Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Алекс Грачев
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Невесту Владимира Кличко американскую актрису Хейден Панеттьери как-то спросили: - За что вы его полюбили? - За нежность. - А какие его предварительные ласки вам нравятся больше всего? - Джэбы.
Марсианин спрашивает землянина: - Как там у вас жизнь на Земле? - Нормально, хотя люди кашляют и чихают друг на друга, но средняя температура по больнице Земля 36 и 6.
Один мой хороший знакомый Сергей, который работает в филиале крупного столичного банка, рассказал мне такую историю. Приехала к ним как-то из отдела по связям с общественностью головного банка, а по-простому Public Relations, очень ученая дама проводить обучение персонала по ребрендингу этого финансового учреждения. Поскольку дама была очень ученая, то и обучение проводилось на основании последних достижений тренинга персонала, т.е с использованием ролевых игр, где дама уже собственно и не дама, а, по-нерусски говоря, коуч, точнее коучиха. Все шло нормально, уже и кофе-брейк прошел, но тут коучиха обратилась к аудитории с вопросом, мол, сколько раз каждый может проскакать на одной ноге за 30 сек. Со всех сторон раздались разные варианты: один, десять, двадцать. Коучиха сказала, мол, давайте проверим, включила секундомер, свиснула в свисток и аудитория начала послушно прыгать на одной ноге. Через 30 сек. коучиха дала отмашку, мол, стой и стала спрашивать, у кого сколько получилось. Кто ответил 50, кто - 60, кто - 100. - Вот, видите, - торжественно заявила коучиха, - как много в нас скрывается внутренних резервов для улучшения нашей работы, а мы про это даже и не знаем. А в это время, пока она говорила свой спич, один человек, как ни в чем не бывало, продолжал скакать. Все нарастающие смешки в аудитории, заставили коучиху обратить внимание на нашего скакуна. Им, как нетрудно, догадаться оказался тот самый Сергей. Сначала коучиха пыталась превратить этот эпизод в шутку, мол сколько внутренних резервов скрыто в человеке, вот он - скрытый лидер коллектива, позитивный трудоголик и прочая чепуха. Но Сергей невозмутимо продолжать скакать. И тут кому-то в аудитории пришла куда-то мысль, которую он тут же радостно озвучил: - Кто не скачет, тот - москаль (дело происходило на Украине). Уставшая было аудитория, от нахлынувших патриотических чувств начала дружно скакать, приведя коучиху в неописуемый ужас. Долго ли, коротко ли продолжалась эта пляска, пока аудитория не обратила внимание на то, что Сергей не скачет. То ли москалем оказался, то ли просто устал. Как закончилась эта история Сергей не рассказал, так что вполне возможно, что аудитория до сих пор скачет.
За окном городской библиотеки давно опустились сумерки. Уже давно ушел последний читатель и Софья Павловна, библиотекарь и старая дева со стажем, тяжело вздохнув, придвинула к себе настольный календарь. Наступало 31 октября. Она закрыла глаза. Неожиданно в глубине читального зала раздались чьи-то приглушенные голоса. Софья Павловна поднялась со своего места и пошла туда, к классикам. В конце темного прохода она различила так хорошо ей знакомые полки в виде зловещей буквы П. Софья Павловна в ужасе отшатнулись - это была виселица, на которой что-то болталось. Внезапно оттуда метнулась чья-то тень в балахоне и в лунном свете блеснули кривые и гнилые зубы: кариес и парадонтоз, видимо, мстили палачу за его жертвы. Тень снова возникла уже прямо перед глазами Софьи Павловны и она ясно увидала его безумные глаза и кровавый топор в руке. - Раскольников, - узнала Софья Павловна и в ужасе закрыла лицо руками. Палач занес над ее головой топор, но откуда-то с полок Льва Толстого сверкнул острый клинок и рука с топором с воплем упала на пол. - Браво, Болконский, - услышала Софья Павловна и к месту казни вышел босоногий и бородатый крестьянин. Зеркало русской литературы осветило все вокруг и она с наслаждением посмотрелась в него. Внезапно из темного угла с криком кто-то выскочил и бросился к выходу. Двери хлопнули и через секунду что-то тяжелое с воплем бросилось в пролет входной лестницы. Софья Павловна опять закричала. - Успокойтесь, барышня, это всего лишь Гаршин, - насмешливо сказало зеркало. Неожиданно раздался страшный грохот: это приближался огромный поезд и какая-то женская тень смело бросилась под него. - Анна Каренина, - догадалась Софья Павловна. - Эх, Аня, Аня, сколько раз тебе говорил, что никакая любовь не стоит человеческой жизни. - Не скажите, Лев Николаевич, - вперед выступила высокая мужская тень в пенсне. - Да ладно, Антон Павлович, ваши-то три сестры куда подались, небось, в теннис к лесбиянкам. - Не путайте их с сестрами Уильямс, Лев Николаевич, но это не меняет суть дела: любовь - это высшее проявление человеческой жизни. Тень на виселице внезапно дернулась и стала судорожно извиваться: Софья Павловна узнала повешенного - это был Достоевский. - Снимите его, - дрогнувшим голосом попросила Софья Павловна. - Не волнуйтесь, барышня, Федор Михайлович – известный игрок и мистификатор. Рука висельника ловко ослабило удавку на шее и тело весело спрыгнуло на пол. - От вас, Лев Николаевич, ничего не скроешь, вы прямо не зеркало, а Фотошоп какой-то. - Был я намедни в Санкт-Петербурге, в "Англетере", так вот там один поэт повесился, так повесился: весь номер был в кровищи, неделю потом убирали. - С Раскольниковым вы это зря, Лев Николаевич: он был мой. Да и не мистификатор я вовсе. Вот Гоголь - это да: и тут его нет, и в собственной могиле тоже. В другом конце зала в компании охотников громко чавкал какой-то барин. - Иван Сергеевич, кого вы на этот раз подстрелили? - Никого, Лев Николаевич, вот и приходиться своей Муму лакомиться. - Ну вы, прямо, кореец какой-то, Иван Сергеевич, а не русский барин. По проходу шумно проехала телега с четвертованным бородатым мужиком: его голова была посажена на кол каким-то достойным учеником Малюты Скуратова и словно тыква-светильник, cкорбно и зловеще освещала все вокруг. - Емельян Пугачев, - догадалась потрясенная Софья Павловна. - Правильно, - грустно усмехнулась какая-то голова с соседней полки, голова Берлиоза. – А то нас вечно путают. - А где сам Михаил Афанасьевич? Хоть с Киевского майдана успел вырваться или заживо сгорел, как одесская плеяда? - Тут я, - выступил из темноты Булгаков. - Сколько уже можно смертей, господа писатели, может хватит? - Вы-то сами, Михаил Афанасьевич, даже Иисуса Христа не пожалели. По сравнению с вами, мы - сущие ангелы. Внезапно по проходу грязные пехотинцы проволокли окровавленное тело Петеньки Ростова. Рядом возникла тень Кутузова, которая торопливо перекрестилась, с лица упала повязка, обнажив, похожую на сырое мясо, глазницу. - Это не я, это все война, - Лев Николаевич поспешно перекрестился и впервые пристыженно замолк. Вокруг разлилась тишина, было только слышно, как бьется сердце умирающего князя Андрея Болконского. Софья Павловна в ужасе проснулась. Слабый луч утреннего осенного солнца уже проник в библиотеку. Она встала и прошла в глубь зала. Весь пол был покрыт чем-то красным и омерзительно липким. - Наверное, кто-то из читателей наступил вечером на кетчуп. Им что палка колбасы, что томик Толстого. Люди, люди. А вы, мастера культуры, с кем вы? Ей показалось, что бюст Пушкина понимающе кивнул ей, но сегодня он был уж больно похож на ночную голову Берлиоза. Внезапно из коридора раздались звуки музыки. Это молоденькая уборщица со шваброй в руках кружилась в вальсе под божественную музыку Прокофьева, как когда-то Наташа Ростова на своем первом балу. Светало. Неторопливо пробуждался новый день.
После того, как принц Гарри и его жена Меган сложили с себя королевские обязанности, королева Великобритании собрала кризисное совещание: - Как вы собираетесь жить дальше? - Как все, пойдем работать. - Вы что, хотите опозорить королевскую семью!?