Месть не выход, но прекрасное развлечение. (Публий Корнелий Тацит)

Истории у меня традиционно длинные, кто такое не любит – просто листайте.
Про клофелинщиц слышал много, в какой-то момент, наверное, было весьма массовое явление, но сам сталкивался вживую только один раз. Не знаю даже, как сказать – удачно или нет. Судите сами.

Лет 20 назад было. Приехал в родной город, само собой - организовалась встреча с друзьями детства. Планировали сходить в кабак или пивнушку куда-нибудь посидеть. Условие - чтобы не было громкой музыки, неважно, живой или неживой, чтобы спокойно поболтать в свое удовольствие.
Пошли вчетвером, в хороший ресторан с отдельным «тихим» залом, без музыки.
Посидели отлично, и выпили нормально, и закусили, и поржали всласть, вспоминая истории из детства и бесшабашной юности. А потом, как обычно захотелось «продолжения банкета» и понесла нас нелегкая в самый крутой в городе клуб.
Поехали уже втроем, один товарищ отказался, этим вечером (почти ночью) на вахту поездом уезжал. Зато вручил мне ключи от квартиры, под мои клятвенные уверения, что все будет чинно, благородно. Кстати, он единственный холостой в тот момент среди нас.

Клубы не особо люблю, в первую очередь из-за: ну очень громкой музыки, сложности в разговорах, да и, наверное, отдискотечили уже свое. Все мы со товарищами тогда в возраст Христа вошли, попрыгать еще можно, но уже без фанатизма и точно не часами отплясывать, сие скучно по факту, оказывается. Зацепить девчонок другое дело, но опять же, весь вечер только телодвижениями симпатию демонстрировать, как тот мальчик, который жестами показывал, что его зовут Хуан…
Как знакомиться и флиртовать с женщинами, не используя главное оружие умного мужчины – твой хорошо подвешенный язык? Как выражать свое восхищение без игривых комплиментов, весело двусмысленных или откровенных? Без шуток и юмора, без всей этой красивой игры… Вот и я не понимаю.

Потом за одним товарищем приехала жена, Вовка тоже с ними засобирался, а я решил остаться. Как-то жалко, такой великолепный вечер и так бездарно закончить, просто завалившись спать.
Пару попыток знакомства уже сделал, но везде отшили, девочки тройками-парами (а других без парней нет) не любят знакомится с одинокими, тем более «старыми» мальчиками.
Решил, что сегодня уже не получится, присел в баре возле танцпола с коктейлем, просто любуясь красивыми, танцующими девчонками.

На освободившееся место, рядом присела симпатичная девушка. На меня ноль внимания, пыталась жестом привлечь мечущегося, взмыленного бармена.
- Давайте я вас угощу… - практически на ухо прокричал я. Немного повернулась, посмотрела пристально и царственно кивнула.
- Мохито… - громко выдохнула, в мое подобострастно склоненное ухо. Имена сказали, но общаться и орать так долго невозможно, поэтому дождавшись ее бокала, я жестом у губ показал затяжку и кивнул в сторону выхода. Тоже кивнула.
Оказалась в похожей ситуации. Тоже была с подругами, но те с какой-то компашкой парней уехали. Она ехать с ними наотрез отказалась, несмотря на все уговоры, «да ну нафиг - уроды полные». Ведь есть же нормальные варианты, и игриво взглядом… Я хоть и выпивший уже в свою лучшую кондицию, но голову и благоразумие еще не потерял.
Эт чо, получается, нам сейчас комплимент нехилый сделали?! Спросил я себя про себя, обратившись к себе во множественном числе и по имени-отчеству.))
Слушайте, но я нормально тогда себя оценивал, не голливудский красавец, но спортивный, стройный, без малейшего признака живота. И тем более без каких-либо кривых ножек, плешей, прыщей, волосатых ушей и прочего подобного, что компенсируется только деньгами или властью. В общем среднестатистический, в меру симпатичный и ухоженный, нормально прикинутый мужик в рассвете лет. При этом явно не самый первый парень на танцполе, к тому же старше ее лет на 8-10 точно. Но под градусом свою привлекательность все склонны переоценивать, поэтому не увидел ничего такого, почему бы со мной красивая девушка не может поехать.
А она уж дюже симпатичная и на лицо, и на другие части молодого организма. Впору влюбиться.
Согласилась со мной поехать сразу, и тревожный звоночек у меня прозвучал, а я молодецки от него отмахнулся, просто дав себе зарок быть внимательнее, но, подумалось, что может просто Настена решила сегодня непременно «оторваться», вот и выбрала самый, на ее женский взгляд, надежный мужской вариант.

По ночному городу доехали быстро, в такси почти не разговаривали, терпеть не могу чужие уши и глаза рядом в таких обстоятельствах, и тем более без каких-либо юношеских лобызаний на заднем сиденье, 10 минут ничего не решают. А надо с чувством, с толком, с расстановкой… И уж точно близкий контакт без запаха пота от моего разгоряченного, активными плясками, тела.

Ах, это благословенное сибирское лето! Особенно июнь. Днем жара, а вот ночь очень комфортна, можно и купаться без риска замерзнуть, и хоть голышом на улице спать (если бы не комарики), но в жару и в большом городе их немного. Поэтому на такси не до самого подъезда, решили немного пройтись. А она заметно зажалась, пропала первоначальная легкость общения, решил, что просто немного трусит, с практически незнакомым мужиком куда-то идет в неизвестность. Это немного развеяло мои опасения, а, чтобы приглушить их у нее, зашли еще в круглосуточный магазин рядом с домом за шампанским, фруктами и прочими шоколадками.

Мой же червячок сомнения все-таки окончательно и до конца не пропал…
- Давай иди в душ, чувствуй себя, как дома, а я тут приберусь немного…
У Женьки я неоднократно бывал и в разных ситуациях, поэтому ориентировался в квартире отлично. Засунул в морозилку бутылку шампанского, помыл фрукты. А когда зашумела вода, первым делом закрыл ключом на железной двери мощный верхний замок, который работал только от ключа и изнутри, и снаружи. Снял часы, вытряхнул деньги из кармана (не так уж много и осталось) и вместе с ключами и портмоне с документами засунул в неожиданный и неординарный тайник. Расстелил диван, включил музыку (очень тихонько, ночь все-таки), зажег в углу неяркий торшер. Создал, так сказать романтичную обстановку.
- Ладно, я тоже в душ, а ты организуй тут пока. Шампусик еще совсем теплый, так что давай по водке, в холодильнике полбутылки стоит и пошарься еще там, может закуску какую найдешь.
Вышел, а она уже столик накрыла, из мясной нарезки бутеры маленькие сделала, оливки в маленькой чашечке…, в запотевших стопочках уже водочка разлита. Красота…
Но вот с водкой ты Настя точно поторопилась, опасения вспыхнули с новой силой.
- Не-е, что-то не хочу водку, давай шампанское. Остыло, наверное, уже. Да и тост за близкое знакомство неправильно с водки начинать…

Блин, и открывал бутылку сам, и разливал, и за руками буквально следил… Но даже не понял, как и когда выключился.
Очнулся ничком на полу в жутком состоянии, еще и ребра справа нешуточно ноют. Пощупал, перелома вроде нет, но острая боль от малейшего прикосновения - полное ощущение, что кто-то нехило так зарядил лежачему с ноги. Господи, как плохо то… Тошнит еще и пол кружится. Не так много вчера выпил, чтобы так болеть и с такой дозы ни за что бы так не вырубился. Похоже, оно…
Тихонечко встал, постоял секунд двадцать, подавляя головокружение, глянул на настенные часы. Почти семь утра. Четыре часа минимум значит провалялся. А эта спит одетая на разложенном мною заранее диване.
Уйти ей понятно не получилось, а сейчас дуру включать начнет, типа «я не я и лошадь не моя», «не виноватая я, он сам пришел» и так далее.

Мне друзья, как-то подарили миниатюрные наручники, которые на большие пальцы рук защелкиваются. Работают и свою функцию выполняют, как реальные большие наручники. Из титана, маленькие, легкие, но очень прочные. Цепочка сантиметров пять. Я их стилизовал под брелок, одну часть полностью спрятал в лохматой маленькой мягкой игрушке, а к другой цеплял колечко с ключами. И не догадаешься, что такое. И открывались не ключом, а было малюсенькое отверстие на каждой части, настольно маленькое, что даже обычная иголка не лезла. Оригинальную открывалку из тонюсенькой, но жесткой стальной проволоки я быстро потерял, приспособил крошечную булавку, реально мелкую, умещалась на ногте пальца и прицепленную к той же игрушке. Вот надо же, в какой ситуации эти наручники пригодились.

Двигаясь очень осторожно и тихо, достал из тайника и приготовил наручники. Подойдя примерился, стараясь не смотреть в лицо спящему человеку. Потом одним резким движением защелкнул наручник на одном большом пальце ее руки, а вторым движением плавно, но быстро опустил ее руку вниз и защелкнул вторую часть на металлической трубке выдвижной части дивана. Только теперь окончательно проснулась. Дернула рукой, посмотрела, явно испугалась, но надо отдать ей должное, сразу постаралась страх перевести в наезд:
- Чо за дела?! Я сейчас закричу…
- Сперва послушай, что скажу, а потом можешь кричать, сколько пожелаешь – я присел в кресло напротив дивана.
- Ты уже поняла и осознала, что я теперь понимаю про клофелин или что-там у тебя было. А я тоже знаю, что ты знаешь, что я знаю. Поэтому давай сразу оставим эти игрища про невинную принцессу и сказки про «сам напился». Я мальчик уже большой и прекрасно себя знаю, и сколько я вчера выпил, и что может быть со мной от такой дозы. Чтобы так вырубится, мне потребовалось бы минимум в три раза больше и то не факт, что я до дивана бы не дошел… – я встал и подняв майку, продемонстрировал почти круглую, уже бордовую, с красными подкожными кровоподтеками, гематому на ребрах.
- И вот это не прощу, только не говори, что сам об ковер. Помолчи пока – одернул я Настю, попытавшуюся что-то сказать.

- Короче, у нас есть варианты:
- Первый - я сейчас звоню своему однокласснику, он между прочим начальник уголовного розыска этого района. И по стечению счастливых обстоятельств сейчас находится в РОВД на дежурстве, вчера из-за этого с нами на встречу не пошел. Он по моему звонку с радостью приедет, чтобы с поличным задержать злостную клофелинщицу. И не сомневайся, обязательно с двумя понятыми, которые подтвердят твое задержание на выходе, и в твоей сумке будут украденные материальные ценности, мой телефон и документы. А меня повезут на экспертизу, которая честно покажет наличие убойной дозы известного лекарственного средства в моем многострадальном организме. Также, в квартире найдутся твои отпечатки пальцев. С такой доказательной базой тебя ни один адвокат не отмажет – я уже стоял над ней, как обличитель.
- Но это еще не всё. Таких подруг, как ты задерживают редко, поэтому если попалась, то повешают на тебя всех городских собак за последний год, а может и больше, по подобным делам. С ментов раскрываемость еще как требуют. А если ты думаешь, что сможешь изобразить стойкую партизанку, а-ля Зоя Космодемьянская, то поверь – не сможешь. Там методы воздействия (и не только физического) отработаны десятилетиями и не таких обламывали. Я вот когда лет десять назад прочитал первый раз о деле Чикатило, по которому расстреляли еще несколько невиновных, не мог никак понять, как и зачем эти невиновные мужики брали на себя однозначно расстрельную статью. Потом доходчиво разъяснили… – я помолчал немного, она тоже молчала.
- Так, что пойдешь могучим паровозом с десятком вагонов-эпизодов на максимальный по статье срок. Я УК не очень знаю, но думаю меньше пятерки не светит и возможно строгого режима – у Насти задрожали губы и навернулись слезы, но продолжала лежать молча.

- Но я добрый, хоть и злой сегодня. Жизнь тебе окончательно ломать не хочу. Поэтому предлагаю второй вариант. Я тебя сдавать не буду и отпущу, но с одним условием - мы с тобой обязательно продолжим, вернее начнем, то, для чего я тебя вчера сюда привез. Будем, всё ранее произошедшее, считать трагической случайностью.
- Ну ты и сволочь… Шантажируешь значит… По-другому бабы не дают?
- Ого! Охренеть ты перевернула! И шантажом сие сложно назвать, мы сюда вчера ехали добровольно, без какого-либо принуждения и с определенной, понятной целью, вслух неоглашённой, но вполне сторонами явно декларируемой, хоть и без письменного договора согласия. Или все-таки хочешь, чтобы я совсем правильным оказался и как добропорядочный гражданин сдал тебя правоохранительным органам?
- Молчишь? Вот полежи и подумай, а я пока умоюсь. Где твой телефон? Заберу пока. Но можешь покричать, тогда останется у меня и у тебя только первый вариант.
- Отцепи, пожалуйста. Больно… – Настя тихонько и показала на свой палец, который уже начал немного синеть. Зажал я все-таки крепко.
- Ничего потерпишь, вот за это – показал я на ребра.
- Да я не сильно вроде… - жалобно и жалостливо.
- Нормально так, да еще по полностью расслабленному телу. Ничего с твоим пальцем не произойдет. И не пытайся снять или порвать, из здоровых мужиков никто не смог, и ты точно не сможешь, только палец повредишь.
- Прости меня, пожалуйста… Отпусти просто меня. Очень прошу. Тебе же это сейчас не особенно надо, вижу же, что плохо тебе. Давай лучше потом встретимся, обещаю, а у меня дочка дома маленькая, полтора года всего.
- Не дави на жалость. Может быть и отпустил бы просто по доброте душевной, но из-за этого, точно нет – я снова показал на свой бок. Для тебя будет типа наказание, а для меня моральное удовлетворение должно быть по любому. Я же обещаю, что будет всё галантно, вежливо и тактично, без грубости и насилия, если только сама не решишь изображать монашку в руках пирата.
- Но если есть у тебя в мыслях, что-нибудь сделать героическое, типа оглушить меня вазой, как во всех голливудских фильмах, или как-то еще напасть, то сразу говорю, даже не думай. Ты со мной не справишься ни при каком раскладе, а вот я тогда стану очень и очень недобрым и бить буду по-настоящему, невзирая на пол, как бил бы мужика. И ведь тогда обязательно в нервяке, что-нибудь тебе сломаю, нос набок сверну, например. И тогда у нас останется только третий вариант.

Не закрывая дверь в ванную, встал под холодный душ. После растерся полотенцем – заметно полегчало. Глянул на себя в зеркало: Нет золотой цепочки на шее! Сука!!! Не то, чтобы прямо там толстая цепь, но грамм 20 вместе с крестиком было, да еще и подарок жены. Носил, не снимая и так к ней привык, что не замечал и вчера даже не подумалось снять.
Быстро в одном полотенце прошелся по квартире, вот там DVD-плеер не совсем так стоит, и провода неправильно воткнуты, шкаф открыл – вещи, как попало, дубленка криво висит, норковая шапка смята. На аккуратиста Женьку вообще не похоже. Посмотрел ее телефон. Тогда еще кнопочные были, Нокиа 3310 самый популярный, с паролями на вход редко кто заморачивался.
Ага, вот оно что, куча ночных вызовов на один и тот же номер, записанный, как Сережа. Мужик ее похоже, но какой нафиг ее мужчина, нормальный бы свою женщину на такое бы точно не подписал, подельник или сутенер, если хотите. Картинка окончательно сложилась. Когда я вырубился, позвонила значит своему Сереже, а сама «баулы» быстрее паковать с ценными вещами. Обнесли бы хату, как нефиг делать, вот бы я потом перед Женькой краснел и оправдывался. А когда приехал Сережа, то оказалось, что выйти то никак нельзя и этаж шестой. И ключей нигде нет. И шуметь ночью себе дороже. Вот тогда-то я и получил от нее мощный пинок по ребрам со злости. Наверное, совещались долго, но решили, что она прикинется невинной овечкой, распихала все по местам, но жадность фраера сгубила… А я уже действительно думал отпустить ее просто так. Вышел на балкон. Ага, вот похоже и Сережа. Через один подъезд стоит праворукая Тойота Марк 2, переднее стекло полуопущено, спинка водительского сиденья откинута полностью и там явно кто-то полулежит.

- Где цепочка? – я показал на свою шею.
- Какая цепочка? – и наивно округлила глаза, изображая неподдельное удивление.
- Моя! Золотая! С крестиком!
- А я тут причем? Может раньше потерял, еще в клубе…
- На мне она была, когда вчера в душ ходил. Отдай по-хорошему… – а сам задумался, могла ли, например, завернуть в бумажку и выкинуть подельнику с балкона? Могла теоретически, тогда придется еще и Сережу в оборот брать. Но зная характер и природу женщин, решил, что нет. У нее цепочка точно. И не в квартире спрятана, а так, чтобы уйти точно с ней.
- Похоже настает третий вариант. Не хотел даже озвучивать, жалко тебя было, но видимо зря. Есть у меня еще один одноклассник, до восьмого класса вместе учились. Сейчас кент авторитетный, правая рука за городом смотрящего. Особо и давно не общаюсь, но пару звонков и найду. А мне он не откажет, мы с ним одно время в школе корешились сильно. И вот тогда девочка, возьмут тебя в оборот по-настоящему. Дочкой, например, нехило припугнут или вообще заберут, и будешь на них по хм… специальности работать, а глядя на твою витрину модельную, то трахать тебя будут многочисленно и беспредельно - и в гриву, и в хвост, и под хвост. Это страшные люди, даже иногда не совсем похоже люди, там ты точно никого не разжалобишь.
- Да, не брала я. Кругом у тебя одноклассники…
- Девочка! Я родился и вырос в этом районе. Я знаю кучу народу и меня каждая собака здесь знает. Я ходил здесь в детсад, учился в двух школах, жил в двух дворах, ходил на кучу разных секций, ездил в пионерлагеря, играл в футбол и хоккей за двор, школу и район. У меня тут друзей и знакомых, как деревьев в парке, начиная от мясника на рынке, заканчивая ментами и бандитами.… Я тут свой, а ты чужая…
- А говорил, что из Москвы…
- Я только пару лет, как уехал. Ладно, попробую найти пока сам.
Я взял ее сумочку, вытряхнул все на стол и рассмотрел тщательно каждую вещь, пудреницу открыл, прокладки помял, даже зачем-то губную помаду полностью вывернул. Потом занялся самой сумочкой, прощупал всю, не забыв и ремешок.
- Снимай джинсы. Ну-у… - поднял кулак и скорчил зверскую гримасу. Теперь напугалась реально, похоже до нее начало доходить, что слова закончились.
- Перестань, не надо… - жалобно.
- Снимай, обыщу и всё… - она расстегнула пуговицу, а я взялся за джинсы у щиколоток и стянул, оставив ее в трусиках. Проверил карманы, прошелся пальцами по поясу и швам.
- Снимай лифчик – сам помог, стянул – прощупал весь, но тоже ничего. Легкую майку и символические трусики даже проверять не стал и так видно, что нет. Мысль об естественных отверстиях тоже отмел сразу. Ах, какая все-таки красивая баба... Чем-то похожая на Николь Кидман в молодости, может пониже ростом, но на лицо, на мой взгляд, даже посимпатичнее будет.
Неужели ошибся? Стоп, могла же где-нибудь в коридоре положить, завернув во что-нибудь, чтобы прихватить при выходе. Вышел в коридор, ха, как я про обувь забыл то. Ну точно, вот она моя родная, под стелькой спрятана.

- Дура ты… - я заглянул в комнату и показал ей цепочку.
- Пожалуй сдам я тебя ментам… – и взяв свой телефон, ушел на балкон в другой комнате, закрыв за собой дверь.

Но позвонил я не менту Ромке (не хотелось мне ее все-таки сдавать), а Вовке, живущем в соседнем подъезде. Не берет трубу зараза. Ладно, на городской позвоню, который с детства на память помню. На гудке десятом, сняла его жена.
- Алё… - заспанным голосом.
- Аня доброе утро. А Вовка дрыхнет еще?
- Конечно, вы во сколько вчера разошлись? Так и воскресенье сегодня. И рань какая… Случилось чего?
- Ань, я понимаю, что рано, но очень надо, подними его пожалуйста. Потом всё объясню.
Вовчику я все кратко рассказал и предложил план. Он идет минут через тридцать в киоск, берет пиво и садится на подъездной лавочке недалеко от Тойоты. При этом изображает конченного алкаша и одевается соответствующе.
- Ха, мне сегодня и изображать не нужно – заржал Вовчик, загоревшись нешуточным энтузиазмом.
- Только Вова аккуратно, посмотри сперва сколько человек в машине, может надо еще кого выдернуть.
- А ты сам не выйдешь?
- Я же тебе объясняю, хочу, чтобы выглядело, как кармическая ответка от высших сил, а не моя мелкая месть. И не забудь - по ребрам именно справа. Только давай без фанатизма и излишнего энтузиазма, чтобы сам смог уехать. И сперва все-таки убедись, что точно в эту машину девка идет.
- Не ссы, все сделаем в лучшем виде…
- И да, если вдруг вмешается, не бей кулаком, ладошкой достаточно…
- Жалеешь, что ли? После всего…
- Жалею. Все потом подробно расскажу.
За Вовку я не особо переживал. Он боксом в школе занимался, а потом ушел в самбо. Мастер спорта, между прочим. Не очень высокий, но крепкий, с мощными руками борца, а главное – быстрый и подвижный, как ртуть.

Зашел обратно, а тут у нас нешуточные слезы, рыдает, уткнувшись в подушку.
- Ну-ну, успокойся, не стал я ментам звонить… - успокоил называется, получил вообще форменную истерику, с выкриками сквозь рыдания:
- Как у вас все просто стал, не стал… Весь такой порядочный… Связи у него везде… А тут последний хрен без соли доедаешь… Хоть раз бы пожалел кто… Мужикам всем одного подай, ни разу никто не помог просто… Гады… Гады кругом… - уткнулась в подушку и затряслась всем телом.
- Не трогай меня!
- Подожди, не дергайся, сейчас отцеплю, иди умойся, только без глупостей… - пришлось намертво прижать к дивану ее трясущуюся руку, никак не мог попасть кончиком булавки в маленькую дырочку.
В туалете закрыться полностью не дал и в ванной тоже постоял рядом. Потихоньку успокоилась, долго умывалась. Лицо и глаза припухли, но все равно лицо полностью своей привлекательности не потеряло.
- Пойдем на кухню, кофе сварю, нормально поговорим, без слез и истерик…
На кухне села тихонько, как была в футболке и трусиках, глаза в стол, молчит, только еще периодически вздыхает-всхлипывает. Я на всякий случай, стараясь незаметно, поубирал с глаз долой все колюще-режущие предметы. Береженного бог бережет.
- Покажи палец. Ладно, вообще ничего страшного, останется маленький синячок вокруг фаланги и всё. Отошел уже? – только кивнула, по-прежнему не поднимая глаз.
- Завтра и не вспомнишь. Давай тебе валерьянки накапаю? – снова молча, лишь отрицательный жест.
Сварил в турке крепкий кофе, полез в холодильник, увидел только начатое шампанское, всего по бокалу и успели вчера выпить. Налил один полный бокал, поставил перед ней. Себе не стал, мало ли какая у меня в организме еще химия бродит, ни к чему рисковать.
- Надеюсь бутылка не заряжена?
- Нет… - наконец подняла глаза на меня.
- Вот и выпей, тебе точно сейчас необходимо.
Достал тарелочки с вчерашней закуской, поставил вазу с фруктами, себе налил кофе, сел за стол напротив.
- Ну рассказывай. Только не ври.
- Чего уж тут врать… - полбокала всего, но порозовела, глаза заблестели. Из личного опыта скажу, что шампанское с утра на голодный желудок, похлеще водки будет по воздействию и тем более по скорости оного.
- Я деревенская, из далекой деревни, после школы приехала в город, поступила в технологический – начала она неуверенно.
- Родители живы?
- Да, но отец инвалид, помогать мне особо нечем, так, только продуктами, раз в месяц. В общаге жила, весело поначалу было. Потом любовь-морковь случилась и беременность. Я же дура полная была. А он местный, городской все тянул и тянул, а потом послал, когда аборт уже поздно делать было. Как же я тогда ревела, даже удавится хотела.
- Прям «Москва слезам не верит».
- Не прикалывайся, меня только материнский инстинкт и удержал, жалко мне ребеночка своего еще не родившегося было. Потом академ взяла и родила Катюшеньку. С общаги естественно быстренько попросили. Прибилась к одному, а он запойным оказался. Так вроде человек человеком, а потом на месяц в жижу… Ушла, комнату сняла, родители какие-то деньги шлют, на жилье только хватает, а жить-то на что? В деревню возвращаться? – в ее глазах снова появились слезы.
- Ты поешь что-нибудь… – Настя бокал допила, заметно опьянела, я больше не наливал.
- Слушай, ты вот плачешься, что жить не на что, а тапки у тебя самые модные, не из дешевых. И джинсы, последнего писка, не на китайской барахолке куплены. Насколько разбираюсь, самый настоящий, оригинальный Levi Strauss. На клофелине поднялась?
- Если бы… То остатки роскоши былой… Решила я тогда из нищеты любой ценой вырваться. Думала найду богатого папика, внешность вроде позволяет… - Настя поставила руку на талию, подбоченилась, натянулась футболка на упругой груди, стрельнула глазами… Хм, и не скажешь, что пять минут назад горько рыдала.
- Нашла, блин! Нет с бабками у него все хорошо и не жадный. Джип крутой, все дела… Лет сорок, страшненький, но купил красиво, типа поехали по любым магазинам, моя лялька должна быть упакована лучше всех… Еще секса даже не было, а уже перевез на квартиру. Я дура и рада безумно, типа ухватила удачу за хвост. Фу-у, не хочу даже вспоминать… Налей мне еще. Короче, сбежала я от него через неделю, больше не выдержала.
- Что такого могло случиться? Бил?
- Ты действительно хочешь знать? А как кошмарики мальчику сниться начнут? Ладно, раз пошла такая пьянка, тогда слушай. Я никому вообще не рассказывала. Думаешь красивая баба и все у нее всегда зашибись? О, как бы я хотела мужиком родиться! Без этого всего дерьма. Как там у вас: Наше дело не рожать – сунул, вынул и бежать!
- Не всё так просто. У мужиков свои жизненные заморочки…
- Да?! Заморочки у них… Этот урод нормальным образом кончить не мог, только поставить тебя раком и в жопу засадив, а потом этим же в говне тебе в рот пихает, и чтобы непременно глотала… Нравилось ему видите ли, как я от боли и в рвотных спазмах корчусь. Думала перебесится, а у него видимо с зоны бзик такой. Так он еще стал выбирать моменты, когда дочка рядом. Пусть говорит смотрит, его это типа больше возбуждает. А она, хоть и не говорит еще, но все уже понимает… Как ее мамку мучают. Ревет, а этому весело…
- Не суди по одному уродцу обо всех. Думаешь нормальных нет?
- Я еще в эскорте попробовала. Красиво называется, правда? Один раз всего, но хватило, тоже сбегать пришлось. К черным заказали, привезли, а я как увидела, отказаться пыталась, сутенер вдарил под дых и пошла как миленькая. А там непослушной девочке, челюсть на максимум оттянули, да костяшки домино на коренные зубы вставили с двух сторон… И давай в горло по очереди втроем трахать, а чтобы языком не мешала, его за кончик пассатижами вытягивали. Сутенеру штраф большой заплатили и не понтуйся девочка, плевать всем на твои страдания. До сих пор блевать хочется и удушье подступает, как вспомню. Нравится? Возбуждаешься поди? Тоже так же бы хотел, мне или ляльке какой-нибудь запихнуть? Все вы гады… Сейчас клофелин — это вроде месть… - задумалась, замолчала.
- Давай ты не будешь меня обвинять в том, что я не делал и даже не планировал. Нормальных много, но ты их обычно клофелином. Не перебивай! И ведь реально убить могла, не рассчитала бы дозу или сердце, например, у меня слабым оказалось, чтобы потом с хладным трупом делала в запертой квартире? – я укоризненно покачал головой.
- Меня вот конкретно за что? Если бы вчера получилось у меня, как планировал, с нормальным, качественным и нежным сексом, то и тебя бы не обидел. И реально, есть связи, мог бы тебе помочь, с работой и прочим, и даже не за дальнейший секс, а просто, как благодарность за приятно проведенный вечер и ночь. Что такого? Вот, например, сейчас мне мысль в голову пришла, что я вполне могу тебе модельный кастинг в Москве в крутом агентстве организовать, есть у меня хороший знакомый. На подиум ты не тянешь, ростом не вышла, а вот фотомоделью вполне. Внешностью бог не обидел, а дальше только труд до седьмого пота, целеустремленность и настойчивость. Агентство действительно серьезное, никаких эскортных тем и подобного, и мне это вообще не в напряг… – Настя смотрела, широко открыв глаза.
- И знакомишься с мужчинами поди только в консерваториях и театрах? Нет, чтобы с нормальными в пивнухе или в клубе… - шутка неожиданно зашла, Настюха заулыбалась.
- Сейчас уже не поможешь?
- Злой я конечно на тебя, и за клофелин, и за подлый пинок по беспомощному телу, и за цепочку, но да ладно – помогу, жалко мне тебя, не везло тебе совсем в жизни.
- С нормальной работой, я так понимаю, никак? Или влом?
- Я бы не против, так платят везде хрен с шишом, у меня же ни специальности, ни образования.
- Если с моделью не выйдет, есть еще вариант, на ресепшн в салон Мерседес. Там красивые девушки постоянно требуются, долго не задерживаются, ха-ха замуж поголовно выходят, а у меня там директор знакомый, ты же вообще звезда будешь… – Насте, мои слова, как бальзам на душу, явно поднялось настроение, улыбка заиграла.
- Лучше расскажи, когда успела мне шампанское зарядить? Вообще не понимаю.
- Да я его и не заряжала. В сок насыпала, специально тебя грейпфрутовый попросила купить. Ты как с душа вышел, сразу стакан залпом выпил, а шампанское мы успели только по глоточку сделать, как ты выключаться начал. Я тебя на диван повела, ты еще правда лапать пытался, но по дороге просто рухнул, я тебя поднять уже не смогла… – блин, действительно я дурак. Почему только про спиртное то думал, что туда всегда сыпят. Да и в клубе все понятно, высмотрела одинокого мужика и вкусной наживкой по губам глупой рыбе поводила, вот и клюнул сам по самые жабры. Век живи – век учись!
- Ну ты и хитрющая рыжая лиса. Умная и красивая до мурашек. Достанется же кому-то такое счастье…
- Чой то я рыжая? Так чуть-чуть. Между прочим, это мой натуральный цвет – кокетливо провела рукой по волосам.
- Вот я и говорю, еще и с твоими шаловливыми глазками просто убойное сочетание, дыхание спирает и сердце трепыхается… - задумалась на секунду Настена, пристально посмотрела заблестевшими глазами и ласково:
- Прости меня, пожалуйста… Какой ты хороший и милый! Я вчера глупенькая не поняла… - Настя встала и с лукавой улыбкой подошла и села мне на колени.
- Я ж не против по-хорошему, ты мне и вчера еще понравился. Только давай с резинкой. Ладно?
- Конечно, сладкая ты моя девчуля… - ай да я, ай да сукин сын! За полчаса провернул все-таки классический мужской развод женщины на секс. Просто и эффективно, как автомат Калашникова. Подпоил, дал выговориться и поплакаться. По-настоящему пожалел, показал тут же, а какой я хороший и благородный. Рассмешил, расслабил, искренне сказал пару не шаблонных комплементов, высказал неподдельное восхищение красотой, не забывая восхищенные гляделки и вздохи, а главное - нарисовал приятную и выгодную картинку дальнейших отношений. И вуаля…

Никаких изысков, оральных излишеств и прочих Камасутр, обычная миссионерская классика, но Настя нешуточно завелась и в конце даже, что-то типа оргазма изобразила, хотя я никак вообще не подстраивался.
- Доволен?
- А то…
- Вот я и говорю, все вы мужики одинаковые. Добился все-таки, не мытьем, так катаньем…
- Ой, не начинай, иди лучше сюда… - просто полежать, обнявшись после секса, дорогого стоит. Настена уютно устроилась в моих руках, доверчиво прижалась и почти сразу засопела мне в шею. Я тоже задремал, все-таки ночка и у нее, и у меня непростая вышла.

Телефон больно резанул звуком, обидно вырывая из приятной дремотной истомы. Ох, Вовка! Я ж про тебя уже забыл почти. Выскочил с телефоном в другую комнату.
- Эй, начальник! Я тут уже практически в негра превратился, торчу на солнышке, как три тополя на Плющихе, и полторашку пиваса почти прикончил.
- Блин, Вова извини, тут подзатянулось чуть...
- Я конечно без претензий, просто поинтересоваться, идти за еще одной или нет.
- Ща, пятнадцать минут и всё.
- Давайте уже, а то соседи проходят, спрашивают, не случилось ли чего, чего мол я тут с пивом на лавочке, как бомж, загораю… Думают, наверно, что с Анькой поругался.

- Настюнь, просыпайся. Ко мне сестра сюда идет, и ты говорила про дочку.
- Точно блин, Катюха… - Настя вскочила и стала суматошно одеваться.
В прихожей на секунду перед зеркалом задумалась.
- Не стоит краситься, и так мужики штабелями валятся… и без клофелина.
- Вот фигню же голимую несешь, а отчего-то так приятно… Иди сюда, поцелуемся, а потом губы все равно накрашу, и уже все… Точно позвонишь?
- Торжественно клянусь, что позвоню. Сегодня вечером или завтра, сходим в кафе куда-нибудь посидим, поболтаем.
В дверях остановилась, посмотрела долгим, грустным взглядом:
- Ну хоть ты не обмани… – тряхнула головой и резво поскакала по лестнице не дожидаясь лифта.

Я набрал Вове, выходит мол, а сам занял позицию на лоджии, через стекло смотрю, чтобы не светиться.
Вова, не торопясь и покачиваясь поднялся с лавочки. Надо же, где такую одежду нашел то. Растянутые треники, замызганные резиновые тапки на босу ногу. Застиранная до потери цвета, бывшая когда-то красной или бордовой, истонченная, бесформенная рубашка с длинным рукавом. Подошел, качаясь к водительской дверке Тойоты и прижав руки к груди, что-то спросил. Наверное, закурить или типа мелочь сшибает. Ну вылитый алкаш.
Настя вышла из подъезда и прямиком направилась к Тойоте. Четко я вычислил. Тьфу, дилетанты…
Вовчик, оглянулся на подходившую Настю, покачнулся и словно потеряв равновесие - неловко оперся о боковое зеркало, и отломил его напрочь! Даже отсюда я услышал громкие маты. Из машины резво выскочил здоровый детина, на полголовы выше Вовки. В руках, то ли кусок трубы, то ли обрезанная милицейская дубинка, то ли еще, что-то подобное. А вот это он зря… У Вовы после службы в спорт роте ВДВ, от таких предметов в руках противника напрочь башню срывает. Как бы чего…
Бам-бам – очень быстрая, но мощная классическая двоечка в голову. Без паузы, но уже напрочь ошеломленного противника Вовчик резким рывком двумя руками за голову наклоняет на себя и коленом в высоком прыжке навстречу в лицо. Страшный удар, кто понимает. Готов. Парень рухнул-сложился, не поднимая рук, как набитый мягкой ватой. Вовка посмотрел на свою правую руку, обошел лежачего парня и примерившись пнул, как я и заказывал, справа по ребрам. Оглянулся и быстрым шагом, не забывая покачиваться, скрылся за углом дома. Надо отдать должное парню – через секунд двадцать мужественно сумел подняться, заполз в машину и с пробуксовкой стартанул. Настя, увидев, как он поднимается, без слов торопливо обошла машину и уже села на пассажирское сидение.

- Ну ты даешь! Чарли Чаплин умер бы от зависти …
- Подожди, он же помер давно. Точно помню…
- Я и говорю… - заржал я.
- Ладно, бери пиво и ко мне. Вернее, к Женьке, у него тут замечательная северная рыбка лежит, слюну вышибает.
- Не, давай лучше к нам. Анька уже два раза звонила.
- Этому черту ты ничего не сломал?
- Да не-е, я аккуратно. Но в следующий раз, еще по дороге в Чкаловский, Сереженьке сразу от страха икаться начнет.

- Ну, рассказывай кобелина… - Анька свой пацан, я ее с первого класса знаю, и она знает нас всех, как облупленных. И кремень на сплетни, в далеком детстве не столько с девчонками дружила, как с нами, пацанами. Поэтому я всё честно рассказал. Ну почти всё, почти честно…
- Всё не уйметесь. Можно подумать вам дома что-то не дают…
- А ты Владимир Юрьевич…, если еще раз без меня в клуб попрешься, яйца оторву…, вместе с корнем… – это она уже Вовке, который смотрел на нее влюбленными глазами, глупо и счастливо улыбаясь. Как же у них и с ними хорошо, прям душой отмякаешь. А Аня уже переключилась опять на меня с вопросами про жену, детей. В общем-то нехитрая женская манипуляция, чтобы я типа вину свою почувствовал и осознал. Да я не в обиде…

Вот такая вот история. Полностью реальная и правдивая, местами с трэшем, но такова селяви. За диалоги не ручаюсь, все-таки много времени прошло. Конечно чуть их приукрасил, не без этого, попытался написать историю полностью без мата, который в разговорах естественно присутствовал, местами обильно. Но не думаю, что история от этого как-то проиграла.

Настю же я больше никогда не видел и ничего про нее не знаю. Честно пытался несколько раз позвонить, в тот же день и через неделю, но не абонент. СМС безответную написал.

Ханжеские морализаторы – идите мимо. Высокоморальные, но теоретические рассуждения, что девчонку надо было спасать, не отпускать, по-настоящему помочь и так далее - не стоят даже обсуждения. Сказки про Золушку и подобные голливудские Красотки – мало имеют общего с жестокой реальностью.
Я, в свою дальнейшую жизнь, Настю включать даже не планировал. Есть любимая жена, дети, своих проблем выше крыши. И врала она мне, с ее слов, ей 23 через неделю, а дочке полтора. Хронометраж не сходится с ее жалобной байкой, вряд ли она школу закончила в 20 лет. Минимум два года в рассказе отсутствуют. Может и не Настя она вовсе. Также, проговорилась, что у нее уже третий город, где она пытается жизнь устроить, вот и думай - какой там криминальный шлейф за ней тянется. Упаси бог от такого счастья.
Легкая интрижка с красоткой (киньте в меня камень) – всегда пожалуйста. Помочь, сделать попытку увести от криминала – да, я бы это сделал просто так и не особо напрягаясь, но не более того.
Каждый кузнец своего счастья, не захотела мою помощь принять, значит такой ее был выбор, такова ее выбранная жизненная дорога и судьба. Как бы не высокопарно это прозвучало.
Но отчего-то иногда вспоминаю ее, особенно последний ее долгий, грустный взгляд в дверях, похоже прощалась навсегда…

Поздравляю всех читателей сайта с наступившим Новым 2024 годом, и вдогонку истории МАШа специально для Osta....

В 2014 году на работу к моему товарищу в фирму пришла работать референтом девушка, которая выделялась не только умом и образованностью, знанием четырех языков в том числе и китайского, но и внешностью.

Попробую описать поподробнее.
Высокая, ростом 180 сантиметров, со светлой кожей, модельной внешности с прекрасной фигурой и грациозной походкой, спасибо папе обрусевшему корейцу и маме русских кровей, хотя по внешности чистая кореянка или китаянка.
Как сказал мой товарищ это было самое короткое собеседование в его карьере.)
Сам друг напоминал китайского божка плодородия, при росте тоже 180 см., он обладал довольно упитанной фигурой и весил на тот момент 130 килограмм, к тому же с рыжей бородой.
После того как он стал брать ее на переговоры дела пошли в гору, только в офисе работа в первые месяцы была парализована полностью.)
Все мужское население срочно пошло в спортивный зал убирать пивные животы со жгучим желанием покорить сердце Лолы (имя изменено) так как инфа из отдела кадров о том что она не замужем разлетелась мгновенно. Мне довелось ее видеть очень близко когда я был на юбилее фитнес-клуба в качестве председателя жюри и вручал ей приз в категории Мисс загар.
Весной того же года товарищи начал работать с азиатским рынком и у него наметилась поездка в Китай и Вьетнам.
Кого взять с собой вопросов не возникало в принципе даже несмотря на протесты жены с заламыванием рук и скандалами.)
Но он как человек восточный (наполовину татарин) быстро заглушил конфликт в зародыше фразой - Будешь нервы делать, возьму ее второй женой.)

Далее со слов друга...

- Лола, только ты оденься поскромнее, деловой стиль там и так далее.
В аэропорту она была одета в джинсы и кофточку, а в руке такая же джинсовая курточка и чемодан.
Мужики смотрели с завистью а дамы с нескрываемым отвращением как и на нее, наверное думали сколько же денег у этого колобка если такая дама с ним готова лететь за границу?

Прилетели в Китай, на осмотре китайские пограничники долго рассматривали документы ничего не говоря, потом позвали старшего.
В соседних кабинках пограничники тоже смотрели во все глаза и штамповали документы не глядя.)
Подошел офицер в форме с любопытным взглядом и стал задавать вопросы на английском.
Лола на безукоризненном китайском с улыбкой стала ему отвечать.
Лица погранцов расплылись в улыбке, они ей сказали какие то китайские комплименты и с улыбками пожелали хорошего отдыха.

Но это было только начало.
При выходе из аэропорта их должны были встречать пока они шли к микроавтобусу на тротуаре началось столпотворение.
Первым подбежал какой то китайский малец лет пяти и попросился к ней на руки лопоча по китайски.
Лола ответила ему и взяла на руки, тут же родители попросили сфоткаться и все у кого были фотоаппараты и смартфоны начали фотографировать.)
- Лола, прекращай фотосессию нас ждут!
- Сергей Борисович нельзя обижать людей!
Потом подошли две китаянки и тоже захотели сфоткаться, потом еще одна семья стала просить ее подержать на руках их дочь..
Примерно минут через тридцать им удалось сесть в автобус и отъехать от аэропорта к гостинице.
Водитель чуть не свернул шею и не прожег ее взглядом глядя больше на нее чем на дорогу.
Перед отелем то же самое повторилось.
Там фотосессия заняла чуть меньше.
На рецепшне китаянки принялись в пол голоса обсуждать из какой провинции пожаловало к ним это чудо?
- Из России - на чистом китайском ответила Лола и вогнала в краску девушек.
Их очень удивило что мы живем в разных номерах.
- Лола, в шесть часов встречаемся внизу, мы едем на прием к товарищу Ху, поэтому оденься нормально.
- Конечно Сергей Борисович. Обязательно. Кокошник одевать?)
- Лола я тебе этот кокошник.....

Вышел в холл, пью кофе жду Лолу.
Картина маслом!
Выходит Лола в красном облегающем платье, с собранными волосами и на десятисантиметровых каблуках!
Все китайцы которые что то до этого шумно обсуждали, на секунду затихли а потом еще громче начали обсуждать это чудо.
Защелкали фотоаппараты, сразу появились желающие сделать сэлфи.
Выход занял еще минут десять.
Надо ли говорить что на приеме товарищ Ху тоже довольно высокий для китайца, не отходил от меня и от Лолы, умудрился облить ее шампанским и долго тщательно вытирал салфеткой забрызганное платье чуть не протерев его до дыр.)
Да, и мы потом подписали контракт с которым возились с пол года.
Три дня в Китае как под копирку, после первой сотни сэлфи считать перестал.
- Ну че, классно съездил!)
- Нет, это только первая часть марлезонского балета, Дальше мы полетели во Вьетнам!

В аэропорту Вьетнама наш проход через таможню был еще дольше, сарафанное радио и мобильная связь творят чудеса!
Сбежались посмотреть все кто не был занят делом, в отличии от китайцев эти не стеснялись ее потрогать за руку а кто то самый высокий даже погладил по волосам.
Лола с улыбкой на все реагировала, и на выходе из аэропорта таксисты чуть не подрались кому нас везти, а нашему водителю микрика грозили какими то страшными вьетнамскими карами если он не очистит горизонт, и только приход двух полицейских разрядил обстановку.
Они так же сделали фото и усадили нас в микрик.
- Лола, я тебя предупреждаю! Если ты и здесь оденешь свое платье, возьму тебя второй женой (ну это культурно я описал фразу я сам тебя вы..бу.)
- Сергей Борисович слово даю! Тем более на него шампанское товарищ Ху пролил сказала Лола с улыбочкой.)

На встречу с вьетнамскими товарищами она пришла в строгой деловой одежде.
После встречи вьетнамские товарищи очень захотели совершить ответный визит в Россию, хотя до этого все время отмазывались.

Во Вьетнаме были два дня.
В последний день вьетнамские товарищи предложили поехать на экскурсию на крокодиловую ферму, покушать мясо кобры и попить водку с желчью.
- А можно потом заехать на местный рынок посмотреть?
- Конечно! Обязательно!
- Ну и? Платья то нету, че было то!
Дальше непечатные выражения приводить не буду.)
Сижу в автобусе слышу какой то гам, народ стал подтягиваться и тут выходит Лола!
....... твою мать! Лола, опять?
- Сергей Борисович а про каблуки вы ничего не сказали!)
Шортики в обтяжку, босоножки на каблуках и маечка до пупка не дотягивает и все тот же пиджачок на руке.)
Видели как в Брильянтовой руке за Мироновым дети бежали? Так за Лолой был целый хоровод!
Ну короче на крокодиловой ферме крокодил чуть не откусил руку актеру потому что тот засмотрелся на Лолу, на змеиной ферме забили аж три кобры и даже денег не взяли, зато хозяин и весь персонал перефотографировался с Лолой.

Приехали на рынок.
- Так Лола, сиди в автобусе и не отсвечивай!
Возвращаюсь с рынка с гидом, у автобуса столпотворение, родители суют детей в руки как Папе Римскому для благословения, стар и млад пытается ее погладить по руке, а наиболее смелые и за шортики.
- А Лола стоит как Гуливер среди лилипутов и смеется как ребенок.
Ну а дальше все как обычно в предыдущие дни, и только в Шереметьево была как при отлете.
- Сергей Борисович, я теперь понимаю что чувствовал Гагарин когда путешествовал по миру.)
- Лола ты знаешь кто такой Гагарин?
- Сергей Борисович, я же школу с золотой медалью закончила и универ на Дальнем Востоке с красным дипломом. Я и про Терешкову знаю!)
- Да Лола, не дочитал я твое резюме.)
По прилету домой их в офисе ждало письмо с просьбой согласовать сроки прилета товарища Ху с ответным визитом!)
- Прилетал?
- А то, даже в казаки приняли.)

03.01. 2024 г.

Ностальгия по Социализму- тем, кто помнит.
…Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки…

На сей раз – о национализме. С глубоким уважением посвящается всем моим неравнодушным читателям, персонально - Chicago95

На последнем курсе техникума полагается полгода уделить производственной практике. Во всяком случае у нас было так. Чёрт нас дёрнул написать заявления с просьбой отправить куда- нибудь подальше, желательно в Прибалтику. Допросились. Получили направления в Каунасэнергоремонт.

Парочка необходимых отступлений.

1. Прибалтика- она очень разная.

Литва – это шестьсот лет рыцарских традиций. На заре становления этого государства Литовские и Русские князья вполне себе дружили, дочерей друг за друга замуж выдавали, да что говорить, первая хартия независимости Литвы написана на Русском языке. Потом прошло время, Россия приняла Православие а Литва – Католицизм. К описываемым событиям главный идеолог СССР находился в Кремле, а ЛитССР – в Ватикане.

Латвия попроще – смесь Остзейских немцев, и хуторян- Латгалов. Всё, что есть в Латвии серьёзного и исторического, построено Немцами. Латышам в Риге селиться запрещалось, можно было только на базаре торговать. Как народ, как государство, независимая Латвия родилась в Российской Империи, и выросла в СССР.

То же можно и про Эстонию сказать. Собственно, эти земли – нынешнюю Латвию и Эстонию Пётр Первый когда- то выкупил у Шведов – это была их вотчина.

С Эстонцами общался мало, кроме патологической жадности и упёртости добавить мало что могу. Но приписываемая им медлительность не совсем соответствует действительности. Просто Эстонский язык с его сложнейшими композициями гласных требует очень тщательного проговаривания, поэтому создаётся впечатление растягивания времени при разговоре.

2. Поехали мы втроём – три приятеля, по национальности – Русские. Петька – наполовину Еврей по матери, Славик – на четверть Вепс по бабушке (родные братья Эстонцев), и я – на одну восьмую то ли Турок, то ли Албанец – точно не знаю, прадед служил на Балканах, притащил оттуда невесту.

Оказалось, что нас ждёт очень приятный сюрприз – командировка из Ленинграда в Каунас была только началом. А работать нам предстояло в пос. Электренай, на Литовской ГРЭС – точно посередине между Каунасом и Вильнюсом. Станцию строили всем Союзом, одновременно строился посёлок рядом, и всем, изъявившим желание остаться там работать, квартиры выделялись сразу. Поэтому основной язык общения в посёлке был Русский.

У нас в техникуме училась барышня, по отцу – Соболева, мать Литовской национальности, поэтому её фамилия в Литовской транскрипции звучала – Собаляускине, а Ленкина соответственно – Собаляускайте. Отец (не последний человек на станции) таким образом просто организовал дочке возможность пожить полгода дома. А так, как для одного человека это было сделать невозможно, и пригодились наши заявления.

В чём приятность сюрприза? Двойная командировка. Мы получали суточные из Ленинграда в Каунас, и из Каунаса в Электренай, зарплату слесарей и стипендию. Общежитие- бесплатно. В России я гостиниц такого уровня комфорта видел немного. А уж в рабочих посёлках – не видел вообще.

Продукты в буфете на первом этаже – отменного качества и выбора, в столовой на станции вообще объедение, плюс обязательное «блюдо дня» - что- нибудь из национальной кухни всех республик по очереди. Башкирские пирожки с мясом и бульоном внутри, Узбекский настоящий плов с бараниной на курдючном сале, Литовские цепелины – картофельные пирожки с мясом. Каждая пятница – распродажа всяких деликатесов – ветчина, буженина, пять сортов колбас- сырокопчёные и сервелат, пять сортов сыра, деликатесные консервы – балык из осетрины, например в консервах я больше вообще нигде и никогда не видел.

Рай, короче. Денег- столько не истратить, уютно, чисто, комфортно. Настоящая Европа, хоть и Восточная- не шучу. И мы же не с рабочего посёлка на границе какой- нибудь Тьмутараканской области приехали, где в восьмидесятом году в магазинах было вообще ничего не купить, а из Ленинграда. Очень разительный контраст в уровне жизни.

В посёлке на десять тысяч человек был весьма приличный ресторан, пивной бар с выходом на пляж, сам пляж с вышками для ныряния и прочими прибамбасами, парк культуры и отдыха с аттракционами – Американской горке любой столичный парк позавидовал бы. Яхт клуб. Молодёжный клуб с дискотекой. Кинотеатр.

Всё это великолепие было слегка отравлено общей атмосферой – несмотря на то, что в посёлке жили наполовину Литовцы, а наполовину – представители всех национальностей со всех городов и весей СССР, общая атмосфера диктовалась Литовской диаспорой. Мы там были чужие, и со временем нам ясно дали это понять.

Мне повезло – я попал в замечательную интернациональную бригаду монтажников, в цех котлоремонта. Там были и Поляки, и Татары, и Русские - между собой говорили по Русски. Бригадир - этнический Поляк, Станислас Зубе –Стаси, как его называли. Три ордена трудовой славы- не шутка. И вся команда на подбор. Зимой они ездили по всему Союзу на монтажи, а летом – ремонт. Для них это был отдых. Понадобилось время и силы, чтобы доказать, что я полноправный член бригады, а не присланный studentas- brodyagas, от которого ни толку ни проку, и имею права говорить не «они», а «мы». Доказал.

Славик как- то извернулся, его можно было увидеть то в инструментальной кладовой, то он в компании с дефектоскопистами бездельничал – не напрягался, короче. А Петька – вообще убеждённый и последовательный противник физического труда, несмотря на то, что парень здоровый – дошло до того, что бригадиры просто отказывались его брать на работу, и он с удовольствием весь рабочий день лежал на солнышке.

Эпизод первый – отрезвление от эйфории.

Я специально столько времени посвятил описанию всего хорошего, что нам досталось, чтобы столкновение с реальностью выглядело так, как оно и было – мордой об асфальт. Мастером по ремонту обмуровок был некий Егоров, этнический Русский, но не Советский, а потомок эмигрантов, уехавших в 1918 году в Польшу – тогда Вильнюс- это была Польша.

Свою фамилию он иначе, как Egorovas не произносил, по Русски говорить брезговал, хоть не сомневаюсь, что понимал прекрасно, к Союзу относился крайне негативно, и не скрывал этого. Это от него я впервые услышал в спину презрительное «оkkupantas, kurva». К слову – в Литовском языке мата вообще нет, их «bibis» гораздо ближе к медицинскому «пенис» нежели к нашему, родному, что так уютно выглядит надписью на заборе. В случае необходимости используется Русская лексика, или же к Русскому слову приделывается Литовское окончание – иногда забавно получается, «pisdauskas» например- (п…ц в переводе).

Этому Егорову не получилось уложиться в срок в восстановлении обмуровки на сданном в эксплуатацию котле. Не ему одному, там много было недоделок – котёл запустили, а он кинул клич – кто согласен выйти в выходной, по два отгула за смену. Наши согласились, ну и я конечно тоже – из солидарности. Работа – не бей лежачего, просто обеспечить мастерам своевременную подачу шамотных кирпичей, и термостойкого раствора. Неприятно было то, что на сходнях отсутствовали перила, а метров пять пути вообще приходилось идти по неизолированному паропроводу, держась за какую- то трубу – подошвы на ботинках плавились. Это на тридцать шестой отметке – 36 метров до пола. За смену сделали почти всё, оставалось немного, Егоров уговорил нас закончить сегодня, посулив ещё по одному отгулу. За полтора часа закончили.

Это была суббота.

В понедельник смотрю журнал отработки, у всей бригады стоит по три смены переработки, а у меня- ничего. Иду в каптёрку к Егорову, задаю вопрос – где?

- Nesuprantu rusiškai ( не понимаю по Русски).

- Ты что творишь, я на тебя бесплатно что ли работал?

- Dink iš čia (Вон отсюда).

Я рассказал Стаси, он попробовал поговорить с гадом, возвращается – ничего нельзя сделать, мы все работали как бы нелегально, по акту он эту работу сдал ещё неделю назад.

Ну утёрся, а что я сделаю?

Прошло недели две. Водитель самосвала, высыпая кузов чугунной дроби для дробеочистки, слегка промахнулся, и дробь посыпалась в бетонный короб со всякими коммуникациями – хрен её оттуда потом достанешь. Егоров бросился на колени, воткнул обе ладони, пытаясь удержать поток, и орёт, значит, что- то по Литовски. Рядом стоит здоровенная снежная лопата из нержавейки – я хватаю лопату, втыкаю её чуть выше его рук, ору – «РУКИ!» и с силой, ногой её втыкаю до пола. Кем надо быть, чтобы не убрать руки в такой ситуации? Он не убрал. Выдернул руки, правая в крови, прошипел что- то злобно, и побежал в припрыжку в медпункт.

После обеда, вся бригада в раздевалке, мужики в домино режутся – приходит забинтованный. Оказывается, я ему стесал под корень три ногтя на руке. Орёт истошно, причём не на меня, а на Стаси. Рукой на меня показывает. Плюётся. Морда красная, глаза выпучены, аж подпрыгивает.
Разговор происходил на Литовском, поэтому я понял только мат.

Закончилось тем, что Стаси от души зарядил ему в морду, и пока тот возился на полу, поднимаясь, завершил конфликт фразой по Русски – «Какой ты на х…й Литовец, говнюк ты».

Потом мня в бригаде долго подкалывали – они были уверены, что я это сделал специально – а что – три отгула, три пальца… Но с той поры я действительно стал в бригаде своим.

Эпизод второй – окончательное отрезвление от эйфории.

В СССР была практика посылать работников в колхозы – на помощь при уборке урожая. Ну не хватало рабочих рук на местах. Нас специально предупредили – никаких колхозов, вы студенты на практике, по закону не положено.

Однако, не прокатило. После утренней разводки нас с Петькой берут под ручки и к главному прорабу.

- Вот что, ребята. Я знаю, что не имею права вас посылать, но других просто нет. Некого послать, кроме вас, поймите. Всего- то на три дня, прокатитесь, отдохнёте на свежем воздухе…

Ну, мы поупирались конечно для порядка, на что он обрисовал нам картину – «Вы думаете, я не знаю, как вы сюда попали? Что вы двойную командировку получаете? Это вам Юрка Соболев устроил, из за дочки своей. Этот ещё – жест в мою сторону, хоть работает, Стаси его хвалит, а вы двое (Славик опять ухитрился ускользнуть) вообще лодыри. В общем так – попробуете отказаться, я вам командировку закрываю, поедете в Каунас, зарплата будет не сто восемьдесят, как сейчас, а восемьдесят. И суточные только из Ленинграда. (Ленинград, как студентам, платил нам рубль двадцать в день, а Каунас – три шестьдесят). И в отчётах по практике напишу, что вы лодыри и тунеядцы».

А это – реальный шанс техникум вообще не закончить.

Согласились, конечно. Добрались до нашей комнаты, переоделись, побросали шмотки в сумки, поехали. Пообедать забыли. Пока добрались до Каунаса, пока нашли улицу Химиков, где была общага Каунасэнергоремонта, пока обозначились, кто такие, устроились – уже поздний вечер. На дверях буфета записка – «буфет закрыт, готовимся к свадьбе». Денег- то взяли с собой, но улица Химиков (Сhemikas) это глухая промзона, магазинов нет, транспорта нет, города не знаем, да и уже стемнело. Поужинали водичкой из под крана, утешало то, что нам были обещаны горячие обеды на поле.

Пять утра, подьём, буфет закрыт, завтрак из под крана, по грузовикам, и под Кедайняй – на поле. От Каунаса до Кедайняя недалеко – всего километров пятьдесят, но это не супершоссе Вильнюс- Каунас, а весьма себе просёлочная дорожка. А дальше – вообще грунтовка. Пока доехали, рассвело.

Неприятно было, что в коллективе – одни Литовцы. На нас смотрели, как будто в углу насрано. Я попытался поговорить с бригадиром, обрисовать ситуацию, он просто проигнорировал.

Работа заключалась в том, что надо было дёргать руками из земли буряк – кормовую свёклу- килограмма по три каждый, обрубать ботву, буряки складывать в пирамиды отдельно, ботву- отдельно. Для обрубания всем выдали устрашающего вида ножи из списанных ножовочных полотен – длина с рукояткой около полуметра, толщина – миллиметров пять. Мачете, блин.

Разметили участки, начали работать. Петька, сволочь, филонил конечно, но не из подлости, а по убеждению. Такой он человек. Забегая вперёд, скажу – он мне ближе брата. Настоящий друг. Давным давно эмигрировал, но всё равно мы все эти годы поддерживаем отношения, пару раз в неделю непременно общаемся.

Когда днём, в обеденный перерыв, вместо горячего обеда всем выдали по рублю, ситуация стала выглядеть крайне неприятно. Попытка поговорить с бригадиром опять наткнулась на презрительное непонимание.

И ведь они, твари, знали всё заранее, у каждого с собой было пожрать припасено. Ну мы отошли в сторонку, чтобы слюной не давиться, на коллег по несчастью глядючи – Петька, говорю, хочешь буряка попробовать? Поржали.

Закончили мы свои участки последними, грузовики уже сигналили вовсю – и бригада смотрела на нас уже откровенно со злобой – им домой пора, а ещё ждать этих оккупантов приходится.

Ужин из под крана, завтрак тоже – буфет закрыт, готовится к свадьбе. Это уже третьи сутки пошли, что мы не жравши. И пожаловаться некому. Дело происходило в конце октября, ночью подморозило. Земля стала твёрдой, а ботва пожухла.

Дёргать эти, мать их, корнеплоды, становилось изощрённой пыткой. Я уже дышу тяжело и через раз, Петька прекратил свои обычные подколы и хохмы, злобно пашем. Терпение кончилось, когда вместо обеда опять выдали по рублю.

Я подошёл к бригадиру, сказал – вон там, на краю поля, деревня какая- то виднеется. В общем, как хочешь, мне похер, что ты о нас думаешь, мы пошли искать магазин – жрать хочется. Он первый раз снизошёл ответить по- Русски. С акцентом и презрительно. «Обеденный перерыв- сорок восемь минут».

Сорок восемь минут мы только шли по пашне. Потом полчаса сидели у запертой двери магазина – на двери было объявление, но там я понял только одно слово – «uždaras» - закрыто. Правда, рядом сидели аборигены, дожидаясь открытия, и недоумённо на нас поглядывали – но они не уходили, ждали- что внушало надежду.

Уф. Открылись. Мы схватили по батону булки, по банке каких- то рыбных консервов, сливочного масла и две бутылки коньячного пунша. Другого питья не было – но там не крепко, градусов двадцать. Сожрали это всё, пока шли обратно. Пришли, уже почти довольные.

В бригаде – густая атмосфера скандала. Все уже закончили работу, скоро машины придут, а на наших участках и трети не сделано.
Ну, а дальше – по накатанной.

На нас начинают орать, причём по- Литовски, мы огрызаемся по Русски, кто Петьку взял за воротник, и на его «Руки убери!» спросил – «Тебя как зовут?»

- Пётр

-Пидор?

-Сам ты пидор!

И понеслась. Петька вообще подраться не дурак. Этого «пидора» он на землю уронил. Что и было единственной победой в том месилове. Я прилично получил по морде, кому- то отвесил, без особого успеха, от толчка чуть не упал – мы с Петькой встали спина к спине – он вытащил из сапога мачете, заорал – «Ну подходи, суки!» Я тоже вытащил свой.

Эти гондоны похватали свои ножи и двинулись нас убивать.

По Литовски говоря, это был полный pisdauskas. Не знаю, как Петька, а у меня перспективы быть зарытым прямо тут, на поле, вызвали не страх и не тоску, а волну бешеной ярости – когда нет вообще никаких моральных запретов, когда можешь позволить себе всё. Что было дальше –помню смутно, время растянулось, как резиновое. Бригадир остановил побоище. Вроде никто не пострадал.

Пока мы отходили от адреналина, крики в бригаде продолжались. Всё- таки есть у Литовцев привычка к порядку и пиетет к старшему. Что он там им приказал, как обосновал – не знаю, но вся бригада минут за десять убрала наши участки, а там и машины подъехали.

Залезли в кузов, но по пути остановились. Бригадир забрал у нас по выданному рублю –впрочем и у всех остальных тоже. Вернулся с несколькими бутылками водки. Литовская традиция мужской пьянки – каждый по очереди делает глоток, произнеся несколько слов. Выпить сразу полстакана – это практически подвиг, не пьют они помногу, не принято у них.

Я этого не знал, и засадил сразу грамм триста жадными глотками. Воспринято это было скорее с позитивным удивлением – ни хрена, как парень может! Во всяком случае в одобрительных возгласах не было ни тени жадности за общую водку.

Когда окончательно отпустило, я почувствовал, что что- то щиплет на груди. Сунул руку – блин, всё пузо в крови. Достал таки кто- то. Разрез небольшой, всего сантиметров пять- шесть, только кожу рассекло – неглубоко. Но это был явно удар по горлу. На левой стороне груди, от горла вниз сантиметров десять, почти горизонтально, под небольшим углом. Был разрублен ватник, брезентовая куртка и свитер. Футболка не считается – она на кольчугу не похожа.

До Каунаса ехали, распевая хором гимн буржуазной Литвы – который до сорокового года. Мы не пели- слов не знали.

Думаете, что- то изменилось? Ужинали мы опять из под крана, Петька матерился в голос, глядя, как я отстирываю футболку от крови, легли спать, утром буфет закрыт, готовятся к свадьбе, по машинам, и снова на поле. Это была пятница, работать оставалось совсем чуть- чуть, я с ходу объявил бригадиру, что мы пошли в деревню за жратвой, а он может нас прямо тут и сейчас закопать, если против. Когда мы вернулись, всё уже было убрано.

Это не было признанием. Мы не стали для них своими, просто стали не совсем чужими. Для большинства литовцев наше поведение на поле – не подвиг, даже не поступок, а совершенно нормальная реакция. Это у них в крови – шестьсот лет рыцарской истории.

Уехали с поля раньше, вместо обеда опять было по рублю, добрались до своей общаги в Электренай, отожрались от пуза, выпили, и легли спать.
В отчётах по практике главный прораб написал нам по благодарности. И Славику в том числе. Я тепло простился с бригадой, практика кончилась, мы уезжали домой в Ленинград.
……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………..
Прошло больше сорока лет. Я знаю числительные на трёх языках, кроме Русского и Литовского. Но с этим уже не справиться пожизненно – каждый раз, когда при мне вслух произносится какая- то цифра, я мгновенно перевожу её на Литовский.

Шёл сейчас по улице и видел первую любовь или что-то типа того. Высокий мальчик подростковой внешности лет под 16 лихо мчался на самокате с мелкой девчонкой, которая ему видимо наплела, что ей тоже 16. Парень держался за руль широко расставив руки, а внутри его рук была девочка.
Он так её заблокировал руками, чтобы она не выпала, он был сзади она спереди в пространстве из его рук. Мальчик так положил руки и я думаю он сделал это специально потому что я тоже был маленьким мальчиком он положил свои руки ТАК что эти руки ну как бы соприкоснулись сбоку к её груди.
В этот момент я как раз посмотрел на них и увидел, как эта девочка очень сильно смутилась. Она посмотрела по сторонам словно боясь что её кто-то увидит и повернулась немного по-другому чтобы его руки не находились в таком слишком провокационном положении, а парень в этот момент сделал вид будто он ни при чем.
Эта девочка, которая слишком маленькая для таких обнимашек и этот парень и это лето 2023 года и это "случайное" касание груди и этот полноватый старик проводивший взглядом эту парочку у которой чуть было не возникла первая любовь и это все куда мчалось и все вокруг закружилось старик упал и в его глазах, как в матрице цифровой камеры на мгновение заскринилась сцена молодой парочки на самокате и все продолжало двигаться стрекозы летели, муравьи ползли, машины и скутеры мчались, пух кружился и духота давила и только сердце уже не билось и кровь пульсировала по инерции прокачивая кислород по уже омертвелому организму в свой последний летний круг.

Аз воздам
На фоне последних историй про бандитские девяностые вспомнилось.
Работал некоторое время назад в небольшой конторке - делали всякое металлическое - от экранов на радиаторы до флюгеров. Руководил моим отделом Виталий Николаевич, мужичок уже за шестьдесят, скромный, тихий, с короткой бородкой и в очочках. И жестами, и речью, и внешностью, он напоминал профессора Преображенского с одной поправкой - у него изуродована кисть левой руки, двух пальцев не хватает. Где ему так прилетело никто не спрашивал, а сам он не рассказывал.
И вот однажды в пятницу собрались после работы в курилке. Выпиваем, а фоном на маленьком телевизоре кино показывают. Есть такой перестроечный фильмец “На запасном пути”, может быть, помнит кто-то. Вкратце сюжет такой: бывшего лагерного надзирателя бывший же зэк в присутствии его сына называет подлецом. И с тех пор становится отставному вертухаю неспокойно: бегает он по знакомым, да у каждого интересуется: подлец он на самом деле или нет, типа, правду свою ищет. Лично мне кинцо запомнилось главным образом тем как смачно там Михаил Ульянов солёными огурцами хрустел.
Смотрим вполглаза, и кто-то вдруг говорит: да ладно, не бывает такого. Мол, набор случайностей, натяжек да выдумок.
И вдруг Виталий Николаевич глянул исподлобья и говорит: “Бывает!”
Настолько это было серьёзно произнесено, что все замолчали и уставились на него.
И он рассказал историю. Дальше от первого лица.
“В девяностые годы работал я в маленьком НИИ, которое выпускало измерительные приборы для космических аппаратов. Когда Ельцин пришёл, всё посыпалось, заказов не стало. Директор начал сдавать заводские корпуса разным фирмочкам под офисы да склады, но денег, понятно, сильно много всё это не приносило. Ну и мы с ребятами организовали небольшое предприятие - выпускали видеокассеты. Взяли в аренду технику, подрядили институтскую типографию печатать обложки - и пошло дело. Ну а как деньги подтянулись, вместе с ними пришли и бандюганы. Сначала даже ссор особых не было, да много они и не просили. Приходилось отстёгивать - ну а как? Власти нет, правоохранители тоже известно какие тогда были: когда убьют, тогда и приходите. Но, наконец, увидели бандюки, что дела у нас идут, и начали трясти как грушу. Каждую неделю заходили и денег требовали. Не дашь - принтер разобьют, комп сломают, а то и по физиономии кому съездят. Главарём у них был маленький такой армянчик, не запомнил его особо - всё бегал за спинами своих мордоворотов. А вот те были колоритны. Самый крупный - бугай лет двадцати пяти - назывался Гиря. Это прозвище он получил благодаря маленькой гирьке, которую носил на длинной такой цепи, пристёгнутой к ключевому брелоку. О предназначении сего аксессуара догадаться было несложно, а вскоре я испытал его действие на себе. Как-то ввалились эти ублюдки пьяные, и начали требовать денег. Мой партнёр куда-то уехал, ну они и накинулись на меня. Как я ни убеждал, что денег у меня нет и что денежные вопросы не решаю, всё равно досталось мне от них. Это был 95-й год, как раз вышел фильм “Казино” с Де Ниро. В этом фильме была сцена, где двум шулерам по указке босса разбивают костяшки пальцев молотком. И вот то ли спьяну, то ли от юношеского удальства решил Гиря повторить этот фокус. Распластали они меня на металлическом столе. Один голову держит, другой руку. Закатали до локтя рукав, и давай Гиря своей гирькой по ней метится. Попадал он не сразу, несколько ударов тяжело бухнули по столу, оставив глубокие вмятины. Я ещё потом лет пять с ужасом вскакивал, слыша как за окном с металлическим грохотом грузили мусорные контейнеры. Наконец, гирькой прилетело сначала по предплечью - как итог - две сломанные лучевые кости, а затем и по пальцам. Мизинец сразу отлетел, а безымянный позже отняли в больнице - там от костей одна каша осталась. Когда они ушли, еле добрался до телефона, чтобы скорую набрать - встать не мог на ноги от боли, она словно насквозь пронизывала, мешая двигаться. И не только было больно, но и противно: я кандидат наук, сорокалетний мужик с семьёй, двумя детьми, а тут эти безмозглые оболтусы…
…Снова Гирю я встретил через пятнадцать лет, в 2010-м. Было это в “Золотом Вавилоне” на Проспекте Мира,, возле секции с кроссовками. Смотрю - мужик высокий, удивительно похожий на моего старого знакомца. А с ним мальчишка лет пяти, на маленьком трёхколесном велосипедике. Приглядываюсь к дядьке, смотрю - и он меня узнаёт. Меня тут словно ужалило что-то, вспомнил я все те годы, всё, что переносил от этих сволочей, свою изуродованную руку. Шагнул к ним, но не к отцу обратился, а к мальчишке: “Мальчик, - говорю, - ты знаешь, что твой папа людей мучил и избивал?” И тут же пожалел: ребёнок стоит, глазёнками хлопает, то на меня, то на отца взгляд переводит. Тут меня Гиря под руку хватает и в сторону тащит.
Ты охренел, что ли? - шипит на ухо. - Это ребёнок же! Иди скажи мальцу, что пошутил!
А ты забыл, что делал тогда? - спрашиваю его. Говорю, а сам себя не в своей тарелке чувствую. Действительно, пожилой уже, вроде бы, человек, а вспылил ни с того ни с сего. Прошлое должно оставаться в прошлом, кто старое помянет, тому глаз вон, и всё такое… Уже готов был в самом деле извиниться, сказать мальчишке, что обознался. Но Гиря заговорил, и я передумал. Из него вдруг полилась вся эта гнилая бандитская апологетика. Мол, лохов надо было учить, если бы не я, то другой бы грабил, да у тебя у самого было рыльце в пуху…
Я слушаю, а в голове ураганом проносятся и поборы их, и избиения, и как они однажды ко мне домой ворвались, сломав советскую фанерную дверь, так что беременная жена чуть ребёнка не потеряла от страха. Вспомнил и звуки ударов по металлическому столу, и их красные пьяные рожи, и как рыдала моя мать в больнице у палаты, и как у отца кулаки сжимались в бессильной злобе, когда я рассказывал ему ту историю… Я кидаюсь к ребёнку, сую ему под нос свою изурдованную клешню и говорю: “Вот, смотри! Это твой отец со мной сделал!”
И через секунду оказываюсь на земле. Гиря сбил меня с ног и с минуту, пока не подоспели охранники, месил ногами. Я встал. Смотрю на рожу его красную, а сам смеюсь: вот этого твой сын никогда не забудет. Мальчишка в самом деле рыдает. Уже и мать подбежала - с недоумением смотрит на меня, и с изумлением - на мужа. Видать, не знала его прежде таким.
Но это ещё не конец истории. Через десять лет снова увидел я этого Гирю. Поехал на продуктовый рынок за картошкой к зиме и заметил его среди грузчиков. Еле узнал: ничего в нём не было ни от бугая из девяностых, ни от импозантного мужика средних лет из торгового центра. Худой как щепка, пропитая серая физиономия, под закатанными рукавами пыльной спецовки - высохшие руки в синих нитях вен. Увидел он меня, подошел, и заговорил без предисловий, словно не десять лет прошло между нашими встречами, а минуту назад его от меня в магазине оттащили. “Ну привет тебе! - говорит и ощупывает уставшим, без ненависти взглядом. - Куришь? Выйдём?”
В этом “выйдем” не было ни напряжения, ни вызова. Да и не боялся я теперь вызова от него - хоть и старый уже, а от такого субчика и левой пяткой бы отмахался - в чём там только душа держалась!
Мы закурили. Он некоторое время на меня смотрел и, наконец, заговорил.
Извини за прошлое, - произнёс глухо. - Время такое было. Денег хотелось, девок. Дурак был… При коммунистах не было ничего, и как появилась возможность, все мы кинулись за джинсами этими, видиками и жвачками. А сейчас как вспомнишь все джинсы эти…- махнул он рукой. Секунду промолчал, вздохнул и вдруг на меня остро глянул: - Но и ты тоже…
Что я? - улыбаюсь зло.
Я не про то, что тогда, а про магазин, помнишь?
Помню.
Я тогда в завязке был, думал, дурак, прошлое в прошлом оставить, да, видать, не убежишь. - он криво улыбнулся. -. Сын рос, я слова бранного при нём не говорил, жену пальцем не трогал, работу нормальную нашёл. А с того момента как мы с тобой сцепились, как-то всё поменялось. Сначала огрызался на жену, потом и руки стал распускать. Через два года ушла он от меня. Сына сперва только по праздникам видел, а сейчас и вовсе…
Ну а ты?
Бухаю, - невесело улыбнувшись, развёл он руками. - Да я тебе ничего не предъявляю, не думай. Ты сам как?
Я рассказал вкратце. Мы докурили, и я ушёл, забыв о картошке. Он провожал меня до выхода, и словно ещё сказать что-то хотел, да не сказал”.

Вот такая вот история… Тяжёлое время было, да.

НЕ МОЁ. Прислал институтский товарищ. Публикую с его ведома.

Жестокая правда Иона Дегена – солдата, хирурга, поэта

«Воздух вздрогнул. Выстрел. Дым.
На старых деревьях обрублены сучья.
А я еще жив. А я невредим. Случай?»

Ион Деген

B маленьком городке под Калининградом есть братская могила. В ней похоронены танкисты, погибшие в Восточной Пруссии зимой 1945-го. Среди имен на постаменте – ЛЕЙТЕНАНТ ИОН ДЕГЕН.
Из подбитого танка извлекли обгоревший лейтенантский погон и полевую сумку. Hашли листок со стихами... Останки танкиста погребли, стихи прочитали... и до конца войны, и после нее, из уст в уста передавали страшные строки погибшего, как считали тогда, безымянного автора.
А в 1988 году в «Огоньке» эти восемь строк опубликовал Евгений Евтушенко. Они начинались словами: «Мой товарищ, в смертельной агонии…»
Ольга Берггольц вспоминала, как врач в госпитале прочитал ей эти стихи погибшeгo солдатa . «Они потрясли меня и, думается, оказали даже влияние на мою блокадную лирику », – рассказывала О. Берггольц.

Ho лейтенант Ион Деген не погиб...
Выжил...
Дегена подобрали после боя. 7 пуль и 6 осколков изуродовали лицо, пробили грудь, руки и ноги.

Из интервью Иона Дегена: «Господь... оставил в живых на войне, что было совершенно невозможно, это я вам говорю… как врач. В моей истории болезни... написано: «Травма несовместима с жизнью».
Спустя годы он встретил врача, спасшего ему жизнь.

– ...Спасибо, Василий Дмитрич. – ...За что?
– За то, что вы мне жизнь спасли.
– А что, мы с вами знакомы?
Я рассказал, как он лечил меня, и он вспомнил: «Это ты! Не может быть!.. Выжил?!»
Кощунство, или Жестокая правда войны

Мой товарищ, в смертельной агонии….
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.

Многие называли эти строки лучшим военным стихотворением: поэты-фронтовики – Александр Межиров, Борис Слуцкий, Михаил Дудин; писатели-фронтовики – Василий Гроссман, Виктор Астафьев. Но находились и те, кто считал это кощунством и воспеванием мародерства.
Правда войны...
«До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага». Разве не это правда войны? Женская верность. Мужская любовь и готовность к смерти ради этой любви. Высокая и красивая правда!
Но «...выковыривал ножом из-под ногтей я кровь чужую» – это тоже правда войны. Неприглядная, жесткая, но… правд a !

Так и стихи Дегена. Страшные по своей сути. Такие же страшные, как и сама война. Когда снять валенки с только что погибшего друга – это не кощунство. И вот именно в том, что «это – не кощунство», заключается ужас войны.
Мне приходилось и читать, и слышать от фронтовиков, что способность человека привыкать даже к самому страшному – это счастье. Без этого, как сказал как-то один старик, бывший на фронте командиром батареи, все бы просто с ума посходили…
Да, снимали валенки – босым не повоюешь. Да, радовались, что остались живы... Да, теряли товарищей и продолжали жить дальше... Об этом и писал Ион Деген.

На фронте не сойдешь с ума едва ли,
Не научившись сразу забывать.
Мы из подбитых танков выгребали
Всё, что в могилу можно закопать.
Комбриг уперся подбородком в китель.
Я прятал слезы. Хватит. Перестань.
А вечером учил меня водитель,
Как правильно танцуют падеспань.

История «Мадонны Боттичелли»
Есть у Ионa Дегенa стихи «Мадонна Боттичелли». Есть и рассказ с таким же названием.

В имении, оставленном врагами,

Среди картин, среди старинных рам
С холста в тяжелой золоченой раме
Мадонна тихо улыбалась нам.

«Наступление выдохлось. Нас отвели в тыл. Мы поселились в роскошном имении. В том самом, в котором мы увидели эту картину. Но черта с два танкистам дадут усидеть в имении. Нас поперли. Не немцы – свои. Штаб стрелкового корпуса».
Лейтенант Деген повесил «Мадонну Боттичелли» в офицерской землянке.

...Яснее батальонного парторга
Мадонна рассказала нам о том,
Что милостью окажется раненье,
Что снова нам нырять в огонь атак,
Чтобы младенцам принести спасенье,
Чтоб улыбались женщины вот так.

А потом приехала комиссия из политуправления фронта. И штабной полковник с воплем: «Кто разрешил икону?» полоснул ножом по висевшей в углу «Мадонне Боттичелли».
Армейский капитан, начбой, как пишет Деген, врезал ему по морде. Капитан! Полковнику! Да из политуправления! Да при штабных офицерах! Трибунал? Расстрел?
«... полковник вскочил и выхватил пистолет... ни о какой субординации уже не могло быть и речи… Забрали мы пистолет. Руки скрутили. Связали его... Политотдельцы, слава богу, сообразили, что если озверели офицеры из экипажей, то лучше не иметь с ними дела.
Явился к нам сам член военного совета. Начбой всю вину взвалил на себя. А генерал только укоризненно покачал головой:
– Как же это вы, интеллигентный человек, могли допустить, чтобы картину Боттичелли гноили в этой сырости?
На следующий день прилетели из Москвы реставраторы и «Мадонну» увезли. Вот такая история.

Чтобы завершить рассказ об Ионе Дегене – солдате, скажу, что он был бесстрашным асом-танкистом, награжденным множеством советских и иностранных орденов. И медалью «За отвагу». Еще остались в награду четыре ранения и более двадцати осколков и пуль.
Его дважды представляли к званию Героя Советского Союза. И дважды не дали... То ли строптив не по чину был молоденький лейтенант, то ли биография подкачала...
C ам он позднее шутил: «Танковая промышленность прекрасно обошлась без меня, а я – без Звезды, хотя было бы приятно».

Осколки с той войны

В 1960 году журнал «Хирургия» напечатал статью об уникальной операции. Никому не известный киевский хирург Деген пришил правое предплечье слесарю, чья рука попала в станoк. Позднее Ион Лазаревич вспоминал: «Я возненавидел слово «ампутация». Решил, что стану врачом и буду не ампутировать, а пришивать конечности».
Он закончил медицинский институт, защитил кандидатскую и докторскую. Из интервью Иона Дегена.

«Я тогда работал в детской костной больнице. Боже мой, каким дерьмoм я оперировал … Это потом стали говорить, что я виртуоз... у меня после ранения не работает большой палец правой руки, рабочей, и вот с такой рукой, да еще с такими инструментами, я должен был быть виртуозом. Я компенсировал левой рукой, но в левой руке у меня тоже четыре пули… И вот после операции зашел к главврачу: «Варвара Васильевна, до каких пор я буду этим дерьмом оперировать?» Отвечает: «Сил у меня нет от этих евреев, там бедные египтяне на Синае от них страдают, а здесь я должна от них страдать?» Ну, я ей кое-что сказал, я не очень воспитанный человек…»
Он был блестящим хирургом-ортопедом, доктором медицинских наук, известным в этой области ученым. Работал в обычной больнице рядовым врачом. Что тут скажешь? Mы все знаем, как это тогда было...

Из интервью Иона Дегена:

«Работы мои цитировались во всем мире, меня приглашали в Египет, в Японию, но не выпустили даже в социалистическую Польшу… Когда меня пригласили заведовать кафедрой в Томском институте, я сказал: "Всё, поздно, надоело, уезжаю в Израиль".
Шел 1977 год. Уезжающие были отщепенцами и предателями родины. Во время таможенного досмотра Деген прошел через рамку металлоискателя, и вот она – о радость! – зазвенела. К нему бросилиcь со всех сторон: «Какие ценности вы пытаетесь нелегально вывезти из ССС P ? Снимайте обувь! Говорите! Где?!»
Он усмехнулся и честно сказал, где.. «Один – в плече, два – в спине, под лопаткой». И пояснил: «Осколки, с той войны.»

Груз медалей юбилейных

9 мая 2010 года Израиль отмечал 65-летие победы над фашизмом. Бывшие граждане Советского Союза к этому времени уже не были «отщепенцами», они стали «нашими соотечественниками, живущими за рубежом».
И если раньше у них могли забрать полученные под пулями награды, то теперь Посольство России в Израиле торжественно вручало ветеранам юбилейные медали. Этому событию Ион Деген посвятил стихи. И прочитал их... военному атташе с глазу на глаз.

По-царски нам на сгорбленные плечи
Добавлен груз медалей юбилейных.
........
А было время, радовался грузу
И боль потерь превозмогая горько,
Кричал «Служу Советскому Союзу!»,
Когда винтили орден к гимнастерке.
сейчас всё гладко, как поверхность хляби.
Равны в пределах нынешней морали
И те, кто блядовали в дальнем штабе,
И те, кто в танках заживо сгорали.

Xромой доктор

Однажды в больницу отец-араб привез младенца, грязного с головы до ног. Доктор Деген сам помыл малыша, осмотрел, лечил семь месяцев и вылечил.
Посещая больных в дальних поселках, Деген брал с собой американский пятнадцатизарядный пистолет «Ругер». Однажды на дороге его начал преследовать форд. Oн расказывал:
«Я остановил машину... вышел из автомобиля. С «Ругером»... подошел к форду... За баранкой сидел араб лет двадцати пяти. Увидев «Ругер» в моей руке, он… стал белее мела.
– В этом пистолете пятнадцать патронов. Если я увижу тебя за мной… будешь трупом. Понятно? – и завершил эту речь лучшим образцом из моего танкистского репертуара. Bпечатление было такое, что он всё понял. Я сел в автомобиль и уехал, а он остался стоять ».
В следующую среду в кабинет заскочил знакомый таксист.
– Ну, доктор, наделал ты переполох в арабских селах. Рассказывают, что здесь на «вольво» разъезжает хромой доктор, совершеннейший бандит. Но говорят, что этот хромой доктор... отмывал от говна арабского младенца и вылечил его.

Подарок Всевышнего

Об Ионе Дегене можно расcказывать бесконечно. О Дегене – воине. О Дегене – враче. О Дегене, организовавшем протезирование в Израиле Льву Яшину. О Дегене, по чьей инициативе в Израиле лечились и получили бесплатные протезы 18 советских мальчиков, искалеченных на Афганской войне.
Ион Деген умер 28 апреля 2017 года. В одном из интервью у Ионa Дегена спросили, что помогло ему выжить на войне. Он ответил: «Во время войны я об этом не задумывался. Считал, что случайность, удача. Теперь понимаю, что это подарок Всевышнего».

Есть у моих товарищей танкистов,
Не верящих в святую мощь брони,
Беззвучная молитва атеистов:
– Помилуй, пронеси и сохрани.
Стыдясь друг друга и себя немного,
Пред боем, как и прежде на Руси,
Безбожники покорно просят Бога:
– Помилуй, сохрани и пронеси!

Текст содержит 2372 слова. Автор: Vovanavsegda. И не говорите потом, что вас не предупреждали.
Про спасение на водах 31.
Skeleton in the closet или назад в будущее.
1. Два с лишним года назад довелось побывать в городе моего детства. Малая родина никогда мне не нравилась и я старался с визитами туда не частить, но дела по наследству решаются только лично и вот пришлось вновь туда вернуться. Одним днём все вопросы утрясти не удалось и пришлось заночевать в опустевшей родительской квартире.
Было уже темно, когда в дверь позвонили, что меня удивило, никого с визитом я точно не ожидал. Открыв ночному гостю, я увидел на пороге лысоватого пузатенького мужичка, в отлично сохранившемся советском трико "с коленками" и нелепых "бабушкиных" очках, перемотанных для надёжности изолентой. Пришелец протянул руку: "Не узнаёшь? Это я-Сашка, твой старый сосед и товарищ. Гулял вот с собакой, смотрю в вашей квартире свет горит, я и подумал что это наверняка ты приехал. Пойдём ко мне в гости, выпьем, поговорим, и самое главное-мне надо кое-что тебе показать".
Я не был у Саши дома последние 40 с лишним лет, а создалось ощущение, что отсутствовал только неделю. В обстановке его жилища не изменилось вообще ничего, я словно попал в прошлое, образца СССР 70х. В углу стоял ч/б телевизор, заботливо накрытый тюлем, на стенах висели эстампы, чеканки и выжженые ещё детской рукой хозяина пейзажи, ну и разумеется ковёр с оленями.
Уже ближе к утру, когда над столом повисла особая нетрезвая тишина-такое обычно случается перед дракой, Саша наконец решился и приступил к делу, предварительно попросив: "Вова, только между нами. Я думаю, что меня прокляли и почти уверен, что это сделал ты. Вот сам посуди, мне 55 лет, а у меня нет жены, нет детей, нет друзей и денег. Ты давай перестань надо мной смеяться, сейчас всё покажу и расскажу".
Он ненадолго вышел и вернулся с круглым металлическим цилиндром, в котором я узнал игрушку старых времён и одно из любимых развлечений детства-мыльные пузыри.
Сашка открыл жестянку, достал из неё несколько листочков в клеточку, явно вырваных в своё время из школьной тетради и протянул их мне.
"Опаньки, да ведь это полный список индейцев нашего двора и заполнен он явно моей рукой".
"И тишины бальзам пролился, чтоб залечить ушибы звука".
Я в недоумении смотрел на закадыку: "Ты где это взял? И какое нафиг проклятье? Объясни мне, что происходит, старый ты алкаш?".
Александр почесал лысину и поведал: "Помнишь, когда закончились испытания на звание-настоящего индейца? Ты тогда заявил, что главное для индейцев-это "полная тайна вкладов, т.е. организации", а потом предложил список членов нашего племени положить в водонепроницаемую тару и привязать к стреле. Далее предполагалось найти высокое, отдельно стоящее дерево и запулить стрелой в его вершину, так что-бы нам было видно где находится архив, а все остальные никогда бы не догадались.
Подходящего дерева рядом с домом мы не нашли и тогда решили, что столб линии электропередачи тоже сгодится. Удобней всего было стрелять нашей "военной тайной" с моего балкона, что мы и сделали.
40 лет я каждое утро видел из окна эту памятку и знал, что я настоящий индеец, пока год назад столбы не спилили, заменив на железобетонные. К счастью я упел найти нашу стрелу, пока их не растащили на дрова или не вывезли на мусорный полигон. Потом прочитал привет из прошлого и обнаружил, как ты написал про меня, что: "Сашка: чмо, дурак, балбес, шакал, никогда ему не стать вождём и вообще он не индеец, а загорелый бледнолицый. Не будет ему в жизни счастья, пока мне велик не починит". С тех пор я почти уверен, что все беды в моей жизни из-за тебя и этого проклятья. Давай расколдовывай, а то "маме нажалуюсь".
Я взял в руки наш манускрипт и убедился, что Саня прав, я его там раскатал как бог черепаху. Все люди из списка были распределены с точностью и тщанием, каждому присвоен порядковый номер, индейское прозвище и даны исчерпывающие сведения о личности (на тот момент, в очередной раз, по телевизору показывали "17 мгновений весны" и я видимо под впечатлением от фильма, присвоил всем индейцам воинские звания и краткие характеристики, типа: старший лейтенант "Высокое облако". Характер — нордический, выдержанный. С товарищами по работе поддерживает хорошие отношения ........).
Вот уж воистину, все скелеты в шкафу оживают рано или поздно, обрастая новыми подробностями, о которых никогда б мы не узнали, если бы не случай.
Я покосился на столовое серебро и подумал, что вилкой в бок это наверное больно: "Да не вопрос дружище, где подписать?".
2. Память детства-это навсегда и я вспомнил всё. Было начало лета 1976, когда мы возвращались с просмотра очередного фильма про индейцев, живо обсуждая перепитии незамысловатого сюжета. Кто первым решил, что мы тоже так можем, а Инчу-Чун, Виннету и Чингачгук нам в подмётки не годятся, время не сохранило, возможно даже я. Как бы не было это на самом деле, но утром следующего, дня все во дворе уже щеголяли в "мокасинах", пончо и роучах из "всамоделишних орлиных" (голубиных разумеется) перьев.
От количества свежеиспечённых индейцев рябило в глазах, а от обилия перьев на пустых головах, у бабулек на лавочках началась аллергия. Надо было что-то делать и тогда кто-то ушлый (время не сохранило кто), возможно даже я, предложил устроить что-то типа экзамена на настоящего индейца: "А то понадевали мокасины, а сами может и не индейцы вовсе, а просто загорели, вот и всё".
В предмете все разбирались на уровне экспертов и уже через 10 минут было придумано название для вновь созданного племени и единогласно решено именоваться впредь: отрядом им. Гойко Митича (Гоймики).
Ну не знали мы, невинные на тот момент души, что оказывается можно и так ....... и тем более не могли знать, как это безобразие называется.
Ещё через полчаса был готов список "смертельно-опасных" и суровых испытаний, выбран ВРИО вождя и назначено время для квалификации. Стыдно сознаваться, но креативом грядущие игрища не очень отличались от банального ГТО, выделяясь лишь индейским колоритом и использованием велосипедов, заменявшим "индейцам" лошадей.
Один из весёлых конкурсов, состоял в том, что надо было ехать на велике по прямой а племя кидало в тебя копья. Задача была проста, как промокашка: не свалиться по дороге.
Для соблюдения Т.Б. испытуемого обряжали в фуфайку и валенки, что на тот момент считалось защитой 80го левела и по нашему твёрдому убеждению давало +100 к неуязвимости.
Всё было прекрасно и первые трое, отделалавшись шишками и синяками, благополучно добрались до финиша. А вот четвёртому не подфартило и копьё застряло у него в спине, пробив непробиваемую до того момента телогрейку. Чувак заревел и убежал сдаваться к бабушке, а соревнования пришлось резко свернуть, по причине "плохой погоды" и розыска организаторов мероприятия, родствениками аутсайдера.
На следующий день, получив ремня от родителей, мы резко "поумнели" и учтя предыдущие ошибки, замотали наконечники наших копий тряпками. Дело пошло на лад и вроде как уже ничего фатального не предвиделось, пока не подошла моя очередь сдавать зачёт на индейца.
Набрав немыслимую скорость я мчался к заветному горизонту и копья свистели вокруг меня, как ядра на столетней войне. Три или четыре попали в бочину и всего только одно по башке, вот ещё 20 метров и я сдам экзамен. В сердце моём не было страха и взор мой пылал, как вдруг всё вокруг завертелось и я увидел стремительно приближающийся асфальт. Дальше всё что случилось, известно мне только со слов очевидцев.
Когда я пришёл в себя, то братья по крови рассказали: "Ты мчал как ветер и был страшен в гневе, наш краснокожий воин. Но этот малохольный Сашка, оказался ко всему прочему ещё и косым. Этот недостойный сын осла, умудрился попасть своим контрафактным копьём, прямо в переднее колесо твоего боевого коня. Держись брат-индеец, раны твоего иноходца были смертельны и мы его пристрелили: "Мне очень жаль, Боб, что твоя гнедая сломала ногу...."".
Роняя мужественные слёзы я на негнущихся ногах (валенки, ватные штаны и телогрейка) подошёл к своему павшему скакуну. Вид его был ужасен и сердце моё сжалось в тоске и печали. Подло брошенное кривой рукой копьё, нанесло моему боевому другу раны несовместимые с жизнью: половина спиц переднего колеса отсутствовала, а оно само получило самую огромную и невиданную до сих пор в мире "восьмёрку, шансов которую исправить не было. Вилка загнулась под невообразимым углом, починке не подлежала и велику однозначно были "кранты".
Остаться посреди лета без велосипеда-это как стать инвалидом, 90% общественной жизни будет проходить мимо и ты станешь, как ковбой в прерии без лошади:
"Словно музыкант без слуха, словно шлюха без блохи
Как без носа дегустатор, как военный без значков
Как безрукий мастурбатор, как сортиры без очков...".
Я жаждал мести и "пепел стучал в моё сердце", но к Сашкиному счастью в тот раз догнать мне его не получилось. Ну вы понимаете, пепел-пеплом, а в телогрейке и валенках трудно развить приемлемую скорость, необходимую для поимки неприятеля.
Я обиделся и затаил, но ввиду того что месть моя не свершилась: по причине срочной эмиграции кровного врага, в деревню к бабушке до конца лета, то она превратилась в яд при составлении поимённого списка племени.
3. На следующий день, когда я закончил все свои дела, мы с Сашей встретились и я под его диктовку внёс в новый список всё, что он по его мнению заслуживал и хотел получить от жизни. А что, мне не жалко, если парень верит в то что проклятья можно накладывать и снимать, то я всегда готов помочь. За одним вычеркнули из протокола, тех индейцев кто не дожил (про кого знали) и совсем уже немногим переписали характеристики.
В кладовке у старого холостяка нашлись деревянные рейки и мы легко изготовили пару стрел. Изготовление лука тоже прошло без затей и спустя ещё полчаса, мы прихватив новенький индейский инвентарь, вышли на балкон.
То, что столбы поменяли на железобетонные, нас не смутило, недалеко рос здоровенный тополь и он как мишень вполне нас устраивал. Пришлось правда побегать, стрела хорошо попала и крепко засела в стволе дерева, только раза с десятого.
Закончив дело, которое как оказалось, надо было сделать уже давно, мы обнялись, обменялись номерами телефонов и я уехал, пребывая в полной уверенности, что больше не увижу его никогда.
4. Вернувшись домой, я вкратце пересказал любимой о своих приключениях, в родном нам обоим городе. Жена неожиданно заинтересовалась и попросила подробностей. Потом долго расспрашивала, что Сашка за человек и почему (по моему мнению) он одинок и несчастен?
Ну что я мог на это ответить? Вспомнил только, что рос он без отца и воспитывали его мама с бабушкой. Саша всегда говорил дворовым пацанам, что папка его-космонавт, капитан дальнего плавания или разведчик, который находится на важном государственном задании.
Когда мы с ним встретились в этот раз, то среди прочего он рассказывал мне, что когда подрос и стал знакомиться с девчонками, то дома начались скандалы. Матери и бабуле его избраницы активно не нравились и по их общему мнению были его недостойны. Сашка, не желая расстраивать родных ему людей, на девушек смотреть перестал вообще.
Потом умерла бабушка, а немногим позже заболела мать и он был вынужден за ней ухаживать. Лежачий больной-это непросто и требует полной самоотдачи. Поэтому когда пришло время и он остался один, то оказался настолько одинок и никому не нужен, что стал затворником и с внешним миром общался только по мере крайней необходимости. На тот момент когда мы с ним встретились, друзей и тем более подруг, у него не было в принципе.
5. В начале декабря мне позвонили из дома и сообщили, что вышел из строя газовый котёл, который отвечает за отопление. Я посмотрел прогноз погоды и на всех парах рванул в родные пенаты, т.к. всего через два дня было обещаны морозы за -40 °C.
Поменять газовое оборудование оказалось большой проблемой. Для установки нового котла надо было получить "техусловия" у газовиков, на что они закладывали не меньше двух недель, а потом ждать своей очереди на подключение.
Я крутился как мог, Макиавели мог гордиться и завидовать моим методам и способам решить проблему. Подкуп, цинизм, лесть и угрозы, отчасти помогли мне добится желаемого результата и мой дом согласились подключить по аварийному сценарию, надо было только заручиться поддержкой головной организации, которая по стечению обстоятельств располагалась в городе детства.
На эту блесну я и стал ловить, сев на телефон и начав обзванивать всех знакомых. Мне повезло почти сразу, оказалось что Саша уже два года как работает в газовой компании и в добрых отношениях с руководством. Через минуту я уже был за рулём и мчал в направлении малой родины.
6. Дверь мне открыла симпатичная блонда и на мой вопрос, не ошибся ли я адресом и где Александр, ответила: "Вова, а ты что меня не узнал?".
Не узнал, когда я 5 лет назад, последний раз её видел, то эта мадам выглядела так, как будто пришла с обозом из Магадана. Забитая и измученная жизнеными невзгодами, разжиревшая и унылая, как ослик Иа. Да и не мудрено, быть хронической разведёнкой-это непростой выбор.
Светка была чемпионкой мира по танцам на граблях и побывав 3 раза замужем в жизни разочаровалась окончательно. Все её любови заканчивались с одним финалом: дитё на память и исполнительный лист в пустоту. Она конечно тоже была не подарок, инфантильность этой девицы почти зашкаливала и её стайл по жизни можно вкратце было описать как:
"Лакала молоко из рук.
На скользких поворотах.
Видал я много разных сук,
Но ты блядь это что-то!".
Но один фиг, девку было жалко, думается в хороших и добрых руках, она могла принести счастье почти любому.
Пока я ожидал хозяина дома, то было время осмотреться и порадоваться за него. Дома у Саши появилась новая мебель и тот уют, который могут создать только любящие женские руки.
Скоро появился и он сам, а увидев в моих глазах немой вопрос рассказал: "Спасибо Вовка, что снял проклятие. Не прошло и недели, после нашей последней встречи, как я случайно встретил в нашем дворе Светку. Она всегда мне нравилась, но меня не замечала, а тут сама подошла и заговорила. Ну с той поры у нас и завертелось, почти два года уже живём вместе и почти год как поженились. Что касается твоей просьбы, то вопрос я решил, вот возьми необходимые тебе документы, мне сказали что к вам в город позвонили насчёт тебя и проблем больше не будет".
Я попрощался с счастливыми молодожёнами и собрался домой. Когда уже садился в машину, то ко мне подбежала Света и обняв шепнула: "Спасибо за всё!".
Смысл её слов благодарности я понял только дома, когда рассказывал жене о том как съездил.
Любимая выслушав мой отчёт, засмеялась и объяснила, что собственно произошло в судьбе моего друга: "Помнишь, когда ты последний раз с ним виделся, я распрашивала тебя, что он за человек? А когда убедилась, что парень он в принципе неплохой, просто ему не повезло и не сложилось, то я на следующий день написала в соцсетях всем его однокласницам и тем кто его знает. Среди брошенок и разведёнок, готовых взять твоего товарища под крыло, оказалось 10050 желающих сделать это немедленно. Просто ваша Света оказалась всех расторопней и шанса своего не упустила. Ты мой ненаглядный, не вздумай ничего своему другу об этом сообщать, а у Светки надеюсь своего ума хватит, никогда своему мужу правду о их случайной встрече не рассказывать. Нельзя делиться с дилетантами секретами семейного счастья, это как мы девочки говорим-личное".
Да я в принципе со своей женой согласен, рецепты у счастья бывают разными. Как ты не вертись, а истина проста: "Оптимизм-это двигатель морали".
Владимир.
11.12.2023.

🥰 ВОСПОМИНАНИЯ О БЫЛОЙ ЛЮБВИ 🥰

Это было очень давно.
Я окончила школу и сразу поступила в районное училище, потому что была из очень бедной семьи и хотела как можно скорее получить специальность и пойти работать. К тому же в одном здании с училищем имелась бесплатная общага с бесплатным двухразовым питанием для учащихся, которые в ней проживали.
Что ж, я стала жить в общаге.
Год такой самостоятельной жизни меня научил очень многому.
Утром мы шли на занятия. Вечером у нас начиналась ночная жизнь.
У нас, кстати, были воспитатели, которые строго за нами следили и знали о нас все.
Меня поселили в комнату к девочкам-продавцам. Они были совершенно разными. Но от меня они отличались хотя бы тем, что у них уже были парни, а у меня - нет.
Мы подружились. К нам в гости постоянно приходили парни. Ещё в нашей общаге часто останавливались геофизики. Так что мужского внимания нам хватало. Курящих девочек ребята угощали сигаретами. Пьющих — водкой. А я не пила и не курила, поэтому довольствовалась шоколадками. Бывало, мы все вместе где-нибудь гуляли. Бывало, ребята приглашали нас отметить чьё-то освобождение в кафе. Бывало, устраивали для нас какие-то вечеринки с танцами и песнями под гитару. А когда никто нас не навещал, мы просто играли в карты.

Однажды одна знакомая проститутка предложила мне и ещё двум девочкам составить компанию нескольким ребятам на день рождения. Конечно, мы с радостью согласились. Мы пришли к ней в комнату (она тоже жила в общаге, но в другой). Там нас уже ждали двое парней. Один из них сразу же выбрал себе спутницу на вечер. А другой никак не мог решиться, хотя моя приятельница на него практически вешалась.
Таким составом мы пошли на день рождения.
Я шла сама по себе. Надо сказать, что дело было зимой. Было тёмно и скользко. Я постоянно спотыкалась. А. это увидел и предложил мне свою помощь. Сказал, что я ему понравилась.
На дне рождения мы сразу разделились по парочкам. А. весь вечер не отходил от меня. Мы танцевали с ним медляки под «Дым сигарет с ментолом» Нэнси. При словах: «А я нашёл другую, хоть не люблю, а целую», А. целовал меня в губы. Я поцеловалась с ним первый раз в жизни. До этого я была нецелованная и поэтому постоянно сидела на картах во время игры. Мои подруги офигели, когда увидели, что я с ним целуюсь.
Меня, как обычно, пытались подпаивать водкой. А. мне помогал втихаря выливать её. Сам же пил водку как воду, и, конечно, опьянел. Но всё равно твёрдо держался на ногах.
А. был уже взрослый опытный парень, намного старше меня. У него была идеальная мужская фигура: широкие плечи и узкие бедра. Когда я его обнимала, его торс был у меня под мышками.
Портило его лицо. У него был разросшийся сломанный нос, маленький рот с кривыми губами, брови домиком и карие глаза. Но мне плевать было на его внешность. Не это главное в парне.
Он постоянно говорил мне комплименты и признавался в любви. Так странно: он говорил мне именно то, что я хотела услышать. 
Вечеринка подошла к концу.
Мы вернулись в комнату к той проститутке.
Все разошлись по углам. Я осталась с А. Он стал меня целовать и везде трогать. Я была к этому не готова и, конечно, не давалась. Я была уверена, что он от меня отстанет, и чувствовала себя неловко оттого, что позволила себя целовать и осталась с ним наедине. Но мое сопротивление его возбуждало. И его возбуждало то, что я - «девочка». Он схватил обе мои руки в свою одну и удерживал меня, а другой рукой он раздевал меня. Затем он стал снимать с себя штаны. При этом он постоянно рассказывал, как сильно меня любит и боится потерять, и что, если он не изнасилует меня прямо сейчас, я его брошу. На мое счастье, мои подруги закончили дела со своими кавалерами и вмешались.
Мы вернулись к себе в общагу. Мои подруги радовались, что спасли меня. Я чувствовала себя странно.

На следующий вечер девочки вызвали меня на лестницу. Там был А. Он извинился за вчерашнее поведение. Мы снова стали с ним целоваться и обниматься, как вчера. Потом он пригласил меня в гости к своей подруге. Я согласилась. Я совершенно его не боялась и полностью ему доверяла. Мы зашли в магазин, он купил продукты, мы сели в электричку и поехали. Его подруга жила за городом с родителями, мужем и маленьким ребенком. Мы поиграли и поели.
Было уже поздно. Нас оставили на ночь. Я поняла, что мы будем спать с А. на одной кровати, но рассчитывала, что хотя бы под разными одеялами. Нам дали одно маленькое одеяло. А. опять стал ко мне приставать. Я чувствовала себя дурой, потому что все повторилось. Тогда А. сказал: «Не бойся. Я просто хочу сделать тебе приятно». Я ему опять поверила и расслабилась. Он ласкал меня всю ночь, и не только руками 😝, а я кайфовала.
В ту ночь я узнала и испытала много чего интересного😎.
Утром мы поздно проснулись, и я проспала свои занятия в училище. 
Я была очень счастливая. Смотрела на А., улыбалась как дурочка и смущалась, потому что он тоже смотрел на меня и улыбался.
В училище уже был шухер. Все уже были в курсе, что я уехала вечером с парнем бандитской внешности и не ночевала в общаге. Со мной провели воспитательные беседы. А у меня был безумно счастливый вид. Но я старалась из-за всех сил выглядеть так, как будто всё было как обычно.
Так мы стали встречаться.
Он называл меня «сладенькой девочкой»и «школьницей», покупал мне шоколадки и носил меня на руках.
Периодически он куда-то исчезал и меня это угнетало. Я не понимала, надо ли мне его ждать, или это всё, и он исчез с концами.
Однажды я не выдержала и предложила расстаться. Он сильно расстроился, зашмыгал носом и сказал: «не везёт мне с девчонками». После этого мне стало стыдно за свои сомнения.
Во время его отсутствия вокруг меня всё время кружили парни.
А однажды, когда мы с А. лежали вместе в постели, ко мне зашёл парень, М. С., с которым мы раньше просто дружили. Правда, он познакомил меня со своей семьей и предложил встречаться, но я не относилась к нему серьезно. И мне показалось, он это понял. М.С. был пьяный. Стал признаваться мне в любви, говорить, что до сих пор хочет со мной встречаться. А. предложил мне выбирать. И я, конечно, выбрала А.
А. много рассказывал мне про себя. Он сказал, что его мать - алкоголичка. Он боится знакомить меня со своей матерью, потому что она - вечно пьяная. Что у него есть младшая сестра, которую зовут Ирка, и которую он должен вырастить. И что они от разных отцов. Потом уже, когда я познакомилась с его матерью, узнала, что всё это неправда, и А. - её единственный сын. Я верила всему, что говорил мой парень. Мне было очень больно, когда я узнала, что он меня обманывал.
Мы встречались с ним строго два раза в неделю. Он свистел под моим окном. Я выходила, мы обнимались перед всем училищем и шли гулять под ручку по городу Р. Он засовывал руки в карманы, а я цеплялась за его руку.
В какой-то момент он стал приводить меня к себе домой, соврав, что его сестра Ирка умерла. Я даже познакомилась с его соседкой.
А. жил со своей матерью в однокомнатной квартире.
Когда темнело, мы возвращались. Он всегда покупал водку и сигареты для себя и девочек, а мне - шоколадки.

Моя учёба в училище подошла к концу. Меня мучила неопределённость в отношениях с А. Я не знала, что делать дальше. В конце концов, я не выдержала и предложила пожениться. Он раздраженно парировал: «А ты подумала, где мы будем жить?» Но тут же предложил встретиться в самом конце июня поздно вечером на футбольном стадионе, чтобы познакомить меня со своей матерью. А в следующие выходные он обещал заехать ко мне и познакомиться с моими родителями. Я оставила ему свой адрес.
На стадион я не пришла. И потому что было слишком поздно, и потому, что к тому времени я съехала из общаги.
Но я ждала его у себя. Предупредила маму, брата и сестру, что к нам приедет мой парень. Все его ждали. А он не приехал. Я чувствовала себя опозоренной.
Я написала ему обиженное письмо.
Он приехал на фуре, потому что работал дальнобойщиком. На пассажирском кресле рядом с ним сидела какая-то девушка. Я не спрашивала, что это значит.  Он сказал, что получил моё письмо и поэтому приехал. Что он помнит и знает мой адрес. Я не спросила, когда мы встретимся ещё. Я так была ему рада. Мы друг другу улыбались как пара идиотов. Может быть, надо было пригласить его домой? Но что делала рядом с ним эта девушка? Я вернулась к себе. Моя мама все видела. Она спросила, может, эта девушка - сваха. Я же, если честно, подумала, что он снял её где-то на трассе.

Я сдала экзамены в универ и поступила. После развеселой птушной жизни, я решила учиться дальше. Но продолжала страдать по А. Мама меня уговаривала, объясняла, что надо быть гордой и не бегать за парнем. 
В конце первого года на летних каникулах я уговорила маму сопроводить меня к А. Она меня пыталась переубедить, говорила, что это - стыдно, что девочки не должны были бегать за парнями. А я хотела его увидеть и внести ясность в наши отношения. Ведь он меня не бросил. Просто куда-то исчез.
Мама осталась внизу на лавочке. Я поднялась к А. Мне открыла крупная, высокая, накрашенная женщина. Это была мама моего парня.
Она меня ждала.  Очень хотела со мной поговорить. Она сказала, что А. попал в тюрьму. Сказала, что он сбил человека и его посадили на два года. Потом уже, в письмах, он признался, что это - неправда. Что он с какой-то компанией обчистил чью-то квартиру.
Мы стали переписываться. В своих письмах я вспоминала, как мы занимались с ним сексом, обижалась на него из-за того, что он меня обманывал и пропадал. В настоящем у меня ничего не было, кроме учёбы и воспоминаний о нём. Просила, чтобы он не делал себе никаких уголовных наколок. Он писал мне о своей любви ко мне. В ответ на мои упрёки отвечал, что боготворил меня, извинялся и просил не вспоминать свои обиды. Писал, что ему и так тяжело в тюрьме. Я мечтала съездить к нему на свиданку. Просила его маму взять меня с собой. Но она сказала, что не потянет меня материально.
Моей маме было стыдно, что я переписываюсь с зеком. Она просила почтальоншу, чтобы она передавала письма А. лично ей в руки.
Моя подруга считала, что мне нужно найти такого же парня, как я. Она подогнала мне симпатичного и непорочного мальчика-физтеха. Мы стали встречаться. Мне очень хотелось стабильности и честности в отношениях. Он обещал, что не бросит меня и тут же рассказал обо мне своей маме. Познакомил с братьями и друзьями. Его братья в меня моментально влюбились, а его друзья ему стали нашептывать про меня всякую хрень. Только я никак не могла прийти в себя после отношений с А. Ничего не получалось, как я ни старалась. Я уже обожглась с А. Мне не удавалось раскрыться и довериться новому мальчику. 

К тому моменту А. вернулся из тюрьмы. Без татуировок. Такой же, как и был, только голос изменился. Рассказывал, что в тюрьме омоновцы проводили тренировки и отрабатывали на зеках приёмы, избивали их. Жаловался, что не получилось устроиться на работу. Что берут только охранником в криминальные структуры. А он очень хочет начать честную жизнь.
Мне надо было выбирать. Я выбрала нового мальчика. Мне казалось, так честнее. И по отношению ко мне. И по отношению к новому мальчику. Сейчас я понимаю, что это было нечестно по отношению к А., который по-своему берёг меня и по-своему строил со мной отношения. Надо было дать ему шанс. Ведь он заплатил за свои ошибки слишком дорогую цену. А тогда я была уверена, что он не исправится и сразу после расставания найдет мне замену.
Однако мой мальчик бросил меня беременную буквально через несколько недель. Сказал, что не готов становиться отцом. Предложил сделать аборт. Наверное, если бы я надавила на этого мальчика, то он женился бы на мне. А мне хотелось, чтобы у меня всё было по любви. Поэтому я выпила постинор и избавилась от ребёнка. 

Я заплатила за своё предательство. Но сейчас понимаю, что А. пострадал сильнее.
Потом А. приезжал ко мне с какой-то девушкой. Мама сходила в магазин,  приготовила им селёдку. Был странный момент. Они сидели в зале. Я пошла за едой на кухню, а когда вернулась, обнаружила, что дверца серванта приоткрыта. Потом я проводила их до автобусной остановки. Они предложили сходить с ними на дискотеку. Когда я вернулась, мама отругала меня за то, что я отлучалась на кухню, сказала, что у неё пропало кольцо. Потом, правда, сказала, что кольцо нашлось.
После этого я съездила к его маме, сказала, что ко мне приезжал А. с девушкой. Когда я описала девушку, его мама заметно испугалась.
В другой раз А. мне написал из колонии. Он опять попался на краже. Написал, что у него ВИЧ. 
Я приехала к его маме. В этот же момент пришла беременная девушка со своей мамой. Она рассказала, что беременна от А. Я ответила ему сухим письмом и забыла про него. Я уже давно жила совершенно другой жизнью.
Потом я вышла замуж. И мне сразу же написал А. Я приехала к нему домой попрощаться и попала как раз на день рождения его матери.
А. совершенно не изменился. Он был такой же, как раньше. Он также улыбался, как раньше. Также себя вёл. Всё было как обычно. Как будто не было никакой разлуки. Только на щеке появился некрасивый шрам.
Я сказала ему, что вышла замуж. Он предложил стать моим любовником. Сказал, что та беременная девушка по подсчётам его матери была беременна не от него. А про девушку, с которой приходил к нам, сказал, что это была девушка его подельника. Достал фотоальбом и стал мне показывать её фотки.
У меня была маленькая сумочка, которую я всегда таскала с собой. А. предложил её оставить на кровати. Я так и сделала.
Мы все вместе с гостями ели на кухне. А. оставался с моей сумочкой в комнате.
Потом он проводил меня на автобус. По дороге зашёл в киоск, предложил купить мне сок, но я отказалась. Попросил, чтобы я подождала его снаружи. Когда мы проходили мимо пруда, он от меня немного отстал. Типа, сходил по нужде. Мы пришли на автостанцию. Он посадил меня в автобус, помахал рукой и ушёл. Надо было купить билет. Я открыла сумку и не обнаружила кошелёк. Я вышла из автобуса и пошла к его матери. А. там не было. Я объяснила его матери ситуацию. Она мне стала доказывать, что мой кошелёк украли другие гости. Но только А. один оставался с моей сумкой. Она дала мне деньги на проезд. Я уехала к себе. Но на следующее утро вернулась. Сходила в милицию, написала заявление. Мы зашли к нему. А. открыл дверь. Его допросили. Он во всём признался.

Милиционеры осуждали меня за то, что я решила с ним попрощаться. Но это был последний раз, когда я видела его в своей жизни.
Он, конечно, обещал возместить деньги. Но я понимала, что он врёт.
Написала его матери гневное письмо. Типа, как вы могли воспитать сына-вора и обманщика, который из-за своих привычек стал изгоем в обществе.
Как будто я сама чем-то лучше. Бросила его в трудной жизненной ситуации. Ничем ему не помогла. Только сделала его жизнь хуже. Стыдилась, что у меня был парень, который попал в тюрьму.

https://youtu.be/hBV0G1ZKIQ4?si=mNP_0GKy1GBGTbBj

Его звали Залупа.

Родители тут ни при чем – мы не говорим про имя. Оно мало кому было интересно, тем более, когда есть емкое прозвище.

Начну, пожалуй, с тех времен, когда никакой Залупы не было. Он пришел к нам во втором классе транзитным пассажиром, маленький лысый человек восьми лет. Учительница, Валерия Валерьевна, бегло прошлась по его недлинной биографии и усадила где-то в середине класса. Ботаники грелись на первых партах, распездалы - на Камчатке, так что ему была прямая дорога к неопределившимся.

Анька, влюбленная в меня еще с детского сада, на той неделе болела, и новенького посадили ко мне.

- Валентин! – представился он.

- Круто, чё, – ответил я. Мне он не показался в тот момент Остапом, к которому надо тянуться.

Таким случилось наше знакомство.

Следующий эпизод произошел той же зимой. В классе на стене висел замечательный стенд, скромную половину которого занимал дедушка Ленин, а вторую – его дело. Пестрая коммунистическая агитка в два квадратных метра.

Репутация вождя была безупречной до того непримечательного утра, когда чуть ниже бороды улыбающегося Ильича не появилось слово «ХУЙ». Это стало откровением прежде всего для Валерии Валерьевны. Добрейшей души женщина, к тому времени раздобревшая и телом, представить себе не могла, что второклашки, с трудом справляющиеся с «ма-ма мы-ла ра-му», так уверенно и каллиграфически могут разбрасываться «хуями». Но факт оставался фактом – был Ленин, и был хуй. Не какой-то случайный, походя намалеванный, а преднамеренный, циничный и бросающий вызов партии. Стенд был высоко, и чтоб подписать вождя, злоумышленнику пришлось встать на стул.

В авторстве никто не признался, и после обеда всех заставили прийти, писать всякие слова типа «хомяк», «улица» или «трамвай». Графологическая экспертиза во имя торжества добра.

Были все, кроме новенького. Он рассказывал потом, что совсем забыл об этом, и потому не пришел, но для преподавательского состава это было прямым доказательством вины. Вызвали его мать в школу – с отцом этот трюк не прошел бы ввиду его отсутствия, как такового.

- Такой маленький, а уже себе позволяет такие выходки, - вздыхала Валерия Валерьевна, скрестив руки на лобке, - и я не удивлюсь, если он еще и курит.

Непонятно, как это вязалось между собой. Мать виновника торжества кивала с пониманием и обещала усилить педагогический процесс.

Слухи в школе разносятся быстро, и к тому моменту все знали, что злосчастный «хуй» принадлежал перу (фиолетовому фломастеру, если быть точным) Лехи Дырявого, отъявленного хулигана, прозванного так за отсутствие переднего зуба. В восемьдесят девятом году в начальной школе незазорно было иметь кличку «дырявый».

Не сомневаюсь, что об этом знал и новенький, но не выдал. Просто стоял под осуждающим взглядом Валерии Валерьевны, после подзатыльника матери на виду у всех, гордый восьмилетний пацан с бритой головой. Он не испугался Дырявого – он вообще никого не боялся, просто это бы пошло вразрез с его жизненными правилами. Я так думаю.

***

Прошло несколько лет, и даже страны, в которой мы жили, уже не стало, а в статусе Лысого (тогда его так называли) ничего не изменилось. Никто не брал его в компанию, а тот в ответ не показывал виду, что его это задевает.

Наш военный городок был маленьким – шесть или семь пятиэтажек, плюс школы, начальная и средняя, детский сад, да пара магазинов. Был еще клуб, где проходили торжественные мероприятия и иногда крутили фильмы. Там же проводились дискотеки, и там же Лысый обрел новое прозвище.

Дискотеки устраивались не нами и не для нас, малолеток одиннадцати-двенадцати лет, но нам уже разрешалось присутствовать первые несколько часов.

Светка была хороша уже тогда, и было понятно, что ее ждет большое будущее. Танцевать с ней хотели все, удавалось это немногим. Даже просто подойти решались единицы. Лысый решился.

- Отвянь! – скривила губы она, и, помолчав несколько секунд, добавила, - залупа!

На его беду рядом оказался Славка Комар, и уже наутро никто не обращался к лысому иначе, чем Залупа. Драться было бесполезно, Залупа прижилась мгновенно.

Залупа был примерным семьянином, в отличие от остальных членов ячейки общества. Отца не было – по официальным данным он погиб в Афгане, по неофициальным – мать утопила его в колодце. Ее не посадили – многодетная, а через связи сделала справку, что он погиб, защищая интересы государства, так что теперь семья получала пособие. У Залупы было пять сестер – две старше и три младше. Никто точно не знал, но на семерых детей приходилось не менее четырех отцов. То ли мать их была доверчивой женщиной, и каждому мужику отдавалась, как принцу, то ли просто хотела в своем положении чувствовать себя женщиной, но заканчивалось все роддомом и исчезновением кавалера с горизонта.

Мать наверняка считала парикмахеров героями скандинавских сказок, потому стригла сына сама и только опасной бритвой. Он ходил абсолютно лысый и в порезах, которые потом становились маленькими шрамами.

Залупа часто прибивался к разным компаниям, то на футболе, то зимой в снежки, но был для нас, как Прибалтика Европе.

Он был нерукопожатным элементом школьной структуры, Залупа-одиночка, недоразумение в привычном укладе вещей.

***

Маленький военный городок был окольцован сараями и гаражами, а по внешнему периметру шли огороды.

Я приехал оставить в сарае велосипед, в прекрасном расположении духа, только с озера, пожалуй, лучшего места летом.

Он разгребал завал. Ночью резвился шквалистый ветер, и береза с соседнего участка завалилась на их теплицу. Пиздец пришел и ей, и помидорам внутри. Соседний участок принадлежал главному инженеру. Положить ли хуй или просто ничего не делать – это все к нему. Но попробуй предъявить – сожрет.

Березу надо было распилить, обрубить ветки, растащить все, и потом восстанавливать теплицу. Работы чуть больше, чем очень много, для тринадцатилетнего парня. Но это же Залупа – кто ему помогать будет?

Не знаю, что на меня нашло, но я вернулся в сарай за двуручной пилой – Залупа со своей ножовкой выглядел неубедительно один на один с березой.

Мы хуячили до самого вечера, а потом я перелез через забор и насрал в парнике главного инженера, оборвал все огурцы и сделал им шоколадную панировку. Зло должно быть наказано.

- Я очень хочу вырасти, - сказал он тогда.

- Потом, взрослым, будешь вспоминать детство, и жалеть, что оно промчалось, - ответил я. Пиздел – врагу не пожелаешь такого детства, как у Залупы. Он был единственным мужчиной (пусть и с огромным авансом) в большой семье (тоже не идеальной). Но выбирать не приходилось, ни тем, ни другим.

Мы сидели на теплом рубероиде труб теплотрассы, и я очень хотел, чтоб нас никто не видел вместе. Сейчас мне стыдно за это.

***

- Залупа, пойдем! – в класс заглянула физиономия Дырявого и исчезла.

Тот попытался подняться из-за парты, но я взял его за плечо.

- Сиди.

- Может, там помочь надо? – повернулся он ко мне.

- Сиди, – повторил я.

Залупа оказался нормальным парнем, хоть и не стал для нас своим. Прошло полгода после спецоперации «говняная буря в теплице».

- Не понял!? - Через минуту опять заглянул Дырявый. Теперь уже целиком. – Пошли, говорю.

- Он никуда не пойдет, - сказал я и охуел от своей смелости. Может, дело в том, что в классе были Генка и Боря, мои друзья, а Дырявый выступил соло. Это не мешало ему с корешами сразу после уроков отпиздить меня хоть одного, хоть в компании с Борей и Генкой, но слово уже было произнесено. Зачастую история вершится спонтанно.

- Залупа? – Дырявый проигнорировал меня, но маховик был запущен.

Ему была важна поддержка, и он ее получил. Возможно, впервые в жизни.

- Я никуда не пойду.

Мы подрались после уроков. Скорее, нас отпиздили, хотя их было всего на одного больше. Очень здорово, даже когда тебя бьют, чувствовать рядом плечо, а не пятки за спиной. Плечо Залупы было крепким, а кулаки – тяжелыми. Дырявому потом выправляли носовую перегородку, хотя надо было бы вправить мозги.

Они не перестали доставать Залупу, но это был первый случай, когда получили реальный отпор.

***

В гости к Залупе никто не ходил – занятие бесперспективное и эстетически сомнительное. Сестер полон дом, да и мать к детям относилась с изрядной долей похуизма и небольшой – презрения, хоть к своим, хоть к чужим. Но дело главным образом было в другом. В их подъезде жил Башкир, больной на всю голову человек. Голова его, кстати, была выдающейся, правда, по габаритам, а не начинке. Средних размеров телевизор, посаженный на плечи, такой и сейчас на полках магазинов не затерялся бы диагональю. Его и Башкиром-то из-за башки назвали, а не по национальности. Он вообще татарином был.

Трезвый – отшельник в засаленной майке. Пьяный – Джон Рэмбо во Вьетнаме. Вьетнамцами в такие минуты он считал всех. Даже вьетнамец-участковый старался находить себе дела в другом месте.

Пикантность ситуации крылась в самогоне, который поставила на поток мать Залупы. На этом они и сошлись с Башкиром. Спрос родил предложение.

Башкир был мужчиной видным, хоть и уродливым, мать Залупы тоже эффектная мадам, полностью подтверждавшая тезис о страшной силе красоты. В том смысле, что была страшной и сильной. Страсть появилась не сразу, но окрепла быстро. Мать отправляла детей постарше гулять, маленьких – в другую комнату, и потный Башкир наваливался на нее попыхтеть.

Залупу это страшно злило. Башкиру было похуй.

В один из таких моментов мы и застали его у подъезда. Он, понурив голову, сидел на лавке и вырезал на ней что-то ножом. Нож был прекрасный, швейцарский, его Залупе привез дядька. Реально из Швейцарии - он отсидел в свое время за спекуляцию, а теперь имел бизнес и постоянно мотался по Европе. Раз в год заезжал в гости, всегда с подарками, два года назад привез Залупе нож. «Смотри, чтоб мамка не видела», сказал он тогда. Дядька был словно человеком из другого мира, всегда привозил такие штуки, о существовании которых мы не подозревали, даже если это – обычные шоколадки. Тогда был последний его визит – говорят, убили в Москве.

- Пойдем на водонапорную башню, - предложил я, - голубей постреляем?

Он только покачал головой.

В это время из подъезда вышел Башкир, вытирая руки о сальную майку. Сел на лавку и отвесил Залупе подзатыльник, такой, от которого тот кубарем покинул место для сидения и растянулся в траве.

Башкир ухмыльнулся, и закурил. Он явно только совершил коитус, из-за которого мать выставила сына погулять за дверью. Залупа поднялся на ноги и затравленно посмотрел на обидчика. В его глазах не было обреченности, только голая, пульсирующая ненависть.

- Когда-нибудь я тебя убью.

- Пошел нахуй отсюда, щегол! – отмахнулся тот, но я поверил. При всей своей скромности Залупа умел быть убедительным.

***

Больше дождей, чем в том июле, я не припомню. Но нам это было на руку. Середина девяностых – такое время, когда каждый вертелся в меру сил, и зачастую лопасти винтов воротил легко топили лохов на веслах. Командир части, еврей со стажем длиной в жизнь, нормальным образом прокручивал весь фонд заработной платы через банк, но минимальный срок вклада составлял полгода, и это означало только одно – шесть месяцев всем сосать хуй. Спасались пайком и смекалкой. Мы, четырнадцатилетние, целыми днями пропадали в лесу, потом появлялись где-то в районе трассы Екатеринбург – Пермь с полными корзинами грибов. Торговля шла бойко, тогда мы постигали азы коммерции. Обладателям отечественных машин порой нарочно называли неподъемные цены, чтоб отвадить, и ждали, когда же тормознет мерс, и щедрый новый русский отвалит нам деревянных.

Так было и в тот день. Последнее воскресенье июля. Все близкие грибные места истоптали, и пришлось шагать дальше. Нас было пятеро – четверо парней и Аня. Она в те времена была настоящей пацанкой, и часто шаталась с нами.

К трассе вышли около восьми вечера. От солнца остался подкрашенный край неба, но грибы надо было продать сегодня. У меня корзина больших белых и пятилитровое ведро маленьких, крепких, высшего сорта. Элита блядь. Я вообще, за месяц принес родителям денег почти столько же, сколько они бы заработали за полгода, если б им не забывали платить.

- Завидую я тебе, - сказал он улыбаясь. Мы ссали за автобусной остановкой, пока наши коллеги по бизнесу на трассе рекламировали грибной товар.

Я не понял сначала. Чему завидовать-то, когда ссым? Член у меня больше? Или напор сильнее? Струя более правильной формы? Скорее всего, последнее.

- Если бы меня любила Анька, знаешь, каким бы я был счастливым? – он все так же ссал и улыбался.

Это правда, я говорил уже, что Анька влюбилась в меня еще в детском саду, и вопреки логике, до сих пор сохранила чувства. Я просто принимал это, как данность. Хотя, признаться, она становилась весьма симпатичной девушкой.

- Я не против, если что, - пожал плечами и тоже улыбнулся.

- Да что ты понимаешь, - по-доброму отмахнулся он, но взгляд его был серьезным и каким-то… взрослым, что ли.

Минут через десять тормознула тонированная бэха. Она громко пердела, будто мотоцикл. Серьезная, новая. Нам фартило. Прикинул, что можно просить не меньше сотки, хоть за ведро, хоть за корзину.

Правила джентльменства никто не отменял, потому сначала товар предлагала Анька. Мы встали кучкой следом. Из машины какое-то время никто не выходил – всякое бывает, может, у человека деньги в трусах или ремень никак не отстегивается.

Наконец распахнулись все четыре двери и оттуда вышли мужики – по одному из каждой. Самому старшему из них не было и тридцати, но они всяко были вдвое старше нас. Только тогда мне стало немного не по себе. Заметил, что машина была без номеров, и эта наблюдательность не добавляла оптимизма.

- Так, мелюзга, чё там у вас? Грибы? – водитель сплюнул на землю, небрежно, и достаточно зловеще. Они все были в кожаных куртках, и это в июле.

- Уралмашевские… - шепнул Генка. Это было тихое, неброское слово, бьющее почти в самое основание пирамиды Маслоу. Бравые, и не очень, ребята, по заветам Дубчека строящие бандитизм со славянским лицом, это были те люди, с которыми очень грустно иметь конфликт интересов.

Принадлежали эти четверо к группировке, или вся мишура была частью имиджа – неважно. Мы реально обосрались.

- Эй, щегол! – обратился второй к Аньке. – Почем ведро отдашь? Задаром?

- Полтинник! – небрежно ответила та, - и это только за грибы. Ведро не продается.

- Ты – баба что ли? – хохотнул водитель. – Да еще и резкая. Люблю таких.

Анька сделала шаг назад.

Уралмашевские переглянулись.

- Значит так, хуесосы, - озвучил свой план третий, со шрамом ото рта до уха на левой половине лица, - вы сдристнули отсюда, а с девочкой мы прокатимся.

Коротко, ясно и очень страшно.

Водитель пнул ведро Генки, и грибы полетели в овраг. Невелика потеря, когда ставки серьезно возросли. Шрам глянул на четвертого, тот чуть кивнул, будто давая разрешение. Вся компания с блядскими ухмылочками, которые тем сильнее хочется стереть с лица, чем меньше имеешь на это возможности. Заходили полукругом, шрамоватый раскинул руки.

Анька с мольбой в глазах обернулась ко мне – к кому же еще, я ж, блядь, ее Дон Кихот. Представляю, как ей было страшно тогда, если сам я почти щелкнул тумблером «обосраться».

В фильмах в такие моменты начинается экшн – у нас начинался пиздец.

Из-за моей спины вышел Залупа.

- Я их отвлеку, - шепнул он, - а ты хватай Аньку, и бегите со всех ног. Лучше врассыпную – за всеми не погонятся.

Я не знал, как он будет отвлекать отморозков – не Байрона же читать? Чуть кивнул Генке и Боре, вроде поняли.

Валентин сделал два быстрых шага вперед, отодвинул Аньку за спину и толкнул ко мне.

- Вы чё, хуесосы? – четвертый, который до этого молчал. – Попутали?

Рано, слишком рано. Я взял Аньку за руку и подтянул назад. Этот был главным, и в шоу «Интуиция» на вопросе «Человек, который убивал?» я бы точно показал на него.

Главный сделал шаг к Залупе, вытянул руку, чтоб схватить дерзкого юнца за лицо.

- Бегите!! – громко крикнул тот. Мы с Анькой бросились в отделявший нас от леса овраг. Боря с Генкой через трассу в другую сторону, разводя траектории. Краем глаза я видел, как Валентин ударил главаря куда-то в район печени – до лица было не достать. Хорош отвлекающий маневр, ничего не скажешь. Теперь бы успеть ему удрать. У меня был ценный груз – Анька, так что помочь я не мог. Только взобравшись по ту сторону оврага, позволил себе оглянуться. Охуел.

Валентин не собирался убегать. Он острее нас чувствовал правду жизни – всем вместе никогда не бывает охуенно, и за каждое благо всегда кто-то платит.

- Пидарас! – орал главарь. – Он меня порезал.

Теперь я увидел, что Валя бил не кулаком – тем самым швейцарским ножом, самой дорогой своей вещью. Вогнал по самую рукоять, увесистую, с белым крестом в красном квадрате. Вытащил и попытался снова ударить. В этом и был его план.

Первый же удар по голове сбил его с ног. Нож выпал, благополучно подхваченный кем-то из ублюдков.

- Ань, беги! – Я твердо собирался остаться. – К заправке, оттуда позвони участковому, да хоть кому-нибудь.

Пока перебирался через овраг, двое погрузили главного в машину, а третий, Шрам, бил лежащего Валентина. Злосчастный нож мелькал в его руке. Валя уже не двигался, а этот гондон продолжал втыкать в него лезвие.

- Лыба, уймись! – остановил его водитель. – Он жмур уже, придурок! Поехали.

Лыба, здоровый черт, как тряпку швырнул Валю в багажник. Нет тела – нет дела. Поднял взгляд на меня, на четвереньках выбирающегося из оврага, и я возблагодарил небеса, что у него в тот момент не было либо времени, либо пистолета.

Вряд ли это были уралмашевские, но Вале от этого не легче. Когда говоришь, что всех закроешь спиной, все же ждешь рядом такого же безумного, сумасбродного плеча. Счастье, если дождешься.

Он очень хотел стать таким, как все мы, честно снося ухмылки и равнодушие, не понимая цены своей уникальности и не держась за нее. Больше всего на свете он хотел вырасти, и стал взрослым в четырнадцать. Он жил и ушел Человеком.

И теперь, в последнее воскресенье июля, когда любой уважающий себя моряк уже к обеду ни за что не останется сухим, я всегда вспоминаю своего друга, который оставил этот мир, подарив ему нас.

Я помню.

Его звали - Валентин.

Котофей средь бескрайних степей

Сколько мышек может съесть кошка за один присест?- такой вопрос нередко возникает, когда читаешь о пушистых любимцах. Но никто из авторов, кого я об этом спрашивал, не дал ответа по существу. И в интернете ответа не нашел. Поэтому решил поделиться имеющимся своим жизненным опытом по данному вопросу.
Под благостное шампанное ожидание, думаю, хорошо пойдет.
Не желающим "тянуть кота за все подробности" сразу сообщаю, что это были случаи с 17 и 19 мышками за один присест.

Далее подробности для интересующихся.
Дело было на казахстанской целине. Началось, когда "космические корабли уже бороздили просторы вселенной", но пока без человека, а завершилосъ незадолго до высадки человека на Луну (Иногда на темном вечернем небосводе было видно, как космические корабли начинали бороздить эти просторы после запуска, но скромно, без последующих сообщений в СМИ). Я был примерно 4-летним карапузом, когда мы вселились во вновь построенный бревенчатый дом. Но из старых, местами тронутых тленом бревен. Это старую конюшню разобрали, и на ее месте дом и построили. Вселились в него без всякой кошки, не знаю точно, почему. Наверное, родители торопились переселиться к началу учебного года у моих старших братьев-сестер. Пока шла стройка, мы ютились в протекающей развалюхе рядом. Потом в ней жили морфинисты (Дальнейшие подробности- в истории "Цветы жизни" https://www.anekdot.ru/id/1323838/ ).
В полу оказалось много щелей, по-видимому, из-за спешки в строительстве и вселении. Оттуда то и дело вылазили мыши, а также живность поменьше,- сороконожки, мокрицы (что запомнил из названий). Тарантулов в доме ни одного не видел, хотя на огороде, в полутора десятках метров от дома, а также в сортире они попадались. По-видимому, в теплой и богатой кормами и навозом конюшне расплодилось много живности, которая не спешила покидать привычный ареал обитания. Отец почти не вылезал из разъездов на новом месте работы, а больше взрослых мужских рук в семье не было, чтобы бороться со щелями. Особливо мыши наглели на кухне, вылазили, не очень боясь находившихся там людей, словно жили у себя в зооуголке. Свои ходы, а может, еще и теплые норки, мыши имели в примыкающей к печи заштукатуренной стене, судя по доносящимся оттуда по временам звукам.
Помощь пришла от семьи крымских татар, с которыми наша семья успела подружиться, пока дом строился. Это были простые и очень доброжелательные люди. Они отдали нам свою молодую кошку- Мурку. На вид это была обычная серая кошка. Видится маловероятным, чтобы она происходила от привезенной с собой во время депортации кошки (хотя детали депортации с Крыма мне пока не попадались), но на всякий случай сообщаю всё, что знаю о её родословной. Мурка оказалась под стать хозяевам, с очень покладистым характером. Как усадили ее на порог между гостиной и кухней под вечер, вынув из кошелки и погладив пару раз по спине, так она и осталась там сидеть, никуда не рыпаясь. Через считанные минуты метнулась на кухню, возвратилась на порог с мышью в зубах, съела ее на этом пороге, и дальше на нем сидит. И этот цикл стал повторяться и повторяться! Взрослые считали количество съеденных мышек. После 17-ой я уже стал засыпать, и меня отправили спать. На следующий день мать и бабушка не могли нарадоваться на Мурку, и говорили о 17-ти съеденных за один вечер мышках. Не припомню, чтобы 17 съеденных зараз мышек как-то сказались на ее состоянии.

Одного из появившегося у нее котят, такого же серого окраса, мы оставили, назвав Васькой. Он был побойчее своей мамы, и, подросши, стал много времени проводить вне дома. Я, как самый младший, возился с ним больше всего. Однажды, в теплый и солнечный летний день, когда мы всей семьей обедали, на пороге гостиной появляется с улицы Васька с мышкой в зубах, кладет ее на порог и смотрит на нас. Я встаю из-за стола, подхожу к нему и говорю, что нам мышка не нужна, и чтобы он шел с ней на улицу. Пока я говорил, он смотрел внимательно мне в глаза. После того, как я закончил, он перевел взгляд на обеденный стол, как бы молчаливо уточняя, а точно ли никому не нужна? Выждав несколько секунд и не получив ответа, он ушел с мышкой на улицу, и больше никогда ничего домой не притаскивал.

Перечисление всех его особенностей утомило бы читателя. Перечислю неколько, в форме телеграфной сжатости, а потом подробней остановлюсь на наиболее, на мой взгляд, трёх сюжетно значимых.

Телеграфно: Он был уличен в сожительстве со своей мамой Муркой, он пытался есть народившихся котят Мурки, он победил в разборках с нашей собакой, на моих глазах, и она после этого его побаивалась, он на моих глазах чуть не задрал насмерть другого кота, преследуя его уже ЗА ПРЕДЕЛАМИ(!) нашего подворья, он появлялся то исцарапанный, то с надорванным ухом, то с гноящейся раной на морде, с как бы вырванным куском мяса, подозреваю, что после выяснения отношений с петухом. Он исправно ловил мышей и в самом доме, и на чердаке, куда мы его время от времени "командировали". Одним словом, связи, порочащие его имел, и неоднократно в них отмечен был. Имел ранения различной степени тяжести и заслуги перед хозяйством.

Подробно, 3 эпизода.
1. Новая страница в его жизни,- „охота на дичь“, началась с появлением у нас дома воздушки с коробкой пулек к ней (той самой, что была в истории "Все мы родом из детства", где я с нею играл Ленина на охоте на сцене районного ДК https://www.anekdot.ru/id/1324499/ ). Стрелял я неважно, по сравнению с одним из старших братьев, который занимался в стрелковой секции с мелкокалиберным оружием и показал мне мастер-класс, перебив подряд, с двух выстрелов из воздушки, две спички, с расстояния метров в 5. Понапрасну изведя изрядно пульки, пытаясь достичь такой же меткости, я перешел на стрельбу по мишеням. Там я заметно стал прогрессировать и затем стал пробовать охотиться на воробьев. Наконец подбил. Позвал Ваську. Он съел воробья, не оставив ни коготков, ни клювика. Только аккуратная горстка легких перышек. Я охотился возле насыпанного корма для кур, куда эти воробьи-халявщики слетались, и, не боясь кур, клевали зерно. Когда они садились на прилегающий забор или деревца, я в них старательно целился, пока они, не дождавшись выстрела, не улетали. Иногда и стрелял. Иногда и попадал. Иногда только ранил, они пытались улететь, но плюхались через несколько метров в картофельную ботву. Я подзывал кота, показывал ему рукой, куда подранок полетел. Васька все понимал: он тут же устремлялся в ботву, и вылазил с воробьем в зубах, угрожающе рыча на меня. Я отходил метра на 3, и он приступал к поеданию дичи. Только аккуратная горстка легких перышек после.
Однажды, когда я вышел из дома с воздушкой, Васька разгадал мои намерения, и пошел рядом. Он терпеливо и тихо сидел неподалеку от меня, и ждал звука выстрела. Далее преследовал подранка. Потом Васька уловил, что я выхожу на охоту часа в 3-4 пополудни, и к трем часам уже сидел и ждал меня у крыльца. И мы уже вдвоем шли во двор с курями и охотились на воробьев. Если же по какой-то причине я начинал охотиться без него, то он нарисовывался на звук выстрела, запыхавшийся, с молчаливым вопросом "Где?" Я указывал рукой, и он бросался на поиски. Как правило, результативно. Это был охотничий кот!

"Но миром кончаются войны." Вот и закончились пульки в коробчонке, их было вроде всего 400. Просить еще было стеснительно, так как я не мог показать на мишени дальнейшего прогресса в меткости. Жили мы небогато. Отец мой, прошедший и германский фронт, и войну с Японией, считал для солдата главными два качества- это метко стрелять и хорошо наматывать портянки. И, по-видимому, глядя на мои успехи в стрельбе (с портянками у меня выходило лучше, да и практиковаться приходилось нередко, с кирзачами и с валенками), как-то придя домой сказал, что мне надо бы учиться на телеграфиста. И что он уже договорился со своим знакомым спецом, тот готов учить меня работать на ключе азбукой Морзе. Энтузиазма это у меня не вызвало, а образ дятла стал время от времени возникать.
А Васька не понимал изменения ситуации, и по-прежнему поджидал меня к трем часам пополудни возле крыльца. Я, выходя, говорил ему, что дескать патрон жок, Василий Котяныч, и разводил руками. Но он по-прежнему непонимающе молчаливо вопрошал меня, когда же мы пойдем охотиться? Меня мучили угрызения совести и чувство сострадания. Ведь я же подсадил своего котофея на дичь, и теперь у него ломка, он страдает!
Я стащил у отца немного дробинок из ружейных запасов, которые влазили в ствол воздушки. Но зазор был велик, скорость вылета соответственно мала, и воробьям это было примерно как слону дробина.
Закончилась эпопея с дичью тем, что Васька сам начал пытаться охотиться на воробьев. Сидит воробей на столбике забора примерно метровой высоты. Тщательно, по-пластунски, по невысокой травке, подбирался Васька к основанию столбика. Тщательно готовился, перебирая мускулами. Затем изо всех сил совершал вертикальный взлет! Когда до воробья ему оставалось сантиметров 30, то воробей, казалось бы, подчеркнуто неторопливо улетал. Васька долетал до верха уже пустого столбика (Васька взлетал мордой вниз-вперед, и не видел происходящего в это время на верхушке столбика). После нескольких неудачных прыжков Васька с ними завязал.
Но память о счастливой охоте у Васьки еще оставалась. Бывало, не дозвавшись с крыльца Васьки по имени на обед, я заходил домой, выходил с воздушкой вновь на крыльцо и делал холостой выстрел. Появлялся запыхавшийся Васька.
А потом брат вернул воздушку в стрелковую секцию.

2. Но счастливые дни для Васьки на этом не закончились. Раза два-три я видел одну и ту же картину. Лето, грядка с душистым табачком впритык к крыльцу. Тихий вечер после знойного дня, я выхожу в очередной раз на крыльцо, включив под его навесом свет, чтобы позвать Ваську попить парного молочка, а то мы спать уйдем, а на блюдечко с молоком налетит-наползет всякая живность. Васька не появляется. Спускаюсь с крыльца поискать его. От грядки с душистым табачком исходит тонкий благостный аромат. Наклоняюсь пониже понюхать, и различаю на грядке глаза Васьки. Глаза его большие и необыкновенно маслянистые. Он, не двигаясь, лишь едва заметным скашиванием глаз реагирует на мой зов, и вновь с блаженным видом завороженно смотрит впереди себя. Там грациозно порхает над табачком большая белая бабочка. Но Васька на расслабоне, он не напрягает мышцы, не готовится к прыжку на бабочку, как он обычно днем делает. Он как пьяный. Он наслаждается видениями и ароматами! Вздохнув, я ухожу домой спать. Балдей, Васька, дальше! Свет тебе не нужен, выключаю, ты хорошо видишь и под ночным ясным небом. Эх, Васька, ты уже нашел свой рай при жизни! Да и не факт, что другой, послежизненный кошачий рай вообще существует.

3. С мышами случай произошел весною, незадолго до посевной на огороде. За зиму коровы произвели большую кучу навоза, которую мне предстояло ракидать по огороду перед копкой. Подняв очередной навильник, я увидел под ним большущую колонию мышей. В том месте было просто грязноватое сено, видать от чистки пола у коров. Мыши, видать, пребывали в шоке, что крыша их жилища внезапно исчезла. Очухавшись, стали разбегаться. -Васька, Васька!, - что есть силы закричал я. А мыши между тем бегут и бегут. -Уйдут!,- мелькнуло у меня в сознании, примерно так, как потом у МУРовца Жеглова в фильме. На нескольких я наступил своими кирзачами. А они еще бегут! Сколько мог, поймал своими голыми подростковыми ручонками, хотя было боязно и противно,- ведь могли поцарапать, инфицировать меня. Но желание порадовать Ваську победило. Ну где ему еще выпадет столько мышек зараз пожрать. Что не съест зараз, можно будет в в двухсотлитровую бочку, стоявшую неподалеку, кинуть.

Появляется Васька, смотрит на меня вопрошающе. Я медленно ослабляю прижим одного кирзача. Как только одна из мышек юркнула из-под сапога, кот ее тут же поймал и съел. Без всяких там игрищ! Ел он энергично, покряхтывая, иногда скашивая морду на мой кирзач, из-под которого, по-видимому, попискивали мышки. Я сам ушами слышал только попискивание у меня в руках, и ощущал их шевеление. Выпустил следующую. Васька, похоже, все предельно ясно понял, что тут не до игрищ, и работал челюстями усердно, кряхтя. Так он съел всех пойманных мной мышек, без пауз. Их оказалось всего 19, все достались Ваське двигающимися. И спокойно смотрит на меня. После того, как я приподнял перед ним поочередно обе ноги, а также показал пустые ладони, он спокойно, как ни в чем не бывало, развернулся ко мне задом и пошел по направлению к дому. Обычной походкой, не пошатываясь. Мне стало обидно, горько. Ну хоть бы мурлыкнул, мякнул бы, потерся бы об голенище! Ну или хотя бы хвостиком помахал! Ни шиша!
Большущая серая неблагодарность!
Никаких отклонений в последующие дни я за ним не наблюдал.

Васька исчез в одно из последующих лет, в ближайшее, или в одно из двух последующих, точнее не припомню. Вначале я его разыскал сидящим в огороде, в меже среди сорняков. Похоже, он жевал осоку. Родители меня успокоили, что это нормально, кошки занимаются траволечением. Появившись дома, он через короткое время вновь исчез. Я облазил все вокруг, но не нашел его. Осенью я повыдирал все возможные остатки растений на огороде, но следов Васьки не обнаружил. Возможно, он ушел лечиться в разнотравье степи, и она стала для него хосписом. Если дошел. В поселке имелись свободно ходящие, непонятно чьи собаки.
А может, на тарантула напоролся. Слишком уж Васька любил обходить с контролем свою территорию. Человека укус тарантула не убивает (опухнет, поболит и пройдет), а кошку, я слыхал, может.
Приходящую на ум версию о том, что мой Васька добрался до Байконура, прошмыгнул в корабль и улетел в космос вместе с очередными Белками-Стрелками, я отгоняю как совершенно нереалистическую. Шум и драку засекли бы еще до запуска.

ПОСТСКРИПТУМ. В порядке осмысления рассказанного.
1. Предостерегаю от кормления котов мышками, сколько в них влезет! Результаты непредсказуемы. Мой кот мог быть кровей, сформированных естественным отбором для проживания среди людей с мясоориентированным рационом питания. Тем более что Васька и прожил у нас от 7 до 9 лет, точнее восстановить пока не могу. С другой стороны, его мама Мурка, съевшая у меня на глазах 17 мышей зараз, прожила до 13-14 лет, постепенно дряхлея.
2. Васька прожил, по-видимому, короткую, но счастливую жизнь. Какому еще коту довелось ходить с хозяином на охоту на дичь, и чтобы хозяин отдавал своему коту все охотничьи трофеи?! Какому еще коту довелось кайфовать как в раю в зарослях душистого табачка с порхающими над ним большими белыми бабочками? Для кого хозяин поймал и подогнал 19 совершенно свежих мышек зараз и кормил ими из своих рук и ног? Я других таких котов не знаю. „От Москвы до самых до окраин“.
3. Наверное, Васька получил от меня определенную долю заботы и любви, которую я не передал последующим детям в семье, потому как оказался самым младшим.
4. В жизни мне довелось узнать/познать немало случаев людской неблагодарности, разных оттенков серости, а также и других оттенков. Картина спокойно уходящего от меня Васьки, кормленного мной из рук и ног 19-ю мышами, часто вставала у меня в этих случаях перед глазами. И стимулировала раздумья о природе явления.
5. При достаточно выраженном читательском желании, могу поделиться развернуто насчет людской неблагодарности.

Рукож…. щас… ещё разок…. Рукопожатность по Хармсу

Сюжет заимствован из книги «Основы предпринимательской деятельности. Тема "Статус"»
Эпиграф. «Силифановый пакет! Он совсем не виноватый!» Детская песенка из 1980-х.
---
А вы обратили внимание, что если какая-нибудь бабка вынесла мусорное ведро на помойку, отлепив с его дна прилипшую газету, то после этого она просто обязана найти какую-нибудь мамашу-с-коляской, чтобы залезть к ребёночку, убрать одеяльце с лица и всячески с ребёнком понянькаться?
А уж если она не найдёт ребёнка в колясочке, то на худой конец обязательно найдёт какого-нибудь гуляющего с матерью ребёнка, чтобы задать ему коронный вопрос: «А ты кого больше любишь: маму или папу?» А дальше предложит детёнку как следует развернуть ответ и как следует противопоставить родителей друг другу по качественным признакам любви. И ещё и погладит ребнка по головке, проявив своё к нему замечательное отношение.
И только потом, вытерев как следует и руки и язык, и забрав своё помойное ведро, пойдёт к себе домой, предположительно мыть руки.

А вы заметили, что настойщий мужик, выйдя из общественного туалета и не помыв рук [вода в кране закончилась… сушилка для рук не работала, а с мокрыми ходить не захотел… торопился….], просто обязан встретить знакомого, чтобы горячо и двумя руками пожать ему руки, похлопать по плечу и всячески иным образом проявить своё к нему хорошее отношение…

Вот и я последние несколько лет почему-то не замечаю: в Индии так вообще палками били тех, кто не соблюдал гиену… пардон… гигиену, конечно же.

Парень с девушкой идут держась за руки, у парня в свободной руке большой пакет со всякой всячиной, а у девушки - обычный кулек с мандаринами. Причем он в перчатках, а она нет)
Тут у девушки рвется пакет и мандарины покатились по тротуару. Она быстро начинает их собирать в руки и приговаривает:
- Артёмка, помоги мне, пожалуйста, скорее, у меня так руки замерзли!
Собрали они свои мандарины быстренько, а она все причитает что руки замерзли из-за этих мандарин, надо срочно зайти куда-нибудь погреть.
Он ей и говорит:
- Положи руки в карман пока, сейчас согреются.
- Не могу, там места нету...
- А что там?
- Рукавички....
Надо было видеть лицо парня)

Навеяло историей Леши как он моржихой в парке качался....

Лето двадцать первого года, июнь.
С большим трудом отпросился у супруги и руководства на три дня отдохнуть в Севастополь с товарищем.
Поездка не задалась сразу.
Жена начала говорить что там холодно сейчас, дожди и море холодное и так далее. Короче не хотела отпускать.
начальник тоже выносил мозг и говорил что нехуй туда ехать, что я нужен в городе, но так как мы в досудебном порядке отбились от иска на одиннадцать миллионов рублей, сжалился и нехотя отпустил.
В купе с нами заселились две мадам с кучей вещей которые всю дорогу что то ели за столом.
Приехав в Балаклаву мы с огорчением узнали что наша любимая гостиница полностью ангажирована партией Единая Россия для партийных нужд, в гостинице Рыбацкая слобода мест нет кроме номера молодоженов с одной кроватью, поэтому разместились мы в гостинице Дакар.
Решив затариться Боржомом и водкой мы пошли прогуляться до рынка на Кадыковке, в полутора километрах от гостиницы.
Город был пуст, настроение не улучшалось, но я как оптимист надеялся на лучшее.
Уже возвращаясь мы нагнали двух девушек с рюкзачками и ковриками которые шли на пляж, с которыми познакомились.
Товарищ начал нести какую то пургу про ЗОЖ но совершенно их не заинтересовал и потерял к ним интерес, я же наоборот почувствовал охотничий азарт и включил свое красноречие.
А что, девушкам лет по тридцать, симпатичные контактные и у меня принцип не перебирать харчем а радоваться тому что еще дают бесплатно.
Когда мы подошли к остановке шатлов до пляжа, товарищ сказал что отнесет все в номер и через десять минут вернется.
Прошло пол часа его нет, набираю его.
- Леша ты где? Мы тебя ждем!
- Соломон да они стремные, мне не нравятся и я думаю они динамо.
- Леша ты не охуел? Поддержи компанию!
Но он вошел в образ и переубедить его не смог. Надо сказать что он старше меня на год, с лысиной и аккуратным но заметным животиком, ну явно не Ален Делон.
Я его послал и пошел с дамами на пляж.
Когда мы подошли к Офицерскому пляжу за штольней девушки сказали что они не сюда идут а на Васили.
Я немного охуел так как не рассчитывал на такой длинный вояж, мне бы остановиться и вернуться но я решил что хули там до тех Василей, вот сразу за горкой.
А хуй там!
Мы шли по серпантину минут сорок, сланцы новые натерли ноги, но я стоически все переносил пока не увидел вертикальную ржавую лестницу по которой пришлось спускаться.
По закону подлости на последней ступеньке я порвал сланец зацепившись за трубу.
Разместившись на пляже я даже зашел на пару минут в море и сразу выскочил так как вода была градусов восемнадцать.
Рядом с нами разместилась семейная пара с Украины, дородная такая тетка лет шестидесяти пяти и небольшого росточка муж.
Женщина с какой то затаенной грустью рассматривала меня лузгая семечки и затаенно вздыхала а муж потягивал пивко и смолил одну за одной сигареты.
Слово за слово, мы с девушками стали спорить про тренировки и упражнения, и что качаться можно везде и по разному, хоть на пляже.
- Да воть хоть тебя можно вместо штанги использовать!
- Как?
- Ну у теба же вес пятьдесят примерно?
- Пятьдесят один!
- Я таким весом разминку начинаю, спорим я тебя пять раз подниму?
- Спорим! На что?
- На вечер в ресторане.
- Идет!
Я ложусь на полотенце, поднимаю вверх руки и говорю чтобы она ложилась. Левая рука под мышкой, правя на бедре.
Дама мне показалась тяжелее пятидесяти килограмм по ощущениям.
И вот когда я уже собрался согнуть руки женщина перестала лузгать семечки выдала фразу - Ой хлопче! А мэнэ ты б так нэ вдэржав!)
Дама начала ржать как и все кто наблюдал, меня тоже тряс смех и я понял что могу ее не удержать, правая рука стала двигаться вперед, она поджала колени и развернулась параллельно моему телу и тут мои руки согнулись в локте.
Все было как в замедленном кино летящий мне в лицо локоть и мысль бля только не в глаз, мне же через два дня домой.
В глаз не попала, успела выставить руки, зато точно правым коленом попала мне по яйцам, а левым на свою сумочку где лежал смартфон.
- Всэж нэ вдэржав!- сказала тетка сплюнув в кулак шелуху вызвав еще больший приступ смеха у окружающих.
Я понимая что сейчас самое правильное посмеяться со всеми над собой, ржал сквозь слезы так как по яйцам прилетело нехило.)
Дама залезла в сумку и увидела что экран Самсунга треснул хоть и работает что испортило ей настроение, но семь тысяч из моего кармана на ремонт немного его улучшили.
Решив что варианты на еблю призрачные а расходы и проблемы в виде денег на экран, порванного сланца, мозолей на ногах и отбитых яиц уже огромные, и это всего за каких то два часа, было принято решение валить.
Я распрощался с дамами договорившись поужинать в Принце в пять, отбыл в бухту на катерке за двести рублей.
Естественно никто из них на встречу не пришел, хотя меня это совсем не огорчило, потому что яйца болели и экстрима в тот день не хотелось совсем, хотя на следующий день отдохнули весело.))))
Но это совсем другая история....

Гроссмейстер Арташес Минасян, последний чемпион СССР по шахматам, был силён и в других видах спорта. Он, в частности, хорошо играл в теннис, футбол, баскетбол.
Как-то мы с ним были на сборах в Цахкадзоре. После шахматных занятий состязались друг с другом в различных спортивных дисциплинах, и ни в одной из них у меня не было преимущества. Приятель бил по боксёрской груше сильнее меня, отжимался больше, плавал дальше, бегал быстрее, прыгал выше. Последнее было наиболее обидным, так как я со своими 190 сантиметрами роста ничего не мог поделать с его прыгучестью: до чего допрыгивал я, до того — и Арташес, хотя был на голову ниже меня. Дошло до того, что он предложил мне пари, что повторит любое моё физическое действие, утверждая, что нет такой вещи, которую бы сделал я и которую не смог бы повторить он.
Это было вызовом. И я стал усердно шевелить мозгами. Надо было во что бы то ни стало придумать такое действие — хотя бы одно, — которое обеспечило бы мне превосходство.
Но ничего в голову не приходило. Тренировочные сборы подходили к концу, а идей так и не появилось.
Наступил последний день. Мы позавтракали в гостиничном кафе на четвёртом этаже и стали спускаться к себе в номер, чтобы собрать чемоданы. Когда проходили по узкому длинному коридору — Арташес впереди, а я чуть сзади, — я дотронулся правой ладонью до стены и стал идти так, не отрывая руки от неё. Мой средний палец словно чертил линию на стене. И тут я левой рукой потянулся к противоположной стене, чтобы коснуться и её. Для этого мне пришлось полностью вытянуть руки в стороны. Я поднапрягся, и обе мои ладони одновременно коснулись стен: правая ладонь — правой стены, левая ладонь — левой. Ширина коридора оказалась как раз такой, что я касался стен буквально кончиками средних пальцев. Сделать то же самое указательными пальцами, которые на несколько миллиметров короче средних, я бы просто физически не смог. Эврика! Это была удача с шансом один к миллиону. Будь ширина коридора чуть больше, я бы не сумел одновременно коснуться двух стен, а будь она чуть меньше, это смог бы сделать и Арташес. Рост и длина рук всё-таки выручили меня! Я встал в победную позу с широко разведенными по сторонам руками — словно на досмотре в аэропорту — и окликнул Арташеса. Он обернулся. Превозмогая боль от напряжения мышц спины и рук, я торжествующе спросил:
— А так сможешь?

В этот сентябрьский, продуваемый всеми ветрами день советские войска по приказу командования устремились в наступление. Пришли в движение рычащие и перемалывающие гусеницами землю танки, потянулись на запад вереницы помятых, невзрачных, но таких надёжных полуторок и измученных лошадок, тащивших за собой пушки, послушно мерила шагами километры пехота.

Небольшая каменная церквушка с белёными стенами, с покосившемся от времени, но всё ещё величественным куполом посверкивающем в лучах солнца золотом как раз располагалась на пути наступления. Настоятель храма отец Николай несмотря на возраст - статный, широкоплечий, с побитыми сединой волосами и бородой не мог нарадоваться, что в его церкви в это субботнее утро было столько народу в советской форме.

Старший лейтенант с нахмуренными бровями цвета спелой пшеницы прищурив глаза с недовольством взирал на крестящихся перед иконами солдат.

- Чем раздражены, Павел Дмитриевич? - спросил знакомого уже офицера священник с высоты своего немалого роста.

- Религия опиум для народа, - буркнул себе под нос тот, но вспомнил о чести советского офицера оправил на себе форму и фуражку добавив совсем уже другим тоном. - Я политрук, должен быть с солдатами. Раз товарищ Сталин верующим разрешил молиться, обратите внимание - без фанатизма… пусть так оно и будет.

- А сам-то верующий сын мой? - улыбнулся в усы священник, спрятав кисти рук в рукава.

- Родители верующие. Я коммунист.

Политрук на мгновение вдруг стал серьёзным-серьёзным и грудь с боевыми наградами выпятил так, что гимнастёрка на нём чуть не треснула.

Отец Николай снова улыбнулся и уже тише, произнёс офицеру на ухо:

- Не поверишь, Павел Дмитриевич, но я тоже.

Политрук замер с открытым ртом, потом звонко щёлкнув зубами захлопнул его, и тоже шёпотом спросил:

- А... а разве так бывает, отец Николай?

- Всяко бывает, - кивнул священник, выглядывая из дверей храма наружу. - Я в Гражданскую ротой командовал. Награждался неоднократно.

Больше политрук вопросов не имел, но о чём-то серьёзно задумался. Отец Николай же, пройдясь мимо солдатиков, глазевших на убранство храма, которое ему при немцах стоило сохранить большого труда (по лесам даже побегать пришлось), вернулся к политруку у входа снова бросив взгляд с крыльца на улицу где на самодельной лавочке под берёзой сидел средних лет крепкий мужик с серо-голубыми глазами и в пилотке с начищенной до нестерпимого блеска красной звездой. На погонах его было три красные полосы.

- Задам тебе вопрос, сын мой, - обратился отец Николай к офицеру и не дождавшись ответа тут же продолжил. - Скажи мне... вот эти то ребята комсомольцы, им просто интересно в храме. Все зашли, и они тоже. Бог не против, ибо злого умысла в сердцах их нет. Эти верующие - крестятся правильно, свечки ставят кому надо... а этот парень? Чего сидит не проходит?

Взглянув на солдата на лавочке, политрук просто пожал плечами, зато откуда не возьмись к ним подскочил жилистый востроглазый мужичок, который спрятав самодельный крестик из консервной банки под гимнастёрку согнулся в три погибели и поцеловал руку настоятеля.

Надо сказать, что батюшке такое поведение не слишком понравилось, но он смолчал, обтерев обслюнявленную руку о рясу.

- Это Лесков, батюшка. Тихон Лесков, - тем временем зачастил нахальный мужичок. - Он не может в храм божий заходить. Нельзя ему.

- Почему? - удивился священник, взглянув на говорившего.

- Никифоров, отставить пропаганду! - громыхнул было политрук, но увидев остановившийся напротив храма виллис с ротным, опрометью выскочил из храма затопав сапогами по крыльцу.

- Да пусть говорит, Павел Дмитриевич, - бросил в спину офицеру священник, но Никифоров молчать и не собирался, оглянувшись на Лескова под берёзой, он быстро-быстро зашептал. - Бабка его ведьмой была. Очень сильной. Её все в округе как огня боялись. Когда внучок на фронт в сорок первом уходил она его заговорила. Намертво. Его теперь ни пуля, ни штык не берут и даже снаряды избегают. В храм войдёт все иконы потрескаются. Точно-точно.

Отец Николай с удивлением уставился на мужичка на полном серьёзе раздумывая трепло он или дурак.

- Что за бред солдат? - в голосе настоятеля храма прорезались командирские нотки.

- Вовсе и не бред, батюшка. Вот послушайте. Я с ним с сорок второго, но от мужиков, его земляков, слышал, что в августе 1941 года Тихон единственный в своём вагоне выжил при бомбёжке на станции, потом под Москвой один остался невредимым из роты, без единой царапины, между прочим, а потом в одиночку взял в плен шестерых немцев, четверых застрелил. Это я сам видел! А месяц назад, - Никифоров прямо захлёбывался слюной торопясь поделится со священником накопившейся информацией, - месяц назад, он выжил при взрыве склада боеприпасов (немецкие диверсанты мину пустили), всех рядом в труху, а ему хоть бы что! Да ещё и троих раненных притащил. Ведьмины проделки это всё! Точно говорю!

Не дослушав болтуна до конца, отец Николай вышел из храма и спустившись по ступеням быстрым шагом подошёл к заинтересовавшему его бойцу. Справный, форма починена, почищена, сапоги ваксой натёрты, каждая деталь солдатская на месте. Вот только... взгляд священника как будто притягивало левое плечо сержанта, над которым и вправду будто витала какая-то чернильная тень. Сморгнёшь и нет её. Снова посмотришь - тут как тут. Волосы на затылке священника встали дыбом, но устыдившись страха, он быстро взял себя в руки мысленно прочитав защитную молитву.

- Что батюшка просветили тебя уже сослуживцы мои? Воспитывать будешь или беса изгонять? - улыбнувшись глазами поднял голову на священника Лесков.

- Правду бают али лгут?

- И правду бают и лгут. Всё сразу, - рассмеялся сержант, продемонстрировав отцу Николаю здоровые белые зубы.

Чем-то Лесков священнику сразу понравился – открытый взгляд, смуглое, волевое лицо, вот только будто усталость тяжким грузом висела на нём. Бабкино колдовство может и спасало до поры до времени, но сведёт красного молодца в могилу. Ой, сведёт.

- Можно один вопрос тебе задам, Тихон?

- Можно батюшка, кто ж мешает.

- Злишься на врага?

Лесков вдруг надолго задумался.

-… злюсь, батюшка. И вот что странно чем дальше, тем больше. Иногда хочется на куски их всех порвать. А ведь бьём мы их, бьём… легче должно быть. Отпустить что ли.

- РОТА СТРОЙСЯ! – зычно закричал политрук и солдаты, подчиняясь приказу, горохом высыпали из храма на улицу.

- Вижу беса у тебя на левом плече. Ух силён! Надо чтобы на правом ангел поселился, - быстро оглянувшись вокруг, отец Николай ловко снял с шеи массивный крест покоившийся всё это время на его груди и опустив свою левую лапищу на правое плечо Лескова, правой рукой приложил крест ко лбу сержанта неистово зашептав молитву.

Много чего в жизни священника происходило, многое он испытал, видел ещё больше, но никогда… НИКОГДА не молился он так искренне и неистово как в этот субботний день. Когда сержант покинул его и встал в строй отцу Николаю даже показалось что серебро в руке нагрелось, а сам он будто в бане вспотел.

Колонна пехоты двинулась на запад мимо его церквушки, а в «каждой дырке затычка Никифоров» подскочил к нему заглядывая в лицо.

- Батюшка! Батюшка! А что это вы такое сделали? Бабкин наговор сняли? Беса изгнали?

- Бесов изгонять не научен, - оборвал болтуна священник, сжав от нахлынувшей злости губы.

- А что тогда?

- Что-что… во всём должно быть равновесие, - непонятно бросил через плечо отец Николай, поднимаясь в храм.

Седьмая рота, надвинув на глаза пилотки и подняв воротники шинелей, дабы защититься от хлынувшего с неба дождя, двигалась на запад, а над правым плечом сержанта Лескова внимательный человек, обладающий особым зрением, разглядел бы бело-молочную дымку… вроде густого тумана на рассвете.

* * *

В сентябре 1945 года, когда листья только-только нарядились в красно-жёлтый наряд, младший лейтенант Лесков встретил идущего в храм отца Николая всё на той же самой скамейке под берёзой. Солнце недавно взошло и двое мужчин с интересом уставились друг на друга.

- Смотрю помогло, - широко улыбнулся священник, остановившись рядом с офицером. Покосившись на левое плечо бывший герой гражданской войны абсолютно ничего там не увидел. Но и над правым ничего не было.

- Вам виднее, батюшка, - нарушил молчание Лесков почесав пальцем свежий шрам, пересекавший левую щёку. – Днепр форсировал, в Польше в огненный мешок угодили и чудом спаслись, Рейхстаг брал, много чего ещё было… но жив-здоров, на своих двоих домой возвращаюсь.

Отец Николай хотел было позвать гостя в храм, теперь-то уж точно можно, да в последний момент передумал. Хотел выслушать что тот скажет. И тот сказал:

- После вас злость застилающая разум и правда прошла. Врага конечно убивал, но ничего к нему не чувствовал. Трижды ранен был. Легко. Зато сны начали сниться радостные, яркие, после них просыпался полным сил. Вот только извиняйте, рассказать о чём, не смогу. Не помню ни одного.

Мужчины дружно посмеялись, и священник похлопал мужчину по спине:

- Теперь ты сам по себе, Тихон. На равных. Как простые смертные. И плохого, и хорошего в тебе вдоволь, а что победит от тебя зависит.

Подняв с земли за лямки солдатский сидор, Лесников двинулся за священником.

- Всё-таки надумал в храме помолиться? - обрадовался отец Николай так что чуть в ладоши не захлопал.

- Для молитв мне храм не нужен, батюшка. Но другим видно ещё понадобится. Помогу вам купол поправить. Я умею…

Ностальгия по Социализму – тем, кто помнит.
В продолжение истории 1386720 –про украденную ванну.

Летом семьдесят девятого года довелось мне попасть в стройотряд «Ленинград центральный».
Трудились на хлебозаводе имени Бадаева – сейчас он называется «Каравай»- это недалеко от площади А. Невского. С разрешения общественности позволю себе рассказать несколько эпизодов из той практики.

Эпизод 1. Знакомство.
Условия труда там были достаточно тяжёлые, местами просто экстремальные. Зарплаты же – ниже некуда. Поэтому большая часть рабочих находилась там принудительно – распределялась милицией, или это вообще были отбывающие срок на условно- досрочном освобождении.
По КЗоТу они тоже имели право на отпуск – поэтому на время их заменяли такими энтузиастами- комсомольцами вроде нас. Несколько похоже на работорговлю.
Работа несложная – девчёнок загнали на второй этаж – на сушки и бублики, а нас на укладку и выборку хлеба – раскладывать по лоткам, или следить, чтобы весь свежевыпеченный хлеб из печи попадал на транспортёр. Один ряд – десять силуминовых форм, скорость подачи – одна буханка в секунду. На выборке стоишь и бездельничаешь – всё автоматизировано, очередной ряд появляется из печи, переворачивается и скачет по специальным зубчикам – буханки вываливаются на ленту и уезжают на укладку. Очень жарко- ну что удивляться- возле печи стоишь. И выдана небольшая лопатка из нержавейки – если буханка не вывалится – её надо выковырять, чтобы не уехала обратно.
Ага. Вот тут и был подвох. На противоположном конце печи стоит автомат для смазки форм маслом, и автомат подачи теста. Сломался автомат для смазки. Цепь с формами останавливать нельзя, иначе несколько тонн хлеба превратятся в угольки и намертво пригорят к формам- а это значит месяц простоя- пока их отчистят.
Мгновенно был найден вариант решения – вместо автомата поставили какого- то ленивого придурка, дали ему в руки пистолет- пульверизатор, прикреплённый к шлангу подачи масла под давлением. Стой и поливай – старайся поровнее, и чтобы всем досталось. Десять форм в ряд – это около трёх метров. Чтобы смазать всё как следует, надо сделать шаг в одну сторону, и потом- два в другую. Естественно, этому мерзавцу лень топтаться взад- вперёд – он стоит на месте и просто размахивает пистолетом. Гад. Из десяти форм в ряду, нормально смазываются четыре- пять. До крайних, если что- то и долетает, то настолько недостаточно, что выпеченные буханки гарантированно не вывалятся самостоятельно.
Кода до меня дошли эти несмазанные ряды- начался ад. Без преувеличения. С силой воткнуть лопатку между стенкой формы и хлебом, и вывернуть буханку на конвейерную ленту. Четыре- пять раз за десять секунд. Без перерыва. Минут пятнадцать было даже немного весело, через полчаса руки уже просто болели, через час это было уже почти отчаянье на грани истерики.
Выковыривать удавалось не все, и через сорок пять минут (полный цикл хода подающей цепи, на которую крепятся формы) ко мне стали приезжать обгорелые лепёшки двойного объёма. Это извлечь на ходу уже в принципе не представлялось возможным.
Когда прибежала возмущённая мастер смены, я её просто обматерил- чего никогда себе не позволял и не позволяю – матом с женщинами. Баба была не дура, поняла причину, и через сорок пять минут стало получше – видать она вставила пистон тому уроду с масляным пистолетом. Но всё равно – две- три буханки из ряда приходилось выковыривать.
Да, весь этот спектакль происходил при температуре около пятидесяти градусов по Цельсию. Не помню, как я достоял эту смену. Когда меня сменили, я просто упал и лежал на полу, дожидаясь, чтобы исчезли красные круги перед глазами. До дому добрался, имея вместо рук две верёвки. Это не фигура речи – «устал, аж руки не поднимаются». Стою как дурак перед дверью, и не могу поднять руку, чтобы вытащить ключи из кармана. Хоть смейся, хоть плачь. Носом нажал кнопку звонка, ужинать отказался, рухнул на свой диван, и провалился в небытие.

Эпизод 2. Боевое крещение.
После этого я к выборке больше не подходил. На укладке нас было трое – Арсен, мужик за сорок уже с тремя ходками, Дима – молодой придурок с условной статьёй и я. Надо просто уложить хлеб по деревянным лоткам в контейнере и откатить полный контейнер в сторону цеха экспедиции, где грузчики уже будут закатывать его в грузовики.
Двое работали, один отдыхал – по полчаса, потом менялись. Хлеб с ленты транспортёра кучей сыпался на вращающийся стол, первый по ходу укладчик успевал убирать почти всё, второй подбирал остатки, подвозил пустые и отвозил полные контейнеры. Полный контейнер весит около двух тонн – катали их по специальным рельсам, проложенным на высоте около полуметра над полом.
Повороты – на поворотных кругах. Те же рельсы, отрезки по метру, только с фиксаторами, и на тумбе с подшипниками для разворота на девяносто градусов- по вертикальной оси. Подъехал, закатил контейнер на круг, закрыл и проверил фиксаторы контейнера, открыл фиксатор рельсов, развернул, закрыл фиксатор рельсов, открыл фиксаторы контейнера, поехал дальше. Вроде просто. Но в цеху работал парень, который ухитрился уронить на себя контейнер при повороте – я видел в душе его жуткие шрамы.
В тот день я опоздал минут на пять – (напоминаю, скорость подачи- буханка в секунду) и на столе уже вертелось с полтонны хлеба. Там так принято было – смена кончилась – встали и пошли, остальное – проблемы принимающей смены. Слава Богу, рядом стояли три пустых контейнера. Ни Арсена ни Димы нет – Арсен мог накануне нажраться, и появиться на работе через час после начала, а Дима вообще был непредсказуем.
Ну я и рванул по Стахановски– со временем эти движения доходят до полного автоматизма – схватил две буханки – крутанул их так, что шлёпнулись на неподвижную полку у стола- аккуратно рядышком, схватил ещё две, крутанул, схватил готовые четыре, развернулся, бросил в лоток контейнера. В лотке два ряда по восемь буханок. Лоток заполнил, переменил на пустой – и так далее. Часа за два мне удалось привести укладку в Божеский вид. Я даже успевал бегом сгонять за пустыми, и оттаскивать к экспедиции полные контейнеры.
Мастер приволокла мне в помощь какую- то бл.., …особу легкомысленного поведения. От неё было больше вреда, чем пользы – всё путала, болталась под ногами, только мешала. А когда начала пытаться ко мне клеиться, я её просто прогнал.
И вот тут то и пришла беда, откуда не ждали. На поворотном круге отломился фиксатор контейнера. Это была жопа. Это была не просто жопа, а жопа размером с восходящее солнце. Я поорал, мастеру вроде передали, но хрен его знает, сколько времени уйдёт на ремонт? Если не продолжать укладку, меня этим хлебом просто засыплет.
Я заполнил три контейнера – больше возле укладки не помещалось. Плюнул, выматерился, (сейчас бы сказал- перекрестился), закатил полный контейнер на круг, и повернул его без фиксатора – поддерживая с открытой стороны и на дрожащих ногах. Если бы он решил упасть, я всё равно не удержал бы две тонны.
И так ещё два раза. Откатил их в экспедицию, и бегом назад- укладку останавливать нельзя. Минут через двадцать пришёл сварщик, за пять минут приварил фиксатор и всё вроде стало как всегда – можно продолжать дальше эту сумасшедшую работу.
К обеду появился Арсен. Он видите- ли, ночевал в вытрезвителе. Посмотрел на меня даже с некоторым уважением, и пошёл к водителям, договариваться, чтобы ему водки привезли.
Дима в тот раз так и не появился.
Эпизод 3. Криминальная схема.
Благодаря тому уважительному взгляду, что я удостоился получить от Арсена, я получил повышение – меня приняли в преступную организацию. Стало понятно, отчего Арсен иногда выгонял меня отдохнуть неурочно - по схеме меняться через полчаса. Он был автором и инициатором следующей комбинации. В лотке лежит два ряда буханок по восемь штук. Если класть по девять, никто этого не заметит.
Он сумел договориться с булочными, с экспедицией, с водителями и получить уверенность в негласном покровительстве руководством завода – не верю, что об этом не знало начальство. Знало и молчало – получая свою долю.
Теперь немого арифметики.
В контейнере четырнадцать рядов по четыре лотка в ряд. В каждом лотке лежат две украденные буханки. Одна буханка стоит шестнадцать копеек. За смену мы «заряжали» сорок- пятьдесят контейнеров.
14*4*2*40*0,16= 716,8
14*4*2*50*0,16=896,0
В среднем по восемьсот рублей за смену. За восемь часов работы. По тем временам- деньги огромные. Нет, ОГРОМНЫЕ. Как это делилось – я не знаю, делил Арсен. На мою долю приходилось пятьдесят- шестьдесят рублей ежедневно. И плюс водка – Арсен без этого жить не мог, я вообщем- то не пил, но отказать старшему было трудно, почти невозможно. Тем более, после «повышения». Только толку от неё практически не было – на той жаре всё вылетало с потом минут за пять.
И ещё одно – хлеб сыплется не просто горячий, он ещё и очень абразивный. С утра получаешь пару брезентовых рукавиц, к обеду они уже дырявые насквозь- пальцы торчат. Просто меняешь их местами – левую с правой, и продолжаешь. Если попробовать работать голой рукой, кожи не станет через пятнадцать минут.
……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………….
P.S. Стройотряд проработал два месяца – июль и август. Те, кто не пошёл в стройотряд, в сентябре и октябре копали картошку в колхозе. А нам ещё выдали красивую стройотрядовскую форму – это же была мечта нашего поколения.
Р.P.S. Моя официальная зарплата за два месяца составила сорок шесть рублей. Тем, кто поехал на картошку не заплатили вообще ничего.

Ностальгия по Социализму – кто помнит.

… нет, не забудет никто никогда школьные годы…

С разрешения общественности, позволю себе поделиться несколькими эпизодами, ставшими последними каплями для моего пребывания в статусе «школьник». Весна 1977 года, Ленинград.

Эпизод первый – а какого чёрта они от меня вообще ждали?

Ни для кого не секрет, что подростки вообще очень жестоки. Любой школьный класс всегда делится на инициативную группу, и остальных – вторые первых обычно побаиваются. Я всегда входил в первую категорию.

Что произошло, почему вдруг эта компания –всего человек восемь- вдруг ополчилась именно на меня? Сейчас не вспомню. Начиналось всё с дурацких шуток, плавно и постепенно, и вдруг – я оказался один перед явной и неприкрытой агрессией. Одному мне, конечно, со всей компанией было не справиться – и начались весёлые деньки – хоть на перемене из класса в класс перебегай, как на фронте под обстрелом.

Подловят компанией – без синяков не обойдётся. Встанет этакая гнида сзади на коленки, а кто- нибудь толкнёт с силой- вот и летишь затылком на пол.

Терпение моё кончилось, когда один из самых здоровых парней с нашего класса в коридоре дал мне сзади подножку. Я рухнул на пол, а этот хмырь стоит, улыбается эдак нагло и снисходительно сверху –

- Ну и что ты мне сделаешь?

Я вырос в пионерском лагере на Карельском перешейке, в лагере всегда присутствовали в качестве пионеров несколько гопников из близлежащего уездного городка (Койвисто по Фински) – а они дрались бешено и беспощадно, как это принято в провинции. Несколько приёмов «ниже пояса» и мне довелось освоить.

Что, бл..дь сделаю? Расслабленной ладонью снизу, как плёткой по гм, …причиндалам… Это легко, когда стоишь на одном колене. И, поднимаясь, коленом в морду падающей с выпученными от боли глазами тушке. Готово. Нокаут. Лежит, еле дышит, вся морда в крови. Я ему ещё три передних зуба раскрошил.

Плохо, что это происходило у всех на виду – на следующей перемене меня вызвали к завучу, там сидит этот гов.., извиняюсь, одноклассник – морда опухшая, жаловаться прискакал.

- Объясни, за что ты так жестоко избил Ни…….ского?

- А вот пусть он сам и объясняет.

До конца уроков никто ко мне уже не приставал. А после уроков я засёк ещё одного члена нашей (я продолжаю говорить «нашей») банды.

С его стороны было весьма опрометчиво оказаться одному, да ещё позволить мне остановить его за углом школы, где мы обычно курили, и где происходили все разборки.

Он попробовал сопротивляться, я швырнул его на бетонный поребрик – наутро я пошёл в школу с синяком под глазом, а он не пришёл вообще – оказывается, я сломал ему руку.

Ещё одного мне удалось застать в туалете – и несколько раз приложить башкой об стену. На занятиях в тот день он больше не появился. В стане врага начался разброд.

Двое тайком подошли ко мне – я уже готовился драться, но вместо агрессии услышал нечто вроде извинений – «Ну ты же понимаешь, мы не со зла»…

В банде было только двое парней, с которыми мне в одиночку в честной драке было не справиться. Одному я раскрошил зубы, а второй в открытую, при всём классе подошёл ко мне и протянул руку.

Всё. Эпизод закончился. Но у преподавателей и у одноклассников я приобрёл репутацию полного отморозка. И если одноклассники – это ещё терпимо, барышни начали по новому присматриваться, то с преподавателями – это было неуютно.

Эпизод второй – с памятью о Великой Отечественной.

Тогда была распространена практика распределения продуктовых наборов – дефицит там всяческий. Училка по биологии, по моему пришла на урок с таким набором, бросила сумку на стол возле двери. Из сумки выкатилась банка консервов. Урок закончился, и один из наших долбоедов (не из инициативной группы), выходя, сдуру баночку прихватил. Идиот.

Замять конфликт не удалось. Если бы сама училка не раздувая скандала, просто сказала бы – «Ребята, верните, я никому не скажу, и ничего не сделаю» - мы несомненно, с благодарностью вернули бы, и уважали её до конца жизни. Но эта …….. овца устроила истерический крик в учительской.

Всё, события покатились снежным комом.
Классная наша баба была очень жёсткая. Два раза в неделю вместо одного из уроков происходило мероприятие под названием «классный час». Вот там она и отрывалась.

Хорошо поставленным металлическим голосом она орала так, что слышно было на три этажа – мы и мерзавцы, и ворьё, и недостойны звания комсомольцев, и вообще –«Мы за вас, сволочей, с винтовками в руках…» - ни разу не преувеличиваю, именно так и было.

- Я требую, чтобы тот негодяй, который это сделал, немедленно встал, и признался в своём подлом поступке!

Ну я же не могу промолчать.

- А почему именно негодяй, откуда вы знаете? Может негодяйка?

Вот напрасно я тогда вылез. Внимание классной переключилось персонально на меня, и тут сработала моя полууголовная репутация.

Отчего она решила, что это я спёр банку? Не знаю. Но скажу честно, было очень неприятно выслушивать при всём классе её уничижительные эпитеты в мой адрес – на грани прямого оскорбления. Примерно неделю.

- И встань, когда я с тобой разговариваю!

Класс всё знал, и молчал. Я тоже – стучать друг на друга у нас было непринято. Придурок, укравший баночку, тайком отвёл меня в сторону, пытался всучить сорок восемь копеек – столько она стоила, трясущимися губами упрашивал его не выдавать – «Меня тогда из школы выгонят, в десятый класс не возьмут, отец не поймёт»… Противно до тошноты.

Когда она в очередной раз проехалась по нашей вопиющей неблагодарности перед поколением, победившим фашизм (к слову- у меня родители оба – инвалиды войны), я не выдержал и огрызнулся-

- Те, кто действительно воевал, никогда не позволят себе так разговаривать. А вот те, кто у них за спинами прятался…

Что тут началось. Всё предыдущее было даже не цветочками, а нераспустившимися бутончиками. Она звенела металлом, плевалась, размахивала руками… Дрожали стёкла в окнах и шкафах. Если бы не звонок на перемену, наверное горло бы мне перегрызла.

С её стороны было опрометчиво вынести эту тему на родительское собрание. Голос металлический? Эпитеты с пафосом? Она не знала, что такое действительно металлический голос.

Моя мать просто спросила, добавив льда к металлу –

-Ну и где вы воевали? Расскажите, послушаем.

А та заткнулась. Не воевала она. По возрасту не вышла. История на том и кончилась. Правда, потом было довольно неожиданное последствие.

Эпизод третий – «прощай школа».

Я не упомянул, но это была не просто школа, а очень даже французская спецшкола. Настолько очень даже, что преподавателями языка у нас были только его безусловные носители. Моя учительница родилась и выросла в Париже, закончила Сорбонну. Из Русских репатриантов. Никогда не забуду печали в её глазах – в конце пятидесятых она вернулась на Родину – в далёкую милую Россию, про которую рассказывали её родители, а поскользнулась о Хрущёвский Советский Союз.

Помимо просто языка, у нас были занятия вроде факультативов. География на Французском, биология на Французском, история на Французском. Очень часто такие уроки вели студентки иняза из пединститутов. Им это засчитывалось, как педпрактика.

В тот раз пришла полная дура – лет на пять нас старше, языка не знает, мелет по бумажке мёртвую чушь с жутким акцентом – ухо резало и зубы сводило.

Язык в спецшколе начинали учить со второго класса, это был восьмой. У каждого из нас несколько лет ежедневной языковой практики с носителем языка – нельзя так издеваться над людьми, заставляя нас слушать этот кошмар.

А она ещё поставила себя свысока – представилась по имени- отчеству, и когда я, слегка издеваясь, обратился к ней – «Мадемуазель, не будете ли вы так любезны пояснить, что именно значит (это на хорошем Французском, с изысканным Парижским произношением) …………………………………….. не помню уже, что именно я просил пояснить, но постарался спародировать максимально точно тот кошмар, что она пыталась прожевать ртом, думая, что её можно понять, и что это вообще называется произношением.

Класс грохнул. Все же прекрасно различили разницу в прононсе.

Дура покрылась пятнами, с визгом отобрала у меня дневник, и побежала жаловаться завучу. Завуча на месте не оказалось, та попёрлась к директрисе. Которая, как потом выяснилось, только что получила по заднице от РОНО (районный отдел народного образования).

Та была немного в бешенстве.

Директрисе было достаточно услышать мою фамилию. Самое меньшее, что она пыталась сделать между криками – это треснуть меня по голове каким- то журналом. Я отбил руку, и журнал улетел в угол кабинета.

- Вон из школы! Немедленно!

И не поленилась лично прийти на следующий урок, чтобы при всех объявить, что этот – больше в нашей школе не учится, ему место в колонии для несовершеннолетних, где он непременно скоро окажется.

Запала этого – не пускать меня на уроки, хватило правда только на три дня. Вероятно, в школе решили не выносить сор из избы, дать мне получить свидетельство о неполном среднем образовании, и выгнать уже после экзаменов. Так оно и произошло.

Эпилог – одиннадцать лет спустя.

Прошло время. Я закончил техникум, пытался поступить в военное училище, закончил институт, отработал полтора года конструктором в проектном отделе, поступил в аспирантуру…

Забираю документы из отдела кадров в конторе, где я проработал семь лет – вначале слесарем, потом проектировщиком, выхожу, сажусь на трамвай – ба, какие люди!

Слегка постаревшая наша классная. Я улыбнулся, подошёл, поздоровался.

- А, М…ов. Здравствуй. Хорошо выглядишь. Бодро. (по её мнению, бандиты и алкоголики должны выглядеть более потаскано). Ну, и как ты, чем занимаешься?

- Да вот, работал здесь – показываю рукой, сейчас вот уволился… (к слову – в городе ОЧЕНЬ известное оборонное предприятие)

- И кем работал?

- Инженером конструктором. Вот, уволился сегодня, поступил в аспирантуру, неинтересно мне за кульманом стоять.

Приятно наблюдать, как меняется у человека лицо.

- Гм. Эээ. Ну, ну честно сказать, не ожидала. Не ожидала. Не часто доводится так приятно разочароваться. Молодец. И хотя мы не были большими друзьями…

- Мы могли бы быть большими друзьями. Жаль, что вы этого не поняли. Извините, мне выходить, всего вам доброго.

- Да, а баночку тогда украл Миша Королёв. И весь класс знал об этом.

Я до сих пор помню этот приоткрытый рот и выпученные глаза.

Каждый из нас по ходу жизни обзаводится привычками, когда полезными, а когда и не очень. Первой из упоминаемых здесь привычек я обязан шахматной секции во Дворце Пионеров - именно там я обнаружил, что стоя играю сильнее, чем сидя. Вот очень просто и наглядно: стоя я выигрываю у тех противников, которых сидя не могу одолеть. Четверть века спустя одна симпатичная врач объяснила мне физиологическую подоплёку происходящего, но и без всяких объяснений тело накрепко запомнило: когда напряжённо о чём-то думаешь, нужно вскочить со стула, а лучше всего ещё и энергично побродить по комнате. Вторая привычка появилась позже, благодаря занятиям гандболом: тренерша посоветовала носить с собой теннисный мячик и во время дороги, например в метро, сколь возможно быстро и резко перебрасывать его из руки в руку. Мячик я со временем забросил, а привычка на автомате перебрасывать, думая о чём-то другом, перешла на любые попадающиеся под руку предметы. Наконец, третья привычка появилась на моей первой серьёзной работе: мой выход в штат совпал с переездом в более просторное помещение, и в результате весь коллектив сидел в другом месте, пока я в гордом одиночестве работал в оставленных на расширение двух старых комнатах. В одной из этих комнат валялся странноватый обломанный с одной стороны цилиндр из сталинита; обычно его использовали как груз для того, чтобы ветер через открытые окна не хлопал занавесками, а я приспособил как гантелю - разминаться одновременно с напряжёнными размышлениями.

И вот, спустя какое-то время я заметил, что начальник, заходя обсудить со мной текущие дела, ведёт себя как-то странно. Пока мы совершенно нормально беседуем, он стоит в какой-то напряжённой позе, стараясь не отходить далеко от двери, выставив в мою сторону плечо и словно нервничая. Когда подобное повторилось в третий или четвёртый раз, меня это всерьёз заинтересовало. Спрашивать было бы как-то глупо, тем более, что так он себя вёл только в моей комнате, при разговорах в коридоре или у них это был совершенно другой человек. И вот, когда это случилось в очередной раз, я мысленно ещё несколько раз прокрутил в голове весь разговор и вдруг сообразил, как ситуация выглядит его глазами. Итак, представьте себе: он зашёл дать программисту задание, идёт активное обсуждение, оба эмоционально вовлекаются - и тут программист вдруг вскакивает со своего кресла, выхватывает откуда-то здоровенную железяку килограмм на пять-семь и, продолжая всё более горячо и эмоционально излагать своё видение решения, начинает бегать вокруг начальника, то перебрасывая эту железяку из руки в руку, то выжимая её над головой, а то - хуже всего - останавливаясь напротив начальника и в такт аргументации многозначительно подбрасывая её в руке!

Мендель Менделеев breaking bad.

Я рос как вся дворовая шпана -
Мы пили водку, пели песни ночью, -
И не любили мы Сережку Фомина
За то, что он всегда сосредоточен.

Моня был свехрчеловеком. Собственно, он им родился. Я редко пугаюсь людей, но Моня у меня вызывал оторопь и стремление к хорошим манерам. А так же желание держаться от него подальше. При том, что внешне сей демиург был сущий ботан со взглядом снулой рыбы. Да и внутренне содержание тоже было абсолютно ботаническое.
Что отличало Моню от обычного тяглового быдла? Две особенности.
Абсолютная безэмоциональность и истовое увлечение химией .
С химией Моня рано проявил явные задатки гения. Учитель химии с его появлением в школе ходила с нимбом Богородицы. Мол, не зря жизнь прожила. Талант выпестовала. Хотя Моня, возможно, и не подозревал о ее существовании.Точнее, она занимала какой-то крошечный фрагмент дальней периферии его сознания, как и многое другое, что его мало интересовало. Моня вообще старался не отвлекаться на мелочи.
Моня думал о химии 24 на 7. Поначалу, как и все, увлекался взрывчатыми веществами, быстро достиг высот, наведя панику на окрестности.
Ночами в полях гремела канонада. Город подумал: ученья идут, в поля опасливо ползали правоохранители, но, ничего, кроме воронок и следов разрушений не находили. Не считая неприятностей бытового характера. Моня пользовался замедлителями, что б его не могли привязать к проблеме. То есть ставил заряды и шел домой. Все взрывалось через пару часов после ухода.
Дабы не допустить случайных жертв места будущих подрывов Моня выбирал подальше от человеческих троп и тщательно минировал пути подхода. Растяжками с взывпакетами, начиненными скатолом. Это такая дрянь, что дико воняет говном, будучи в достаточных количествах. Моня скатолу не жалел, отчего мусора возвращались с полей благоухая золоторями.
Менты , пованивая, торжественно клялись на инсигниях кроваво отомстить , вслух мечтали найти мерзавца, воспринимая ароматизацию, как личный выпад. И ошибались. Моня просто страховался от напрасных жертв, а какие миазмы исходили от окрестных правоохранителей (ванили или фекали) , ему было безразлично.
Потом Моня ненадолго увлекся ядами, испытав свою аква тофану на цыганских крысах.
Был у нас нараене цыганский дом, результат попыток властей одомашнить кочевников.В этом стационарном таборе крыс водилось неимоверное стадо. С цыганями пасюки сплелись в органичном симбиозе,служа им домашними любимцами, собутыльниками и , иногда, закуской, но Моня угробил эту идиллию.
Крысы сдохли все и разом, забившись в самые недоступные щели цыганского сквота. И дружно завоняли.
Кибитная наполнилась миазмами.
Цыгане чуть не вернулись к кочевому образу жизни от этого эксперимента. И пахли полгода, как восставшие из ада.

Рано поняв свои отличия от окружающих, Моня взялся исследовать эмоции со стороны. Ну коли сам испытать их не мог. Тему эту он, подобно Сальери, разЪял , как труп, поверяя алгеброй гармонию. Прочел тьму литературы на английском и немецком, кои походя выучил. И принялся за эксперименты. Тема оказалась несложной и искусство манипуляций сознанием Моня освоил довольно легко. То есть он мог соорудить на морде любую гримасу, соответствующую пожеланиям собеседника. А так же изобразить любой темпоритм речи, голос и текст, необходимый для того, что бы обрабатываемый Моней лапоть сделал все, что Моне от него надо.
К счастью для человечества, Моне от него было надо немногое. Что б от него отстали и не мешали заниматься любимой химией.
Поступив походя в Менделеевку, Моня забросил взрывотехнику , яды и взялся за исследования ПАВ. Психоактивные вещества интересовали Моню , будучи на стыке его увлечений химией и сознанием. То есть, он исследовал влияние химии на сознание.
Видимо, зря родители дали маленькому Моне прочитать "Кондуит и Швамбранию". Идея производства "эликсира счастья" нашла в юной мониной душе неожиданный отклик.
Быстро пройдя весь путь начинающего гровера, и освоив синтез ЛСД, экстази, амфетамина и прочей банальщины , Моня занялся исследованиями дизайнерской наркоты. Повторять за авторитетами и изобретать велосипед в нирвану ему было скучно.
Подопытными мышами у Мони была дежурная группа торчков, коя его боготворила. От излишнего внимания правоохранителй Моня страховался системой безличностных передач, и, поскольку денег он не брал, поймать с поличным его было почти невозможно.
Моня взимал плату рассказами. Подопытные точки были обязаны связно описывать свои ощущения от полученного.
Надо заметить, что смертность в группе практически отсутствовала, так как Моня педантично расписывал методу и дозу употребления.
Подопечных Моня время от времени менял.
Из соображений безопасности. Прощальным подарком от гения являлась какая то адова смесь , аналогичная аяуаске, но с уклоном в измену и мораль. Субстанция будила в торчке все его затаенные страхи, усиливая оные до предела, плюс к тому , обладала ярким слабительным ,рвотным и мочегонным эффектом. Так Моня страховался от суицидов. Согласитесь, мысли покончить с собой плохо уживаются с непрерывным вулканическим извержением из всех отверстий. Трудно наложить на себя руки, когда наложил в руки. С горкой.
Обосравшиеся и натерпевшиеся страхов торчки обычно дружно завязывали с наркотиками.
Моня делал это не из жалости, она была ему чужда, а что бы надежно стряхнуть подопечных с хвоста.
О Моне после такого бэдтрипа они вспоминали только в страшных снах и с непременной диареей.

Как-то раз Моня увлекся синтезом нового порошка и из института вышел заполночь. В Менделеевском он имел право шляться во все лаборатории и делать там что ему вздумается из любых прекурсоров. Гения в институте ценили.
Итак, Моня второпях не поменял одежду и не вымылся в душе. Чего ранее никогда себе не позволял.
Спустился в метро, где чуткий нос мента учуял подозрительные ароматы. Лягавый взял след и Моню с пакетом на кармане.
-Сержант Ложкин. Документики предъявите! Что нибудь запрещенное имеем при себе?
Любой бы на месте Мони испугался. 10 лет одиночества светило во все очи.
Но Моня не знал, что такое испуг. Эмоции были ему чужды.
-Это что такое?! возликовал мент,вытащив искомое и предвкушая награду. На руке Мони щелкнул наручник. Вторую половину мент пристегнул к себе.
-1-(2,5-диметокси-4-бромофенил)-2-аминопропан- без запинки продекламировал Моня.
-Чего? -опешил страж порядка.
-Органическое соединение: терпеливо , как маленькому, разъяснил Моня. Из фенилэтиламинового класса.
-Ты еще и издеваешься? -мента смущала невозмутимость задержанного. Нарики с таким весом на кармане олимпийским спокойствием обычно не отличаются.
-С чего бы? Я вам научные факты излагаю.
-И зачем тебе это?
-Для курсовой. Я ж в Менделеевском учусь. Доделать не успел, а у нас только оставь: уборщица все выкинет.
С учетом, что диалог происходил на Менделеевской, версия казалась вполне правдоподобной.
Но мент еще надеялся на успех.
И потому, вспомнив недавно просмотренный американский боевик, послюнил палец, засунул его в пакет и втер содержимое в десну.
Это было очень смелое решение.
С кокаином такой метод работает: десна немеет , но мент хапнул DOB,сильнейший галлюциноген, миллиграмма которого достаточно для сноса крыши на сутки.Милиционер же таким незатейливым способом слизал по меньше мере в 10 раз большее количество вещества.
И у него смыло фундамент.

Моня поднял бровь на полмиллиметра. Это означало у него крайнюю степень возбуждения. Обычный человек в таком состоянии прыгал бы до потолка подъемной силой сжимаемого ануса.

Такого любопытного объекта для исследования у него еще не было.
А хотелось.
Мент, стоя рядом , судорожно ловил руками ускользающее сознание. Моня решил помочь бедолаге найти верное направление для трипа.
-Мальчик приходит в новый класс. Родители переехали в другой город. Учительница и говорит:
«Дети , с нами будет учиться новый ученик. Как тебя зовут?
-Ваня!
-А фамилия?
Мальчик мучительно краснеет.
-Фамилия у тебя какая, Ваня?- любопытствует учительница.
-Мальчик опускает глаза в пол и еле слышно шепчет:
-У меня смешная фамилия…
- Ну ты хоть намекни: не сдается училка.
-Ну ээээ… это то что каждый день в рот берут….
-Хуйкин, что ли -сипит преподаватель.
-Почему Хуйкин? -удивляется Ваня-Ложкины мы.

Сержанта Ложкина складывает пополам от дикого хохота.
Моня собирается сделать ноги, но не тут то было. Сержант , хоть его жестко кроет , не слезает с безусловного императива: доставить студента в отделение.
И ключей от наручников не отдает.
Так они и ползут в казенный дом: Моня, травящий анекдоты и мент, подыхающий от хохота , но помнящий о долге.
-Мальчик едет на велике и видит, как гаишник останавливает джип.
Из машины вылезает огромный жлоб , натягивает менту фуражку на лицо. Затем вынимает из ослабевших рук стража порядка полосатый жезл и бьет им того по репе.
Вытаскивает из его кармана наручники и сковывает ему руки за спиной. Подбивает ноги и роняет на капот. Снимает с мычашего мусора галифе и имеет прямо на капоте. После , засовывает бедолаге жезл в жерло, разворачивает от машины, дает пинка, садится за руль и уезжает.
Избитый, изнасилованный, скованный мент с палкой в жопе, вытягивает морду из фуражки и видит замершего пацана с вытаращенными глазами.
-Мальчик! Мальчик-хрипит страдалец. Ты номер запомнил?!!!
-Бля буду, Я ТАКОГО НОМЕРА ДАЖЕ В ЦИРКЕ НЕ ВИЛЕЛ!!!
-АААААААА!!! сержанта Ложкина кроет.
При этом они уже заходят в отдел, где на эту парочку вызвериваются все присутствующие.
-АААААА-орет Ложкин. Я сейчас уссусь!!!
-Письписьписьписьпись! -жарко шепчет ему Моня в ухо.
Ложкин вспоминает баушку, детство босоногое, деревню, душистую дырку земляного сортира , улыбается , расстегивает ширинку и начинает звонко писять на линолеум дежурки.
-ТЫЧОТВОРИШЬСУКААА!!! -воет дежурный мент.
-ДИТЫНАХ, Петя,ласково отвечает ему журчащий Ложкин и метко направляет струю в амбразуру дежурки.
Петя желтовато обтекает, отфыркиваясь и пуча глаза на коллегу.
В обезьяннике задержанные молча падают на пол и корчатся в конвульсиях. Такого номера они тоже в цирке не видели.
Ложкин орет «ЛАМБАДА!!!», начинает вращать бедрами , отчего струя закручивается замысловатой спиралью.
Дальше начинается суета, Ложкина вяжут, затыкают ему фонтан, он делается буен. На наручниках мотыляется Моня, пытаясь сохранить тушку от повреждений. Наконец, Моню отстегивают.
Ложкина за шкирку, как ссаного кота, утаскивают из дежурки.

Менты под аккомпанемент воя и хрюканья, доносящихся из обезьянника, пытливо интересуются обстоятельствами происшедшего. Моня, правдоподобно заикаясь, рассказывает, что , мол , увидел шатающегося милиционера, подумал, что ему плохо, подошел спросить за помочь , а тот его на цепь и сюда поволок.
Свинья неблагодарная. Спасибо, хоть не обоссал, ой , извините , тащщ капитан!
-Я испугался, понимаете- блажил Моня- он странный какой то.

Подтверждая монины догадки, в соседнем помещении что то тяжело, с грохотом рухнуло на пол, со звоном разбилось и дико заматерилось. Видимо, подсознание Ложкина освободилось от очередных оков разума.
-Петя, ты куда его запер?
-В кабинет операм.
-Сдурел?!!! Он же сейчас там все разнесет! И зассыт!
Весь личный состав бросается подавлять ложкинскую преодоленность.
Моня остается один. Пожимает плечами и неторопливо уходит на улицу. За ним никто не гонится: Ложкин дает стране угля по полной. Первобытный вой его разносится на квартал вокруг.
Моня идет домой, досадуя на потерю интересного состава.

Мента увезли в дурку, где две недели держали на вязках.
Потом по тихому уволили.
Просветленный Ложкин принял постриг и вроде бы пришел в себя.
Но уже другим. Говорят, отец Павсаний ненавидит анекдоты. И иногда страдает энурезом.
Братия в шутку зовет его отцом Зассанием.

Остальные мои бредни изложены тут.

https://ridero.ru/author/kamerer_maksim_zelqw/?ysclid=lgt56pzdoc507721158

В БДТ идёт спектакль "Идиот". Сцена, где Рогожин вот-вот зарежет Настасью Филипповну. Выходит кот, настоящий, местный, Достоевским непредусмотренный. Кот садится и начинает смотреть спектакль. А зрители смотрят только на кота. Он хвостом в одну сторону - зрители ложатся от счастья; в другую - опять ложатся. Позвали Товстоногова. Он шипит: "Опускайте занавес!". Опускают и бросаются ловить кота, а его и след простыл. Через 5 минут поднимают занавес: кот опять на месте. Ужас! Не Смоктуновский владеет вниманием зрителя, а кот. В этот момент открывается люк, и из него появляется рука суфлёрши Тамары. Толстая белая рука, а пальцы в фальшивых бриллиантах. Рука ползёт к хвосту. Доползает, но кот убирает хвост. Рука снова ползёт, кот снова убирает хвост. Зрители счастливы. Наконец рука хватает хвост, а кот, в ответ, вцепляется когтями в руку - брызжет натуральная кровь. Кот цепляется за хвост, тянет на себя электрическую лампу, они исчезают в люке. Все в обмороке.