Читаю здесь истории уже несколько лет, а написать решил впервые. Очень впечатлила одна история, которую я встретил на другом сайте. Захотелось, чтобы ее побольше людей прочитало, очень поучительно и весело, на мой взгляд. Рассказ женщины, я просто скопировал.

Как я соблазнила собственного мужа

После 18 лет брака мы с мужем жили почти как брат с сестрой. Редко случающееся исполнение супружеских обязанностей не только не сближало нас, а скорее еще больше отодвигало. И знаете, я особо не обращала на это внимания.
Мне было комфортно жить своей жизнью и никто меня не трогал. Но как и всякая история - это случилось неожиданно.
Я вдруг узнаю, что мой муж ухаживает за другой женщиной. Что когда он мне рассказывает байки о задержках на работе, на самом деле он ту другую обхаживает, да в кафе-рестораны водит.
Мне повезло в одном, я быстро об этом узнала. Есть все таки на свете сердобольные люди.
Знаете, шарахнуло меня по голове конечно капитально, я как очнулась. Пришла домой, села на кухне, смотрю на мужа. Он чай пьет и газету читает. Не вышел чтобы меня встретить, ни чаю не предложил.
И такое меня зло разобрало. Да в конце-концов, думаю, ведь он же любил меня. Мы любили друг друга! Да еще как любили! Неужели я вот так все и отдам?
И составила я тогда ковааарный план "Как соблазнить собственного мужа". Осуществление мне конечно в копеечку обошлось, но это того стоило.
Взяла я на работе у себя пару дней отгулов и отправилась по магазинам.
Купила себе шмотки новые, яркие, совсем в другом стиле, не такие как я ношу, заодно и стресс сняла. У подруги взяла парик, черные длинные волосы. Сняла номер в гостинице. Заказала туда ужин с шампанским. И на следующий день отправилась устраивать шоу!
В первую очередь сходила в салон с утра, сделала себе маникюр-педикюр, ногти нарастила, массаж сделала, чтобы кураж появился. Дома оделась в новую одежду, парик, родинку над губой нарисовала, макияж изменила. В общем постаралась создать образ такой женщины-вамп. Взяла такси и поехала к мужу на работу, в конце рабочего дня, чтобы не дать ему возможность встретиться с той.
Представляете картину: среди других сотрудников выходит мой муж, перед зданием стоит такси, я сижу на заднем сиденье, приоткрыв дверцу машины и заманчиво выставив стройные ноги в высоких сапогах.
Ни один из мужчин конечно же не может пройти спокойно мимо. Все идут и пялятся.
Проходит мимо машины мой муж, а я так пальчиком его маню: "Ковбой! На минуточку!"
Говорю конечно томным низким голосом. Он от неожиданности даже остановился и оглянулся, типа к нему ли это обращаются?
А я демонстративно подвинулась, освобождая ему место и похлопала рукой рядом с собой. Он в полном коматозе садится в машину и всё еще меня не узнает! Едем.
Я слегка задираю юбку и вытаскиваю из-под резинки чулка плоскую фляжку с коньяком. Протягиваю ему. Он послушно делает глоток. Беру фляжку из его рук и медленно облизываю языком горлышко фляжки, прямо глядя ему в глаза.
Вижу, у мужа моего крыша очень быстро съезжает, но самое главное - он меня не узнает!
Хорошо, продолжаем шоу! Я к нему жарко грудью прижимаюсь и шепчу на ухо: "Здравствуй, милый"
Вижу, муж мой даже подрагивать начал от нетерпения. Мой запах (естественно новые духи), коньяк на голодный желудок и адреналин от необычной ситуации сделали в совокупности своё дело.
Смотрит на меня ошалевшими глазами и чуть слышно спрашивает: "Кто ты?"
А я засмеялась низким, грудным смехом, сделала глоток из фляжки и протягиваю ему. И тут он, я даже не ожидала, смотрит мне в глаза и тоже облизывает языком горлышко. Я тогда придвинулась к нему вплотную, прижалась бедром к бедру и сказала тихо: "Чуть-чуть осталось!" Он только сжал мое колено в ответ.
Так мы доехали до гостиницы. Молча поднялись в номер. Как только за нами закрылась дверь, я набросилась на него.
Собственно он не то что не протестовал, а наоборот очень активно отвечал, так что и не понятно было чья это инициатива. Я срываю с него одежду, яростно целую и поцарапываю ногтями.
Он тоже меня быстро раздевает и только постоянно повторяет между поцелуями: "Кто ты? Где ты раньше была?" И в тот момент, когда он снял с меня бюстгалтер, я вижу по лицу, что до него вдруг начинает доходить, что я это я... его жена!
Какое же это было лицо. Вот честное слово, все мои усилия, все переживания были вознаграждены этим выражением на лице.
Сначала это было такое недоумение от осознавания, до него очень медленно доходит этот факт. Он отстранился от меня, внимательно посмотрел в глаза, провел ладонью по щеке, как будто убедился в своих догадках.
Я тоже замерла, что дальше то будет? А у него вдруг такой восторг в глазах появляется и он сам не веря произносит: "О Боже! Моя Марго!"
Мне кажется столько нежности и любви у нас даже в медовый месяц друг к другу не было. Стоит ли говорить, что все другие женщины перестали для него существовать.
Это был мой триумф!
Но знаете что? Как выяснилось позже, у меня был еще один триумф.
Когда на выходные он с сослуживцами отправился на рыбалку и там, под водочку, в тесной компании, один из них спросил: "Так что же это за сексапильная брюнетка тебя встречала? Это когда же тебе повезло такую знойную красотку подцепить?"
На что мой муж с гордостью ответил: "Да не так давно, всего лишь 18 лет назад. Это же моя жена была!"
И вот тут, как поется в песне, состроилась как есть немая сцена.

Вот если бы все женщины были такими изобретательными и так за своего мужа боролись!

Гена

Я встретил его случайно в тверской электричке, по дороге на дачу.
Всю дорогу, все три часа, он сидел в углу вагона под лавкой, периодически поглядывая в мою сторону. А я поглядывал на него. Когда на конечной вагон опустел, он так и остался сидеть там в углу. Я не спешил, до электрички на Бологое оставался ещё час с лишним.

- Ты чьё? - просто так спросил я, присев напротив.

Он втянул голову в плечи, вытаращил глаза, и неожиданно сделал лужу.

- Ах ты... Что, потерпеть не мог?

Я протянул руку, взял его за шкирку, и вытащил из-под лавки. От молчал, только громко хлопал глазами с длинными белёсыми ресницами.

- Конечная, братан. Приехали.

Однако стоило разжать пальцы, как его будто на резиночке затянуло обратно под лавку. Только нос и два глаза с любопытством торчали наружу.

- Ну, хорошо.

Я открыл рюкзачок и достал пакет. В пакетике лежали две сосиски и два куска булки. Это был мой обед. Я как раз планировал найти где-нибудь укромный уголок и подкрепиться. При виде пакетика он снова громко хлопнул глазами и сглотнул.

- Смотри. Тебе половина, и мне половина, - сказал я и положил перед ним одну сосиску и кусок хлеба.

Сосиска исчезла сразу. Пока он дожёвывал булку, я убрал свою долю назад в рюкзак и поднялся.

- Ну, пока, братан. А то в депо уедем, - сказал я и направился к выходу.

Он сидел уже там, на перроне. Ждал напротив двери, слизывая хлебные крошки с усов и громко хлопая длинными ресницами.

- Делов не знаю, - бросил я на ходу и равнодушно прошел мимо.

Он бежал рядом, не отрывая взгляда от рюкзака. Так мы дошли до крайней лавки.

- Тьфу на тебя, сволочь, - сказал я, снова достал пакет и вывалил перед ним остатки. Пакет скомкал, показал ему, и демонстративно затолкал в мусорку.

- Это всё. Понял?

Потом посмотрел на часы и отправился в город на поиски еды. Жрать хотелось как из пистолета, а ехать ещё было ого-го. Да и в конце меня не ждал накрытый стол. Уже в переходе я почувствовал какое-то неудобство при ходьбе. Знаете, когда жвачка прилипнет к ботинку. Вроде и не мешает, и в то же время испытываешь постоянный дискомфорт. Я глянул вниз. Он бежал рядом, прилипнув к левой кроссовке. Даже неуклюжий бег свой он старался соразмерить с движением ноги, перемещаясь из-за этого какими-то сумасшедшими рывками. Наверное у встречных создавалось впечатление, что щенок норовит вцепиться мне в ногу. Это его подобострастное неравнодушие к моей кроссовке вызывало просто таки непреодолимое желание остановиться, и отвесить ему хорошего пинка. Только постоянное присутствие постороних сдерживало от этого привлекательного мероприятия. Стараясь не обращать на него внимания, я вышел в город и направился к летнему кафе.

Еда в кафе была омерзительна как по форме, так и по содержанию. Такая еда имеет одно неоспоримое преимущество - ею очень быстро наедаешься. Всё время пока я ел он сидел где-то под столом, не подавая признаков жизни. А я внимательно изучал окрестности, прорабатывая пути отхода. Расположенный неподалеку пристанционный рынок был идеальным местом для того, чтобы сбить любого хвоста. Кой-как перекусив, я собрал остатки еды на пластиковую тарелку, прихватил ещё объедки с соседнего столика, отошел за угол, и поставил тарелку под дерево на траву. Мне нужно было выиграть время. Всего минутку. Чтобы эта тварь отлепилась от моего ботинка. И пока он с громким чавканьем и хрустом, хлопая ушами по траве, засасывал в себя содержимое тарелки, я скрылся среди палаток.

Мой план удался. Ура-ура! Незамеченным пройдя сквозь торговые ряды, я купил по дороге кой-какой еды, вышел с другой стороны, и чтобы хоть как-то убить время направился к ближайшему магазину. Я стоял у прилавка, рассматривая что-то в витрине, когда над ухом раздался отвратительный скрипучий голос.

- Молодой чеаэк! У нас с собаками нельзя!!!

Я посмотрел вниз. Он сидел, задрав голову, и из одной ноздри у него стекала сопля, а из другой торчала недоеденная макаронина.

- Это не моя, - сказал я, брезгливо отстранившись.

- А чья?

- Откуда я знаю?

В этот моммент он громко чихнул. Макаронина покинула нос и со свистом улетела куда-то за прилавок.

- Вот видите, - сказал я. - Правду не моя.

- А ну-ка, пошла вон! - зашипела тётка через прилавок и топнула ногой.

Он подпрыгнул, вытаращил глаза, спрятался за мою ногу, присел, и обоссался.

- Ах ты!... - страшным голосом закричала тётка, и рванула в зал. К ней на помощь уже бежали с разных концов магазина ещё две таких же колобушки. Аккуратно переступив через лужу, я как ни в чем ни бывало направился к выходу, с удовольствием прислушиваясь, как сзади три толстых тётки с матом гоняются по магазину, гремя и роняя торговое оборудование и товары народного потребления.

Он догнал меня уже у станции. Его и без того придурковатый экстерьер от гонок с тётками и следов мокрой швабры приобрёл какой-то совсем уж залихвацкий вид. Меня разобрал смех.

- Ну ты и придурок! - ржал я. - Таких придурков ещё поискать. Свалился на мою голову.

Мы прошли подземным переходом в обратном направлении и спустились на низкую платформу. Электричка на Бологое уже стояла под парами. Я запрыгнул в тамбур и оглянулся. Он попытался проделать то же самое, уцепился кривыми лапами за нижнюю ступеньку, попытался подтянуться, сорвался, перевернулся в воздухе, и упал на спину. Полежал, удивлённо тараща глаза, попробовал проделать то же самое ещё раз, снова треснулся, и жалобно заскулил.

- Вот так вот, дружище! Пака-пакааа! - сказал я злорадно, показал ему язык и, поправив на плече рюкзачок, прошел в вагон.

- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция Пролетарская! - сказал машинист минут через пять.

Я облегченно вздохнул. Наконец можно было расслабиться и насладиться одиночеством битком набитого вагона. И вдруг, буквально за секунду до того, как лязгнули двери, из тамбура раздался отвратительный писклявый девичий голос.

- Ути мой масенький! - с омерзительным присюсюкиваньем сказал он. - Не мозес забратца?! Давай я тебе помогу! Ты мой халосый! Забыли тебя, да?

"Твою мать!" - сказал я про себя. И тут другой голос, пропитой и хриплый, прокашлял.

- Забыли, как же! Специально бросили! Сволочи! Убивать надо таких! Заведут собаку, и бросят! Хоть бы один мне блять попался, я б ему!...

Народ в вагоне стал с интересом прислушиваться к происходящему в тамбуре. Я незаметно втянул голову в плечи. По проходу шла стайка девчонок-студенток, а меж их ног радостно семенил, подметая ушами пол, сами понимаете кто. Когда стайка с шумом прошелестела мимо, я уже решил, что пронесло. Но пробежав по проходу пару метров он вдруг встал как вкопанный, повертел башкой, и сдал назад. Безошибочно найдя мой левый кроссовок, облегченно вздохнул, и забрался под лавку. Точно под меня. Народ в вагоне стал недружелюбно коситься в нашу сторону. Чтобы как-то продемонстрировать окружающим, что я не имею к этому ровным счетом никакого отношения, я подобрал ногу, топнул, и громко сказал "Кыш!" Стараясь при этом изобразить на лице вид гордый и непричастный.

- Дядя, дядя! - сказала вдруг маленькая девочка напротив, и ткнула пальцем мне между ног. - Ваша собачка описалась!

Я опустил глаза и увидел, как из-под кросовок бежит тонкий ручеёк.
Пару секунд тупо понаблюдав за навигацией, я молча встал, взял рюкзак, и пошел в другой вагон.

Через пару шагов по левой кроссовке радостно захлопали чьи-то ушы. Даже не оборачиваясь я знал, что за нами по проходу тянутся мокрые следы. Два с симпатичным рисунком - от моих кроссовок, и четыре от его отвратительных кривых лап.

* * *
Мы назвали его Гена. Фиг знает почему. Надо же было его как-то назвать.
Знаете, ни до ни после я не встречал настолько сцыкливой собаки. Я даже не представлял, что такие существуют. Он пугался всего. Любого стука, крика, шороха. Хлопнет дверь, гавкнет пёс, засигналит машина, сорвётся с крыши ворона, - Гена тут же спрячется за ногу и обоссытся. Исключительно по этой причине от избы он был отлучен. Так и болтался целый день по участку. Единственным его хобби было общение с соседкой. Это не передать. Это надо было видеть.

Сзади к нам примыкал участок ужасно сварливой и скандальной бабули. Повода поскандалить мы ей не давали, и оттого она ещё больше злилась, пребывала всё время в мрачном расположении духа, и круглый день ковыряясь на своём огороде постоянно что-то злобно бубнила себе под нос. И вот они с Геной друг друга нашли. С утра, едва завидев в огороде соседку, Гена бежал к меже, и начинал через межу на неё лаять. Бабуля была единственным объектом, на который Гена лаял вообще. Соседка тут же начинала лаять на Гену в ответ. Она обзывала его всякими нехорошими словами, и скликала на его голову все кары, какие могла придумать. Так они целый день, с перерывом на обед, лаялись. Иногда соседка, копаясь в грядках, находила там какой-нибудь камень, или старую картошку, и запускала в сторону Гены. Попасть ей ни разу не удалось, да она наверное и не пыталась. Но каждый раз при обстреле Гена с визгом мчался в поисках ближайшей ноги, прятался за неё, и обоссывался. Если ноги поблизости не оказывалось, он с тихим визгом обоссывался там же, на месте. Соседке это весьма нравилось.

Прожил он у нас на даче месяца два, или три. И исчез так же негаданно, как и появился.
Пару раз в неделю мы ездили в город на рынок за продуктами. Для этого нужно было дойти до станции, и там сесть либо на электричку, либо на рейсовый автобус. Кто бы ни отправлялся в эту командировку, Гена неизменно сопровождал. Но только до станции. И там ждал возвращения. В один прекрасный момент мы вернулись с рынка, и Гену на месте не застали. Странно. Может быть вернулся на дачу? Такого с ним никогда раньше не случалось, но вдруг? Нет, на даче его не было. Ну, где-то бегает. Собачье дело такое. Набегается, придёт.

Он не пришел. То есть мы его больше не видели. Ещё какое-то время по дороге на рынок я шарил глазами по местности, но скорее по привычке. Сказать, что мы не расстроились - ничего не сказать. Это был настолько бессмысленный и никчемный пёс, что кроме стыда за него он не вызывал никаких эмоций. И исчезновение его мы восприняли скорей с облегчением, а я так и вовсе с некоей долей тихого злорадства. Как после отъезда изрядно надоевшего родственника.
- Я думаю, - сказала жена, - что он нагостился. Погостил-погостил, и отправился дальше. Я думаю почему-то, что он сел на электричку и уехал. Вот так же привязался за кем-то, и укатил.
Вполне возможно, кстати. Думаю, так и было.
В общем, ни радости от его появления, ни печали по поводу исчезновения этого несуразного явления животного мира никто не испытал.

Только день на третий наверное, или где-то так, я собирался на рыбалку, когда меня неожиданно окликнула сварливая старуха. Я удивился. Она принципиально с нами не разговаривала, не здоровалась, и на приветствия не отвечала. А тут на тебе. Я подошел к меже и поздоровался.
- А вот это... Собачка тут у вас была. Я её што-то не вижу... - спросила старая ведьма.
- Пропала собачка, - ответил я. - Убежал куда-то.
- Убежал... - эхом повторила она. - Ай-ай... Жаль... А я ёй тут косточек приготовила.
Пожала плечами и печально поплелась на свой огород.

ОФИЦЕР

За свою долгую жизнь я встречал не так уж и много настоящих офицеров, не по званию, а по сути. В армии их больше, в милиции тоже бывают, но гораздо меньше, но вот чтобы мент, да еще и гаишник, оказался Офицером, с таким мне посчастливилось столкнуться всего лишь раз в жизни, да и то, очень, очень давно, когда еще не существовало дурацкого слова ГИБДД.
Как показывает практика, мы настолько не избалованы, что когда нас останавливает гаишник, проверяет документы и не пытается впиться зубами в наш кошелек, а просто отпускает – такого мы уже считаем прекрасным человеком, но – это не совсем правильно, ведь тогда не хватит хороших слов для тех, кто действительно этого заслуживает.
Итак, вот моя история встречи с настоящим Офицером с большой буквы.
Как-то я мчался один из Москвы в сторону Львова.
На ровном месте меня, пристегнутого и почти не превышающего скорость, остановил гаишник – здоровый, матерый капитанище, я, естественно напрягся, протянул документы, но капитан жестом их остановил и спросил:
- Ты куда едешь?
- В сторону Киева, а…?
- Тогда подкинь меня, тут километров семьдесят, тебе по пути.
Я обрадовался, что ничего не нарушил и естественно согласился.
Он влез, положил на торпедо свою высоченную фуражку, закрывающую половину лобового стекла и сказал:
- Давай, газуй, а то мы уже немного опаздываем. Значит, слушай меня внимательно – на знаки не смотри, сегодня можешь нарушить все что угодно, я с тобой и всегда отмажу. Все, поехали, поехали, поехали.
И мы поехали.
Я действительно нарушал все что можно, но все что нельзя, конечно же, не нарушал, жизнь-то одна, то есть, две (капитана не посчитал)
Иногда, когда на дороге было тесновато, мы выбирались на встречку и мой пассажир, высунувшись в окно, волшебной палкой отодвигал попутные машины.
На стационарных постах ГАИ, мы пролетали под «кирпич» чуть ли не по цветочным клумбам, объезжая бетонные блоки и длинные очереди перед знаком «STOP».
Гаишники делали круглые глаза, но мой капитан демонстрировал им свое огромное лицо и тогда в ответ они улыбались и игриво грозили пальчиком нам в след.
И вот, очередной стационарный пост, я как всегда нарушаю все правила, протискиваюсь по встречке без очереди, как вдруг за огромным плакатом, моему взору открывается жуткая картина: человек сорок гаишников во главе с высоким, худым подполковником, по строгому выражению лица, видимо, директором ближайшей тысячи километров дороги, прибывшим с проверкой.
Подполковник быстро выхватил палку у одного из подчиненных и лично, по всем правилам меня остановил, подошел к окну, представился и попросил документы.
Когда вас останавливает гаишник, вы в любом случае, уже чувствуете едва уловимый запах серы, дискомфорт, повышенный радиационный фон и легкую пульсацию в висках, но в тот момент, когда мою машину обступили сорок инспекторов гаи со строгими и непримиримыми лицами, я почувствовал себя, котлетой в адской микроволновке. Во всяком случае, нагрелся я не слабо. А пассажир мой, как-то весь сдулся и превратился в пустую милицейскую форму лежащую на пассажирском сидении.
Подполковник взял мои документы и не глядя передал ближайшему старлею:
- Оформите все «от» и «до»
- Есть, товарищ подполковник.
Потом он посмотрел на меня испепеляющим взглядом и сказал:
- Да, товарищ водитель, удивили вы меня, видел я разные выкрутасы, но чтобы средь бела дня, да еще и на посту ГАИ – это же ни в какие ворота: Знак «стоп», проезд под «кирпич», несоблюдение разметки, выезд на полосу встречного движения. Все это тянет на лишения прав, даже если по итогу медицинского освидетельствования вы окажетесь трезвым. Или вы думали, что раз у вас в машине находится сотрудник ГАИ, то и правила не для вас?

Я отмалчивался и блеял в ответ что-то невразумительное, представляя, как у меня заберут сейчас права, машину и дальше я пойду пешком с двумя сумками. Конечно же, моя форма капитана и слова не скажет против целого подполковника и ее можно понять. Куда ей?
Эх, не судьба, кто ж знал?
Внезапно, лежащая рядом форма вдруг наполнилась тухлым содержанием и вкрадчивым голосом, заговорила мне в затылок:
- Ну, что же вы, товарищ водитель, так музыку заслушались, что не заметили знаков, дорожной разметки и оказались на встречке? Не порядок, понимаешь...
От этих слов я просто взорвался (видимо слишком перегрелся в микроволновке). Такой подлости от капитана я никак не ожидал. Не можешь помочь, так уж сиди тихо…
И я почти заорал на директора тысячи километров дороги:
- Товарищ подполковник, если честно, то вот этот ваш, с позволения сказать, капитан, когда садился ко мне и просил его подвезти, сказал: - «Сегодня можешь нарушить все что угодно, я с тобой, всегда отмажу, если что…»

Капитан гаркнул из-за моей спины:
- Вы чего, товарищ водитель, на солнце перегрелись?! Как я вам мог такое сказать, если я сам инспектор ГАИ!? Помимо лишения прав, я вас еще и за клевету засужу.
Все сорок человек тоже были очень недовольны моим выступлением, они разом загудели, прибавляя мощности моей микроволновке.
Подполковник удивленно вскинул брови, посмотрел на меня, потом на сердитого капитана, задумался и сказал:
- Товарищ капитан, хоть вы и мой старый боевой товарищ и коллега, но знаете, я почему-то верю словам этого водителя, которого вижу впервые в жизни.
Товарищ водитель, поскольку мой подчиненный разрешил вам отступать от всех правил и обещал в случае чего от всего «отмазать», то так тому и быть, он все-таки офицер милиции и дал слово.
Вот ваши документы, можете ехать, только с этого места, пожалуйста, по правилам.
Счастливого пути.
А вы, товарищ капитан, останетесь здесь. Вылезайте из машины и как и обещали, начинайте "отмазывать" этого водителя, а мы все с удовольствием послушаем…

Александра Григорьевна. Судьба Врача.

Сашенька приехала в Санкт-Петербург 16-ти лет от роду, 154 сантиметров росту, имея:
- в душе мечту – стать врачом;
- в руках чемодан с девичьими нарядами, пошитыми матушкой;
- за пазухой – наметившиеся груди;
- в редикюле:
- золотую медаль за окончание захолустной средней школы,
- тщательно расписанный отцом бюджет на ближайшие пять лет,
- первую часть бюджета на полгода вперед,
- записку с адресом двоюродного старшего брата, студента.
Лето 1907 года предстояло хлопотливое:
- устройство на новом месте;
- поступление на Высшие Медицинские Курсы, впервые в Российской Империи принимавшие на обучение девиц;
- и…с кем-нибудь из приятелей брата – желательно и познакомиться…

На следующий же день, едва развесив свои тряпицы, не сомкнув глаз Белой Питерской ночью, Сашенька, ломая в волнении пальчики и непрерывно откидывая завитые локоны, отправилась в Приёмную Курсов.

Ректор, громадный бородач, впоследствии – обожаемый, а сейчас – ужасный, с изумлением воззрился на золотую медаль и ее обладательницу.
- И что же ты хочешь, дитятко? Уж не хирургом ли стать? – спросил он Сашеньку, с ее полными слез глазами выглядевшую едва на 12 лет.
-Я…я…- запиналась Сашенька, - я…всех кошек всегда лечила, и…и перевязки уже умею делать!...
-Кошек?! –Ха-ха-ха! – Его оскорбительный хохот, содержавший и юмор, и отрицание ветеринарии в этих стенах, и еще что-то, о чем Саша начала догадываться лишь годы спустя, резанул ее душевную мечту понятным отказом….
- Иди, девочка, подрасти, а то с тобой…греха не оберешься, - двусмысленность формулировки опять же была Саше пока не понятна, но не менее обидна.

Брат, выслушав краткое описание происшедшего события, заявил:
- Не волнуйся, у меня связи в министерстве, будем к Министру обращаться! Я сейчас занят, а на днях это сделаем.

Кипение в Сашиной душе не позволяло ни дня промедления. И утром она отправилась в Приемную Министра.
В Империи тех лет, как и в любой другой империи, не часто столь юные девицы заявляются в Высокое Учреждение, и не прождав и получаса, на всякий случай держа в руке кружевной платочек, она вошла в огромный кабинет, в котором до стола Министра было так далеко, что не гнущиеся ноги ее остановились раньше средины ковровой дорожки…

Пенсне Министра неодобрительно блеснуло на нее любопытством.
- Итак, чем обязан…столь интересному явлению? – услышала Саша, твердо помня свои выученные слова.
- Я золотой медалист, я хочу стать врачом, а он...(вспомнился ректор)… а он - предательский платочек САМ потянулся к глазам, и слезы брызнули, едкие, как дезинфицирующий раствор из груши сельского фельдшера, которому Саша помогала перевязывать ссадину соседского мальчишки.

В руках Министра зазвонил колокольчик, в кабинет вошла его секретарь – властная дама, которая перед этим пропустила Сашеньку в кабинет, сама себя загипнотизировавшая недоумением и подозрением: где же она видела эту девочку….

В последствии оказалось, это было обычное Ясновидение… потому что ровно через 30 лет она встретила Александру Григорьевну в коридоре среди запахов хлорки, болезней и толкотни, в халате и в образе Заведующей поликлиникой, полную забот и своего Горя, только что, по шепоту санитарок, потерявшую мужа (и почти потерявшую – сына) …и ТОГДА, уже не властная, и совсем не Дама, а униженная пенсионерка, она вспомнила и поняла, что именно этот образ возник пред нею в июльский день, в приемной….в совсем Другой Жизни…

А сейчас Министр попросил принести воды для рыдающей посетительницы, и воскликнул:
- Милостивая сударыня! Мадемуазель, в конце концов – ни будущим врачам, ни кому другому - здесь не допускается рыдать! Так что, как бы мы с Вами не были уверены в Вашем медицинском будущем – Вам действительно следует немного …повзрослеть!

Наиболее обидно – и одновременно, обнадёживающе – рассмеялся брат, услышав эту историю – и в красках, и в слезах, и в панталончиках, которые Саша едва прикрывала распахивающимся от гнева халатиком.

- Так в Петербурге дела не делаются, - сообщил он высокомерно и деловито.
- Садись, бери бумагу, пиши:
- Его Превосходительству, Министру….написала?...Прошу принять меня …на Высшие…в виде исключения, как не достигшую 18 лет….с Золотой Медалью…написала?...
-Так, теперь давай 25 рублей….
- Как 25 рублей? Мне папенька в бюджете расписал – в месяц по 25 рублей издерживать, и не более…
- Давай 25 рублей! Ты учиться хочешь? Папенька в Петербургских делах и ценах ничего не понимает….Прикрепляем скрепочкой к заявлению…вот так….и завтра отдашь заявление в министерство, да не Министру, дура провинциальная, а швейцару, Михаилу, скажешь – от меня.

…Через три дня на руках у Сашеньки было её заявление с косой надписью синим карандашом: ПРИНЯТЬ В ВИДЕ ИСКЛЮЧЕНИЯ!
- Я же сказал тебе, у меня СВЯЗИ, а ты чуть всё не испортила…
Ехидство брата Сашенька встретила почти умудренной улыбкой…Она начинала лучше понимать столичную жизнь.

Пять лет учебы пробежали:
- в запахе аудиторий и лекарств;
- в ужасе прозекторской и анатомического театра;
- в чтении учебников и конспектов;
- в возмущении от столичных ухажеров, не видевших в Сашиных 154 сантиметрах:
- ни соблазнительности,
- ни чувств,
- ни силы воли, силы воли, крепнувшей с каждым годом…

И вот, вручение дипломов!
Опять Белая Ночь, подгонка наряда, размышления – прикалывать на плечо розу – или нет, подготовка благодарности профессорам…
Вручает дипломы Попечительница Богоугодных и Образовательных учреждений, Её Сиятельство Великая Княгиня – и что Она видит, повернувшись с очередным дипломом, зачитывая имя (и ВПЕРВЫЕ - отчество) его обладательницы:
- Александра Григорьевна….
- нет, уже не 12-летнюю, но всё же малюсенькую, совсем юную…а фотографы уже подбираются с камерами…предчувствуя…

- Милая моя, а с…сколько же Вам лет?...И Вы …ХОТИТЕ… стать …врачом?...
- Двадцать один год, Ваше Сиятельство! И я УЖЕ ВРАЧ, Ваше Сиятельство!
- Как же Вам удалось стать врачом…в 21 год?..
- У моего брата были связи …в министерстве…швейцар Михаил, Ваше Сиятельство, и он за 25 рублей всё и устроил…
Дымовые вспышки фотографов, секундное онемение зала и его же громовой хохот, крики корреспондентов (как зовут, откуда, какой Статский Советник??!!) – всё слилось в сияние успеха, много минут славы, десяток газетных статей …и сватовство красавца вице-адмирала, начальника Кронштадской электростанции.

Кронщтадт – город на острове в Финском заливе – база Российского флота, гавань флота Балтийского.
Это судостроительный, судоремонтные заводы. Это подземные казематы, бункера для боеприпасов, это центр цепочки огромных насыпных островов-фортов, вооруженных современнейшими артиллерийскими системами.

Это наконец, огромный синекупольный собор, в который должна быть готова пойти молиться жена любого моряка – «За спасение на водах», «За здравие», и – «За упокой».
Это неприступная преграда для любого иностранного флота, который вдруг пожелает подойти к Петербургу.

Через поручни адмиральского катера она всё осмотрела и восхитилась всей этой мощью. Она поняла из рассказов жениха и его друзей-офицеров, что аналогов этой крепости в мире – нет. И вся эта мощь зависит от Кронштадской электростанции, значит от него, её Жениха, её Мужа, её Бога…

- Ярославушка, внучек… Помнишь, в 1949 году соседи украли у нас комплект столового серебра?. Так это мы с моим мужем получили приз в 1913 году, в Стокгольме, на балу у Его Императорского Величества Короля Швеции, как лучшая пара вечера.
Мы тогда были в свадебном путешествии на крейсере вокруг Европы…

А для меня и Ярослава, для нас – Стокгольм, 1913 год, были примерно такими же понятиями…как … оборотная сторона Луны, которую как раз недавно сфотографировал советский космический аппарат.
Но вот она – Оборотная Сторона – сидит живая, все помнит, всё может рассказать, и утверждает, что жизнь до революции была не серая, не темная, не тяжелая, а сияющая перспективами великой страны и достижениями великих людей.
И люди эти жили весело и временами даже счастливо.

…именно, с упоминания столового серебра – я и стал изучать:
- судьбу Александры Григорьевны, рассказанную ею самой (рассказы продолжались 10 лет), дополненную документами, портретами на стенах, записными книжками, обмолвками Ярослава.
- куски времени, единственной машиной для путешествие в которое были рассказы людей и книги…книги детства, с ятями и твердыми знаками, пахнущие кожаными чемоданами эмигрантов и библиотеками питерских аристократов…
- отдельные предметы:
- старинные телефонные аппараты – в коммунальных квартирах, у меня дома…
- открытки с фотографиями шикарных курортов в Сестрорецке – до революции…
- свинцовые витражи в подъездах Каменноостровского проспекта, целые и красивые вплоть до конца 70-х годов.

- Боренька, Вы знаете, какая я была в молодости стерва?
- Александра Григорьевна, что же вы на себя-то наговариваете?
- Боренька, ведь на портретах видно, что я совсем – не красивая.
- Александра Григорьевна, да Вы и сейчас хоть куда, вот ведь я – у Вас кавалер.
- Это вы мне Боренька льстите.
- Да, Боренька, теперь об этом можно рассказать.

…Я узнала, что мой муж изменяет мне с первой красавицей Петербурга…
Оскорблена была ужасно…
Пошла к моему аптекарю.
- Фридрих, дай-ка мне склянку крепкой соляной кислоты.
Глядя в мои заплаканные глаза и твердые губы, он шевельнул седыми усами, колеблясь спросил:
- Барыня, уж не задумали ли Вы чего-либо …дурного?..
Я топнула ногой, прищурила глаза:
- Фридрих, склянку!...
…и поехала к ней… и …плеснула ей в лицо кислотой…слава Богу, промахнулась…да и кислоту видно, Фридрих разбавил …убежала, поехала в Сестрорецкий Курорт, и там прямо на пляже …отдалась первому попавшемуся корнету!

Во время Кронштадтского Бунта в 1918 году, пьяные матросы разорвали моего мужа почти на моих глазах.
И что я сделала, Боря, как Вы думаете?
Я вышла замуж за их предводителя. И он взял меня, вдову вице-адмирала, что ему тоже припомнили…в 1937году, и окончательный приговор ему был – расстрел.
Сына тоже посадили, как сына врага народа.

Жене сына сказали – откажись от мужа, тогда тебя не посадим, и дачу не конфискуем.
Она и отказалась от мужа, вообще-то, как она потом говорила – что бы спокойно вырастить своего сына, Ярославушку.
Но я ее за это не простила, украла внука Ярославушку, и уехала с ним на Урал, устроилась сначала простым врачом, но скоро стала заведующей большой больницей.
Мне нужно было уехать, потому что я ведь тоже в Ленинграде была начальником – заведующей поликлиникой, и хотя врачей не хватало, хватали и врачей.
Там меня никто не нашел – ни жена сына, ни НКВДэшники…

Правда, НКВДэшники в один момент опять стали на меня коситься – это когда я отказалась лететь на самолете, оперировать Первого Секретаря райкома партии, которого по пьянке подстрелили на охоте.
Я сказала: у меня внук, я у него одна, и на самолете не полечу, вот, снимайте хоть с работы, хоть диплом врачебный забирайте.
Косились-косились, орали-орали – и отстали.

Но с самолетом у меня все же вышла как-то история.
Ехали мы с Ярославушкой на поезде на юг, отдыхать, и было ему лет 6-7.
На станции я вышла на минутку купить пирожков, а вернувшись на перрон, обнаружила, что поезд уже ушел.
Сама не своя, бросила продукты, выбежала на площадь, там стоят какие-то машины, я к водителям, достаю пачку денег, кричу, плачу, умоляю: надо поезд догнать!
А они как один смеются:
- Ты что старуха, нам твоих денег не надо, поезд догнать невозможно, здесь и дорог нет.

А один вдруг встрепенулся, с таким простым, как сейчас помню, добрым лицом:
- Тысяч твоих не возьму, говорит, а вот за три рубля отвезу на аэродром, там вроде самолеты летают в соседний город, ты поезд и опередишь.
Примчались мы за 10 минут на аэродром, я уже там кричу:
- За любые деньги, довезите до города (уж и не помню, как его название и было).

Там народ не такой , как на вокзале, никто не смеется, уважительно так говорят:
- Мамаша, нам ЛЮБЫХ денег не надо, в советской авиации – твердые тарифы. Билет в этот город стоит…три рубля (опять три рубля!), и самолет вылетает по расписанию через 20 минут.
…Как летела – не помню, первый раз в жизни, и последний…помню зеленые поля внизу, да темную гусеницу поезда, который я обогнала.
Когда я вошла в вагон, Ярославушка и не заметил, что меня долго не было, только возмущался, что пирожков со станции так я и не принесла.

На Урале мы жили с Ярославушкой хорошо, я его всему успевала учить, да он и сам читал и учился лучше всех. Рос он крепким, сильным мужичком, всех парней поколачивал, а ещё больше – восхищал их своей рассудительностью и знаниями. И рано стали на него смотреть, и не только смотреть – девчонки.

А я любила гулять по ближним перелескам. Как то раз возвращаюсь с прогулки и говорю мужику, хозяину дома, у которого мы снимали жилье:
- Иван, там у кривой берёзы, ты знаешь, есть очень красивая полянка, вся цветами полевыми поросла, вот бы там скамеечку да поставить, а то я пока дойду до нее, уже устаю, а так бы посидела, отдохнула, и ещё бы погуляла, по такой красоте…
- Хорошо, барыня, поставлю тебе скамеечку.

Через несколько дней пошла я в ту сторону гулять, гляжу, на полянке стоит красивая, удобная скамеечка. Я села, отдохнула, пошла гулять дальше.
На следующий день говорю:
- Иван, я вчера там подальше прогулялась, и на крутом косогоре, над речкой – такая красота взору открывается! Вот там бы скамеечку поставить!
- Хорошо, барыня, сделаю.

Через несколько дней возвращаюсь я с прогулки, прекрасно отдохнула, налюбовалась на речку, дальше по берегу прошлась…
И вот подхожу к Ивану, говорю ему:
- Иван, а что если…
- Барыня – отвечает Иван, - а давай я тебе к жопе скамеечку приделаю, так ты где захочешь, там и присядешь….

После смерти Сталина нам стало можно уехать с Урала.
Ярославушка поступил в МГИМО.
Конечно, я ему помогла поступить, и репетиторов нанимала, и по-разному.
Вы же понимаете, я всегда была очень хорошим врачом, и пациенты меня передавали друг другу, и постоянно делали мне подарки…
Не все конечно, а у кого была такая возможность.
У меня, Боренька, и сейчас есть много бриллиантов, и на всякий случай, и на черный день. Но по мелочам я их не трогаю.

Однажды мне потребовалось перехватить денег, я пошла в ломбард, и принесла туда две золотых медали: одну свою, из гимназии, другую – Ярославушки – он ведь тоже с золотой медалью школу закончил.
Даю я ломбардщику эти две медали, он их потрогал, повернул с разных сторон, смотрит мне в глаза, и так по-старинному протяжно говорит:
- Эту медаль, барыня, Вам дало царское правительство, и цены ей особой нет, просто кусочек золота, так что дать я Вам за нее могу всего лишь десять рублей.
А вот этой медалью наградило Вашего внука Советское Правительство, это бесценный Знак Отличия, так что и принять-то я эту внукову медаль я не имею права.
И хитровато улыбнулся.

-Боренька, вы понимаете – почему он у меня Ярославушкину медаль отказался взять?
-Понимаю, Александра Григорьевна, они в его понимании ОЧЕНЬ разные были!
И мы смеемся – и над Советским золотом, и над чем-то еще, что понимается мною только через десятки лет: над символической разницей эпох, и над нашей духовной близостью, которой на эту разницу наплевать.

-Ну да мы с Ярославушкой (продолжает А.Г.) и на десять рублей до моей зарплаты дотянули, а потом я медаль свою выкупила.

Он заканчивал МГИМО, он всегда был отличником, и сейчас шел на красный диплом. А как раз была московская (Хрущевская) весна, ее ветром дуло ему:
- и в ширинку (связался с женщиной на пять лет старше его; уж как я ему объясняла - что у него впереди большая карьера, что он должен её бросить – он на всё отвечал: «любовь-морковь»);
- и в его разумную душу.

Их «антисоветскую» группу разоблачили в конце пятого курса, уже после многомесячной стажировки Ярославушки в Бирме, уже когда он был распределен помощником атташе в Вашингтон.
Его посадили в Лефортово.

Я уже тогда очень хорошо знала, как устроена столичная жизнь…
Я пошла к этой, к его женщине.
- Ты знаешь, что я тебя не люблю? – спросила я у нее.
- Знаю, - ответила она.
- А знаешь ли ты, почему я к тебе пришла?
- …..
- Я пришла потому, что Ярославушка в Лефортово, и мне не к кому больше пойти.
- А что я могу сделать?
- Ты можешь пойти к следователю, и упросить его освободить Ярославушку.
- Как же я смогу его упросить?
- Если бы я была хотя бы лет на тридцать моложе, уж я бы знала, КАК его упросить.
- А что бы тебе было легче его УПРАШИВАТЬ…
Я дала ей два кольца с крупными бриллиантами. Одно – для нее. Второе…для следователя…

Через неделю Ярославушку выпустили. Выпустили – много позже – и всех остальных членов их «группы».
Он спросил меня: а как так получилось, что меня выпустили, причем намного раньше, чем всех остальных?
Я ответила, как есть: что мол «твоя» ходила к следователю, а как уж она там его «упрашивала» - это ты у неё и спроси.
У них состоялся разговор, и «любовь-морковь» прошла в один день.

Нам пришлось уехать из Москвы, Ярославушка несколько лет работал на автомобильном заводе в Запорожье, пока ему не разрешили поступить в Ленинградский университет, на мехмат, и мы вернулись в Петербург.

- Вы видите, Боря, мою записную книжку?
- Больше всего Ярославушка и его жена не любят меня за нее. Знаете, почему?
- Когда я получаю пенсию, (она у меня повышенная, и я только половину отдаю им на хозяйство), я открываю книжечку на текущем месяце, у меня на каждый месяц списочек – в каком два-три, а в каком и больше человек.
Это те люди, перед которыми у меня за мою долгую, трудную, поломанную, и что говорить, не безгрешную жизнь – образовались долги.
И я высылаю им – кому крохотную посылочку, а кому и деньги, по пять – десять рублей, когда как.

Вот следователю, который Ярославушку освободил – ему по 10 рублей: на 23 февраля и на День его Рождения…
Вот ей, его «Любови-Моркови» - по 10 рублей – на 8е марта, и на День её Рождения.
И много таких людей.
А может, кто и умер уже.
- Так с этих адресов, адресов умерших людей - наверное, деньги бы вернулись?
- Так ведь я - от кого и обратный адрес – никогда не указываю.

В 85 лет Александра Григорьевна, вернувшись из больницы с профилактического месячного обследования, как всегда принесла с собой запас свежих анекдотов, и решила рассказать мне один из них, как она сочла, пригодный для моих ушей:
«Женщину восьмидесяти пяти лет спрашивают: скажите пожалуйста, в каком возрасте ЖЕНЩИНЫ перестают интересоваться мужчинами?
- Боря, вы знаете, что мне 85 лет?
- Да что же Вы на себя наговариваете, Александра Григорьевна, Вы хоть в зеркало-то на себя посмотрите, Вам никто и шестидесяти не даст!
- Нет, Боря, мне уже 85.
Она продолжает анекдот:
Так вот эта женщина отвечает:
- Не знаю-не знаю (говорит Александра Григорьевна, при этом играет героиню, кокетливо поправляя волосы)…спросите кого-нибудь по-старше.

Через полгода ее разбил тяжелый инсульт, и общаться с ней стало невозможно.
С этого момента поток «крохотных посылочек» и маленьких переводов прекратился, и постепенно несколько десятков людей должны были догадаться, что неведомый Отправитель (а для кого-то, возможно, и конкретная Александра Григорьевна) больше не живет - как личность.
Многие тысячи выздоровевших людей, их дети и внуки, сотни выученных коллег-врачей, десяток поставленных как следует на ноги больниц – все эти люди должны были почувствовать отсутствие этой воли, однажды возникшей, выросшей, окрепшей, крутившей десятки лет людьми, их жизнями и смертями – и исчезнувшей – куда?

Хоронили Александру Григорьевну через 7 лет только близкие родственники, и я, ее последний Друг.

Ярослав окончил университет, конечно, с красным дипломом, защитил диссертацию, стал разрабатывать альтернативную физическую теорию, стараясь развить, или даже опровергнуть теорию относительности Эйнштейна. Сейчас он Президент какой-то Международной Академии, их под тысячу человек, спонсоры, чтение лекций в американских университетах, в общем, всё как у людей, только без Эйнштейна.

У Ярослава родился сын, которого он воспитывал в полной свободе, в противовес памятным ежовым рукавицам бабушки.
Рос Григорий талантливым, энергичным и абсолютно непослушным – мальчиком и мужчиной.
Как то раз Ярослав взял его десятилетнего с собой - помочь хорошим знакомым в переезде на новую квартиру.
Григорий услужливо и с удовольствием носил мелкие вещи, всё делал быстро, весело и неуправляемо.

Энергичная хозяйка дома занимала высокий пост судьи, но и она не успевала контролировать по тетрадке коробки, проносимые мимо неё бегущим от машины вверх по лестнице Гришей, и придумала ему прозвище – Вождь Краснокожих - взятое из веселого фильма тех лет.

Но смерть его была туманная, не веселая.

А наступившим после его смерти летом, в квартиру одиноких Ярослава и его жены Алёны позвонила молодая женщина.
Открыв дверь, они увидели, что у нее на руках лежит…маленькая…Александра Григорьевна.

У них появился дополнительный, важный смысл в жизни.
Выращивали внучку все вместе. Они прекрасно понимали, что молодой маме необходимо устраивать свою жизнь, и взяли ответственность за погибшего сына – на себя.

- Сашенька, давай решим эту последнюю задачу, и сразу пойдем гулять!
- Ну, только ПОСЛЕДНЮЮ, дедушка!
- Один рабочий сделал 15 деталей, а второй – 25 деталей. Сколько деталей сделали ОБА рабочих?
- Ну, дедушка, ну я не знаю, ну, давай погуляем, и потом решим!
- Хорошо, Сашенька, давай другую задачу решим, и пойдем.
- У дедушки в кармане 15 рублей, а у бабушки 25. Сколько всего у них денег?
- Ну дедушка, ты что, совсем ничего не понимаешь? Это же так ПРОСТО: у них – СОРОК рублей!

В один, не очень удачный день, та, что подарила им самые теплые чувства, что могли быть в их жизни, чувства дедушки и бабушки – она позвонила в их дверь, покусывая губы от принятого нелегкого решения.
Сели за стол на кухне, много поняв по глазам, ожидая слов, ни о чём не спрашивая.
- Ярослав, Алёна, вы такие хорошие, а я - и они обе с Аленой заплакали от ожидаемой бесповоротной новости.
- Он, мой жених, он из Москвы.
Ярослав и Алена чуть вздохнули. С надеждой.
- Но он не москвич. Он швейцарец. И у него заканчивается контракт.
- Он…мы…скоро уезжаем.

Теперь она живет со своей мамой и отчимом в Швейцарии.
Душе Александры Григорьевны, незаслуженно настрадавшейся, наконец-то проникшей через сына, внука и правнука в девичье обличье, легко и свободно в теле ее пра-правнучки.
Они обе наслаждаются видами гор и водопадов, трогают латунные буквы на памятнике войску Суворова – покорителю Альп, рядом с Чёртовым Мостом, ловят языком на ветру капли огромного фонтана на Женевском озера, ахают от крутых поворотов серпантинов, по краю пропасти.

Приезжая к дедушке и бабушке в гости, на свою любимую, хоть и дряхлую дачу, младшая Александра Григорьевна часто хвастается, как ей завидуют тамошние подруги: ведь в ушах у нее уже сверкают прошлой, Другой Жизнью, доставшиеся от пра-пра-бабушки – лучшие друзья девушек.

Примечание 2009 года: младшая Александра Григорьевна сдала на немецком языке экзамены в математический лицей в Цюрихе, преодолев конкурс в 22 человека на место.
Мы ещё о ней услышим!

© Copyright: Борис Васильев 2

* * * (Навязанные услуги)
Не знаю, какая сволочь оставила мой номер в так называемом центре здоровья «Биосфера», но по телефону меня заманали конкретно. Два раза в неделю, а то и больше мне звонили и приглашали то на коррекцию фигуры, то на маски для лица, то на обследование состояния кожи и волос. Сломалась я на шоколадном обёртывании - очень уж захотелось попробовать данную услугу «на халяву». Один нюанс: услуга предоставляется только жителям нашего славного города, поэтому меня предупредили, чтобы я обязательно взяла паспорт, для предъявления прописки. Надо было уже здесь насторожиться и послать их подальше, но сладкое слово «халява»…
В общем, договорились. И вот прихожу я, вернее, влетаю в «Биосферу» с первыми каплями дождя. Вокруг всё дышит роскошью: свежий ремонт, в углу фонтанчик журчит, на ресепшене юная красавица, которая берёт мой паспорт и заносит данные в лист приёма.
Через пару минут ко мне выходит «специалист», женщина моего возраста (она сама потом об этом сказала), и мы с ней проходим в кабинет, на обязательную процедуру, чтобы при помощи специального прибора определить состояние моей кожи лица. Параллельно меня расспрашивают, какие процедуры и как часто я для себя, любимой, делаю и сколько готова тратить в месяц.
На улице громыхнуло, начался жуткий ливень. «Специалист» каким-то прибором сделала фотографию кожи моего лица и вывела на компьютер в увеличенном виде, появились непонятные графики.
После этого меня переводят в кабинет так называемого «врача», машут графиками перед моим носом и спрашивают, что ещё я хочу в себе изменить. Дальше начинается представление. «Врач», даже не спросив про моё общее здоровье, без анализов, сходу начинает назначать необходимые процедуры.
Как же они разыгрывали шок и ужас от моего состояния, как превозносили достоинства аппаратной терапии, какие оды пели моему преображению под их чутким руководством, с каким воодушевлением рассказывали о том, сколько людей регулярно пользуется их услугами! (Ну да, как же, и с чего бы вы так настойчиво мне названивали…)
Я поймала себя на том, что и рада бы отсюда поскорее уйти, но дождь, зараза такая, лил вовсю и прекращаться не собирался. В общем, я решила досмотреть спектакль до конца и всё-таки получить обещанное обёртывание.
Основным аргументом работников центра было: «Вам надо срочно заняться собой! Нельзя на себе экономить. Потом вы никому не будете нужны». И скромно так выставляют мне счёт на 240 тысяч рублей. Я обалдело хлопаю глазами.
«Да вы не переживайте, - говорят мне. - Мы вот прямо сейчас вам кредит оформим на два года, всего по 10 тысяч в месяц получается».
«Ага, вот зачем вам мой паспорт понадобился», - наконец доходит до меня.
«Зато какой будет результат! Вы сами себя не узнаете».
Я чётко объявляю, что озвученной суммы у меня нет и что кредиты брать я не собираюсь.
«Ну, раз так, - говорят мне, - значит, по медицинским показаниям, вам шоколадное обёртывание противопоказано. Поэтому сделаем вам маску лица. Конечно, если вам так жалко тратить на себя деньги, то можно уменьшить количество процедур, и тогда ваш кредит будет всего 180 тысяч. Вам что, для себя жалко?»
…А дождь продолжает лить, как из ведра, то и дело гремит гром и сверкают молнии…
Мы возвращаемся от врача в кабинет «специалиста», и тётечка продолжает меня прессовать, раз за разом повторяя вопрос: «Ну же, сколько вам не жалко на себя тратить в месяц?» Я вяло отбрехиваюсь и интересуюсь, почему на стене, среди курсов повышения квалификации, не висит её медицинский диплом и как давно она здесь работает. Тётечка психует, заявляет, что она не имеет никакого отношения к медицине и работает здесь полгода.
Далее её реплики приобретают более хамский характер: «Да вы только посмотрите на себя! У вас такие проблемы с кожей! Она ужасна!»
Меня накрывает, и я заявляю ей: «Женщина, мы с вами одного возраста, а выгляжу я лучше вас! Да, морщинки возле глаз появились, но для моих лет было бы странно, если бы их не было. Я не вампир, чтобы не стареть».
Дождь льёт с прежней силой. В кабинете ситуация накаляется. Мне делают маску, продолжая торпедировать фразами: «Надо заниматься собой и не жалеть на себя средств. Итак, сколько вы готовы на себя тратить в месяц?»
Наконец мне предлагают скидку, и теперь сумма составляется всего 130 тысяч. Это же смешно, каких-то 5 тысяч в месяц, правда?
Я прошу дать мне лист с рекомендуемыми процедурами и итоговой суммой, чтобы обсудить дома с мужем. Фигушки, выносить распечатку из здания нельзя, и оформлять кредит надо прямо здесь и сейчас, второго шанса не даём. Потом следует демонстративный звонок: «Только для вас, как последнему клиенту сегодня, мы делаем беспрецедентное предложение. 70 тысяч, невероятная скидка! Вы просто не имеете права отказаться!»
Короче, я от них еле убежала, а на прощание написала телефоны злейших врагов.
На днях встречаюсь с подругой. Спрашиваю, как жизнь, что нового. «Да я тут решила заняться собой, мне что, на себя, любимую, денег жалко? Вот взяла по секрету от мужа кредит на 100 тысяч»…
Интересно, кому же это она и чем так насолила, если её номер, как и мой, оказался в колл-листе данного центра?
А ещё, мне постоянно названивают из "Центра коррекции фигуры". Ну ё моё!

Я считаю, что мне с бабушкой повезло. Ни у кого такой нет! Носки внукам вязать и пирожки печь каждая сможет, а вот жизненный мудрости учить личным примером и максимально доходчивым, простым языком – только моя, я нисколько в этом не сомневаюсь.

Ну, кто еще может научить внуков грамотно воровать кирпичи со стройки, как не человек с многолетним опытом. Бабушка знает, что нужно взять с собой тележку, сконструированную из детской коляски – "там колесы резиновые, ход тихий", привязать на нее старое корыто, какое "уже не жалко кирпичами раздолбать", и идти в пятницу вечером, когда сторож отмечает окончание трудовой недели. Пролезать на стройку надо через специально существующий лаз в заборе, кирпичи класть тихо, чтобы не звякали, "как Витькины мудеса", и плотно, чтобы три раза "не волохаться".

К слову, Витька – это бабулин зять, муж моей тетушки. Дяденька с пузиком, лысинкой и возрастом за полтинник. Бабуля его по-своему жалеет, считая неизлечимо больным. Как-то дядя Витя подсуетился и сторговал в соседнем колхозе за три бутылки водки грузовик ржи. Рожь – вещь полезная: зерна – курам, солома – козам. Привез все это богатство к бабулиному дому и аккуратно снопы под навесом сложил. Бабушка вернулась вечером, вздохнула горестно – не так сложено: горизонтально, а надо чуть пыром, чтобы зерно из колосьев на землю не высыпалось, и стала перекладывать, как положено, причитаючи:

- Больной, призвезднутый человек! Старый уже, а совсем ничего не соображает! И никакие таблетки ему помочь не могут...

На мой взгляд, бабушке вообще по жизни с окружением не везет. Даже с животными. Курицы у нее все бл@ди ("Куда полетела, бл@дина! Птица-лебедь, твою куриную мать!" И метлой ее с забора, метлой), козы – проститутки ("Эти проститутки от меня сегодня по всему парку бегали! Я все ноги в ж0пу вбила, их догоняючи!"), собака – совсем оxpеневшая ("даже уже не лает, только срет, как лошадь") кошка – курва, козел – ... короче, козел - вообще животное неправильной половой ориентации. Ну, это так, к слову.

У бабушки на все имеется свое уникальное мнение, разнящееся с общественным, как небо и земля. Хотя голосовала она восемь лет, как и все белорусские старушки за "Лукашенку", но по своим соображениям:

- Молодой. Пусть поиграется, раз ему так хочется. А мы поглядим, чего он там нарулит.

Так вот. Про мнение. Шла как-то по радио христианская передача про нынешнее падение нравов. Дикторша смиренным голосом, исполненным священного негодования, рассказывала, что сейчас, дескать, разводов много, почтения в семье никакого нету, мужья гуляют, жены изменяют, а общество все на тормозах спускает – не то, что раньше! И в качестве поучительного примера – краткий экскурс в историю: как в средние века блудниц наказывали. Ловили, паразитку, раздевали до гола, смолой обливали и в перьях вываливали. И в таком стремном виде через весь город гнали в сторону церкви. И каждый житель мог в эту дрянь плюнуть или камнем запустить. Так что, ясное дело, желающий предаться разврату было не так-то много. Не то что теперь.

Бабушка слушала очень внимательно, а я помалкивала: фиг его знает, может, бабушка тоже блудниц не любит. Сунешься с комментарием не в тему – мало не покажется.

- Вот ведь суки что делали! – бабушка вложила в слово "суки" столько экспрессии, что кошка-курва брызнула в соседнюю комнату, сбивая гармошкой вязанные половички. – Нет, ну ты послушай, что делали, а! Ведь сами, суки, на бедную бабу лезут, а потом ее в перья! Паскуды какие! Выключи, наxpен! Невозможно слушать!

И про развитие науки и техники моя бабуля побольше любого инженера знает. Однажды нам повезло, сгребая сено, нашли мы с ней толстенную нитку, прям не нитку, а веревку. Бабуля ее заботливо распутала, сматывает в клубочек и говорит:

- Ты когда-нибудь видала такие крепкие нитки?

- Нет, - честно отвечаю. – Не видала.

- И я тоже. Это, мать ее, технология! Такими нитками спутники к земле привязывают, чтобы не улетели. Один, видать, сорвался...

Этой почетной ниткой бабушка потом наседку к цыплятам привязывала. Впрочем, бабулина практичность меня всегда восхищала. Как-то моей двоюродной сестренке родители на день рождения отвалили щенка ньюфаундленда. Сестренка радовалась, тискала толстого неповоротливого песика, целовала его в нос.

- Бабушка! Бабуля, смотри, какую мне собаку подарили!

- Ишь, ты! – оценила бабушка. – Пушистая! А большой вырастет?

- Вот такой!

- У-у-у... Большая собака! Из нее на тебя три шапки получится!

Мне же всякий раз бабуля пытается всучить козу:

- Возьми козочку! Козочка – хорошее дело. Есть мало и все подряд. Прокормить – не чего делать. Пойдешь к магазину, наберешь падали - животное и сытое. И три литра молока в день. Чем плохо?

- Ба, да куда я ее в Питере дену?

- На балкон поставишь.

- Ба, это у мамы балкон есть, у меня нету.

- Ну, в ванной поживет, еще лучше. Уж чем кота-пустосранца держать, лучше козочку... Ну, не хочешь козочку, возьми пару курочек...

Я считаю, что такие старушки, как моя бабушка – наиглавнейшие звено в экологическом равновесии планеты. Жаль, что их не так много, как хотелось бы. Ведь вся планета сейчас задыхается от мусора, и каждая страна больше всего озабочена вопросами вторичной переработки. А моя бабуля способна утилизировать все, что находит. А она каждый день что-нибудь полезное находит. Потому и ходит козочек пасти с запасом крепких брезентовых авосек, двумя отвертками и ножиком. Из битых бутылок получаются противокрысиные заграждения, чьи-то старые штаны – постирать и Витьке сгодятся, возле поликлиники бинты выбросили – это помидоры подвязывать, башмак – "а, черт его знает, зачем! Один он, конечно, без пользы, но ведь кто-то потерял, значит, вещь нужная"), рваный свитер – это вообще везуха редкая – распустить и носки связать можно, дорожный знак – окно в бане заколотить.

Самой большой ценностью считаются доски, гвозди, колючая проволока, водопроводные трубы, коробки и ящики. Бабуля из них такие инсталляции строит – авангардисты отдыхают. Если бы они видели бабушки клетки для кроликов – сдохли бы от зависти! И в отличие от произведений искусства, бабулины произведения имеют конкретное практическое назначение.

- Унуча, принеси-ка мне дощечку какую-нибудь из сарая. Тут заборина отвалилась, подобью, пока соседи лазать не начали. Ну, и на какого xpена ты такую хорошую доску принесла! Она на что-ть более полезное сгодится. Там сточенный горбыль был, его неси. Могла бы и сама сообразить, не маленькая уже.

- Ба, так ведь зачем на забор гнилую доску? Ее ведь и ребенок сломать может.

- Ничего, пусть ломает. Я поверху колючую проволоку намотаю.

Ну, есть маленько. Параноик моя бабушка. Я ей это прощаю, людей без недостатков не бывает. Зато с детства мир для меня был наполнен будоражащей кровь таинственностью ("Сидите дома тихо, никому двери не открывайте, а то придет вор, вам по голове даст и все добро сворует") и окрашен во все цвета медицины. Тетя работала в роддоме и снабжала бабушку здоровенными бутылями зеленки, йода и марганцовки. Так что бабуля, наподобие доктора Касторкина, лечила все болезни - и детские, и звериные – одинаково: снаружи концентрированные зеленка с йодом, внутрь – слабый раствор марганцовки с йодом.

Но будучи натурой творческой, простым медикаментозным применением она никогда не ограничивалась. Например, бабушкины куры были сперва покрашены зеленкой, чтобы если "куда потеряются, завсегда найти можно было". Но суки-соседи тоже стали красить своих курей зеленкой, чтобы бабушкиных кур себе присваивать. Тогда бабушка не поленилась и расписала свою стаю, как тропических попугаев – пусть соседи-падлы так же попробуют! Вид разноцветных куриц привлекал прохожих и украшал действительность.

- Эх, Михална, у тебя что, курицы заразу какую подцепили?

- Ага, подцепили. Ветеринар сказал, сифилис у них. И ты рядом не стой, пока еще мужчина.

Бабушка умеет с людьми разговаривать, это точно.

- Михална, бог в помощь!

- Велел бог, каб ты помог!

К ней часто и за советом, и душу излить приходят.

- И чего ты мне тута плачисси? Чего плачисси? Сам виноват, козлина драный! Надо было не водку жрать, а жене почаще внимание уделять, она бы и не ушла никуда. Ладно, что теперь сделаешь. На вот, махни самогоночки и катись отседова, мне работать надо, а не рассиживаться тут с тобой!

Впрочем, бабушка мудрых советов ни для кого не жалеет. Однажды придурковатый цыпленок-подросток шмыгнул в сарай, куда курам доступ строго запрещен. Бабушка и ахнуть не успела, как его цапнула здоровенная крыса и отхватила крыло с куском боковины. Бабушка положила агонизирующего цыпленка на ладонь, посмотрела рану, вздохнула и сказала нравоучительно:

- А не xpен туда лазать было, понял?

Цыпленок закатил глаза и помер. Я тогда отчетливо почувствовала, что он в свои последние минуты все понял. Бабушка, как мудрый восточный суфий, дала ему верное напутствие, так что он имеет все шансы в следующей жизни стать как минимум котом.

И мою личную жизнь бабушка устроила в лучшем виде. Как она мою свекровь воспитала – это просто шедевр педагогики, хоть учебники пиши. Свекровь моя (к счастью, не без божьей и бабушкиной помощи, бывшая), даром что из рабоче-крестьянской семьи, женщина культурная, тридцать пять лет на лезвийном заводе проработала – это вам не в малине нужду справить! И хоть и произносит все слова, оканчивающиеся на –вь, почему-то с твердым окончанием ("лубофф, маркофф и обуфф") при слове "жопа" возмущенно вздергивает вверх брови и говорит, что таких слов нет. У всех жопы, а у Антонины Андреевны, не много, ни мало - ягодицы.

Так вот. Спустя год после женитьбы единственного сынули Антонина Андреевна приехала "посмотреть на родственников невестки", то есть к бабушке. Я этого визита страшно боялась и бабушку начала готовить загодя:

- Бабуля, ты при Антонине Андреевне не ругайся, пожалуйста, ладно? Она женщина культурная, сама понимаешь, из Питера...

- Да, ладно, внученька, нечта ж я не понимаю! Все в лучшем виде будет! - Ба, она даже слова "жопа" не выносит. Говорит, неприличное.

- Да, не боись ты! Что я, в самом деле, жопу на сраку не заменю?

К слову сказать, словарный запас у бабушки, и правда, не маленький. Вот это-то меня и больше всего и беспокоило. Бабуля два дня к Антонине Андреевне присматривалась, а дальше нашла себе развлечение, покруче юморесок Петросяна. Подходила к свекрови и, глядя на нее снизу вверх (бабуля ростом маленькая) говорила:

- А скажи-ка, Антонина, ведь правда, что для каждой женщины самое важное мужской потц?

- Чего, - смешивалась Антонина.

- Ну, потц! Член по научному. Чем больще член, тем лучше, скажи нет?

Антонина Андреевна краснела, как целочка на дискотеке, но ничего поделать не могла - тут она не дома, тут она в гостях, а рот хозяину не заткнешь. И соглашалась срывающимся голосом:

- Ага, правда.

- Вот то-то и оно! – радовалась ее понятливости бабушка. – Ты, Тонь, какие предпочитаешь: толстые или длинные?

Бедная "Тонь" готова была сквозь землю провалиться. А бабушке эта детская реакция взрослой тетки больше всего нравилась. Она за свои семь десятков лет таких идиоток еще не встречала. Антонина Андреевна сбежала через неделю в ужасе и уверенности, что ее бедный сын попал в семейку уголовников.

Впрочем, бабуля этого и добивалась.

- Нечего в доме чужих людей держать, - говорила она нравоучительно. – Они мало того, что жрут и пьют, так еще и наволочки воруют! И у этой гидроперитной козы надо было перед отъездом чемодан проверить. Постеснялась я...

Я приезжаю к бабушке только летом. Всякий раз, сходя с поезда, я мчусь к ее дому, задыхаясь от нежности и любви. Там, в доме моего детства, словно остановлено время: все те же желтые стены и синие ставни на окнах, сиреневый куст в палисаднике, от которого отрывали прутья, чтобы драть поколения детей, внуков и правнуков, наши одноглазые куклы на протертом диване, занавески с красными розами и гигантский кактус в старой кастрюле. Все так же под ногами крутиться сиплая черная кошка по кличке Ведьма. Может, и не та самая, которую мы с сестренкой наряжали в кукольные платьица, а ее внучка – разве это имеет значение? И бабушка все в том же цветастом мешковатом платьице, с гребенкой в по-прежнему густых волосах встречает меня на пороге, смеясь и плача от счастья:

- Внученька! Внученька моя! Приехала! Радость-то какая! То-то мне сон приснился, будто я ребеночка нянчу – к радости это! Ну, пойдем, пойдем, я тебя покормлю. Опять исхудала-то как, госсподи! Что там с вами, в этом Питере, делают?...

Тут остановилось время. Только оседает по углам бабушкиного дома все больше полезного хлама, и бабушкины заборы становятся все выше и выше. Потому что бл@ди-куры тоже, оказываются, эволюционируют, и с каждым новом поколением летают все лучше и лучше.

Постскриптум. В прошлом году я нашла у бабушки в сарае пучок маковой соломки.

- Ба, а это-то тебе зачем?

- Да xpен его знает! С прошлой осени валяется. По телевизору сказали, что больших денег стоит, так что пусть лежит, хлеба не просит.

ЗЯМА

Окончание. Начало - в выпуске anekdot.ru за 10 мая 2016, http://www.anekdot.ru/id/824525/

Британские ученые утверждают, что эмоциональные стрессы хранятся в памяти годами. Похоже, так оно и есть. Зяма как-то слишком нервно наполнил рюмки. Не дождавшись меня, он опрокинул свою и продолжил:

- Пока доехал домой чуть не спятил. Никак не мог успокоиться, что меня так жестоко кинул родной дядя да еще и непонятно зачем.
- Плюнь и разотри! – успокаивала меня жена, - Ты всегда зарабатывал и сейчас заработаешь. А вампиры у тебя кушать не просят. Пусть живут!
По жизни оказалось, что еще как просят! Через недели три пришел счет почти на десять тысяч долларов - налог на недвижимость за следующий квартал. Срок оплаты – месяц. Первая мысль была - не платить вообще. Потом вспомнил, что я в Америке никто, никого не знаю и даже занести некому. В итоге решил заплатить, но железно не из своих денег. Не для того я их привез. Что нужно делать, я знал точно: первое - выселить вампиров, второе – найти $10000, третье - продать «электростанцию» хотя бы за тот же доллар. А вот как это сделать, пока не знал.

Интернета тогда не было. Я пошел в знаменитый книжный магазин «Барнс и Нобл». Среди сотен стеллажей с трудом нашел продавца, сказал, что мне нужно выселить вампиров из моего дома. Попросил найти книгу на эту тему. Продавец немного опешил, но к полке с книгами о вампирах подвел. Смотрю – там сплошные бумажные обложки, а я по нашему рынку помнил, что это хлам. Но в конце-концов высмотрел солидный двухтомник «Вампир Варни». Купил, принес домой, открыл, полистал. Ясно понял, что мне его освоить не хватит и года. Жена первым делом, конечно, поддела:
- Тебе Елена Павловна читать советовала, а ты всё по кабакам...
Вот я ЕП и позвонил. Сказал, что высылаю ей книги. Попросил найти в них информацию, как выселить вампиров из собственного дома. Ну, ты понимаешь, для нее Америка была, как волшебное царство. Она даже не удивилась. Отправил ей оба тома через «Американ Экспресс». Всех расходов получилось больше ста баксов, но время поджимало, и было не до экономии.

Через неделю получил послание от ЕП по факсу. Там был текст очень вежливого письма к Лилит, Матери Вампиров, с просьбой воздействовать на «детей», чтобы они освободили незаконно занятое строение по указанному адресу. Еще в послании была пошаговая инструкция:
1. Переписать письмо от руки.
2. В новолуние медитировать, пока не увидишь вампиров.
3. Сжечь письмо на черной свече.
В конце ЕП написала, что книга по ее мнению – чистый вымысел, и результат вряд ли будет положительным.

Я не стал сильно рассуждать вымысел или не вымысел. До новолуния оставался один день. Переписал письмо, купил в Ист-Вилледж черную свечу побольше. О медитации я ничего не знал и сейчас не знаю, но вампиры, как стояли перед глазами, так и с наступлением темноты никуда не делись. В полночь я сжег письмо. Вместе с ним сжег на всякий случай копию счета. Через два дня вечером поехал смотреть на результат. Первый вампир вылетел сразу после захода солнца, взял тот же курс на Махеттен. Потом завыли собаки. Короче, никаких перемен я не заметил.

- Зяма, - перебил я рассказчика, - ты ЕП заплатил?
- Обижаешь! - возмутился Зяма, - Когда это за мной ржавело?
Он налил, мы выпили за здоровье Елены Павловны, и рассказчик вернулся к своему повествованию:

- Бумагу я жег в понедельник, а в четверг поехал на Брайтон. Посетил сначала Потомственного Сибирского Колдуна, потом Верховного Шамана. Оба гарантировали, что завтра вампиров не будет, если я прямо сейчас выложу 2990 баксов наличными. Судя по тому, что цена была одинаковой, они общались по телепатической связи и, следовательно, что-то в своем деле понимали . Но не настолько, чтобы я дал им деньги.

В пятницу я жалел себя, а в субботу жена предложила: - Давай завтра поедем в Краун-Хайтс. Там по воскресеньям Любавичский Ребе раздает народу по одному доллару. Говорят, эти доллары приносят удачу. Туда едет Миша, может прихватить нас. Я подумал, что удача - именно то, чего мне сейчас остро не хватает, и согласился. Кто такой Любавичский Ребе я понятия не имел. Жена тоже.

В очереди за долларом мы простояли больше часа, хотя приехали рано. Любавичский Ребе оказался старым человеком c большой седой бородой и пронзительным взглядом. Он всем давал по доллару, с некоторыми перекидывался несколькими словами. Когда подошела моя очередь, дал доллар и сказал по-русски: - Вам следует встретиться с раввином ДовБер Пинсоном. – Потом остановил меня, дал еще один доллар. Я тогда даже не понял, какая честь мне оказана, и до сих пор не понимаю почему. К нам с женой сразу подошел молодой еврей в черном. Очень вежливо предложил зайти в синагогу неподалеку. Сказал, что в наших же интересах. Пока шли, рассказал нам о бедном хасиде, которому Ребе дал два доллара, а тот выиграл в лотерею 100 тысяч.
- Тридцать процентов у него забрали в налоги! - возмущался еврей, - Но, согласитесь, 67 тысяч – хорошие деньги! Вам тоже очень повезет!
Через полчаса в ту же синагогу пришел его друг, тоже молодой и тоже в хасидском прикиде. Оказался раввином Пинсоном. Рассказал я ему все свои дела. Он задумался и попросил дать два дня подумать.

- Так, - сказал раввин Пинсон через два дня, - у нас, евреев, главная обязанность мужчины – учиться. Первым делом научимся надевать талит и тфили́н. Потом выучим три короткие молитвы: «Ханит», «Маген» и «Лехабот». Их нужно научиться читать не только правильно, но и очень быстро.
Талит, которого я никогда до того не видел, оказался покрывалом с кистями. Тфилин - двумя черными коробочками. Одна из них закрепляется ремешками на левой руке, другая – на голове. Перед тем, как надевать то и другое, читаются специальные благословления на иврите. Этому делу я обучился за полчаса. Еще полчаса ушло на молитвы. Раввин очень удивился, как быстро у меня это получилось. Откуда ему было знать, что я запоминаю сразу и навсегда.

На втором занятии, после короткого экзамена по пройденному материалу, раввин Пинсон перешел конкретно к вампирам:
- В любой солнечный день, например, завтра, надевайте талит и тфилин. Когда это будет сделано, идите в подвал Вашей электростанции. Что будет дальше, я понятия не имею, но не сомневаюсь, что Вы разберетесь по ходу событий. Если почувствуете опасность, прочитайте «Маген». При необходимости потеснить противника, прочитайте «Ханит». Когда все будет закончено, не забудьте прочитать «Лехабот».
Он пожелал мне удачи, пожал руку и убежал.

- Зяма, - не удержался я, - Почему хасиды с тобой возились? Так, как о тебе, нормально заботятся только о своих. Ну, по крайней мере обрезанных. Тебя не уговаривали?
- Почему со мной возились? Так Ребе же сказал! А об обрезании папа с мамой на восьмой день после моего рождения позаботились...
Разговор переключился на родителей. Оказалось, что из всех жива только Зямина мать. Мы выпили за нее, помянули остальных, помолчали... И Зяма продолжил свой рассказ:

- Завтра, как советовал раввин Пинсон, не получилось – шел дождь. Получилось послезавтра. Я нашел дырку в ограждении, надел талит и тфилин. Через пару минут уже спускался в подвал. Открыл массивную дверь со скрипучими петлями, шагнул внутрь. Когда глаза немного привыкли к темноте, разглядел элегантного господина в черном смокинге с красными отворотами, который неспешно двигался в моем направлении. Его породистое лицо можно было бы назвать красивым, если бы его не портили отвратительные острые клыки, которые не умещались во рту и нависали над нижней губой.
- Я - граф Цепеш, - немного свысока представился он.
- Меня зовут Зяма, Зяма Цванг, - представился я, - Очень приятно!
- Зачем пожаловали, Зяма?
Удивительно, но клыки не мешали ему говорить.
- Хочу попросить Вас и Ваших друзей покинуть незаконно занятое помещение, которое принадлежит мне, - вспомнил я чеканную формулировку Елены Павловны.
Граф поморщился.
- Да, принадлежит, но ни у меня, ни у моих товарищей нет ни малейшего желания покидать его. Я же, со своей стороны, имею честь предложить Вам присоединиться к нашему кругу.
Я увидел, как напряглись его руки с когтистыми пальцами, почувствовал, что сейчас эти руки будут брать меня за горло в самой что ни есть натуре, и быстро прочитал «Маген». Мой ручной тфилин покрылся голубым сиянием, которое растеклось вокруг меня и покрыло как бы еще одной кожей, невесомой, гибкой, и, вместе с тем, способной отразить любую атаку. Как оказалось, вовремя: через долю секунды его пальцы готовы были сомкнуться вокруг моей шеи, но тут же были отброшены с такой силой, что вампир очутился на полу. Встал он с трудом, но все-таки остался при понтах:
- Мне очень жаль, что Вы не захотели принять мое предложение. Ну, что же, не надейтесь, что мы примем Ваше!
- А это бабушка надвое сказала, - подумал я и прочитал «Ханит».
Из головного тфилина вырвался солнечный луч и осветил дальную часть подвала. Я увидел величественный зал, пол и стены которого покрывали прекрасные ковры. Огромные зеркала в золотых рамах отражали изящные диваны и кресла, обитые красным и черным бархатом. Там и сям в кольцах, закрепленных на потолке, висели вниз головой вампиры, похожие на летучих мышей. Разбуженные светом, они быстро собрались ближе к выходу, где еще оставалась тьма. Я уже думал, что сейчас эта разъяренная толпа бросится на меня, но Цепеш остановил их коротким властным жестом. Затем он повернулся ко мне:
- Вы – человек, я – вампир. Но все равно мы оба – американцы. А раз так, давайте следовать американским деловым принципам. Забудем личные претензии и найдем решение, которое будет выгодным для нас всех. Иногда найти его трудно, но оно почти всегда есть. Итак, что Вы хотите?
- Чтобы Вы и Ваши друзья ушли.
- Зачем?
- Чтобы продать это здание.
- Вы его все равно не продадите, - улыбнулся вампир, - никто не поверит, что нас здесь нет, даже если мы уйдем.
- Поверят, - не согласился я, - Поверят, потому что перестанут выть собаки.
- Хорошо, предположим, Вы правы. Но зачем Вам вообще его продавать?
- Чтобы не платить налог на недвижимость, 40 тысяч долларов в год.
- А если его заплатим мы?
И тут до меня доперло, что дядя меня не только не кинул, а совсем наоборот! Моментально подскочил тонус. Даже голос зазвучал по-другому:
- Отлично! Но тогда вы - мои квартиранты и должны платить мне за аренду!
- Сколько Вы хотите?
- 40 тысяч налога государству, 40 тысяч мне. Получается 80 за год.
- 40 - много, Вы же не несете никакие расходы. Я бы оценил Ваши хлопоты в тысяч 20.
Сошлись мы на тридцати. Стали обсуждать, как будем рассчитываться.
- Это несложно, - успокоил меня мой почти жилец, - Мне проще всего заплатить сразу на год вперед. Вечером перед ближайшим полнолунием вы купите два лотерейных билета. Они выиграют всю оговоренную сумму, 70 тысяч.
Я вспомнил еврея из Краун-Хайтс и возразил:
- Нет, так я буду в убытке. С выигрыша в лотерею я заплачу минимум 30% налогов. Согласен на 70 кэшем и 110 через лотерею.
Влад поднял глаза к потолку, видимо, считая в уме.
- Хорошо, пусть будет 110 тысяч, и называйте меня просто Влад.
На его лице появилась улыбка, скорее похожая на гримасу. Ко мне протянулась когтистая рука, которую я осторожно пожал. Даже через защиту я почувствовал, что его рука холодна как лед.

Зяма замолчал. Казалось, что мысленно он все еще в том подвале. Поэтому мне пришлось взять инициативу на себя. Разлил водку по рюмкам, предложил тост: «За дядю!». И мы немедленно выпили.

- Да, - продолжил Зяма, - мы с Владом пожали друг другу руки. Осталось показать, кто в доме хозяин. Я прочитал «Лехабот» - и мои тфилин превратились в ничем непримечательные коробочки. В подвале снова стало темно. Вокруг меня сверкали красные горящие глаза, но теперь они меня не пугали. Я обратился к вампирам с короткой речью. Сказал, что рад иметь таких замечательных жильцов, что они всегда могут рассчитывать на меня. Оставил свой телефон, распрощался, вышел, закрыв за собой дверь. Через два дня я действительно выиграл 110 тысяч долларов и почувствовал себя прежним Зямой Цвангом!

- Зяма, - сказал я, - ты просто молоток! Давай поднимем за электростанцию и ее хозяина!
- Не спеши, - улыбнулся Зяма, - электростанция уже не моя.
- А чья?
- Понимаешь, два года назад здание электростанции признали историческим памятником. Со мной сразу же связалась мэрия Джерси-Сити. Поставили в известность, что планируют восстановить здание и разместить там Центр искусств с театром, концертным залом, бутиками и ресторанами. Одним словом, предложили продать здание городу. Я сообщил новость Владу, сказал, что с властями связываться не хочу. Влад согласился. Ну, я поторговался и продал. Получил больше, чем ожидал.

- Зяма, - поразился я, - а куда ты дел вампиров?
- Да никаких проблем! Я купил для них новое строение. Тоже заброшенное, тоже красивое, в хорошем месте и даже с бОльшим подвалом. Тот был уже маловат. Тут понимаешь какое дело, - у Зямы загорелись глаза, - Я не знаю, что у них и как, но их становится больше. Три года назад мы с Владом купили еще одно здание. И вообще это перспективный бизнес. Если все пойдет по плану, через 5-6 лет у меня будет целая сеть таких,.. ээээ.., пансионатов что ли. Сейчас вплотную занимаемся Майами, на очереди Сан-Франциско и Бостон. В более отдаленной перспективе – Лондон.

Мы допили кофе. Я попросил официантку принести счет. Та вроде даже удивилась:
- Ничего Вы не должны, Вы же в гостях у нашего хозяина.
Теперь удивился я:
- Я ни в каких не гостях и хозяина не знаю.
- Ну да, два часа обедаете, выпили бутылку водки и так и не познакомились...
Я перевел взгляд на Зяму, он беззвучно хохотал, по его щекам катились слезы.
- Нет, - говорю, - дорогой, так не годится. Мне будет неудобно прийти еще раз. А я был бы рад.
- Очень хочешь заплатить? - хмыкнул Зяма, - Отдай деньги в синагогу на бедных. Подходит? И приходи, конечно! Буду рад! Ну, давай на посошок!

По пути в Нью-Джерси я всё пытался понять, получилось ли бы у меня, как у Зямы, выстроить отношения с вампирами. В конце-концов решил, что с американскими, может быть, и получилось. А вот на совместное предприятие точно бы не потянул. Доехал без приключений, но дверь собственного дома открыл ключом только с третьей попытки. Дополз до постели и мгновенно уснул. Всю ночь мне снились вампиры и хасиды. Они танцевали хип-хоп на Красной площади в Москве.

Я тогда работал в Джерси-Сити в нескольких кварталах от здания электростанции. На следующий день взял на работу камеру, сделал несколько фотографий. Вы можете их увидеть на http://abrp722.livejournal.com/ в моем ЖЖ, если интересно. Там уже началась реконструкция, но еще не зашла слишком далеко. А на Брайтоне я снова появился только через год. Подошел к знакомому входу. Вижу – вывеска другая. Спросил Зяму. Мне сказали, что он продал ресторан и уехал. Спросил: - Куда? - Никто не знал. Кто-то слышал, что во Флориду.

Попробовал отыскать Зиновия Цванга на интернете, но такого человека не нашлось. Иногда я повторял эти попытки, но снова не находил. В последний раз попробовал вчера, а заодно погуглил и некоторых других действующих лиц. Влад Цепеш умер в 1476 году, но, судя по всему, жив. Елена Павловна продолжает обучать английскому, но теперь из Новой Зеландии и по Скайпу. Раввин ДовБер Пинсон стал видным ученым-каббалистом и к настоящему времени написал 21 (двадцать одну!) книгу. Зяма так и не нашелся. Но я не сомневаюсь, что в один прекрасный день, когда я буду писать историю вроде этой, на экране монитора появится знакомое лицо и знакомый голос скажет:
- Поц, на интернете нужно делать деньги, а ты придумал себе новую фигню! Брось ее! Одевайся, выходи из дома. Там тебя ждет летающая тарелка. Если не веришь, посмотри в окно.
Я не буду смотреть в окно. Я оденусь и выйду.

Давно забытый год, когда ночью улицы пустели, и поймать такси было нереально трудно, поздняя осень (или ранняя весна, точно не помню, но дубняк был еще тот) Под мою машину практически бросается молодая хорошо одетая женщина. Торможу, спрашиваю, в чем дело, какая необходимость была так рискованно останавливать автомобиль? Вижу, женщина невероятно красивая черноглазая брюнетка, дрожит от холода и очень взволнована, на очаровательном личике неподдельная тревога. Умоляет подвезти, говорит, надо срочно, обещает все рассказать по дороге. Красивой женщине отказать всегда трудно, а в такой ситуации еще труднее, поэтому соглашаюсь. Называет адрес, едем, по дороге она изливает мне душу. Оказывается, сегодня ей на работу позвонила больная мать (а может больной отец, хоть убейте, уже не вспомню, немерено лет прошло, да это и не суть важно). Родительнице (или родителю) внезапно стало плохо и она на всякий случай решила с работы сразу поехать туда и возможно остаться ночевать. Приехала, вызвали скорую, то, сё, поухаживала, вроде самочувствие нормализовалось, и она уже собралась ложиться спать. Перед сном, естественно, позвонила мужу, но он неожиданно не взял трубку. Она звонила так раз за разом - результат ноль, не отвечает. А где ему в такое время еще быть, как не дома? Похоже было, что просто выдернул телефонный провод из розетки. Женским чутьем она сделала вывод, что этому должна быть какая-то причина, причем наверняка весьма неприятная для нее, и побежала на улицу ловить такси. Простояла час на холоде, но ни одна из редких проезжавших мимо машин так и не остановилась, кроме моей, естественно, и то, для этого ей чуть не пришлось повторить подвиг Анны Карениной.
Вот мы подъехали по названному ей адресу. Женщина попросила на всякий случай подождать ее минут десять, пока она на месте выяснит, в чем дело, легко и грациозно забежала в подъезд.
Через минуту из окон одной из квартир послышались женские крики, шум, похожий на драку, и звон разбиваемой посуды. Еще через пару минут из подъезда бегом выскочили две встрепанные девахи, на ходу одергивая юбки и застегивая верхнюю одежду, мухой промелькнули мимо моей машины и свернули за угол. Потом еще пара минут диких женских криков из окна, в ответ какие-то вялые, как бы оправдывающиеся мужские голоса, со всего размаху хлопнувшая дверь, и наконец из подъезда с видом разьяренной пантеры выходит моя пассажирка. Садится в машину, со слезами и с болью в голосе произносит "пожалуйста, поехали обратно, я не могу здесь больше находиться", и по дороге с горечью подробно выкладывает мне, как она только что застала у себя в квартире полный стол выпивки, а своего мужа и с ним еще его начальника с двумя какими-то непотребными женщинами.
- Вы же их только что видели? Согласитесь, это же какие-то вокзальные шлюхи, конченые шалашовки? На кого он меня променял, как он мог, как он мог!
Вообще-то мне они показались обычными девушками без особых примет. Но понимая, какого ответа от меня сейчас ждут, я проявил полное понимание и согласие и кивал, как китайский болванчик..
- Точно, облезлые шушандры какие-то. Не понимаю, как ваш муж, имея такую завидную супругу, такую шикарную женщину, красавицу, мог польститься на этих побирушек (на самом деле я даже не кривил душой, она действительно была даже не просто красива, а я бы сказал, величественно красива, а в своем гневе вдвойне)
- Вот-вот, побирушки, курицы подзаборные, шалавы кривоногие. Вы еще его начальника не знаете. Сам из себя такой солидный, жена, трое детей. Завтра она у меня все узнает про своего любимого, до мельчайших подробностей. Вы только представьте себе, эти два подонка, как только появилась свободная территория, пригодная для блуда, не теряя ни минуты, устроили грязную оргию с какими-то мерзкими проститутками. Да нормальный мужик с такими на одном поле ср*ть не сядет, извините. Вот как такое можно назвать?!
- Конечно беспредел, как же еще, - поддакивал я, проявляя сочувствие, - вот и у меня то же самое, моя-то тоже сукой оказалась, изменила при первом удобном случае.
Если быть точным, то никакой "моей" у меня тогда не было. Просто два раза в неделю я захаживал (чисто покувыркаться) в общагу к одной довольно безмозглой, зато невероятно сисястой медсестричке. Такая у нас с ней была договоренность, встречались по понедельникам и четвергам (впрочем, за давностью это неточно, может по вторникам и пятницам), однажды без предупреждения пришел в среду, и оказалось, что в этот день недели ее посещает совсем другой гражданин. Вообще-то на самом деле мне, по большому счету, эта ее измена была пофиг, как и она сама (кроме обалденных сисек, конечно). Просто перестал к ней заходить и вычеркнул из памяти (лица давно не помню, а вот сисямбы до сих пор вспоминаю). Но в данной ситуации это воспоминание о ней пришлось как нельзя кстати. Можно было, особо не завираясь, поделиться своими как бы переживаниями и таким образом легко предстать перед моей хорошенькой разгневанной пассажиркой товарищем по несчастью.
Так, за разговором, рассказывая друг дружке о своих бедах, мы подъехали к ее родительскому дому. И тут она вдруг предлагает:
- А знаете, мне что-то совсем не хочется спать. Если вы не спешите, может быть давайте посидим в машине, выпьем, поговорим? Я только домой сбегаю, посмотрю, все ли с мамой (или папой) нормально, а вы съездите пока, пожалуйста, до ночного ларька и возьмите чего нибудь покрепче. Такое тяжелое настроение, что очень хочется тупо напиться. Не откажите, составьте даме компанию. Возьмите деньги вот, если нужно.
Брать деньги на выпивку у дамы я, конечно, не стал, но ее предложение показалось мне весьма заманчивым. На редкость красивая женщина, а в гневе обаятельная вдвойне, стройная, глаза как у дикой кошки, по возрасту максимум лет на пять-семь старше меня, около тридцати, то есть в самом прекрасном для женщины возрасте, сама приглашает меня с ней выпить, причем явно не шампанского. Как можно отказаться от такого предложения? Доехать потом до дома пьяным (если кто-то подумал об этом) в те времена для меня проблемой не было абсолютно - меру я знал, машину и в поддатом виде водил достаточно уверенно, а гаишники тех времен были голодные и добрые, всегда отпускали, причем за довольно скромный гонорар. Так что я ответил, что лучше подожду ее здесь, и мы съездим за алкоголем вместе.
Выбрали мы с ней литровую бутылку водки, кажется, Распутин (наверно многие помнят, там еще на этикетке портрет подмигивал), колу, коробку конфет, что-то еще из легкой закуски, и припарковались прямо напротив ее подъезда. Чтобы было понятно, напротив, но вовсе не рядом, там была довольно широкая заасфальтированная площадка и было, куда поставить машину.. Выпили, пообщались, еще выпили, постепенно моя королева капитально подзакосела и уже без стеснения начала лезть ко мне целоваться. Я уже начал подумывать, а не пора ли нам с ней поехать в ближайшую гостиницу и снять уютный номерок, как вдруг, внезапно загоревшись желанием отомстить своему недостойному мужу прямо здесь и сейчас, она решительно расстегнула мне ремень на джинсах, следом молнию, и практически не спросив моего согласия, принялась с яростным энтузиазмом оформлять то самое волшебное действо, которым лет через десять после этого прославилась легендарная Моника Левински. Я при этом хотя немного и растерялся, но в принципе ничего не имел против того, чтобы моя скромная персона таким способом послужила орудием большой и справедливой мести.
В это время прямо к ее подъезду подкатывает такси, из него суетливо выскакивает не очень молодой мужичонка и семенящей походкой забегает в подъезд. Моя прекрасная мстительница, на секунду оторвавшись от своего восхитительного занятия, грациозно подняла голову, презрительно посмотрела в его сторону и ехидно заметила:
- А вот он и наш начальничек, примерный семьянин, любящий папочка трех прыщавых дочек. Мой-то слишком гордый, чтобы сразу после такого позора приехать попросить прощения, а этот урод хитрый, отрезвел, наверно, малость и сразу помчался меня уговаривать, чтоб я его жене все про их подвиги не выложила. Кобель позорный. Хрена лысого ему. Специально с утра заеду сначала к ней на работу, всё об этом подонке расскажу, пусть знает, с каким она мерзавцем живет.
И закончив свою обличительную речь, равную по накалу выступлению советского обвинителя на старых кадрах кинохроники Нюрнбергского процесса, моя обожаемая фурия с таким мстительным остервенением оскорбленной самки продолжила свою святую оральную миссию, что я даже начал всерьез опасаться за безопасность самой важной части своего грешного тела. При этом в исполненных достоинства, ритмичных, взад-вперед, движениях её гордо посаженной головы сквозило какое-то неподдающееся описанию великое праведное торжество победительницы.

P.S. Очень хотелось бы, чтобы эта женщина была сегодня жива и здорова, чтобы она случайно наткнулась на эту скромную заметку и вспомнила того сопливого мальчишку, которому она когда-то столь наглядно преподала урок, насколько опасным делом может оказаться обычная супружеская измена.
Делайте выводы, мужчины.

В предчувствии родственного спарринга.

Недавно мой отпрыск от прошлого брака порадовал. Взял первое место в области по ММА среди юниоров. В 15 лет. Тревожно. Мне его на лето выдают для обуздания порока и привития добродетели, а я сии манипуляции с подростковым сознанием умею только мануально производить.
Теперь придется трижды подумать, прежде чем отвесить чаду подзатыльник.
А ведь сам создал себе проблемы. Зачем, спрашивается, я его в спортзал поволок в 7 лет? Думал-раз не могу особо контролировать его порывы-так хоть от наркомании обезопашу. Качок торчку не товарищ.
Теперь есть все шансы напороться на то , за что боролись.

За год до этого евонная маманя поблагодарила меня за заботу о потомстве. Минут 15 ода ее моим педагогическим способностям лилась легко и свободно через годы, через расстоянья. Создавая у слушателя состояние эйфории от неженатости на источнике похвалы.
Когда накал повествования спал до членораздельности звуков-я уяснил, что нежное дитя мое чуть не вынесло глаз старшекласснику.
Родню зазвали на разбор матча и чествование победителя.
Где основной упор делался на спортивные успехи чада маво. Мол, он профи, как смел применить наработки ринга в коридоре?
Против лба кило на 15 потяжелее себя и на три года старше?
Согласно правилам маркиза Куинсберри(в понимании спортивных комментаторов из учительской) дитятя моя была обязана
1. предупредить оппонента о своих успехах (трижды)
2. При невразумлении оного подставить одну щеку.
3. Потом вторую, нос, яйца и все что тому подвернется под руку.
4. Лечь на пол, если у оппонента устанут руки-что бы тому было удобнее пинать бойца ногами.

К этому поведению впредь призывали отрока семья и школа. Причем как семья пострадавшего циклопа-так и собственная.

-Позови его к телефону.
-Алле.
-Ты ему как втащил?
-Бэкфистом.
-Вертушкой с руки?
-Угу.

-И прямо в глаз прислал?
-Угу.
-Красава. Так держать. В следующий раз пробей с ноги-на добивание.
-Там добивать некого было. Ушел вперед челюстью.
-Ай, молодца!

Не, ну а что я ему скажу? Повторю бред с 1 по 5 пункт? Четыре привел сверху, а 5й (итоговый)- мой папа мудак?

Начну учить ученого- типа "ты там поосторожнее"? Выставляя себя сызнова 5м пунктом?

Ибо вертушка очень сложный удар в исполнении. И рискованный. Я его один раз применил и получил таких жизнеутверждающих пиздюлей, что до сих пор от воспоминаний зубы ноют.

И присылается он со всей дури и куда придется.

К тому же чья бы корова мычала, а моя б не пиздела.

Тут в разговор вклинился ангельский глас подруги дней моих суровых. Сыниной мамы то есть. И давай мне проповедовать идеалы непротивления злу насилием. И тыкать меня поганой харею в несоответствие мя этим идеалам. С элементами дьяволизирования моей монады. Запахло жареным еретиком.

-Ты Корнета помнишь?
-Что?!
-Не что, а кого. Байкера. 150 кило, 220 см росту. Дружочка твово питерского. С которым я сцепился на даче лет двадцать тому.
-Ээээ...
-Вот и ладушки. Закрыли разговор. Если бы я тогда по твоим нотациям действовал- на моей могилке уже бы портрет потускнел.

Корнет был настолько здоров, что я рядом с ним сразу почувствовал свою хрупкость и ранимость. Это реально был конь. Судя по всему, человек он был неплохой, но меня сразу невзлюбил.
Хотя почему "но"? Скорее, тут союз "и" более подходит.
Так как виделись мы с ним редко- года полтора эта неприязнь проходила заочно. Что для Корнета было редкостью-сдержанность не входила в число его достоинств. Спасало то, что он из Питера в Москву нечасто наведывался.

Пока как то на даче у будущей мамы нынешнего бесправильного бойца не встретились к ним нос к носу. Корнет прихромал туда с какой-то невзрачной подругой-из тех что закрывают у байкеров надпись на спине косухи: "Если вы читаете эти слова, значит эта сука потерялась по дороге" .Такие любят, что б с ними построже.

Прихромал-потому как перед этим сильно разложился на дороге. С серьезным повреждением колена.

Сели пить. Как то в тот вечер я непривычно быстро окосел. Ослиную долю пиздюлей в своей жизни я получал под газом. Ибо алкоголь делает меня доброжелательным, рассеянным мудрецом. Мудаком то есть. Смазкой для штыка.

Поэтому я пропустил момент начала конфликта. Пока я унимал звон в голове от первой плюхи-через стол, тупая рожа моя продолжала радушно улыбаться.

Вторая пиздюлина привела мозг в более-менее рабочее состояние.
-Так, мне его не свалить...Надо бежать. Но нельзя! Репутация ж... засмеют...Огрести? Он меня искалечит. Что делать? О!
-Слышь, Корнет, пошли на улицу. А то хозяйке тут всю обстановку разнесем.
Хозяйка в этот момент что то невнятно блеяла про "Возьмемся за руки, друзья", подруга оппонента, зная масштабы расправ любимого, выскочила за дверь.
Встаем. Мне бы его до угла дома довести. Там я приметил ухватистый дрын-кладенец в метр длиной. Как раз для Корнета. Лежит, его там дожидается. Пока он за угол поворачивать будет, я ему аккурат в торец заветным дрыном и пришлю.

Что значит нечестно? Так, давайте договоримся сразу- честный бой-это когда я раздаю пиздюля, а нечестный-когда я их получаю.
Точка.

Суха теория, мой друг, но древо жизни пышно зеленеет- я получаю третью плюху уже стоя. Еле удерживаюсь на ногах. Похоже-он меня не хочет сразу завалить, разминается.
Ну тогда план Б.
Главное-Корнет уже стоял. Слету пробиваю ему ногой в больное колено. Есть! И тут же , одним движением-на противоходе, не дав упасть, присылаю в череп бутылкой шампанского, что так удачно стояла на столе.
-Иессс!
Корнет рушился как башни-близнецы. С треском, грохотом, и столбом пыли. И тишина.

Поворачиваюсь- с порога таращит глаза мотоподруга.

На кураже, строго-рявкаю:

-РАЗДЕВАЙСЯ!!!

Пошутить хотел. Похоже, недооценил собственную убедительность в тот момент.
Мадам беспрекословно начинает расстегивать ремень трясущимися руками. Рассупонивается. Я в неком ступоре.

Наконец, критически оглядываю ее стати и так же , командным голосом гаркаю:

-ОДЕВАЙСЯ!!!

Дальше помню смутно. Чего-то я пил. Где-то я валялся. Проснулся с дикой головной болью. Корнета не было. Бабы его тоже.
Порядочный человек-мог бы на части разъять мой бесчувственный труп, как Сальери- музЫку. Но не стал.

Что забавно- полно провалов в памяти. Там же кто-то был еще... И милая моя вроде что-то говорила. Ничего не помню. Как в бреду. Впрочем, я в таком состоянии лет 20 прожил.

Так что, может, еще побарахтаемся. Это я в предчувствии встречи блудного отца с сыном хорохорюсь. Хорошо, хоть одного родил.

А то гуртом и батька бить сподручней.

Если кто не знает, ГосДума сейчас принимает тексты присяги, которую будут произносить при принятии Российского гражданства. Есть два варианта, Яровой и Жириновского. В первом случае кандидат, в числе прочего, клянётся "исходить из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов,
чтить память предков, передавших любовь и уважение к России, веру в добро и справедливость, укреплять суверенную государственность России и утверждать незыблемость ее демократической основы, стремиться обеспечивать благополучие и процветание России, исходить из ответственности за Россию перед нынешним и будущими поколениями, сознавая себя частью мирового сообщества" и так далее. Но в сравнении с вариантом Жириновского это всё детские сказки. Вот что предлагает лидер ЛДПР (кто не верит - вот ссылка: http://komitet2-10.km.duma.gov.ru/Novosti_Komiteta/item/513821 ):

Проект депутата Государственной Думы, Руководителя фракции ЛДПР В.В.Жириновского

Клятва при вступлении в Гражданство России

Вступая в гражданство России, я испытываю неописуемый восторг, что с сегодняшнего дня я гражданин самой великой страны на этой земле! И я никогда не предам тебя, Россия, никогда не смогу идти на поводу у твоих врагов и всегда будут гордиться, что я твой сын. И эти шесть букв - РОССИЯ - всегда будут жечь мое сердце самой высокой любовью к моей великой Родине.

И я никогда не смогу предать тебя, изменить тебе и моя любовь к тебе выше, чем любовь к самой любимой женщине. И любовь моя к тебе, Россия, более святая, чем любовь к родителям.

Я вечный твой сын, я всегда с тобой, моя любимая Родина!

И пусть будут прокляты все твои недруги и враги, Россия. Мы никогда не отдадим никому ни пяди нашей земли!

Пусть задохнутся от злобы все, кто питают ненависть к России, а мы всегда будем гордиться и любить нашу великую Родину!

И пусть отсохнут мои руки и ноги, если я когда-либо перейду на сторону врага. И пусть мертвым будет мой язык, если когда-либо я скажу хоть одно плохое слово в адрес моей страны России.

Мне не нужны ваши грязные деньги и посулы - я никогда ни на йоту не предам интересы моего государства.

Главное для меня в моей жизни и для всей моей семьи - это территория России, это великая русская земля. Я никогда никому не позволю сдвинуть на миллиметр пограничные столбы моей страны.

Авантюристы и аферисты всех мастей! Ваши все потуги напрасны - русские не сдаются, никого не боятся и никогда не продаются.

И никогда никому не удастся нас свернуть с верного пути к величию Родины. Никто никогда нас не посмеет одурманить и подкупить.

Никакие горлопаны агитаторы не смогут погасить в нас любовь к России и мы всегда с дрожью в голосе будем говорить - Россия, любимая Родина-мать, я твой верный сын до конца моих дней!

Ресторан, рубашка и два еврея.

Как-то на заре 21 века решили мы с женой прокатиться в Сан-Франциско, один из красивейших городов США, если не самый красивый, то уж точно самый интересный.
А под вечер запланировано было встретиться с моим троюродным братом, живущим неподалёку.
Его я помнил ребёнком, потом они уехали и через много лет нам довелось встретиться, когда огромный десант израильских программистов приземлился в Кремниевой Долине.
И где их моментально расхватали, как горячие пирожки — был бум, стартапы высыпали наподобие крапивницы у обжористого ребёнка, дорвавшегося до шоколада.
Вот и мой брат: быстро прошёл пару интервью, получив пару очень неплохих предложений, вид на жительство, снял квартиру и купил машину — ничего похожего на мой опыт эмиграции, я, грешным делом, немного позавидовал... моя была и труднее и медленнее.
Вечером запланировали поужинать вместе, жена расстаралась — нашла модный и крутой ресторан, настолько крутой, что даже оговаривался код одежды, для вольной Калифорнии вещь необычная.
Жена меня приодела, как могла — она предусмотрительно положила в машину пиджак и рубашку понаряднее, очень пригодилось.
Причёсанный, побритый, выспавшийся, приодетый — всё это было весьма необычно для мужа, сельского врача, последний раз жена меня видела таким в день нашего бракосочетания....
При всём параде прибываем в ресторан... крутой, круче кипятка.
Публика важная, официанты ещё важнее, в чёрно-белых костюмах, меню, в моём понимании, нет — шеф-повар, знаменитость, сам знает, чем кормить, фиксированное меню, аж восемь перемен, вина включены и подаются к подобающему блюду.
А, деталь — нас посадили у бара, подождать, пока стол накроют, брат припоздал, узнал меня и подошёл, я тут же заказал хаароший скотч, себе и ему, жена взялась быть шофёром.
Он поблагодарил, но пить не стал, я, говорит, непьющий, почти совсем...
Жена встрепенулась и посмотрела на него с изумлением: в самом начале нашего романа ей было сказано, что в нашей семье выпивают, все. Что осталось за скобками — достаточно умеренно выпивают, один я выделялся более обильными возлияниями ...
Недоумение жены: «так евреи же не пьют» я быстро рассеял: всё это недостоверные слухи, евреи сами их придумали и распространяют с целью продвижения брэнда и саморекламы. Жена съязвила: «вранливая заманиловка».
«Или!» согласился я и дискуссия была закончена, жена взвесила моё отношение к семье и работе и примирилась с моим отклонением от стереотипа.
Отвлёкся, извиняюсь: допив скотч, свой и брата, мы последовали за метрдотелем в храм эпикурейского культа — принять участие в оргии чревоугодия...
Посадили нас посередине большого зала и начался Мерлезонский балет обжорства и возлияний.
В ходе которого выяснилось: мой брат не только был трезвенник, но и старается придерживаться кошерных принципов, почти ничего не ел и не пил.
Ну, с едой мне помогала жена, а вот вино пришлось пить за двоих.
И если порции еды там были умеренные, то вино наливали щедро, всех видов: пенистое белое, пенистое розовое, белые, красные, портвейны и сладкие позднего сбора.
Короче — я крепко охмелел и от еды и от выпивки.
Брат оказался светским человеком: поговорили о родственниках, Риге, Тель-Авиве, Калифорнии, он подарил нам сувенир из Иерусалима, похвалил наряд жены, действительно неплохой.
И мельком похвалил мою рубашку...
А вот этого ему делать не стоило!
Что-то перемкнуло в моих мозгах, кавказское алаверды в ответ на его сувенир, «согласно законов гостеприимства», футбольный обмен майками — хрен его знает, нет у меня чётких объяснений дальнейшего развития событий.
— Нравится?! Дарю!
Брат сдержанно поблагодарил, жена замерла — она первая поняла, какая катастрофа катит на всех парах к нашему центровому столику!
Сказано-сделано.
Попытка снять рубашку, не снимая пиджака не удалась, что меня нимало не смутило — я решил подойти к делу с точки зрения суворовской науки побеждать: быстрота и настойчивость приносят победу!
Но быстрый я покуда трезвый, процесс снимания пиджака показал сильную заторможенность рефлексов, а уж последующий переход к «форма одежды — голый торс» вообще продолжался мучительно долго, минут пять.
Сразу скажу: я не Аполлон и никогда им не был, так что видеть мою обильно обволошенную тушку — так себе десерт.
Со слов жены: ситуацию в значительной степени спасла вышколенная прислуга, по знаку метрдотеля заслонившие посетителей от моего безобразия. Помогло также поведение жены и брата, продолжающих себя вести как ни в чём не бывало: мол, пустяки, дело житейское.
Дальнейшее я помню несколько смутно: брат с благодарностью взял треклятую рубашку (она до сих пор у него, он её надевает на важные деловые встречи, веруя, что она приносит удачу), я по-купечески широко расплатился и в пиджаке на голое тело побрёл к машине...
Последнее, что я услышал, проваливаясь в небытиё — ироническую реплику жены, сказанную вполголоса, как бы про себя: «Два брата, один пьющий, друго й— нет...
Угадайте с трёх раз : кто достался мне?!?»
Оставим вне повествования ужасающее похмелье, чувство глубокого стыда и раскаяния, подколы жены и брата, сохранившие всё в секрете до сего дня — не это было самое страшное...
А что было?
Ресторан, приславший письмо с просьбой забыть к ним дорогу и годовой абонемент в фитнес-клуб.
Шучу.
Не было письма.
Абонемент был.
Семейный.
Его купила жена — присмотреть за моими тренировками, как «часть подготовки к будущим публичным стриптизам», язва... (c)Michael Ashnin

Знаете, как бывает? Живёшь своей спокойной, размеренной жизнью. Много интересных людей вокруг, много поездок по странам и континентам. Становишься всё более старшим. Года пролетают, как гуси в вечернем небе. И только воспоминания остаются за их стаей и крики «ли-и-к! лиик!»

Забросила меня судьба, со съёмочной группой, в Мексику. Перелёты, работа, переговоры, переезды - вся рутина навалилась на мои плечи. Девочка-помощница осталась в Москве. Как-то прямо перед поездкой умудрилась руку сломать. Растяпа! Ох как я уже её поносИл! И рохлей называл, и бестолочью, и разиней! Хорошо, что всего этого она не слышала! Ну как так?! В самый неудобный для меня и группы момент! Недоглядел что-то её ангел-хранитель. А может и мой..
И вот иду я белым днём по раскалённой брусчатке слегка наклонной улицы, снимая на камеру объекты на противоположной стороне. И тут... Вот так всегда... Всё главное происходит неожиданно... Откуда-то сверху, по тротуару, вылетает пацанёнок лет десяти, на велике. Я и глазом повести не успел, как он рулём задевает мою руку!..
Камера, как в замедленной съёмке, вылетает из рук и разлетается на мелкие части по камням. Я стою с открытым ртом. А мелкий шкет, притормозив на моей руке на секунду, выскакивает на перекрёсток, чуть не задев лбом кузов проезжающего грузовика. Секунды не хватило, чтобы очутиться под колёсами! Чуть поодаль он медленно падает на мостовую, а велосипед продолжает нестись по дороге и оканчивает свою жизнь под колёсами старенькой легковушки.
И был день, и был вечер! Как-то по другому. А! И была толпа, и была полиция. Нашлись свидетели, которые видели всю ситуацию от начала и до конца.
В участке составляли протокол. В углу плакала мать маленького нарушителя всех правил ПДД. Рядом рыдал то ли от страха, то ли от потери велосипеда сам герой моей истории. А я ждал переводчика и вспоминал...
Далёкие времена моего детства. Я несусь на моём новеньком «Орлёнке» по узким брусчатым улочкам моего Львова. Волосы развеваются ветром. В голове звучит парадная музыка. Я счастлив от этого царского подарка на моё десятилетие. Этот велик может всё. Вот сейчас я спрыгну на перекрёстке с бордюра на мостовую, как настоящий гонщик с трамплина. Я уже тренирую этот прыжок третий раз, перед тем как показать друзьям. Хорошо, что здесь машины никогда не ездят. 10 секунд! Девять! Восемь... Но что это?! Ко мне наперерез бросается... игрушечная машинка. Я торможу! Пробую её объехать, но она неожиданно сдаёт назад. Я от удивления падаю на тротуар, а мой велосипед, увлекая за собой эту сказочную машинку, вылетает на мостовую, прямо под колёса ЗИЛа.
Милиция, плачущая мама, отцовский ремень мне запомнились слабо. А вот мальчик-турист из Японии со своей чудо-радио-машинкой не стёрся в памяти до сегодня. Он специально её направил наперерез ко мне, видя что я грузовика до столкновения не замечу. Ни он, ни его родители денег не взяли. Радовались только моему спасению...
Из раздумий меня вывела наша переводчица Консуэлла. Она волновалась о моём здоровье. Следующий вопрос был о цене камеры, которую господин желает выставить в претензии к маленькому хулигану. Ну и рассказала, что водитель легковушки, налетевшей на велосипед, также требует денежной сатисфакции за что-то там оторванное от его ржавого тазика.
Я сказал, что никаких денежных претензий не имею. Рад только, что мальчик остался жив и почти здоров. Вынул всю наличку, что со мной была, я отдал 250$ матери мальчика взяв с неё клятвенное обещание завести малого к врачу, если почувствует головокружение или иные недомогания. А также купить ему другой велосипед. Водителю легковушки отдал всё что осталось. Ровно 95 долларов.
Консуэлла упрашивала меня этого не делать, объясняя, что полиция ко мне никаких претензий не имеет. Женщина и мальчик благодарили, порываясь поцеловать меня в руку. Радостный водитель легковушки смылся под шумок. Видимо опасаясь, что я могу передумать. А я выходил из участка и понимал, что пару часов назад ангел-хранитель этого маленького Матео и мой совершили сделку. А я её попросту подписал своими деньгами. А дал больше только потому что захотел добавить что-то от себя. Камерой я рассчитался за поступок мальчика-японца. (Прости, я никогда не знал твоего имени). А деньгами я попросту хотел бы продлить этот процесс взаимодействия между ангелами-хранителями, которые берегут нас.
Помните. У вас когда-то спросят, за то что для вас сделали. В самый неожиданный момент. И вы будете иметь шанс не только рассчитаться за то что было, но и продлить этот процесс.

Влюбленные люди счастливы одинаково, а с ума сходят по разному...
Сегодня прочел интересную историю про доктора, который тридцать лет ждал свою возлюбленную, которая судя по тексту похожа на "Ссучку обыкновенную", есть такой термин в обиходе. Я написал что не понимаю что творилось у него в голове? Потом вспомнил что и сам был в приблизительно похожей ситуации..
В 1988 году я вернулся из армии и поселился в общаге, где как известно разврат это такая легкая форма времяпровождения, а так как общага была смешанная, то недостатка в сексуальных партнершах не было. Но как то это было все примитивно, а хотелось чего то большого и светлого, а не секса за покушать на халяву.
Нас как спортсменов через военкомат нагружали ходить ДНДшниками на дискотеки и по воскресеньям проводить спортивные мероприятия в детском доме. Мы с воспитанниками нашли быстро общий язык, ибо доброе слове в купе с небольшой пиздюлиной по ногам, давали больше эффекта чем просто доброе слово. При нашем появлении, все воскресенье а затем и в субботу воспитанники были образцом для подражания. Руководство дэдика это заметило и предложило нам шикарные условия! Мы едем на тридцать дней на Черное море в Водопадный в лагерь воспитателями, все за счет дэдика. Отказаться мы не посмели!
И вот мы в лагере Лира, который находился рядом с санаторием Голубая дача, где так же на территории были палатки где жили туристы из Москвы. За неделю до конца отдыха в лагерь заехали тридцать девушек, в основном студентки из какого то технологического института. Наведя порядок среди подопечных и получив массу свободного времени, мы с другом Мойшей познакомились с двумя красивыми девушками, которые сразу стали оказывать нам знаки внимания и конкретные намеки на быстрый секс, так как они давно не трахались.
Вечером зачесав хаер, одев свою любимую красную майку я с другом пришел к ним в палатку. Вторая подружка схватила Мойшу за руки и потянула в постель, а он и не сопротивлялся. Я решив действовать так же получил вежливый отказ и просьбу прогуляться под луной. Я вышел но настроение как рукой сдуло, окончательно все позывы к соитию пропали после ее речи о том что если я не приемлю того факта что прежде чем затащить девушку в постель, я должен совершить какой либо подвиг, то у нас ничего не получится!
Совершать подвиг мне не хотелось, а трахаться хотелось очень сильно, я сказал что на минуточку схожу пописать, быстро свалил в верхний лагерь Зарница на дискотеку.
Надо сказать что мое остроумие и веселое настроение закончилось сразу после ее предложения совершить подвиг, и я решил примерить на себя образ печального рыцаря.
Заметив в углу площадки скучающую красивую девушку с шикарной грудью и фигуркой, я стал незаметно к ней приближаться. Попытался завязать разговор, но увидел что она посмотрела на меня как на инопланетянина, я понял что Измаил с налета не взять, тем более что после облома я себя Суворовым не ощущал. Потом потихоньку разговор стал понемногу клеиться но на какие то отвлеченные темы. Я узнал что она из профессорской семьи, строгого воспитания и жестких семейных традиций. В конце вечера я поцеловал ей руку и поблагодарив за приятный вечер годо удалился. Но перед уходом заметил небольшой интерес в ее глазах. Придя в нижний лагерь, я увидел что моя Москвичка сидит на той же лавочке где я её оставил два часа назад. Пройдя мимо и помахав ручкой я ушел спать, чем полностью сломал ей все ее миропонимание. Всю ночь я не спал и почему то думал об этой Леночке, вспоминал ее приятный грудной голосок, запах ее волос и с нетерпением ждал утра чтобы ее увидеть.
Утром сразу после завтрака я побежал в верхний и напросился сопровождать ее отряд в поход, прогуливаясь по горам, я ощущал эйфорию и желание дарить цветы, и петь серенады для этой девушки. Ну вообщем понял что влюбляюсь. Она тоже мне стала отвечать взаимностью, даже шла всю дорогу за руку и мы беседовали обо всем на свете. Ее поражала моя эрудиция и то что я практически не закрывал рот а ей все мои рассказы очень нравились почему-то, хотя они были местами на грани фола.
Узнав что она еще девочка в свои восемнадцать, и отдастся только мужу и только после свадьбы, я предпочел не торопить события и подождать, пока она не зайдет в мою уютную берлогу где на стенах красовались постеры Цоя, БГ, Брюса Ли и Арни со Сталоне. Я был уверен что на моей территории она то уж точно не вырвется из этих цепких заячьих лап!
Первый раз мы поцеловались примерно дня за три до отъезда, но я был счастлив.
И вот я уезжаю, но уже сидя в поезде решил что обязательно вернусь и сделаю это эффектно! Сдав ребят в детдом, мы с Мойшей на следующий день сели в поезд и уже в восемь утра были на пляже. Разместившись метрах в ста от лагерного пляжа, мы стали ждать прихода моей возлюбленной. Когда она завела детей в море и стала на берегу за ними смотреть, я сделал приличный крюк и из моря вышел прямо к ней! Ее радости и удивлению не было предела, она потеряла дар речи, когда увидела явление этакого Аполлона из пучины морской! Весь отряд выбежал из моря и стал кричать что приехал жених Елены Валерьевны!
Три дня пролетели незаметно, она уехала с отрядом и мы в соседнем вагоне поехали с ними. Не надо говорить что мы всю дорогу сидели держась за руки.
На следующий день, она уезжала на две недели в университетский студенческий лагерь Лиманчик что в Абрау-Дюрсо. В первый день я начал тосковать, бывшие невесты из общаги не возбуждали даже после сытного ужина, настроение на нуле, ну вообщем влюбился Паря, как заметила вахтерша Эммочка.
На второй день я решил писать ей письма, описывая свое состояние и чувства к ней. Писал в стол по одному письму в день, каждый день все больше станиц. Ну в общем когда она вернулась и я ее встретил с поезда и отдал ей письма, то растрогал окончательно! Она пообещала их прочесть дома, а назавтра договорились встретиться. Я решил не менять алгоритм, в кафешке Сказка покушать мороженное, потом в видеосалон посмотреть боевичок с Арни, ну а потом познакомить ее со своей уютной берлогой.
Утром встретив ее на остановке я понял что завоевал ее сердце. После видеосалона я ее пригласил к себе, но перед этим она напомнила мне о своих принципах и взяла с меня слово что даже если она и захочет изменить своим принципам, то я не воспользуюсь ситуацией, так как это будет временная слабость. Я слово дал!
И вот мы в моей берлоге. Я снял маечку, обнажив загорелый торс, посадил ее рядом с собой и приобнял за грудь, она не убрала руки а стала шумно дышать. Я стал ей говорить что можно получать удовольствие и другими способами нежели традиционным, и я по крайней мере могу предложить пару других альтернатив, когда и девственность останется и удовольствие она получит. Она посмотрела на меня внимательно, потом выдала мне тихим голосом что если я намекаю на Орально-Генитальный контакт и на Анальный секс, то это тоже под запретом. Ну тогда я предложил ей помочь мне просто расслабиться, так как четыре часа стояка уже давили на мозги. Она мне выдала еще один перл, что в ее понимании мастурбация тоже постыдное действо. На мой вопрос не балуется ли она сама иногда в душе? Она обиделась и стала собираться домой!
Уже по пути к остановке я решил в течении ближайших дней прекратить наши отношения, но вдруг она пригласила завтра с нею посетить ее двух лучших подружек. Я понял что мне хотят устроить смотрины, решил их немного шокировать своей развязностью. Коротко скажу что это тоже были профессорские дочки, которые ей сказали что я сексуальный маньяк и от меня надо держаться подальше!
В последующие три дня я под благовидными предлогами отказывался от встречи, и даже предупредил вахтершу Эммочку что если она будет звонить сказать что я уехал. Она так и сделала.
Вечером придя с тренировки я увидел что моя любовь ждет меня возле общаги на лавочке. Она попросила чтобы я проводил ее домой где она жила с бабушкой и дедушкой. Узнав что она живет в четырехкомнатной квартире и старики укатили на дачу, я решил что там точно есть вода в душе в отличии от общаги и согласился.
Зайдя в квартиру я увидел на столе шампанское, бутерброды и шоколадные конфеты я понял что пришел не зря, но попросил сначала принять душ. Выйдя из душа я был одет в дедушкин халат и усажен за стол, где под шампусик услышал что она на многие вещи стала смотреть по другому, в том числе и на секс и на его альтернативные формы. На что я ей ответил что если я дал слово, то буду держать его, а ее метания могут быть минутной слабостью о чем она будет потом жалеть. Немного подумав и тяжело вздохнув, она согласилась со мной.
Выпив шампусик и заметав бутерброды, я был препровожден в спальню дедушки с бабушкой где отрубился практически сразу. Она ушла к себе. Ночью она опять пришла ко мне но уже в неглиже, но я твердил про то что держу слово и сдержу его. Она сказала что хочет попросить меня кое о чем. Мне стало интересно? Оказалось что она хотела чтобы я ей пообещал что когда после свадьбы муж лишит ее девственности, она придет ко мне и я ее научу всему что знаю. Я сказал что это не правильно и подло по отношению к мужу. Немного подумав, она согласилась и тихо удалилась в свою спальню. Утром я тихонько ушел.
После этого мы не виделись пять лет, я женился на прекрасной девушке, с которой счастливо живу уже двадцать пять лет. Даже немного остепенился в тот момент и стал правильным мужем.
И вот как то осенью мы встретились практически нос к носу в автобусе, она с радостью подбежала ко мне и вдруг увидела обручальное кольцо на пальце. Я ни разу не видел до этого как слезы брызгают из глаз. Немного успокоив ее я пригласил в кафешку покушать мороженое, рассказал что счастлив в браке, люблю жену и услышал ее историю.
После нашей встречи и расставания, он впала в депрессию, пока в автобусе не познакомилась с курсантом, у которого были те же принципы что и у нее. Они встречались примерно пару месяцев, познакомились с родителями, купили кольца. Дело шло к свадьбе. Они договорились что он прибывает в часть, в какой то северный город типа Воркуты, а она прилетает к нему и они под бой курантов 31 декабря совершают это священнодействие под названием лишение девственности.
Она прилетела к нему, собралась большая компания, и они под аплодисменты друзей ушли в спальню.
Как настоящий офицер, ее возлюбленный вошел в нее сразу, но почему то легко как по маслу, и по неизвестной причине не было никакой крови. Выйдя в комнату к друзьям, он сказал что на шалаве никогда не женится и выставил в час ночи ее за дверь.
Немного помолчав, она сказала что ненавидит меня за то что я ей жизнь сломал, после чего мы разошлись.
Прошло двадцать два года, и она меня нашла через Одноглазников. Что то в душе еще у меня теплилось по отношению к ней, даже где то была мысль встретиться, но насторожил пушистый котенок на аватарке и полное отсутствие ее фоток на странице, только ее дети.
Я ей дал телефон, и она мне позвонила. Правы были Ильф и Петров, что все меняется в женщине кроме голоса. От ее голоса всплыли воспоминания и желание встретиться и наверстать упущенное. Но почему то я не подумал что ей уже не 18 а под сорок пять. Она рассказала что муж в командировках, у нее есть любовник с которым она предается любовным утехам пока мужа нет дома. Но так как он верующий и это грех, то они потом вместе по нескольку часов отмаливают этот грех. Я сбросил ей свою фотку и попросил сбросить ее. Она сбросила фото, примерно как в анекдоте про грузинские права... Это мой дом, это мой Волга а это я за рулем сижу.))) Ну то есть вдалеке у какого то памятника. Я попросил сбросить другую, и тут я понял что зря это сделал и мне точно с нею встречаться не хочется. На вопрос о том сильно ли она изменилась, я ответил честно. Она положила трубку. Я вздохнул с облегчением.
После этого мне на работу курьер принес конверт в котором лежали ксерокопии моих писем к ней. Перечитывая их я снова в душе почувствовал себя тем двадцатилетним влюбленным распиздяем, и понял что тогда принял единственно правильное решение.
Извиняюсь за длинный текст.

+1+2

Слава, Слава, Слава героям!!!
Впрочем,
им
довольно воздали дани.
Теперь
поговорим
о дряни.
( В.Маяковский)

Точнее, о дрянных хирургах.
Не удивляйтесь, их немного, конкуренция там сильная — тем не менее они есть.
Что их делает такими, неважнецкими?
Медленные — держат пациента на столе в 2-3 раза дольше, от раза к разу, исключения бывают у всех, тяжелый случай, например. Но у этой породы — все такие, исключительно тяжёлые, что является удобным враньём.
Кровавые — грубые с тканями и органами, теряют, опять же постоянно, неприличное количество крови.
Неудачливые — всё чересчур постоянно не идёт по правилам,
инфекции, расхождения швов, всякая хрень — что ни понос, то золотуха.
Публика имеет доступ к информации и может попробовать выбрать.
Но если такой кое-какер на дежурстве и вы поступаете на срочную операцию — аминь, молитесь.
И только инсайдеры операционных знают гамбургский счёт, подлинную цену хирургу.
На вопрос — какой он хирург — мы не ответим, понятия не позволяют.
А вот на вопрос: а если бы это были вы или ваша жена, ваш ребёнок — кого бы вы выбрали? — мы ответим, не колеблясь.
Предвижу ваше недоумение — а где встречаются такие «удачливые умельцы»?!?!
Могу сказать, коли интересно: в больших коллективах.
В США я больше всего их встречал в больших университетских центрах, где всю работу за них делают резиденты, зачастую намного рукастее и талантливее своих профессоров.
Те же сидят в лабораториях и двигают науку, что всех устраивает: вреда нет, от исследований — слава университету, резиденты учатся у друг друга, старшие вполне способны обучить младших, плюс настоящие умельцы -универсалы всё же превалируют на кафедрах...
Второе место, где я их встречал — это Veteran Administration, VA, где обслуживаются ветераны и их семьи.
VA - это, простите, кровавый пиздец американской медицины, её позор, худшее из худшего социальной медицины.
Вы спросите — да почему?!?
Гнилая система — дешёвое плохое оборудование, дешёвые устаревшие лекарства, забюрокраченная до предела рутина, ленивый персонал, ничего не делающий после 3 часов пополудня и все три дня после четверга, раздутый бестолковый бюджет, бесконечное ожидание в очередях, иногда месяцами — вещи неслыханные для Штатов. И все работающие — государственные работники, практически неувольняемые, с жирными социальными пакетами и гарантированной пенсией, синекуры.
А главное — вопиющее бесправие пациентов, у которых нет выбора пойти к другому врачу или в другой госпиталь, а мы знаем — отсутствие конкуренции способствует лени и разгильдяйству.
Таким я увидел ветеранский госпиталь четверть века назад, года два назад, после громких скандалов с умершими в ожидании помощи ветеранов, положение стало меняться, Трамп принял это близко к сердцу и перемены начались, ветеранам можно пользоваться врачами и госпиталями вне сети VA, сменили менеджеров, по слухам — ветераны довольны.
Так, вступление затянулось, перейдём к истории.
Зелёный резидент первого года службы, отслуживший треть тренировочной программы — я попадаю в далеко не самый плохой госпиталь системы VA.
О боже!!
Стены покрашены в тошнотворный салатовый цвет моей бедной районной больницы, полы покрыты старым потрескавшимся линолеумом цвета детского поноса, медленные санитары соревнуются с плавными толстыми медсёстрами — кто лучше груши околачивают.
Анализы — медленно, через день, операционные образцы тканей пропадают, ограничения на лекарства, ничего новее пентотала и валиума.
Запах госпитальной еды — клянусь, мне помстилось, что я в советском доме для престарелых — та же кислая капуста...
Ностальгия быстро сменилась на депрессию — больные были тяжёлые и запущенные старики с онкологией всех видов, связанной с поголовным курением и алкоголизмом с наркоманией.
И тяжеленное расписание сложных операций.
Новобранец, я, скис, признаюсь сразу.
Но тут на помощь примчалась кавалерия, Чапаев на тачанке — дембеля, прожжённые, мытые-катанные выпускники нашей программы, мои братья по оружию.
Не ссы, Миша, все здесь тоскуют, не ты один — а на-ка тебе “Поваренную книгу резидента-анестезиолога по выживанию в VA”, сборник мудрости многих поколений резидентов, постоянно обновляющаяся и безумно полезная.
Толстая папка набита схемами наркозов, советами как клянчить у специалистов консультацию, как прорваться с боем к компьютерному томографу с хрипящим пациентом на носилках и кого куда поцеловать — чтобы снимки посмотрели и дали заключение.
А также краткая характеристика хирургов, их особенностей и бздыков.
Вот именно там я наткнулся на страницу, с таинственными +1+2, как в заголовке...
И нет, это был не прогноз погоды.
Это было наставление — как помочь пациенту выжить на операции некоего хирурга, по имени — ну, скажем, Аткинс.
Помните, что я говорил о приметах плохого хирурга?
Так вот, он был полным собранием этих примет.
И долгий и грубый и со всякими осложнениями.
Но самое главное — он был САМЫЙ кровавый хирург на моей памяти, каждая вторая его операция сопровождалась массивными кровопотерями и массивными переливаниями.
Была у него и милая привычка: залезая в брюхо, он постоянно наступал на одни и те же грабли, повреждая селезёнку и удаляя её, поскольку кровотечения из селезёнки остановить можно только так.
Именно поэтому Аткинс получил погоняло: Мистер +1+2.
На его легкую операцию надо было поставить дополнительную вену, желательно потолще, плюс один.
И приготовиться переливать кровь.
А при более сложной операции— две дополнительные толстые вены, кровь надо держать наготове и переливать немедленно после вхождения в плотные слои живота.
Вскоре я приноровился, помощь нужна была мне всё реже и реже, я заматерел, проштудировав мудрость Устава Анестезиологической Службы.
Однако мне и в голову не пришло расслабляться, работая с Аткинсом — он полностью заслужил свою славу мясника-вампира, ни до ни после я не видел столько упсс и косяков, крови же я напереливал галлонами.
Ротация идёт к концу, последний день, я выстоял и никого не потерял, велики дела твои — последняя операция, толковый хирург заявлен, команда неплохая, дал наркоз, взлетели штатно, зашёл хирург, проверил и вышел мыться...
И тут заходит наш горе-герой, Аткинс!!
Моя челюсть отвисает, стресс зашкаливает, к Аткинсу я не подготовился, ощущение — что меня, а главное — моего пациента ждёт встреча с Одином, голая жопа проигрывает ежу однозначно — и это моя жопа и мой косяк, Уставы пишутся кровью и сейчас мне предстоит в ней умыться...
Я подскакиваю как ужаленный, ору сестре готовить кровь, быстро ставлю две толстые вены, по Уставу.
Аврал тот ещё, уж вы поверьте...
Аткинс, между тем, задумчиво смотрит на мою суету, мыться, однако, не спешит, вошкается.
Входит заявленный хирург, помытый, одевается, Аткинс ему помогает одеться в стерильное, разговор идёт о партии в гольф после работы и ... Аткинс покидает операционную и мою жизнь, больше я его не видел.
Операция идёт спокойно, пара капель крови, мужик работает отлично, косится на воздвигнутый мною лес внутривенных систем ускоренного переливания с недоумением.
Мой ужас медленно тает, я чувствую угрызения совести за свою панику... но, как справедливо говорили на заре моей медицинской молодости: лучше перебздеть чем недосрать.
Мы плавно приземляемся и пациент в хорошем состоянии отрапортован и сдан на руки медсестры пробудительной палаты.
Я прощаюсь с ненавистной больницей и иду готовится к будущим боям, моей службы ещё два долгих года.
Но, как говаривали мои старшие — если ты пережил Аткинса, то всё остальное будет полегче...
Врали.
Лёгким бывает только вчера...(c)Michael Ashnin

Читая история Димыча, наткнулся на комментарий:
Перед сауной официально подписанный документ с ее согласием.///

Про подписи в документах при тет-а-тет, вспомнил свою давнишнюю историю.

Случилась она со мной в начале десятых.
Решил пойти я в одну контору работать прорабом. Контора у всех на слуху, рекламный ролик о ней между песнями крутят на авторадио, зарплату хорошую обещают. ТВЦ стройматериалов, и при ней большая стройгруппа.
Я увольняюсь со своей, с нищенской зарплатой работы, и иду к ним.
Через совсем короткое время прежнего директора увольняют, и я заступаю на его место.

Мной, как директором, все довольны, включая Генерального. (Структура такая).
Я получаю хорошую зарплату, втягиваю в эту фирму жену, мы уже не волнуемся что нет денег заплатить дочке за обучение в университете. Сказка, а не жизнь.

Проходит ещё какое-то время, и я перестаю нравится Генеральному.
(Крашенный под блондинчика такой мальчик лет 25-ти, из современных, весь на понтах, про 5 или 8 своих образований постоянно кричит на общих собраниях, но с крепкой охраной, у которой юридическое образование).
Не нравлюсь я ему не потому, что я не справляюсь со своей работой, а потому что стиль руководства у него такой. Специалистов после 90-х много, хорошо оплачиваемой работы почти нет. Раз в полгода или даже раньше он обязательно кого-то увольнял. Так он поступал со всеми, включая и бухгалтеров, как я потом узнал.

Для начала он увольняет мою жену.
Увольняю её конечно я, как директор, но с его подачи.
Естественно, доходит очередь до меня. Я, как человек неконфликтный, ухожу по собственному желанию.

Всё хорошо, кроме одного.
Он не выплатил зарплату мне и моей жене за два месяца. А деньги серьёзные.
Все мои попытки что-то доказать, - упирались в охрану Генерального, задолго до его кабинета.
Звонки на телефон и прочие попытки достучаться оставались глухи. Кинул, проще говоря меня, мальчик.
Тупик.
Предпринимать я ничего не стал. Подвернулась опять хорошая работа, и стал я постепенно об этом случае забывать.

Работал я директором уже в другой фирме несколько месяцев, когда однажды решил почистить свои прошлые бумаги. Избавиться от ненужного хлама.

И вот среди прочего, в моей папке, оставшейся от прошлой фирмы, попадается Договор.
Заключенный между мной, как частным предпринимателем (ЧП), и той самой фирмой, из которой меня не совсем красиво уволили, не выплатили честно мною заработанную зарплату с кругленькой суммой.

В Договоре указано.
Что бывшая моя фирма договорилась со мной, что я, как ЧП изготовлю им ряд металлоконструкций и они, эта фирма Генерального, обязуется мне оплатить согласно «Акта выполненных работ» сумму эквивалентную 10 тыс. долларов.
(Деньги по тем временам весьма солидные. Как, впрочем, для нашего небольшого городка и теперь).
Рядом нахожу этот самый «Акт выполненных работ». Где указано, что работу я выполнил. Ниже печать фирмы и размашистая подпись Генерального.
В верхнем левом углу договора нахожу «Резолюцию».
«Бух. Оплатить!»
Дата, и опять же размашистая подпись Генерального.

(Говоря простым языком, в моих руках оказалось два пакета документов. Говорящих о том, Что фирма Генерального, которая меня кинула на зарплате, обязана оплатить мне, как ЧП эту сумму(10 000$) за выполненную мной работу на бумаге. С личной подписью Генерального и мокрой печатью его фирмы).
*******
Комедию как он бегал за мной, когда я через его секретаря передал ксерокопию этого документа, я вынесу за скобки. Как он мне лично названивал, я ссылался на занятость в новой фирме, назначал и отменял встречу из-за большой загруженности по работе.
*******
Наконец, мы встретились в его кабинете. Вдвоём. Больше никого. Я передал ему оригинал одного пакета документов. Удостоверившись в подлинности, Генеральный остался доволен и приступил к выдаче причитавшийся мне и моей жене зарплаты.
Деньги Генеральный выдавал мне под расписку о получении, согласно указанной в ней суммы. Он давал мне бланк с указанной в каждой расписке суммы, - моя и жены зарплата разбитая на несколько частей. Мне оставалось расписываться, получать свои денюжки, и складывать. Рассовывать по карманам.

Я расписывался. Он дрожащими руками доставал из сейфа уже заранее приготовленную его мамой-кассиром сумму, пересчитывал сам, и выдавал мне. И так несколько раз. Деньги, в бумажной массе, были большие и я их не считал. Я ведь вообще махнул было на всё рукой и думал что потерял их навсегда.

Случайно или нет, но Генеральный выдал мне сумму зарплаты за три месяца вместо двух. То ли так был напуган, то ли хапанул из сейфа не ту пачку. Это мы уже с женой определили, когда пересчитывали.
Ну вот и всё. Кроме нескольких моментов. Почему в самом начале я заговорил о подписи, когда вопрос решают двое.

В расписках, я подписывался не свей подписью. Это раз. Паспорт, для сверки подписи он от меня не требовал.
- А почему бы и нет? - мелькнуло у меня в голове, - раз ты поступил со мной так нечестно, то почему бы и мне не поиграть с тобой в твою же игру?
Причем подписывался я этой чужой подписью уверенно и виртуозно. Что не вызывало сомнений в подлинности.

И второе. У меня на руках остался второй пакет документов и тоже оригинал, где он обязывался мне заплатить. Всё те же 10 тыс. долларов, в эквиваленте, если кто забыл.

О том, что я должен был ему вернуть оба пакета, Генеральный, в силу своей некомпетентности, не знал. Возможно, посчитал, что второй пакет должен находиться у него в бухгалтерии. Вот как раз именно бухгалтерша, перед моим и своим увольнением, мне его и отдала. Оба экземпляра - мой, и фирмы Генерального, оказались в моей папке. А я не стал тогда смотреть что она мне сунула. (Специально она это сделала, или случайно? Думаю что специально). Закинул в папку и ушел насвистывая.

Расстались мы с ним нормально. Даже некоторое время обе наши фирмы сотрудничали в общем бизнесе.

Но при мне навсегда осталась подстраховка на тот случай, если Генеральный вздумает выкинуть что либо ещё.
Ведь на руках у меня остался пакет документов, говорящий о том, что я, как ЧП, выполнил по его просьбе работу, и он, Генеральный, мою работу принял. Но не оплатил. Документ об оплате моему ЧП нигде по бухгалтерии его фирмы не проходил. В любой форме. А это означает, что по суду, если у меня возникнет такая необходимость, ему (его фирме), эту сумму, условно в 10 тыс долларов, придется таки мне выплатить.

Но знать об этом, при честном с его стороны ведения бизнеса со мной, было ему совсем не обязательно.
Это я только вам рассказал.

(Кому интересны подробности - расскажу в комментариях).

Из воспоминаний...

"Нашу Победу у нас не отнять"

....После войны семья наша почти два года кочевала по разорённой войной Украине, так как воинская часть отца восстанавливала разрушенные немцами аэродромы. На одном из полустанков отец, выскочивший с чайником за кипятком, вдруг вернулся, неся вместе с товарищем безногого солдата. За ними внесли солдатский рюкзак и старенький баян. Ноги у солдата были отняты по самый пах. А сам он был молод, красив и, что называется, в "стельку" пьян. На удивлённые вопросы мамы и бабушки отец отвечал кратко и потрясённо: "Он пел!" Молодого инвалида старательно обтёрли мокрым полотенцем и уложили на топчан теплушки. Тем временем офицеры, желая установить личность солдата, проверили его рюкзак и были полностью сражены: безногий солдат был награждён пятью боевыми орденами, а отдельно, в красной коробочке, лежал Орден Ленина. И был инвалид сержантом Авдеевым Николаем Павловичем от роду двадцати пяти лет. Офицеры, прошедшие войну, многие, как мой отец, ещё и финскую, знали цену таким наградам. Среди орденов лежало письмо. Видно было, что его неоднократно комкали, а потом расправляли. Письмо было подписано: "любящая тебя Шурочка". "Любящая Шурочка" писала, что будь у Николая хоть одна нога - она бы за ним в госпиталь приехала. А уж совсем ползуна она, молодая и красивая, взять не может. Так и писала Шурочка - "ползуна!" В вагоне повисла угрюмая тишина. Мама всхлипнула, бабушка убеждённо сказала: "Бог её накажет!" - и ещё раз бережно обтёрла лицо спящего.

Спал безногий солдат долго, а проснувшись, казалось, совсем не удивился, что едет неизвестно куда и неизвестно с кем. Так же легко согласился он остаться пока в нашей части, сказав при этом: "Там видно будет". Охотно откликнулся Николай и на просьбу спеть, с которой на удивление робко обратился мой отец, вообще-то человек не робкого десятка. Он впоследствии как-то, казалось нам тогда, робел перед Авдеевым. Это было преклонением перед уникальным талантом. Авдеев запел. Бархатный бас поплыл по вагону и словно заполнил собой окружающее пространство. Не стало слышно грохота колёс, за окном исчез мелькающий пейзаж. Сейчас иногда говорят - "попал в другое измерение". Нечто подобное произошло тогда с пассажирами вагона-теплушки. Я до сих пор думаю, что мне довелось в детстве слышать певца, обладающего не только уникальным голосом, но и ещё богатой, широкой душой, что и отличает великих певцов от бездарностей. Однажды я спросила бабушку: "Почему, когда дядя Коля поёт, облака то останавливаются, то бегут всё быстрей?" Бабушка задумалась, а потом ответила мне, как взрослой: "А ведь и правда! Это у нас душа от его голоса то замирает, то к Богу устремляется. Талант у Коленьки такой особый".

А вскоре произошло то, что заставило окружающих посмотреть на певческий талант Авдеева с ещё большим изумлением.

Через дорогу от школы, где жили офицерские семьи, в небольшом домике жила пожилая еврейка - тётя Пейся со своей очень красивой дочерью Розой. Эта ещё совсем молодая женщина была совершенно седой и немой. Это произошло с ней, когда в одном из маленьких местечек Белоруссии немцы уничтожали евреев. Чудом спасённая русскими соседями, лёжа в подвале со ртом, завязанным полотенцем, чтобы не кричала, Роза слышала, как зовут её из рядом горящего дома её дети - близнецы.

Несчастная мать выжила, но онемела и поседела.

В один из летних вечеров, когда Роза с лотком маковых ирисок зашла к нам во двор, на своей тележке на крыльцо выкатился дядя Коля. Надо сказать, что к этому времени он был уже официально оформлен комендантом офицерского общежития и получал зарплату, по существу был членом нашей семьи. Женщины поставили перед ним тазик с вишней, мы, дети, облепили его, и он рассказывал нам что-то очень смешное. При виде седой Розы дядя Коля вдруг замолчал и как-то особенно внимательно стал вглядываться в её лицо. Потом он запел. Запел, даже не попросив, как обычно, принести ему баян. Помню, что пел он какую-то незнакомую песню о несчастной уточке - лебёдушке, у кот

орой злые охотники, потехи ради, убили её утят-лебедят. Могучий бас Авдеева то жалобно лился, то скорбно и гневно рокотал. Подняв глаза, я увидела, что все окна большого дома были открыты и в них молча застыли люди. И вот Роза как-то страшно замычала, потом упала на колени, подняла руки к небу, и из губ её вырвался молодой, звонкий и безумный от горя голос. На еврейском языке взывала к Богу несчастная мать. Несколько женщин, бросившихся к ней, застыли по знаку руки певца. А он всё пел, а Роза кричала всё тише и тише, пока с плачем не упала на траву. Её спешно подняли, внесли в дом, и около неё захлопотал наш полковой врач.

А мы, рано повзрослевшие дети войны, как суслики, столбиками, остались сидеть молча в тёплой темноте южной ночи. Мы понимали, что стали свидетелями чуда, которое запомним на всю жизнь. Утром пришла тётя Пейся и, встав перед дядей Колей на колени, поцеловала ему руку. И снова все плакали. Впрочем, в моём детстве плакали часто даже мужчины. "Почему взрослые плачут? - спросила я маму. "Это слёзы войны, - ответила мне она, - в войну-то нам плакать было некогда, да и нельзя. Надо было выстоять, чтобы детей спасти. А теперь вот слёзы и отливаются. Твоё поколение уже не будет плакать. Только радоваться".

Надо сказать, что я с горечью вспоминаю эти мамины слова. Радуюсь редко.

Шёл 1948 год. И вот стало происходить что-то странное, непонятное нам, детям. С улиц города стали исчезать инвалиды, которых до этого было так много. Постукивали палочками слепые, но безрукие и безногие, особенно такие, как дядя Коля, практически исчезли. Взрослые испуганно и возмущённо шептались о том, что людей забирают ночами и куда-то увозят. В один из вечеров я услышала, как родители тихо говорили, что дядю Колю придётся спрятать, отправить к родным мамы, на дальний казачий хутор.

...Но здесь произошло событие, которое предопределило дальнейшую судьбу Николая Авдеева и стало таким ярким эпизодом в моей жизни. В 1948 году страна-победительница торжественно праздновала 800-летие Москвы. Повсюду висели флаги и транспаранты, проходили праздничные мероприятия. Одним из таких мероприятий должен был стать концерт в Доме офицеров. Случилось так, что проездом на какую-то инспекционную поездку в городе на целый день остановился маршал Георгий Константинович Жуков. Взрослые называли его коротко и уважительно "сам Маршал". Именно так это и звучало - с большой буквы. Отец пояснил мне, что я видела его в кино, когда, как и все, неоднократно смотрела Парад Победы. "Ну, на коне! Помнишь?" - говорил отец. Честно говоря, коня я помнила очень хорошо, удивляясь каждый раз, почему у него перебинтованы ноги. Маршала же я практически не разглядела. И вот офицерам объявили, что на концерте сводной самодеятельности воинских частей будет присутствовать Жуков. Каждый вечер шли репетиции, и на одной из них было решено, что цветы маршалу буду вручать я. Не могу сказать, что меня, в отличие от моей семьи, это обрадовало. Скорее, наоборот. Мне вообще очень не хотелось идти на концерт, ведь я всё это видела и слышала неоднократно. Теперь я уже никогда не узнаю, почему выбор пал на меня. Скорее, из-за совершенно кукольной внешности, которая, кстати, полностью не совпадала с моим мальчишеским характером. Два дня у нас в коммуналке строчил старый "Зингер". Мне спешно шили пышное платье из списанного парашюта. Шила мама. А бабушка, наспех нас накормив, вдруг стала днём, стоя на коленях, молиться перед иконой Святого Георгия Победоносца. Эта удивительно красивая икона была единственной сохранившейся из её большого иконостаса. В старом казачьем офицерском роду была она семейной. Много поколений молились перед ней, да и всех мальчиков у нас называли Георгием и Виктором. Я была удивлена, услышав, что бабушка непрестанно молится за дядю Колю.

В торжественный день из меня изобразили нечто вроде кукольной Мальвины, вручили сноп мокрых гладиолусов и раз десять заставили повторить приветствие высокому гостю. В результате, когда подъехали три машины, и из первой вышел корен

астый человек с суровым, как мне показалось, лицом и звёздами Героя на кителе, я всё начисто забыла. И буквально на одном дыхании выпалила: "Товарищ Жуков! Мы все вас поздравляем! Пожалуйста, живите долго со своим красивым конём!" Вокруг раздался гомерический хохот. Но громче всех, буквально до слёз, смеялся сам маршал. Кто-то из его сопровождения поспешно взял у меня огромный букет, и Жуков, продолжая смеяться, сказал: "Ну вот теперь я тебя вижу. Пойдём со мной!" И подав мне, как взрослой, руку повёл меня по лестнице, в ложу. В ложе стояли стулья и большое бархатное кресло для высокого гостя. Но он, смеясь, сказал: "Кресло для маленькой дамы!" - и, посадив меня в кресло, пододвинул свой стул ближе к перилам ложи. В ужасе и отчаянии от своего провала и позора я сжалась в кресле в комочек. "Как тебя зовут?" - спросил Жуков. "Людмила", - прошептала я. "Люсенька, значит!" - Жуков погладил меня по моим очень длинным волосам. Концерт начался. На сцене танцевали гопак, пели все известные фронтовые песни, снова танцевали. Мне же хотелось одного: сбежать и забиться куда-нибудь в тёмный уголок. На маршала я боялась даже поднять глаза.

Но вдруг я просто подскочила от удивления. На сцене, вместо конферансье, появился мой отец. Напряжённым, каким-то чужим голосом отец объявил: "А сейчас перед вами выступит кавалер орденов (шло их перечисление) и кавалер ордена Ленина, танкист, сержант Николай Авдеев!" Дядю Колю давно уже знали и любили. Зал затих. Детским своим умом я не поняла сути происходящего. Но зрители в зале поняли сразу, что безногий человек на сцене был вызовом власти. Вызовом её безжалостному лицемерию по отношению к людям, которые, защищая Родину, защитили и эту самую власть. Власть, которая сейчас так жестоко и бессовестно избавлялась от покалеченных войной. Я всё это поняла, повзрослев. А тогда два офицера вынесли на сцену Авдеева, сидящего в таком же бархатном кресле с баяном в руках. И вот полилась песня: "Уж, ты ноченька, ночка тёмная…" Голос не пел. Он сначала тихо плакал, а потом громко зарыдал от одиночества и тоски. Зал замер. Вряд ли в нём был тогда человек, который не потерял в войну своих близких. Но зрители не успели зааплодировать, потому что певец сразу заговорил: "Товарищи! В старинных битвах отстояли Отечество наше и свою столицу - Москву! Но и за сто лет до нас прадеды наши погибали за Москву и Россию! Помянем же их!" И Авдеев запел: "Шумел, горел пожар московский…" Показалось, это перед всеми совершенно зримо пошли в своих сверкающих киверах победители 1812 года. В едином порыве зал стал дружно и слаженно отхлопывать рефрен песни. В ложе стали раздаваться восхищённые голоса. Я, наконец осмелев, посмотрела на Жукова. Он, сжав руками барьер ложи, откинулся на спинку стула. Явное удивление и восхищение читалось на его лице. Но вдруг баян замолчал. Руки певца бессильно упали на него, Авдеев повернул голову в сторону маршальской ложи, и серебряная труба его голоса в полной тишине пропела: "Судьба играет человеком, она изменчива всегда…" Зал буквально взорвался от восторга. На сцене выросла гора цветов. Жуков слегка повернул голову и властно сказал кому-то позади себя: "Узнай, распорядись!" Здесь я наконец-то пришла в себя и, тронув Жукова за колено, сказала: "А я всё про дядю Колю знаю!" "Тогда расскажи", - ответил он мне и наклонился ближе. Но раздались звуки рояля, и снова, но уже торжественно и скорбно, заполнил зал фантастический голос: "Ты взойди моя заря, заря моя последняя…" В порыве чувств люди в зале стали вставать, многие плакали. Я вновь посмотрела на Жукова. Он сидел так же, откинувшись на спинку стула, с вытянутыми на барьер ложи руками. Но глаза у него были закрыты, и лицо побледнело и стало печальным и усталым. Скорбно и моляще прогудел бас Авдеева: "Ты укрепи меня, Господь!" И в этот момент в неподалёку стоящей церкви ударили колокола. Зал бушевал. Жуков открыл глаза и, произнеся: "Фантастика!", снова наклонился ко мне и, как мне показалось, строго спросил: "Так что же ты знаешь про дядю Колю?" Я

заторопилась: "Его мой папа на станции нашёл. Он у нас теперь комендантом работает, и в семье, как родной. Он, знаете, какой добрый и всё-всё умеет!" Лицо маршала оставалось таким же печальным и усталым. "Детка, как ты думаешь, что для этого человека можно сейчас сделать?" - спросил он у меня как у взрослой. Я на секунду задумалась: "Баян ему доктор подарил, а он совсем старенький. Новый бы надо купить! Да уж это когда разживёмся", - заговорила я бабушкиными словами. "А главное - дяде Коле жильё какое-нибудь надо. Мы-то в целой каптёрке живём, а он в чуланчике возле котельной ютится!" Жуков слушал меня молча и неулыбчиво. И вдруг спросил: "А тебе самой что хочется?" И здесь я поняла, что нужно вовсю пользоваться случаем. "Мне ничего не надо. Я вообще счастливая. У меня папа с войны вернулся. А вот Ниночке, подружке моей, нужен специальный детский дом, потому что она немая. У неё немцы язык отрезали и свастику на ручке выжгли. Это чтобы её родители-подпольщики заговорили. Но они всё равно никого не выдали, и их расстреляли". Я не увидела лица маршала. Он вдруг поднял меня на руки и крепко обнял. На какое-то время я услышала, как под кителем со звёздами Героя ровно и сильно бьётся сердце Жукова. Потом он опустил меня на пол и бросил: "Пошли!" Дядя Коля сидел внизу на диванчике, смотрел, как мы спускаемся к нему, и лицо его показалось мне таким же усталым и печальным. Потом маршал подошёл к Авдееву и сел рядом. Некоторое время они сидели молча. Но вот Жуков заговорил. О чём говорили они - безногий сержант и маршал со звёздами Героя - Николай не рассказывал, но бабушка говорила, что всю следующую ночь он не спал. Домой ехали мы с дядей Колей. В руках у меня были два огромных пакета с конфетами, а рядом на сиденье лежали два роскошных набора рижских духов. На следующее утро Николая Авдеева увезли в штаб, где ему торжественно вручили сияющий малиновым перламутром аккордеон, а главное - конверт с ордером на комнату в большом и красивом доме. Комната оказалась тоже очень большой и красивой, с большим окном и паркетными полами.

Николай Авдеев окончил музыкальное училище и до конца жизни работал заведующим Дома культуры. А умер он рано, когда ему исполнилось 47 лет. У него было два сына-близнеца, которые стали впоследствии хорошими врачами. Дивный голос своего отца они не унаследовали. Он ушёл с ним.

За Ниночкой приехали из Киева и увезли её в хороший интернат, где, говорили, она была всеобщей любимицей. Но умерла Ниночка, не дожив до двадцати лет. Не знаю, то ли сердце её было сломлено пережитым ужасом, то ли, как говорила бабушка, родители-мученики ждали и звали её.

Отца же моего почему-то направили на курсы политработников в Смоленске. Служил он потом в войсковых училищах, и помню, что всегда заботился особенно о курсантах-сиротах. Многие из них, став сейчас седыми отставниками, вспоминают о нём с любовью и уважением.

Людмила Викторовна ТОЛКИШЕВСКАЯ

Ну, что, смертнички, подекамероним?!?!
Вы, небось, ждёте вестей с переднего края?
Сводка скупая: идёт позиционная война, мы плотно зарылись в окопах, на Западном фронте без перемен .
Но сзади, в тылу, мозги всего мира наперегонки куют оружие победы над этим наихреновейшим вирусом. В лидерах, ничего неожиданного, хитрожопые израильтяне и пиндосы.
Начав сражаться с врагом практически безоружными, спасибо всем президентам и губернаторам, бывшим и настоящим — поздравляю, бляди, вы кинули в прорыв безоружные войска, вы занимались хуй его знает чем! А уже полыхало... далеко не первый год, звонки были.
Однако — мы медленно запрягаем, запрягли наконец-то и, по моим ощущениям — поехали, лёд тронулся, Акелла готовится к своей первой и последней битве такого рода, битве « не ради славы— ради жизни на земле!», Тёркин опять стал популярен в окопах.
Ваш покорный слуга стоял в резерве, периодически выезжая на передний край охотиться за снайперами.
Вещь, прямо скажем, увлекательная — за исключением доспехов, от которых я быстрее сдохну чем от вируса, задохнувшись в своей плотной маске типа респиратор или лицевым щитком, созданным с целью замучить меня мигренью. Забавно, как поменялась жизнь — я работаю с пациентом один, удалив весь персонал за дверь.
Одиноко, необычно одиноко... вообще, необычно всё, старая собака учиться новым трюкам или вспоминает очень хорошо забытые старые.

Но — довольно, не о чуме идёт речь в оригинальном « Декамероне», не о болезни и смерти.
В разгар самой страшной эпидемии, намного страшнее нашей — семь молодых женщин и трое молодых мужчин спрятались от неминуемой смерти.
И — чтобы развлечь себя — травили баечки.
И были они не о чуме — о жизни, эротике, супружеских изменах, стёб над попами, о верности и любви.

И вот я подумал — а не последовать ли нам примеру Боккаччо в выборе тем?
Сказано — сделано, вот моя первая скромная лепта в « Декамерон Вернера 2020».

Речь пойдёт о неудачливом старом кобеле, ценителе сигар, старого рома и женских прелестей, мне, проходном герое большинства моих баек.
Забегу вперёд — с сигарами и ромом все получилось, Коста-Рика не подкачала, страна изумительная, с бесподобной природой и экологией, с двумя побережьями, абсолютно не похожими друг на друга, политически стабильная, с сравнительно высоким уровнем жизни, образования и здравоохранения — что очень необычно для этого региона.
А какой там ром!!
Две рюмки в час поддерживают вас в состоянии перманентной нирваны, а если к этому добавить их прекрасный кофе и сигары — то в голову нет-нет, да и придёт шальная мысль — а жизнь-то, похоже, удалась...
Но это — по вечерам, днями я раскатывал на велике и каяке, нырял с маской и трубкой, даже пытался совершать пешие экскурсии — подвиг для реинкарнации Тимура, мы оба хромоногие.
Сплавился по реке на плоту, проехал галопом на лошади по дикому пляжу, ленивым, прямо скажем, аллюром — экскурсионные кобылы нуждаются в очень энергичном поощрении к активности, игуаны показались мне куда проворнее...
Отпуск подходил к концу — оставался один день до вылета, план был время до вечера провести в бухте, ныряя с каяка .
Вечером принять душ и пообедать недалеко от очень известного злачного места, отеля, знаменитого на весь мир своей коллекцией девушек, напрокат. Проституция в Коста-Рике НЕ запрещена — что позволяет местным жрицам любви не опасаться полиции.
Более того — эта терпимость привлекает девочек со всех стран и частей света.
Так что из чистой любознательности, так сказать, для изучения , из чисто научного интереса...
Так, кому я морочу голову?!
Все свои.
Просто люди, побывавшие там до меня, захлебываясь от восторга, считали обязательным хотя бы взглянуть на эту ярмарку похоти, мужской.
Я с подозрением отношусь к ренту( ленивые на галоп кобылы не далее как два дня назад меня укрепили в моём скептицизме)..
Но коли надо посмотреть — то надо, «принц Флоризель позавтракает — но без всякого удовольствия!»
Мнда...
Эти мои отклонения от бушидо иерусалимского казака не понравились надзирающему за моей нравственностью небесному есаулу.
Там меня решили слегка покалечить и сохранить мою нравственность аскетичного самурая.
Вытащив каяк из океана, я взвалил его на плечо и побрёл к машине.
И, не доходя до машины, — моя нога подвернулась на треклятой норке землеройки и я упал.
Плохо упал, глупо — подвернув мою здоровую ногу, я был немедленно обречён на двустороннюю хромоту.
Хуже того, я ободрал колени и локти, а каяк приземлился мне на голову и скатился по спине, придавив к земле!!
Убивать меня небесный атаман не приказывал — на пустынном паркинге удалённого дикого пляжа раздался английский с несомненным, не спутаешь, израильским акцентов.
Муж и жена, сабры, худые высокие — красивая, библейского типа, пара , помогли мне подняться, обмыли водой из бутылок, муж помог с каяком.
Тут они заметили мою звезду Давида, разговорились, довольно много израильтян проживают в Коста-Рике.
Поблагодарил, попрощался, пригласил в гости и кое-как добрался до своего отеля.
Стою под горячим душем и явственно слышу довольное хихикание моих небесных надзирателей...
Они просчитались, упёртость — основа моей вселенной.
Часом позже, прихрамывая на обе ноги, морщась от боли — доктор Ашнин поковылял в экспедицию по изучению пороков азарта и похоти.
Шёл я медленно, так что от предложений купить наркотики было не убежать, достали они меня сильно, помню, я с досадой сказал одной мадам, предлагавшей мне траву — мамаша, я с Калифорнии, наша трава — лучшая в мире.
И она — легальная, вот нахер мне твоя?!?!
И уже в спину я получил ответку — зато наш кокаин лучше!!
Патриотка, мля...
Что, кстати, правда — Колумбия неподалёку.
Кстати, я также заметил на подходе к отелю несколько автобусов с военными, не придал этому никакого значения — мирная страна, чего беспокоиться...
И вот я в Мекке порока — казино, громадный бар вокруг бассейна, большие патио.
Что вам сказать?
Девчонок там было — сотни, на любой вкус, любого возраста и цвета, расы, размера и роста.
Цветник, тропический и безумно шумный, пожилые американские старперы похаживают да посматривают, от сильных духов у меня заныло в затылке.
Я присел к бару и взял ром.
Сделал глоток и услышал паническое: Рейд!!!
Повзводно мужчины и женщины в униформе брали в клещи первые два этажа отеля.
Первыми, к моему удивлению, отреагировали старпёры — американцы очень бодро испарились, с быстротой старика Хоттабыча.
Девки диким табуном рванули в темноту пляжа, на ходу сбрасывая свои туфли на безумно высоких каблуках.
Так что ворвавшиеся в бар военные увидели барменов и меня, я уже допивал вторую порцию многолетнего Сентенарио... бегать я бы не смог, по-любому.
Что оставалось делать?
Пить...
У двоих пожилых жриц проверили документы и отпустили.
Я же полицию не заинтересовал.
Их главный отдал команду о передислокации и они ушли.
А, да, вспомнил — я остановил сержанта и спросил — в чём дело?!?
Проституция же не запрещена?!?
Тот ответил , очень вежливо — вы абсолютно правы.
А вот нелегальная эмиграция — да.
Это была не полиция — служба эмиграции, страну наводнили нелегалы.

Я побрёл в отель, паковаться, еле влез в самолёт — я здорово потянул ногу...
Всё зажило, прошёл ровно год — и неисповедимые пути Творца представляются мне намного яснее.
Наверху решили, что самураю достойно принять смерть от вируса.
А не от триппера.
@Michael Ashnin.

Как я лечил зубы.
Произошла это история со мной в 1996 году, в тот год я вернулся из армии и по роковой случайности забыл в воинской части паспорт. Так вышло, что когда меня призывали, по русской традиции устраиваются проводы и как правило на утро все невменяемы пьяны. Но мама моя человек из эпохи СССР боясь что меня по этой причине не призовут, собирала меня ответственно и запихнула также мой паспорт в сумку. До сих пор не понимаю как он у меня остался, так как все сослуживцы говорят что сдали его в военкомате. Но как бы там не было в часть я прибыл с паспортом, и мне сказали вложить его в конверт и сдать в штаб. Ну и естественно после двух лет службы, когда я демобилизовался я про него и не вспомнил. Но история не об этом. В общем пришел я с армии паспорта нет, в паспортном столе отправили запрос в воинскую часть, но ни ответа ни привета. А так как это был 1996 год, если кто помнит была жуткая безработица а те кто работал частенько получали зарплату с задержкой месяца три или вообще тем что производило предприятие. В общем в этой ситуации когда денег нет и нет паспорта заболел у меня зуб коренной, да так заболел что места себе не могу найти. Естественно в платную поликлинику пойти не могу нет денег, а в бесплатную не принимают без полиса, а его не могу получить потому что нет паспорта. Короче замкнутый круг. Ну и отважился я на единственное что мой мозг выдал, взять полис моего младшего брата(ему было тогда 14 лет) его свидетельство о рождении(благо на нем нет фотографии) и под личиной как будто я это он записаться на приём к врачу. Все бы ничего, да только оказалось что до 15 лет юноши и девушки относятся к детской стоматологической поликлинике. Ну делать нечего, побрился как мог чище, невозмутимое лицо, в общем записался на приём, бабушке в регистратуре видать было параллельно на меня, дал документы все значит так оно и есть. В общем сижу на скамейке перед кабинетом с табличкой "детский стоматологический кабинет", в кабинет живая очередь. В очереди сидят девушки моего возраста и немного постарше( мне тогда было 21) на руках у них их дети от 4 до 7 лет, все плачут бояться, мамы их успокаивают, а рядом я мужик с багажом прошедшего горячую точку, который пил спирт, курил сигареты последние пару лет, да к тому же уже мужчина в отношении к женскому полу(ну вы понимаете о чем я). Сижу короче, начали вызывать на укол обезболивающий, захожу в кабинете стоматолог девчонка лет 25-26 видать только как с института и помощница бабулька уже почти лет под 50. Оба изумлённо смотрят на меня, взглядом ищут моего ребенка, в общем 30 секундная пауза стопор. Ну я и бахнул с порога: "Здравствуйте, я на приём к вам". Они смотрят карточку и говорят " Вам 14 лет" . Не знаю почему, но в той ситуации единственное что я мог сказать " Да, я баскетболист". Наверное я все таки подумал что сомнение в моем возрасте вызвал мой рост (181 см) а не внешность. В общем зуб мне вырывали, а не лечили и это было что-то. Зуб оказался очень упорным и не хотел покидать мою челюсть. В общем она минут 20 пыталась схватить его щипцами и вырвать, но единственное что ей удавалось это отколоть кусочек. В итоге под зуб они вставили какую-то штуковину и как рычаг используя вместе с щипцами его одолели. Весь процесс я наблюдал неотрывно смотря ей в глаза(кстати очень красивые), помощница промакивала тампоном ей пот со лба каждую минуту. Ну немудрено после молочных зубов детишек, вырвать мой оказалось ей непросто. Врач конечно все поняла, что мне не 14 лет, в глазах ее искрился юмор и она периодически меня подкалывала. В кабинете был ещё мальчик лет 11 с флюсом, я так понимаю они хотели заняться его проблемой сразу после меня. И этот мальчик периодически постанывал от боли. Ну и представьте ситуацию она пытается вырвать мой зуб и смотря мне в глаза спрашивает мальчика" Сильно болит, наверное ночью не спал", мальчишка мотает головой мол нет болит но спал хорошо. А она воюет с моим зубом смотрит на меня и говорит " а вот баскетболист наверное не спал, трудился" имея ввиду что я провел ночь с девушкой. В общем все закончилось. Через месяц я получил паспорт новый, с части так и не пришло ответа, пришлось уплатить штраф за утерю, к тому времени я уже немного смог заработать денег, купил коробку конфет и занёс моей спасительнице.

ШУБА

Девяностые все, я думаю, помнят (ну, кроме родившихся в эти годы)?
Для меня девяностый год запомнился тремя событиями — я родила дочку, закончила институт и купила себе шубу.

В общем, все три события положительные с одной стороны, а вот с другой — с мужем не сошлись характерами, после института работы не было, в общем радовала только шуба, хоть и была на три размера больше меня... Зато она была модная, под леопарда или ягуара ( я не видела живьём ни тех, ни других) и тёплая, хоть и искусственная. Я нравилась шубе, она нравилась мне.
Я уже упоминала, что работы не было?
Это не совсем правда.
Работа была, просто как теперь модно говорить — "на удалёнке".
То есть я живу в Краснодаре, а работа есть в Орловской области.
Ну, а чего мне, молодой и красивой?! А главное — в шубе?
В общем, на двухлетие дочери я решила покорить мир. И поехала туда, где мне обещали работу, зарплату и квартиру. По тем временам это было важно (да и по нынешним вроде тоже, нет?).

И вот даже не обманули ни разу!
Работа была — меня взяли.
И. О. Главного зоотехника (в принципе это значило, что я буду работать и за Главного, и за простого зоотехника, но зарплата будет, как у начинающего).
И квартиру дали. Однокомнатную. Из плюсов — было отопление посредством батарей (от котельной).
Из минусов — в кране не было горячей воды. Чтобы искупаться в ванной (а она была!)— нужно было подсоединить шланг к горячим батареям и из них налить себе воду в ванную...

Да что я об удобствах-то... Главное ведь — романтика!
И вот романтики мне как раз добавила моя шуба.
Само собой — я была вне конкуренции. Ни у кого в том совхозе такой шубы не было.
Шуба помогала мне принимать правильные решения — в основном увольнять за пьянку скотников и доярок. Ну, может и не шуба, а мой возраст — мне не было и двадцати пяти...
Правда, у шубы был недостаток — она впитывала все запахи. А уж после посещения свинофермы...
Зато она хорошо стиралась и быстро сохла.
Да, совсем забыла — мне, как главному зоотехнику, была выделена машина и личный водитель.

Это был несомненный плюс! Это подогревало мое самолюбие.
А у водителя была жена. Чрезвычайно ревнивая. Окна её квартиры выходили на дорогу, по которой я проходила, возвращаясь домой.
Её крикам с балкона наслаждалась вся деревня:
— Эй! Проститутка в шубе! Оставь моего мужа в покое!

Я много раз обсуждала это с водителем (пусть будет Вася, потому что имени его я не помню), каждый раз он обещал урезонить свою жену и опять всё это повторялось...

И вот настал день X.

С утра на планёрке мне озвучили задание — забрать из соседнего совхоза купленного за ВАЛЮТУ племенного быка, без которого наш совхоз зачахнет. Пока шла в машину (а в этот раз Вася вёз меня на ЗИЛе), я, получившая от жены Васи с балкона очередную порцию высказываний про "проститутку в шубе", решила обидеться, заявив:
- Василий, наши пути расходятся. Вот привезём быка — и баста. Уволю я тебя, как подкаблучника, не умеющего урезонить жену. Ты же мой водитель, тебе зарплату платят, и неплохую!
Ну если твоей жене моя шуба покоя не даёт — взял и купил бы ей! Или как-то успокой её.
В общем, всё, последний рейс — и до свидания!

Вася насупился и молчал.

Так, в молчании, мы доехали до совхоза, где проживало наше сокровище — племенной бык! Почти наш, забрать только осталось.

Я побежала с бумажками в контору, Василий остался возле коровника, как он сказал — «перетереть за жизнь с мужиками».
В конторе оприходовали документы на быка, типа "был наш — стал ваш" и сказали просто — забирайте!

На этой радостной ноте, вместе с сопровождающим я и пошла забирать. Пазл ещё не сложился в моей голове...

Меня подвели к отдельно стоящему зданию, дверь открылась, за дверью по левую сторону был проход, по правую — ряд помещений, прекрасно просматривающихся за счёт решеток с моей стороны. Типа я в тюрьму пришла...
Только вот заключённых было мало! Точнее — один, за ним-то я и приехала.

Помню, как сейчас (мне это иногда в кошмарах снится), как я стояла, прижавшись к стене, а это «нечто», заинтересовавшись новым человеком, лениво подошло поближе к решётке.
Ну, что сказать... Слов не хватало.
Бык был прекрасен. Огромный (его голова была как вся я), грозный, с кольцом в носу.

Он прижался всей мордой к решетке и стал шумно вдыхать воздух, словно пробуя меня на вкус. Мои духи «Быть может» позорно сбежали с меня, пробормотав — "не может быть! он слишком огромен!"

Сопровождавший меня человек удовлетворённо сказал:
- Вы ему понравились, ваша шуба и он — одной масти. Забирайте!

"Как??? Как я его заберу?" — захотелось мне закричать. И причём здесь моя шуба, будь она неладна!
Мысли роились в голове, в них я то кричала «Торро!» быку, то скакала к себе в колхоз верхом на нём, привязав верёвочки к кольцу в носу и управляя ими.

В общем, это всё смахивало на бред сумасшедшего и выхода было не видать.
И тут я вспомнила про Василия, своего водителя.
Выскочив на улицу и найдя его, я клятвенно заверила, что он будет работать, я никогда его не уволю, даже если его жена меня расстреляет.
— Вась, только подскажи — как забрать быка?
— Сейчас, всё будет, — меланхолично ответил Вася, ушёл и вернулся с маааленьким, дохленьким таким старичком. На такого плюнь и он рассыплется!
Старичок смело открыл клетку, подошёл к быку, что-то пошептал ему на ухо, взял его за кольцо в носу и повёл в кузов машины.

Я стояла, обалдевшая от происходящего, словно в цирке побывала!

Но цирк был впереди...
Пока мы ехали, я в кабине слышала, как бык методично разбивает борта машины и пытается добраться в кабину, ко мне.
Видно моя шуба и впрямь ему по сердцу пришлась. Я молилась, чтобы мы доехали живыми!
И видно, бог услышал мои молитвы, машина с почти доломленными бортами доехала, я шустро выпрыгнула из кабины и сказала Василию — наш уговор в силе, быка я вроде доставила. Лучше мне держаться от него подальше , глядишь, если он не будет видеть мою шубу, станет спокойнее.
Василий, зови людей, становитесь живой изгородью, проведите это исчадие ада в коровник.
Коровы будут рады.

А мы с шубой домой пойдём, она ни за что сегодня пострадала.

Мои армейские говнодавы.

По приезду в часть нам выдали хб. По принципу- "на драку собаку"
Старшина выволок ком зеленого тряпья, швырнул на пол-и "сами разберетесь"
Кое-как разобрались, тем более о элегантности речь не шла. Я было начал хвалить чей-то фасон и удачный крой плеча, но был послан дальше Сэвил-Роу.
Мда. Видимо тут хорошие манеры не в ходу.
Подобным же образом старшина поступил с сапогами.
И тут меня ждал жесткий облом. 47го размера не было. Я уныло перебирал вонючие кирзачи и нигде не находил заветных цифр.
-Тащщщ прапорщик!
-Ы?
-Сапоги не подходят.
-Сено к лошади не ходит. Тебе надо- сам к ним и подойди, воин.
-Та не. У меня 47 размер.
-Это твои проблемы, воин.
Хм.
В голове роились всякие мысли, но к сапогам они не вели. Может, ограбить кого?
Мимо казармы в темноте народ из соседних рот шлялся в самоходы, сяду в засаде ночным татем, и ну народ босоножить. Тюк прямо в темя и пожалуйте разуваться.
Одна проблема. Как я найду свой 47й? Это ж сколько народу глушить придется ради заветного. Прям представил себя унылым упырем, сидящим на куче бездыханных окровавленных тел.
Босиком.
Позвали на построение. Решил идти по-домашнему, в тапочках, ибо гражданские шкары у нас отобрали.
Неожиданно нарисовался похмельный комроты. Всех построили. Командор прошелся туда-сюда кавалерийским шагом, прошипел "понавезут всякое говно", брезгливо подергал пару ремней, оторвал пару подшив, распрямил ударом по башке несколько кокард. Потом хищно замер. Узрел мои босые глезны. Долго, набычась, смотрел на нарушение. С какой-то пещерной ненавистью. Шея его налилась кровью, глаза покраснели, рожа пошла пятнами.
Привычка в любой стремной ситуации вести себя максимально идиотским образом и тут меня не подвела.
Я сделал книксен.
Капитана накрыло божественное безумие. Орал он минут 15, одной бесконечной фразой, начинающейся на букву Х, причем не вдыхая. В конце его спича (буква Й) я стоял в состоянии легкой контузии, покрытый слизью его слюней , ощущая, что никогда больше не буду прежним. Доселе я не слыхал, что бы связная речь состояла из такого количества мата. Оказывается, матюгами могут быть существительные, глаголы, подлежащие , сказуемые, междометия , союзы и даже знаки препинания.
В ушах звенело. Единственное, что я понял из сказанного, что вряд ли я стану генералом. Покачиваясь, как молящийся раввин, я шептал горячечными губами :

"И в лице твоём, полном движенья,
Полном жизни - появится вдруг
Выраженье тупого терпенья
И бессмысленный, вечный испуг."

Потом позвали прапора. И уестествили прям перед строем. Затем , уже с прапором, разрумянившимся от пистона, и прибежавшим на крики замполитом произвели дознание. С каким умыслом я посмел отрастить себе неуставные ноги? А?! Что бы подорвать обороноспособность страны? Что?!
Наученный горьким опытом я только смиренно повторял "Виноват, так точно, виноват", и шмыгал носом. В конце концов мне эта инквизиция порядком поднадоела и на очередное ехидство замполита- "А что у тебя еще не как у людей? Голова? ", ответил: "Это вы еще мой неуставной хер не видели, товарищи офицеры. Могу показать"
Повисла тяжелая тишина. Я прям почувствовал,как прохладная стеночка спину освежает поутряне. Последняя цигарка. Крик "Всех ластоногих не перебьете, гады!", команда "Пли!!!" и досрочный дембель.
Но тут комроты заржал. С ним грохнул строй, потом дошло и до партии. Только прапор сверлил меня взглядом, не обещающим ничего хорошего. А ну да, у него ж ножки, как у гномика. Завидует , видимо.
-Гляди-ка, борзый!-веселился майор.
-Далеко пойдет- поддержал зам.
-Не дальше дисбата- обнадежил прапор.
В итоге прапора отправили "рожать" мне сапоги. И мстительный кусок таки приволок искомое. Злобно торжествуя.
Я тупо рассматривал эти говнодавы и не верил своему "счастью". 49 размер. Голенища из толстой свиной кожи. На изнанке выбит 1961 год. Долго ж вы меня ждали...
Я мысленно перенесся в ту эпоху. Гагарин...Энтузиазм похмельных ширнармасс, "Космос наш!", 22 съезд партии... В 1980 году советский народ будет жить при коммунизме...А в 1986м я одену эти уебища.
В первый же день я чуть сдох на кроссе. Во второй пожалел, что не сдох в первый.
Ибо вес сапог превращал бег в поднятие тяжестей. А если на дворе был дождь, то с налипшей глиной сапожки мои оправдывали идиому "пудовые" .
Спартакиада кандальников какая-то.
Плюс- два лишних размера обеспечили мне сбитые в мясо ноги. Дело чуть не дошло до гангрены.
Валяясь в госпитале, я обдумал план действий. Нашел на свалке аккумулятор. И , вспомнив детский опыт литья свинчаток, отлил себе несколько утяжелителей, кои вшил в многослойно сложенные и прошитые бинты. Привязал эти приблуды на ноги. И так и ходил. Выписавшись из госпиталя, продолжал самоистязаться , благо что утяжелители мои прекрасно помещались в голенища.
Перед кроссом я снимал свинчатки и -потихоньку втянулся. Ступни к этому времени превратились в копыта, так что зарядка и марш-броски перестали быть пыткой, а превратились в некое подобие удовольствия.
Я даже начал находить в этом юфтевом уебище плюсы. Они теплее кирзы. Отчасти защищают от подлого удара носком в голень. И-пендаль в их исполнении неотразим.
Главное-попасть. Из любого положения, с любым замахом лоу-кик переводил оппонента в состояние "хромого лося"
Плюс-брошенный наугад, в темноту, в строну храпа, сапог производил такие титанические разрушения, что скоро вся казарма спала, как котики. Еле сопя в сопатки.
Один раз я таки спалился. Дотошный старшина заставил разуться и выволок на свет белый мои свинцовые прибамбасы.
Офицерье хищно раздуло ноздри. Бинты они изодрали в клочья. Прощупали пальцами. Понюхали. Заколдобились. Прапор зачем-то укусил свинец.
-Это что такое?
-Свинец!
-А нахера?
-Для утяжеления.
-Чего?
-Тягот. И лишений.Воинской службы. Стойкость переноса тренирую.
-Тебе веса мало?
-Да, тащщ майор. (терять мне было нечего) Не хватает. Мне. Веса. В обществе. И истории.
Я и так имел странноватую репутацию в глазах начальства. Кто читал мои рассказы о армии- поймет, что я ее честно заработал. Свинец в сапогах окончательно убедил их, что я точно пацан с отклонениями. То, что шиза совмещалась с прекрасными физическими кондициями делала ее , по мнению гансов , еще более опасной.

Способы лечения нервных горячек в армии известны всем. Бег, бег и еще раз бег.
В ОЗК и противогазе.
Военные ярые приверженцы теорий Парацельса о исхождении дурнины через пот.

Когда бежишь, обычно повторяешь про себя какой-нибудь стишок. Под бег , например, хорошо ложится речевка Винни-пуха.
"Хорошо живет на свете
Винии-Пух!
Оттого поет он эти
Песни вслух!
Если я чешу в затылке -
Не беда!
В голове моей опилки,
Да, да, да. "
Крутишь эту херь и вроде как в транс впадаешь. Кто бегал-знает.
В тот раз мне на патефон случайно попала частушка:

Пас коров я этим летом
На одну решил залезть!
Я и раньше был с приветом
А теперь и справка есть!

На беду , у меня запотели стекла в противогазе, я не углядел прапора, что умудрился услыхать текст речевки. В армии все понимают буквально, абстракции чужды людям цвета хаки, потому как больше на сельхозработы меня не посылали никогда.

Случай признали тяжелым.

В результате мне набили РД (рюкзачок) песком и велели с ним не расставаться. С утра до вечера. Месяц. Пошли навстречу пожеланиям, так сказать. Как ни странно, втянулся я довольно быстро, благо ноги перед тем накачал основательно. До сих пор на ляжках орехи молотком колоть можно. Прошло полгода. Всем выдают кирзачи-мне облом. Нетути. Год. Та же история. Уж как я их только не латал. В ход шли гвозди, шурупы, проволока, леска, изолента и даже пластилин. Один хрен-сапоги воду пропускали , как дуршлаг. Через полтора года в мои ботфорты МХАТ оторвал бы с ногами. С таким реквизитом пьеса "На дне " заиграла бы новыми красками. И запахами.
Можно сказать, сапоги мои смрадно дышали на ладан. К концу жизни несчастные говнодавы приобрели некоторые старо-алкашьи антропоморфные черты. Эдакая побирушечья синева жалобно-похмельно выпирала из их трещин и заплат.

А тут очередной забег на приз кого-то лампасоносного. Зачет по последнему прибежавшему. Сколько стартовало-столько должно прибежать. 10 км. В выкладке. На третьем километре у сапога отлетает подошва. Залет.
Думал я недолго. Тут не до шуток- дембель и репутация в опасности! Одно дело -подставить ганса. Это святое. Но подгадить обчеству- да ни за что! Сапоги-долой, Хозяйственно перевязал их бечевкой и перекинул через плечо. Намана. Октябрь, еще не подморозило, мозоли на ногах крошат камни , не бегу-лечу.
Под конец скачек, для усиления образа рачительного крестьянина, спешащего на городскую ярманку, привязал говнодавы к АК. Народ в строю подвывал от хохота.
На финише нас встречало заезжее начальство. Увидав мои болтающиеся на бегу хоругви, генерал со свитой по-жабьи выпучили очи. Заинтересовал я их, нечего сказать.
Кокарды их синхронно поворачивались по мере моего пробегания мимо. Запахло проблемами. Ничего хорошего я от такого внимания не ждал. Учен.
Добежали, посчитали, построились.
Их превосходительство , подойдя ко мне, ткнули пальчиком в свисающее морщинистое вонючее и выдохнули интимно- "Это что?"
-Сапоги тащщ генерал-майор!!!
-А зачем?
-Для всемерного сбережения военного и народного имущества, тащщ генерал-майор!!!-я прогавкал ответ с максимально дубовой рожей. Сочетание цитат из присяги с явными признаками легкой дебильности на лике воина -услада глаз начальства. Это я усвоил твердо.
Генерал задумчиво оглядел сбереженное военно-народное имущество, оценил состояние, фактуру, амбрэ и поманил командира пальцем. Тот на рысях прискакал и разинул уши.
-Это что за детство босоногое, майор?
-Тык, тащщ генерал, не хватает нам обуви. Они ж на ТСП , считай, ноги до жопы стирают. А у этого не ноги-ласты.
-Тебе когда эти шкары выдали, боец?
-Полгода назад, тащщ генерал! (дураков нет начальство подставлять. Енерал уедет-а они останутся)
-Пизди мне больше.
-Никак нет, тащщ енерал, не пиздю!
-Хм. Хитер бобер. Смышленая у тебя рванина, майор. Сколько ты так бежал?
-Не могу знать!
-Километров семь, буркнул кто то из строя.
-Покажи ноги. Мда. Херасе копыта. Ты конь, что ли? Понятно. Значит так, майор. Рота твоя первая прибежала, молодцы. Но если завтра у этого коня не будет уставных копыт, неполное служебное ты схлопочешь прям вслед за благодарностью. Я ясно выразился?
-Так точно!
-Фамилия?
-Ррррядовой Камеррррер!
-Херасе. Еврей? А что ты ТУТ делаешь? ( В нашей конно-спортивной части аид был одинок, как карась в канализации)
-Служу Советскому Союзу! (рано или поздно этот ответ на N-й вопрос приходит в любую еврейскую голову)
-Ишь ты! Находчив, шельма! Смотри, майор, я завтра проверю.

Наутро у меня были новые шкары. Навряд ли кто-то когда-то так радовался обычным солдатским сапогам. Пошатываясь от счастья, я прижимал к груди такую легкую, прочную, вожделенную , уставную и невыразимо прекрасную кирзу. Никакая чиппева, мартенсы или тимбы, гламурные балли, суровые коркораны или творенья фрязских задосуев не наполняли мою душу таким экстазом обладания.

П-сы. "Конно-спортивными" в СА именовались части, где военнослужащие выполняли функции коней. А не всадников.

Пы-пы сы. Всех "униженных и оскорбленных" эпизодом про "показ мудей" -просят перейти по ссылке.

http://akademiya.su/?yclid=760320856181737276

там вам, возможно, помогут.

https://cdn-image.hipwee.com/wp-content/uploads/2014/08/tumblr_mcb4x5GoH61qgwmzso1_r1_1280.jpg