Несмешные истории

Моя милиция меня бережёт.
Именно милиция.
Произошло это примерно в 1982 году. Летом меня из моего села отправили к Бабушке в Город. Сдали с рук на руки и стал я временно городским жителем. Всё интересно... Троллейбусы, трамваи (я ж их раньше только в букваре видел)). Вот и как-то познакомился с местными ребятами. Им было на пару лет больше, чем мне в тот момент. А, не сказал, мне в то время было лет 7. Точно не помню, но где-то так. И причём здесь милиция ,спросите вы, а вот далее что было. Позвали меня эти парни покататься на трамвае. Я ж его только в книжках видел. Ну я и согласился. Помню, как рельсы ногой трогали, а не едет ли, и ухом к ним прокладывались. Дождались. Поехали. Приехали. Куда - хз. Но я ж им доверял... Напрасно. Они начали убегать за какие-то столбы, я, думая что это игра такая , бегал за ними, веселился, смеялся. Но тут они как-то исчезли. Причём все вместе. Я это понял не сразу, а когда дошло, что я один, где-то в городе, как, куда, где, что? Тут началась паника. Нет: ПАНИКА! Я сел у ближайшего столба и заплакал (. А что ещё делать было 7-летнему ребёнку, который фиг его знает где находится и куда идти.
Начинало темнеть. Сумерки. Учитывая, что время июль-август, было уже заполночь. Сколько я там просидел, не знаю. Не помню. От мыслей о голодной смерти меня вывел женский голос. Он что-то спросил.
Передо мной стояла девушка. Но в милицейской форме. Я, вспомнив все рассказы родителей о том, что если будешь себя плохо вести, то заберет дяденька - милиционер, я опять заревел. Не хотелось попадать в руки злому дяде - милиционеру. Но тут была высокая (когда тебе 7 лет - все высокие),), стройная, симпатичная девушка. Хоть и в милицейской форме.
Как-то успокоив , отвела в машину и поехали в отделение. А в голове всё мысли - вот арестовали, сейчас отвезут в тюрьму и не увижу я бабушку и родителей. Но может передачи будут носить - присылать ... (Начинался книг-то. Я уж и майнрида и жюльверна с дюмой перечитал. Но в той ситуации они не помогли. Вот ведь гады какие.).
Приехали в отделение милиции, тут я обнаружил, что слёзы ещё не кончились и заплакал снова. Ну а как, сейчас увезут в тюрьму и см. выше. Но та тетенька-милиционер (ша) как-то опять меня успокоила , спросила где живу, но я ж не знаю... Сказал, что в гости к бабушке приехал. Точнее, привезли. И так всё спокойно, вежливо, угостила конфетой, спрашивала где, откуда. А я адреса то я и не знаю. Сказал, что вот, в селе, 50км. От города. И что бы вы думали? Погрузили меня в Уазик и привезли меня домой. В 4 часа ночи. Я проспал всю дорогу (может и нет, но я её не помню). Помню, что лежал на заднем сиденьи. И голова моя лежала на её ноге. Тётеньки-милиционерши. И мне было так спокойно. Тут я понял, что милиция не только сажает в тюрьму, а и помогает людям! С тех пор я перестал бояться милиции.
-Представьте офигение родителей, когда в 4 ночи им милиция сдает полуспящего ребёнка, который , увидев знакомые глазу пейзажи, тут же вырубился. Сказалось, всё-таки,напряжение суток. Как потом до бабушки дозванивались, сообщить что я жив-здоров, я не помню. (Но когда я в следующий раз приезжал к бабушке, (ЦН) я этих хмырей больше не встречал).
Кто та девушка-милиционер(ша) , я не знаю. Но она вселила в меня веру в людей. Ведь прошло 40 лет, а я её помню.
Счастья и радости Вам!
Всё.

Отрава.

Всю мою жизнь анестезиологом меня донимали одним и тем же вопросом: а не использую ли я потихоньку, сам, свои анестезиологические препараты?
Ответ простой — нет.
Что вызывает изумление — а почему нет?!?!
Ну,типа: «что охраняем — то имеем», чё тут проще — сидишь рядом с наркотой — захомячь на работе и накидайся вместо завтрака, да и ходи весёлый целый день!
Повторюсь: нет.
Причин — много, аж зашкаливает : этика,закон, вопросы адекватной работы под наркотическим влиянием, честность по отношению к коллегам и пациентам...
Но самый главный фактор — страх.
Эти лекарства настолько мощные и опасные, что я, используя их каждый день, никогда бы не решился баловаться ими без соответствующего оборудования и хорошенько обученного и тренированного персонала.
И только однажды, случайно и поневоле...

Я уже заканчивал ординатуру по анестезиологии и полировал свои навыки в Детской Республиканской, больнице многопрофильной и хорошей.
Ехать туда, правда, было сложновато — два троллейбуса и немного пешего хода.
Каждый день я работал в другой операционной, по другой специальности, в тот день — в офтальмологии.
Зашёл в предоперационную и охренел: 12-15 ребятишек, все до одного — косоглазые!!
Не знаю более необычного ощущения — всё время хотелось оглянуться, их глазёнки смотрели одновременно на меня и во всех направлениях — кроме моего лица.
Оказалось, что: один раз в два месяца со всей республики собирают маленьких пациентов с косоглазием для операции по коррекции дефекта.
Операция недолгая, особенно в руках опытных хирургов.
А вот наркоз там — совсем непростой...
Маска, которую надо держать очень стабильно — ни я ни мои пациенты не должны шевелиться — работа тонкая, деликатная, на глазах.
Суровое и внезапное замедления сердца вплоть до полной остановки — редкое но грозное осложнение.
Полное отсутствие мониторов принуждало нырять под стерильное покрывало вместе с пациентом — следить за дыханием, передозировка фторотана чревата полным подавлением дыхательной функции.
Команда подобралась сплочённая и притёртая — мне ничего не оставалось, как поворачиваться, споро и эффективно.
Да я и сам старался поторапливаться — детишки с вечера были без еды и питья , разлучённые с родителями плачущие малыши — жалко их было сильно, мы работали без перерывов, перекуров и перекуса...
Всё бы ничего, моя молодая выносливость была почти неисчерпаема.
Почти. Фторотан, мощный анестетик, прикончил её.
Не сразу, потихоньку подтравливая, сочась из-под педиатрической маски в тесное пространство под простыней.
Малые концентрации, гораздо меньше наркозных — но фторотан, медленно и уверенно, насыщал моё тело ядом.
Закончили.
Попрощался с персоналом и пошёл домой.
И вот тут чертовщина и началась — земля подо мной качалась, до дурноты морской болезни.
Беда!!
Грузчик и путеец, работник « Скорой» и стройотрядовец — я был хорошо знаком с опьянением.
Но вот такого чувства — ходить на ходулях по болоту из киселя с манкой — я не испытывал никогда, ноги просто не слушались!
Кое-как добрался до троллейбуса, где толпа просто занесла меня в салон — начинался час-пик.
И заснул — стоя. Доехал до центра, толпа вынесла меня из троллейбуса и я, пошатываясь, побрёл на свой маршрут, 10.
Тут надо бы немного рассказать о 10 троллейбусе.
Довольно необычный маршрут, проходящий поперёк Риги, от когда-то фешенебельных кварталов вокруг Петровского парка и пассажирского порта, мимо мореходки и ЦК партии до старых рабочих предместий Московского района, моего места жительства.
Вся моя жизнь была связана с этим маршрутом: на нём жили обе бабушки, дяди и тетя, стояла центральная станция « Скорой помощи», Первая городская, где я родился, болел и работал...
К чему это я?
Знакомый и родной маршрут — а поди ж ты — я, в полукоматозном состоянии, ухитрился сесть в обратную сторону. Впрочем, возможно, что мне это и показалось. Зато были свободные места и я присел, большая ошибка.
Дальше я не помню ничего, до момента пробуждения.
Водитель тряс меня, приговаривая:
— Конечная, парень, извини, но последний рейс, я в парк еду!!
Поблагодарил, вылез, посмотрел на часы — батюшки, уже 11!! Это уж потом я посчитал — кружил от конечной до конечной часов 6, раз десять проехав мимо моего дома...
Отец встретил меня, неприязненно спросив:
— Ты что, напился?
— Лучше бы я напился... папа, эта дрянь хуже, намного...
Отец принялся было расспрашивать — да бестолку, я опять вырубился.
Послесловие: не знаю, убедил я вас — но своим ученикам я обязательно рассказываю эту историю.
Профилактики ради.
Надо сказать — работает.
Среди моих — никто не балуется.
@Michael Ashnin.

Устраивался на работу. Шел на собеседование. Опаздывал, но на светофоре решил помочь старенькой бабушке перейти через дорогу. Собеседование прошел блестяще, и меня взяли. Начальница сказала, что я очень добрый. Оказывается, она со мной дорогу переходила, когда я бабушке помогал.

На днях общался ос знакомым риэлтором:

- А "нехорошие" квартиры попадались?
- Бывали. Но знаешь, реально "уникальная" в этом плане попалась в этом году.
- И в чем же её уникальность?
- Обычно проблемность квартиры в продавцах или особенностях оформления. Ну изредка внешние факторы вылезают. А тут...
Короче, пришла женщина, попросила помочь продать квартиру, доставшуюся от деда. Родственники целый год пытались договориться продавать - не продавать, и в итоге решились- даже соглашение между собой подписали, что все согласны.
В разговоре выяснилось, что сам дед до самой смерти не хотел никуда переезжать несмотря на вагон связанных с должностью возможностей- любил это место и детей просил "квартирку то оставить". Но у наследников - другие интересы.
Ну а дальше - мистика. По другому и не скажешь. Из области- не увидишь своими глазами- не поверишь.
Квартира не особо ликвидная, отдала младшей по опыту сотруднице. Та не успевает подготовить и разместить объявление - попала под машину, переломы, больница, гипс на пару месяцев. Всякое бывает... передала другой сотруднице. Объявление разместила, проходит 2 дня- у неё умирает отец в Барнауле. Срочно нужно лететь хоронить плюс разбираться с наследством. Уже начинаю сильно нервничать. Передала третьей сотруднице, самой компетентной - она у меня работает с 1 курса института, стажеркой желторотой её ещё брала. Три дня прошло, даже пара звонков было по квартире. А потом- пропала. Вообще. В самом прямом смысле слова. Муж на ушах, телефоны молчат. Через 2 недели приходит письмо на почту с просьбой простить и понять - вечером шла с работы и в магазине встретила мужчину в которого была влюблена 10 лет, не смотря на брак. Все бросила и улетела с ним в Турцию отключив телефоны. 35 лет ей, двое детей. Простить могу, понять- не знаю....
Взялась сама за эту несчастную квартиру. Думаю, ты помнишь, когда меня из Коммунарки выписали? Ну так ВОТ... через 4 для госпитализировали после того как я за неё взялась сама.

P.S. От работы с квартирой отказались.

В конце XIX века английский парламент был страшно обеспокоен слухами о том, что на русских черноморских верфях заложено сразу пятнадцать новейших броненосцев.
Вспомнив, что после Крымской войны Россия не имела права строить крупные корабли на Черном море, английские дипломаты направили русскому правительству протест против постройки двенадцати "апостолов" и трех "святителей".
На это им дан был ответ, что на Черном море заложены два корабля: "Двенадцать апостолов" и "Три святителя", и что число святых не соответствует числу броненосцев.

Ночью зашел в пивной магазин в маске. Оба продавца резко нырнули под прилавок и затихли. Я офигел, что такое впечатление на граждан произвел. Вылезли оба в масках. Думали, что я проверяющий масок.

Люди, знавшие физика Энрико Ферми (1901— 1954), утверждали, что он ясно понимал, какое место он занимает в науке, и был чужд ложной скромности. Но чувство тщеславия, желание потрясать своими титулами и наградами никогда не омрачало жизни ученого.
Когда в зрелом возрасте Ферми пришлось заполнять официальную анкету, в которой требовалось указать эти титулы, он написал: «Состою членом ряда ученых обществ, названия которых не помню».

ДВА ВЕЧЕРА. Вечер второй

Внимание: если вы не прочитали "Вечер первый" во вчерашнем выпуске ( https://www.anekdot.ru/id/1158049/ ), начните с него. Иначе многое не будет понятно.

В Днепропетровске, где проходили курсы, жили родители моих уехавших в Израиль друзей. Тоже, конечно, рвались уехать, но их не выпускали, потому что Яков Евсеевич когда-то год проработал бухгалтером на «Южмаше» и, по мнению КГБ, точно был в курсе всех южмашевских секретов. К ним я и отправился после занятий. Получая посылки из Израиля и продавая их содержимое, они ни в чем не нуждались, но жутко скучали по детям. Мне были безумно рады: показывали фотографии, кормили, поили и не хотели отпускать.

В «Дом колхозника» я вернулся обласканным и растроганным. Мой сосед еще где-то пропадал. Я улегся на свою койку и углубился в очередной выпуск «Зарубежной фантастики». Не успел дочитать первый рассказ - появился Владимир Сергеевич. Слегка навеселе, но не более того. Рассказал, что ходил в ресторан с коллегой из Винницы. Потом извлек из дипломата бутылку водки и предложил продолжить вчерашний банкет. Достали остатки еды, разлили, выпили…
- А ты что весь вечер в гостинице проторчал? - поинтересовался сосед.
- Нет, - говорю, - у родителей друзей был.
- А сами друзья где?
- В Израиле.
- А ты что, еврей, что у тебя такие друзья?
- Да, и по папе, и по маме.
- Мишка Кипнис, о котором я вчера рассказывал, тоже, наверное, еврей. Хороший был парень, часто его вспоминаю.
- А найти не пробовали?
- Писал в Одессу в адресный стол. Ответили, что там такого нет. А больше я и не искал. Мне на встрече ветеранов один из наших рассказывал, что в 45-ом Мишка дернул в американский сектор, и – с концами. Может и правда.
- А родителей его не пробовали найти?
- Не было у него родителей. Они не успели эвакуироваться из Одессы. Румыны их то ли расстреляли, то ли сожгли заживо…
- Жуть. А почему румыны, а не немцы?
- Не знаю, Мишка так говорил. Вроде они там больше 20 тысяч порешили.
- Я был в Одессе пару раз. Нет там ни памятника, ни даже простенького мемориала. Почему?

- Санёк, - вдруг оживился мой собеседник, - ты выводишь на такие разговоры, что и под статью недолго загреметь. Сворачиваем мы с тобой, понимаешь, не в ту степь. Давай о чем-нибудь хорошем.
- Да я разве против?! После войны уже нормально было?
- Гораздо лучше, если не считать, что аккурат 9 мая в Чехословакии мне очередью прошило обе ноги. Три месяца провалялся в госпитале. На костылях добрался до своего села. А там ни врачей, ни лекарств. Вылечила меня алтайская шаманка, век ее помнить буду. Наши девки на меня вешались. Еще бы, мужик с двумя руками и двумя ногами! Ну, и я не монашествовал. Но ни к одной прикипеть не мог. Как сойдусь, сразу эту польку вспоминаю, и - как отрезает. Ну, думаю, нельзя здесь оставаться – сгнию. А тут пришла весточка от однополчанина из города Сталино, который теперь Донецк. Друг писал, что он комсорг большой шахты, что работ у них на шахте навалом, и платят много. Звал к себе. Я и поехал.

Однополчанин не обманул. Через месяц я заведовал складом взрывчатки и имел койку в общежитии. Еще через месяц снял комнату в частном секторе. У вредной бабки, но с отдельным входом. На работе я, скажем так, не уставал и, чтобы не скучать по вечерам, поступил на вечернее отделение в Индустриальный, который теперь Политехнический. В библиотеке института познакомился со своей будущей женой. Звали ее Катя, Екатерина Васильевна, Она носила громкую фамилию Небольсина, а должность занимала самую скромную – библиограф, Внешностью не выделялась, но спину всегда держала так, что ровнее невозможно. Речь при любых обстоятельствах ясная, спокойная. Грубить или хамить в ее присутствии было просто немыслимо. Порода, одним словом. Я понимал, что ей не ровня: у нее в роду статские советники, генералы и адмиралы, а у меня кто?! Но… Более или менее здоровые мужчины нашего с ней возраста были тогда наперечет, и, верь или не верь, она была (и по сей день) сдвинута на России. Все, что, по ее мнению, хорошо для России, хорошо и для нее. И наоборот: все для России плохо – для нее тоже плохо. Это ее отец так воспитал. Он был белым офицером, патриотом и монархистом. Отвоевал Первую мировую и Гражданскую, эвакуировался с женой из Крыма чуть ли не последнем корабле. Ему повезло оказаться в Сербии, где русских, можно сказать, на руках носили. Работал на таможне, жил нормальной обеспеченной жизнью, там же родилась моя Катя, но душа его была в России. Долго ли, коротко ли на него вышел агент НКВД и уговорил возвратиться аккурат к войне. Обещали ему золотые горы, а дали 10 лет без права переписки. Знаешь, что это?
- Знаю.
- Кате и теще повезло. Когда брали отца, они гостили у грузинских родственников и просто не вернулись в Москву. Прожили там всю войну, а в 45-ом гостеприимный хозяин однажды сказал: «Я от друзей узнал, на вас донос кто-то написал. Уезжайте сегодня или в Сибирь, или в Донбасс. В Сибири проще, но холодно, Донбасс разрушен, но там теплее». Через день они были в Сталино.

- Владимир Сергеевич, - перебил я его, - теперь вроде вы не в ту степь…
- Ну и хер с этими степями! В России всегда одна и та же степь, всегда не та, и конца ей нет и края… Эх, услышала бы меня сейчас Екатерина Васильевна, убила бы! Давай за нее!
Мы налили, выпили, Владимир Сергеевич закурил новую сигарету и вернулся к своему монологу.

- Прикинь, у нее подло убили отца, ограбили ее семью, а она: «Это не Россия, это большевики». Странно у нее голова устроена, для меня непостижимо. Ленина и большевиков ненавидит, говорит, что разорили Россию. А Сталина оправдывает. Говорит, что при нем Россия достигла вершины своего величия… Из-за этой сдвинутости на России Катя в меня и влюбилась. Я для нее был Героем, Защитником Отечества, Страдальцем. Все, что относится к войне, хранила и хранит, как зеницу ока. Я из-за этой ее страсти чуть впросак не попал. Когда переезжали в Луганск, она, перебирая старые бумаги, нашла в орденской книжке карточку, которую мне дала та полька. Черт знает, как она туда попала.
- Ту, что с завтрашним числом?
- Точно. А там, оказывается, на другой стороне что-то напечатано на польском. Подозвала меня, спрашивает, откуда у меня эта карточка и что напечатано. Сказал, что откуда не помню и что по-польски читать не умею. А там переезд, и ей было не до того. Ну, думаю, пронесло. И ошибся. Через пару лет приехал в Луганск поляк примерно моих лет. Искал он довоенные еще захоронения польских военнопленных из какого-то лагеря в Луганской области. Непростой поляк, по-русски он говорил очень прилично. Ну, и мимо областной библиотеки, конечно, не прошел. Жена, когда узнала, что он из Кракова, затащила его в гости. Сидим пьем чай. Жена рассказывает, как я Краков освобождал. Поляк косится, я молчу. Вдруг Катя вскакивает и приносит ту самую карточку:
- Пан Станислав, пожалуйста переведите!
Пан берет карточку, читает, очень удивляется, но честно переводит:
- «С этой карточкой 15 минут бесплатно после первого часа».
- Володя, что это значит? – удивляется жена.
Я говорю, что не помню, наступает неловкое молчание. Тут пан Станислав подмигивает мне:
- Пани Катерина, я помню. Такие карточки давали в краковских биллиардных, - и снова подмигивает мне.
- Володя, я никогда не видела тебя, играющим в биллиард, - снова удивляется жена.
Тут ко мне возвращается дар речи, и я объясняю, что немного играл, но после ранения долго не мог нормально стоять на ногах и потерял интерес. Оркестр играет туш. Поляк уходит в прекрасном настроении и в следующий раз приходит уже совсем не на чай… Оказался нормальный мужик, хотя и поляк.

- Слушай, - спохватился Владимир Сергеевич, - давай я тебе ее фото покажу.
Он достал из дипломата фотографию, размером с почтовую открытку, и бережно передал мне. С фотографии на меня смотрела усталая женщина, которая была рождена для одной жизни, но прожила совершенно другую, гораздо более трудную. Чем-то она была похожа на постаревшую «Даму в голубом» кисти Константина Сомова.
- Владимир Сергеевич, вы выиграли миллион по трамвайному билету!
- Знаю, - согласился он и разлил по стаканам все, что осталось в бутылке.
Я посмотрел на фото еще раз. Концы шали, которая покрывала плечи Екатерины Васильевны, были сколоты брошью с камеей – белая женская головка на черном фоне. В ушах – такие же сережки.
- Владимир Сергеевич, - я показал ему на брошь, - та самая?
- Ну и память у тебя! Ну да, та самая. Я же тебе говорил, что не поверишь и не поймешь. Давай спать.

Он влил в себя водку и через пять минут уже храпел.

Бонус: «Дама в голубом» при нажатии на «Источник».

Известный итальянский физии Алессандро Вольта (1745–1827) был страстным любителем кофе, который он пил всегда без молока и сахара.
Когда один его знакомый спросил, почему Вольта пренебрегает молоком и сахаром, знаменитый физик, улыбаясь, ответил: "Чего ж тут объяснять… Раз в чашке нет ни молока, ни сахара, значит, в ней больше кофе"