Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Дудкин
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
На репетиции духового оркестра. Дирижер: - Туба! Какого чёрта!? Что за звук вы издаёте? Туба: - Простите, маэстро. Это я пукнул. Дирижёр: - Мало того, что вы испортили воздух, так вы еще испортили гениальное произведение - похоронный марш Шопена! Вместо ля-минора, вы пёрнули ноту ля-бемоль!
Россини рассказали, что один общий знакомый собрал очень неплохую коллекцию из орудий пыток. – А фортепиано там есть? – спросил композитор. – Нет? Значит, этот человек не учился в детстве музыке....
Киш Миренович Тухес Борис Бунич * КИШ МИР ИН ТУХЕС – поцелуй меня в жопу (идиш)
Дней, когда бы мне не гадили в душу, за время работы в московском такси, можно пересчитать по пальцам. Этот - не являлся исключением, однако, продуктом испражнения, в этот раз, явился скорее бальзам, нежели дерьмо. День был самый обычный. Высадив пассажиров у Казанского вокзала и убедившись, что заменить мне их тут не кем, я поехал на стоянку Ярославского и Ленинградского вокзалов. Это с пассажирами туда ехать далеко и долго, а без них, всего несколько минут. Всех дел, развернуться на площади. А были мастера, которые умудрялись этот путь проделывать за час. С гостями столицы, естественно. И вряд ли бы об этом узнали, если бы не благодарный пассажир, накатавший эмоциональное письмо в управление, с просьбой поощрить отзывчивого водителя, успевшего к ленинградскому поезду. Поезд из Караганды опоздал, и у бедняги оставалось всего полтора часа, чтобы сделать пересадку. Если бы он знал, что перейти через площадь от одного вокзала к другому, всего десять минут. И вот, стою я на стоянке в ожидании добычи, и добыча не заставила себя долго ждать. Садится ко мне женщина, вида довольно странного. Конечно, понятно, что человек, только что сошедший с поезда, особой свежестью не отличается. С этим у нее, как раз, все было в порядке. Она действительно не отличалась свежестью. Но вот взгляд, отличался какой то ненормальностью и эту ненормальность увеличивали необыкновенно мощные линзы ее очков. И, что еще бросалось в глаза, так это ее телодвижения, какие-то, неестественно резкие. Отнюдь не из праздного любопытства и, тем более, не из желания завести с ней знакомство, я поинтересовался, куда ее везти, а потому, что так предписывает инструкция. И это тот редкий случай, когда с инструкцией трудно не согласится. Ведь это хорошо для всех, когда таксист знает, куда нужно доставить пассажира. Ее реакция на мой, казалось бы, безобидный вопрос, ввергла меня в глубокое уныние своей неадекватностью. Подпрыгнув на сидении, она резко повернулась, сверля меня сквозь линзы, безумием своих глаз и выпалила: - В Кремль, к Горбачеву! Потом, не много успокоившись, она отвела от меня свой "взор прекрасный", обратив его в пространство и уже более спокойным голосом, продолжила: - Всю дорогу, до самой Москвы, сионисты мне лучом жгли голову. Она начала, весьма назойливо, показывать мне-то место, которое пострадало от неведомой, лучевой атаки проклятых сионистов. В глубине души, я поблагодарил братьев сионистов за то, что они ограничились только головой. За то, сразу стало понятно, на какой почве, бабе крышу снесло. - Меня зовут Нина Андреева, вы, должно быть, слышали, - не унималась бесноватая пассажирка. - Что за вопрос, - ответил я. - Конечно, наслышан. Только вот не имел чести быть знаком лично.
-2-
Не обратив никакого внимания на моё дружелюбие и изысканность манер, полоумное создание продолжало свою ахинею: - Я должна заставить Горбачева избавиться от евреев. Кругом засилье сионистов, русскому человеку ступить негде. - Вот же, подумал я, какая у бабы нерпуха по жизни. Ведь это надо было ей сесть именно в мою машину. - А скажите, пожалуйста, что лично вам плохого сделали евреи, ну не считая, конечно, того недоразумения с лучом. Может в щи нагадили ненароком? - спросил я, с подчеркнутым еврейским акцентом. Она, как и в первый раз, резко повернулась ко мне. Теперь её, не обремененный интеллектом взгляд, разбавляла еще и подозрительность. - А вы, случайно, не еврей? - забеспокоилась она. - Вот именно, что случайно. Вообще-то я, должен был, быть чукчей, так как очень люблю строганину. Но я еврей, и должен есть мацу и фаршированную рыбу. Кстати, тоже очень вкусно, рекомендую попробовать. А то, небось, надоели щи, да каша. Я почувствовал, что меня несет, но ничего не мог с собой поделать. Ведь сама же нарывалась, бестия. Она явно начала нервничать. Взгляд ее, стал хаотически бегать так, как будто она искала помощи. В конце концов, она остановила его на моей визитке, прикрепленной к крышке бардачка, прямо перед ее носом. Достав из сумочки клочок бумаги и ручку, она принялась записывать номер машины и номер таксопарка. - Я напишу вашему начальству, чтобы вас уволили, прокомментировала она свои действия. - Не возможно, что бы евреи работали в сфере обслуживания, а тем более в такси. Господи, подумал я, а где же нам еще работать, но вслух спросил: - А почему в такси- то нельзя? - Потому, что вы хотите извести русский народ!- Резко ответила она. - Не извести, а развести… - Скажите мне ваше имя, отчество и фамилию - явно не желая продолжать дискуссию, допытывалась пассажирка. - Тут мелко написано, я не вижу. - Киш мир ин тухес! - Вырвалось у меня. - Как, как? - Удивилась ябеда. - Видите ли, понесло меня - я еврей, и имя, и отчество, и фамилия у меня еврейские. Зовут меня Киш, папу моего, звали Мирен, а фамилия моя Тухес. - Все у вас не как у людей, и имена и фамилии. - Злобно прошипела она. Тем временем, мы уже подъезжали к психиатрической больнице, на Загородном шоссе. - Это не Кремль! - не без основания забеспокоилась она. - Горбачев не принимает в Кремле, для этого у него есть приемная резиденция. Мы, почти уже приехали, а к Кремлю нас и на километр не подпустят - как можно убедительнее сказал я. - Вы уверены? - видимо, все еще сомневаясь, спросила она. - Абсолютно! - Я уже и сам начал верить, что приближающаяся психушка, это приемная генерального секретаря. Хотя иди, знай?
-3-
- Ладно, знаю я, вы, сионисты, так и ждете случая, чтобы напакостить русскому человеку. Сказать честно, у меня озноб прошел по телу, от такой проницательности. Но виду, конечно же, я не показал, а наоборот, как можно уверение, попытался возразить: - Но почему, вы все время обобщаете, почему, всех гребёте под одну гребёнку? Ведь, среди нас, есть тоже, приличные люди! Я знаю? Писатели, поэты, музыканты, артисты, в конце концов, кумиры ваши! Сам не знаю, как, но я продолжал говорить с ней на жмеринском диалекте. И, что странно, она, никак не отреагировала на мои изощрения. Более того, она как-то сникла. Мне, даже, показалось, что она уменьшилась в размерах, и только очки, оставались неизменно большими. - В этом-то все и дело, - обреченно произнесла она - вы везде лезете, лезете, всюду пролазите, занимаете собой все жизненное пространство. Один пролез, и норовит остальных за собой протащить. Вы везде. Русскому человеку, просто не остается места. Мы коренная нация, и что же, среди нас нет талантливых людей? Я знаю, вы все так считаете, мол, русские пьяницы и лодыри, а мы - золотой запас России. А чуть появится возможность, шмыг и в Израиль, с награбленным российским добром. Мы уже ехали по аллее, ведущей к центральным воротам, а вдоль нее ровным строем по обеим сторонам стояли ухоженные деревца. Перед высоким забором из красного кирпича простиралась поляна с озерцом, предавая фасаду определенную респектабельность. Остановившись перед высокими металлическими воротами, я вышел из машины, предварительно навешав лапши пассажирке о необходимости оформления въездного пропуска, и направился к вахтеру, мирно опочивавшему в своей будке. Я, в двух словах объяснил ему ситуацию, на что он ехидно улыбнулся и сказал: - У нас тут, система ниппель, туда дуй, а оттуда ***, так что, добро пожаловать. Только я бы тебе посоветовал, сначала подойти в приемное отделение и переговорить с дежурным врачом. Объяснишь ему ситуацию, а он подготовит достойную встречу. Главное, чтобы без эксцессов обошлось, сам понимаешь, публика у нас тут непредсказуемая. Дежурного врача искать, долго не пришлось. Среди славянских лиц санитаров, его семитский лик выделялся, как вишня в манной каше. Мы сразу узнали друг друга, и я как есть поведал ему страшную историю своей несчастной пассажирки. Он, в свою очередь, азартно потирая руки, произнес: - Да! Типично наш пациент. К нам вчера как раз, еще одного Горбачева доставили, теперь их у нас три. У нашей дамы большой выбор будет, давай завози. Возвращаясь к машине, я поймал себя на мысли, что уже начинаю сочувствовать, без пяти минут пациентки этого, прямо сказать, лечебного заведения. Вернувшись к машине, я обнаружил свою пассажирку в той же позе, что и оставил. Во всяком случае, мне так показалось. Я подкатил к приемному отделению, где ее уже встречали санитары в штатском, то
-4-
есть без халатов. За это время она не проронила ни слова и была вся, какая-то отрешенная. Автоматически расплатившись со мной по счетчику, она так же молча, вышла из машины и в сопровождении санитаров скрылась за дверями приемного отделения.
Прошло немногим больше месяца, когда меня вдруг вызвали к начальнику отдела эксплуатации. Это известие ввергло меня в состояние активного пессимизма обрамленного в ненормативную лексику. Среди таксистов, сей кабинет, пользовался дурной славой, и именовался не иначе, как "касса по выдачи ****юлей". - Телега на тебя пришла - сочувственно сказал начальник колонны. А в душе, уже, небось, подсчитывал бабки и глотал слюну в предвкушении коньяка, которым мне придется отмазываться. Всю дорогу до "недоброго кабинета", я отчаянно пытался вспомнить, где и когда я облажался, но так ничего и не вспомнил. Постучав в дверь и услышав резкое "да", я осторожно просочился внутрь кабинета. Интерьер, отнюдь не отличался изысканностью, но и не наводил ужас своим скромным убранством. Орудий пыток, подобно тем, что я видел в популярном сериале " Семнадцать мгновений весны", я тоже не обнаружил. Немного успокоившись, я обратил взгляд на сидящего за небольшим письменным столом, мужчину средних лет. Вида, он был, совсем не начальственного. Более того, глядя на него, вообще трудно было предположить, что сидящий передо мной человек, в столь простеньком прикиде, имеет какое-то отношение к "Мосавтолегтрансу", и в частности к таксопарку. Он, даже на таксиста не походил, а уж на начальника отдела эксплуатации, совсем, по моим понятиям, не тянул. Максимум - мастер литейного цеха завода "Серп и молот". Знаки различия, как-то золотые украшения - печатки, перстни, цепочки и часы, напрочь отсутствовали, впрочем, как и платиновые запонки с бриллиантами. Меня опять охватила паника. Если он не берет взяток, значит, с ним не договоришься. Если берет, а драгоценности держит в наволочке, значит - умный, хитрый и осторожный, что тоже мало утешительно. И уж совсем хреново, если он кагебист в штатском. Пока я все это думал, он себе, что-то писал обыкновенной шариковой ручкой. "Паркер" с золотым пером, как у начальника колонны, в его руке выглядел бы, по меньшей мере, нелепо. - Да - так же сухо, как и в первый раз, произнес он. От его красноречия у меня стали дрожать коленки, а с ними и голос. - Здравствуйте, я Бунич из 3-й колонны, вы меня вызывали? Он тут же оторвался от писанины, отложил ручку и откинулся на спинку кресла. Постукивая пальцами по столу, он, казалось мне, сканировал меня взглядом. Губы его бегали по смуглой морде так, как будто он собирался сейчас разрыдаться. Я точно знал, что не сделал ни чего такого, что могло бы заставить начальника отдела эксплуатации пустить слезу. Я даже с его женой не был знаком. Я вообще не знал, женат он или нет. Мне стало страшно! Пока мой организм тщетно пытался бороться с этим омерзительным чувством, кривляния моего визави
-5-
закончились оглушительным взрывом гомерического смеха. Пока он хохотал, мой организм тотально победил страх, и я постепенно начал приходить в себя. Тем временем начальник отдела эксплуатации решил таки сделать паузу и, наконец-то объясниться. - Нет, я просто хотел выяснить ваше настоящее имя - с трудом подавляя очередной приступ смеха, сказал он - так как к вам обращаться, Борис Юрьевич Бунич, или все-таки Киш Миренович Тухес?
После того, как я рассказал ему эту историю, он дал прочитать мне кляузу от той бесноватой пассажирки. Содержание кляузы, представляло собой художественный интерес еще меньший, нежели все выше изложенное повествование, по этому цитировать его не вижу смысла. Скажу только, что автор кляузы была сильно разочарованна тем, что таксист-еврей с неприемлемыми для русского человека именем отчеством и фамилией, обманом завлек ее в психбольницу, где все врачи тоже евреи. А Горбачев, к которому она так и не попала благодаря проискам сионистов, скорее всего тоже еврей, или татарин, но с этим она еще разберется. Нахохотавшись, я покидал "нехороший" кабинет в хорошем настроении и с высоко поднятой головой, что дало мне возможность прочитать надпись на табличке, что я не мог сделать раньше по причине понурости. А надпись на табличке гласила: *Зам. директора по эксплуатации Лифшиц Михаил Давидович".
ЭПИЛОГ
Через некоторое время Горбачев открыл границы и евреи рядами и колоннами хлынули "за бугор". Еще через время, и я стал гражданином Израиля. Правда, всего "награбленного российского добра", которое я прихватил с собой, были десять долларов, которые я заработал перед самым исходом на "скорой помощи", но это уже другая история.
Мыкола, а шо цэ "ассоциированное членство"? - Ну, кум, Украина будет участвовать в ЕС. - Значит, войдёт в ЕС? - Нет, не войдёт, но будет участвовать. - Як так? - Ну примерно, як яйца в половом акте: участвуют, но не входят. А так, рядом болтаются.
Вы знете, что у членов ЛДПР есть три качества: разум, честность и преданность партии? — агитирует новобранца Жириновский. — Безусловно, но к сожалению все три качества никогда не совмещаются в одном партийце. — То есть: как это? — То есть: в отдельном партийце из этих трех качеств всегда в наличности только два. Если он предан партии и честен, то не умен, когда он умен и предан партии, то не честен, а когда честен и умен, то не предан партии.
Иностранец спрашивает у гражданина СССР: — Скажите, сколько собственно евреев в русской коммунистической партии? — Процентов семьдесят. — А остальные почти все русские? — А остальные почти все еврейки.
Под давлением житейских обстоятельств один беспартийный гражданин решил вступить в ряды "Единой России". — В бандах раньше не принимали участия? — строго спросил его один из членов приемной комиссии. — Нет, честное слово, — робко ответил гражданин, — это я в первый раз.
Вообще эту историю мне прислал друг по почте. Ему ее написал в письме его друг по переписке, сисадмин. Уж не знаю, приключилась ли эта история с именно этим сисадмином, а не гуляет по интернету, но все равно хочу поделиться ею с вами. Уж очень ужасно понравилась. Орфографию сохранил. Итак, далее со слов друга друга :) Я работаю сисадмином в некой конторе и сталкиваясь с глупостью юзеров постоянна. Сегодня приходит тетка одна и говорит: — Я пересела за другой компьютер, перенесите мне туда мой пароль. — ?!?!? Зачем? — Ну мой туда не подходит. — Введите имя пользователя и пароль со старого компьютера, все будет работать. Проходит минут 15: — Неполучается.... — Какое имя и пароль вы вводите? — Свои ..... (Называет свое имя и пароль) — ?!?!ЭТО СО СТАРОГО КОМПЬЮТЕРА????? — Нет, это мое имя и новый пароль. — Я же вам сказал, введите имя пользователя и пароль со старого компьютера! — Я хочу чтоб было так как я пишу и пароль новый. — Хорошо. Создаю нового юзера и ее новый пароль. — Ну, в систему попали? — В какую систему?!? У меня даже в видовз еще не вошел, пишет пароль неверный! — Какой вы пароль вводите? — 19111976! — Так вы же просили пароль РОМАШКА! — А я уже передумала. — Я сейчас подойду.... Прихожу в отдел, пишу имя юзера и пароль. В систему залогинился. Нажимаю аккорд: — Какой пароль вы хотите? — 19111976. — Точно?Вы хорошо подумали? — Да, я его точно не забуду. — Хорошо. Прошло где-то 40 минут: — У меня виндовз не загружается, говорит пароль неверный. — А какой вы пароль вводите? — (Набор букв). — Я же вам поставил 19111976! — А я его поменяла, чтобы вы не знали! — Ну зачем тогда мне звоните??? — Я забыла новый пароль..... — ЧТО?????? — Я забыла новый пароль. Сбрасываю пароль ставлю 123456 и запрещаю смену пароля пользователем. — Пароль будет 123456!Поменять его нельзя, даже не пытайтесь! — Спасибо. Еще где-то через минут 10: — У меня почта удалилась и все мои документы! — А они там были? — ДА! Конечно! На старом компьютере. — А вы сейчас за старым компьютером? — Нет, за новым... — И как вы думаете ваша почта и документы попадут на новый компьютер? — Автоматически должны! Я об этом в книжке прочитала! — В какой? Компьютер для ЧАЙНИКОВ? — Непомню, нет вроде. — Хорошо, перенесу ваши данные. Копирую профиль, редактирую, проверяю: — Вся почта на месте? — Да,вроде. — А документы? — Да. — А картинка с рабочего стола? — Да, спасибо. — От меня еще чтонибудь нужно? — Нет, если что я позвоню. — Хорошо. Еще через 15 минут: — У меня был почтовый ящик на майл.ру, а теперь его нет. Как туда попасть? (Звонит тоже уебищо) — Использование Майл.ру запрещено руководством компании. — Но.. мне там... по работе надо! — Пишите письмо руководству! — Вашему или моему? — У нас одно руководство! — А кто? — Да кто угодно! Хоть директор хоть нач отдела! — Ладно... Звонит шеф: — Сделай ей ящик, задолбала уже... — Хорошо. Настраиваю ящик в аутглюке. — Адрес? — (Говорит ящик) — Пароль? Я не помню... А вы разьве не знаете? — !?!?! Откуда? я за ваши личные ящики неотвечаю. — Но вы же сисадмин! Сделайте чтонить! — Обращайтесь к администрации майл.ру. — А какой телефон? — Беспонятия. — Вы вообще что нибудь можете? — Да, шефу принести распечатку последних посещенных вами сайтов. Покраснела как вареный рак: — Но никто невидел, куда я захожу. — Дык я всех предупреждал месяц назад, что ведется история на сервере. Кто куда лазил, вы что на планерке небыли? — Была.... Так вы мне пароль восстановите? — Нет. 5 минут, звонит шеф: — Восстанови этой еб..той пароль. — Я попробую, но необещаю. — Придумай что нибудь! Потом доложи! Шеф обычно добрый и отзывчивый человек, но эта довела его до белого коления. Вытаскиваю пароль со старой системы. — ВСЕ?! Теперь ВСЕ? — Да спасибо, а вы правда можете посмотреть кто где лазит? — Конечно! — А можно мне сделать так, чтоб никто не знал куда в инете я хожу? — Можно, через ГТО, и руководство. — А что такое ГТО? — Гастроном там! О! — А почему О? — Это шутка, нельзя так сделать. — Почему? — Потому что использовать интернет в личных целях у нас ЗАПРЕЩАЕТСЯ! — А кто за это отвечает? — Я! — Понятно, только недавайте директору сведения на меня? — Счего вдруг? — Ну-у-у-у, мнебы не хотелось чтобы директор знал. — Я подумаю. — Спасибо. — Незачто. Иду к шефу, смотрим, сплошное порево, сайты знакомств, и прочая хрень, еслибы не ограничения на трафик в час, вообще бы фильмы качала. — А она вообще работает? — спросил шеф. — ХЗ, можт и работает. — Сайты ограничить можешь? — Канечна, — Только этой ДУРЕ не говори, достанет потом. — Ок. Закрываю все содержания ХХХ и Знакомства. — У меня интернет не работает, — опять знакомый голос. — Весь или только определенные сайты? — Весь. — На какой сайт заходите? — .......... На любой. — попробуйте www.ru работет? — да, — Значит и Интернет работает, назовите точный адрес сайта который неработет. — .................... Я-я-я, не-не-не знаю........ — тетка начала заикаться. -Вот lovе.mаil.ru. — А что пишет? — Аксесс денайд. — Ну а как это переводиться? (Тетка переводчиком работает) — Доступ запрещен. — Ну значит нет прав на использование этого ресурса. — Почему? — Контент сайта схож с сайтами знакомств, чатов и прочее, вот сервер и не пускает. — А к кому обратиться? — К Прокси-серверу. — А какой у него номер телефона? И так каждый день...
Как я познакомился с удивительным законодательством Германии.
Однажды летом, я ехал в трамвае. Жарко. Приехав к месту встречи, захотел купить мороженое
Сунул руку в карман, а там пусто. Нет бумажника. В нем было 180 марок и документы. Паспорт, там, кредитки, проездной и прочее. Сразу заявил в банк о пропаже кредиток. В Банке посоветовали написать заявление в Бюро находок. Мол, через пару дней кто-нибудь да вернёт бумажник. Огорчился и пошел в Бюро находок. Назвал свою фамилию, имя, адрес. Получил формуляр для заявления. Пока оформлял заявление, появились два полицейских и с ними гражданин в наручниках. Заполняю заявление о пропаже. Краем уха слышу их разговор с клерком. //Они привели человека, который, якобы, нашел портмоне в трамвае и хочет сдать его в Бюро находок. Выложили всё содержимого на стол и я услышал свою фамилию. Полицейский читал данные паспорта.
Я не поверил ушам своим! Прошло не более двух часов, а честный гражданин (хоть и в наручниках) уже сдаёт мой бумажник в Бюро находок!? Уму непостижимо!
При чём в бумажнике всё было на месте – паспорт, проездной, кредитки и прочее. Не было только 180 марок. Пропажа денег меня особо не огорчила. Главное паспорт и кредитки на месте. Оказалось, городской полицейский патруль заметил на остановке человека, который держал в руках предмет, напоминающий бумажник и рылся в нем. Один из полицейских, узнал в этом человеке воришку, который не раз попадал с поличным и даже отсидел некоторое время в узилище. После этого полицейские догнали фланирующего по улице воришку и задержали его для объяснений.
Ворюга сразу сделал заявление, что он направляется в Бюро находок, чтобы сдать туда бумажник растяпы, выронившего его на остановке трамвая. Правда, шел в сторону прямо противоположенную от Бюро находок.
Поскольку в бумажнике были документы и кредитки, полицейские сразу позвонили в банк. Потом поехали в Бюро находок. Там и встретили меня.
Вор клянётся, что деньги в его кармане – его собственные (ровно 180 марок)! Полицейские предложили мне написать заявление о пропаже денег. Но я решил смириться с пропажей денег и не связываться с германской системой правосудия.
Клерк в Бюро оформил возврат бумажника с документами, но без денег. Полиция составила протокол о возврате бумажника и моём отказе писать заявление. Я заплатил в Бюро находок 15 марок за работу по оформлению заявления.
И после этого начались чудеса! Клерк сообщил мне, что я должен отблагодарить гражданина «ДОБРОВОЛЬНО» вернувшего мой бумажник!? И даже указал законно существующую сумму за возврат бумажника без денег. По моему это было 25 марок. Полицейские подтвердили, что я должен «отблагодарить» воришку, поскольку он «добровольно!?», как «честный» гражданин направлялся в Бюро находок сдать мой бумажник!
Итог: 220 марок в минусе. Я «потерял» 180 марок, заплатил 15 марок в Бюро находок и 25 марок за возврат бумажника ворюге.
Зато убедился в добросовестности не только полицейских Германии, но и в неотвратимом исполнении законов, которые заставляют потерпевших расплачиваться с ворами. Happy End! Но денег нет!
Эпилог.
Через две недели я получил повестку в суд, как свидетелем. В процессе допроссов, воришка не смог объяснить, где он заработал 180 марок и признался, что взял их из моего бумажника. Суд постановил вернуть 180 марок мне, но 25 марок, которые я выплатил ворюге за "возврат" бумажника, остались при нём, поскольку его заявление о "добровольном" возврате мне бумажника, никто не смог опровергнуть. Закон есть закон!
В Бостоне проходила конференция иммигрантских писателей. Живущая там вместе с мамой — влюбленной в литературу начитанной интеллигентной женщиной — писательница и журналистка Людмила Штерн пригласила на обед приехавшего из Парижа Виктора Некрасова. Некрасов согласился и попросил Довлатова составить ему компанию. Передаю рассказ Сергея Довлатова, ничего не прибавляя и ничего не выбрасывая. Сели за стол. Некрасов налил себе и Довлатову по полстакана водки. Выпили за здоровье мамы. Мама: — Виктор Платонович, вы знаете французский язык? Некрасов: — Очень хорошо. Я в детстве учил французский и долгое время жил у тети в Париже. Снова налил полстакана себе и Сергею. Выпили за писателей, живущих в эмиграции. Мама: — Скажите, а у вас бывает ностальгия, тоскуете ли вы по России? Некрасов: — По разному бывает. С одной стороны, мне повезло, я живу в одном из величайших городов мира, рядом Лувр, Версаль, Собор Парижской Богоматери... С другой — я человек русской культуры, и, конечно, порой мне ее не хватает. Налил. Выпили за великую русскую культуру. Мама: — Ас кем вы общаетесь в Париже? Некрасов: — Я дружен с Пикассо, Ильей Оренбургом, Сартром. Также встречаюсь с Азнавуром, Морисом Шевалье и с другими молодыми талантливыми людьми. Разлил и, уже без всякого тоста, влил в топку одним глотком. Мама: — Виктор Платонович, а кто ваш любимый писатель? Некрасов (к Довлатову): — Сережа, хорошо идет. Разливайте. И к маме: — Их несколько — Дидро, Жан Жак Руссо и Достоевский. Опять без тоста заглотнул еще полстакана. Мама: — Виктор Платонович, вам можно позавидовать. Вы живете в городе такой культуры, занимаетесь любимым делом, встречаетесь с интересными людьми... Некрасов, никому не наливая, сам врезал очередные полстакана. Помолчал. — Знаете, мамаша, Париж, Лувр, Достоевский — это все хуйня. Вот под Сталинградом, помню: сидим в окопе. Ни хуя не жравши, мороз — минус тридцать, жопа к земле на хуй примерзла, а немец из всех пушек как въебачит, и думаешь — все, пиздец! И скорей бы уж, думаешь, пиздец, на хуй такая жизнь всраласъ! Людмила Штерн, в ужасе: — Виктор Платонович, здесь же мама! — Да маму я вообще ебать хотел! Мама радостно-удивленно посмотрела на Некрасова и нежно промолвила: — Да-а...?
Эту историю я когда-то прочитал в книге Бориса Михайловича Сичкина и решил поделиться с читателями, ни в коей мере не претендуя на авторство.
Как-то я ехал в Одессе в трамвае и громко начал восторгаться городом. Вокруг меня тут же собралась приличная, полностью со мной согласная аудитория. Кто-то пожалел, что я пропустил цветение каштанов, другой посоветовал прогуляться по набережной вечером и т.д. Я благодарил, продолжал восхищаться красотой города и под конец мечтательно произнес: "Да, ну что говорить, Одесса... Ей бы еще Днепр..." — Шо, шо, шо? — послышалось со всех сторон. — Днепр?! Какой Днепр, эта лужа?! Зачем Одессе Днепр, у нас Черное море? — Да, но все-таки Днепр — это поэтично. Редкая птица долетит до середины Днепра. — Да зачем этой курве туда лететь, что она там забыла? О чем вы говорите, Одесса курорт, зачем ей болото, когда есть море? Я постепенно дал себя уговорить, страсти затихли, я соглашался: — Да, вообще-то, конечно. Черное море есть Черное море, с ним ничего не может сравниться — и для курорта незаменимо... — и через паузу: — Ей бы еще Днепр, — и, пока никто не сумел сориентироваться, выскочил на остановке, на ходу крикнув: — С Днепром Одесса была бы не хуже Харькова!
Жил в 60-е годы в Москве музыкант по прозвищу Фома. Играл он на теноровом саксофоне и был лучшим из лучших. Играл как "штатник", т.е. как американец. Играл, конечно, джаз. Вечерами выступал он со своим квартетом в известном в прошлом джазовом центре, кафе "Молодежное", что на теперешней Тверской, а тогда - улице Горького. Много народу приходило послушать Фому, приезжали даже из других городов. Квартет был известен в Союзе, но за рубеж еще не выезжал. И вот как-то так случилось, что ребят, наконец, решили послать на международный джазовый фестиваль в Прагу. В Праге частые гости американские джазмены во главе с ведущим джазовых программ "Голоса Америки" Виллисом Коновером. Это ли не верх блаженства? И вот встречает ликующий Фома своего пианиста и спрашивает: - Ты что будешь брать с собой в дорогу, ведь едем не надолго? - Ну как что? - отвечает коллега, - Раз едем не надолго, то - самое необходимое: мыло, полотенце, зубную пасту и щетку, смену белья... - А! - прерывает Фома чистюлю пианиста, - Ну тогда я вообще ничего не возьму! Коллега не удивился, потому что всем было известно, что маэстро не дружит с Мойдодыром. Эта недружественность проявилась с еще большей силой уже в Чехословакии... После успешного выступления на фестивале наш герой решил себе сделать скромный подарок, обновить уже изрядно поношенную обувь и отправился в магазин. Москва в те советские времена была столицей всяческих дефицитов и на этом фоне чешская обувь котировалась достаточно высоко. И, побывав за границей, даже в соц-стране, не купить себе что-нибудь из шмоток, было бы непростительной глупостью. Зашел Фома в обувной магазин, выбрал нужный размер и решил примерить, а в Праге, как никак Запад, хоть и социалистический Подбегает к Фоме очаровательная, молодая продавщица, усаживает его в кресло, что-то ласково лопоча по-ихнему, и начинает снимать с клиента его видавшие все прелести социализма чоботы, разношенные до нельзя. И вот шустрая продавщица уже держит в руках один из Фомовских башмаков. У них принято так обслуживать клиента - культура! О, гонимый МОЙДОДЫР! Надо ли объяснять догадливому читателю, что спартанское отношение нашего маэстро к предметам туалета, распространялось и на носки. Сняв с Фомы его московский ботинок, девушка лишь на мгновенье отшатнулась под напором мощной струи характерного запаха, ударившей в ее нежный носик. Подавив свою слабость, она как ни в чем не бывало, стала помогать клиенту надеть, выбранную им пару элегантных туфель. Отдадим должное мужеству и выдержке труженице прилавка: юная пражанка обслужила советского клиента, не прибегая к помощи противогаза или других средств химической защиты, а наш спартанец Фома вернулся в Москву в шикарнейших туфлях и был этим не менее горд, чем успешным выступлением. В начале 70-х приоткрылся эмиграционный клапан и потянулся народ на Запад: кто в Израиль, а кто и в Штаты. Джазу партия родная окончательно перекрыла кислород: закрылись кафе, перестали проводить концерты и фестивали. И решил Фома, как все умные люди, дать деру - назвавшись евреем, подался за океан, на его (джаза) историческую родину. Да вот незадача: хотя наш Фома и был лучшим саксофонистом, но играл очень традиционно, ориентируясь на своего кумира Джонни Гриффина, а кругом уже бушевали колтрейнисты, ладовый джаз и джаз-рок. В музыке Фома был честен и принципиален до консервативности и "современку" не любил и не играл. Но оказавшись в Штатах, понял, что без этого здесь не обойтись, и решил найти себе учителя, чтобы заполнить пробелы. Учитель нашелся достаточно быстро - под Колтрейна здесь не играл только ленивый - и Фома явился на первое занятие. Преподаватель попросил ученика поиграть то, что он умеет. Фома заиграл в манере, которой так восторгались его поклонники в Москве, Играет и играет, а учитель слушает и слушает и не останавливает. Тогда ученик остановился сам и покосился на учителя - не уснул ли он? Учитель вместо того, чтобы упрекнуть в традиционности, как ожидал ученик, упал перед Фомой на колени и чуть ли не со слезами на глазах сказал: - Научите меня этому! Научите традиции, а я вас буду взамен учить тому, чему вы хотите научиться, и денег с вас не возьму. Это вполне устраивало не отягощенного излишними баксами эмигранта - на том и порешили. Научился ли Фома "современке"? Неизвестно. Говорят, что он там играет все больше на ф-но, но вот в то, что штатник традицией овладел, под руководством Фомы, охотно верим! Хоть в чем-то сбылась мечта дорогого Н.С. Хрущева - догнать и перегнать США... в мясе и молоке - бесполезняк, а вот в джазе, что почти невероятно, один все-таки умудрился! Догнал! За это простим Фоме все его странности: нелюбовь к Мойдодыру и прочие спартанские штучки.
Несколько историй о том, где стоит жить, какую родину выбирать и к какой демократии стремиться
ТИТР. Мадрид, Испания
У окна стоит испанец Хуан, глядя вдаль. Входит мрачный Педро, тоже в национальной одежде.
ХУАН. Салюд, Педро!
ПЕДРО. Да уж какой там к чертовой матери салют в такой стране! Ненавижу проклятую Испашку!
ХУАН. Согласен. Здесь жить нельзя. Только гнить. Гнить и задыхаться среди равнодушного испанского быдла!
ПЕДРО. Ты представляешь, до чего дошли? Берут живого быка и прямо при свидетелях начинают его копьями тыкать, дразнить и бесить!
ХУАН. Какое зверство! Ненавижу эту страну!
ПЕДРО. Это еще не всё. К быку выходит мужик, весь в парче и бархате...
ХУАН. Буэ! Какая пошлятина! Только в Испашке такое возможно!
ПЕДРО. И этот мужик достает шашку и рубит быка в капусту прям. Кровища хлещет, бык умирает, а все хлопают.
ХУАН. Какая всё-таки мерзость! Как нас угораздило родиться в этой рабской стране!
ПЕДРО. Не говори. Запах бормотухи этой страшной, амонтильядо этого, поэлья в бороде – весь этот хересный патриотизм... А чем гордимся-то?
ХУАН. И не говори. Сервантес, Гауди и Дали. Все сумасшедшие.
ПЕДРО. Нашему поганому менталитету это свойственно – у нас как придурок, так герой.
ХУАН. Хорошо, мы смогли это из себя вытравить. Вот это пьяное фламенко...
Начинает карикатурно изображать фламенко. За кадром подключается гитара. Педро тоже подключается. Оба танцуют и поют довольно хорошо. Останавливаются, сбрасывают морок.
ПЕДРО. Мерзость какая. Ничего здесь хорошего не будет, валить отсюда надо.
ХУАН. Да, пусть хоть наши дети поживут не среди быдла, а где-нибудь во Франции...
ТИТР. Париж, Франция
Наигрывает французская гармошка. На фоне Эйфелевой башни два человека – Пьер и Жан.
ПЬЕР. Как же невыносимо приличному человеку жить в этой варварской Франции!
ЖАН. Точно. Фрашка-Парашка.
ПЬЕР. Кругом, куда ни глянь, это отвратительное, пьяное, гетеросексуальное ворье!
ЖАН. Как увижу рожу Саркози в зомбоящике, так сразу жить не хочется.
ПЬЕР. А с евровидением как жидко обделались?
ЖАН. Типично обделались. Это ж по-нашему, по-французски. За взятки послали бездарную старуху. Весь мир смеялся.
ПЬЕР. Хоть бы эту Фрашку кто-нибудь разбомбил, чтобы она сгинула!
ЖАН. Точно! И не страшно даже.
ПЬЕР. А чего боятся? Это же будут наши, демократические бомбы. Освободительные.
ЖАН. Эх, мечты. Я уже не верю. Пора валить. Куда-нибудь на свободный восток. В Токио.
Савельев Сергей, студент, Москва. — Я учусь на филфаке и сейчас пишу курсовую, в которой пытаюсь решить вопрос: по каким критериям эстрадные исполнители, политики и писатели выбирают себе псевдонимы. Не поможете ли мне чем-нибудь?
Охотно, дорогой Сергей! Можно даже сказать, что вы обратились как раз по адресу. Дело в том, что именно я когда-то первым возглавил только что созданный Госкомитет по выдаче сценических имен и названий. Раньше ведь времена были строгие, ничего на самотек не пускалось. Это у них там за бугром да за волнами дозволялись разные вольности. Надоело быть Нормой Джин Бейкер? Хочется зваться Мерилин Монро? Без проблем. Американские законы не возражают. И даже где-то приветствуют. Помнится, один мой знакомый диссидент, будучи выслан в Штаты, тут же в отместку родине изменил свое имя на Факъюрий. За что ему, между прочим, тут же выдали гринкард и фудстэмпс. У нас — совсем другое дело. Что касается, например, певцов, то каждый новый псевдоним сперва письменно утверждался в шести инстанциях, от семейного совета до общего собрания филармонии. И лишь потом в качестве предложения направлялся к нам в Комитет. Мы его рассматривали и давали свое заключение. Допустим, молодой подающий надежды исполнитель патриотических песен хочет получить оригинальный запоминающийся псевдоним. Допустим, захотел он именовать себя Энцефалев Клещенко. Проанализировав псевдоним, мы приходим к выводу, что он имеет однозначно негативный характер, несовместимый с общим положительным образом совэстрады. И предлагаем певцу что-нибудь более благозвучное. Допустим, Рощин-Соловейский. Певец не соглашается и говорит, что это как-то где-то вульгарно. Мы тут же озвучиваем следующий вариант. Допустим, Лев Иафан. Певец говорит, что красиво, но непонятно. И так далее. В общем, за несколько часов или дней псевдоним в конце концов рождается, утверждается и вскоре делается исполнителю ближе, чем настоящее имя. А мы, работники комитета, даже немножко ощущаем себя отцами и матерями тех, кому придумали новые имена. Однажды, помню, приходит к нам совсем юный парень и гордо сообщает, что придумал себе отличный псевдоним — Хулиан. В честь Хулио Иглесиаса, которым он восхищается. Мы ему говорим, что такой псевдоним будет ассоциироваться у людей в лучшем случае со статьей УК за номером 206. И предлагаем свои варианты. Назвать себя не в честь певца из чуждой нам капстраны, а в честь какого-нибудь из месяцев года. Допустим, Январиан, Февралиан и Мартын. Смышленый мальчик, надо ему отдать должное, в итоге сам синтезировал себе имя. И теперь, когда я вижу его лицо на телеэкране, то всегда прибавляю звук. Не потому, что он поет тихо. А потому что я испытываю к нему очень нежное и сложное чувство. Этакую редкую смесь из ностальгии, восхищения и отцовского материнства.
Относительно же имен политиков... Немногие, полагаю, знают о том, что Ленин — это не псевдоним. А только часть псевдонима. Лишь совсем недавно стало известно, каков он был в полном виде. Из материалов открывшихся в этом году архивов следует: перед февральской революцией Центральный Комитет партии большевиков, посчитав, что его вождь носит слишком игривую партийную кличку, единодушным голосованием обязал Владимира Ильича убрать из нее начальную букву "Ч". Думаю, что, выбирая себе такой псевдоним, Владимир Ильич, с одной стороны, хотел перещеголять Распутина, имя которого все еще было более упоминаемым, чем его собственное, а с другой, привлечь на сторону революции истосковавшееся по сидящим в окопах мужикам женское население.
Если же говорить о современности, то теперь, когда нашу организацию упразднили, все, кто хочет, называют себя, как хотят. Массово расплодились всевозможные "Тараканы", "Кирпичи", "Отпетые мошенники" и т.д. Пользуясь небывалой свободой, люди, называвшиеся когда-то работниками искусства, почти всю свою энергию тратят на скандальную рекламу и эпатаж. Вот и бродят по экрану и сцене накачанные силиконом по самые брови девушки из ансамбля "Мокрые киски", томные жеманные мальчики из группы "Задние проходимцы"... Я понимаю, что, кроме прочего, наша нынешняя эстрада в какой-то своей части является рычагом для осуществления такого назревшего события как легализация проституции. И в целом ничего не имею против. Жаль только, что поют эти красивые молодые создания значительно хуже, чем оказывают другие услуги. Хотя бывают и исключения. Один мой знакомый банкир как-то заказал себе по каталогу очень модную эстрадную диву. И в процессе многократного наслаждения ее искусством с изумлением убедился, что она — просто гений по всем позициям. Это даже трудно себе представить. Когда танцующая на столе женщина исполняет ртом "Strangers in the Night", а из альтернативного отверстия одновременно мощно звучит "Попутная песня" Глинки! Она не сшибла ни одного бокала и не сфальшивила ни на йоту. И не сбилась даже тогда, когда прыгала через узкий горящий обруч. Существование таких талантов — самое яркое доказательство того, что наш шоу-бизнес не вечно будет находиться на мировых задворках. И мы еще покажем планете, что такое современная российская песня во всей ее привлекательной полноте и огромной оральной мощи.
Что же до вашей курсовой работы, Сергей, то возьму на себя смелость порекомендовать вам пару научных трудов, относящихся к данной теме. Прежде всего, это известное сочинение Афанасия Микитина "Хождение на три буквы". А также мой собственный недавно изданный трактат "Женщина в дательном падеже". И всяческих вам успехов!
Когда собирали Пятачка в путешествие скорби, когда обряжали, когда хуй знает откуда пьяненький Винни-Пух хуй знает что приволок ебанутого размера и цвета и на горизонтального своего покойника-друга бессмысленными движениями напялить пытался, пока не пнули его по жопе, когда весь лес в триста глоток на четыре раза по отхрюкавшей свинье изревелся, и холодный пятак от поцелуев ненадолго горячим стал, когда Сова безутешная в пятый раз к гробу кинулась и в четвертый раз пьяная промахнулась и в третий раз тупая ебальником об забор, когда сложили Пятачку короткие его ручки, и на левой ручке его именные Кроликовы дорогие часы нашлись, которые Кролик два года бесполезно искал, и когда бросился к гробу злой Кролик, и вот ни на полхуя не было горя в крике его, а одни только бранные, говенные да хуевые выражения, и очень быстро назрел скандал, и очень быстро произошел, и был пиджак новый на Кролике муслиновый из Парижа, а стал рваный и старый, и отпиздили его лопатой за плохие слова, и отхуярили крышкой, и когда Винни-Пух за покойного друга ебучему грызуну чисто так по-медвежьи на единственное яйцо наступил и по-простому так в рот его выебал за плохие слова, и в ухо его за дурные мысли отъеб, и в нос для разнообразия, и вообще как-то так разошелся здоровый и сильный с огромным хуем бурый толстый медведь, что даже Пятачок в гробу слегка покраснел и немножко так по-покойницки засмущался, и свечка в ручках огонечком затрепыхалась и чуть в пизду не погасла на хуй, и медведя в сторону отвели и всем лесом по жопе пнули, по бурой каменной жопе в черных коксующихся штанах, чтобы порядок мудила знал и скорбел как все, вот как Ослик культурный, к примеру, залупа-то у него тоже не из говна слеплена, семьдесят сантиметров у него залупа у спящего да усталого, а у сытого да у пьяного метр сорок в длину и ведро воды на весу держит, и два ведра держит, и кадку держит, и ни одна баба за всю практику не пожаловалась, даже слониха приятно удивлена была и о новой встрече осла просила, однако же добрые люди ведь на похоронах не ебутся, а фуражку к хуям сымают и хором плачут, как будто это их сейчас землей закидают и деревянным крестом законтрят, и поэтому искренне плакал культурный Ослик, и залупа его роскошная от горя сморщилась и до колена трагически не доставала, а Сова поддатая в могилу стаканы уронила, и на нее хуево весь лес смотрел, пока она вся в соплях в могилу спускалась и вся в грязи обратно без стаканов вылазила, и опять обратно полезла, а весь лес ей, дуре, стройным хором "Стаканы, пизда, не забудь!" орал, а ветер-то хуй его знает откуда дунул и хуй его поймешь кого принесло — то ли Винни-Пух до такой степени обносился, то ли тридцать три больших мужика в медвежью шкуру насрали, заштопали и гулять отпустили, и, конечно, к другу своему покойному с причитанием кинулся, обоссался в дороге, поскользнулся и наебнулся, и орал, и вопил, и вообще в целом не соответствовал, и по мягкой жопе его ботинками, кедами, ластами и копытами каждый первый от всей души пизданул, и по крутой траектории на восток, роняя запонки, полетел медведь рекорд дальности побивать, и когда перестал плакать весь лес, и когда подняли на полотенцах ящик с холодной свининой, и начали опускать, и вспомнили про крышку, и собрались забивать — вот только тогда встал Пятачок и всех на хуй послал. Шуток, долбоебы, не понимают!..
Во время оккупации австрийцами Италии, в городе Болонье композитор Россини написал революционную песню, воодушевляющую итальянцев на борьбу за освобождение от австрийского ига.
Молодой композитор понимал, что ему небезопасно оставаться в городе, занятом австрийцами. Однако уехать из Болоньи нельзя было без разрешения генерала. Россини решил пойти к нему и добиться пропуска на выезд. - Кто вы? - спросил австрийский генерал. Композитор назвал первую попавшуюся фамилию и добавил: - Я музыкант и композитор, только не такой, как этот разбойник Россини, который сочиняет революционные песни. Я люблю Австрию и написал для вас бравурный военный марш, который вы можете дать разучить вашим военным оркестрам. На другой же день марш был разучен и австрийский военный оркестр исполнил его на площади Болоньи. А, между тем, это была та же революционная песня. Когда жители Болоньи услышали знакомый мотив, они пришли в восторг и тут же подхватили его. Можно себе представить, как был взбешен австрийский генерал и как он сожалел, что композитор уже за пределами Болоньи!
В 1970 годах трудился на ниве культуры в Литве неплохой ведущий и конферасье. Назовём его – Йозас. Интеллигентный, образованный человек. Очень он был популярен в Литве. Знал литовский, русский, польский, украинский, белорусский, английский и немецкий языки. Не то, чтобы пару слов из каждого. Нет. Словарный запас каждого языка позволял ему общаться во многих областях человеческой деятельности. Очень добрый и незлобивый человек. Всегда готов помочь другим в беде, выручить деньгами и пр..
Но, как у каждого человека, был у него недостаток. Даже не знаю, недостаток это или болезнь. Был он, как в то время говорили, педик. В артистической среде многие об этом знали. Но поскольку он не пристраивался, без разрешения и никому, извиняюсь, в ж…у не заглядывал, никто к нему претензий не имел.
Но однажды.
Летом, во время Праздника песни, в Нагорном Парке, в Вильнюсе, случилась небольшая эксплёзия.
На открытой эстраде, во время пения одного известного певца из Клайпеды, которого уж точно никто за гея не считал, порывом ветра свалило стойку от микрофона.
Певец, держа в одной руке микрофон и продолжая петь, нагнулся, чтобы поднять стойку. Потерял равновесие и начал падать с эстрады.
Стоящий за кулисами конферансье Йозас, решительно бросился на сцену, обхватил певца, который уже падал, руками за пояс и потащил на эстраду.
Певец, при этом, не выпустил из рук микрофон, хотя петь перестал. Не знаю о чём он думал, но все услышали, как он, задыхаясь шептал, тащившему его конферансье: - Йозас! Ну не здесь же! Не на людях! Давай у меня в номере!
В парке раздался свист, хохот и громкие аплодисменты!
Одного парня в полиции так и прозвали – Браун-неудачник. В первый раз Браун грабил банк, когда служил на почте. Все было, как полагается, – маска на лице, пистолет, страшный голос. Но он умудрился не сменить мундир почтового служащего. А к нему была прикреплена табличка «Браун». Полиция заявилась к нему домой уже через полчаса, он еще не успел пересчитать деньги. За первое ограбление Брауну дали пять лет и выпустили досрочно. И в следующий раз он пошел на дело в неприметном костюме. Но в банке было много народу, и он не решился кричать. Вытащил из кармана бумажку, написал: «Давай деньги, а то застрелю!» – и сунул ее кассиру. Тот деньги отдал. Но у него осталась бумажка, которую и обнаружили полицейские. Оказалось, что записка написана на обратной стороне письма, присланного Брауну из полиции
Житель Дублина Гэвин Коул (Gavin Cole) сел в автобус имея при себе 3 пакетика героина, спрятанных в кармане. Однако, будучи полным идиотом, он достал их сразу же, заняв место и не обращая внимая на соседей. Так получилось, что напротив сидел офицер отдела по борьбе с наркоманией, возвращавшийся с работы в штатском. Но… подождите, это еще не конец истории… Пока он игрался со своим героином, сидя прямо напротив полицейского, у него зазвонил мобильник, и полицейский услышал следующее: - «Наркота у меня. Встретимся на остановке. Не забудь бабки!». Но… и на этом история не заканчивается…
Думая, что наконец-то он может расслабиться в предвкушении сделки, этот идиот закурил… марихуану.
Тарификация в любом театре - самая болезненная ситуация. В 60-х гг. в конфликтную комиссию по тарификации при Московском управлении культуры, членом которой я являлся, поступило заявление актрисы Театра имени Ленинского Комсомола (нынешний Ленком), не получившей повышения ставки. Получала она мизерную категорию, что-то около 90 рублей, и просила прибавить 10 рублей, что являлось повышением категории. Главный режиссер театра Анатолий Эфрос встал насмерть. Очевидно, он был прав, я и вся комиссия не знали даже имени актрисы, и не верить такому художнику, как Эфрос, мы не имели никаких оснований. Актриса подала заявление в суд. Тут-то страдалица отыгралась: она предъявила несколько афиш, традиционно подписанных режиссером каждому исполнителю к премьере. Обычно такие надписи носят комплиментарно-поздравительный характер, но, как показал процесс, таящий в себе подводные рифы. На афишах режиссер писал (передаю общий смысл и настроение): “Благодарю за талантливую работу...”, “Мал золотник, да дорог...”, “Спасибо за творческое отношение к работе...” и т.д. Судья, человек простой и в театральной дипломатии не искушенный, задал всего один вопрос: “Вы писали эти надписи?” “Да, но...” - начал отвечать Эфрос, - судья не дал ему договорить. Актрисе повысили зарплату не на десять рублей, как она просила, а на значительно большую сумму.
Все ли читатели криминальных романов знают, что такое, например, - “малява”? Оказывается записка, письмо. А “клифт”? - пиджак. И так далее. Недавно вышел в свет словарь блатного жаргона, чтобы следователь или адвокат, даже просто любитель детективов мог бы “ботать по фене” - разговаривать на общем языке. У многих профессий есть свои фирменные термины, которые может понять только посвященный человек. У представителей самого нематериального, неземного, одухотворенного искусства - музыкантов - есть свой язык. Когда я впервые услышал, как общаются между собой мастера, искусством которых я восхищался и вдруг... лабух - музыкант, лабать - играть и т. д. Что ж, им так удобнее!
Однажды в кабинет главного режиссера театра (это я!) вошел дирижер нашего оркестра: “Разрешите срочно позвонить, за кулисами телефон испорчен”.
Невольно я услышал разговор: “Лабать жмурика? А кто дает темп?”
Я не удержался и попросил разъяснить смысл таинственных реплик.
- Ну, это же примитивно! Лабать - играть, вы наверняка знаете... Жмурик - покойник. То есть мы сговаривались играть на похоронах. А о темпе - это принципиально: если мы идем за похоронной машиной, то, естественно, двигаемся торжественнее, медленнее - темп дает жмурик. А если мы впереди процессии, то, конечно, вся церемония проходит быстрее - темп даем мы... Соответственно - башли... простите - гонорар!
Как в жизни все просто: все зависит от того, кто дает темп!
Наташка Дело было в небольшой мусульманской стране, где перманентно тусовалось очень много советских офицеров. Не надо спрашивать, что мы там делали. Мы выполняли «интернациональный долг», не особенно вникая: кто кому, собственно, задолжал и сколько именно? В мусульманских странах русскому человеку бывает очень скучно, когда не бомбят и не стреляют. Впрочем, скуку наши офицеры умело разгоняют водкой, и после третьего стакана начинаются трагические офицерские игры: «веснушка», «кукушечка», «сигаретка», «Тигр пришел» – не буду на них останавливаться подробно, щадя нервы и нравственность читателей. Однако там, куда судьба нас закинула, воспользоваться старыми рецептами российского офицерства было тяжело: злые люди приняли в этой стране сухой закон. Самогон гнать было трудно, потому что самогонщиков отлавливала местная полиция, зато сколько радости было, когда прилетели «МиГи-25»! Машины эти мы называли «гастрономами», потому что только из одного самолета можно было «выдоить» несколько сотен литров спирта. .. К сожалению, прилетали они к нам редко, а «надои» выпивались быстро, поэтому тоска нас грызла нещадно. Самое печальное – не было женщин. То есть к некоторым нашим офицерам приезжали семьи – к тем, у кого они были. А что делать нам, холостякам? Нет чтобы Министерству обороны выслать нам в подмогу батальон секретарш каких-нибудь или связисток. .. Куда там! Разве генералы вспомнят о том, как сами лейтенантами были! Вот и оставалось нам только таращиться на мусульманок в чадрах да подшучивать друг над другом. С этого все, собственно, и началось. Когда много мужиков долго живут вместе – обязательно начинаются шуточки на «голубую» тему – все ведь озабоченные, да еще по многу месяцев (провожая в отпуск в Союз коллегу, мы его обычно напутствовали: «Будешь первый раз трахаться с „телкой” – скажи, это, мол, тебя не один я, это тебя трахают все ребята, оставшиеся в далекой мусульманской стране»). Время от времени мы «шизовали» – устраивали вечеринки с танцами, где жребием определялось, кому быть «тетками», – и ржали на этих танцах так, что прибегала администрация отеля: узнать, что стряслось. И вот как-то сама по себе родилась шуточная «голубая» песня:
Я один сижу в своей квартире, На мене разорвана тельняшка, Я не знаю, что случилось в этом мире, Знаю только, что придет ко мне Наташка. Мы сначала с ней посмотрим телевизор, «Шкваркнем» по бутылочке «Столичной», Я немного на гитаре поиграю, И почувствуем мы с ней себя отлично. А потом, завыв от наслажденья, Я раздвину бархатные ляжки, И забьется в трепетном волненьи Подо мною тело белое Наташки. И как долго будет это продолжаться, Знаю я и техник дядя Вася — Это я его зову своей Наташкой, Потому что мы с ним оба педерасты!
Возможно, песенка и грубоватая. Возможно. Но мы ее любили попеть хором на своих вечеринках. Злая судьба определила мне быть солистом, благо я умел немного тренькать на гитаре. А однажды кто-то взял да и записал эту песню на магнитофон, и пошла запись гулять по всему контингенту. И дошла до замполита. Замполит у нас был. .. замполитом и генералом. Знающие люди понимают, что это такое. Это мрак Полный. Потому что замполит, дослужившийся до генерала, автоматически возводит все свои замполитовские «достоинстза» в квадрат. А то и в куб. И вот вызывает однажды наш генерал-замполит меня к себе на «ковер». Я волнуюсь, иду, думаю лихорадочно, чего же натворил, но вспомнить ничего не могу. Захожу в кабинет. Во главе стола – замполит, по бокам штук пять полковников. У всех лица такие, как будто только что очередной генсек умер. И смотрят все на магнитофон-кассетничек, который в центре стола стоит. Нажимает замполит на кнопочку, из магнитофона вырывается мой жизнерадостный голос, поющий «Наташку». ..
Молча, как на похоронах, дослушали мы ее до конца. Замполит по-отцовски перешел на «ты» и спросил: – Твое творчество? – Мое, товарищ генерал! – честно ответил я, особой вины за собой все же не чувствуя: ну похохмили, пошутили. .. Смущали вот только скорбные лица полковников. .. – И давно ты этим занимаешься? – с участием в голосе спросил генерал. – Месяца два, товарищ генерал, – сказал я, думая, что речь идет о песнопении. .. – Эх, сынок, – генерал подошел ко мне и положил руку на плечо. – Сынок! Мы же понимаем, как тяжело без баб. Понимаем. Но своих товарищей офицеров трахать. .. (Тут, как вы понимаете, генерал употребил другое слово. ) Это позор. Нельзя так, сынок. Нельзя. Лучше спирта лишнюю рюмку выпить. .. – А где же его взять, спирт-то? – машинально ответил я, ибо потихоньку начал обалдевать, осознавая, что они меня, оказывается, за «голубого» приняли! – Сынок! – В голосе замполита появился металл. – Ты тут нам! Не надо! Прекратить, пока не поздно, а то поздно будет! Мне уже «сигналили», так ты всем, всей своей компании, передай, чтобы прекратили! А мы проследим! И если поймаем – карать беспощадно будем! Иди с глаз моих долой, и ты меня понял! А если трудно станет – лучше к нам, в политотдел, придите. Мы поможем, поговорим. ..
Из политотдела я ушел на негнущихся ногах, на них и шел до гостиницы, где меня уже ждала «братва». Сумрачно оглядев компанию, я сурово сказал: – Требую выдачи мне НЗ (у нас была всегда припрятана бутылочка на всякий случай) как жертве половых репрессий. Только что замполит официально признал меня гомосексуалистом. ..
Что тут началось! Коллеги веселились вовсю, но, отсмеявшись, мы разозлились. Нам чужды были идеи «геев», но в сложившейся обстановке мы не могли остаться равнодушными. Политотделу делать нечего, решили «гомиков» среди нас отлавливать? Политотдел получит «гомиков»!
На замполита началась настоящая травля. Где бы его ни встречал кто-либо из нашей компании – обязательно начиналась игра в «голубых». Молодые офицеры прогуливались у политотдела, сцепившись мизинцами или нежно придерживая друг друга за локоток. .. Замполит зверел и начинал, похоже, понемногу «двигаться» головой. Говорят, он написал рапорт Главному Военному Советнику о странных умонастроениях в среде младших офицеров. Главный якобы рапорт не принял, сказав замполиту по-простому: «Поймай сначала кого-нибудь за жопу, а потом разберемся». Главный был ничего мужик, хоть, как и все генералы, малость «дубевший». «Поймать за жопу» замполиту никого, естественно, не удавалось, пока мы наконец не сжалились над стариком.
Были у нас два самых «злобных гомика» – лейтенанты Ваня и Паша. Оба этих лейтенанта не боялись замполита в принципе, потому что у Паши папа был генералом Генштаба, а у Вани папа хоть и был полковником, но таким, у которого в кабинете «генералы рыдали, как дети». Вот Ваня с Пашей и решили устроить праздник нашему замполиту. Ваня как раз улетал в Союз жениться – на пару недель отдохнуть. Возвращался он через Вену и купил в тамошнем «секс-шопе» здоровенный пластиковый член. Прибыв в родной гарнизон, Ваня раскрыл свой план. .. Уже смеркалось, когда генерал-замполит засек у клуба две обнявшиеся фигуры. С грациозностью контуженного краба труженик политического фронта стал подкрадываться к влюбленным. Паша и Ваня в угаре страсти не замечали ничего, они стонали от вожделения и гладили друг друга, гладили. .. Наконец Паша расстегнул у Вани штаны, и потрясенный замполит увидел, как советский офицер стал нежно целовать половой член другого советского офицера! Мизансцена была сильная, свидетельствую, как очевидец, потому что мы всю эту картину видели своими глазами, лежа на крыше отеля и кусая кулаки, чтобы не завыть от восторга. .. Замполит прыгнул, как тигр. Видимо, в голове у него мелькнула только одна мысль: «Пресечь! » Что он и попытался сделать, схватив целуемый член рукой. К тому, что член может остаться у него в руке, свободно выскочив из Ваниных штанов, старик был явно не готов. От ужаса и неожиданности генерал заорал, высоко, как знамя, поднял пластиковый член и побежал прочь от «голубых», вскидывая колени. .. Финала я уже не видел, потому что икал, лежа на спине, и с беспокойством думал: «А не сдохну ли я от хохота? » Но очевидцы позже рассказали, что замполит на беду свою наскочил на Главного Военного Советника, который стал орать на него на весь тихий мусульманский квартал: – Ты что, бля, с х. .. м в руке по городу бегаешь? ! Совсем рехнулся или допился? Ты как генералитет позоришь? ! И т. д. и т. п. Главный бывал крут, и сильно крут. Один полковник – ей-богу, не вру – обделался прямо в штаны, когда Главный орать на него начал. .. Такие вот пироги. Не рой, как говорится, яму другому. .. Замполита потом сердечными каплями отпаивали. Ване и Паше, конечно, для порядка немного влетело, но чисто условно, потому что официальные взыскания за «фиктивный оральный половой акт, приведший к тяжким последствиям и едва не закончившийся гибелью военнослужащего», – согласитесь, это даже для Советской Армии было бы слишком. .. Вечером мы праздновали «торжество голубой идеи над красной». Поднимая стакан контрабандного джина, Ваня вдруг посерьезнел и сказал тост: – Никогда не думал, что предложу выпить за «голубых» на полном серьезе. Я поднимаю стакан за них, родных, и их тяжелую судьбу. Я никогда раньше так не смеялся, как сегодня. Такое не забывается. Спасибо «голубым» за то, что они, сами не зная о том, доставили нам столько радости вдали от родины. ..
Мы выпили, закусили, снова выпили, и через полчаса из окон нашего отеля вырвалась в душную мусульманскую ночь разухабистая неприличная «Наташка». ..
В пятидесятые годы в Москве появилось некое, доселе невиданное, буржуазное чудо: винный КОКТЕЙЛЬ! Человек столь же экзотической профессии — БАРМЕН — наливал напитки в специальный бокал, подбирая их по удельному весу так, что они не смешивались, а лежали в бокале полосочками: красный, синий, зеленый... Этим занимались в одном-двух ресторанах по спецразрешению.
В одно из таких заведений зашел большой красивый человек и низким басом приказал: «Коктейль! Но — по моему рецепту!» «Не можем, — ответствовал бармен, — только по утвержденному прейскуранту».
Бас помрачнел вовсе: «Я — народный артист Советского Союза Дикий! Коктейль, как я хочу!»
Бармен сбегал к директору, доложил, тот махнул рукой: сделай, мол.
Дикий сел за столик и потребовал от официанта принести бутылку водки и пивную кружку. «Налей аккуратно двести грамм, — приказал он. — Так, теперь аккуратно, по кончику ножа, не смешивая — еще двести грамм! Теперь по капельке влей оставшиеся сто... Налил? Отойди!»
Взяв кружку, Дикий на одном дыхании влил в себя ее содержимое, крякнул и сказал официанту:
«Хор-роший коктейль! Молодец! За это рецепт дарю бесплатно. Так всем и говори: "Коктейль "Дикий"!»
И величественно удалился под аплодисменты всего ресторана.
Кто признается, что он не любит музыку? Хоть какую-нибудь. Слава Б-гу, таких людей мало на белом свете. Разве что, некоторые, несчастные, которым в Рязанских либо в других лесах, медведь на ухо наступил.
Но и в этом случае, некоторые их них выбирают себе барабан и стучат, «стучат» …… себе на пользу и радость, а других приучая к осторожности.
А что вы скажете за любовь к животным? И в этом случае большинство любят по настоящему «братьев наших» безгласных. Правда некоторые любят животных небескорыстно, а ввиде поданных им на стол блюдах. Но это естественно для человека разумного.
Впрочем и неразумные также отличаются неуёмной любовью к блюдам из «братьев наших меньших».
Как видите, много разновидностей «любви» присутствует в жизни человека.
Тем более, когда во всём мире наблюдается всплеск разнообразной и разноцветной «любви» между однополыми человеками, не про нас будь сказано.
Вы спросите, где тут связь? Между музыкой и животными? Таки я отвечу: Связь очевидна – любовь!
Итак:
В славном своей разнообразной историей германском городе Нюрнберге, каждый год в начале лета проходит Фестиваль рока „Rock im Park“. От 70 000 до 85 000 фанатов съезжаются в Нюрнберг со всего мира.
Диапазон исполнителей и коллективов, чьи имена - иногда по несколько раз - на сегодня вписаны в историю Нюрнбергского рок-фестиваля, впечатлит самого взыскательного рок-фаната:
Metallica, Marilyn Manson, Motorhead, Steel Panther из «тяжелых»; The Offspring, Guano Apes, Linkin Park, Evanescence, Kasabian, Keane, Peter Doherty, The Maccabees, The Prodigy (в степени уменьшения «тяжести»)...
Перечислять можно долго. 78 различного жанра музыкальных коллективов из Америки и Европы устраивают людям праздник в Нюрнберге, не забывая и про свои гонорары.
Два основных места проведения шоу и выступлений – «Zeppelinfeld Nurnberg» (территория съездов НДСАП) - здесь состоится часть, которая называется „Rock im Park“ - и «Nurnburgring Eifel» (первоклассная гоночная трасса), где проходит «Rock am Ring“.
Вокруг лес, озера. Возле озер и в лесу установлены палатки для фанатов и нормальных зрителей. Везде киоски с едой, напитками и сувенирами и везде био туалеты и мусорные урны. Вообщем, громадная ярмарка!
Солнце, тепло, атмосфера радости и братства! Все улыбаются друг другу. И над всем этим – музыка!
Упаси боже, чтоб я рекламировал это предприятие. Чтоб им всем было хорошо!
В то же время, мои соседи, те, которые слушают музыку Фестиваля, не выходя из своих домов, имеют пару радостей и у себя дома и во дворах.
Это белки, которых тут кормят с рук, и которые нахально залезают в комнаты при открытых дверях и окнах. Это разнообразные собаки и собачки, коты и кошки.
Все жители знакомы со всеми животными и те никого не боятся, разгуливая по дворам и навещая всех, кто их приглашает. Конечно же, не за просто так.
Этих маленькие питомцы, все любят и никогда не обижают.
Так вот:
Сижу я на своей веранде вечером, слушаю музыку фестиваля, поглядываю на людей, изредка проходящих мимо моего дома, читаю или пью чай. Да и музыка птиц, не смолкающая во дворах до вечера. Есть от чего людям иметь радость.
Но не всем.
24.00. Я уже дремлю. Периодически открываю глаза и снова дремлю. Сквозь сон слышу приближающие взрывы смеха и чьи-то нечеловеческие вопли.
Пришлось встать, стряхнув остатки сна
. Пересекая двор идет компания молодых людей, эдак человек десять и двое держат в руках нечто, издающее истошные вопли.
Подходят ближе. И что я вижу!? Двое парней держат за лапы, спиной к земле кота!
Кот голосит благим матом «Мяу-у-у-у-у», как тысяча тромбонов с поддержкой тысячи саксофонов!
В свете ярких фонарей возле дома, вижу, что держат, прохвосты, соседского кота «Томми»!
Мало этого, третий негодяй, схватив кота за голову, льёт ему в глотку пиво из банки! Если б вас эдак держали за ноги и лили бы в глотку алкоголь, который вы, слава Б-гу, не переносите, вы бы обрадовались? Я думаю, и не каждому пьянице было бы приятно, чтоб ему насильно лили в глотку алкоголь.
Кот, захлёбываясь пивом, на своём кошачьем языке, проклинал своих мучителей и всю их родню до седьмого колена. Но те только веселились и продолжали мучить бедное животное.
Чтобы остановить пытку несчастного «Томми», я громовым голосом прокричал подонкам, чтоб они бросили кота или я уже бегу за полицией!
Не знаю, что их испугало больше, моя громадная фигура или упоминание о полиции, но кота они бросили. Но не туда, куда вы подумали! Вниз на землю? Как бы не так!
Они закинули несчастного «Томми» на вишню возле дома и со смехом убежали.
Вы думаете, на этом закончились страдания молодого «Томми»? Я бы хотел, чтобы это было так. Думаю и кот испытывал то же желание. Но мукам его не дано было закончиться.
Нормальный кот всегда падает на четыре лапы, как бы высоко его не подбрасывали. И, естественно, нормальный кот, заброшенный на дерево, не преминул бы уцепиться за ветви.
Бедный «Томми», он был нормальным котом. Но закачанное в него пиво отключило все инстинкты у бедного кота.
Он даже не подумал уцепиться за какую-нибудь веточку. "Томми" летел вниз, как камень, сквозь ветки, которые дождем осыпались под его лапами! И шмякнулся на спину!
Оглушенный, минуту лежал, подергивая ногами и жалобно мяукая.
Но, когда я подошел, чтобы взять его на руки и отнести соседям, «Томми» очнулся и оттолкнувшись от земли всеми четырьмя лапами, неестественно вихляясь всем телом, поскакал к своему дому.
Обычно, под утро, ему открывали окно на первом этаже и он запрыгивал на подоконник.
Но был только час ночи и окно оставалось закрытым.
«Томми» с разбегу прыгнул в окно, рассчитывая, что оно открыто, ударился лбом в стекло, ошарашенный упал под окном на траву, замотал башкой, вскочил и снова прыгнул в закрытое окно! Вы, наверное, думаете, что уж на третий раз кот сообразил, что окно закрыто? Ничего подобного! Не забудьте про алкоголь!
Он прыгал и бился головой о стекло, пока соседи не открыли окно.
Из последних сил «Томми» прыгнул, но силы покинули его. Он повис на подоконнике, издавая жалобные хрипы. Хозяйка подхватила его и втащила в комнату.
После соседка рассказывала, что Томми сразу забился под диван и выходил только к миске с едой и водой. При малейшем шуме бросался под диван и затихал.
На второй день после мучений, он пил только воду, не притрагиваясь к еде.
Утром, на третий день, меня разбудило мяуканье. Хозяйка вынесла Томми на руках во двор, поставила его на землю. Кот тут же запрыгнул в открытое окно. Несколько раз соседка ставила «Томми» на землю, но кот упорно не хотел выходить во двор. проявляя нежелание гулять там, где над ним произвели насилие.
Я думаю, что и похмелье, мучило несчастное животное.
И только сегодня, проходя мимо соседнего дома, я заметил «Томми», сидящего у окна и со страхом провожая взглядом людей.
И вы скажете, что животные не различают кто их любит, а кто нет?
Не про нас будь сказано, но те мучители не были людьми и любителями музыки.
Бывает же такое! Арбитр в одном матче забил два гола. В первом случае мяч влетел в ворота после рикошета от его ноги, во втором - от головы. Благо пострадали от судьи обе команды, а потому на орехи ему не досталось. Тем более встреча испанских клубов четвертого дивизиона завершилась вничью. И все же самим игрокам пришлось изрядно потрудиться, чтобы успокоить перепуганного рефери.
Марчелло Мастрояни всегда тяготел душой к российскому театру. В 60-е годы он приехал в Москву с одной только целью: пообщаться с артистами «Современника» и посмотреть на Татьяну Самойлову, насмерть поразившую его в фильме «Летят журавли». В Москве же вдруг попросил показать ему, где артисты пьют, и его повели в ресторан «Дома актера». Однако расторопные кэгэбэшники перед его приходом успели разогнать всю актерскую пьянь, «чтобы не скомпрометировали», и Мастрояни увидел пустые залы: артисты, как ему сказали, все репетируют и играют. И только в дальнем зальчике одиноко напивался могучий мхатовец Белокуров, которого не посмели «разогнать». Увидев Мастрояни, он ни капли не удивился, а налил полный стакан водки и молча показал рукой: выпей, мол. Мастрояни вздрогнул, но выпил. После чего Белокуров крепко взял его за волосы на затылке, посмотрел в глаза популярнейшему актеру мира и рокочущим басом произнес: «Ты... хороший артист... сынок!»
Однажды, в 1976 году, нашему оркестру пришлось давать концерт для заключенных вильнюсской тюрьмы "Лукишки". В клубе, над сценой висел транспорант: "Ленин - с нами!
Борис Ливанов, по свидетельству хранителя мхатовской истории Владлена Давыдова, постоянно подшучивал над другим великим мхатовцем — Владимиром Белокуровым. Тот был человек, к юмору не склонный, и однажды повесил на дверь своей гримуборной медную табличку с полным титулом: «Народный артист СССР, Лауреат Государственной премии, профессор Владимир Вячеславович Белокуров». Ливанов же, улучив момент, прилепил под ней мощным клеем листок бумаги с надписью: «Ежедневный прием — от 500 до 700 граммов»! А то еще Белокуров съездил в Финляндию и привез себе оттуда шикарный свитер, синий с двумя полосами — одна по талии, другая по груди. Он ходил по театру, гордо показывая всем обнову, а за ним на цыпочках двигался Ливанов и шепотом сообщал коллегам значение полос. «Линии налива! — вещал он и показывал рукой. — До спектакля, после спектакля!»
Самый справедливый судья - английский футбольный арбитр Мелвин Силвестр.
В ходе игры нападающий одной из команд Ричард Керд неоднократно подталкивал арбитра исподтишка и наконец задел его довольно чувствительно.
Разозленный рефери не совладал с эмоциями и тремя мастерскими боксерскими ударами низверг обидчика на газон, после чего невозмутимо предъявил себе красную карточку и покинул поле.
Театр им. Моссовета был на гастролях в Тбилиси. Однокурсница Гали Дашевской, грузинка, пригласила ее в дом, где собиралась грузинская интеллигенция. Ну, конечно, тосты, здравицы — из уважения к Гале, в основном, по-русски. А ближе к концу вечера заспорили: кто из присутствующих больше прочих сделал для родной Грузии. Какой-то меценат тут же учредил приз победителю: ящик лучшего коньяка! Страсти разгорелись нешуточные: кто-то гордился своей картиной, кто-то памятником, кто-то литературным переводом... Дашевская слушала-слушала, потом набралась смелости и встала. «Простите меня, — сказала она, — но, как мне кажется, больше всех вас для Грузии сделала моя семья!» От такого нахальства красивой русской девочки все притихли. «Да! — продолжала Галя. — Во время переигровки на первенство СССР по футболу в матче «ЦСКА» — «Динамо» (Тбилиси) мой муж, полузащитник ЦСКА Коля Маношин, забил единственный гол... в свои ворота, и «Динамо» (Тбилиси) впервые стало чемпионом СССР!» Под оглушительные крики на обоих языках во славу Маношина призовой ящик был немедленно вручен Гале Дашевской.
Когда-то много лет назад актриса театра им. Моссовета Галя Дашевская вышла замуж за нападающего футбольной сборной ЦСКА Колю Маношина. В один из первых дней семейной жизни они оказались в ресторане Дома актера, и Галя увидела за одним из столов великого актера Леонида Маркова. «Пошли, — потащила она Маношина, — мы с Леней в одном театре работаем, я вас познакомлю!» Маношин упирался изо всех сил: «Да что я пойду, он меня знать не знает!..» Но Дашевская все-таки дотащила Колю до Маркова: «Вот, Ленечка, знакомься: это мой муж!» Уже сильно к тому моменту принявший Марков оглядел Маношина из-под тяжелых век и мрачно спросил: «Шестой, что ль?» Коля, всю жизнь игравший под шестым номером, чуть не прослезился: «Гляди-ка, знает!!»
Заграница. Ресторан. Рядом столик, за которым два здоровенных мужика в наколках, в хорошем подпитие, "беседуют". //...— и тогда я, значит, и говорю этим недоумкам: у вас водка есть? Есть, говорят. Я посмотрел: там стоит ма-а-асенькая такая бутылочка, мне на треть глотка, и на ней надпись: Tamova. Это у них там так водка называется. Лучше бы «Ottudova», отсюда, значит, назвали. Хорошо, что я близорукостью не страдаю, иначе бы не разглядел. Купил я этот обмылок алкогольный и думаю: а что тянуть, выпить надо. Беру стакан, а мне этот швейцаришка.., дело в Швейцарии было, значит.., он мне и говорит: - Да вы что, герр посетитель, собрались ее прямо так выпить? Ни в коем случае. Нихт безоффен, матка нун гут, Гитлер капут. Надо прочитать инструкцию по употреблению, а то возможен летальный исход. - Я думаю: еще пять минут без опохмелки, и ты сам у меня полетишь, хенде хох хренов! Ладно, читаю этикетку, все честь честью: изготовлено по традиционной рецептуре уральских казаков, столетний опыт и так далее.
- Но это еще ничего, — рассказывающий эту байку мужик, потряс в воздухе вилкой с нанизанным на нее куском мяса, не замечая, что соус, которым было приправлено мясо, неумолимо капает на респектабельного господина, сидящего справа от него и господин безуспешно пытается от соуса уклониться, и продолжал: — Это еще ничего. В сочетании со следующей фразой это вполне.., вполне! А вот дальше написано.., вы только вдумайтесь.., дальше написано: традиционно употребляется, будучи смешана с тремя частями кока-колы. Смеш-ш.., ик! Смешно это, е-мое! - Вы только представьте себе уральского казака, который разбодяживает водку этим отстоем.., кока-колой, тьфу ты, господи…(С)
Заходит Фима в аптеку, подходит к окошечку. - У вас сметана есть? - Нет... - А колбаска копченая есть? - Нет, и колбаски нет... - А рыбка вяленая есть? -Да нет же! Мы такими вещами в аптеке не торгуем! - ПЛОХО ТОРГУЕТЕ!!! - ЭТО Я-ТО ПЛОХО? ВОТ ВСТАВАЙ ЗА СТОЙКУ, Я НА ТЕБЯ ПОСМОТРЮ! - Согласный...
Вот и поменялись они местами. Фима за стойку, а продавец к окошечку подваливает: - А что, жидовская морда, у тебя красная икра есть? - Есть. - О! - Ну, а черная есть? - Есть. - Ну, тогда мне по 100 грамм той и другой. - А У ТЕБЯ РЕЦЕПТ ЕСТЬ?
Проходя как-то мимо одного магазина, Глюк поскользнулся и разбил стекло витрины. Он спросил хозяина магазина, сколько стоит стекло, и узнав, что полтора франка, дал ему монету в три франка. Но у хозяина не оказалось сдачи, и он уже хотел пойти к соседу, чтобы разменять деньги, но был остановлен Глюком. - Не тратьте зря времени, - сказал тот. - Сдачи не надо, лучше я как-нибудь еще раз разобью вам стекло...
СССР. Идет детский спектакль, где главный герой, пионер, героически умирает за родину.
Дядя Миша, старый партизан присаживается у импровизированного могильного холма на сцене, достает фляжку, наливает, выпивает, и, обращаясь к зрителям в зале, говорит:
- Двенадцать лет ему было…
Старый «Дядя Миша», который вот уже 7 лет подряд только и делал, что «партизанил», от осознания того, что его талант буквально зарыт в землю, начал выпивать еще в гримерной. Ибо на трезвую голову он такую муть играть уже не мог, Дядю Мишу тошнило…
И вот, старина Фрейд подкрался незаметно…
Через день. Следующий спектакль, партизан дядя Миша обреченно присаживается у могильного холма на сцене, достает флягу (для натуралистичности, во флягу налилась водка), выпивает свою стопку, и доверительно, с неподдельным страданием в голосе сообщает детям в зале:
Киш Миренович Тухес Борис Бунич * КИШ МИР ИН ТУХЕС – поцелуй меня в жопу (идиш)
Дней, когда бы мне не гадили в душу, за время работы в московском такси, можно пересчитать по пальцам. Этот - не являлся исключением, однако, продуктом испражнения, в этот раз, явился скорее бальзам, нежели дерьмо. День был самый обычный. Высадив пассажиров у Казанского вокзала и убедившись, что заменить мне их тут не кем, я поехал на стоянку Ярославского и Ленинградского вокзалов. Это с пассажирами туда ехать далеко и долго, а без них, всего несколько минут. Всех дел, развернуться на площади. А были мастера, которые умудрялись этот путь проделывать за час. С гостями столицы, естественно. И вряд ли бы об этом узнали, если бы не благодарный пассажир, накатавший эмоциональное письмо в управление, с просьбой поощрить отзывчивого водителя, успевшего к ленинградскому поезду. Поезд из Караганды опоздал, и у бедняги оставалось всего полтора часа, чтобы сделать пересадку. Если бы он знал, что перейти через площадь от одного вокзала к другому, всего десять минут. И вот, стою я на стоянке в ожидании добычи, и добыча не заставила себя долго ждать. Садится ко мне женщина, вида довольно странного. Конечно, понятно, что человек, только что сошедший с поезда, особой свежестью не отличается. С этим у нее, как раз, все было в порядке. Она действительно не отличалась свежестью. Но вот взгляд, отличался какой то ненормальностью и эту ненормальность увеличивали необыкновенно мощные линзы ее очков. И, что еще бросалось в глаза, так это ее телодвижения, какие-то, неестественно резкие. Отнюдь не из праздного любопытства и, тем более, не из желания завести с ней знакомство, я поинтересовался, куда ее везти, а потому, что так предписывает инструкция. И это тот редкий случай, когда с инструкцией трудно не согласится. Ведь это хорошо для всех, когда таксист знает, куда нужно доставить пассажира. Ее реакция на мой, казалось бы, безобидный вопрос, ввергла меня в глубокое уныние своей неадекватностью. Подпрыгнув на сидении, она резко повернулась, сверля меня сквозь линзы, безумием своих глаз и выпалила: - В Кремль, к Горбачеву! Потом, немного успокоившись, она отвела от меня свой "взор прекрасный", обратив его в пространство и уже более спокойным голосом, продолжила: - Всю дорогу, до самой Москвы, сионисты мне лучом жгли голову. Она начала, весьма назойливо, показывать мне-то место, которое пострадало от неведомой, лучевой атаки проклятых сионистов. В глубине души, я поблагодарил братьев сионистов за то, что они ограничились только головой. За то, сразу стало понятно, на какой почве, бабе крышу снесло. - Меня зовут Нина Андреева, вы, должно быть, слышали, - не унималась бесноватая пассажирка. - Что за вопрос, - ответил я. - Конечно, наслышан. Только вот не имел чести быть знаком лично.
-2-
Не обратив никакого внимания на моё дружелюбие и изысканность манер, полоумное создание продолжало свою ахинею: - Я должна заставить Горбачева избавиться от евреев. Кругом засилье сионистов, русскому человеку ступить негде. - Вот же, подумал я, какая у бабы непруха по жизни. Ведь это надо было ей сесть именно в мою машину. - А скажите, пожалуйста, что лично вам плохого сделали евреи, ну не считая, конечно, того недоразумения с лучом. Может в щи нагадили ненароком? - спросил я, с подчеркнутым еврейским акцентом. Она, как и в первый раз, резко повернулась ко мне. Теперь её, не обремененный интеллектом взгляд, разбавляла еще и подозрительность. - А вы, случайно, не еврей? - забеспокоилась она. - Вот именно, что случайно. Вообще-то я, должен был, быть чукчей, так как очень люблю строганину. Но я еврей, и должен есть мацу и фаршированную рыбу. Кстати, тоже очень вкусно, рекомендую попробовать. А то, небось, надоели щи, да каша. Я почувствовал, что меня несет, но ничего не мог с собой поделать. Ведь сама же нарывалась, бестия. Она явно начала нервничать. Взгляд ее, стал хаотически бегать так, как будто она искала помощи. В конце концов, она остановила его на моей визитке, прикрепленной к крышке бардачка, прямо перед ее носом. Достав из сумочки клочок бумаги и ручку, она принялась записывать номер машины и номер таксопарка. - Я напишу вашему начальству, чтобы вас уволили, прокомментировала она свои действия. - Не возможно, что бы евреи работали в сфере обслуживания, а тем более в такси. Господи, подумал я, а где же нам еще работать, но вслух спросил: - А почему в такси- то нельзя? - Потому, что вы хотите извести русский народ!- Резко ответила она. - Не извести, а развести… - Скажите мне ваше имя, отчество и фамилию - явно не желая продолжать дискуссию, допытывалась пассажирка. - Тут мелко написано, я не вижу. - Киш мир ин тухес! - Вырвалось у меня. - Как, как? - Удивилась ябеда. - Видите ли, понесло меня - я еврей, и имя, и отчество, и фамилия у меня еврейские. Зовут меня Киш, папу моего, звали Мирен, а фамилия моя Тухес. - Все у вас не как у людей, и имена и фамилии. - Злобно прошипела она. Тем временем, мы уже подъезжали к психиатрической больнице, на Загородном шоссе. - Это не Кремль! - не без основания забеспокоилась она. - Горбачев не принимает в Кремле, для этого у него есть приемная резиденция. Мы, почти уже приехали, а к Кремлю нас и на километр не подпустят - как можно убедительнее сказал я. - Вы уверены? - видимо, все еще сомневаясь, спросила она. - Абсолютно! - Я уже и сам начал верить, что приближающаяся психушка, это приемная генерального секретаря. Хотя иди, знай?
-3-
- Ладно, знаю я, вы, сионисты, так и ждете случая, чтобы напакостить русскому человеку. Сказать честно, у меня озноб прошел по телу, от такой проницательности. Но виду, конечно же, я не показал, а наоборот, как можно уверение, попытался возразить: - Но почему, вы все время обобщаете, почему, всех гребёте под одну гребёнку? Ведь, среди нас, есть тоже, приличные люди! Я знаю? Писатели, поэты, музыканты, артисты, в конце концов, кумиры ваши! Сам не знаю, как, но я продолжал говорить с ней на жмеринском диалекте. И, что странно, она, никак не отреагировала на мои изощрения. Более того, она как-то сникла. Мне, даже, показалось, что она уменьшилась в размерах, и только очки, оставались неизменно большими. - В этом-то все и дело, - обреченно произнесла она - вы везде лезете, лезете, всюду пролазите, занимаете собой все жизненное пространство. Один пролез, и норовит остальных за собой протащить. Вы везде. Русскому человеку, просто не остается места. Мы коренная нация, и что же, среди нас нет талантливых людей? Я знаю, вы все так считаете, мол, русские пьяницы и лодыри, а мы - золотой запас России. А чуть появится возможность, шмыг и в Израиль, с награбленным российским добром. Мы уже ехали по аллее, ведущей к центральным воротам, а вдоль нее ровным строем по обеим сторонам стояли ухоженные деревца. Перед высоким забором из красного кирпича простиралась поляна с озерцом, предавая фасаду определенную респектабельность. Остановившись перед высокими металлическими воротами, я вышел из машины, предварительно навешав лапши пассажирке о необходимости оформления въездного пропуска, и направился к вахтеру, мирно опочивавшему в своей будке. Я, в двух словах объяснил ему ситуацию, на что он ехидно улыбнулся и сказал: - У нас тут, система ниппель, туда дуй, а оттуда ***, так что, добро пожаловать. Только я бы тебе посоветовал, сначала подойти в приемное отделение и переговорить с дежурным врачом. Объяснишь ему ситуацию, а он подготовит достойную встречу. Главное, чтобы без эксцессов обошлось, сам понимаешь, публика у нас тут непредсказуемая. Дежурного врача искать, долго не пришлось. Среди славянских лиц санитаров, его семитский лик выделялся, как вишня в манной каше. Мы сразу узнали друг друга, и я как есть поведал ему страшную историю своей несчастной пассажирки. Он, в свою очередь, азартно потирая руки, произнес: - Да! Типично наш пациент. К нам вчера как раз, еще одного Горбачева доставили, теперь их у нас три. У нашей дамы большой выбор будет, давай завози. Возвращаясь к машине, я поймал себя на мысли, что уже начинаю сочувствовать, без пяти минут пациентки этого, прямо сказать, лечебного заведения. Вернувшись к машине, я обнаружил свою пассажирку в той же позе, что и оставил. Во всяком случае, мне так показалось. Я подкатил к приемному отделению, где ее уже встречали санитары в штатском, то
-4-
есть без халатов. За это время она не проронила ни слова и была вся, какая-то отрешенная. Автоматически расплатившись со мной по счетчику, она так же молча, вышла из машины и в сопровождении санитаров скрылась за дверями приемного отделения.
Прошло немногим больше месяца, когда меня вдруг вызвали к начальнику отдела эксплуатации. Это известие ввергло меня в состояние активного пессимизма обрамленного в ненормативную лексику. Среди таксистов, сей кабинет, пользовался дурной славой, и именовался не иначе, как "касса по выдачи ****юлей". - Телега на тебя пришла - сочувственно сказал начальник колонны. А в душе, уже, небось, подсчитывал бабки и глотал слюну в предвкушении коньяка, которым мне придется отмазываться. Всю дорогу до "недоброго кабинета", я отчаянно пытался вспомнить, где и когда я облажался, но так ничего и не вспомнил. Постучав в дверь и услышав резкое "да", я осторожно просочился внутрь кабинета. Интерьер, отнюдь не отличался изысканностью, но и не наводил ужас своим скромным убранством. Орудий пыток, подобно тем, что я видел в популярном сериале " Семнадцать мгновений весны", я тоже не обнаружил. Немного успокоившись, я обратил взгляд на сидящего за небольшим письменным столом, мужчину средних лет. Вида, он был, совсем не начальственного. Более того, глядя на него, вообще трудно было предположить, что сидящий передо мной человек, в столь простеньком прикиде, имеет какое-то отношение к "Мосавтолегтрансу", и в частности к таксопарку. Он, даже на таксиста не походил, а уж на начальника отдела эксплуатации, совсем, по моим понятиям, не тянул. Максимум - мастер литейного цеха завода "Серп и молот". Знаки различия, как-то золотые украшения - печатки, перстни, цепочки и часы, напрочь отсутствовали, впрочем, как и платиновые запонки с бриллиантами. Меня опять охватила паника. Если он не берет взяток, значит, с ним не договоришься. Если берет, а драгоценности держит в наволочке, значит - умный, хитрый и осторожный, что тоже мало утешительно. И уж совсем хреново, если он кагебист в штатском. Пока я все это думал, он себе, что-то писал обыкновенной шариковой ручкой. "Паркер" с золотым пером, как у начальника колонны, в его руке выглядел бы, по меньшей мере, нелепо. - Да - так же сухо, как и в первый раз, произнес он. От его красноречия у меня стали дрожать коленки, а с ними и голос. - Здравствуйте, я Бунич из 3-й колонны, вы меня вызывали? Он тут же оторвался от писанины, отложил ручку и откинулся на спинку кресла. Постукивая пальцами по столу, он, казалось мне, сканировал меня взглядом. Губы его бегали по смуглой морде так, как будто он собирался сейчас разрыдаться. Я точно знал, что не сделал ни чего такого, что могло бы заставить начальника отдела эксплуатации пустить слезу. Я даже с его женой не был знаком. Я вообще не знал, женат он или нет. Мне стало страшно! Пока мой организм тщетно пытался бороться с этим омерзительным чувством, кривляния моего визави
-5-
закончились оглушительным взрывом гомерического смеха. Пока он хохотал, мой организм тотально победил страх, и я постепенно начал приходить в себя. Тем временем начальник отдела эксплуатации решил таки сделать паузу и, наконец-то объясниться. - Нет, я просто хотел выяснить ваше настоящее имя - с трудом подавляя очередной приступ смеха, сказал он - так как к вам обращаться, Борис Юрьевич Бунич, или все-таки Киш Миренович Тухес?
После того, как я рассказал ему эту историю, он дал прочитать мне кляузу от той бесноватой пассажирки. Содержание кляузы, представляло собой художественный интерес еще меньший, нежели все выше изложенное повествование, по этому цитировать его не вижу смысла. Скажу только, что автор кляузы была сильно разочарованна тем, что таксист-еврей с неприемлемыми для русского человека именем отчеством и фамилией, обманом завлек ее в психбольницу, где все врачи тоже евреи. А Горбачев, к которому она так и не попала благодаря проискам сионистов, скорее всего тоже еврей, или татарин, но с этим она еще разберется. Нахохотавшись, я покидал "нехороший" кабинет в хорошем настроении и с высоко поднятой головой, что дало мне возможность прочитать надпись на табличке, что я не мог сделать раньше по причине понурости. А надпись на табличке гласила: *Зам. директора по эксплуатации Лифшиц Михаил Давидович".
ЭПИЛОГ
Через некоторое время Горбачев открыл границы и евреи рядами и колоннами хлынули "за бугор". Еще через время, и я стал гражданином Израиля. Правда, всего "награбленного российского добра", которое я прихватил с собой, были десять долларов, которые я заработал перед самым исходом на "скорой помощи", но это уже другая история.
Гершвин сочинял оперетту. Работа затягивалась и он не смог в обещанный срок отослать партитуру издателю. Тот, очень рассерженный, телеграфировал композитору: - "Если в течение двадцати четырех часов я не получу партитуру, то собственными руками заставлю вас сдержать данное слово. Предупреждаю, что в отличие от вас я свои обещания всегда выполняю!"
Получив эту телеграмму, Гершвин немедленно ответил: -"Прошу понять, что если бы я работал только руками, то так же аккуратно выполнял бы свои обещания".
Один американский пианист, отправившись в гастрольную поездку по Ближнему Востоку, внезапно вернулся на родину. При встрече с Гершвином он объяснил, что вынужден был прервать свои гастроли и уехать, потому что дважды был обстрелян арабами. - Да что ты говоришь! - удивился Гершвин. - Вот уж никогда не предполагал, что арабы так хорошо разбираются в музыке!
Однажды, после вечерней прогулки с друзьями немецкий композитор Гендель, прощаясь, сказал: - До свидания, господа! Я очень спешу - отправляюсь ужинать. - В приятном обществе, надеемся? - поинтересовались приятели. - Еще в каком! Я и индюк! - Вы что же, маэстро, справитесь с целым индюком в одиночку? - Почему же в одиночку? С картошкой, овощами и десертом, наконец!
Однажды Брамс решил поправить свое пошатнувшееся здоровье и отправился, как тогда говорилось, "на воды". Несколько месяцев он лечился на одном из немецких приморских курортов: проходил врачебные осмотры, пил минеральную воду, соблюдал строгую диету... Когда курс лечения был наконец закончен, врач, в последний раз осмотрев композитора, спросил: - Всем ли вы довольны, господин Брамс? Может быть, вам чего-нибудь не хватает? - Благодарю вас, - учтиво ответил Брамс, - лечение проходило вполне успешно и со мною все в полном порядке: все болезни, которые я привез с собой, увожу обратно...
Первыи исполнитель партии Лоэнгрина Йозеф Тичачек отпустил шутку, обессмертившую его. Однажды, стоя за кулисами, он готовился к выходу: Лоэнгрин должен был выплывать на сцену в ладье, запряженной лебедем. Но рабочий запустил лебедя раньше, и ладья оказалась на сцене без певца. Тогда Тичачек невозмутимо спросил у рабочего сцены: - Скажи, любезный, а когда отходит следующий лебедь? Эта шутка потом кочевала по оперным театрам разных стран, где ставился "Лоэнгрин".
Однажды Бизе присутствовал на каком-то очередном представлении "Кармен". В сцене, где Хозе должен убить героиню ударом стилета, актер, игравший Хозе, вдруг обнаружил, что не имеет при себе орудия убийства - забыл в гримуборной... Наступила длинная неловкая пауза, публика не понимала, чего Хозе ждет? Наконец из зала раздался голос Бизе, догадавшегося в чем дело: - Да задуши ты ее к чертовой матери, и дело с концом! Хозе так и поступил под бурные аплодисменты и хохот в зале.