Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: chetverg9
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Пора покаяться в грехе молодости… Будучи студентом, жил в общаге и вечно холодил голодным, поскольку стабильной халтуры не было. Периодически сдавал кровь за бабки, но это, конечно, не заработок. Даже на дешевую студенческую столовку, где кормили тогда буквально за копейки, этих самых копеек не хватало. Но в тот раз я на обед наскреб и двинулся на праздник живота. От второго блюда, опять-таки из-за недостатка средств, я мог и отказаться, но от горяченьких щец – никогда. Их обычно отпускала одна и та же толстая задумчиво-мечтательная тетка. Справа от нее на подставке стоял чан с теми самыми жиденькими щами, выше ярусом – горка пустых тарелок, а слева – тарелка с кусками мяса. Отпуская клиента, она брала пустую тарелку, бросала туда один кусочек из тарелки с мясом, а потом вливала два половника жидкости. И вот подхожу я к ней на позицию, а она, как обычно, смотрит мечтательно вдаль, думая, вероятно, о бренности земного бытия, и наливает два половника щей, но не в пустую тарелку, а в ту, что битком набита мясом! Я проглотил слюну и совесть, молча эту тарелку забрал и сел в самый уголок, чтоб мне никто не мешал наслаждаться развратом. Чавкая и давясь, я подчистую сожрал все эти примерно так 25-30 порций. Нехороший, конечно, поступок, и Всевышний меня наказал: ТАК в жизни мне больше никогда не везло.
Читаю на сайте РБК статью под заголовком "Во Флориде ликвидирован элитный русский бордель". Не вдаваясь в подробности публикации, отмечу лишь методику работы американской полиции. Цитирую: "Бордель был под наблюдением с 2009 года... В течение двух лет полицейские посещали бордель и собирали доказательства, вступая в контакт с девушками".
Несколько лет назад бомжи облюбовали нашу лестничную площадку и ночевали прямо на полу. Но однажды кто-то из соседей вынес туда ободранную кушетку, и бездомным стало несколько комфортабельнее. Контингент этих ребят все время менялся, а потом они вообще исчезли. Однако с приходом кризиса на лестничной площадке появился новый жилец. Этот достаточно молодой и довольно-таки противного вида парень заваливался на кушетку ночью, а уходил как только просыпались первые жильцы. Когда мне доводилось возвращаться домой очень поздно, я заставал его спящим, а возле кушетки неизменно стояла опустошенная чекушка. Но вел себя парнишка смирно, за собой утром все убирал и никаких нареканий со стороны жильцов не вызывал. Не считая соседа Сашку. Тот был уже немолод, нигде толком не работал, и денег у него на выпивку обычно не хватало. Видимо, он тоже замечал пустую четвертинку возле бомжа, и это его сильно напрягало. Как я вскоре узнал у Сашки, у него с бездомным состоялся предметный разговор, в результате которого каждое утро под кушеткой появлялся стакан, наполненный 125 г водки, то есть по-честному ополовиненой чекушкой. Так это мирное сосуществование к взаимному, надо полагать, удовлетворению и продолжалось довольно продолжительное время. И вдруг бомж исчез. Вместе, понятное дело, со своей чекушкой. Чем навел на соседа Сашку категорическую тоску. Однако ненадолго. Вскоре каждое утро под кушеткой стал появляться стакан, наполненный все теми же 125 г водки, которую сосед опрокидывал в болящее нутро, а пустую емкость вновь ставил на место, не забивая себе голову происхождением ее содержимого. Мне он, во всяком случае, сказал, что не знает, откуда берется спиртное да ему это и без разницы. Мне, однако, было интересно - кто на нашей площадке занимается такой специфической благотворительностью. На следующее утро, продежурив в подъезде, я обнаружил этого добродея - им оказался наш бомж. Выглядел он сейчас вполне прилично, да и вообще при знакомстве оказался симпатичным малым. Я с ним коротко переговорил. Историю своих бедствий он мне рассказывать не стал - парень вообще сильно смущался и почему-то нервничал, но, по его словам, он нашел нормальную работу и теперь снимает комнату. "А зачем ты это делаешь?" - кивнул я на наполовину наполненный стакан. Паренек еще более смутился и ответил классической фразой Экзюпери: "Ну, мы в ответе за тех, кого приручили". Только вместо последнего слова он сказал "приучили".
Довелось как-то посещать дружка, залетевшего в кожно-венерологическую больницу. Больничный комплекс оказался расположен на огромной площади и окружен высоким забором. Иду направо, к ближайшим воротам - те на замке. Иду налево - опять ворота на замке. Понимаю, что где-то, конечно, есть открытые ворота, но как к ним поскорее дойти? Тут, смотрю, паренек в больничной одежде с той стороны забора высовывается, высматривает что-то. Спрашиваю его: - Приятель, как сюда побыстрее попасть? Он поглядел на меня печальными глазами и молвил: - Ну, записывай телефончик.
Концерт группы U2. Перед началом ее солист Боно, известный гринписовец и борец с голодом, не упускающий случая пропиарить эту свою общественную деятельность, выходит на сцену и в полной тишине с интервалом в три секунды начинает щелкать пальцами. Потом говорит в микрофон: - Каждый раз, когда я щелкаю пальцами, в странах Африки от голода умирает один человек. Выкрик из зала: - Прекрати это делать, грязный ублюдок!!!
Бывают и такие встречи... Я подошел к стойке бара и заказал 100 коньяку. Бармен выполнил заказ, я хотел было расплатиться, но меня остановил незнакомый мужик:"Простите, вы отдыхали в 1979 году в Сочи в пансионате "Изумруд"? Вы жили в 43 номере и на обед все время заказывали харчо, люля и компот?" Я напряг память, больше 30 лет все-таки прошло, и ответил как есть: "Насчет Сочи и пансионата, все верно, а в люля и в номере номера не уверен". - "Вы, вероятно, меня не помните, но за мной остался преферансный должок. Вы уехали слишком неожиданно, и я не успел рассчитаться. Позвольте я оплачу ваш коньяк". - С этими словами он рассчитался с барменом и пошел на выход.
ФАЛЬШ-АТАКА Увидел в телепрограмме анонс фильма про военных подводников, и вспомнился старый знакомый моего отца Сергей Васильевич, капитан первого ранга, командовавший в Великую Отечественную подлодкой типа «С» на Черном море. Когда-то давно, при Советской власти, у него даже книга об этом вышла, но в нее не вошел эпизод, рассказанный как-то капитаном за столом в очередной День Победы. Вообще в войну было много неоднозначных случаев, которые вышестоящее командование могло оценить высокой боевой наградой, а могло – трибуналом, иногда просто в зависимости от своего настроения. Этот эпизод как раз такого рода. В первые месяцы войны «эска» занималась своим обычным делом – рыскала по морю в поисках транспортов противника и пыталась их топить. Изредка атаковала вражеские корабли непосредственно в портах. Однако, когда немцам удалось после сухопутного наступления блокировать Севастополь, основной задачей для черноморских подлодок стал подвоз боеприпасов и продовольствия в осажденный город. Водоизмещение субмарин было небольшим, и, чтобы побольше увезти груза и облегчить их вес, с лодок снимали все вооружение и сводили экипаж к минимуму. Из Севастополя же вывозили раненых и гражданских. Немцы, конечно, пронюхали об этих рейдах, и вскоре их минные заградители в сопровождении сторожевых кораблей стали активно минировать вход в Севастопольскую бухту, чем сильно досаждали нашим подводникам. С той поры минные заградители являлись их главными врагами. И вот в очередной раз подлодка Сергея Васильевича с большими приключениями прорвалась сквозь минные ловушки и разгрузилась на севастопольском причале. Однако в обратный путь ее загружать людьми не стали – приказали быстро возвращаться на базу и подвезти очередную партию боеприпасов. Возвращаясь, «эска» вновь с превеликим трудом проскочила сквозь минные заграждения, и тут же экипаж обнаружил вражеский корабль, который спокойненько, без охраны сторожевиков, расставлял мины у входа в бухту. А бояться немцам особо и нечего было – их давно никто не атаковал: ни с воздуха, ни с моря. Эта картина буквально взбесила Сергея Васильевича, но сделать он ничего не мог – с лодки было снято всякое вооружение. «Попугать, что ли, этих гадов», - пришло ему в голову. То, что он задумал, начальство могло капитану не простить – осажденный город ждал боеприпасов, а тут какая ни на есть, но потеря времени, к тому же подлодка себя обнаруживала и могла быть атакована после того, как немецкий корабль позовет на помощь авиацию или быстроходный крейсер с глубинными бомбами. Но ненависть не только к врагу вообще, а именно к минным заградителям затмила доводы рассудка, к тому же пассажиров на борту не имелось, и в случае чего моряки рисковали только собственными жизнями… Капитан приказал подняться на поверхность, причем так, чтобы был виден не только перископ, но и рубка. После чего субмарина произвела фальш-атаку - маневр, имитирующий торпедное нападение. Журналисты любят такой газетный штамп – «эффект разорвавшейся бомбы». Но тут он очень точно отражает впечатление, которое произвела на немцев эта фальш-атака. Они уже забыли, когда на них нападала субмарина (а может, такого с ними вообще никогда не случалось), и на заградителе началась настоящая паника – только этим можно объяснить последующие действия немецкого экипажа. Фрицы как раз спускали на воду очередную мину и в результате своего крайне нервного маневра на нее же и налетели. Через несколько минут все было кончено – вражеский корабль ушел на дно, даже не успев спустить на воду спасательные шлюпки. «Эска» благополучно вернулась на базу, и Сергей Васильевич, как и положено, сообщил о гибели немецкого заградителя на собственной мине. Но о том, что этому предшествовало, умолчал. От греха подальше.
Посередине нашей деревни, прямо напротив моей избы, расположен небольшой, но двухэтажный каменный дом еще дореволюционной постройки. Первоначальное его предназначение для меня осталось неясным – и на жилой не дюже похож, но и не амбар какой-нибудь. При советской власти он использовался как магазин – может, с этой целью и был построен. Когда настала «долгожданная свобода», магазинчик кто-то прикупил. В первый год там был обширный ассортимент, во второй – только хлеб, консервы и водка, а на третий – его прикрыли. Предприятие не выдержало конкуренции – в соседнем селе, расположенном очень выгодно, на перекрестье местных магистралей, имелось аж три продовольственных магазина, именно туда народ и приходил-приезжал отовариваться. Несколько лет дом стоял без призора. Но вот там появился некий хмурый, неразговорчивый мужичок по имени Коля, и вскоре в окошках домика стали просматриваться швейные машинки. Каждый день, без выходных, на автобусе, приходящем из райцентра в семь утра, приезжали шесть теток разного возраста, еще менее разговорчивых, чем их, видимо, хозяин, заходили в дом, задергивали занавески на окнах, а в пять вечера они уезжали. Коля прикатывал туда на закрытом фургоне «мицубиси» где-то в середине дня и через пару часов отваливал. Поскольку тот каменный дом находился напротив, я волей-неволей за всем этим действом наблюдал. В конце концов мое любопытство было разбужено, и я стал подкатываться к Коле: а что их контора такое-сякое производит? Но тот на контакт шел неохотно, а поскольку от выпивки он решительно отказывался, развязать ему язык мне так и не удалось. Лишь однажды Коля бросил фразу: «наша продукция шикарно на бабах сидит», а вскоре у меня как-то пропал интерес к его организации… На выходные ко мне из столицы приехал двоюродный племянник Славик. Он был спецом по компьютерам и считался единственным среди всех наших родственников по-настоящему состоятельным человеком. Но не за счет своей трудовой деятельности, а за счет жены Лизы. Та была начальником департамента одного очень крупного банка. Мне сказали, сколько она зарабатывает, но, чтобы не травмировать чью-нибудь ранимую психику, я не буду озвучивать цифры. У них для уик-эндов имелся дорогой особняк в ближнем Подмосковье, но Славик являлся заядлым рыбаком и любил посидеть с удочкой на здешних притоках Волги, с чистой водой и богатых на добычу. А, кроме того, он у меня всерьез, от души, оттягивался и потому брал с собой жену, чтобы именно она сидела за рулем их джипа Х5. Лиза, вообще-то довольно надменная барышня, не любила ни мою деревню, ни мой дом, ни загулы Славика (понятно, что и ко мне эта дама относилась соответственно), но по-женски любила его самого, поэтому два-три раза за лето она, со вздохам и причитаниями, своего мужа сюда привозила. Сразу после их прибытия мы сели за стол. Славик – в чем был, а Лиза к обеду переоделась; сняла дорожный костюмчик и надела эффектное летнее платье цвета морской волны. Я знал, что она приобретает свои тряпки исключительно в Европе, ездит туда в выходные на шопинг. И поэтому, чтобы к ней вроде как подлизаться (я все время испытывал перед Лизой чувство вины за ее муки), кивнул на платье: - Милан? Париж? - Эта работа известного лондонского дизайнера Николаса Хейга, - небрежно ответила она. – Деньги, конечно, сумасшедшие, но что делать – за модные и качественные вещи надо платить. - Так ты в Лондоне это платье приобрела? - поддерживая разговор на интересную для нее тему, осведомился я. - Нет, в Москве на Кутузовском шикарный бутик открылся. Туда свозятся работы лучших модельеров Европы, и я теперь там модные вещицы закупаю. Когда не болтаешься по заграницам, столько свободного времени выгадываешь! После обеда парочка решила прогуляться по окрестностям. Я вышел за калитку, прошел с ними несколько шагов и повернул назад. И тут впервые в жизни, выйдя из дома напротив, сам Коля подошел ко мне и, кивнув в сторону удаляющейся парочки, с неожиданной для него гордой и счастливой улыбкой, повторил уже известную мне фразу: - Наша продукция шикарно на бабах сидит…
Лет 10 назад или чуть более того мне довелось наблюдать любопытную картину на Рублевском пляже, что находится в зоне Московского региона. Лето тогда стояло немыслимо жаркое – казалось, что жарче уже и не бывает: никто ж тогда предположить не мог, что будет твориться в 2010 году. Все пляжи были, естественно, забиты до отказа, и, соответственно, утопленников насчитывалось по нескольку штук в день на одном только этом самом Рублевском пляже. Осводовцы беспрерывно разъезжали вдоль береговой линии на катере и, не щадя горла, орали в рупор, чтоб никто не заплывал за буйки. Но времена на дворе стояли либеральные, и их никто не слушал. Не слушал их и тот паренек, который уверенным кролем проплыл мимо буйков и устремился к самому центру акватории. В этом месте разлив Москвы-реки, связанный с Рублевским водохранилищем, был очень широк, и этот парень, явно хороший пловец, мог отвести здесь душу и продемонстрировать всему пляжу свое мастерство. Ему несколько раз приказывали вернуться к берегу, но он на призыв осводовцев не реагировал и продолжал красиво плыть в сторону большого острова, находившегося посреди водохранилища (сейчас этот остров внаглую застроен чьими-то частными усадьбами). И тогда осводовцы устремились за ним в погоню, но почему-то не на катере, который продолжал курсировать вдоль пляжа, – от берега отделилась обычная весельная лодка под осводовским флагом с тремя здоровенными мужиками. Поскольку гребли они парню наперерез и в четыре руки, то догнали его очень быстро. Они что-то сказали пловцу – видимо, предложили вернуться по-хорошему, но тот продолжал равномерным кролем уходить в сторону острова. И тут произошло неожиданное. Третий мужик, что был не на веслах, поднял со дна лодки запасное весло и хорошенько огрел нарушителя аккурат по макушке, и тот тут же ушел под воду. Как только его голова вновь показалась на поверхности акватории, он опять получил не менее увесистый удар в ту же часть тела и вновь ушел на глубину. Весь пляж замер в ужасе, некоторые особо нервные женщины стали повизгивать. На этот раз паренек не всплывал довольно долго, но это, видимо, ничуть не волновало спасателей, а мужик с запасным веслом по-прежнему держал его наготове. Но наконец пловец оказался на поверхности, однако довольно далеко от лодки осводовцев, и те стали разворачивать свою посудину в его сторону. Но спасатель с веслом не стал дожидаться конца этого маневра, а нырнул в воду, а когда вынырнул, оказался возле беглеца и, подтянув его к себе за руку, принялся буквально душить нарушителя. Но тот, кое-как отбрыкавшись ногами, опять ушел под воду, но на этот раз по своей инициативе. Спасатель, потеряв его из виду, вернулся в лодку. Когда паренек наконец всплыл на поверхность, то быстро устремился к берегу, видимо осознав всю серьезность намерений осводовцев. Но те все равно не оставили его в покое и помчались за ним в погоню, а мужик спасатель, стоя в лодке, опять норовил использовать свое весло как орудие убийства. Но паренек на этот раз ловко уклонялся, надолго уходя под воду, и всплывал всегда далеко в стороне от лодки. Но, правда, пару раз по уху, хотя и вскользь, он все-таки получил. Наконец пловец благополучно добрался до пляжа, но спасателей было уже не остановить. Причалив к берегу, они втроем устремились в его сторону. Паренек перешел на бег, но и это его не спасло – в самом конце песочного пляжа, у лесополосы, осводовцы его достали, сбили с ног и стали дружно охаживать ногами, причем так активно, что над ними заклубился песок, будто началась песчаная буря. - Мужчины, сделайте же что-нибудь! – закричала какая-то баба, и наконец с места поднялись два амбала из отдыхающих и неспешно двинулись к месту экзекуции. Спасатели тут же прекратили избиение и двинулись к своему домику. К пареньку подбежала какая-то женщина из соболезнующих и попыталась оказать ему некую помощь. Но пострадавший, которому на вид было лет 17, гордо и даже грубовато оттолкнул ее, встал, отряхнулся от песка и скрылся в зеленых насаждениях. Важный момент – в этот день никто за буйки больше не заплывал: впечатление на отдыхающих было произведено глубокое. Через какое-то время я пошел за пивом к палатке, которая находилась у входа на пляж. Здесь я, к своему немалому изумлению, увидел того самого юношу, которого с час назад немилосердно дубасили осводовцы. Он безмятежно потягивал газировку, стоя в тени палатки. - Тебе, однако, здорово досталось, - сказал я, подходя к нему и не обнаруживая на его теле ни ссадин, ни каких-либо следов от ударов. - Ерунда, - улыбнулся он. – Это все наш командир придумал. - То есть?.. - Я сам из осводовцев, и нас за каждого утопленника не только премий лишают, но и штрафуют. За это лето мы в сплошном убытке. Вот командир и придумал эту акцию устрашения, чтобы отдыхающие вели себя на пляже как положено. - Но тебя ведь ногами били! - Имитация, по песку в основном колотитили, пыль поднимали. - А весло?.. - Есть у нас такие мастера: надувную резинку сварганили. Юноша допил газировку, аккуратно положил пустую бутылку в урну и мерным шагом направился к будке, над которой гордо реял осводовский флаг.
С сайта. Моя бабушка вышла замуж. Ей 76 лет, а ему 78. Познакомились они на кладбище. Она регулярно навещала могилу дедушки, а к соседней могиле приходил он. Ее будущий муж. Он приносил цветы, часами аккуратно убирал могилу жены, и бабушка обратила на него внимание. Однажды, пока его не было, она взглянула на дату смерти женщины - 11 лет назад. Вначале бабушка с ним только здоровалась, затем беседовала, а потом они стали возвращаться вместе. Он провожал ее до дому. У них от всего этого возникла кладбищенская дружба. И они решили пожениться. За праздничным столом народу было мало. Мой новый дед Николай Иванович поднял бокал пепси-колы - он вообще не пьет (мама еще сказала, что непьющего мужчину можно найти только на кладбище)... Так вот, он поднял бокал, все притихли, он пристально посмотрел на бабушку и негромко сказал: - Аня, неужели ты меня не узнаешь? Губы бабушки задрожали, она кивнула: - Узнаю, Коленька, давно узнала. Оказывается, они уже были женаты. Им было тогда по 18 лет. Прожили они вместе всего два месяца и разбежались. Он считал ее ветреной, она его - несолидным.
Рассказал знакомый. - В конце 90-х, после российского дефолта, я сидел на мели, и тут мне позвонил приятель и предложил подработать, участвуя в избирательной кампании в Мосгордуму. Как выяснилось, это были дополнительные выборы в одном из округов вместо выбывшего депутата. Наш кандидат позиционировался как независимый и был мало кому известен, я сейчас уже и не вспомню его фамилии. Мне предлагалось ходить по квартирам и собирать подписи в его поддержку. За одну полученную подпись агитатору полагалось двадцать рублей. Приятель уверял, что за день можно спокойно собрать пятьдесят подписей - получалось штука в день! Безумные деньги по тем временам, и я согласился, не раздумывая. Но быстро выяснилось, что команда "независимого" кандидата плохо подготовилась к кампании. В округе не расклеили наглядную агитацию в поддержку нашего героя, на руки агитаторам выдали лишь по небольшому листочку с его биографией, где не имелось даже его фотографии. После первого дня работы я почти ничего не собрал, но зато понял, что самое главное в этом деле - фотоснимок кандидата. Поскольку его никто не знал, я позаимствовал из Интернета снимки не особо известных у нас, но фотогеничных киноактеров Голливуда и лауреатов Нобелевской премии (у тех очень мудрые лица на официальных фото) - для избирателей разного возраста, пола и социального положения. Теперь я ходил по квартирам, визуально оценивал контингент ее обитателей и, в соответствии со своей оценкой, предъявлял тот или иной снимок. Дела мои сразу пошли на лад, поскольку я в этой физиогномической практике почти не ошибался, но вспоминается один эпизод. Попалась мне блондинка лет на 25 (про блондинок уже тогда ходили анекдоты). Посмотрел на нее - дура дурой, рассказываю про выборы в гордуму, про нашего "независимого кандидата". А она только морщится, тараща свои глуповатые глазенки: "Я в этих ваших выборах и кандидатах вообще ничего не понимаю. От чего они зависимы-независимы? От наркотиков? Надо бы хоть взглянуть на человека, какой он весь из себя". Я к этому был, естественно, готов. Ну, думаю, киноактеров ей показывать опасно, может оказаться в курсе. Вынимаю из портфельчика нобелевского лауреата. Она на него таращится, хлопая накладными ресницами, и мотает башкой. "Этот не годится. А другие кандидаты у вас есть?" Я не будь дурак показываю очередного нобелевского чемпиона, а она опять кривит губы! Был у меня еще один снимок нобелевца, предъявляю. И тут она наконец удовлетворенно кивает: "А вот это подходящий кандидат. И немец Людвиг Штермер, и американец Джек Стейнбергер получили Нобелевские премии по физике не по делу, а вот француз Пьер де Жен свой нобель заслужил". Блондинка ехидно подмигнула мне, но все-таки поставила свой автограф в подписном листе.
Будучи совсем молодым человеком, Леонид Утесов научился играть на скрипке и стал подрабатывать уличным музыкантом. Довольно давно закончилась русско-японская война, но самым популярным хитом в России оставался вальс "На сопках Маньчжурии". Его-то юноша чаще всего и исполнял. Однажды мимо него проходил красивый и молодцеватый офицер с молодой девушкой. Они постояли, послушали, и офицер внезапно - то ли воевал в "японскую", то ли показать себя хотел перед девушкой - кинул в шляпу юноши аж целый серебряный рубль. Самый большой гонорар для уличного музыканта за все время его выступлений. Молодой Утесов захотел как-то по-особенному отблагодарить щедрого офицера и сделал это на французском: - Гран мерси, месье! - И запомнил этот случай навсегда. Прошли годы, и - уже после революции - все еще молодой, но уже популярный музыкант Леонид Утесов приехал с женой в Париж как турист. Он был поражен нищетой, в которой жила большая часть русских эмигрантов. И, как-то гуляя с женой по французской столице, Утесов наткнулся на уличного скрипача, игравшего вальс "На сопках Маньчжурии". Приглядевшись, он узнал в музыканте того самого красивого и щедрого офицера из своей юности - уже сильно сдавшего и, похоже, сильно опустившегося. Леонид был стеснен в средствах, но решил дать ему - просто не мог не дать - несколько франков, но вдруг обнаружил в кошельке неведомо как завалявшийся там царский серебряный рубль (уже в ту пору намного поднявшийся в цене). Он бросил монету в шляпу музыканта. Тот, увидев царский рубль, прекратил играть, долго вглядывался в лицо Леонида и наконец улыбнулся: - Большое спасибо... Или вернее - гран мерси, месье.
В 1960 году олимпийским чемпионом в марафоне совершенно неожиданно стал никому неизвестный эфиоп Абебе Бекила. Он, единственный из бегунов, преодолел дистанцию босиком. Комментаторы, да и специалисты посчитали это решающим фактором в победе Бекилы - мол, он не тащил на себе лишний груз в виде кроссовок. По этой причине на следующих Олимпийских играх большая часть марафонцев вышла на старт босиком, однако выиграл опять Бекила - но уже в кроссовках. А на предыдущей Олимпиаде, как позже выяснилось, он выступал без специальной беговой обуви просто потому, что у нищего эфиопа на нее не было денег.
ПРОПАВШАЯ ПОХЛЁБКА Об эпопее в 30-е годы прошлого века по Северному морскому пути на пароходе «Челюскин» Шмидта и компании написано много, но еще больше бытовало разного рода «апокрифов», по разным причинам не вошедших в основные документы. Вот одна из таких историй. После того, как пароход затонул во льдах, и перед тем, как экипаж с членами его семей (ехали на Север, будто в круиз на «Титанике») стали потихоньку вывозить авиацией, предстояло пересечь пятьсот верст по льдам, торосам и вечной мерзлоте на собачьих упряжках. Дело шло медленно, да и жратвы стало не хватать – причем и собакам тоже. К одному из ночных привалов доехали совершенно измученные, и тут, к всеобщему ужасу, выяснилось, что с одних саней свалилась куда-то во тьму и пургу большая часть провизии! Мало того – во время экспедиции на «Челюскине» родилась девочка, которую назвали Кариной (дело было в Карском море), и вот задремавшая и безмерно уставшая мать выпустила ее из рук. Но, несмотря на стенания матери, искать девочку не стали: тьма, пурга сбивает с ног, следы моментально заметало. Стали думать совсем о другом: из чего, а точнее кого, сварить похлебку. Обратились к каюру. Он понимал безвыходность положения и согласился пожертвовать одним из своих коренников – те были более крупные экземпляры, чем простые ездовые лайки. Коренника помоложе кликали Чок, а постарше Хамит. Каюр взвесил все «за» и остановился на последнем – тот свое уже пожил. Похлебку решили сварить с утра, чтобы набраться сил перед дорогой. …Ночью каюр проснулся от негромкого детского плача: рядом стоял Хамит и держал в зубах всхлипывающую, но вполне себе живую и незамерзшую Карину – собака так аккуратно ее несла, что девочка не распеленалась (Карина жива до сей поры). Но это еще не все – Хамит на собственном хребту утерянную провизию исхитрился приволочь. На привале начался настоящий праздник. Не участвовал в нем только коренник Хамит, ушедший куда-то в ночь: он-то догадался, что люди хотели его сожрать, и более не верил в благодарность двуногих.
Где-то в середине 50-х годов прошлого века начинающего фотографа, пытавшегося заработать деньжат на разного рода сенсационных снимках, Жака Анри посетила перспективная идея. В то время с Эйфелевой башни сиганул на асфальт очередной самоубийца, который в истории этого сооружения оказался 99-м. «А если мне удастся заснять юбилейного, сотого!? – жахнуло по мозгам предприимчивого француза. – Это сколько же лимонов мне отстегнут газеты и журналы!» Анри прикинул: в год с башни прыгают в среднем 2 (два) самоубийцы, а значит, ожидать следующего ему придется примерно полгода. Фотограф сопоставил свои расходы на это мероприятие с ожидаемым гонораром за уникальный кадр и решил – оно того стоит. Задумано – сделано. Месье Жак каждый день, буквально как на работу, ходил на Эйфелеву башню – благо представителей прессы туда пускали бесплатно - и поджидал юбилейного бедолагу. Находясь на верхотуре, глотая остывающий кофе из термоса и закусывая черствеющими круассанами (еду он всегда брал с собой, боясь и на пару минут отлучиться в кафе), фотограф с открытия до закрытия башни озирался по сторонам и держал «лейку» в полной боевой готовности. Но проходили день за днем, неделя за неделей, а экскурсанты тупо глазели на крыши зданий, и никто из них так и не дал возможности Анри разбогатеть. Проклиная обмельчавший, неспособный даже на тривиальный суицид народец, месье Жак решил, что не стоит следить за всеми без разбору и беспрестанно крутить башкой вокруг своей оси - уже шея начала побаливать, и стал присматриваться к окружающим людям более аналитически, прикидывая, кто из них способен вырваться, так сказать, из жизненного контекста; проще говоря, кто выглядит более несчастным. Выяснилось, что мрачных физиономий на башне хватает, но навару фотографу это все равно не принесло. К тому же многие персонажи чересчур раздраженно реагировали, когда Анри их пристально рассматривал; риск схлопотать в фас и профиль оказался слишком велик. И в конце концов он начал обращать внимание совсем на другое - обувь. И действительно, если у человек стоптаны башмаки, какого рожна он потратит последние су и франки на недешевый билет для обозрения городских окрестностей? Месяцами мониторя обувку экскурсантов – женскую, мужскую, да и детскую до кучи, - он у мокасинов, сапог, туфель, штиблетов постепенно стал подмечать системные дефекты и прикидывать возможности для их устранения. И Анри вдруг увлекся этим новым для себя хобби… Юбилейного самоубийцу месье Жак так и не дождался, но вскоре он открыл свою обувную мастерскую. Со временем сеть «Обувные ателье Жака Анри» покрыла весь Париж, и несостоявшийся фотограф стал преуспевающим бизнесменом. Оказалось, что на решении даже мелких людских проблем заработать легче, чем на чужом несчастье.
У меня есть сестренка, не такая уж и мелкая, но ума местами не хватает. И есть кот Васька. И вот она его то и дело вылавливала и тискала так сильно, что у бедолаги кости трещали. Он было пару раз ее царапнул, тогда сестренка ему так по башке надавала, что он о сопротивлении больше не помышлял, только бегством спасался да прятался где-то. Пытался я с ней на эту тему воспитательную беседу проводить, да все без толку – больно уж вздорная девчонка. И вот как-то прихожу я домой, сеструхи дома нет. Смотрю, Васька, будто безумный, трется о ковер так, что искры летят. Его всего колотит, он орет, но все равно трется и трется. Ну, думаю, сестра этому несчастному уже все мозги отшибла. И вот она приходит, ищет его везде как обычно. А он на этот раз не прячется, а спокойно в кресле лежит. Ну сестра по привычке хвать его за шею – и тут же с криком отскочила. Ее током долбануло!!! Попробовала еще раз – тот же результат. В этот день сестренка обходила Ваську стороной. А на следующий день кот опять терся об ковер и опять отразил атаку сестры. Проделав такой номер шесть-семь раз, Васька навеки обеспечил себе спокойную жизнь.
Сальвадор Дали, уже будучи знаменитым художником, приехал на парижскую мебельную фабрику сделать индивидуальный заказ на гарнитур. Прямо здесь он набросал на бумаге эскизы мебели и поинтересовался: - Сколько это будет стоить? Хозяин фабрики, старый еврей, всплеснул руками: - Что за вопрос, месье Дали?! Лично для вас мы все сделаем совершенно бесплатно. Не забудьте только подписать свои эскизы.
В Баку только что закончился чемпионат мира по боксу. Это первенство ничем не отличалось от других международных современных спортивных мероприятий – с засвистыванием публикой гимнов чужих стран и дикой ненавистью к чужим спортсменам. И мне припомнился другой, давний, еще при социализме, чемпионат мира по боксу, проходивший Москве. В одном из первых боев участвовал англичанин. Вообще-то англичане - родоначальники современного бокса, но этот вид спорта к тому времени совершенно в Великобритании угас, и ее представители давно не становились на верхнюю ступеньку пьедестала. И этот англичанин считался аутсайдером, но ему московская публика сразу стала симпатизировать (хотя с Великобританией в ту пору отношения у нашей страны были даже хуже, чем сейчас) за очень зрелищную, бескомпромиссную манеру ведения боя. Но был у него один своеобразный недостаток – он при каждом своем ударе выкрикивал «хоп!». Правилами это не приветствовалось, и судья периодически делал ему замечания. Англичанин на время умолкал, но потом снова брался за старое. Тогда рефери сделал ему официальное предупреждение. В случае второго предупреждения последовала бы дисквалификация боксера, и тому ничего не оставалось, как держать язык за зубами. Но, видимо, вынужденное молчание было ему непривычно, его техника напрочь разладилась, и он стал проигрывать. И тогда зрители решили поддержать этого парня, и при каждом его ударе в десятки тысяч голосов кричали «хоп!!!». Он преобразился и выиграл бой. Публика так и сопровождала своего подшефного до самого финального боя скандированием «хоп!». И он стал чемпионом мира – что англичанам ни до, ни после долгое время не удавалось.
Великий русский физиолог Илья Мечников долгое время работал во Франции, занимаясь изучением различных заболеваний. В Париже он нечаянно чем-то обидел некоего французского аристократа. Тот решил проучить русского наглеца, вызвав его на дуэль. Секундант пришел прямо в лабораторию Мечникова. - Никакие извинения не принимаются, дуэль состоится в любом случае, - заявил француз русскому ученому. - По правилам, за тем, кого вызывают на дуэль, право выбора оружия. Какое изволите выбрать вы? - Что ж, - пожал плечами Мечников, - я выбираю бактериологическое оружие. Вот два стакана с жидкостями. - Он показал емкости слегка прибалдевшему французу. - Они внешне ничем не отличаются друг от друга. Но в одном - чистая питьевая вода; в другом - вода с бактериями сибирской язвы. Ваш граф волен выпить любой из этих стаканов, а я выпью оставшийся. Секундант молча откланялся.
В магазине начальница отчитывает совсем молоденькую продавщицу за какой-то проступок и в конце своего разноса риторически восклицает: - Да у тебя вообще совесть есть!? Перепуганная девчоночка, размазывая слеза по лицу и всхлипывая, жалобно оправдывается: - Есть, я в торговле совсем недавно...
Чужая история В "В контакте" состою в группе тезок по фамилии и имени. Собрались мы как-то встретиться, по пиву хряпнуть. Подтянулись 23 человека. Когда были уже изрядно пьяные, нарвались на ментов. Видели б вы их обалдевшие лица, когда они наши документы проверяли!
В середине 19 века исследовать устье Амура и связанные с этой рекой приморские территории была послана экспедиция во главе с капитаном 1 ранга Г. Невельским. Он провел предписанные гидрологические работы, установил, что Сахалин является островом, а все исследованные географические объекты, до того "ничейные", объявил новой территорией Российской империи. А вот на это последнее действие он никакой санкции от начальства не имел. Возбужденные "агрессивными" действиями России на Дальнем Востоке, англичане подали протест российскому канцлеру Нессельроде. Канцлер, уже и так до смерти перепуганный неудачами русского оружия в Крыму против все тех же англичан, помчался с жалобой на незаконные и опасные действия капитана к царю. Николай 1, тоже крайне болезненно воспринявший Крымское поражение, но, в отличие от канцлера, только теперь и думавший о том, чем бы в ответ насолить англичанам, вызвал Невельского к себе. Капитан осознавал, что ничего хорошего от вызова к императору, известному своим крутым нравом, ожидать не приходится, и перед этим визитом попрощался с молодой женой. И действительно, император встретил его исключительно холодно и объявил, что за самовольные действия, наносящие ущерб Российской империи он, Николай 1, своим указом разжаловал капитана 1 ранга Г. Невельского в рядовые матросы. (Копия указа была передана Нессельроде, а тот лично оттащил ее в английское посольство). Но, поскольку Невельской, продолжил император, провел трудную экспедицию и не потерял в ней ни одного человека, то ему прсваивается звание капитан-лейтенанта. А поскольку Невельскому удалось первому составить карту устья Амура, ему присваивается звание капитана 1 ранга. Ну а поскольку он первый доказал, что Сахалин - остров, ему присваивается звание контр-адмирала. Дистанцию от рядового матроса до контр-адмирала Г. Невельской преодолел не более чем в полминуты. Это была самая быстрая и самая головокружительная карьера в истории российского морского флота.
С Василием Васильевичем я познакомился в конце 90-х, вскоре после российского дефолта. Ситуация в стране была известно какая – разгул бандитизма, всенародное обнищание. Я сидел недалеко от своего дома в последнем ряду расположенных перед уличной эстрадой скамеек. Здесь на 9 мая играл военный оркестр, а в остальное время народ пил пиво, которое приносил с собой. Ну, я всегда, вестимо, вместе с народом. Наверно, можно было бы потягивать пивко и в близлежащем кафе, но его к тому времени кто-то раздолбал из гранатомета. В рамках честной конкурентной борьбы. В пяти шагах от меня, под деревцем, стоял мужичок лет под семьдесят, щуплый, одетый не по ситуации официально и не по летнему времени плотно – в темный костюм, белую рубашку и при галстуке. Черные ботинки были до блеска начищены, но изрядно потрепаны. Да и костюмчик не тянул даже на секонд-хэнд. Старик вроде бы и не смотрел на меня, но в то же время я чувствовал на себе его взгляд. Повнимательнее оглядев мужичка, я обнаружил в его руках большую сумку, которую он как бы прятал за спиной, во всяком случае не афишировал. Из сумки торчали пустые бутылки. Не оставалось сомнений, что он ждал, когда я опорожню свою тару. Моя догадка тут же нашла фактическое подтверждение. - Простите, вы бутылочку с собой заберете? – спросил мужичок, подойдя поближе. Наверно, мой внешний вид внушил ему такое подозрение, и он решился на этот вопрос, чтобы не терять даром времени. Мой отрицательный ответ его успокоил, и старик опять тактично отошел в сторонку, чтобы не досаждать мне своим нарочитым ожиданием. Впоследствии я видел его здесь не раз, все в том же официальном костюме при галстуке, в белой выстиранной и выутюженной сорочке, всегда чисто выбритым и абсолютно трезвым. В конце концов мы познакомились. Он оказался бывшим учителем истории, кое-какие деньги Василий Васильевич по жизни скопил, но те оказались заморожены на сберкнижке, пенсия ничтожна. Обычная, в общем, для того времени ситуация, необычен был только вид человека, собирающего бутылки при полном параде. - Это моя работа, - пояснил он мне. – А я привык ходить на работу именно так. Жил Василий Васильевич один, в небольшой квартирке. Имелась у него дочь, но с ней он давно не ладил. Она вроде как теперь подкатывалась к нему (квартирка-то того и гляди освободится, а деньги немалые стоит), но он ее отшил. «Она меня предала», - дал Василий Васильевич мне такое объяснение, но в конкретику не вдавался. Однажды учителю здорово повезло. Он нашел на свалке самодельную копилку - бутылку из-под шампанского, набитую рублями, - выкинул кто-то по недоразумению. Не знаю, сколько в сумме там оказалось - может, рублей двести, но Василий Васильевич выглядел именинником целую неделю. Иногда я думал: как бы материально помочь учителю, но, поскольку сам сидел на мели, дальше предложения пива дело не доходило. Но и его Василий Васильевич отклонял – не употреблял. Но как-то мне повезло, и я оказался при деньгах. Я спросил своего нового знакомого, мечтает ли он о чем-нибудь, и услышал удивительный ответ: оказалось, да - о металлоискателе. У него институтская специальность – история древнего мира, а спецсеминар он проходил по скифам, Василий Васильевич все знает о них. С той поры он мечтает уехать в северное Причерноморье на поиски скифских сокровищ, да все вот как-то не с руки. Деньги на дорогу он скопил, продолжил учитель, а жизнь в тех местах недорогая, и летом можно ночевать под открытым небом, теперь вот только на металлоискатель надо бутылок насобирать. Я благородно предложил Василию Васильевичу: мол, могу добавить на его мечту штуку-другую. Тот поджал губы, сухо сказал, что «подачки не приемлет», и целую неделю отказывался забирать у меня пустую тару. Примерно в то же время на нашем этаже объявился новый сосед. Это был одинокий, лет на сорок, мужик, въехавший в трехкомнатную квартиру. Мне он представился Евгением, о себе ничего не рассказал, но масштабными габаритами и суровым видом сильно смахивал на нового русского, который из «братков». Со всеми нами, соседями, обращался довольно пренебрежительно, однако местные женщины были от него без ума. «Он адекватно воплощает в себе мужское начало», - сказала об этом Евгении одна из них, самая вроде бы интеллектуальная. Он тоже стал захаживать «на эстраду», где потягивал «хольстен», но ни с кем не общался. Бывают, знаете ли, такие люди, которые не переносят ни одиночества, ни общения с себе подобными. И тогда они идут в компанию, где все время молчат. И вдруг однажды этот Евгений попросил меня рассказать поподробнее о Василии Васильевиче – видел, что я с ним веду какие-то разговоры. Я был озадачен, но подумал, что тут особо скрывать нечего, и все ему рассказал, даже о металлоискателе. Умолчал только, что предлагал Василию Васильевичу какие-то деньги. - Значит, старикан один живет, - повторил этот «бычок» в задумчивости, и по моей спине прошел холодок: я почуял недоброе. На следующий день, когда я в очередной раз вел беседу с Василием Васильевичем, Евгений подошел к нам и, представившись по имени, обратился к учителю, что называется, с места в карьер. - Я хочу предложить вам одно дельце, которое поможет осуществить вашу мечту – приобрести металлоискатель, о чем мне рассказал сосед, - кивок в мою сторону, - который хорошо меня знает. В этот момент меня уже стало колотить. - Мне на один месяц нужен юридический адрес, - продолжил Евгений. - Я предлагаю оформить его на вашу квартиру. Вы даете мне свой паспорт, получаете шестьдесят тысяч рублей и покупаете себе металлоискатель. Идет? - Но металлоискатель стоит значительно меньше, - только и смог пролепетать бедный учитель. - Купите к нему запчасти. Мне показалось, что при этих словах в глазах Евгения мелькнула зловещая ухмылка. Я в тот момент проклинал себя на чем свет стоит. О таких юридических адресах-однодневках было, благодаря прессе и молве, хорошо известно. Под них проворачивается какая-нибудь крупная незаконная сделка, а потом хозяин этого адреса исчезает с концами - если только не находят его труп. В данном случае может исчезнуть и свидетель, то есть я. - Понимаете, Василий Васильевич, вы САМИ ЗАРАБАТЫВАЕТЕ, - (Евгений акцентированно произнес эти два слова), – на металлоискатель. Учитель сглотнул слюну и произнес с отчаянной решимостью: - Хорошо, вот мой паспорт. – Документ, к несчастью, у него оказался с собой. - Ээ… - попытался было я вмешаться, но Евгений так наступил мне своим сорок седьмым размером на ногу, что слова застряли у меня в горле. «Браток» забрал паспорт и предложил: - Давайте я заплачу вам долларами, а то рубль падает каждый день. Василий Васильевич забрал баксы и помчался чуть ли не вприпрыжку домой. Только пустые бутылки в сумке зазвенели. И тут я решил все-таки вмешаться: - Послушайте, Евгений… Но он не стал меня слушать, а протянул мне паспорт Василия Васильевича: - Отдай старику. Мне его ксива не нужна. - А тогда зачем?.. - Он бы от меня как милостыню бабки не взял. Настоящий мужик! Я таких людей раньше знал, но теперь таких нет. – И он с видимым сожалением вздохнул.