Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Я работаю в консульском отделе МИДа Туркменистана. Был у нас недавно случай - приходит женщина, и спрашивает, как можно быстро оформить визу. Отвечаем, быстро оформляется виза только по телеграмме о смерти или тяжелой болезни близкого родственника (разумеется, заверенной врачом). Женщина уходит. Через полчаса она возвращается и протягивает телеграмму следующего содержания: "Папа умер тчк целую мама" Вот и не знаю, плакать или смеяться.
Студенческие годы - самое развеселое время (особенно тех студентов, кому посчастливилось жить в общаге). Жаль, что большинство историй начинается с "взяли мы с Андрюхой водяры, и пошли к Лехе". Эта короткая история случилась, как ни странно, в трезвом виде.
Самое начало учебного года. Два-три дня как только съехались и вселились.
Серега - раззвиздяй и "ходок", отправляется в город. Оленька - мягкое, нежное, но эмоциональное создание, живущее в комнате напротив, просит: "Сереженька, ты в город??. Отправь телеграмму домой, а то родители волнуются: "Папа, мама, доехала нормально. Целую, Оля".
Серега: "Нет проблем...".
Через две недели Оля сподобилась САМА позвонить домой. В общагу пришла смеясь и плача одновременно. Увидев Серегу, попыталась достать его чем-то тяжелым, причем преимущественно в голову или между ног.
Выясняется: Серега поручение отправить телеграмму выполнил на 100%, даже на 120%. Слегка изменил текст, да и только. Окончательный вариант выглядел так: "Папа, мама, доехали нормально. Целуем, Оля и Сережа".
Поскольку любимая и единственная дочь лично позвонить домой созрела не сразу, то в голове ее родителей выстроилась незамысловатая цепь умозаключений. Начали собирать приданое дочке. Папа дал объявление о продаже машины, начали искать квартиру "молодым".
А Серега легко отделался. Ну может достала его Оленька один раз в ухо, но то по-дружески....
Рассказал мне эту историю один из начальников Н-ского Морского Пароходства, где мне довелось как-то внедрять SAP.
В старинные лохматые советские годы один большой советский грузовой пароход завершал полугодовой рейс. Команда, полгода находившаяся в замкнутом пространстве и не видевшая жен и детей, готовилась к этому радостному событию вовсю – мужики начали ежедневно бриться, глаза стали блестеть задорно, а кто-то уже и планы строил, как проведет с семьей первые дни. Все были так заняты приготовлениями, что на регулярный просмотр кинофильмов в корабельном кинозале перестали приходить – тем более, что весь немудрящий запас фильмов за полгода плавания был по-многу раз пересмотрен.
И тут капитан получает телеграмму с приказом развернуть судно, зайти в иностранный порт за грузом, затем доставить этот груз в другой иностранный порт и только потом идти домой. Для команды это означало еще месяца три плавания все в том же замкнутом пространстве с видом на все те же рожи, которые за полгода плавания и так уже смертельно надоели.
Вообщем, после получения этой телеграммы обстановка стала на корабле, если говорить цензурно, угрюмая – то и дело на ровном месте вспыхивали конфликты, приказы начальства исполнялись медленно и с тихим шептанием матерных слов себе под нос и зубовным скрежетом. Словом, до бунта и поднятия пиратского флага оставалось совсем чуть-чуть.
Но положение спас замполит – нашел где-то в пыльном шкафу красного уголка коробку с фильмом «Ленин в 1918 году», которая неизвестно откуда взялась – может со времен прежнего замполита осталась - и пылилась неизвестно сколько времени без применения. И была в этой коробке одна хитрость – фильм был на украинском языке.
И вот замполит вечером собрал команду в кинозале. Бросившие бриться, злые мужики расселись по местам. Погас свет и на экран выскочил вихлястый Ленин, заложил пальцы в проймы жилета и сказал, картавя: «Здоровеньки булы, Феликс Эдмундович!»
Зал грохнул раскатистым дружным хохотом, который вспыхивал вновь и вновь на каждую реплику вождя и прочих участников кино.
На следующий день настроение команды было отменное, люди снова начали улыбаться друг другу, прекратились ссоры и стычки.
А «Ленин в 1918 году» стал непременным гвоздем ежевечерних просмотров на оставшиеся месяцы плавания.
Это действительно было. У моего начальника был когда-то, в советские времена, начальник - ярый коммунист, с пеной у рта описывал все плюсы советского партийного строя, торопился в светлое будущее и как мог его приближал. И вот однажды утром он пришел на работу в совершенно плачевном состоянии: не было той искорки в глазах, того ежедневного позитивного настроя, глаза подбитой курицы и все такое. Все, естественно, распереживальсь что случилось и потихоньку узнали в чем причина такого состояния своего начальника. Оказывается он, как истинный партиец, решил поздравить своего кумира и написал телеграмму следующего содержания: "Москва, Кремль, т. Хрущеву. Поздравляю с днем рождения, желаю здоровья." И подпись. Телеграмму на почте не приняли. Это был для него страшный удар, к сожалению не последний.
Историей про заготовки воробьев (05.03.18 №21) навеяно: Телеграмма начальника геолого-разведочной экспедиции начальству: "пароходом выехать не могу думаю баржей". Ответ: "думайте головой выезжайте чем хотите" (с3.14зжено у А. Городницкого) Аналогичная история (кажется, его же) телеграмма с подписями двух командировочных: "бла-бла-бла иванов поммер". Жене Иванова звонят с работы и сообщают о смерти мужа.
В советские времена нашим государством велись обширные научные экспедиции в Антарктиде. Из очередной антарктической экспедиции на судне "Ангара" возвращался молодой научный сотрудник. Чтобы не обижать ныне здравствующих людей, назовем его Николаем. Эта экспедиция в отличие от многих других была весьма легкой - месяц плыли в Антарктиду, два месяца там не очень напряжно поработали, поставили энное количество опытов и экспериментов, а потом отправились домой. Зарплату платили поденно в валюте и рублях. В плане было посещение Бразилии и Германии, где все с большим удовольствие тратили заработанные копейки. Для Васи эта был первый опыт плавания. Понятно, что впечатлений - море, на обратном пути зашли в Гамбург, отоварились по обыкновению у поляков, и в пункт прибытия - город Ригу. Встречали их, конечно, уже не как папанинцев, но с приличной помпой - с оркестром, со специальным поездом из Ленинграда в Ригу со встречающими, букеты цветов, слезы счастья детей и родственников. Экипаж уже послал телеграммы родным и близким о том, чтобы встречали в Риге 23-его, и все прошло бы по плану, если бы у судна не сломался один из главных гребных винтов, буквально на входе в Финский залив. Ввиду конструктивных особенностей Рижского порта с одним винтом заходить в него было весьма проблематично, поэтому направились прямо в Питер и прибыли в него поздно вечером 22-ого. Николай тоже направил телеграмму своей молодой и очень любимой супруге, но когда узнал что "Ангара" идет прямо в Питер, и решил сделать сюрприз и приехать без дополнительного предупреждения. Обуреваемый разнообразными чувствами и соскучившийся по своей половинке, Николай одним из первых прошел таможню, и, поймав тачку, пулей помчался домой. В тачке побрякивала японская двухкассетная мыльница и мешал дышать еле запихнутый синтетический ковер из Гон-Конга, - символы знатности и богатства советского моряка. Звякнуть жене он, естественно, не удосужился, да и не вспомнил об этом. С ковром наперевес, без лифта, он взлетает на восьмой этаж и звонит себе домой. Дверь ему открывает неизвестный мужик лет сорока в семейных сатиновых трусах, явно одетых наспех. Неизвестный обитатель квартиры придирчиво осмотрев ночного гостя с ног до головы, задал резонный для него вопрос - "Ты кто? Че трезвонишь?". Николай, настолько опешил, что только смущенно ответил - "Вобщем-то, я муж...". Мужик повернулся лицом вглубь квартиры - "Эй, Ленка! Тут какой-то муж приехал!"
Из спальни донесся томный и заспанный, но до боли знакомый, голос - "Мой муж в Антарктиде...". Мужик, радостно воскликнув "Наш муж в антарктиде!", захлопнул перед носом Николая дверь. Ковер упал в одну сторону, он - в другую...
Привет всем выпускникам экономического ф-та Курского СХИ – 1983г.
Преамбула. Летняя производственная практика после 3 курса. Общага опустела. Все сокурсники разъехались по колхозам доблестной Курской губернии и смежных областей. Мне достался откормочный комплекс в 30 км от города. Так что утром ездил на службу вечером возвращался в общагу и выл от скуки волком. Суть. Один приятель из 2 группы проходил практику в своей деревне, тоже достаточно недалеко от Курска. И вот возвращаясь вечером, попив пивка, я проходил мимо почты. В голове пронеслась шальная мысль, и я даю такую телеграмму: «Николай срочно приезжай на кафедру. Сивцев» (это был его руководитель). Прошел день, и я вроде как забыл об этой «шалости». А еще через день вижу Кольку, с глазами по шесть рублей, с пачкой бумаги под мышкой, летящего в сторону института (хорошо, что встретил его). Я: - Колян, ты куда? Он: - Да, Сивцев вызывает, сейчас отчет потребует, а я не сделал! Я: - Успокойся, пойдем портвешку хряпнем. ????? - Это я дал тебе телеграмму! Что он рассказал мне по этому поводу, думаю и так ясно. Предполагал, что хоть денек покуролесим – зависли на 3. Когда публика собралась после практики, и узнали эту историю, Коляна подкалывали безбожно. Я в то время слагал незатейливые вирши и перекладывал их на известные мелодии. Так вот в нашем курсовом гимне (с безразмерным кол-ом куплетов) этому отвел целых 2.
Навеяно историей за 21 июля, навеянной историей про шифровку за 20е. Дело было в 70х. Жила я в общежитии в многострадальном городе, который тогда назывался Горьким. И летом должен был ко мне приехать муж одессит. Надо сказать, что а) в общежитие посторонних противоположного пола не впускали, б) в Одессе думают, что в Горьком морозы и белые медведи на улицах, а на самом деле там очень хорошие пляжи и в) как раз в это время во всех магазинах города пропал чай. В общем, решила я дать ему телеграмму: Вылетай, захвати чай, плавки, свидетельство браке. С этим текстом телеграфистка пошла к начальнику выяснять, но кончилось все хорошо: телеграмму послали, а меня нет. Даже не посадили.
Преамбула: в 80-х годах прошлого века купюры достоинством в 50 рублей были редкостью. Среди студентов существовала легенда о наличии 100-рублевой банкноты. Стипендию выдавали в рублях, иногда трояками, редко пятерками. Собственно история. Деньги закончились внезапно и единственным выходом была телеграмма на родину с просьбой о помощи. Текст был достоин еврейского анекдота "Голодаю. Рита" Приемщица телеграмм на улице Шверника очевидно была знакома с превратностями студенческого быта и понимающе кивнула. "Семьдесят копеек" - сказала она и замерла, глядя на протянутую купюру, под честное слово занятую "до понедельника".
Соввремя. (история из 2х рук) Институт "внипичерметенэргоочистка" ака Энергосталь В командировку в Комсомольск на Амуре бы направлен тов. Г. (фамилия изменена) После месяца пребывания на месте вместо обещанных трех недель, в институт пришла телеграмма: "ПРИШЛИТЕ ЗАМЕНУ ЕВМ" Междyгородний звонок из "внипи": - Какое к черту ЭВМ?? Откуда оно там и при чем здесь мы?? - Какое еще ЭВМ?? - Ну телеграмма - "пришлите замену ЭВМ"?? - ЕВМ - ето е& вашу мать...
Давно, лет 17 назад, я работал радистом на пароходе. О спутниковой связи в СССР тогда еще только мечтали, а обычное коротковолновое буквопечатание было крайне ненадежным. В самом деле, разве можно было всерьез воспринимать аппаратуру, которая во фразе "желаю чистого голубого неба" пропускала букву "н", а "целУю тебя" печатала без буквы "т". Однажды даже родители одной двадцатилетней девчонки устроили ее матросику-жениху страшный скандал, когда телетайп воспроизвел "хочу к тебе" как "хочу тебя". Слава Богу, потом разобрались. Поэтому мы работали еще "дедовским" способом - в коде старины Морзе. (Спасибо тебе, дружище!). И вот однажды, от нечего делать, я сидел и слушал обмен между берегом и каким-то нашим пароходом. Слышимость была отличной, оба радиста (на берегу тогда была радистка Татьяна) имели опыта работы лет по двадцать, поэтому обмен шел гладко и отлаженно. Но вдруг Татьяна стала перебивать и просить повторить одну фразу. Судно охотно повторило. Татьяна перебила опять. Судно опять повторило. После этого Татьяна сама передала эту фразу с просьбой подтвердить правильность. Судно подтвердило. Обмен продолжился. Но прежде чем подтвердить кодом QSL ALL прием всех телеграмм, Татьяна опять попросила проверить все ту-же фразу. Фраза была подтверждена, человеческий фактор возобладал, и все телеграммы прошли без единой ошибки. Злополучная фраза была такой: "Сообщи Пыздарееву".
В догонку к истории про то, что работники почты не знают географию. К сожалению, ее не знают и журналичты. Где-то год назад, когда в моду вошли флеш-мобы, читал в компьютерном журнале про них статью. Там описывалась одна акция в москве, когда сотня мобберов одновременно пришла на Центральный телеграф и попросила отправить телеграмму в Катманду. По мнению автора, отправить телеграмму не удалось, потому что (лопата) телеграфисты не нашли в справочниках такой страны. PS для тех кто в танке, Катманду - не страна, а город, столица Непала (страна такая в Гималаях, это в Азии).
Встречать борт из Чечни прибыло все руководство УВД Приморского края. Генерал Вачаев тепло обнял командира СОБРа, поздравил его с успешным выполнением задания и отсутствием потерь, затем, пройдя вдоль строя отряда быстрого реагирования, генерал спросил: - Покажите мне вашего врача! Рома вышел из строя, представился: - Капитан Захарченко, начальник медицинского пункта отряда. - Та-ак Захарченко... - лицо генерала сменило окраску. - Под суд пойдете за разжигание межнациональной розни!!! Рома вылупленными глазами уставился на генерала, смутно осознавая, что произошло нечто непоправимое... - За что, товарищ генерал? - За что? Он еще и спрашивает!!! На, читай!!! Генерал протянул Роме телеграмму. Текст телеграммы гласил: "Вчера перед шалинской комендатурой состоялась демонстрация местного населения до трех тысяч человек, которые требовали обратиться к президенту России с просьбой не вводить в Чечню китайские войска. К центру Шали были стянуты дополнительные подразделения армии, внутренних войск и милиции. В течение двух часов шли переговоры, пока не было установлено, что инициатором демонстрации был убывший к месту постоянной службы капитан медицинской службы Захарченко. В связи с чем необходимо по данному факту взять у него показания и передать их в шалинскую комендатуру для решения вопроса о заведении уголовного дела. Военный комендант Шали полковник Герасимов". Рома почесал лысину и вспомнил события трехдневной давности...
Начальник медицинского пункта сводного отряда быстрого реагирования Приморского УБОПа капитан медицинской службы Рома Захарченко томился от деятельного безделья. Накануне приехали, наконец, сменщики, что, разумеется, вылилось в масштабную попойку двух отрядов и теперь собровцы двух управлений - Приморского и Бурятского мерно досыпали украденный пьянкой сон. Рома выпил меньше, чем мог, а потому проснулся раньше всех и теперь тупо смотрел в узкое окно, как мимо расположения отряда шла воинская колонна.
Нужно было вставать, но голова трещала по швам, что навевало мысль о неотвратимости дополнительных возлияний в исключительно оздоровительных целях. Рома пошарил рукой под нарами и, ухватившись за знакомые обводы, извлек бутыль с косой надписью "ГОСТ-74-20-10". - Ах ты мой родненький... - Рома поцеловал бутылку. - И никто тебя вчера не выпил... Захарченко трясущимися руками извлек пробку и понюхал содержимое - ОН. Кружка стояла вне пределов досягаемости руки, а потому пришлось приложить усилие и встать. Кружка оказалась с остатками вчерашнего томатного сока. - Что ж, - сказал Рома. - Будем пить "кровавую Мэри". Он влил в кружку грамм пятьдесят огненной воды и, размешав смесь, одним глотком выпил сей алкогольный продукт. - Хороша!!! - возвопил начальник медпункта и встав с нар, начал напяливать на себя ботинки. Утро уже было в самом разгаре. В десять часов, согласно вывешенному им же расписанию, должна была начаться работа медпункта, где Рома по большей части принимал не своих военнослужащих, а жителей Шали. Полгода, пока Приморский СОБР находился в Чечне, Рома ежедневно вел приемы больных, пару раз даже принимал роды, вырезал срочный аппендицит, в общем, заменял собой разрушенную войной и радикальным исламизмом инфраструктуру медицинского обеспечения населения. Со многими жителями Шали Рома был в добрососедских отношениях, его самого тоже знали многие, а потому неудивительно, что в скором времени некоторые из местных стали приходить к нему просто поговорить "за жизнь". Рома не был опером, а потому не умел извлекать из этих бесед оперативную информацию, зато он, таким образом, умел забивать скучные дни службы в Чечне. В этот раз на замену Приморскому СОБРу прибыли коллеги из Бурятии, большая часть которых была представлена титульной нацией. Пили они не меньше приморских, а потому, тоже не сразу стали выползать из своих нор, после глобальной пьянки. К тому времени, как Рома открыл свой медицинский пункт, двое офицеров бурятского СОБРа выволокли на улицу казан, в который не спеша принялись своими национальными ножами крошить тушу свиньи, привезенную с собой из Улан-Удэ. Собровцы увлеченно занимались своим делом, практически не обращая внимания на окружающих. Рома принял несколько человек с мелкими болячками, потом вздремнул с полчаса в слабоалкогольном забытье, как его разбудил появившийся Муслим - шестидесятилетний старик, который в советское время преподавал в местной школе географию. - Салям алейкум, - поздоровался Муслим. - Здорово, - поприветствовал старика Рома, поднимаясь с кушетки. - А погодка сегодня ничего, - сказал Муслим. - Ничего... - подтвердил Захарченко. Муслим со значением посмотрел на бурятов, все так же нарезающих свинью в казан. - А это кто? Рома скучающе проследил за направлением взгляда Муслима, и уже было собрался ответить, как вдруг в его голове созрел дерзкий план: - Это? Так это китайцы... - Какие китайцы? - спросил Муслим. - Обыкновенные... - отмахнулся Рома. - Нас приехали менять. Мы домой, а они сюда... - Зачем? - не унимался старик, сам себя загоняя в реализацию дьявольского плана начальника медпункта. - Как зачем? - сделал Рома удивленные глаза. - Нас меняют. Будут теперь здесь вместо нас службу нести. - Китайцы? - Ну, да. Они. А кто ж еще? - Раньше вас новосибирцы меняли... - А, так ты наверное не знаешь... - Что? - Ну, про договор Путина с китайским правительством... - Какой еще договор? - Муслим уже потерял всякую осторожность в выведывании информации. - Ну, - небрежно отвечал Рома. - Договор о замене русских войск в Чечне китайскими войсками... - Это еще зачем? - Как зачем? Русская армия боевую обкатку здесь прошла, теперь китайцы попросились сюда войска послать... потом американцы на очереди. - Они все тоже воевать здесь будут? - Ну да, - кивнул Рома. - Китайцы уже давно не воевали, вот и решили обкатать свою армию. - Захарченко сделал заговорщицкое лицо и, приблизившись к Муслиму, на ухо зашептал: - Знаешь, какие они живодеры? За каждого своего убитого будут хватать на улице сто ваших и расстреливать на месте. Это мы тут с вами церемонились, а им на вас наплевать, и на всякие международные комиссии тоже. Вот раскатают своими бомбардировщиками все населенные пункты, где вы жить будете? - И много их приедет? - упавшим голосом спросил Муслим. - Я слышал, что мало - всего два миллиона. И свиней с собой привезут. На вашу святую землю своих грязных свиней выпустят. У них свиньи человеческое мясо жрут, - Рома посмотрел на бурятов. - Китайцы вообще нелюди... вон, смотри, ухмыляются, радуются чему-то. Мы их сами боимся... - Ай, и свиней, - запричитал Муслим. - Вот шакалы... - Настоящие звери. Хуже их вообще нет никого... Муслим поднялся: - Пойду я... дел у меня сегодня много... - Ну, прощай. Мы домой улетаем, - сказал Рома. - Навсегда. Может, больше уже и не свидимся. Китайцы вас всех тут перебьют... и недели не пройдет... Муслим убежал. Через полчаса оклемался бурятский медик и Рома начал передавать ему имущество медицинского пункта по описи. А к вечеру Приморский СОБР погрузился на машины и тронулся в Дагестан, откуда самолетом они должны были вылететь во Владивосток...
Работал в нашем научно-исследовательском институте Академик. Очень закрытый для внешнего мира и открытый и демократичный для своих сотрудников. Можно было совершенно спокойно придти к нему в кабинет и обсудить волнующие тебя научные вопросы, обговорить решение производственных проблем. А мог и сам позвонить тебе и спросить, если что-то ему было не понятно, поинтересоваться о деталях исследований, уточнить что-то по отчету. Старая гвардия, к сожалении, уже ушедшая. Так вот. Прислали к нам в отдел молодого аспиранта, у которого отец работал в головном Министерстве. Диссертацию писать. Это сейчас богатые родители сразу "корки" покупают своим детям. А тогда эти мажоры ежедневно ходили на работу, стояли у тяги, переписывали умные мысли в спецтетради и сами защищались. Но основную работу за них, конечно, делали другие люди. Поэтому свободного времени у таких аспирантов было много. И вот повадился этот "молодой ученый" ходить к Академику "обсуждать научные проблемы". Академик терпел, но посылать молодого ученого сразу не стал. Случай представился, когда "юное дарование" поехало в командировку. По приезду на место он отбил Академику телеграмму: "Доехал [на] место зпт устроился [в] гостинницу зпт приступаю[к] работе тчк". Содержание ответной телеграммы Академика знают все сотрудники института:
"Гостиница и задница пишутся с одним Н тчк Академик Ласкорин".
Вскоре после этого "аспирант" куда-то незаметно исчез.
Вслед истории от 29 июня 2006 г., про путаницу в телеграмме о болезни ректора. Когда учился в институте, был в параллельной группе один студент: Гмызин Олег, а родом - из Узбекистана. Видать, тамошние телеграфисты были в русских фамилиях и именах несильны. Так вот приходит в Сибирь телеграмма, адрес правильный, но адресат - Глизелинг Амед. Ржали, не могли.
Было это взаправду или не было, не знаю. Рассказываю со слов приятеля, как говорится: "За что купил, за то и продаю!". Жил мужик, обыкновенный такой, квартира в хрущевке, двое детей, работал шофером-экспедитором на фирме. Жена в госконторе трудится. Сын в институте учится, дочка в школе. В общем, обычный работяга, но так как работал хорошо, деньги у него водились. И вот, дело было в 96-97 годах, приходит ему телеграмма, о том что померла его бабка, и надо приехать и о похоронах позаботиться и обсудить вопрос о наследстве. Бабку-то он видел всего два раза в жизни, но родственный долг обязывал позаботиться о покойной родственнице. Ехать на своей полуживой «шестерке» пришлось в соседнюю область. А там, как приехал - узнал, оказывается все уже до него обсудили, не в смысле похорон, а в смысле наследства. Соседи и дальние родственники все поделили. Мол, этот комод она нам завещала, а этот шкаф – им. А мужику говорят, что у них зарплату который год не платят, денег на похороны ни у кого нет, так что это его дело все устроить. Мужик не стал спорить, оплатил похороны, где деньгами, где местной валютой - водкой, а вот на поминках случился конфуз. Выпивши, родственнички и соседи языки развязали. Дом с участком, оказывается, бабка завещала дальнему родственнику за уход и похороны, а тот все это время здесь был и молчал. Сэкономить хотел, и мужику нашему телеграмму отстукал. Жаден родственничек очень был, поэтому и сделал все по-хитрому. Так и оплатил мужик чужие расходы. Но всему есть предел. После третьей рюмки, встал мужик и говорит: - Я конечно все понимаю, грех такой вопрос поднимать на поминках. Но все же хочу сказать - я за все платил, со всеми договаривался. А мне что из наследства полагается? - А выбирай что приглянется в этой комнате, что сумеешь унести – все твое, - смеется хитрый родственник, глушащий чужую водку. Посмотрел мужик – все что хоть что-то стоящее уже вывезли. И ничего не сделаешь. Тут его взгляд привлек бюст Сталина. Обычный, в натуральную величину, стоит в уголочке на тумбочке. Серой краской под камень покрашен. А остальное все поделено. Мужика злость взяла, он и говорит: - Вот его и возьму! – и показывает на бюст Сталина. - Ну бери, раз ты такой сталинист, - смеются бабкины соседи и родственники. - И возьму! – раскочегарился мужик. Подошел, поднял, а он тяжелый, хоть и внутри пустотелый. Хотел сам бюст в машину погрузить – не вышло, одному не поднять, но родственнички помогли, под шутки да подколки. Мол, дарим тебе памятник, дома будешь любоваться. А машина от такой тяжести аж просела. Ну мужик еще пару рюмок принял, переночевал, и в обратный путь отправился. Приехал домой, с сыном на пару «наследство» затащили на балкон, не в квартире же ему стоять, с матюгами естественно, конечно, матерился больше всего сын. «На фига ты, папаша, такую тяжесть приволок? И что теперь с ней делать?». «Ладно, - хмуро бросил в ответ отец, - пусть на балконе постоит, а там видно будет». Сказано сделано, поставили и забыли. Поспрашивали друзей и сослуживцев, но никому памятник Сталину не нужен. И как-то раз уже весной, вышел сын на балкон варенье из самодельного шкафа забрать. А рядом как раз бюст стоит, и кусочек краски откололся. День солнечный выдался, блестит металл, аж глаза слепит. Сын этому значения не придал, взял банку варенья, что мать сказала, и обратно пошел. А через месяц опять на балкон заглянул, просто так, весна, бутылка пива в руке и хочется, почему бы и не постоять под теплым весенним солнышком. Но заметил, что то место на бюсте, от которого краска откололась, все так же блестит. Подошел он поближе, присмотрелся. Нет, не ошибся. Колупнул еще краску, а она оказывается в несколько слоев была нанесена, видно не раз перекрашивали. Заинтересовался он. «Медь или латунь окисляется, а что ж это за сплав, которому все нипочем и почему его так старательно закрашивали?». Вечером пристал к отцу, расскажи подробно как дело было. А тот отвечает: «Слышь, забудь, а бюст этот выкинуть надо, мне об это истории до сих пор вспоминать противно». Но сын оказался настойчивым, отколупнул маленький кусочек, и понес к себе в институт. Пошел на кафедру химии, там у него знакомая лаборанточка работала, и выпросил чуток настоящей стопроцентной азотной кислоты. Которая все растворяет, кроме золота. Придя домой кинул в пробирку кусочек металла, из которого сталинский бюст был изготовлен. Ничего. Никакой реакции. А значит, что это не медь и не латунь, а чистое золото. Вечером с батей состоялся разговор. Сын все ему рассказал, и показал на примере. После этого оба задумались, как быть дальше. И решили, батя о бабке побольше узнает, а сынок еще раз проверит, золото это или нет. Отец на следующий день берет на работе пару дней отгулов, благо работал как-то сверхурочно, покупает ящик водки и едет в деревню, где бабка жила. Приезжает туда, вроде бы пообщаться с дальними родственниками и укрепить родственные связи. Те сначала насторожились, но когда он выставил ящик водки, расслабились. Кто же от дармовой водки откажется? Набежали и родственники и соседи. А мужик сам не почти не пьет, а расспрашивает. Кто была его бабка, где работала. И выяснил удивительные вещи, оказывается, первого мужа она бросила, а потом война, и после вышла замуж за ссыльного, с каторжных сталинских лагерей, и у того хорошие деньги водились. И дом новый построил и все было хорошо, но страшно ревнивый попался. Она ему не изменяла, а он все подозревал. А болячки, в лагерях полученных, дали о себе знать. Ушел он намного раньше ее. И работал говорят на золотых приисках, и не простым зеком, а бригадиром, а потом и вовсе вольнонаемным. Понял мужик самое главное из этих всех историй, дед его, пусть и неродной, золотишко прятал, а потом приторговывал им. Но вот когда за все эти дела вышла вышка, законы тогда Хрущев изменил, вот тогда он испугался. Да и как вынести такое большое количество золота, которое он наворовал? И придумал, Сталина тогда еще почитали, поэтому он из золота выплавил бюст «отца народов». Покрасил под цвет камня, так и вывез. И прятал всю жизнь на самом видном месте. А под конец жизни или не захотел или не успел рассказать бабке о тайне богатства. Так и узнал, откуда у его бабки золотой бюст Сталина. Сын тем временем тоже не сложа руки сидел. С отломленным кусочком сходил в скупку. Но очень осторожно. Сказал, что этот кусочек метала ему полоумная бабка завещала, по ее словам, это все, что осталось от фамильного золотого креста, утраченного при пожаре. Но он бы хотел проверить. - Да, молодой человек, это золото и очень высокой пробы. Такое только до революции делали, абсолютно чистое золото, - подтвердил ювелир, - сейчас за него можно получить хорошие деньги. Конечно, не двенадцать долларов за грамм, как на бирже, но намного больше, чем дают за обычный золотой лом. Колечки всякие, сережки. Вы же наверное знаете, вес золота примерно равен весу свинца. Вот и рассчитывайте. Когда вернулся отец, состоялось серьезное совещание. Как перевести навалившееся богатство в доллары, напомню, был 97-й год, и не лишиться его, а заодно не получить девять грамм в голову. Пришлось купить мобильник. Разорительно конечно, но безопасность дороже. А еще папаша купил двуствольное охотничье ружье, и десяток патронов к нему с картечью. Размышляли и строили планы долго, строили разные выходы на покупателей, не идти же в сбор цветных металлов, схемы обмена и получения денег, но все же решились. Сын к тому времени оттер бюст от краски, чтобы продемонстрировать перед покупателями, что весь бюст золотой. И тогда они решились позвонить по одному из телефонов в газете. Первая встреча прошла плохо, вернее она вообще не прошла, им просто не поверили, и предложили привезти золото по указанному адресу. Естественно, этот вариант отпадал. А потом сын вспомнил про ювелира. Снова сходил в ту контору. Но на этот раз он вежливо попросил телефон людей, которые скупают золото стопроцентной пробы, но анонимно. - Без проблем, молодой человек, но на ваш страх и риск, - ответил с усмешкой ювелир, записывая на бумажке номер мобильного телефона, - вот, но учтите я ни за что не отвечаю. Сын созвонился с потенциальными покупателями, те в первую очередь поинтересовались массой закупаемого золота. А узнав ее, охотно согласились встретиться. Но сын тоже не был лохом и ответил, что перезвонит. Далее они с отцом долго составляли план как безопаснее встретиться с покупателями. И наконец, когда все мелочи были продуманы, они позвонили им. Встреча была назначена в километре от МКАД, и за двести метров от стационарного поста ГАИ. Правда, за поворотом, чтобы милиция не заинтересовалась, что происходит между двумя машинами. Как и предполагал сын, их сразу взяли на понт, один браток вылез из машина, навел на них автомат и приказал упасть на дорогу, и «руки за голову». На это отец, нисколько не смущаясь нацеленного на него автомата, наставил на «братка» двустволку, предупредив, что стрельбу все равно услышат на посту милиции. И очень заинтересуются ею. Поорав немного угрозы, но не найдя понимания, «братки» вернулись в машину к главному, человеку, который контролировал эту операцию. «Эй, слышь, ты, - закричал один из «братков», - согласны мы на твои условия. Но золото проверить надо. Давай неси, сколько у тебя там!». «Да без проблем, вы проверяете золото, мы – деньги, - с натянутой усмешкой отозвался отец, - нам тоже не хочется «куклу» получить». На середине дистанции вы отдаете нам деньги, мы вам – золото. А если кто чем недоволен, то стреляем. Милиция приедет – разберется. Ну как – согласны?». Через некоторое время, после того как «братки» совещались с «главным», и решили как поступить, им дали ответ. «Хорошо, давайте, от вас один человек, и от нас», - предложили они. «Годится, - согласился отец, - но учтите, не надо нас обманывать, мы лучше это золото потеряем, но и вам не поздоровится». Сын на припасенной ручной тележке вытащил из багажника золотой бюст Сталина и повез его навстречу машине покупателей, а от них выдвинулся вперед «шкаф» с чемоданчиком-дипломатом. На середине они как разведчики в старых фильмах окинули друг друга взглядами и обменялись ношей. Отец и сын просветили выбранные купюры на ультрафиолет, и убедились, что вроде все нормально. Те тоже видимо удостоверились, что золото настоящее и хорошей пробы, поэтому уезжая прокричали, то ли в шутку, то ли серьезно: «Эй, если еще чей бюст золотой найдешь, то сразу звони нам!». Ну вот и конец этой истории. Мужик на вырученные деньги купил себе подержанную, но надежную иномарку. Обменял квартиру, ему с матерью, сыну и дочери. Сыну отвалил на собственный бизнес. Ну там евроремонт, новая мебель, бытовая техника, вот деньги все и ушли. Но до сих пор, поднимая первую рюмку за столом, тот мужик произносит: «За бюст Сталина!».
В советские времена, обычный советский человек, пусть его зовут Антон, попал по туристической путевке в Болгарию. Растянувшись на шикарной постели гостинничного номера, углядел он газетку, а в газетке - заметку о том, что мол, сегодня у Рокфеллера - день рождения. Антон, не долго думая, идет в почтовое отделение и дает телеграмму "на деревню дедушке", то бишь, Рокфеллеру в США, с поздравительным текстом от простого советского человека. В Болгарии проблем не было. Проблемы начались в Союзе.
Пришли серые человеки в серых же костюмах и спросили о телеграмме - давал? Давал. А зачем? А просто так... Вообщем, помурыжили его немножко - не за что было прихватить, да и говорят - едет в гости к Антону полномочный представитель от Рокфеллера, которому очень понравилось поздравление, от единственного поздравляльщика из СССР, с подарком каким-то... В общем, Антон, как Советский человек, у которого собственная гордость и на буржуев свысока... подарок должен отвергнуть, мол у советского человека все есть и ничего ему не нужно. Иначе. Будут проблемы. Советский Союз. Да.
Приезжает полномочный представитель. Не помню, почему, он мне представляется японцем. С подарком. С поклонами. Подарок - МЕРСЕДЕС. Вот мол, Рокфеллеру очень понравилось и он хочет преподнести ответный ход единственному из страны советов человеку, который его поздравил с днем рождения... И по сценарию - Антон отказывается. Нет, МЕРСЕДЕС ему очень нравится, спасибо огромное, но ведь Москва, мне его хранить негде, сопрут в первые же пятнадцать минут... Японец с поклонами восвояси.
Проходит еще некоторое время, и опять приходят люди в сером. И говорят - Рокфеллер не успокоился, опять полномочный японец едет, ты, Антон, как Советский и на буржуев свысока... А тут и японец. С МЕРСЕДЕСОМ, локументами и ключами от ЧАСТНОГО ДОМА В МОСКВЕ С ГАРАЖОМ.
Ну что-что... Послал Антон серых людей подальше, да и принял подарок... и вроде бы никаких проблем не последовало... вот как.
Теща (царствие ей небесное) в 60-е работала на телеграфе (Интернетов и мобилов еще в проектах не было), отправляла-принимала телеграммы. Однажды пришел мужик, сует текст, расплачивается и уходит, теща добросовестно на аппарате набирает (отправляет). Через малое время из пункта назначения телеграммы на начальство приходит служебная "телега" с указанием разобраться, почему допускаются безобразия на советской почте советскими же людями при попустительстве работников. Стали разбираться. Оказывается, оригинальный текст того мужика гласил: "Встречай, 25-го выеДу", а на телеграфном аппарате буквы Д и Б расположены рядом... По молодости лет на первый раз простили, добавив соц.обязательств (были такие).
В Якутии есть известная фамилия Келле-Пелле. Она не якутская, а латышская. И вот какого-то из Келле-Пелле (он был начальником) в середине прошлого века отправили в то ли экспедицию, то ли на гастроли на крайний Север Якутии (смех, у нас тоже есть крайний Север). И у них там что-то закончилось или не было. Он шлет телеграмму в свой головной офис, типа "... грузите бочки апельсинами..." и подпись Келле-Пелле. Назавтра получает ответную телеграмму "... бочки погружены..." и подпись ТАРЫ-БАРЫ.
А еще про фамилии... есть такая украинская фамилия - Згода. И былы в структуре стройтрестов такие подразделения - полевые исследовательски лаборатории. ( занимались дефектоскопией - контролем качества сварных швов при строительстве трубопроводов).
Ну дак значится тянут трубу с дальнего севера в Европу, и пришлось начальнику лаборатории с этакой фамилией из под лесов башкирии телеграммой в трест дозаказать материалы для работы. Не приняли в сельской почте телеграмму. Подписана была: .... Начальник ПИЛ Згода. :)