Не моё...
«Кракен»: выпускайте Петрова!
Посмотрел свежий российский фильм «Кракен» про страшного монстра, который бороздит пучины морей и играет в половине российских фильмов. И про осьминога, который просто хотел поспать. И пересказываю, крича, чтобы вам не пришлось смотреть его самостоятельно!
Фильм начинается с того, что посреди безжизненных просторов Арктики вдруг столпились сразу все. Двое французских ученых, одна из которых с подозрительно русским лицом, бросают в прорубь глубинные бомбы, и чисто из научного интереса решают взорвать не одну бомбу, а сразу парочку. Вдруг открытие?
Бомбы взрываются, французская учёная с русским лицом смотрит в мониторы и рапортует коллеге: «Коллега, у нас поднимается дно!».
Через секунду вокруг арктических учёных начинает вспучиваться и ломаться вековой лёд. Что-то там снизу рвёт его и кромсает — то ли это гигантский осьминог, то ли новинки отечественного кинематографа.
Очевидный успех науки — бросить маленькую бомбочку и точно попасть ей в голову ужасного монстра. Итак, одной щупальцей осьминог преследует наших ученых, которые убегают от него по льдам на снегоходе. Другой щупальцей осьминог топит большую арктическую станцию, к которой, собственно, и мчится снегоход.
Третьей щупальцей многозадачный осьминог нащупывает в глубине суперсовременную российскую подлодку «Ермак» и лупит её по башке.
Внутри подлодки суперсовременные российские подводники экстренно командуют сами собой и не понимают, что происходит. Надо сказать, что две трети фильма вообще все персонажи усиленно делают вид, что не понимают, что происходит и кто там на них напал. Они мучаются догадками и рационализируют, даже когда гигантский осьминог уже нагло танцует у них перед перископами. Мучительнее этого наблюдать только ужасный рассинхрон озвучки и артикуляции.
В общем, пока что все гибнут. Гибнет подлодка, гибнет арктическая станция, гибнет снегоход. И только двоё французских учёных, половина из которых с подозрительно русским лицом, остаются одни на льду. Из глубин всплывает аварийный буй, выброшенный подлодкой, и застревает во льду.
Мы переносимся из Арктики в Петербург.
По Адмиралтейству ходит главком Гармаш и командует. Он командует организовать спасательную операцию — отправить за пропавшей подлодкой ещё одну подлодку, посадив в неё какого-нибудь свежего капитана. Выпускайте Петрова! А ещё он командует в ту же лодку посадить старого опытного замкомфлота в виде актёра Гуськова, чтобы они с Петровым всё время срались и вырабатывали сюжетное топливо.
А ещё капитан пропавшей подлодки — брат Александра Петрова. А ещё на пропавшей подлодке есть секретное российское оружие, которое не должно достаться никому, включая гигантского осьминога, потому что а вдруг он американский.
Итак. У нас было два брата, один из которых Александр Петров, две подлодки, включая пропавшую, пара французских учёных, семьдесят пять ампул мескалина для съемочной группы, а так же секретное оружие, гигантский осьминог и целое море бессвязных пафосных реплик. Не то, чтобы всё это было категорически необходимо в фильме, но если уж начал собирать приключенческий боевик, то к делу надо подходить серьёзно.
Мы переносимся в Мурманск. Там на пирсе тихо в час ночной, и только Петров уже начал сраться с Гуськовым перед трапом подлодки «Заполярье». Гуськов говорит Петрову: «Я вам боевое задание принёс, но я вам его не отдам, потому что рано вам ещё его смотреть. Выйдите в море сначала, а потом смотрите».
Петров выходит из себя и в море.
Когда лодка отходит от берега достаточно далеко и погружается достаточно глубоко, чтобы снаружи никто ничего не увидел в боевом задании, Александр Петров вскрывает пакет и узнаёт, что им нужно доплыть до Арктики, найти там подлодку, в ней брата и секретное оружие, спасти брата, уничтожить секретное оружие и ничего не перепутать.
«Полный пи... то есть вперёд!» — командует Петров, и лодка бросается в глубину.
Тем временем двое одиноких французских учёных ходят по Арктике с фонариками, натыкаются на аварийный буй и решают не отходить от него далеко.
Через некоторое время к лодке Александра Петрова приплывает стая китов и начинает стучаться внутрь с криками: «Пустите!». Но Петров не впускает китов и пикает на них гидролокатором, чтобы киты уплыли. Киты уплывают, а на место китов приплывает гигантский осьминог.
Петров тем временем бегает по лодке и пристаёт там ко всем. Командует боцману рулить, хотя тот и так рулит, а акустику слушать, хотя тот и так исправно слушает и рапортует, что у них вокруг что-то есть. Где? Везде!
Замкомфлота Гуськов теряет терпение и предлагает незамедлительно бахнуть, потому что ему мерещится противник. Где? Везде!
Александр Петров, не ищущий лёгких путей, командует всплыть повыше и красться подо льдом. Он находит узкий длинный канал между подводными льдинами и проникает в него своей подлодкой. Боцман рулит как в последний раз. Акустик никогда не слышал в своих наушниках таких ужасных звуков. В морях под льдиной сонной плывут в воде сырой Петров на «Заполярье» и осьминог большой.
Гигантский осьминог накатывает на них сзади, но путается во льдах, теряет лодку и интерес и временно отступает. Каждое появление осьминога в фильме настолько точно сопровождается тревожной органной музыкой, что кажется, это играет сам осьминог.
Осьминожная опасность миновала, зато подлодка теперь плывёт прям в ледяную стену. Акустик кричит, а Петров командует «Стоп турбина!». Все хватаются за лодку изнутри, ожидая разбиться в лепёшку, но лодка тормозит как-то сама за три метра до стены. Фух. Удобно, не пришлось давать даже малый назад.
Посидев немного в остановившейся тишине, экипаж обмякает, слушает нытьё замкомфлота Гуськова, который говорит, что они все неправильно плавают, а потом Петров командует плыть дальше. В смысле, сначала вниз, чтобы обойти лёд, а потом дальше.
Французские учёные, которые уже почти замёрзли, вдруг слышат хруст. Это хрустит подлодка Александра Петрова, всплывая рядом с ними сквозь лёд.
Из лодки высыпают моряки, высыпает Петров и за ним неспешно высыпает Гуськов. Петров подходит к учёным вплотную и сверлит их своими стальными военно-морскими глазами. Особенно женщину с русским лицом.
Потом Петров спорит с Гуськовым, взять иностранных учёных на борт или не брать, и Гуськов, конечно, говорит, что не брать, потому что буржуины немедленно украдут могучий секрет у крепкой Красной Армии.
А Петров берёт учёных с собой. И, конечно, быстро узнает, что француженка эта международная — вполне себе родилась в Омске и зовут её Юля. В общем, она хоть бывшая, но подданная русская, она такая же из Омска, как была.
Затем подлодка погружается и отплывает немножко в сторону. Во-первых, чтобы все на ней могли вдоволь поспорить на разные темы: плыть или не плыть, искать или не искать, найти ли не сдаваться.
Во-вторых, акустик опять слышит в наушниках органные переливы. Мимо лодки, пыля по дну огромными щупальцами, проползает осьминог и набрасывается на норвежскую буровую платформу, которая, казалось бы, совсем здесь ни при чем.
Петров смотрит в перископ, а там всё в щупальцах. Осьминог доедает платформу и оборачивается на подлодку. Петров командует уплывать оттуда к чёртовой матери.
И тут долго сдерживавший себя Гуськов больше не может. Он отстраняет Петрова и берёт командование на себя. Он приказывает бахнуть по осьминогу! «Боевая тревога! Торпедная атака!» — азартно орёт он и сразу видно, как истосковалась душа его по подводным взрывам.
Они стреляют по осьминогу и поражают цель. Ура! Но осьминог вообще не впечатлен... то есть не поражен их торпедами. Гуськов снова командует стрелять торпедами и снова попадает, но не поражает осьминога.
Гуськов сникает. Он вообще не ожидал такого отношения к подводному флоту. Поскольку других идей, кроме бахнуть, у замкомфлота в запасе нет, он переходит в режиме тремора конечностей, а командование обратно перехватывает Петров.
Это происходит как раз в тот момент, когда осьминог начинает бить лодку по башке. Бум. Внутри всё искрит. Бум. Внутри всё горит. Бум. Внутри всё падает, продолжая искрить и гореть.
Петров догадывается, что осьминог их слышит, и командует всем заткнуться и не жужжать. Все не жужжат, только, тихонько потрескивая, горит торпедный отсек.
Мятая лодка висит в глубине, над ней висит осьминог, и они прислушиваются друг к другу. Осьминог правда довольно большой — подлодка размером примерно с ноготок осьминога, если бы у осьминогов были ноготки. Петров шепотом командует растопырить всё, что можно растопырить у подлодки, и подводное течение медленно уносит их из под осьминога.
Случается передышка, во время которой подводники тушат отсеки и перевязывают друг другу раны, а Петров то и дело сталкивается в коридорах с женщиной Юлей. Она даже нежно гладит его спиртовой марлей по царапине на лбу.
У Гуськова прекращается постторпедный тремор и он опять начинает ныть, что надо возвращаться на базу и не искать пропавшую лодку. Но тут в себя приходит потерявший сознание младший радист и говорит, что в пылу атаки осьминога расслышал стуки по корпусу. Это стучал по корпусу экипаж пропавшего «Ермака».
Пока подводники всё ещё гадают, что это за штуку они встретили и кто бил их лодку щупальцами по башке и топил норвежскую буровую, учёная Юля приходит и говорит, что это был Кракен и что у него есть гнездо. И туда он тащит всё, что в океане не приколочено.
Петров спускается к предполагаемому гнезду, но лодка ниже не может — глубина предельная, а до гнезда ещё пилить и пилить. К счастью, у них с собой есть спасательный батискаф, который прикреплен к корпусу лодки. Он может глубже.
Петров лично лезет в батискаф, потому что там нужен второй пилот, а штатный второй пилот ранен. Петров не ранен и на батискафах он плавал — вот это удача. Если бы он не плавал на батискафах, то кто знает, как бы повернулся фильм.
Глубоководный батискаф отрывается от лодки и ныряет в страшную глубину. Жутко скрипя и каждую секунду грозя сплющиться, он доплывает до гнезда Кракена. Кракена в гнезде нет, он ушел куда-то по делам. Гонять китов там или хрустеть норвегами, мы не знаем.
Гнездо Кракена выглядит как типичная хата одинокого мужика — грязно, неуютно, кругом валяются корочки недоеденных кораблей. Среди них лежит откусанная половина «Ермака».
Батискаф с трудом пристыковывается к ней, открывается люк — а там тридцать девять моряков, включая брата Александра. Тут надо дать пояснение, что Александра Петрова по сюжету зовут Витька, а брата его зовут как раз Сашка. Это специально, чтобы мы тут все запутались!
Моряки из «Ермака» начинают набиваться в батискаф, как в маршрутку, но набивается их ровно половина, больше не лезет. Поэтому нужно их отвезти, а потом сплавать ещё разок. Петров остается с братом в «Ермаке», потому что так драматичнее, а ещё им надо уничтожить суперсекретное оружие, чтобы оно не досталось осьминогу.
После того, как решены все мелкие сюжетные неполадки вроде того, зачем Петрову оставаться в «Ермаке», как пилотировать батискаф без второго пилота и как поскорее к ним привлечь внимание осьминога, батискаф уплывает и возвращается за второй партией моряков, а Витька с Сашкой лезут в отсек с супероружием.
Они уже долезли и начали его самоуничтожать, как тут домой вернулся осьминог. А кто-то ворует его моряков! Осьминог начинает давить на подлодку, пристыкованный батискаф и нервы зрителей. Играет орган.
В результате Витька с Сашкой решают не просто уничтожить суперсекретное оружие, похожее на огромный аппарат Илизарова, а сначала бахнуть из него по осьминогу. Тот как раз сидит верхом на подлодке, так что можно даже не целиться.
Витька и Сашка одновременно жмут на нужные кнопки, оружие загорается мелкими молниями. Из корпуса лодки вертикально вверх ударяет здоровенный огненный луч, сначала нагревая Кракена до предельных температур, а потом разрывая на кальмаровые кольца. Луч продолжает бить, пронзает толщу воды, испепеляет лёд на поверхности, пугает облака и вырывается в космос. Крутое оружие. Жаль, что стрелять можно только вертикально вверх.
Теперь нужно быстро спасаться, потому что перед смертью осьминог расшатал лодку и теперь она сползает в ещё более глубокую глубину. Петров с братом карабкаются по отсекам к батискафу, попеременно крича: «Витька! Сашка! Витька!».
Батискаф, который до этого еле дышал на такой глубине, проваливается вместе с лодкой еще метров на двести, а потом кубарём отстыковывается. Где-то позади окончательно взрывается подлодка «Ермак» — это самоуничтожилось секретное оружие.
Экран темнеет.
Поверхность. Подлодка «Заполярье» всплыла и вентилируется в атмосферу. Экипаж и Юля стоят на внешнем корпусе и тревожно смотрят вдаль. Лодка вся поцарапанная — по ней по дороге в гнездо прополз осьминог, царство ему небесное.
Когда все уже теряют надежду, поверхность пузырится и из под воды показывается батискаф. Над люком батискафа встает Александр Петров, а над Александром Петровым встаёт солнце.
Все устало перебираются из батискафа, устало жмут друг другу руки, Юля устало и многообещающе смотрит на Александра Петрова, и усталая подлодка из глубины идёт домой.
Как Женька Иванов «Битлов» раскрутил
Знакомьтесь, Евгений Михайлович Иванов - помощник военно-морского атташе советского посольства в Великобритании и, разумеется, разведчик ГРУ ГШ. В мае 1963 года неожиданно выяснилось, что у него и действующего британского военного министра Джона Профьюмо одна и та же любовница – английская модель и танцовщица Кристиан Маргарет Кеелер.
В распоряжении Евгения Иванова оказалась порноколлекция королевского фотографа Бэрона Нэйхума и другие документы, дискредитирующие государственную власть Великобритании. Дамоклов меч вселенского позора навис над многими британскими политиками и даже над самим Домом Виндзоров. Под ударом были муж и младшая сестра королевы Елизаветы II, герцог и герцогиня Аргилльские, лорд Астор, маркиз Милфорд-Хэвен, с десяток членов британского правительства. По другую сторону Атлантики в аналогичную ловушку попали президент США Джон Кеннеди, его брат, министр юстиции Роберт Кеннеди, посол США в Британии сэр Дэвид Брюс и многие другие.
Скандал тогда в британской прессе разгорелся грандиознейший: премьер-министр Гарольд Макмиллан вместе со своим правительством ушёл в отставку, а правящая Консервативная партия, спустя всего несколько месяцев, проиграла парламентские выборы лейбористам и была вынуждена перейти в оппозицию.
В те дни Англия переживала свои не самые лучшие времена. Только в 1954 году, спустя девять лет после окончания Второй мировой войны, были отменены продуктовые карточки. Два года спустя Египет национализировал Суэцкий канал и, тем самым, поставил окончательную точку в существовании самой Британской империи – той самой империи, в которой когда-то "никогда не заходило солнце". Англичане, неожиданно для самих себя, вдруг осознали, что являются довольно-таки небольшим народом, обитающим на острове на краю Европы.
Туманный Альбион постоянно сотрясали политические, династические и шпионские скандалы. Разоблачение Шпионского кольца под руководством Конона Молодого в Портленде и арест Джорджа Блейка в 1961 году, дело чиновника Британского Адмиралтейства Джона Вассала в 1962 году. Вассал был геем, которого советская разведка склонила к шпионажу, грозя обнародовать его сексуальную ориентацию. Не добавил авторитета английской короне и "пятимесячный мальчишник" принца Филиппа, отправившегося, без супруги, на королевской яхте "Британия" в Австралию. Было много ещё чего другого: пикантного и обидного для бывшей имперской нации.
"Дело Профьюмо" стало шикарным подарком желтой, да и не только желтой прессе. Великосветский политический скандал! С министрами, моделями, любовниками и военно-морскими шпионами-коммунистами! Да что может быть лучше?! Просто "идеальный шторм"! Волна от этого шторма сметала всё на своем пути! Пресса дописалось даже до того, что не пора бы Англии вспомнить свои старые добрые времена её Долгого парламента и вновь упразднить монархию как «ненужную, обременительную и опасную для блага народа».
С Елизаветой II поступить надо, конечно же не так, как в свое время обошлись с Карлом I, а гуманно, в духе просвещенного двадцатого века и отправить её править Гонконгом в Южно-Китайском море или на Виргинские острова на Карибы.
В Букингемском дворце поняли: запахло жареным! Нужны новые скрепы! Бифитеры Тауэра и камни Стоунхенджа уже не вывозят поднакопившиеся проблемы британской короны. Тут-то одна ливерпульская рок-группа и подвернулась придворным пиарщикам, которые назначили её Потрясающей четверкой.
...и парашютист этот задолбал уже!!! (из классики жанра.)
Внезапное продолжение истории № 1516391.https://www.anekdot.ru/id/1516391/
Всё же - абздец какой-то.
Пару дней назад из вентканала, ведущего в подсобку, раздалось суетливое шебуршание.
Потом - отчётливые затрещины. С чего бы?
Сразу вспомнились недавние и яростные обсуждения в домовом чате. Смысл их был однозначен и цветист, как юбка цыганки: крысы вот-вот начнут приходить в квартиры строго к завтраку; толпы наглых птиц мира - голубей - засрут серванты, аэрогрили и любимого континентального той-спаниеля Тайлера. Позор и национализация мироедам управляющей компании, не спешащей обтягивать такой приятной зеленоватенькой полиэстровой сеточкой оголовки вытяжных отверстий вентиляции!
Более решительные и мужественные настаивали на том, что могли бы УК-шники раскошелиться и на спиральный барьер "егоза", а то и на сетку-100. Не обеднели бы - вон тарифы ЖКУ рванули в чёртову высь...
Раньше я как-то относился ко всему этому почти безразлично. Но сейчас, прислушиваясь к треску вентрешётки (ломает, тварь!), подумал - не так уж и капризны соседи-то. Что или кто сейчас валит валом, наплевав на мою приватность?
...Удары веником по решётке, грубая матерщина и включение на полную громкость динамиков Galaxy A33 5G с шестью видами лезгинки попеременно, похоже, только раззадорили злодея.
Сталбыть - штурм.
Отдираю решётку, преодолеваю сопротивление агрессора с его уже слабым писком и -
"Ребята, ребята, скворцы прилетели, на крыльях весну принесли!.." Мне почему-то ещё с детства не нравилась эта чересчур бойкая песенка.
И какая, прошу прощения, нахрен, весна? У нас, судя по нынешней погоде - и до осени недалеко.
Есть, конечно, утешение: настоящей осенью скворцы всё же улетают. В Южную Европу, Северную, но Африку; в Египет, Израиль, Ливан. На Канарские острова, наконец!
...А тут вдруг возникает непонятное чувство: как же он долетит до этих Канар? Или до Ливана?
Вон и у глаза всё ободрано арматурой вентканала. И вообще исхудала эта глупая птица.
При таких дезертирских соображениях внезапно и начинается межвидовая адаптация. А то, чего доброго - и аддикция, и габитуация.
P.S.Да отпустил его, отпустил. Как в апреле.
Он, правда, вроде ещё и раздумывал - не вернуться ли.
И соседи добадывались: сам ли, что ли достал; как вытащил. Да сам, сам: дело-то привычное.
