно ему. И не хотел, да еще и видел он всю нашу ситуацию. По ней я как бы прав выходил, он, в общем-то, меня поддержать хотел, а тут... Короче, извиниться решил. Но вот беда, в той деревушке в Рязанской области, откуда был родом этот красавец (отличный, кстати, парень) была одна-единственная школа. И только там он и проучился свои три года начального образования. Тяжело ему было слова-то вежливые подбирать. Но он собрался и высказал мне следующее: - Ну... бля... Плац! И ты его хуяк-хуяк! А мне прапор говорит: "Давай!". А я - хуй! Ну и разве можно было его не простить.
Вот и вся история. Не ругайтесь сильно, если не понравилась. Я еще научусь писать получше.
Окрыленный неожиданным успехом прошлой истории, решился я опробовать свое владение клавиатурой вторично... Предшествую той же эпитафией. Если не понравится, не агрессируйте, злобя... В той же, неожиданно солдатской жизни мы, молодые солдаты с высшим образованием, имели массу столкновений с милитаризованным представлениями о жизни, каковые приводили нас к созданию устойчивых стереотипов об умственном облике командного состава как на текущий момент, так в последующей скудной образами гражданской жизни. Вот один из таких случаев... Солдатская столовая - это многометровое помещение, заставленное поломанными пластмассовыми стульчиками и плохо обстуганными деревянными столами, числом не менее ста. Вокруг них в тесном сплочении сидят несколько рот ошалелых молодых людей, которые проходили ратную службу, воспитывающую дух и военное мышление (перетаскивали арматуры, мыли генеральскую машину, подметали плац и т. п.). Очень хочется кушать и, невзирая на почтенный возраст кусков рыбы, завалявшихся в котлах, наполненных белой массой, но недопониманию именуемой рисом, сия бурда уплетается с огромным успехом. Однако за процессом вдумчиво надзирают: а) взводные, в задачу которых входит периодическое поднимание своего взвода из-за трех-четырех столов и вздючивание по какому-то частному поводу, типа нечищенных сапогов. б) прапорщики, которым положено мыслить чуть более масштабно, уровнем рот. Они придираются к неровному построению - соответственно поднимают народ ротами - двадцать-двадцать пять столов. в) неожиданно врывающиеся капитаны и майоры. Поднимают корпусами - до пятидесяти столов. Но произошел случай г) - в столовой оказался генерал! Увидев такое количество голодных огней в глазах множества людей в военной форме, павловские рефлексы дали себя знать и был прогавкан приказ "Смирно!", каковой и был незамедлительно выполнен всей столовой. Оказавшись под перекрестным огнем более четырехсот пар глаз, генерал неожиданно стушевался и замялся, выискивая замечание максимального масштаба, дабы не уронить честь мундира и одновременно внести искорку мудрости в ослепленные демонами ядомой алчности солдатские души. Выход был найден - раскритикован был собственно процесс. Прозвучало это так: "Товарищи-и-и солдаты!!! Из-за вас грязь в столовой! Вам кашу дают, а вы ее не едите! Вы ее гоняете по тарелке из угла в угол! Есть надо подряд!" Чувство выполненного долга ушло вместе с ним, чеканя шаг. А солдаты все стояли и стояли...
Ах, была как Буратино... И я был... Очень хулиганистым. Папу/маму в детский сад/школу за тунеядство/хулиганство/наглость мою отчитывать таскали постоянно. А они мне дома. Но уже по-родственному. Детский сад. Прецендент - побит соседский мальчишка. Грозный папа. Смятенный сын (4-5 лет). Грустная мама, в глубине души одобряющая сына, вне зависимости от степени его вины. Разбор полетов. Папа: - Разве я тебе не говорил, что нельзя драться? Сын (понуро): - Говорил. Мама (ненавязчиво): - Сдачи можно давать. Сын (воодушевленно): - А я не дрался, я сдачи давал. Папа: - Как же так? А мне сказали, дрался. Ну-ка давай подробности! Сын (со сдержанным торжеством, предчувствуя скорое восстановление попраной справедливости): - Ну, я подхожу к Мише, а он в машинку играет. Я ему: "Дай машинку поиграть!". А он мне: "Не дам!". Ну, я ему это, сдачи дал. В тот раз не повезло... Сказочник Дэн.
Произошло это так... Петр, студент, если не ошибаюсь, уже аспирантуры консерватории, превосходный пианист, замечательный органист, очень интересный композитор, отлично играет треш на гитаре, увлекается игрой на лютне и т.д. и т.п. Кроме того, Петр - веселый парень с отличным чувством юмора, но несколько, как бы это сказать, авангардно настроенным. Как-то раз Петр устроил концерт в рахманиновском зале консерватории. Концерт был в лучших традициях его пресловутых авангардных настроев. Там были разукрашенные балерины, народные инструменты, какие-то картины, электрические инструменты и многое другое, даже, по-моему, какая-то пиротехника. Концерт оказался настолько интересным, что про него сняли передачу и показали по каналу Культура. Соответственно, взяли интервью и у Петра. Кадр на экране следующий: камера медленно перемещается по комнате Петра, показывая то рояль, то электрогитару, то стоящий на шкафу разобранный мотоцикл (забыл сказать, Петр по призванию байкер), то наваленные в кучу ноты и все в этом роде. Перемежается это ползание камеры кадрами из концерта, а также вставками интервью с самим Петром. Интервью вела молодая девушка, которую, судя по всему, несколько смущали длинные распущенные волосы и вьющаяся дьяконская бородка собеседника. Я бы даже сказал, не то, что смущали, а как-то раздражали даже, что ли... Может, ей казалось, что музыка - не дело настоящих мужчин, а, может, что Петр к ним не относится, или манеры его ей не понравились, или концерт ей не по нраву пришелся. В общем, все интервью шло в этаких подковыристых тонах. (Правда, Петр потом утверждал, что ничего такого не заметил. Возможно, галантно врал. Мне так показалось). Произошел у них в один момент следующий диалог, вызвавший мой совершенный восторг: Ведущая: - Вы довольны проведенным концертом, Петр? Петр (возведя очи горе): - Полностью довольным быть, конечно, нельзя. Кое-что, например, не получилось, что-то не разрешили. Ведущая: - Не разрешили? Что именно? Петр: - Ну вот, нам не разрешили вывести на сцену осла. Мы ведь играли Дон-Кихота, и Санчо Панса у нас был без осла. Ведущая (с подковыркой нашедшего удачный резонерский вопрос обывателя): - А что, Петр, по-вашему, на концертах классической музыки самой музыки недостаточно? Петр (ничтоже сумнящеся, без малейшей паузы): - Почему же? Музыки вполне достаточно. Ослов не хватает.
По-моему, достойно занесения в анналы. Сказочник Дэн.
Огромное спасибо, уважаемый kenx, за восстановление попраной исторической справедливости. Дело в том, что я, действительно, не вполне уверен, что приказ был именно "Смирно", а не "Встать" или "Ровняйсь", или что солдаты просто не поднялись из вежливости, а, может и по чьему-то еще, а не генеральскому приказу. Приношу извинения, если я кого оскорбил таковой неточностью. Но, вообще, мне показалась более забавной последняя фраза, насчет углов у тарелки. А УВС, надеюсь, я уже никогда больше изучать не буду.
Сказочник Дэн.
P.S. Кстати, о горе мне, это, кажется, был не генерал, а генерал-лейтенант или что-то еще в этом роде.
Моя замечательный, великолепный, прекрасный, интереснейший друг Гриша - арменин. Он образован, эрудирован и начитан и владеет несколькими языками. Кроме того, он красив настоящей восточной красотой. Ах, как по нему тают девушки (правда, бесполезно, потому что он очень верный семьянин). И одним из лучших украшений его чувственного лица с густыми бровями и большими карими глазами является настоящий, орлиный, громадный НОС! Сейчас-то мы понимаем, каким богатством является обладание таким подарком природы, но в детстве Гриша довольно болезненно реагировал на любое упоминание о нем. Прямо Сирано де Бержерак какой-то. Я тоже имею честь принадлежать к великой древней восточной нации, но генетика не одарила меня стоял выдающимся признаком принадлежности, хотя мой нос тоже выделяется в ряду курносых кнопок местных жителей... Это было в детстве. Я приехал в гости. Мы полночи катались на лыжах, на санках с гор и изрядно замерзли. Когда мы легли спать, Гриша настолько сильно страдал от насморка, что сопенье, издаваемое могучими трубами его легочной системы, не давало мне заснуть даже на другой кровати. Я проворочался в кровати не меньше часа, но храп Гриши преследовал меня постоянно и, памятуя о его нервном отношении к замечаниям, я постарался максимально тактично сделать ему замечание и негромко произнес: - Гриша, ты меня пугаешь! Не дыши так громко. В ответ на что Гриша немедленно среагировал голосом, в котором не было и тени сна. - А ты на чужой нос не смотри! У тебя там свой НЕПОДАЛЕКУ! Храп продолжался. Я был бессилен...
Уж не помню за какое очередное прегрешение нас вызвали к директору. Но директор был массивен, подробен и не стеснялся в выражениях. Через нотацию нас выпустили осознавать... Встреченный соучастник нас спросил: - Ну как там, ребята? А мы гордо ответили: - Да ну! Много мата из ничего.
Уж не помню за какое очередное прегрешение нас вызвали к директору. Но директор был массивен, подробен и не стеснялся в выражениях. Через нотацию нас выпустили осознавать... Встреченный соучастник нас спросил: - Ну как там, ребята? А мы гордо ответили: - Да ну! Много мата из ничего.
Кто чего, а я - че как... ... А я в детстве/отрочестве/юности на трубе играл. Да не просто играл, любил это дело - страсть! То где на концерте, где на празднике, а то и вовсе для себя дома (чаще всего, если честно). А еще группа у нас была - чего-то рокнрольное играли. Короче, весело было... ...... Но ушел владыка Время со своими сынами Годами, стал я старше, энергию утратил, уже так, иногда пискну пару нот, да и отложу инструмент в долгий ящик. Как там у Высоцкого: "не напрягаюсь, не стремлюсь, а как-то так..." Прошли года... .... Забрели мы, тусуясь по стольному граду, в кабачок биллиардный, может, знает кто - "Империя", кажется, называется. Прямо рядом с Садовым кольцом. И была со мной компания богатая: мой друг, да еще девка знакомая. Со школы музыкальной еще знал - учились вместе, я, соответственно, труба, она - пианино. Ой, сох по ней - ужасть! Да и не зря. Еще тогда была заметная, красивая, а теперь и вовсе расцвела: синие глаза потемнели, волосы (ах, матерь божья - длиннющие, пышные!) позолотились, походкой стройна, осанкой видна, за версту видно - за девку удавиться не жалко. Да как назло, словно дразнит, на меня ни взгляда, а на друга моего пялится, как новый баран на старые ворота, глаз не отводит. Уж и губы раскрывает, и придвигается, и дышит интимно, в глаза заглядывает. А мне - хоть вешайся! Уж и в биллиард его обыграл, и историй разных порассказывал... Хоть бы хны! Мне - смешок, ему - улыбку! Но есть и божий суд, наперсники развата... (А. С. Пушкин. (c)). Пришло и по мою душу счастье. Вынырнул вдруг подпитой типчик из дальнего угла зала, подбежал, да как заорет: "Ты ли! Какими ветрами?!" Смотрю, впервые человека вижу. Тактично интересуюсь, мол, кто таков? Отвечает: - Да ты меня, бродяга, помнить не можешь. Зато я тебя помню. Пять лет назад в "Табула Расе" играл? - Ну бывало, - говорю. - Эхма! Повезло! - чуть не шапку о землю. - Какого артиста встретил! А я краешком глаза-то примечаю, улыбки все ему, верно, но взгляд нет-нет да стрельнет в мою сторону! Ага, думаю! Отольются тебе вдовушкины слезы, будет и на моей улице праздник. Позу повеличавее принимаю и эдак небрежно бросаю в ответ: - Ну дак! Не лаптями щи, знаете ли... А парень уж и глаза пучит, и руку жмет, и радуется по-всякому. - Подожди, - орет, - сейчас девушку свою подведу, познакомлю. - Веди, - говорю, а у самого на роже: да на что нам девки-поклонницы, утомили уже... И ведь бросился, привел какую-то: глазастая, гривастая, пучится на меня камбалой, интересуется... Да что мне да них - я уже победу торжествую! Какие там улыбки? Руку его и то выпустила, ко мне поближе придвинулась, плечом теплым спину греет. Да и то? Кому оно зазорно с таким артистом постоять - пять лет народ помнит! А парень девке своей все орет, рот до ушей - радостный: - Ну ты его помнишь, вспоминаешь? На концерте он такое выделывал. Тебя как раз тошнило перед этим... ... Рука ее скользнула по моему локтю и я застыл - мгновенье дарит жизнь! А парень не унимается: - А ты как сейчас, продолжаешь? И я так небрежно скорбно, словно провожая в путь последний былые гордость и талант: - Да нет, другим занялся, бизнесом. ... А пальцы ее к моей ладони все ближе, ближе... А парень за руку трясет, кричит: - Да ты ведь пробьешься! Удачи тебе! И я ему вежливо: - Тебе того же. ... И руку свою ладонью вверх повернул, готовясь ее пальцы захватить... Парень девушку свою обнял за плечи и, уже уходя, ей, весь в раже, проорал: - Ну как не помншиь?! Я ведь еще тогда тебе сказал, что такого ударника свет не видывал!!! ..... Ну не тварь?! ..... - Ты за стол заплатил? - еще спросила она, когда мой друг помогал ей одеваться...
Денис Петухов или, попросту, Диня - ныне преуспевающий бас-гитарист. Успел побывать на месте оного как минимум в трех именитых командах ("Маша и Медведи", "Четыре Таракана" и, кажется, в "Наифе") - в детстве отличался склонностью необычайно быстро и оригинально реагировать на происходящее. Вот один из случаев... Поздно ночью, около двенадцати. Кажется, возвращаемся из школы... Садовое кольцо, троллейбус Б. Заходим, садимся на заднее сиденье - то, которое развернуто к задней двери. Троллейбус продолжает маршрут, исправно останавливаясь и открывая двери на каждой остановке, хотя ожидающего народу нет. Мы, занятые разговором, успели привыкнуть к тому, что двери открываются и закрываются, а новые пассажиры не заходят. Поэтому неожиданное появление изрядно подпитого мужичка в летах вызвало наше рефлекторное удивление, проявившееся в том, что мы все вдумчиво на него уставились, разом оборвав все разговоры. Мужичок, почувствовав столь пристальное внимание к своей персоне, решил заранее разъяснить все мыслимые обстоятельства, могущие вызвать столь откровенное любопытство к своей персоне. Он, в свою очередь, очень внимательно на нас посмотрел и отчетливо выговорил с угрожающей интонацией: - Проездной. На что Петухов немедленно среагировал: - Петухов.
Гарик был тих, вежлив без подобострастия и моден черноочково-джинсовым прикидом. Легкое заикание, проявляющееся только в моменты сильных душевных всплесков, придавало его обычно спокойной, неторопливой речи дополнительный колорит. Гарик посещал институт, заходил в аудитории, пил пиво с друзьями и при крайней необходимости вежливо присоединялся к тем пяти-шести людям, которых удавалось найти в классе. В общем, был образцовым студентом. ... В этот раз Гарик пришел в институт после долгого перерыва, вызванного сначала зимней простудой, пришедшейся как раз на те две недели, в которые у него было желание узреть стены родного института, а затем по-весеннему красивыми девушками и певчими птичками на расцветающей природе. И весна уже подходила к концу, когда двери института гостеприимно распахнулись перед ним от легкого толчка ладонью. Гарик прошел наверх, удивляясь царящей тишине... ... Сосредоточенно скрипели перья, ой нет, уже шариковые ручки, лица профессоров на кафедре излучали подозрительность, смешанную со сдерживаемым торжеством. Временами то один, то другой страдалец поднимался с насиженного места и на подгибающихся ногах брел к лобному месту, всеми порами уже ощущая грубое прикосновение солдатской формы к телу. Прошло больше часа и уже виделся финал, для кого-то счастливый, для кого-то несчастный, но для всех одинаково неизбежный... Дверь тихо раскрылась и в открывшийся проход шагнул Гарик. Синие джинсы традиционно гармонировали с черной кожаной курткой, на плече висела легкая полуспортивная сумка, знаменитые очки гордо блистали зеркальной чернотой, отражая перекошенные лица преподавателей и вдохновенные - студентов. Все замерли, у всех, фигурально выражаясь, "... в зобу дыханье сперло" (Уж это-то, надеюсь, И. А. Крылов?) от предчувствия страшной расплаты, неминуемо грозящей любимцу курса. Резко оборвалось чье-то хриплое прокуренное покашливание... Гарик непонимающе повернул голову, с каменным выражением лица медленно обвел всю переполненную аудиторию фасеточным взглядом черных очков, наконец прикипел им к ошарашенной профессуре за кафедрой. На лице его отразилось неподдельное изумление, мизинцем левой руки очки сдвинулись на лоб и Гарик, наклонясь в сторону профессоров, интимно поинтересовался: - Э... э... экзамен?!
О, таки добился резонанса... :-))) А то никак меня замечать не желают. Я знаю, кто автор этого стиха, это один из моих любимых. Но спасибо, что дочитали мою историю хотя бы до середины. :-)
Бог послал родственников! Чудесных, задушевных. Общение с ними - сплошной праздник. И был праздник - день рождения моей замечательной тетушки! И шел пир! "И пили мы и пели мы, и плакали свободно..." (В. С. Высоцкий. "Французские бесы"). И были гости: вдохновенные, чудаковатые, пылали страстями и топили их в вине. А я был вдумчив, внимателен и послушен. И этим нравился я им! И вот пришла проблема дней рождения и редких встреч больших компаний - с каждым по рюмочке. Все бы не плохо, да в результате все по одной, а ты... И пришли излияния за возлияниями, и ощутил я сближенье, и пришло вдохновенье, и был я шумлив, общителен и весел, "ощутил много сил, элегантно ел, пил, кутил и шутил". И был каждый из гостей мне роднее меня самого. А выделился среди них, по духу близким мне чрезвычайно, мой брат троюродный - "гений всех времен, безумец и повеса". (В. С. Высоцкий - там же). И были мы молоды. И была с нами жажда! Ох, мы и выпили... Сильно... Искрилось в бокалах шампанское, плескалось в желудках вино, наливались водкою глаза, а мы все глотали и глотали пьянящую отраву и голосили песни под гитару... ... А чем закончится? - не нам забота! Студенчество - свободнейшее время! Но за любым новым годом неумолимо следует утро! И было утро! Прямо по Довлатову: "Выпил накануне. Ощущение - как будто проглотил заячью шапку с ушами." Открыл я глазные амбразуры руками, вспомнил нехорошим словом Степу Лиходеева, и обнаружил себя в незнакомой квартире. Где я? Кто здесь? Что было? Бесполезно - память взбунтовалась. Но донесся спасительный стон с соседней кровати - подсказка. Пригляделся - ба! Володя! Я воздел себя на ноги, (и, поверьте, это было непросто), я пошел, хоть с трудом, но все ж верной дорогой к нему. И вопросил я, обещая всем видом нотацию грозную об опасностях пьянства в юности ранней: - Узнаешь ли ты меня? Я твой брат! А Володя совершенно невозмутимо приподнял эдак одну бровь и совершенно хладнокровно заметил: - Эко удивил! Все люди - братья!
Несколько лет назад к нам приезжал Майк Найман. Он давал концерт в Большом Зале Консерватории. Вел этот концерт Артем Троицкий. В какой-то момент он выдал фразу: - С Майком Найманом я познакомился в доме Ринго Старра... - немного помолчал и добавил, - это барабанщик группы Beatles. Зал выдал пятиминутную овацию. Сказочник Дэн
Однажды учились на одном курсе Чернышев А. Ю. (Александр свет Юрьевич) и Чернышев И. А. (Иван Андреевич). Был у курса предмет - гражданская оборона. И шла на ней перекличка: (взгляд в журнал) - Ульянов. - Я. (взгляд в журнал) - Цархман. - Я. (взгляд в журнал) - Чернышев. - Я. (взгляд в журнал) - А. Ю.? - I am! Вот так вот и заглохла перекличка... Сказочник Дэн.
Однажды учились на одном курсе Чернышев А. Ю. (Александр свет Юрьевич) и Чернышев И. А. (Иван Андреевич). Был у курса предмет - гражданская оборона. И шла на ней перекличка: (взгляд в журнал) - Ульянов. - Я. (взгляд в журнал) - Цархман. - Я. (взгляд в журнал) - Чернышев. - Я. (взгляд в журнал) - А. Ю.? - I am! Вот так вот и заглохла перекличка... Сказочник Дэн.
Сижу. Играю на рояле... Попался сложный момент - быстрый пассаж, затем громкий аккорд на другой стороне клавиатуры. Не получается. Играю медленно - не выходит, быстро - тьфу! Либо в аккорд не попаду, либо пассаж не проиграется. Повторяю - не получается. Повторяю - не получается. Злюсь! Повторяю - не получается. Злюсь сильнее! Повторяю - не получается. Бешусь. Повторяю - не получается. Киплю. Проигрываю пассаж - пытаюсь аккуратно взять аккорд - мимо. Повторяю - пытаюсь взять аккорд рывком - мимо! Наливаюсь дурной кровью! Пассаж - аккорд (тихо-тихо) - мимо!!! Пассаж - аккорд (со всего маху) - мимо!!! Пассаж (медленно) - аккорд - мимо!!!!! Пассаж, замахиваюсь на аккорд, вдруг вопль со двора: - Да ебни ты как следует! Аккорд ударом - почти попал. Со двора вопль: - Сильнее! Пассаж - аккорд (аж рояль затрясся) - тютелька в тютельку. Вопль: - Еще! Повторяю. Идеально. Вопль. - Еще! Повторяю - просто сказка! Ван Клиберн, да и только! Удовлетворенно встаю из-за инструмента, иду на балкон курить, заодно на знатока посмотреть. Выхожу, а там ребята погнутое колесо у велосипеда выправляют. Спасибо, народ. Помогли! Все занятия в чем-то схожи!
Ссора. (телефонный звонок) Действующие лица: Дэн - сонный, усталый, измученный человек. Василий - как всегда, неописуем
Место действия: - квартира Дэна, спальня, впоследствии кухня, где Дэн сидел потом до 3 часов ночи, крутил головой и приговаривал: «да... ну и дела... дык... ну как же... елы-палы... ». Время действия: Понедельник, 4-ое сентября. 40 минут пополуночи. Неделю назад у Дэна был день рождения. ... Играет тихая музыка. Дэн пребывает в одном из наиболее блаженных состояний. Минут 5 как заснул после очень тяжелого дня.
... Телефонный звонок. Дэн. -... Звонок. Дэн. -... Ммм Звонок. Дэн. - Оох! Звонок. Дэн. - Да заткнись! Звонок. Дэн. - Кому же не спится! Звонок. Дэн. - Блин. Звонок. Дэн. - Черт. Звонок. Дэн. -... Звонок. Дэн. -... Звонок. (Дэн снимает трубку). Д: - Алло. (В трубке молчание). Д: - Алло! (В трубке молчание). Д. - Здравствуй, Василий. (В трубке молчание). Д. - Василий, привет! (В трубке молчание). Д: - Алло!!! Василий (бодр, свеж, интригующ, полон азарта, оживления и недоумения) - Дэн?! Д: - Да. Здравствуй, Василий. Василий. (по-прежнему крайне удивлен). - Алло? Д: - Да, Василий. В (истерично): - Алло!!! Дэн!!! Д: - Да, Василий. Что ты хочешь? В: - Дэн, здравствуй. Д: - Здравствуй, Василий. Я очень хочу спать, так что говори скорее. В: - Дэн? Д: - Да, Василий. В: - Ты что, спишь? Д: - Да, Василий. В (безаппеляционно): - Ну и дурак! Д (пораженное молчание): -... В: - Я поздравляю тебя с днем рождения! Д: - Спасибо, Василий, но давай созвонимся в другой день. Я очень хочу спать! В: - Алло?! Д: - ДА, ВАСИЛИЙ!!! В: - Дэн, а что ты делаешь? Д: - Я СПЛЮ, ВАСИЛИЙ. Давай созвонимся в другой раз. В: (пораженное молчание): -... Д: - Василий!!! В: - (очень обиженно). - Хорошо, Дэн. До свидания. (В трубке короткие гудки). Так Вася обиделся... Сказочник Дэн
Не столь смешно, сколь маразматично... Концерт. Длиннющий - два отделения. Ползала заполнено детьми. Сидят тихо, чинно - вежливо улыбаются. В паузах не хлопают, не бегают, не кричат. Нетипично. Удивлен. Играю веселую польку - сидят тихо, вежливо улыбаются. Играю грустную "песню без слов" - сидят, улыбаются. Играю заводные джазовые бисы - сидят. Играю ностальгичные переделки русских народных песен - улыбаются. Концерт кончился - устал, как бурлак. Сижу в артистической, курю. Приходят дети. Улыбаются. Молча протягивают программки, я их молча подписываю, они молча уходят. Подписал программок пятьдесят. Заходит женщина средних лет, протягивает программку. Подписываю. Спрашивает: - Несильно вас мои дети утомили? - Нет, - говорю, - честно сказать, никогда таких тихих детей не видел. Они у вас на уроках также тихо себя ведут? Она с удивлением: - Конечно. Я уважительно: - Какая-то спецшкола? Кивает: - Да, специализированный ннтернат. Для глухонемых.
"... Снимали комнату в Пушкине. Лена утверждала, что хозяин за стеной по ночам бредит матом." С. Довлатов (с). "Соло на ундервуде" и, кажется, "Заповедник"
МУЗЫКА - ОНА МОЖЕТ И ЖИЗНЬ СПАСТИ!
Магадан. Столица Колымского края. Не так, чтобы очень тепло. Бортпроводница обещала минус двадцать - соврала градусов на десять, не меньше. Пальцы мерзнут жутко - отогревать по полчаса, даром, что в перчатках. Заниматься, хочешь не хочешь, нужно регулярно. Рояль в фойе концертного зала. Как живет - неизвестно. В фойе температура плюсовая, но пар изо рта идет. После двенадцати дня начинает появляться разнообразный народ и мы мешаем друг другу: соответственно, занятия нужно заканчивать до этого времени. Программа следующая: прихожу в пять утра, пьяный в хлам сторож с трудом отпирает дверь, после чего заползает к себе в каморку и возвращается ко сну, перекладывая таким образом все обязанности по возможному обслуживанию приходящего населения на мои плечи. Рояль стоит у стены - его комнатушка сразу за ней. Садясь за рояль, я ритуально интересуюсь, не будет ли игра мешать его пребыванию в объятьях Морфея? Сторож мычит, что я предпочитаю истолковывать, как "Нет, что вы, играйте на здоровье, я очень люблю музыку!" Полчаса на отогрев пальцев, клавиш и сиденья, час на разминку проходят незаметно (и, что принципиально, тихо) и ближе к семи утра я начинаю играть произведения - в массе своей достаточно шумные. Через час подобных удовольствий сквозь пелену музыкального грохота до меня начинают доноситься матерные ругательства, подчас весьма витиеватые. Признаюсь, за долгие годы артистической карьеры я привык сталкиваться с самым разнообразным отношением к качеству подачи мной музыкального материала, но подобные откровения оказались для меня несколько внове, что ли, и я решил поинтересоваться, что же именно вызвало столь бурную реакцию. Захожу в комнатушку сторожа и обнаруживаю, что он сладко спит крепким сном, распространяя вокруг себя амбре, могущее свалить с ног не очень крупного слона, и что он явно не способен на произнесение таких слов, равно, как и любых других представителей членораздельной разговорной речи. В непонятках возвращаюсь за рояль, продолжаю играть. Отчетливо доносится: "... твою мать! Сколько ж, ... , можно?!" Подрываюсь! Что за ерунда?! Влетаю к сторожу - спит. Ни малейших поползновений в пробуждению. Злобно плюхаюсь на сиденье, замахиваюсь с твердой уверенностью так слабать Рахманинова, чтобы мертвые поднялись, первый аккорд - БАЦ! , переношу руки и вдруг далекий вопль, чуть не плача: "Заткнись, б...!" Влетаю к сторожу - спит!!! Потусторонний голос продолжает причитать: "Откройте, сволочи!"
***
... Электрик. Пришел свет налаживать. В ночную смену. Два часа возился в темном подвале, а сторож его спьяну не заметил, запер и забыл. ПЯТЬ ЧАСОВ стучал, кричал - сторож сладко дрых. Совсем уже помирать собрался, когда услышал, как я на рояле грохочу. Занятия обломались. До двенадцати дня отпаивал его от мороза и от нервного шока. Сказочник Дэн.
2Журналюга... А ведь и верно. Как-то мне в голову не пришло. Но все равно нетипично. Могли бы пригласить к себе, отдельный концерт устроить. А вперемешку их с обычными зрителями сажать, какое-то даже неуважение к ним, что ли...
Кратко, но со вкусом. Только что. Звоню учителю. - Здравствуйте, Виталий Андреевич. Это Дэн... В ответ: - Здравствуй, Дэн. Это Виталий Андреевич... Сказочник Дэн
Пашка! Черт бы его побрал. Наркоман проклятый! Концерт в маленьком немецком городке с очередным непроизносимым названием. От Франкфурта минут 20 на машине. Во Франкфурте в шесть вечера - концерт. Первое отделение мое. В этом городке концерт начинается в семь, но мое отделение - второе. Пашка (гитарист, блин, черт бы... ну и так далее) - в первом. Освобождаюсь в семь, выскакиваю из зала, несусь к машине, запрыгиваю. Едем. На магистрали, на НЕМЕЦКОЙ МАГИСТРАЛИ! - пробка! Застреваем. Звоню приятелю, который в том городке сидит на том концерте. Так и так, говорю, застрял. Попроси Пашку, пусть бисы поиграет, если не успею. Ок?
Без четверти восемь вечера. Взмыленный, влетаю в зал, несусь на сцену. Публика явно сидит давно. Сажусь, весь на нервах. Сижу перед клавиатурой, собираюсь с мыслями. Проходит минута, две - в зале начинается смех. Я в недоумении. Что такое?! Незаметно оглядываю свой вид - вроде все на месте. Поднимаю руки - смех усиливается. Ну и черт с вами! Я играть приехал. Играю - то тут, то там прысканье. Весь концерт прошел под какие-то хохотульки. Удовлетворения никакого. Контакта с публикой - ноль! После концерта объяснили...
Пашка! Болван! Черт бы его взял. Отыграл первое отделение, тут же помчался, накурился травы. Тут-то его и поймал мой приятель. Сыграй, говорит, еще чего-нибудь. И, главное, нет бы отказаться! Не вопрос, говорит. Вышел, ишак, Сеговию играть. Уселся. Сидит. Минут десять сидел, потом начал ржать. Тут-то его и увели. А минут через пять я приехал. И давай сидеть перед клавиатурой.
Захожу в подъезд. В поъезде, в комнатке у бабушки-вахтера, сидят на скамеечках другие бабушки. Прохожу, мимоходом говорю "Добрый вечер", слышу в спину "Зин, гляди, Ля минор пошел..."
Тих предновогодний вечер. Наверное, я просто постарел, но уже стало традицией подготавливать все к восьми вечера и до девяти, пока подтянутся гости, ждать в тихом одиночестве. Час релаксации. Любимое кресло. Слева - журнальный столик с рюмочкой коньячку, передо мной - компьютер, на котором пишу историю, справа - хрипловато взревывает Том Уейтс. Идиллия... и только телефон... мать его. Боюсь я этого устройства и не понимаю - чего оно? "Rattle big black bones..." ... - Алло, Дэн? А мы тут пьем... Приезжай к нам. А, у тебя гости. Ну тогда до завтра. "There`s the world going on underground..." ... - Привет, сынок. Когда ты к нам приедешь? Гостей ждешь? ... "They`re alive, They`re awake..." - Здорово, дуболом. Как дела? Слушай, мы пива забыли купить. Захватишь? Как не туда? Ой, извините. ... Новый год все ближе. Говорят, как встретишь - так проведешь. Неужели я буду весь следующий год общаться с этой прямоугольной головой на змеящемся шнуре и, окаменев, смотреть в Горгонье лицо монитора?.. Ан нет. Меня спасут! Звонок в дверь. Открываю. На пороге пьянющий в хлам сосед с лопатой в руке. - С.. с... слушай... мне тут надо в магазин съездить, помоги, а? Я понимаю, что помощь действительно требуется и начинаю лихорадочно соображать, где достать телефон платной психиатрической службы. Острожно интересуюсь: - А лопата-то зачем? Машину завалило? Сосед удивленно выкатывает на меня глазищи, точно зажаренный баран. - Что ты? - говорит, - нету у меня никакой машины. И сроду не было. Я у тебя денег хочу на такси занять. Я пораженно отсчитываю нужную сумму. - А лопата-то тебе зачем? - Лопата? - светлеет он. - Так это не мне. Это, - протягивает, - тебе. С новым годом!
В коридорах консерватории встречаю Петра, радостного донельзя. Рот до ушей, волосы всклокочены, руками машет - страсть! Что, спрашиваю, случилось? - Да, - говорит, - представляешь, повезло мне, уух, как повезло. Задания по композиции раздавали, так всем черте что досталось, а мне вальс. Его и писать-то нечего, за полчаса налабаю. - Ладно, - назидательно увещеваю я его, - не забывай: самые опасные камни - гладкие. Поскользнешься - и дух с тебя вон. - Не боись, - гогочет. - Я прямо сейчас сочинять иду. Я им такое, я им такое... Прошло два дня. Встречаю в коридорах консерватории Петра, опять же всклокоченного, но уже по причине крайнего расстройства. Что, спрашиваю, случилось? - Да, - говорит, - не поверишь. Помнишь, вальс мне задали написать? - Ну, - отвечаю. - Ну? - злобно передразнивает Петр. - Баранки гну. Я его написал. Как только домой пришел, за два часа и слепил. - Ну и, вроде бы, отлично? - удивляюсь я. - Кретинично, - еще пуще злится Петр. - Поиграл, показалось слишком просто. - Да ладно? - Прохладно. Переписал я его. Левую руку в одной тональности, правую - в другой. - Ну и молодец. - Огурец! - срывающимся голосом орет Петр. - Поиграл, опять просто показалось. Переписал левую руку триолями, правую тридцать вторыми. Поиграл - опять просто. Написал правую аккордами, левую - скачками. - Ну так и круто, - не выдерживаю я, - проблема-то в чем? - Проблема... - Петр тяжело вздохнул. - Пришел я сегодня на экзамен, сел за рояль, поставил ноты и... - И?! - Что и... сыграть не смог.
В коридорах консерватории встречаю Петра, радостного донельзя. Рот до ушей, волосы всклокочены, руками машет - страсть! Что, спрашиваю, случилось? - Да, - говорит, - представляешь, повезло мне, уух, как повезло. Задания по композиции раздавали, так всем черте что досталось, а мне вальс. Его и писать-то нечего, за полчаса налабаю. - Ладно, - назидательно увещеваю я его, - не забывай: самые опасные камни - гладкие. Поскользнешься - и дух с тебя вон. - Не боись, - гогочет. - Я прямо сейчас сочинять иду. Я им такое, я им такое... Прошло два дня. Встречаю в коридорах консерватории Петра, опять же всклокоченного, но уже по причине крайнего расстройства. Что, спрашиваю, случилось? - Да, - говорит, - не поверишь. Помнишь, вальс мне задали написать? - Ну, - отвечаю. - Ну? - злобно передразнивает Петр. - Баранки гну. Я его написал. Как только домой пришел, за два часа и слепил. - Ну и, вроде бы, отлично? - удивляюсь я. - Кретинично, - еще пуще злится Петр. - Поиграл, показалось слишком просто. - Да ладно? - Прохладно. Переписал я его. Левую руку в одной тональности, правую - в другой. - Ну и молодец. - Огурец! - срывающимся голосом орет Петр. - Поиграл, опять просто показалось. Переписал левую руку триолями, правую тридцать вторыми. Поиграл - опять просто. Написал правую аккордами, левую - скачками. - Ну так и круто, - не выдерживаю я, - проблема-то в чем? - Проблема... - Петр тяжело вздохнул. - Пришел я сегодня на экзамен, сел за рояль, поставил ноты и... - И?! - Что и... сыграть не смог.
Моя знакомая работает в центре психологической реабилитации. Выводят всяких там алкашей из ступоров, наркоманов из трансов ну и так далее. Только что позвонила, рассказала случай. * * * Приезжает к ним респектабельный человек в дорогом костюме, привозит с собой личность совершенно бомжеватого вида. Бомжеватый сидит, глаза в одну точку, эмоций - ноль, на раздражители не реагирует. Проверили, абстинентный синдром есть, но не настолько, чтобы в транс человека загнать. Стали у этого господина выяснять, что случилось. И вот что он рассказал: - Я, - говорит, - коллекционер. Ко мне привозят из самых разных стран всякие археологические находки, камешки странной формы, даже иногда живых существ. Вот, например, один из моих знакомых несколько лет из поездки в Конго привез мне маленькую шимпанзе. Родителей схватили, наверное, а детеныш убежал. Пожалели мы ее, сдавать в зоопарк не стали, да и прижилась она у нас. Баловали ее всей семьей, она совсем ручная стала, а как подросла, так стала по балконам бегать. Балконы открытые, она то к одним соседям, до к другим забежит. Хрущевка, все рядом. Все ее знает, прикармливают, да и она уже почти у всех побывала. Кроме вот этого типа. Не знал он о том, что в доме живет обезьяна. Да и вообще, наверное, об обезьянах не слыхал - пьет беспробудно чуть ли не с рождения. Убежала опять наша обезьяна сегодня куда-то, через несколько секунд страшный вопль. Мы перепугались, бегом искать. Нашли квартиру, взломали дверь, нашли там этого мужика вот в таком состоянии на диване. Ну, видимо, случилось вот что... Мужик, как обычно, напился и заснул на диване. Обезьяна залезла в окно и уселась в кресло. Мужик просыпается с похмелья, а в метре напротив, в кресле, сидит... Подруга говорит, мужик потом две недели от теней шарахался. И до сих пор ни капли в рот. А уже полгода прошло.
Моя знакомая работает в центре психологической реабилитации. Выводят всяких там алкашей из ступоров, наркоманов из трансов ну и так далее. Только что позвонила, рассказала случай. * * * Приезжает к ним респектабельный человек в дорогом костюме, привозит с собой личность совершенно бомжеватого вида. Бомжеватый сидит, глаза в одну точку, эмоций - ноль, на раздражители не реагирует. Проверили, абстинентный синдром есть, но не настолько, чтобы в транс человека загнать. Стали у этого господина выяснять, что случилось. И вот что он рассказал: - Я, - говорит, - коллекционер. Ко мне привозят из самых разных стран всякие археологические находки, камешки странной формы, даже иногда живых существ. Вот, например, один из моих знакомых несколько лет из поездки в Конго привез мне маленькую шимпанзе. Родителей схватили, наверное, а детеныш убежал. Пожалели мы ее, сдавать в зоопарк не стали, да и прижилась она у нас. Баловали ее всей семьей, она совсем ручная стала, а как подросла, так стала по балконам бегать. Балконы открытые, она то к одним соседям, до к другим забежит. Хрущевка, все рядом. Все ее знает, прикармливают, да и она уже почти у всех побывала. Кроме вот этого типа. Не знал он о том, что в доме живет обезьяна. Да и вообще, наверное, об обезьянах не слыхал - пьет беспробудно чуть ли не с рождения. Убежала опять наша обезьяна сегодня куда-то, через несколько секунд страшный вопль. Мы перепугались, бегом искать. Нашли квартиру, взломали дверь, нашли там этого мужика вот в таком состоянии на диване. Ну, видимо, случилось вот что... Мужик, как обычно, напился и заснул на диване. Обезьяна залезла в окно и уселась в кресло. Мужик просыпается с похмелья, а в метре напротив, в кресле, сидит... Подруга говорит, мужик потом две недели от теней шарахался. И до сих пор ни капли в рот. А уже полгода прошло.
... Москва. Декабрь. Холодно. Сугробы. Заметенные мостовые. Опустевшие улочки. Колючие уколы мороза по щекам. В городе зима. Сонно. Холодно, молчаливо, бело и сонно. День. Субботний день - жизни не видно. Никому не надо никуда идти, и лишний раз на холодную улицу выходить не хочется. Лучше уж поспать до полудня, который, кстати, вот-вот наступит. Уныло поскрипывают заброшенные железные качели. Ждать вам до весны, качельки, а это долго, очень долго, зима ведь только началась. Посмотри, этот дом отличается от других, у него изящное витражное стекло на двери, до блеска надраенное угрюмым дворником. Вот и сейчас обросший непричесанный мужик в тулупе на голое тело прислонил широкую совковую лопату с непонятной надписью "АнПлат" к стене и любовно стер рукавом невидимое пятнышко на стекле. Негромко хлопает дверь соседнего парадного. Зябко кутаясь в пуховую женскую накидку, во дворе появляется мальчик. В руке у него... МЯЧ?! Господи, да он сумасшедший! Чем он занимается? Нашел сезон "чиканить". А ведь неплохо. Хо! Совсем неплохо! Десять, двадцать, "свечка", "щечка", опять "свечка", да парень просто мастер! Ишь ты, коленом, пяткой, на головку, опять колено, "свечка"... Ай-ай, что же ты делаешь?! Осторожно! Там же стекло! БАЦ!!! "Дзынь!" - еще не успел смолкнуть звук от последнего вывалившегося стеклянного осколка, как лопата со свистом рассекла воздух, поудобнее устраиваясь в мозолистой пролетарской руке. Ну теперь держись, пацан! И вот погоня! Мелькание ног! Надрывное дыхание, клубы морозного пара изо рта. Сиротливый лай шавок в подворотнях. Ну, погоди!
ИМЯ - Иван Соколов. РОД ЗАНЯТИЙ - ученик средней школы ОДЕЖДА - Легкие спортивные туфли, старые папины брюки на подтяжках, теплый шерстяной свитер, бабушкина шаль. ВЫРАЖЕНИЕ ЛИЦА - испуганно-перекошенное СОСТОЯНИЕ ДУХА - подавленное ТЕКУЩАЯ ЦЕЛЬ - оказаться как можно дальше от дворника с лопатой. ТЕКУЩЕЕ ЗАНЯТИЕ - развивает максимальную скорость бега. МЫСЛЬ -... ... Ну и вот опять, опять, ну на кой мне это дьявол сдалось? Опять я бегу неизвестно куда, неизвестно зачем, от какого-то дворника, черти бы его побрали. "Ванюша, не играй в мяч в доме!" А где же мне играть? "На улице играй". Вот, пожалуйста, поиграл. Вернее, доигрался. Почти сотню начеканил, а тут туфель, зараза, скользнул. Проклятая материя. И так пальцы мерзнут, еще и скользят все время. Вот только бы сейчас не поскользнуться, а то этот ведь как огреет лопатой. Ишь как рожу перекосил, вражина, и не отвяжется ведь никак. Ну ничего, посмотрим, кто кого. Я помоложе, папирос не курю, глядишь, и не угонится. А лопатой-то машет, машет. Тоже мне. Такому только попадись, век всмоминать будешь. Во-первых, по шее накладет, без этого у их брата никогда не обходится. И очень даже просто. А потом с него взятки гладки, в полицию же его не потащишь. Кому он там нужен, с ним возиться. Отправят, как миленького, а он потом опять подловит где-нибудь. Во-вторых, к родителям отведет, а это хуже. Откуда у мамы деньги на такое стекло? Она вот и так круглые сутки шьет, чтобы за мою гимназию платить. Узнает - расстроится. Ругать, конечно, не будет, но расплачется, будет потом выговаривать, что не ценю я ее заботу, не жалею. Да как же не ценю?! Мне-то этот мяч самому и к черту не нужен, только и играю в него, чтобы на хорошем счету в гимназии считаться, полцены скидка все-таки. А для этого надо и в мяч играть, а еще придурку Панову - старосте класса, списывать давать. Надо с другими дружить. А как с ними дружить, если их, кроме мяча, ничего не интересует? Я бы и рад сейчас вместо того, чтобы от этого дурацкого дворника нестись, дома оказаться, в кресле, с чашечкой какао, с яблоком, да с книжкой моего любимого писателя Эрнеста Хемингуэя. Он-то, небось, в моем возрасте в футбол не резался, дома сидел. Вот теперь и сидит всем довольный. А вот я в его возрасте буду все так же в футбол играть, вместо того, чтобы общаться с близкими мне по духу людьми, талантливыми, интересными: журналистами, художниками... Ай, что же это? Ты будешь выдыхаться когда-нибудь?!!! Проклятый дворник!!!...
ИМЯ - Эрнест Хемингуэй РОД ЗАНЯТИЙ - писатель, прозаик ОДЕЖДА - Домашние тапки, белые брюки, гавайская рубашка. ВЫРАЖЕНИЕ ЛИЦА - утомленно-сосредоточенное СОСТОЯНИЕ ДУХА - подавленное ТЕКУЩАЯ ЦЕЛЬ - закончить новый роман. ТЕКУЩЕЕ ЗАНЯТИЕ - дописывает последние несколько слов. МЫСЛЬ -... .... Ну вот, почти закончил. Правда, теперь опять начнется возня с этими редакторскими правками, "этого мы не можем опубликовать, дорогой Эрнест, это Вам нужно исправить!" Каждый мнит себя знатоком! Сейчас, хотя бы, начинают уважительно относиться, а с какой кровью я в 26-ом "Фиесту" пробивал, и вспоминать больно. Ну вот, поставил последнюю точку, можно откинуться в кресле, призадуматься о своей жизни... Совершенно никчемной, честно сказать. Вот что я тут делаю? Зачем вожусь с этими канонами - дурацкими правилами редакторов? Почему я дописал новый роман и вместо того, чтобы наслаждаться ощущением выполненного дела, уже мысленно становлюсь в боевую стойку и готовлюсь сражаться за каждую его букву? Зачем мне все это? Вместо того, например, чтобы сидеть сейчас в моем любимом кафе в Париже, сколько там сейчас, часов девять? Нет, для кафе рановато. Наверное, сейчас мы бы только проснулись в доме у Андре. Я бы поднялся на второй этаж, постучал бы в его спальню, и спросил бы через дверь: "господин де Моруа, не изволите ли глотнуть утреннего аперитива?" А он бы, наверняка, отозвался, неумный француз: "через некоторое время, дорогой Эрнест, я сейчас занят одним неотложнейшим делом, но через несколько минут я буду к твоим услугам". И из-за двери донесся бы стон одной из куртизанок, которых мы бы сняли вчера в театре, а вторая неслышно подошла бы ко мне и положила бы мне на плечи свои мягкие ладони. И меня бы захватила волна… почему я не в Париже?"…
ИМЯ - Андре де Моруа РОД ЗАНЯТИЙ - писатель, биограф ОДЕЖДА - Байковый халат. ВЫРАЖЕНИЕ ЛИЦА - измученно-сосредоточенное СОСТОЯНИЕ ДУХА - подавленное ТЕКУЩАЯ ЦЕЛЬ - получить утренний кофе. ТЕКУЩЕЕ ЗАНЯТИЕ - озирается, выбирая, какую из лежащих с ним девушек отправить на кухню. МЫСЛЬ -... …Зачем же я вчера так напился? Какая отвратительная сухость во рту. Голова еще болит. А каких ужасных шлюх я снял! Ужас. Может, лучше похмелиться? Помнится, в России меня научили совершенно чудодейственному рецепту. Нужен крепкий кофе, водка и лимон. Но для этого надо разбудить одну из этих… оох… даже передергивает. Прав, тысячу раз был прав Платонов, когда говорил, что нельзя смешивать напитки разной крепости. И зачем же мы пили потом шампанское? Ой-ой-ой, голова... Может, если закрыть глаза, то полегчает… ай… ффу... кажется, действительно, полегче. Ну а теперь ответь сам себе, Андре, на кой дьявол тебе сдалась эта жизнь?! Эти шлюхи, оргии, пьянки, головная боль по утрам… Почему ты тонешь в этой глупейшей рутине, засосавшей тысячи тысяч талантливейших людей, вместо того, чтобы вернуться в Россию, в сторожку к Платонову и вместе с этим мудрейшим человеком мыслить, размышлять, искать и оценивать судьбы людей, мира и вселенной? Что ты с собой делаешь, Андре?!!"
ИМЯ - Андрей Платонов РОД ЗАНЯТИЙ - писатель, философ ОДЕЖДА - Кирзовые сапоги, ватные штаны, тулуп. ВЫРАЖЕНИЕ ЛИЦА - уверенное, сосредоточенное СОСТОЯНИЕ ДУХА - уверенное, сосредоточенное ТЕКУЩАЯ ЦЕЛЬ - действовать ТЕКУЩЕЕ ЗАНЯТИЕ - крепче сжимает ладонь. МЫСЛЬ -... …Ну, пацан, держись! Догоню, убью на х@!!!
Их было двое: она и он. Она родились почти одновременно, даже не догадываясь о существовании один другого и нимало этим не заботясь. Она родилась где-то в жаркой глуши тропических лесов, увлажненных близостью мутного Заира, а он - в морозной асфальтовой злобе русского мегаполиса. Что еще сказать о них? Она была шаловливым холериком, он – угрюмым алкоголиком. Она была общительна, он - одинок. Они должны были встретиться. Иначе бы не случилось эта история.
* * *
Любимице всего дома с неожиданно русским именем Маша через полгода исполнялось шесть лет. Полюбившие ее за дружелюбие и открытость соседи баловали малютку, кто как мог. Кто конфетами, кто яблоком, кто просто погладит по головке. А Маша их в ответ - гимнастическими трюками… Дар у нее к этому был. Природный. Больше всего на свете Маше нравились кресла. Особенно мягкие. При виде этого патриарха семейства седалищных приспособлений, в глазах у Маши разгорался плотоядный огонек и горе тому сидящему, которые не уступал притягательное место немедля. Кресло немедля превращалось в полигон, и закипала страшная битва, исход которой, если припомнить упомянутые способности Маши к гимнастике, был весьма предсказуем. Несколько секунд и исцарапанный, взлохмаченный, потрепанный неприятель торопливо ретировался из кресла, а то и из комнаты, натужно смеясь в ответ на сочувствующие возгласы, а Маша торжествующе устраивалась на отвоеванной территории, вцепившись мускулистыми руками в поручни, раскачиваясь и иногда плюхаясь в мягкие плюшевые объятия. Так она могла забавляться часами. Стояло удушливое лето, какое бывает только в городе, закованном в ядовитую броню автобанов и высоток. Ясное солнце, нечастый гость российского неба, словно решив выплеснуть все недоданное тепло за неделю, немилосердно палило жгучими лучами. Полыхали жаром канализационные люки, тут и там на черных пятнах свежего асфальта виднелись отпечатки подошв. Жара вцепилась в Москву мощным борцовским захватом, и жители истомлено хрипели, утирая вспотевшие лица и раскрасневшиеся шеи уже насквозь промокшими носовыми платками. - Адское пекло! – недовольно пробурчал Митрич, опрокинул последнюю стопку в рот и весь искривился, сдерживая рвотный позыв – водка нагрелась, словно в духовке. – Адское пекло… Алкоголь нагрузил голову тяжелой волной. Митрич отвалился на спинку дивана и прикрыл глаза. Последнее, что он увидел, проваливаясь в тяжелый дурманный полусон, было суровое выражение лица бабкиного портрета, висящего на стене, прямо над старинным дубовым креслом. Эти портрет и кресло были последним, что осталось в квартире от прежней хозяйки, если не считать самой квартиры. - Пьешь, Альеша, - пришепетывая на старомодный манер, укоризненно покачала головой баба Настя, или, если на столичный манер, Анастасия Афанасьевна. – Разве для того я тебя в столице прописала? Квартиру отказала, даже денег оставила, а ты? Какой был видный мужчина, а теперь и посмотреть не на что. Митрич с ненавистью уставился в сморщенное, немного обезьянье лицо хозяйки. - Плохо, Альеша, плохо, - бабка не прекращала, словно заведенная, крутить головой. – Прекращай, а то ведь свидимся скоро. – Лицо ее стало покрываться шерстью, и она протянула к Митричу белые руки скелета со скрюченными когтями. – Попадешь ко мне в ад, не отвяжешься! Митрич дико вскрикнул, проснувшись в испуге, и увидел, что уже наступил вечер. Жара спала. Через открытое окно в комнату задувало легким ночным ветерком, обвевая распаренное со сна тело. Сумеречные тени игрались на отставших обоях, создавая впечатление ползающих по стенам фигур. На бабкин портрет легло темное пятно, закрывающее мучающий Митрича сурово поджатый рот и только глаза на портрете задорно поблескивали искорками с матовым отливом, отражая уже загоревшийся кое-где у соседей свет. Митрич тяжело встряхнул головой, отгоняя остатки сна, кряхтя, поднялся, добрел до стены, включил свет и обернулся… В любимом бабкином кресле, довольно скаля огромные рыжие зубы во всю ширь физиономии, раскачивался на руках огромный полутораметровый ЧЕРТ! Митрич не слышал, как взламывали на ладан дышащую дверь его квартиры, не видел, как перепуганная диким воплем шимпанзе стрелой вылетела за окно, не чувствовал, как его сажают на носилки, как вонзается в вену игла…
Happy End.
Митрич провел две недели в реабилитационном психологическом центре, где выхаживала его молоденькая практикантка психолог – моя хорошая знакомая, которая и рассказала мне эту историю. Произошло это позапрошлым летом, с тех пор Митрич не брал ни капли алкоголя в рот, изрядно поздоровел и даже, если не врет, устроился на какую-то работу. Правда куда, не говорит. Маша по-прежнему живет со своими хозяевами и прекрасно себя чувствует. Скоро ей исполнится семь лет, но она не выказывает никаких признаков агрессивности и, видимо, не собирается. А это замечательно, потому что это значит, что зоопарк ей пока не грозит.
Иван-дурак с ведрами подходит к роднику воды набрать. А у родника сидит Змей Горыныч: три головы, броня-чешуя, сам с сарай, когти острые, огнем дышит, зубы шифером, в общем, все дела и все при нем. Ну, Иван вспоминает, что он добрый молодец, бросает ведра, выхвативает Меч Кладенец и налетает... БАЦ! БАЦ! БАЦ! - все три головы порубал! Новые три выросли. Он вдругоряд БАЦ! БАЦ! БАЦ! - все три головы в капусту. Глядь, опять три новые растут. Он уже весь в мыле, еле мечом ворочает - БАЦ! БАЦ! БАЦ!... опять три новые выросли, одна спрашивает: - Мужик, тебе чего надо? - Как чего?! Воды набрать! - Ну набирай...
Шереметьево - 2. Висит знак "Стоянка запрещена". Обращаюсь к постовому: - Простите, мне нужно проводить человека, не мог бы я оставить здесь машину на 5 минут? Незамедлительно: - Вы что, знака не видите? - Конечно, вижу, поэтому и спрашиваю. Но ведь здесь запрещена стоянка, а я всего на 5 минут... - Вы из машины выходить собираетесь? Значит, это остановка... - Хорошо. Простите, а где бы я мог оставить машину, кроме как на парковке? А то чемоданы тяжелые, да и лишних ста рублей, честно сказать, нету... - А Вы вот проезжайте прямо и вниз. Там и оставляйте. Под знаком "Остановка запрешена". Там все машины оставляют. Там можно.
Вся эта затея с самого начала пахла дурью... Я ведь их предупреждал: "Не связывайтесь вы с Олегом. Хлопот не оберетесь". Не послушали... Впрочем, по порядку. Они - это двое моих знакомых, Миша и Таня, муж с женой. Олег - мой сосед... кхм, тут нужно поподробнее. Олег - существо лет тридцати от роду. Саженное сложение, деревенское детство и частые вылазки на свежий воздух вкупе с полным отсутствием интеллекта и даже намека на желание иметь оный: вот он, незатейливый коктейль причин тяги напиваться до беспамятства в течение первых пятнадцати минут любой посиделки, включая завтрак в макдональдсе и поход в кинотеатр. Пьет Олег очень много. И как раз из-за несбалансированности развития его сознания и тела, сознание его, как правило, покидает значительно раньше, нежели координация движений. Отсюда буйство. Они поехали в деревню - Олег обещал подновить, прощу прощения за подробность, сортир. Такую обычную деревенскую будочку. Начали процесс традиционно и, поскольку через два часа оба совершенно не вязали лыка, Таня их выгнала на улицу, а сама занялась уборкой дома. Эти же два оболтуса отправились куражиться. Поломанный теннисный стол, искореженные кусты сирени, и украденное ведро (пить им захотелось!) ознаменовывали путь последователей Вакха вплоть до финальной точки их маршрута - местной горы! Горой ее можно назвать, конечно, с натягом, все-таки подмосковье, но сотня метров по достаточно крутому склону наберется. Ес-те-стве-нно, эти охломоны на нее полезли и, конечно, они оттуда свалились. Но Бог ведь хранит пьяных и дураков, а пьяных дураков в особенности... Миша поднялся первым, встряхиваясь, как тюлень, и увидел неподвижного Олега. Ах, нет, что Вы, не волнуйтесь! Просто пока Олег кубарем катился по каменистому склону, он успел заснуть и теперь пребывал, сладко посапывая, в объятиях Морфея. Разбудить его Мише не удалось, Олег абсолютно не реагировал на раздражители. Весил он раза в два больше Миши, до деревни было с километр, на улице было холодно - бросить Олега нельзя, вдобавок Миша испугался, что у Олега сотрясение мозга (было бы чему трястись!)... Про то, как Миша, упираясь, ровно сороконожка, пер центнерную тушу Олега, проклиная последними словами придумавшего перегонный куб, можно написать отдельную историю. Однако факт остается фактом - волоком, пинками, и с помощью матери Олег был доставлен в деревню. У входа в деревню дивную парочку встретил очередной местный корифей вакханального жанра и, внимательно понаблюдав некоторое время за пыхтящим Мишей, заметил: - У нас вот тоже один так напился, заснул и не проснулся. Надо его к бабке нести. Зерно сомнения упало на благодатную почву. Миша, и без того изрядно перепуганный поведением Олега (а я ведь предупреждал), всполошился и стал выяснять подробности. Бабка была знахаркой. Жила она в деревне с незапамятных времен, варила всякие отвары, лечила деревенскую живность и по мере сил спасала упоенные души и тела своих односельчан. Завидев каталептическое состояние Олега, бабка тут же понимающе кивнула, указала на лавку, мол, положите здесь, и приступила к делу. О последовавшем таинстве далеко не суеверный Миша рассказывал мне, испуганно оглядываясь по сторонам. Участвовала в нем и чадящая лампадка, и брызганье святой водой, и шуршание по углам, и невнятное бормотание и даже попытка влить в Олега какую-то резко пахнущую жидкость. Неизвестно, что именно помогло (я так думаю, что он просто выспался), но Олег открыл глаза и обнаружил себе лежащим в маленькой полутемной каморке, на деревянном лежаке, и над ним, угрожающе протянув к нему кривые старческие пальцы, наклонилась самая настоящая Баба Яга из давно забытых детских страхов. Олег испуганно подорвался с лавки, не слыша Мишиных окриков, снес плечом дверь и вырвался на волю. Грубо сколоченный деревянный сортир привлек внимание его побелевших от перепуга глаз. Последовавшее трудно объяснить. Олег зверем налетел на несчастный домик, вцепился в него могучим медвежьим объятием, и, хрустя суставами, невероятным напряжением сил, вполоборота вырвал его из земли… А я ведь предупреждал...
В буйной молодости не чужды были мне самые разнообразные тусовки: от «толкинутых» в Царицыно через «лайфы» в Кучково (или Тучково, забыл уже) до реперов на Арбате. Отовсюду набирался самостоятельный контин- гент, который впоследствии оставался за кормой вместе с, собственно, увлечением. Изредка я случайно встречаюсь с кем-то из тех, кого знал тогда и с большим интересом изучаю свое вероятностное настоящее. Как, например, на днях, когда ко мне неожиданно заглянул давний знакомый, избравший для себя образ жизни «цветка», вернее, на мой взгляд, дерева, поскольку товарищу уже под сорок. Существует без дома, без семьи, впрочем, вполне довольный жизнью, может быть, несколько излишне инфантилен, но это личное дело каждого. В общем, и неважно… Не о том, собственно, речь. Мы сидели у меня, попивали чаек, вспоминали буйную молодость, и приятель вдохновенно рассказывал о впечатлениях, которые накопил в течение последнего года, пока проживал в каком-то подмосковном городке. Одна из историй поразила меня до глубины души. - … Научили меня невообразимому кайфу, - рассказывал приятель. – Рядом с городом есть отстойник, в котором останавливаются товарняки, ждут отправки. Могут час простоять, могут два. Так вот, накуриваешься как следует, забираешься под этот товарняк, цепляешься ремнем за его дно и едешь! Кайф! Колеса стучат, на ремне перевернешься – шпалы так и мелькают. Надо тебе как-нибудь попробовать! - А не страшно? – спрашиваю. – Вдруг ремень оборвется? - Да не, это не проблема, - пренебрежительно бросает новоявленный Нильс, - главное, деньги на обратный билет иметь, если, скажем, куда- нибудь в Волгоград увезет. Товарняк-то без остановок едет. Не, ну что за люди?!
В буйной молодости не чужды были мне самые разнообразные тусовки: от «толкинутых» в Царицыно через «лайфы» в Кучково (или Тучково, забыл уже) до реперов на Арбате. Отовсюду набирался самостоятельный контингент, который впоследствии оставался за кормой вместе с, собственно, увлечением. Изредка я случайно встречаюсь с кем-то из тех, кого знал тогда и с большим интересом изучаю свое вероятностное настоящее. Как, например, на днях, когда ко мне неожиданно заглянул давний знакомый, избравший для себя образ жизни «цветка», вернее, на мой взгляд, дерева, поскольку товарищу уже под сорок. Существует без дома, без семьи, впрочем, вполне довольный жизнью, может быть, несколько излишне инфантилен, но это личное дело каждого. В общем, и неважно… Не о том, собственно, речь. Мы сидели у меня, попивали чаек, вспоминали буйную молодость, и приятель вдохновенно рассказывал о впечатлениях, которые накопил в течение последнего года, пока проживал в каком-то подмосковном городке. Одна из историй поразила меня до глубины души. - … Научили меня невообразимому кайфу, - рассказывал приятель. - Рядом с городом есть отстойник, в котором останавливаются товарняки, ждут отправки. Могут час простоять, могут два. Так вот, накуриваешься как следует, забираешься под этот товарняк, цепляешься ремнем за его дно и едешь! Кайф! Колеса стучат, на ремне перевернешься - шпалы так и мелькают. Надо тебе как-нибудь попробовать! - А не страшно? - спрашиваю. - Вдруг ремень оборвется? - Да не, это не проблема, - пренебрежительно бросает новоявленный Нильс, - главное, деньги на обратный билет иметь, если, скажем, куда-нибудь в Волгоград увезет. Товарняк-то без остановок едет. Не, ну что за люди?!
Звонит мне на днях знакомая по консерватории (я ее уже года 3 не видел) и говорит: - Здорово. Ты занят? Я отвечаю: - Ну так, не особенно. А она: - Готовься, короче. Я к тебе еду. Трахаться будем... Я в шоке. Была такая приличная девка и вдруг, на тебе, заява... Ну, дело молодое, не жалко. Рассуетился, винца подтянул, со стола вытер, белье постельное сменил. Через пару часов приезжает. Привозит сдохший винчестер. - Давай, - говорит, - там все мои записи. Приступай. Если чем смогу - помогу. Угадала. Мы часов шесть с этим винтом трахались.