Поиск по автору:

Трагедией чуть было не кончился вчерашний день в одной не очень молодой, но спортивной московской семье. Все потому, что седина в голову, а бес в ребро. Кто у нас из ребер? Правильно. Всё хорошее у нас из ребер, лучшая, так сказать, половина человека.

К Ленке вот такая половина и приперлась. Вчера. Леха как всегда на работе был, у него додзё с комплексом прочего фитнеса, по субботам вечером самая-самая работа. А Ленка дома борщ пылесосила. В самом деле. Борщ случайно упал, рассыпался и немного разлился, когда она его случайно ногой задела. Вот и пришлось борщ моющим пылесосом собирать.

Настроение у женщины, пылесосящей свой борщ, - сами понимаете.

А тут незапланированный звонок в дверь. Зная Ленку, я бы, например, даже к их многоэтажному дому подходить не стал в похожем случае. Да что там я, Лёха и сам предпочитает у меня отсидеться, хотя его и это не гарантирует от моральных повреждений.

В таком настроении Ленка дверь и открыла. А там девица с ребенком.

- Здравствуйте!

- Здрассььь, - нет Ленка обычно за словом в карман не лезет, потому что у нее там слов нет, они все на языке крутятся, чтоб соскакивать без раскачки. Весь толковый словарь Ожегова с добавлением татарских, северных и матерных диалектов великого и могучего русского языка. Но тут растерялась. У них Колька, обалдуй тридцатилетний, никак не женится назло родителям. А тут девица с ребенком. Можете начинать радоваться

- Здрассььствуйте, - улыбается Ленка, - думая наверное про внуков.

- Здравствуйте! – улыбается с места в карьер девица, - Я Люда, а это сын вашего мужа, Миша.

- Какого мужа? – опешила все-таки Ленка, хотя они с Лёхой на первенстве России по карате познакомились, а там сначала бьют, потом «опешивают».

- А у вас что их много? – обрадовалась выбору Люда с ребенком.

- Достаточное количество, - отрезала Ленка, - проходи, разбираться будем.

Они конечно разобрались. И почти подружились. Даже Лехе позвонили, чтоб он домой срочно ехал, потому что кран прорвало и пылесос сломался. Для окончательного решения вопроса.

Леха, совершенно не ощущая беды, приехал и хотел было поздороваться, но получил в лоб заранее заготовленной длинной фразой со старым козлом-Лёхой в конце. Там много чего было в этой фразе: все накипевшее за тридцать лет знакомства, весь короткий разговор двух дам, пара сериалов канала «Домашний» и один женский иронический детектив с убийством неверного мужа. К счастью Лёха только про козла запомнил, «глаза выпучил», «бороденкой затряс» и хотел было возразить. Но возразила дама с ребенком, тихо прошептав:

- Это не он.

- Что значит не он? – Ленке было трудно откатить назад, - может все-таки…

- Нет, точно не он, мой в два раза меньше и его вообще Гришей зовут. У вас какая квартира? 88? А почему на двери одна восьмерка? Отвалилась? А я думала, там девятка отвалилась.

- 98 этажом выше, - уверенно заявила Ленка, пытаясь незаметно от Лехи, спрятать в стол стальной кухонный молоток и кубинский мачете для рубки сахарного тростника.

- Ножичек в ящик не влезет, - поддержал Лёха жену, - ты его обратно в угол поставь, к вешалке.

Нет, действительно все хорошо кончилось. Молоток в ящике, мачете у вешалки, Ленка борщ допылесошивает второй день.

А Леха ищет справедливость у меня на кухне.

- Скажите на милость, - вопрошает он, прикладывая к шишке на лбу холодную пятнадцатикилограммовую гантель, - ну, отвалилась три года назад эта чертова восьмерка, ну не приклеил я ее. Так что сразу "мачетой" драться-то? Можно же было просто напомнить.

"Икота, икота перейди на Федота, с Федота на Якова, а с Якова на
всякого" Заговор.
Икать Мишка начал сразу после экзамена. Как раз в то время, когда наша
группа, после недолгого обсуждения, пришла, наконец, к консенсусу
(девицам хотелось мороженного и зрелищ, а нам пива и соленых сушек).
"Консенсусом" сегодня должен был стать панорамный кинотеатр "Мир":
во-первых, там, в буфете было и пиво и мороженное, а во-вторых, в
качестве зрелища "Мир" предлагал тогда еще нестарую комедию "Разиня" с
Луи де Фюнесом.
Ик, - говорил Мишка по дороге, - Отвяжитесь от меня, дайте умереть
спокойно. Ик.
И действительно, предложенные народные способы борьбы со злом, от
девчоночьего "Миша не дыши", до мужского "Дай я тебе еще раз под-дых
врежу" Мишкина икота переносила стоически, в отличие от его туловища.
- Ик, - сказал Михаил уже в фойе кинотеатра, после первой бутылки пива
выпитой им в позе ласточки, - Не проходит. Сволочь.
- Миш, а ты язык высунь, только резко и как можно дальше, - предложил
Ванька доселе неиспробованный на Мишке метод, - говорят, помогает.
- Резко это как? - процедил Мишка, сквозь зубы и вторую бутылку пива, -
и насколько дальше-то? Ик.
- Ну ты его просто высунь, а я потом дерну. Резко.
- Убери свои грязные лапы, Ик, от моего чистого русского языка. Не то,
скажу, за что тебя самого дергать надо, – возмутился Мишка и опять
икнул, оглядываясь на смущенных его словами девчонок.
Дальнейший разговор был прерван третьим звонком, и мы переместились в
зал. В зале первый раз Мишка икнул, когда начался киножурнал "Новости
дня". В те времена громкость киношного звука еще не позволяла неслышно
жрать попкорн под ухом у соседа, поэтому Мишкин "ик", воспользовавшись
хорошей акустикой, разнесся на весь кинотеатр. "Раз", - не очень громко
сказал Ванька. "Два", - чуть громче добавил он, когда по залу опять
разнеслось: "Ик" Где-то после пятого "Ик" в зале раздались первые робкие
смешки, хотя в "Новостях дня" ничего смешного не показывали. Так и пошло
– Мишка икал, Ванька считал. Когда счет перевалил за десять, над
Мишкиными "ик" и Ванькиным счетом смеялись почти все немногочисленные
зрители дневного сеанса.
- Молодой человек, - раздался именно по-женски недовольный громкий шепот
откуда-то сзади, - Вы бы вышли, смотреть мешаете.
- Пусть сидит, - ответил ему по-пьяному басовато-хриплый мужской голос,
- Я за билеты платил, чтоб поржать. Пусть сидит.
К концу фильма у зрителей была уже форменная истерика – паузы между
экранными проделками де Фюнеса прекрасно заполнялись икотой и Ванькиным
счетом. На 37 по экрану поползли титры, и все заторопились к выходу.
- Слышь, парень, - Мишку хлопнул по плечу улыбающийся лысый здоровяк,
оказавшийся хозяином хриплого баса, - пойдем на следующий сеанс, я всей
твой компании билеты куплю и пиво. Давно так не смеялся.
- Ик, - хотел, было ответить Мишка, но не смог – икота пропала, как и не
было.
- Меня Яков Александрович зовут, я тут недалеко в цирке работаю, -
продолжил тем временем лысый. И икнул.

Пурга, ночь, Урал, горы. Едем. В машине два финна. Один большой, потому что не совсем финн, а латыш из СССР у него папа латыш, мама финка, результат - гражданин Финляндии, другой маленький, тоже не совсем финн, а лапландец.

Большой по-русски, как мы с вами, маленький - ни бельмеса. Но то что в туалет хочется жестами показал. Еле поняли. Сначала пускать не хотели. Вдруг заблудится, или еще чего. Гость все-таки. Потом решили пустить.

- Ты, выйди придержи его, - генеральный мне, - а то в кювет ебнется, потом костей не найдем в этом снегу.

Ага. Вышел, взял сзади за воротник, держу. Финн чего-то там верещит, но дело свое делает, прям даже легче держать становится.

Смотрю, затих. Все значит. Встряхнул немного, чисто по привычке, в машину посадил, сам сел. Спрашиваю большого финна:

- Чего он там причитал-то всю дорогу?

- Он тебе пытался объяснить, - ржет большой, - что первый раз во взрослой жизни писал на весу. Ты его за воротник случайно поднял и держал весь процесс. Тряс-то, кстати, зачем?

- Ты ему чего-нибудь про русский сервис переведи, - говорю, - и то что тряси не тряси, последняя капля сам знаешь куда.

Три года жизни мой друг провел на большом десантном корабле балтийского
флота. Со службы друг вынес звание старшины первой статьи; партийный
билет, где на фотографии он стрижен наголо (по случаю ста дней до
приказа); вырезку из газеты "Красная звезда" и характеристику, в которой
рукой замполита (в благодарность за поставленный заму "бланш") написано:
"ненавидит офицеров". Из всего перечисленного я видел только партийный
билет. Об остальном знаю с его слов, но, поскольку, рассказывая о
службе, моряки никогда не врут (ну преувеличат малость, приукрасят, а
так чтобы врать – боже упаси) я ему верю.
Где-то через месяц после учебки мой друг, а тогда молодой матрос,
получил задание, которое молодым матросам обычно не доверяют:
"быстренько съе....ся на берег и подключил рукава". Рукава оказались
рукавами для забора питьевой и технической воды. Дальше вступила в
действие фраза из фильма "Особенности национальной рыбалки": "Чего ты
мне дал, то я и перепутал" и вместо питьевой воды была закачана чистая,
как слеза прокаженного, вода Балтики.
То, что он перепутал, выяснилось не сразу, а только через день, когда
весь экипаж, за исключением 8 человек, уже лежа маялся животом и
температурой. Корабль сняли с дежурства. Что странно, молодой матрос
оказался в числе этих восьми. Странным это не для меня, я его железный
желудок знаю, странным это показалось особистам. Расследование, правда,
выявило две вещи: молодым матросам такого не доверяют (особенно если
патрубки не крашены) и то, что папа друга сотрудник генштаба.
"Расследователи" оставили дело без особых последствий (для молодого
матроса).
А газета "Красная звезда" опубликовала маленькую заметку: "Молодой
матрос N вывел из строя большой десантный корабль". А еще говорят, что
один в поле (море) не воин.
На рабочем столе моего друга стоит парусник, к стене его кабинета, возле
входной двери, прикручена рында. С помощью рынды он людей различает –
нормальный сдержанно проходит мимо, а дурак звонит для радости жизни. Я
иногда звоню.

Все говорили им обоим, что они не пара друг другу, потому что разные совершенно. Но Леха все равно подал заявление жениться и в этот же день уехал на производственную практику в Тамбов на завод Пигмент.

С самого начала практики Лехе не везло. Он должен был свалить чуть раньше всех, чтоб успеть жениться до сентября, а судьба всячески старалась помешать.

Во второй же день пребывания Леха хлопнул рукой по двери общежития, в двери оказалось крашеное масляной краской оконное стекло, о котором никто не подозревал, Лехе настолько сильно разрезало руку, что пришлось вызывать скорую.

После того как Лешку отпустили из травмпункта с зашитой рукой, его шатающегося от кровопотери приняли в вытрезвитель.

Зажила рука, он полез в Цну купаться и ржавым ведром на дне разрезал себе ногу в 27 местах. Скорая, травмпункт, вытрезвитель. Они там как караулили.

Потом он воспаление среднего уха подхватил. Неделю лежал. Было очень больно. За неделю болеть перестало, в связи с чем его укусила змея, но тут-таки повезло, - это был уж.

Наконец, редкий день, вышел на работу. Практиканты футеровали полиизобутиленом цех, полный разного химического оборудования. И вот сидит Леха у ворот цеха на бревнышке с девчонками. В каске, как положено. И у него голова зачесалась. И он каску снял. В это же время кто-то нашел в другом совершенно углу цеха, метрах в двадцати, очень красивый итальянский болт М12. С английскими стрелочками открыть-закрыть на головке. Весь в блестящем хроме. Нашел, рассмотрел и выкинул, чтоб не мешался. За спину, где никого-никого не было.

Болт весело срикошетил раз десять от оборудования и трубопроводов, последний раз как-то ловко отпружинил от нержавеющей трубы, вылетел из цеха и вписался Лехе в лоб, через секунду после снятия им защитного головного убора. Леха вздохнул и надел каску обратно. Поэтому никто сразу не заметил, что в набухающей шишке явно читались перевернутые английские буквы: «open-closed».

По приезду Леха женился. Сорок лет живут душа в душу, хотя обоим все говорили, что не пара друг другу совершенно. Самое странное, что Леха за эти годы даже не бритвой ни разу не порезался. Хотя это ладно, это не в счет, она у него электрическая.

Ждем лифта. Я, девушка с Апельсином и семейная пара, черт знает с какого этажа. Черт знает – это точно выше двадцатого, Апельсин – мелкая собака марки «голый лопоухий дрищ на курьих ножках», отличающаяся, как ни странно, умом, сообразительностью и храбростью записного идиота.

Апельсин на руках у хозяйки - личность в доме известная. Он покусал двух боксеров и одну баскетболистку Московского Спартака. Пытался загрызть телеведущего центрального канала, но тот его заговорил.

- Ути-пути, Апельсинчик, - Мужик, черт знает с какого этажа, тянет к нему руку.

- Гав, - Апельсин делает вид, что кусает мужика за палец. Только это не просто «гав», это басовито-хриплый «гав» как минимум алабая, если его заставить гавкать. Или собаки Баскервилей, если бы она с воя перешла на лай.

Мужик отдергивает палец. Все ошарашено вздрагивают, даже хозяйка Апельсина.

- Он у меня простудился и охрип, - извиняется девушка.

- О! Вов, - вступает в разговор жена мужика черт знает с какого этажа, - помнишь ты на нашу Оку в восемьдесят восьмом сигнал от тепловоза поставил? Все небось тоже думали, что она простудилась.

Детство Брюса Ли было трудным. В возрасте двух месяцев его отлучили от
матери и отдали в приемную семью. Несмотря на это, мальчик развивался
правильно, опережая своих братьев в росте и весе. К полутора годам он
весил килограммов десять-пятнадцать, а рост имел 110 сантиметров (вместе
с хвостом) и был совершенно не по-детски сообразителен. Я забыл сказать,
что Брюс Ли – кот-переросток, какой-то австралийской породы, ярко рыжей
масти повышенной шерстистости, а приемная семья – мой друг Леха и его
жена Ленка. Свою кличку кот заработал умением драться всеми четырьмя
лапами сразу и привычкой бегать по стенам, шторам и потолку вместо пола.

Выданный ему кошачий горшок Брюс презирал, предпочитая пользоваться
хозяйским унитазом, "смывая" за собой, что, в принципе, у котов еще не
признак "очеловечивания". А вот то, что Брюс "смывать" иногда забывал -
это уже по-человечьи совсем.
Спать Ли привык на кровати "приемных родителей", втискиваясь аккурат
между ними, не обращая ни малейшего внимания на постельные занятия
хозяев.
Летом, когда Брюсу было уже года два, Леха решил вывезти на дачу не
только Ленку, а "семью" в полном составе. За первый час своего
пребывания на летнем отдыхе Ли, облазил весь участок, подрался с двумя
соседскими котами, на правах победителя договорился с местными кошками о
свидании, отъел половину от привезенного ему на неделю минтая, и, найдя
по запаху хозяйское ложе, заснул, полностью удовлетворенным. Проснувшись
ночью, и обнаружив, что дверь закрыта, он начал тиранить спящего
хозяина: "Выпусти, гад, у меня свидание, а ты дверь закрыл". Разбуженный
Леха, огрызаясь на Ленкино неискреннее ворчание, что надо бы вас двоих
прооперировать, чтобы по ночам не шлялись где непопадя, выпустил кота на
улицу. Через некоторое время, Леху опять разбудил стук в дверь – кот
просился обратно. Выслушав очередную порцию Ленкиных комментариев о
моральном облике кота и его самого, Лешка в темноте впустил кота и
улегся обратно. Чуть позже на кровать забрался Брюс.
- Леш, ты не знаешь, чем это пахнет? – задала Ленка совершенно
бессмысленный вопрос, поскольку перепутать этот запах, она не могла ни с
каким другим – пахло именно "этим".
- Брюс, наверное, куда-то, вляпался, сейчас свет включу, - Лешка нажал
на выключатель.
Вляпался. Какой там вляпался, выражение "по уши в дерьме" полностью
соответствовало обстоятельствам. Ленкина рука, протянутая было, что бы
сбросить грязнулю с кровати была спрятана за спину. По свежеструганному
полу (предмету Лешкиной дачной гордости) к кровати шли две цепочки
следов лап, между которыми шла сплошная полоса от хвоста (кот даже хвост
не мог поднять, так много на нем налипло). По середине кровати лежал
Брюс, распластавшись во все свои метр десять. С кота еще текло.
- Твой "засранец", ты и убирайся, - сказала Ленка, все еще держа руки за
спиной.
- Чего мой-то, а кто ему сегодня утром за ушами чесал? - попробовал,
было возмутиться Леха
- Теперь сам чеши, если нравится, - отрезала Ленка, - это теперь твой
кот, полностью.
Всю оставшуюся ночь и часть следующего дня ребята грели воду, мыли кота
и все остальное. Как выяснилось, кота подвела городская привычка к
унитазу – он провалился в дырку туалета типа "сортир", а выбрался через
выгребную яму. Хорошо хоть не утонул.
Лешка мне эту историю рассказал, через несколько дней после событий.
Когда рассказывал, делал паузы, принюхивался и спрашивал: "Не пахнет
уже? ". Не пахло.

Пропавший дважды.
Коты бывают разными. От ми-ми-ми до оторви и выбрось. Бывают даже немые коты. У приятеля такой жил. Немой. Провалился в детстве в унитаз, простоял там на задних лапах в холодной воде, пока хозяева с работы не пришли, простудился и голос потерял навсегда. Его даже ветеринары не смогли найти, голос этот.

Ценный экземпляр получился. Не только усы, мех лапы и хвост, но и мурлыкать может, а орать - ни-ни, нибожемой. Этим, между прочим, сохранил себе свое кошачье достоинство, потому что сезонную тягу к кошкам сносил молча. Кричать-то не мог, а мурлыкать от этого ему в голову как-то не приходило.

В детстве кот был таким серым и пушистым, что вполне мог сойти за белого. Золотой характер. Ничего не требовал, никого не доставал. Приходил, когда позовут, уходил, когда не был нужен. Молчал вдумчиво, со смыслом, во всем соглашаясь с мыслями хозяев. Он всем нравился.

Так вот этот кот понемногу рос и из серого пушистого котенка приятной наружности и уступчивого характера превратился в огромного серого кота с самым препаршивым нравом, что я за всю жизнь встречал у котов.

Если бы существовала теория Ломброзо для кошек, то в этой скотине можно было бы сразу определить склонность ко всем преступлениям, когда-либо совершавшихся на этой планете, вплоть до клеветы в газетах.

Голову, это исчадье ада, имело размером с коровью, зубы с человеческую ладонь, а когти… Когти как у медведя, если их немного подстричь. И всем этим арсеналом кот пользовался без предупреждения и объявления военных действий. Я люблю кошек, но ей-ей неоднократно предлагал хозяевам сдать его в поликлинику для опытов, хотя поликлинику было жалко.

Хозяева его любили, несмотря на то, что хозяйку, женщину исключительной миниатюрности, он сбил с ног, случайно боднув головой в коридоре. А хозяину, попавшему в хирургию, после того как эта сволочь немного пожевала ему руку, пришлось долго объясняться с вызванной хирургом прокуратурой. И все равно не поверили, а сочли, что он прячет за котом свое пострадавшее от ножевого бандитизма самолюбие.

Когда кот пропал в первый раз, хозяева за день оклеили весь район объявлениями с обещаниями вознаграждения. Которое и выплатили дворовым пацанам на следующий после потери день. Пацаны долго рассказывали, что на дальней от дома помойке они храбро спасли двух местных дворняжек и одного бомжа, загнанных котом в угол. Кота принесли запутанного в сетке для браконьерского лова рыбы. Не надо и говорить, что пришлось платить еще и за наполовину разодранную сеть.

Буквально через месяц кот пропал во второй раз. Сашка еще только печатал розыскные объявления, как в дверь позвонили. Не, это не кот пришел. Это пришел один из соседских мальчиков-погодков, Петя. С вопросом.

- Дядя Саша, а вы в этот раз вознаграждение давать будете?

На лбу у Петьки была зеленка, а правая рука неумело перевязана до локтя свежим бинтом.

- Буду, - серьезно сказал дядя Саша, всегда отличавшийся наблюдательностью и сообразительностью, - просто огромное в этот раз будет вознаграждение. Если сегодня принесут кота, я пятьсот рублей дам. Если завтра – тысячу, а если через неделю – то страшно даже подумать. Боюсь, что у меня денег не хватит через неделю заплатить.

Юный посетитель вежливо поблагодарил за информацию, предложил помощь в расклейке объявлений и удалился.

Через полчаса к Сашке заявился этого посетителя единородный брательник, Пашка. Уточнить. А правду ли люди говорят, что если кота не завтра найти, а через неделю, то столько денег дадут, что Петька таких еще не знает. Потому что Петька только в первый класс пойдет, а он, Пашка во второй, считать умеет, и хотел бы знать сколько все-таки это в цифрах на наши получается. Но можно в валюте.

При всем этом, у Пашки была забинтована левая рука, а правая просто вымазана зеленкой вместе с рубашкой.

Тут дядя Саша взял и озвучил сумму, по Пашкиным представлениям практически равную, если не стоимости самолета, то высоте полета космической ракеты точно.

Пашка так же вежливо поблагодарил и удалился, предложив помочь и расклеить оставшиеся объявления. А дядя Саша на радостях достал из бара пузырь виски и стал ждать информации. Часа через три в дверь позвонили. На этот раз братья пришли вместе, а зеленки на их физиономиях немного прибавилось.

- Дядя Саша! – обратились они к приятелю, - мы решили сегодня найти вашего кота, только вы его сами заберите, он у нас дома под диваном сидит. И вы его быстрей заберите, а то мама через час с работы придет, а нам еще убраться надо.

- А давайте я его завтра заберу, а? – совершенно серьезно предложил Сашка, - тыща же лучше, чем пятьсот. Да и лень мне сегодня кота забирать.

- Не надо нам тыщу, - сказал Пашка, а Петька гордо кивнул, - и пятьсот рублей не надо. Вы его просто так заберите.

- Тогда с вас пятьсот рублей за срочность, - заявил дядя Саша и нагло улыбнулся.

После тяжелых и продолжительных переговоров Сашка смилостивился и согласился забрать кота бесплатно. Они взяли изрядно потрёпанную рыболовную сеть и втроем пошли ловить кота в соседнюю квартиру. Кот действительно сидел под диваном, урчал и от нечего делать совершенно по-бобриному обтачивал зубы об деревянную диванную ногу. Рядом уже высилась приличная кучка опилок.

- Значит так, оглоеды, - сказал Сашка разворачивая сеть, - мы его хватаем, несем ко мне, там я буду его держать, а вы убегаете как можно быстрее. И я надеюсь, что успеете добежать до канадской границы.

- До какой границы, дядь Саш? – поинтересовался Петька, - нам не надо до границы, мы лучше домой побежим.

- Домой так домой, - согласился Сашка, - а про границу я вам там книжку приготовил. «Вождь краснокожих» называется. Возьмете по дороге на столике в прихожей.

И они двинулись на кота. Кот урчал и продолжал обтачивать диванную ногу. Он надеялся, что успеет догрызть.

У меня одно время прямой рабочий телефон на одну нецензурную цифру отличался от телефона диспетчерской ЖЭУ. Это там, где сидели люди, отвечающие за эксплуатацию и техническое состояние жилых домов. Это туда звонили, когда лампочка в подъезде перегорела, канализация засорилась, крыша поехала или сосед кран забыл закрыть. Представляете, да?

И вот 31 декабря. Тогда оно еще рабочим днем было. Звонок.

- Да, - говорю, - Иванов.
Я всегда фамилию называю, в трубку. Свою. Которая, разумеется, не Иванов. Называю, потому что не знаю, как вежливо ответить на обычный телефонный вопрос «А кто это?».
- Диспетчерская? – с надеждой переспрашивает незнакомая мне бабушка.
- Нет, вы ошиблись, - и трубку положил.

Опять звонок.
- Да, - говорю, - Иванов.
- Диспетчерская? – голос тот же, только надежды уже меньше в нем.
- Нет, вы ошиблись в последней цифре, вместо пяти набрали шесть, - трубку положил.

Опять звонок.
- Иванов!
- Диспетчерская?
- Нет.
- А кто это?
- Иванов!
- А может все-таки диспетчерская? - подозрительно так, как с американским шпионом из диспетчерской.
- Нет, пожалуйста внимательно, набирайте номер. Вы пятерку с шестеркой путаете.
- Извините, я еще раз попробую.
- Попробуйте, - трубку положил.

Опять звонок.
- Да, - говорю, - Иванов.
- Диспетчерская? – голос тот же, естественно.
- Нет, вы опять номер перепутали...
- Молодой человек! Не надо меня считать за идиотку, ничего я не путаю. Я нажимаю «пять», как в инструкции. На «шесть» у меня вообще поликлиника. А «пять» - это диспетчерская.

Тут мне любопытно стало. Что это за инструкция такая, где поликлиника – «шестерка», а диспетчерская, то есть я, Иванов, – «пятерка». Разговорились. Дочь маме телефон подарила. Старый с диском еще выкинула, а новый запрограммировала на все случаи жизни. Себя на «единицу», внуков на «два» и «три». Пожарных с милицией и скорой бабушка и так помнит, диспетчерская – пять, поликлиника, чтоб врача вызвать – шесть. И дальше. Все в письменной инструкции у телефона висит.

Продиктовал номер диспетчерской. Повесил трубку.

Опять звонок.
- Диспетчерская?
- Ага, - говорю, - диспетчер Сидоров слушает. Что у вас случилось. Свет не горит? А нам перед новым годом дозвониться не можете? Диктуйте адрес, сейчас электрика пришлю. Почему у меня голос на Иванова похож? Понятия не имею. Я ни с одним Ивановым не знаком, Сидоров я.

Не, сам не пошел. Отправил наших дежурных электриков в адрес. Они еще трезвые были несмотря на 31 декабря. Автомат у бабушки полетел. Поменяли. Заодно телефон ей втихаря перепрограммировали. Попросили позвонить в «диспетчерскую» и перепрограммировали. Вернулись, зашли доложить:

- Все нормально, шеф. Бабка благодарила и про какого-то Сидорова спрашивала, у которого голос один в один с вашим. Сказали, не знаем никакого Иванова, а сидоровых у нас вообще пять человек. Распространенная фамилия потому что. Обещала, кстати, позвонить в диспетчерскую, чтоб премию нам дали.

- Спасибо. Насчет премии, - это вы перебьетесь сегодня. Два добрых дела в один день - перебор. В следующем году напомните.

У двух моих старших товарищей, Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича жили попугай и собака. Попугай достался Ивану Ивановичу в наследство от папы, крупного советского ученого по птицам, и первое время был «настоящим говорящим попугаем». Иван Иванович, инженер по ракетам, в пернатых совершенно не разбирался, поэтому когда попугай снес яйцо он также остался "настоящим попугаем", только говорящей.

Иван Никифорович держал собаку охотничьей породы по летающей дичи. Собаку звали Варькой, завел он ее сам, у него вообще всех собак звали Варькой, да и жену тоже, как в известной пьесе «Бал в сочельник, или Часы с боем» неизвестного Мельяка. Умнейшая была собака, вся в хозяина хотя и абсолютно непьющая.

Пришел как-то Иван Никифорович с собакой в гости к Ивану Ивановичу, отметить какое-то мужское событие: то ли жены в отпуск уехали, то ли премию дали государственную обоим, то ли просто родился кто-нибудь, где-нибудь, милиционер какой-нибудь, например.

Сидят мужики на кухне, отмечают, собака рядом с хозяином сидит, попугай по комнатам летает, потому что независимый очень характер у него.

- Слушай, - сказал Иван Иванович, - скучно ведь сидим, без женщин потому что. Может теток каких позовем?

- Лениво звать-то, собаке вон налей, она ж тоже женщина в своем роде.

- Так не пьет ведь. Может попугая позовем? Он же теперь Ксюша, а не Кеша.

- Так их обоих не дозовешься, что Ксюшу, что Кешу. Ловить придется. Давай просто за женщин выпьем.

И они выпили за женщин. Собака же услышав, что попугая придется ловить, встала и из кухни тихонько вышла. Донесся непонятный шум, что-то упало, собака вернулась с попугаем в зубах и положила его на стол. Безжизненная тушка полежала немного, открыла один глаз, встрепенулась, встала на лапы, посмотрела на собаку и сварливо произнесла:

- Варька, дура бестолковая, водки неси, гости в доме!

Тут мужики еще раз выпили за женщин, потому что обрадовались тому что птичка выжила, а поскольку так и не смогли понять откуда пернатая скотина узнала как зовут собаку, выпили еще и за женскую проницательность. Выпили совершенно напрасно, потому что попугай, являясь наследием царского режима, просто повторил частое обращения старого ученого к своей кухарке.

Не совсем из-за того, что я женщин люблю, но и из-за этого тоже я тогда
Лильку с собой взял. Во-первых, Лилька сметчик, а сметчикам очень
полезно бывать на объектах, чтоб своими глазами видеть, как выглядят те
самые трудозатраты из расценок: одевают ли они каски с монтажными
поясами, если простые трудозатраты, работают ли на исправных машинах и
механизмах, если из других трудозатрат. Во-вторых, я все-таки люблю
женщин, а Лильку симпатичной, конечно, не назовешь, потому что она
просто красивая, и я не знаю каким мужиком надо быть, чтобы отказаться
от ее общества в пользу пятичасового разговора с собственным водителем.
Пять часов, или чуть больше - езды от Уфы до Приютово и обратно, куда
мне по работе и надо было. Работа простая: заехать на наши объекты,
немного поорать на своих, что медленно, выяснить чего надо и пообещать,
что будет, встретиться с заказчиками, рассказать, что не медленно, а
очень даже быстро, и если надо быстрее то лучше помочь, чтоб медленней
не было, потому что быстрее не бывает в природе и двойное опережение
графика это и так хорошо. После чего выпить с заказчиком мировую, упоив
его в усмерть, или упиться самому, что не желательно категорически.
Традиции такие и план на поездку. Взял я Лильку с собой, и это было моей
первой ошибкой в этот день.
По дороге я в пол уха слушал Лилькино щебетание об особенностях
различных версий сметной программы Багира, отвечая для поддержания
разговора универсальными угу, ага и «да что ты говоришь», - у меня так
жена с подругами по телефону разговаривает, вот я и перенял, опустив за
ненадобностью выражение: «какой козел».
И ничто не предвещало беды, когда Лилька отказалась выходить из машины.
Лежащая у нее на коленях сумка с ноутом зацепила колготки и они
разъехались от пола до потолка, хотя к потолку я не заглядывал.
- Не выйду, - говорит, - чего хотите со мной делайте. Я стесняюсь перед
незнакомыми людьми в таком виде ходить. Колготки новые нужны, чтоб
переодеться.
Прикинув физиологические возможности человеческого организма по
длительному невыходу из автомобиля и грустно хихикнув над последствиями,
я решил найти колготки. И чем быстрей тем лучше. Поселок очень
городского типа Приютово на предмет покупки колготок я не знал совсем. Я
там вообще знал только где находится заказчик, наши объекты и два
вино-водочных магазина Продукты.
Но кто ищет тот всегда найдет: мы остановились около здания с вывеской
«Галантерея», и я зашел вовнутрь, предварительно выслушав у Лильки
пожелания насчет каких-то ден и размера в чьем-то следу. Осмотрев
магазин, и не заметив ничего похожего на дены и следы, я совершил свою
вторую ошибку. Я спросил у симпатичной продавщицы:
- Девушка, а где вы себе колготки покупаете, а?
Девушка перестала симпатично подпирать стойку со всякой фигней, обозвала
меня хамом, и совершенно матерно поинтересовалась моими правами на
получение от нее столь интимной информации.
- Нет, мадам, вы меня неправильно поняли, - попытался я выправить
положение, - меня не столько интересует где это делаете именно вы. Но
должны же где-то Приютовские женщины отовариваться колготками
приблизительно 44 размера попы, а сколько ден я забыл, или наоборот.
- Носите же вы этот предмет туалета, - я перегнулся через прилавок, чтоб
убедиться в своей догадке.
Это было моей третьей ошибкой.
- Я милицию позову! Коляяяя!!! - заголосила девушка, и снова добавила
несколько матерных слов, видимо про милицию.
Нисколько не удивившись такому отношению к органам правопорядка, я
попытался объяснить продавщице, что милиция мне не нужна, потому что,
если она Коля, то вряд ли носит колготки, а тем более вряд ли покупает
их себе сама. И уж лучше позвать пожарного или налогового инспектора:
эти хотя бы ведут себя так как будто в колготках родились. Объяснить
толком я все-таки не успел. Вместо милиции из подсобки в зал вышел очень
упитанный двухметровый мужик и растопырив руки попытался меня поймать.
- Дай ему, Коля, - спокойно сказала галантерейная барышня и опять
подперла собой стойку с товаром.
Уход от Колиного бокового под бьющую руку вывел меня ему в тыл, я уж
было хотел пробить свою любимую тройку с последним в печень, но вовремя
одумался: Коля мне ничего плохого не делал. Пока. Ему ведь только
попасть надо. Да чего там попасть. Даже зацепить хватит с таким
преимуществом: двадцать сантиметров и пятьдесят килограммов. Поэтому я
просто дал ему поджопник, чтоб не злить.
Пока я все это обдумывал и проделывал, Коля развернулся и снова пошел на
меня.
- Коля! - попытался я его уговорить, готовя себе путь к отступлению, -
мы не знакомы, но не надо меня руками. Мне можно объяснить где вы
покупаете колготки и я уйду.
Я, конечно, хотел поинтересоваться где он покупает колготки жене, но
пропустил это слово для краткости и ясности мысли. Я всегда очень
коротко и ясно мыслю в минуты опасности.
Услышав про колготки Коля промычал чего-то нехорошее и махнул кулаком
уже по-настоящему, целясь в место где совсем недавно был мой подбородок.
Подбородка там уже не было. Там была дверь, обитая вагонкой. Из которой
Колин кулак и выщепил приличный кусок.
Ну его нафиг, подумал я, и нарочито медленно (секунды за две) вышел на
улицу, сел в машину и мы отъехали. В зеркало заднего вида я не смотрел
из гордости. Потому что этот жлоб Коля, мог тягаться с нашим Паджеро
только в весе, а не в скорости.
Через десять минут мы нашли местный рынок где и купили все необходимое.
После той поездки прошло десять с лишним лет. Во мне давно уже перестали
узнавать москвича. Я вполне уже мог говорить, как с татарским, так и с
башкирским акцентом и хорошо понимал эти языки. Люди, которым я
рассказывал, что живу и родился в Москве верили мне далеко не сразу.
В том же Приютово мы несколько выпили с главным инженером заказчика.
Разговор коснулся кое-каких вышестоящих структур, а потом случайно
перетек на другие и настоящие сексуальные меньшинства. И мне рассказали,
что десять лет назад в магазине брата моего собутыльника один залетный
московский гей совершенно распоясался и просил продать ему колготки
сорок четвертого размера. Хотели побить, но не смогли: верткий, сука,
оказался - удрал.
Я не стал тогда правду рассказывать. Только сейчас. И это моя последняя
ошибка.

Очень давно в одном приморском городе (Паланга или еще где, точно не
помню, и пусть меня поправят) открыли два полу-нудистских пляжа. Полу,
это потому, что пляжей было два – мужской и женский, ибо общий
нудистский пляж не укладывался в моральные принципы строителей
коммунизма. Говорили еще, что спрос на бинокли в городе вырос
неимоверно, поскольку, с какого-то мола женский пляж в бинокль виден был
замечательно и со всеми подробностями. О некоторых подробностях женского
пляжа и пойдет речь.
Все помнят, а кто не помнит слышал, что в СССР торговля с рук называлась
спекуляцией и осуждалась. Осуждались (в уголовном смысле) и люди этой
торговлей занимающиеся. Это, если людей поймать, конечно, ведь говорят
же знающие люди: "не пойман – не вор". Горожане, а точнее горожанки,
начали торговать на женском пляже. В местном ОБХСССиС (отдел по борьбе с
хищениями социалистической собственности, спекуляцией и саботажем) все
знали, вот только сделать ничего не могли – у них не получалось
организовать "контрольную закупку". Судьбу одетого, а тем более
раздетого, милицейского мужика на женском пляже даже представить больно.
У милицейских женщин тоже была проблема – одетая милицейская женщина
очень выделяется на фоне голых, а раздетая не может доказать, что она
милиционер – ей даже удостоверение спрятать затруднительно. Так и
торговали.
Статья была такая в "Литературке". "Голый рынок" называлась. Слова
"нудистский" в статье не было и не знаю я, как его писать правильно. Не
специалист. Может подскажет кто?

В один редких для меня выходных дней мы с женой, прихватив семью наших
друзей – Лешку с Татьяной, отправились на дачу. Ближе к вечеру, набив
живот шашлыками и оставив жен разговаривать о чем-то женском, мы с
Лешкой уселись напротив камина. Расплескав по пузатым бокалам коньяк, я
предложил ему скрасить разговор любимыми им сигарами "Черчилль".
- Может, на улице покурим? – неожиданно спросил Леха, - Татьяне сейчас
дым вреден.
- "Шо опять"?! - вырвалось у меня, поскольку, за те шесть лет, которые
мы не виделись, Лешка и Танька успели родить четверых, - ты еще
предложи в туалете по сигаре выкурить. Лучше окно приоткрой – через
камин все вытянет.
- Угу, опять, - Лехина физиономия расплылась в довольной улыбке, -
Второй месяц уже. Мы, кстати, хотели с Татьяной прощения у тебя
попросить.
- За что? - спросил я, соображая, в чем это они передо мной провинились,
собравшись родить пятого, - Ты меня с государством не перепутал? Это
же оно тебе теперь денег должно, а не я.
- Да нет, помнишь, у тебя семь лет назад неприятности были, - Лешка не
отреагировал на мою плоскую шутку, - групповой несчастный случай.
Еще бы я не помнил. Через несколько месяцев после того, как я стал
главным инженером, это случилось. И действительно групповой. Во время
ремонта фасада нашего офиса бригада штукатуров в полном своем
"восьмичеловечном", мужском составе, проломив настил одной из секций
лесов, грохнулась с высоты четырех с лишним метров. Падали они кучей,
поэтому, несмотря на небольшую высоту, сломали себе две руки, одну ногу
и сотрясли два мозга. Два месяца трудовая инспекция и прокуратура, куда
я ходил чаще чем на работу, пили из меня кровь – "испытания" того самого
настила оказались просроченными на несколько дней. Как и зачем они
собрались все вместе в одном пролете лесов, еще и напротив окна моего
кабинета в мое отсутствие, пострадавшие объяснить не смогли.
- Леш, а вы-то здесь причем? – спросил я, выдохнув дым и поперхнувшись,
- Если даже меня тогда, только оштрафовали, Татьяна же у нас в
бухгалтерии работала, а ты, так вообще, только заходил иногда? Не леса
же вы втихаря подпиливали.
- Не подпиливали, - согласился Леха, - ты же помнишь, что нам с Танькой
тогда встречаться негде было, она еще за первым мужем замужем была, да
и я женат. А тут забежал к ней с днем рождения поздравить, шампанского
выпили, посмотрели друг на друга и словно молния проскочила.
Понимаешь?
- Еще бы не понять. Судя по количеству детей, эта молния у вас частенько
туда-сюда проскакивает, дальше-то что?
- Тебя же не было, охрана меня знает, я у нее ключ от твоего кабинета
выпросил. Второй этаж, с улицы ничего не видно, а про то, что твои
штукатуры по лесам ходят, как-то и не вспомнили, - Леха все-таки
улыбнулся, - ну мы им "театр" и устроили. Я в окно глянул, только
когда грохот раздался. Смотрю – двое перед окном на "монтажниках"
висят, а внизу "куча-мала" копошится. Я и жалюзи сразу опустил.
- Не, Леш, не жалюзи, - сказал я, что бы не заржать в голос, - занавес.
В театре завсегда занавес опускают. Как закончат.
- Ты лучше скажи, простил или нет, остряк фигов. Татьяна беспокоится
сильно, а ей нервничать нельзя.
Ну уж нет, - я с трудом скорчил серьезную физиономию, - прощу когда на
крестины позовете. Если все нормально будет.
И, троекратно сплюнув, мы оба застучали по дереву.
У Лешки и Татьяны сейчас пятеро, Татьяна у нас давно не работает, какая
работа – с такой семьей. Но жалюзи на окне кабинета я теперь не
поднимаю. На всякий случай.

В двести тридцать четвертой лаборатории научно-конструкторского бюро, разрабатывающего хрен знает чего на радость друзьям и страх врагам, почему-то был страшный дефицит цанговых карандашей. Особенно ценились карандаши типа тяни-толкай, где грифель можно было вставить с двух сторон и затачивать его лопатками разной толщины. «Лопатками» чертить гораздо быстрее – это вам скажет любой человек, умеющий пользоваться кульманом.

Советская карандашная промышленность в лице завхоза конструкторского бюро дефицит покрыть могла, но принципиально не хотела.

- Вам цанговый карандаш один на полгода положен и все. Грифелей и ластиков берите сколько хотите, ватманскую бумагу извольте экономить, думая в голове, а карандашей не дам, не просите. Я вот в прошлый раз дал, а вы им в ушах ковыряли, или в туалетной кабинке забыли. Нет, нет и нет и нечего меня уговаривать, я и так знаю, куда вы весь лабораторный спирт расходуете.

Между тем с карандашами творилось что-то неладное. Неделя. Месяц. Максимум два месяца и карандаши таинственным образом исчезал. Разных марок и разной твердости. Независимо от размеров и конструкции. Чертить становилось неудобно, падала производительность труда и деревянная стружка на пол. Надписи на корпусе изделия «украдено у меня» и «кто сопрет - уколется и заснет» не помогали

- Знаешь что Саша, - сказал конструктор второй категории и председатель совета молодых специалистов в одном лице своему коллеге, если мы с тобой с каждой зарплаты будем покупать пяток карандашей каждый мы не разоримся. А через несколько месяцев окружающее пространство насытится материальными предметами до такой степени, что они перестанут пропадать.

- Вы правы Юрий, - ответил ему вновь избранный секретарь комсомольской организации и конструктор первой категории, красуясь перед симпатичным техником-лаборантом Ольгой Александровной, - чтоб не разориться с гарантией предлагаю делать это по очереди. Месяц ты, месяц я. Таким образом насыщение пространства произойдет несколько позже, но для вечности это совершеннейший пустяк.

Так и договорились. За разговором, ничего не слыша, наблюдал издалека руководитель группы Виктор Николаевич тоже страдающий от нехватки цанговых карандашей.

Зарплату выдавали сегодня, назавтра Саша принес пять обусловленных договором канцелярских изделий, четыре убрал в стол, а одним сразу же начал набрасывать сборочный чертеж пресс-формы для изделия «Гранат».

- Ну как процесс? - спросил приятеля Юра во время перекура, - насыщается пространство?

- Еще как насыщается, - Саша затянулся сигаретой «Космос»,- у меня до обеда два карандаша пропало. Вроде и не ходил никуда. В первый отдел и в библиотеку за справочником. И главное, нет никого в лаборатории кроме Ольги и Виктора Николаевича, в командировках все. Я сейчас опять в первый отдел пойду, карандаш на столе оставлю, а ты посмотри.

И Юра посмотрел. К столу подошел руководитель группы, взглянул на чертеж и застенчиво озираясь положил карандаш в нагрудный карман халата. Причем из этого кармана уже торчало три карандаша.

Друзья обсудили ситуацию.

- Может он клептоман? – сделал вывод Саша, - не может же руководитель группы, коммунист, кандидат наук и пожилой человек, ему сорок три года, тырить карандаши ради наживы?

- Или шизофреник, - поддержал его Юрий, тоже уверенный в моральных качествах Виктора Николаевича, - на этом ведь много не заработаешь.

Рассуждения были прерваны неожиданным появлением сорокатрехлетнего пожилого человека, кандидата наук, коммуниста и руководителя группы.

- Товарищи! - начал он издалека, - настало время тяжелого и трудного для меня разговора, которого не удастся избежать. Всем известно, что в лаборатории пропадают цанговые карандаши. Сегодня я провел эксперимент и понял, что причина кроется в Саше, которого недавно ошибочно избрали секретарем комсомольской организации.

- С чего это вы взяли, Виктор Николаевич? – оторопело спросил Саша.

- А с того, что я у вас сегодня экспериментально упер четыре карандаша, а вы даже не возмутились. Откуда у вас столько незапланированной канцелярии спрашивается?

Таким образом философский эксперимент по материальному насыщению пространства столкнулся с встречным экспериментом в области этики. Что только подчеркивает научный характер работы этой лаборатории.

Помните анекдот о том как мастер, уложив в квартире ковролин и осматривая сделанное, заметил небольшой бугорок, подумал, что случайно забыл на полу полупустую пачку сигарет, поискал, в карманах ее не обнаружил, расплющил бугорок киянкой, а потом ему хозяйка вернула сигареты и спросила, не видел ли он сбежавшего хомяка?

Мы когда-то в период редких еще навороченных пейджеров, а вовсе не сотовых телефонов, купили довольно-таки старое здание и завели в нем строительную контору. При этом в здании уже водились, тараканы, мыши, пара котов и собака. Больше всего почему-то было мышей, а сразу после того как в здание пришли строители там завелись еще и бухгалтеры с юристами. С бухгалтерами и юристами всегда так. Где какую контору не открой они сразу там заводятся и даже уходят почему-то последними.

И вот, когда уже по конторе морской походкой ходили самоуверенные прорабы, бегали симпатичные бухгалтеры, путешествовали ничего-себе так мыши и ползали мерзкие тараканы, начальство, как ему и положено, сидело по кабинетам, к заместителю директору по финансам впорхнуло милое создание по имени Леночка, с вопросом по осуществлению проводок.

Зампофин, оторвал взгляд от заваленного напрочь бумагами стола, приветливо улыбнулся Леночкиным коленкам и предложил сесть. Леночка кокетливо присела на краешек стула и уже соображала какую ногу на какую положить, чтоб лучше выглядеть, как на широком столе под ворохом документов что-то зашевелилось.

- Мышь! – взизгнула Леночка и зачем-то поджала ноги к подбородку, - я их боюсь!

Шуршать перестало.

- Да ну нафиг, - выразил свой восторг от увиденного зампофин, - показалось.

Тут зашуршало опять.

- Точно мышь, - Леночка испугано, красивым жестом обхватила ноги руками, - уберите ее, пожалуйста!

- Ага, мышь, - сказал зампофин, и глядя на Леночку, ляпнул кулаком по документу, под которым что-то шуршало.

Шуршать естественно перестало.

- Зачем вы с ней так?! – возмутилась Леночка, - жалко же мышку!

Под бумагой снова зашуршало.
- Аааа, - сказала Леночка, - мышь!

- Аааа, - подхвати финансист и несколько раз уже со всей дури ударил по месту предполагаемого нахождения зверя, - сволочь!

Тут уж шуршание просто не могло не закончиться.

- Какой вы жестокий человек, - Леночка опустила ноги на пол и собралась выйти из кабинета, - у меня вечером образовалась срочное дело, мы сегодня не встретимся и вообще… - сказала она прикрывая дверь.

- Постойте, Лена, - возразил зампофин, наконец-то поднявший бумажку, под которой шуршало, - это не мышь, а я вовсе не жестокий. Это пейджер мой, блядь такая. Сломался вот.

Ворота бывшего завода, ныне офисного центра. Закрытый шлагбаум, будка охраны. Возле будки курит дедок лет восьмидесяти в тулупе и валенках. Подъезжает автомобиль. Плавно опускается стекло водителя:

- Не подскажете, как вовнутрь попасть? - вежливо спрашивает водитель, - мне нужно в ООО "Одуванчик" проехать.

- Так это, - отвечает старик, выплевывая окурок, - пропуск нужно выписывать...

- А сложно выписать? - интересуются из автомобиля.

- Ух ё, - дед хватается за голову, всем своим видом показывая непреодолимость процедурных вопросов получения пропуска, - охуеть просто, - завершает пантомиму и собирается уйти в будку.

- А где выписывать?

- Так это, - поворачивается с ехидным прищуром дед, - у меня.

Насчет скалолазов. От кого только не слышал, что с милиционерами и пожарными пить нельзя. С первыми-де западло, а вторых все равно не перепить, как не пытайся. Я пробовал и с теми, и с другими. Иногда даже вместе. В общем-то врут. Но, как показывает опыт, хуже всего со спортсменами пить. Особенно со скалолазами. Со скалолазками куда лучше.

Сидела как-то компания спортсменов со спортсменками на спортивной базе ночью и выпивала. Спирт с водкой. Так получилось. Спирт он сам по себе был, поэтому двоих, которые об этом не знали, послали в магазин вина купить. Они и купили водки. Потому что это тоже своего рода вино.

Каратеки со скалолазами. Изрядно выпив друг перед другом хвастались. Причем одни понятно чем: по стене пробежался, пару кирпичей сломал - показал, что крутой и успокоился. Все в комнате можно сделать. А скалолазу чего на одноэтажной базе? Одни рассказы про то, как они на Джомолунгме Эльбрус покоряли. Ну мы над ними подтрунивали, конечно по-дружески так. Ржали, то есть откровенно. А чего они нам сделают? Из залезть куда у них выбор ограниченный: либо под стол, либо под кровать. Пока ржали не обратили внимание, что пропал один скалолазный.

И тут во дворе мигалки, фары, сирена милицейская. Пиздец приехал, арестовывать будут. За нарушение тишины смехуечками. Завтра у лыжников из соседнего барака гонка, нажаловались небось.

Ан нет. Заходит милиционер и нашего пропавшего несет. Наш-то розовенький, а милиционер бледный как медсестра в туберкулезной больнице. Внес груз, положил аккуратно на пол, головка только стукнулась, и спрашивает:

- Ваш?

- Наш, а вы с какой целью интересуетесь? Подбросить хотите?

- А чтоб в нужном месте к кровати привязать. Водки, кстати, налейте, чтоб в себя прийти. Не, не ему. Мне.

Налили. Спирту. От спирта в себя лучше приходить. Хотя он почему-то наоборот закашлялся.
Ехал оказывается советский милиционер по городской окраине ночью со службы домой на патрульной машине, блюл чистоту с порядком, фонари разбитых улиц и прочие ментовские войны. Ехал и случайно заметил на гладкой кирпичной стене что-то типа распятия. На уровне пятого этажа. Остановился, присмотрелся. Торцовая стена шестиэтажного общежития. Ни одного окна. И на уровне пятого этажа черный человек висит. Хер его знает на чем. И не просто висит, а лезет. Хер его знает куда, потому то если в окно квартиру грабить так они, окна, с другой стороны.

- Эй, мужчина, - тихо, чтоб не спугнуть, позвал милиционер, - если украсть чего хотите, так вы не туда карабкаетесь.

- Отвяньте, пожалуйста, - сдавленным голосом сверху, - я спортсмен и тренируюсь. Сейчас вот долезу и поговорим.

После чего долез и на крыше скрылся. И тишина. Подождав немного. И еще немного покараулив. Милиционер пошел на крышу, жулика этого ловить. Пешком на шестой с половиной этаж, потому что лифт не работал, его на ночь в общаге отключали. Дошел, вспотел, а на крыше нет никого. Потому что спортсмен вниз уже полез и до четвертого этажа спуститься успел.

Милиционер, понятно, вниз побежал, чтоб жулика под стеной встретить. Прибежал и тихо, чтоб народ не будоражить, говорит:

- Спускайся, добрый человек, я тебя задерживать буду.

Добрый человек услышал, пробормотал, чего-то не внятное, типа «ну тебя к аллаху», только матом, снова вверх полез и снова на крыше скрылся. Не очень быстро, стена-то все-таки почти гладкая, для несведущего в скалолазании человека, но скоренько так.

Милиционер опять ко входу, бабульку-сторожа снова будит, на крышу лестницей запыхавшись бежит, а на крыше снова нет никого. Ага.

Тут до него дошло. Со второго раза почти до всех доходит. Поэтому он спешить не стал, а за углом спрятался. Дождался пока этот подозреваемый спустится и к нему поспешил арестовывать. Но не арестовал. Пока бежал-торопился спортсмен заснул уже. Прям под стеной.

- Ну, я его поднял и к вам привез, - закончил милиционер рассказ и опять за спиртом потянулся.

- А как это вы поняли, что он от нас отбился? Это ж уму непостижимо догадаться. Прям шерлокломство какое-то.

- Вот это-то совсем просто. Кроме вас других москвичей здесь нету ведь. Наши просто так на стены не лазят, - он все-таки еще спирту выпил и за огурчиком потянулся, - а москвичи запросто. Элементарно, Ватсон.

Так что со скалолазами лучше не пить. Ну их к аллаху. Лучше со скалолазками.

Наша контора в тихом городском районе. Соседний с дом с управой. Однажды в сквере напротив нас мы обнаружили оцепление. То есть мы идем, а нас к себе в контору не пускают, потому что собаки бомбу ищут. И точно, роботы ездят, собаки нюхают, мужик в скафандре зеленого цвета пятую сигарету курит. То есть ему другой мужик «курит», у самого-то руки до головы не достают.

Не, мы в контору-то прошли, там если управу сзади обойти, между зданиями проход и вход к нам во двор. А в конторе уже все всё знают. Там, понимаешь, разминируют вовсю, водяной пушкой стрелять целятся, а наши местные девки уже все обстоятельства выяснили.

Управовский дворник Улукбек, неделю как был гоним главой управы вон из кабинета и наказан, за то что «противотерроистические мероприятия не соблюдаются, потому что в сквере черте чего валяется и даже пустые банки из-под пива в урне». А в них может быть динамит. Урны надо чистить, а подозрительных лиц, выкидывающих туда мусор, беспощадно раздевать взглядом на предмет обыска нехороших намерений в плане районной власти. Так Улукбек сказал нашим девкам, когда они в магазин ходили.

Поэтому, когда Улугбек обнаружил в сиреневых кустах чёрный пречёрный с розовеньким рюкзак, он тут же доложил самому главе управы о найденной вещи с плохими намерениями. Глава выставил временное заграждение в виде того же Улугбека и своей секретарши и позвонил в соответствующие органы. Органы отреагировали незамедлительно.

В момент, когда робот с водяной пушкой уже выкатывался из фургона, а сапер в скафандре курил уже вторую сигарету к оцеплению подошел Андрюха, работающий третьеклассником-двоечником, в соседнем государственном бюджетном образовательном учреждении. Андрюха из-за широких спин оцепительных полицейских внимательно рассмотрел скверик, все понял и сразу решил сдаться. Сдался он родной матери, нашему завхозу по совместительству. То есть он не до конца сдался, совершенно не упомянув, что прогуливая два урока с целью игры в футбол, он спрятал свой черный с розовеньким, доставшийся от старшей сестры рюкзак, в кустах перед управой. Перед управой исключительно потому, что там работают честные люди и на рюкзак не позарятся, оттого что по слухам «воруют только миллионами». Андрюха просто сказал, что на минуточку оставил рюкзак, а тут все сразу оцепили и рюкзак не отдают.

Рассказывая нам о произошедшем девки уже собрали делегацию рюкзаку на выручку. Андрюху с мамой и шесть человек поддержки. Своих «районных». Вы знаете, что такое шесть целеустремленных теток из нашего района от тридцати до сорока? Лучше вам не знать.

Делегация затребовала старшего, и он был им предоставлен.
- Отдай ребенку рюкзак, гнида – так, или немного помягче, заявила делегация.
- У нас нет рюкзака у нас бомба в кустах, собака взрывчатку подтвердила, сейчас мы ее на месте водяной пушкой уничтожим.
- Это не бомба, это мой рюкзак, - честно сказал третьеклассник-Андрюха, - там селитра просто для петардов. Мы из нее петарды делаем.
- Правильно говорить «для петард».– поправил его старший и тут до него дошло, - и много селитры?
- Не, - честно сказал Андрюха, - полбутылки всего. Но на складе еще есть, можно набрать если надо.

Рюкзак ему вернули через месяц. Вещественное доказательство все-таки. Улукбека премировали за бдительность, секретаршу главы – за храбрость, главу же все равно сняли, потому что давно собирались. Так что все хорошо кончилось.

От моего увлечения фотографией, самих фотографий осталось совсем
немного: что-то раздал, что-то так взяли. Зато негативов полно. Давно
хотел оцифровкой заняться, а тут у видел у сына специальный «негативный»
примабас для нового сканера и решил, что время пришло.
Я пленки храню разрезанными по 6-8 кадров. Взял «полоску», сканировал
первый кадр и на нем же «застрял».
В сентябре 1983 года наш курс отправили «на картошку». Станция Фруктовая
недалеко от Рязани, пионерский лагерь прям на берегу Оки. Как
партийно-комсомольский актив этого мероприятия пронюхал о нашем с
Ванькой фотографическом увлечении, мы не знали. У Ваньки, правда, к тому
времени три фотографии в городской комсомольской газете вышло, а у меня
одна, но большая. Поэтому поводу нам в этой газете даже удостоверения
внештатных корреспондентов дали. Ну не то что бы просто так дали, скорее
мы их выпросили у тамошних знакомых, но все-таки. В общем, нас отправили
на сутки домой за фотографическим барахлом для организации полевой,
т. е. пионерской фотостудии. Чтоб стенгазету оживить фотографиями
студентов, получающих практические сельскохозяйственные знания,
посредством отказа от технической теории.
Так желания партии и комсомола совпали с желаниями народа, и мы с
Ванькой, не в ущерб основной работе, взялись за камеры.
Сентябрь был относительно теплым, Ока рядом, баня наоборот далеко.
Компания мальчишек из нашей группы обнаружила небольшой уединенный и
песчаный пляж. Уединенный, чтоб не утруждать себя всякими плавками, а
мыться как есть и без трусов.
Вот на этом пляже мы нарвались на черепаху. Я не знаю, откуда там
взялась двадцатисантиметровая в длину черепаха. Может она там родилась,
а может слиняла летом из живого уголка пионерлагеря или еще как
образовалась. Но мы ее там нашли. Черепаха оказалась наглой. Она укусила
Ваньку за палец и отказывалась прятать лапы и голову в панцирь, как мы
ее не пугали. Долго развлекать черепаху пальцами мы не могли — нас ждал
ужин. Ванька остался на берегу сторожить шустрое животное, все остальные
разделись и отправились в Оку.
Этот паразит. Этот Ванька. Он не придумал ничего лучше, как взять мою
Практику (пленку в своей он убил на черепаху) и дожидаться нашего выхода
из воды. Надо сказать, что заметив этого паразита от фотографии и оценив
обстановку никто не рвался в эротические фотомодели. Наверное,
сказывалось пуританское воспитание с октябрятским прошлым. Но сентябрь
был теплым, а вода холодной. Дождаться темноты было холодно и
бесполезно: у этого оболтуса в кофре лежало две заряженных вспышки.
Первым был Серега. Улучив момент, когда Ванька отвлекся, он выскочил на
берег, схватил в руки первое попавшееся и прикрыл то, что не хотел
фотографировать.
Первое попавшееся оказалось черепахой. Два раза щелкнул затвор камеры.
Ванька нехило получил несчастной черепахой по голове и остальные
свободно вышли на берег.
Следующим вечером мы печатали фотографии для стенгазеты. Надо сказать,
что снимки на берегу удались. Кадр, свет и фактура. Все на месте.
Серегина кудрявая голова над мускулистым торсом. Вжатые в песок ступни
напряженных ног. Отличные снимки. И главное, что черепаха, растопырив
лапы, хвост и голову, закрыла все Серегино хозяйство. Ничего
эротического. Чистый спорт и энималистика, или как там называются
фотографии животных.
Снимок попал в стенгазету. Его рассматривал весь партийно-комсомольский
актив, пытаясь найти к чему придраться. Его рассматривал весь курс, а
потом он еще пару месяцев провисел в институте в составе фотоотчета.
А тут я отсканировал старый негатив. В общем. Если сильно увеличить и
немного поработать с контрастностью и балансом. Становится видно все.
Прости Серега. Мы не хотели. Но теперь я знаю совершенно точно. Это
совсем не черепаховый хвост торчит на фотографии.

У одного немолодого и очень терпеливого человека завелся породистый, умный кот. Он сам выходил гулять в форточку. Сам возвращался. Сам приносил хозяину тапочки. Сам уносил.

У кота был только один недостаток. Он никак не хотел пользоваться лотком. Он уходил гулять в форточку, гулял, возвращался и гадил посреди гостиной.
Хозяин своего кота любил, терпел, стоически убирая за животным продукты жизнедеятельности. Целый год терпел. Потом решил насильно приучить кота к лотку, отучив его от ковра гостиной.

Каждый раз он ловил несчастное животное сразу после процесса, тащил в туалет нагребал кошачьими лапами кучу наполнителя, сажал кота в лоток, выдергивал из лотка, несся в гостиную, тыкал его мордой в дерьмо и выбрасывал в форточку, прямо намекая, где и что надо делать. Месяц.

Через месяц до кота дошло, чего от него хотят. Вмешательство хозяина больше не требовалось. Умный, самостоятельный зверь сам уходил гулять, сам приходил обратно, сам гадил посреди гостиной, сам совершал невероятные танцы над лотком, сам тыкался мордой в экскременты и пулей вылетал в форточку. Живое опровержение тому, что коты плохо поддаются дрессировке.

Шли мы с Колькой шли, шли и птицу нашли. На задворках магазина «Офощи-Фрукты». То есть идем мимо заднего крыльца торговой точки, а там на деревянной бочке сидит ворона, чего-то из бочки клюет и чавкает. Так и клевала пока мы не подошли, потом решила наверное улететь, но вместо этого с бочки сверзилась и не улетела, а на бок так кривовато прилегла, на нас лиловым глазом косится и подергивается. То ли встать пытается, то ли коньки отбросить.

Надо ж спасать ворону. Пластырь, клизма, еще какие методы реанимации, прописанные медицинской наукой. Или домой взять в тепло, говорят птицы в тепле отходят. Колька на природоведении доклад зимой делал про птиц с кормушками. Летом может тоже помочь ведь. Какая разница-то? Главное ж тепло и забота, а не температура наружного воздуха.

Притащили птицу к Кольке домой, пока тащили не остыла. Да и сердце вроде билось. Положили на газетку в комнате, пошли на кухню «Домоводство» читать, Колькина бабушка Колькиной же матери постоянно говорила, что в этой книге все случаи жизни описаны, причем именно для такой как она неумехи. Надо было наоборот расположиться, мы в комнате, ворона на кухне, но что тогдашние второклассники понимали в кухнях и правильном расположении?

Пока читали Домоводство и вспоминали кино, в котором Васек Трубачев с товарищем из убитой вороны успешно варили суп, в комнате что-то закувыркалось и задребезжало. Побежали посмотреть. Ворона. То есть она ожила. Взлетела не ровненько и ну по комнате шарахаться в поисках выхода. Ворона, между прочим, большая птица, как индюк только меньше. Стекло в серванте – минус. Люстра ей помешала - от трех лампочек одна осталась. Книжная полка висела, упала зачем-то. За компанию с Колькой, когда того в лоб клювом долбануло. Меня, слава богу за палец только тяпнула, а ведь почти поймал. Хорошо совсем не откусила палец этот. И гадила еще повсеместно типа пикирующего бомбардировщика. Напоследок разбила вазу и со второго раза попала в открытую форточку. Поминай как звали. И тут Колькина мама пришла. Мы стоим, в даль светлую сморим, воронья перья кружатся немного. И она стоит, тихо так. Незаметно.

Но Колька как-то внимание обратил, почувствовал что-то надвигающееся. Мам, - говорит, - это не мы, это ворона. Мы только Домоводство читали, - это я уже влез друга поддержать. Про Домоводство я видимо зря сказал. Досталось нам крепко, хотя и по мелочи.

Зато потом выяснилось, что это была ворона-алкоголик. В той бочке какие-то забродившие ягоды хранили перед тем как выкинуть. То ли сливу, то ли картошку даже. Ворона прилетала ежедневно. Наклюкивалась, откидывалась и отдохнув минут десять улетала по делам. Когда бочка опустошалась ворона все равно прилетала, садилась на заборчик и злобно обкаркивала советскую систему распределения: когда, блядь, бухло завезут, суки. Последнее - это мне Колька рассказывал, у него окна на этот двор выходили. Колька наблюдательный, особенно если его за вазу неделю на улицу не пускать, а заставлять уроки вперед учить.

Кто-нибудь пробовал сидя во взлетающем самолете водку пить? Если нет,
обязательно попробуйте. Проваливается вовнутрь просто замечательно. Меня
знающие люди научили.
Построили мы как-то в одном из уральских районных центров детский сад.
Садик, к слову сказать, замечательный получился – по тем временам таких
мало было. Бассейн, сауна, зимний сад, класс компьютерный HP
укомплектованный и прочая.
Вот только французский водонагреватель для бассейна с местными
электриками дружить не хотел – горел постоянно. Решили мы ему экскурсию
в Москву устроить для гарантийного ремонта. Заодно датчик потока воды
прихватили по просьбе фирмы производителя. Тут, как раз и у меня повод
домой слетать появился – день рождения случился, мы с другом нагреватель
прихватили и в аэропорт. А нагреватель этот по внешнему виду ПЗРК
"Стингер" напоминал, особенно тем, кто эти Стингеры не видел. Сразу ясно
было, что на досмотре вопросы будут. Поэтому я нагреватель отдельно нес,
чтоб показывать удобней было, а датчик потока друг в сумку засунул.
В аэропорт мы немного опоздали, и досмотр проходили последними. Друг
вперед прошел, пока я возле металлодетектора копался. Смотрю, спросили
его о чем-то, он ответил, ему два милиционера руки за спину выкрутили и
повели. Я ж знал, что вопросы будут и ору этим ментам: "Подождите, мол,
у меня-то вторая часть нагревателя". Я еще говорил, когда меня тоже
повели. Повели в местное аэропортовское отделение. Вещи наши в
бронекамеру, а нас к полковнику. Кто же знал, что на вопрос милиционера:
"Что это у вас в сумке за труба с проводками", - приятель мой его
успокоит: "Не волнуйтесь, милейший, я детонатор дома забыл", а тут я еще
добавил, что "вторая часть" у меня.
Объяснили мы полковнику, что настроение у нас приподнятое в связи с днем
рожденья моим и шутим мы, а у подчиненных его чувство юмора напрочь
отсутствует.
Полковник, почему-то, нам сразу поверил, но окончательно разобраться
дежурному старшине поручил. Тот нам вещи вернул, в кабинет свой завел и
спрашивает:
- Что, правда, день рожденья сегодня?
- Правда, - говорю, - вот паспорт, там написано.
- Да, - тянет он время, - а вот вы когда в Москву прилетите, как
отмечать будете?
- Коньяком мы его отмечать будем, - друг в разговор вмешался и в сумку
полез – коньяк показывать.
- А я чего, рыжий? – старшина говорит, и за стаканом в стол лезет.
Выпили мы немного, смотрим, на самолет-то опоздали уже.
- Не волнуйтесь, - старшина успокоил, - без вас не улетит.
И точно. Вывел он нас на летное поле и на электрокар пристроил, чтоб до
самолета доехать. На электрокаре еще сержантик милицейский был – весь
какими-то хреновинами в чехлах обвешанный. Заходим мы с этим сержантиком
в самолет – он к пилотам пошел, а мы в салон сунулись. Сунутся-то, мы
сунулись, только пройти не можем – на первых рядах мужиков двадцать
сидит - на нас смотрят. Взгляд у них у всех цепкий, как проволока
колючая, а плечи у всех такие, что когда они прямо сидят, прохода в
салоне нет. И среди этих мужиков как раз два свободных места есть.
Протиснулись мы ели-ели через их плечи с взглядами к своим местам. Сели.
А они смотрят все внимательно. Друг не выдержал, и спрашивает мужиков:
- Что случилось?
- Да ничего, - самый здоровый из них к нам повернулся, - интересно
просто, вы кто?
- А вы кто?
- А мы из группы "А", учения здесь проводили с местными, учили их с
терроризмом бороться. А вы-то кто? Ведь даже нас в самолет с оружием не
пускают.
Понятно нам стало, что за "чехлы" сержантик пилотам сдавал. Оружие там
было. И гордость сразу появилась – нас-то строителей пускают, а их нет.

Познакомились с мужиками – мы коньяк достали, у них тоже с собой было.
Они и научили на взлете пить. Проваливается вовнутрь просто
замечательно. А терроризм у нас потом появился – тогда еще не было.

Я ее двухмесячным котенком на рынке купил. Внешность, как объяснили, мамы-балинеза, независимо-вредный характер - отца-сиамца. Очень любила в любую погоду прошвырнуться по улице, пошнырять по помойкам, перетереть с котами, почему-то только с белыми, и, вернувшись обратно, спрыгнуть с форточки на лежащего хозяина, вытереть об него мокрые лапы и остатками грязи уделать следами всю съемную квартиру. Начиная от стен, полов и потолка, кончая стопкой только-только выглаженного белья в углу на стуле.

Конечно я ее ловил и тащил в ванную мыть лапы. Главное не забыть надеть сварочные краги и повязать фартук. Краги от укусов и царапин, фартук от брызг.

Пришел как-то с работы, снял пиджак, отловил радостно влетевшие в форточку пять кило кошки, нацепил фартук с рукавицами, пошел мыть. Кошка в левой руке, лапы в раскоряку, когти выпущены, голосом утробным гавкает, в правой - щетка для душа. Мою. Почти всю кошку сполоснул, только лапы хотел, но она ж крутится несуразно. И тут в дверь звонят. Газовики пришли, колонку проверять, я для этого с работы пораньше и приехал.

Открываю дверь, две тетечки газовых с бумагами. Посмотрели на меня и со всех ног на выход припустили. Я им кричал, чтоб вернулись, но не услышали наверное. Нет, а что такого-то?

Здоровый, бородатый мужик. Левой рукой держит за шкирку мокрую, растопыренную кошку с выпученными глазами, в правой - щетку для душа. Фартук на нем клеенчатый, как у мясника и краги сварочные. Но в галстуке ведь и рубашка белая. И почему люди так гавкающих мокрых кошек боятся?

Новогодние приключения Кота.

Почему-то считается, что самое подходящее имя для кота – Васька. Не знаю. Среди знакомых мне котов Васька только один. И тот не совсем. Не совсем кот, как бы. Хотя формально-то да. А так - нет.

Был в одной конторе новогодний случай с Васьками. То ли газовики, то ли нефтяники, а может и золотодобытчики даже. Два зама из конторы возвращались из полугодовой дальней командировки. Перед новым годом. Вид как у киношных геологов, если выше воротника смотреть. Бороды, морды обветренные с северным загаром. Северный загар знаете, нет? В отличие от южного только нефтью смывается, если песочком потереть.

Костюмы конечно напялили с галстуками. И надо сказать, что работа на свежем воздухе исключительно способствует развитию мышечного каркаса. Костюмчики с рубашками в натяг на плечах. Отчего в фигурах несуразность и боязливость. Чтоб одежда по шву не разошлась на радостях. В самолете литр ХО выели до донышка – что слону дробина. Но запах есть. Коньячный.

Перед самым Новым годом возвращались. Прям в Домодедово, в старое еще, а может и Шереметьево тоже не новое. Их встретить должны были водители. Замы все-таки. Но они от спешки то ли позвонить забыли, то ли еще чего не срослось в диспетчерской. Не встретили. Наняли такси. Один вперед сел, другой, понятно сзади. А там в машине пассажир еще оказался. Забившийся в угол мальчишка.

- Сын что ли, - водителя спрашивает, который спереди зам, - взял с собой покататься?

- Не, - шофер, - не сын. Пацан в аэропорту нашелся. Третий день по очереди катаем. Пробовали в милицию сдать, один раз сбег, второй мало того, что сбег еще и покусал там всех и поцарапал. Ничего про себя не говорит, беглый, видать, из приюта. Зовут Васькой.

- Хе, - ржут оба пассажира, - Васькой. Как Кота.

- Сами вы коты сраные, - пацан отреагировал, - а я - Василий.

Эти бородатые еще сильнее ржут.

- Не обижайся, парень, поехали с нами, мы тебя с этим Котом познакомим. Мы сейчас в контору на праздник, у нас там елка, артисты с Кобзоном, Кот тоже там. Вы друг другу точно понравитесь. А если чего шеф тебя обратно в аэропорт отвезет.

И забрали. С Котом знакомиться. Кот, он ненастоящий кот ведь. А целый генеральный директор. А что зовут его как кота Васькой – так это только друзья. Так-то он Василий Иванович Кот. Васька Коту понравился, он мальчишку домой забрал, новый год встретить. Кот один, Васька один, вдвоем веселее новый год праздновать. Почти тридцать лет назад.

Теперь один из замов не то что бы на пенсии, какая пенсия в шестьдесят пять – мужик в полном расцвете сил, сто пятьдесят лежа жмет. Но по командировкам вместо него мотается Кот. Василий Васильевич Кот, сын Кота. Выпускник какого-то престижного института, то ли по нефти, то ли по газу, то ли вообще по бриллиантам. Нет, я-то точно знаю какого. И фамилию с именем настоящие знаю, но не скажу. Скажу только, что под Новый год и Рождество случается всякое, если в это верить. Если не верить – тем более. Но реже.

В факультетской агитбригаде, существовали когда-то такие студенческие мини-театры, привлекающие абитуриентов своими выступлениями, была сценка.

Изобретатель-студент и профессор. Курсовой проект ловушки для мух. Студент отдергивал небольшую занавесочку с доски и зрителям открывался ватманский лист. На листе плакатным пером была нарисована, трехлитровая банка, с краями, смазанными маслом, и помещенной внутрь лестницей. Муха садится, говорил студент, показывая указкой на край банки, поскальзывается и падает на дно. Возникает резонный вопрос «зачем там лестница». Так вот в этом-то все дело, профессор. Две последних ступеньки лестницы подпилены!

Двое актеров на концерте "зависли" в диалоге:

- Муха падает, - говорил изобретатель и замолкал.

- И?

- Поднимается!

- А дальше?

- Падает!

- Ииии?

- Поднимается.

- Поднимается?

- Падает…

- Просто падает?

- Нет, она ломает себе крыло, когда падает. Потом поднимается

- И падает?

- Падает и ломает себе ногу.

Минут за пять они переломали несчастной мухе все кроме глаз и порвали зал напополам, так и не добравшись до подпиленных ступенек. Из зрителей никто дышать не мог.

Почему-то всем понравилось, несмотря на садистский уклон новой репризы. Всем кроме сценариста, ещё и рисовавшего плакат. И он отомстил.

На следующем выступлении после того как с проекта упала голубенькая занавеска, зрители и актеры, кроме банки с лестницей неожиданно увидели очень потрепанную муху. На четырех костылях, с загипсованными конечностями, повязкой на глазу и сообщением: «Делайте что хотите, но я туда больше не полезу!».

Говорят, что некоторые рожают под баян в ванной. Сам такого не видел, но
верю. Видел, как сразу от двух рож рожают: от милицейской и бандитской.
И расскажу. Расскажу, хотя выгляжу в байке полным идиотом. Ну так мне не
привыкать же.

Мне сорок лет исполнилось. Не сейчас, тогда. И на следующий день мы с
Игорем на трассу рванули. Игорь - водитель мой и тезка заодно. Рожа
совершенно бандитская. Человек он хороший и мне следовало бы говорить
«лицо», но «бандитское лицо» не звучит, а он еще и волосы под три
миллиметра стриг, как будто полной похожести хотел добиться.
Вот и рванули: я с похмелья рванул - сорок лет, все-таки, а он просто
так.
Выехали рано, и я почти сразу задремал. Проснулся от тряски: мы съехали
на широкую грунтовку.
- Километров сорок, - водитель повернул голову в мою сторону, - срежем
угол.
- Режь кого хошь, - буркнул я, - только тряси поменьше и так голова
раскалывается.
Дорога петляла через редколесок на пологом склоне горы, я хотел было
опять заснуть и уже начал моститься в кресле поудобней, как из-за
поворота почти к нам под колеса выбежал мужик в милицейской форме. Мужик
размахивал руками и орал. Игорь затормозил.
Мужик оказался чрезвычайно растрепанным, с всклокоченными волосами
старшим лейтенантом.
- Рожает, - орал он, - не довез, помогите, жена, до больницы не довез,
скорая едет уже навстречу, не дождется ведь, рожает уже, не могу я.
Не, я хоть запятых наставил для разборчивости. Лейтенант-то все одним
словом прокричал.
- Шеф, надо помочь, - Игорь взглянул на меня, - ты ж недавно курсы
медицинские закончил.
Похмелье с меня сняло сразу. Я действительно после пары случаев на
трассе, когда чья-то жизнь зависела от правильно сделанного
внутривенного укола и умело наложенного жгута, пошел на курсы неотложной
медицинской помощи. Хорошие курсы были. Не буду же я рассказывать
водителю, что единственные три занятия, которые я бессовестно прогулял -
были занятия по родовспоможению. Ну не бывает на трассе беременных
сварщиков, слесарей и машинистов. Поварихи есть конечно, но не в такой
степени беременности, чтоб их бояться. Прогулял, в общем, по
уважительной, можно сказать, причине.
Но мужик верещит, правда, к своей машине убежал: вон там стоит с
распахнутыми дверьми люстрой милицейской отсвечивает, вроде даже ноги
чьи-то торчат с заднего сиденья. Игорь на меня смотрит с надеждой. Надо
что-то делать. А знания в этом вопросе чисто теоретические, только по
фильмам. По художественным. Фигово это, когда на тебя надеются, а ты не
умеешь ни шиша.
- Доставай, - говорю, - все чистые полотенца, что есть (в кино всегда
полотенца просят), воды три бутылки было (тоже из кино сведения), ножик
обязательно (в кино, опять же, слышал, что пуповину отрезать надо),
водку я сам возьму (это без кино, это я сам сообразил для дезинфекции,
честно).
Достали все и к машине с роженицей, Игорь полотенца тащит с водой, я по
дороге его нож охотничий водкой поливаю от микробов. Ножик у него
нормальный: номерной и лезвие сантиметров тридцать, не меньше. Как у
Рембо почти.
Так и подошли. Воду Игорь только милиционеру в руки сунул. Держи, мол,
крепче и пробки откручивай у бутылок заранее, а то она газированная.
Не, но как ни страшно, а надо же посмотреть, кто там рожает. Вдруг уже
все кончилось, а мы не успели? Так и сунулись вдвоем с Игорем в дверь
жигулей. Девчонка-то молодая совсем. Губу закусила и не орет даже. И
глаза испуганные. Я с ножом и бутылкой, Игоряха со своей бандитской
рожей и полотенцами. Дефчонка как своими испуганными глазами по восемь
копеек его увидела, так и родила. Махом, как плюнула. Игорь еле ребенка
подхватить успел полотенцами.
- Ура, - кричит, - поймал, вот он.
- Рано, - говорю, - радуешься еще пуповину перерезать надо. Ты держи, я
резать буду. Подлиннее возьмем на всякий случай, а то завязать нечем,
так мы ее саму узелком.
Сказать-то, я сказал. А у самого глаза от страха закрываются и руки
подрагивают.
На наше счастье скорая подъехала. Оттуда две тетки вылетели, ребенка у
Игоря забрали и меня с ножиком оттерли нафиг чтоб не мешался.
Так мне и не удалось пуповину перерезать, но я и не переживаю ни
капельки. Все равно я до сих пор не знаю с какой стороны это делается.
А про ребенка мы узнавали потом с водителем. Здоровый. И с матерью
нормально все. Вот так, собственно, и рожают от двух рож сразу. От
милицейской и от бандитской.
Трассой здесь я называю трассу строящегося магистрального трубопровода.
Знаю, что многим непонятно, но отвыкнуть пока не могу.

Как-то двух молодых геодезистов послали площадку подснять. В тайгу. Комбинат строить собрались обогатительный. А может даже газоперекачивающую станцию, чтоб нефть качать. Или еще чего-то серьезное. Ну как в тайгу… В лес. То есть тайга, конечно. Но речка течет, деревня на берегу речки. Леспромхоз еще недалече был. Вот на его месте и комбинат, леспромхоз все равно не работает. В деревне мужики остались еще. Кто фермер, кто на огороде просто, кто рыбой, кто охотой с орехами. Или вообще все способы прокормиться вместе взятые.

И вот топают геодезисты в сапогах с оборудованием и рюкзаками по деревне, ищут кто дорогу к леспромхозу покажет. Там заросло все, потому что не работает. Деревенскому-то найти плевое дело, а городскому даже геодезисту с оборудованием лучше проводника найти. Из местных. Топают геодезисты, всех встречных спрашивают, не согласятся ли проводить. А всех их посылают культурненько. Некогда людям. В поте лица добывают, кто хлеб свой насущный, кто рыбу, кто мясо со шкурками. Поэтому и посылают. Или к чертовой бабушке или к Ваське какому-то. Идите, говорят, к Василь Иванычу, он вас проводит. Он у нас особо ничем не занятый и лес как свои пять пальцев.

Стали геодезисты уже Василь Иваныча искать и про него спрашивать, а не про леспромхоз. И наконец нашли. Мужик в ватнике на огороде ковырялся. В ватнике, трениках и кедах. Шапка солдатская без кокарды. Ватник офицерским ремнем перехвачен. На ремне кобура.

Серьезный, видать, мужик, подумали геодезисты, раз с пистолетом. И попросили их до леспромхоза проводить. И тысячу рублей посулили. За двести, такой серьезный человек не согласится ведь.

Василий Иванович за две тысячи соизволил после переговоров. Переночевать предложил, идти-то далеко, а вечереет уже. И провести обещал при одном условии. Что слушать его в тайге будут беспрекословно. А то он за геодезистов отвечать потом не собирается. Потому что аккурат неделю как двоих геологов медведь прям с околицы в лес утащил. Так и не нашли пока. И вряд ли найдут. У медведей сейчас гон, все на нервах. И голодные еще. Им все равно чего жрать, хоть ветки с листьями, что геологов, что геодезистов, что тракториста недавно тоже напрочь. И профессором из самой Москвы в прошлый раз не побрезговали.

Утром, когда выдвигались. Василь Иваныч одному геодезисту оркестровые тарелки выдал, другому бубен, а себе вообще тубу на шею повесил.

- Смотрите, - говорит, раз слушать обещали, - я по дороге как в тубу дуну, ты тарелками сразу «дзынь», а ты потом бубном звяк-звяк на нисходящий манер. И ни один медведь нам не страшен. Потому что я сейчас вам еще красные панамки дам, а медведи красного сильно боятся, когда бубном звяк-звяк особенно. На нисходящий манер.

Так и пошли лесом к леспромхозу. Василь Иваныч в тубу «фа-фа», геодезист тарелками «дзынь», другой бубном так «звяк-звяк-звяк» на нисходящий манер. В лесу вроде кто-то ворочался медведи, наверное. Но до леспромхоза целыми добрались. Там площадку подсняли и обратно тем же манером. Фа-фа, дзынь, звяк-звяк. Заправлены в планшеты космические карты. В красных панамках в белый горошек. Впереди Василий Иванович с тубой, сзади два геодезиста. Идут, медведей распугивают.

На подходе вся деревня собралась, занятые люди дела побросали, стоят ждут, радуются. Встречают как героев, подумали геодезисты. Мы-то всех медведей распугали, а деревенские даже носа за околицу высунуть трусят. И сильней стучат. Один тарелками, другой бубном. Василий Иванович тем более не отстает на тубе. Фа-фачит себе как на концерте в консерватории.

Подошли. И тут один из встречающих, вежливо так, издалека спрашивает:

- Мужики, вы в своих панамках не охуели тарелками в бубен бить? Ладно Васька, он у нас дурак, с детства медведей в лесу деревянным пистолетом пугает, а вы-то куда? У вас, правда, заебись, получается. Весело…

И тут из за спины этого серьезного пожилого мужика девчонка выглядывает.

- Ну вот всегда вы так, дядя Петя, быстро. Я опять не успела видео на ютуб снять. Мальчики, может вы еще раз пройдете, а? Ну, пожалуйста…

Все совпадения вымышлены, кстати. А имена настоящие. Только не те.

В эпоху глубоко dial-up, когда сайты имели еще не все провайдеры, наш поставщик строительных материалов открыл свой собственный сайт, чем все время хвастался. Звонил и: а мы еще вот такую штуку прикрутили, мы раздел открыли, у нас муха по страницам ползает. Муха действительно куда-то тихо ползла, при этом сайт вешался.

Когда муха добралась до края экрана они поиск сделали. Ну поиск и поиск, ввел что-то типа обрезной доски и получил подборку по имеющимся размерам. Так вот к поиску прикрутили фенечку, насколько красивую, настолько бесполезную.

Если набрать "всякая хуйня", сайт отвечал "хуйни не держим". То ли сами придумали, то ли подсмотрели у кого.

Весело, но бестолково, потому что искать всякую хуйню среди стройматериалов, люди ищут. Но называют совершенно по-другому: "водостойкий клей для склеивания электричества" или "оксид цемента", например. А вот так по-честному написать в поиске "всякая хуйня" никто не пишет, если не намекнуть на необходимость.

Так и осталась бы эта мулька внутренней шуткой, но у поставщика полетел сервер, отчего в свою очередь произошел сбой кода, что-то программное сломалось, и целую неделю посетители сайта развлекались. Потому чего не спроси, ответ был почти одинаков:

- У вас уголок двадцать пять на двадцать пять есть?

А тебе так автоматом:

- Хуйни не держим, возьмите пятидесятый двутавр!

Двутавр за неделю кончился.

В эпоху развитого социализма на работе у меня случился продолжительный аврал, в результате чего ездил домой поздно в практически пустой электричке. Где-то в 23:45 с Ярославского вокзала. Один и тот же вагон, один и тот же состав.

Первый раз на подъезде к Лосинке почему-то курить захотелось, я тогда пару раз в неделю курил, вышел в тамбур. Там уже мужик с папироской. В вагоне кроме нас вообще никого, никому не мешаем. Я было уже спичкой чиркнул, но тут двери пшикнули, открылись, и в них вошла собака. Типа немецкой овчарки что-то. Пес неодобрительно зыркнул на нас, отошел в другой угол тамбура и лег. Под его взглядом я сигарету обратно в пачку сунул, а спичку в коробок. Мужик тоже окурок в щель наружу выкинул.
Пес на нас смотрит, мы на него. Доехали до Лося. Двери открылись, пес вышел.

Тут мы с мужиком уже друг на друга смотрим.

- Нифига себе, - это я говорю, - билет-то небось в кармане, судя по серьезности морды.

- Сезонка у него, - поддерживает разговор попутчик, - я его каждый вечер вижу, потому что все время на этой электричке катаюсь.

И я этого пса месяц почти каждый вечер встречал. Причем «почти» - это не из-за него, а из-за того, что я на электричку опаздывал. С мужиком я здоровался. Псу мы просто кивали, а он нам подмигивал. Точно подмигивал, хотя собаки не умеют. Никто уж и не курил, неудобно как-то при некурящем животном. Девчонки две еще с нами неделю ездили до Мытищ. Они пробовали собаке сосиску дать, на Ярославском тогда вкусные вареные, до ужаса горячие, сосиски продавали. Пес не брал. Так и ездили. А потом аврал у меня кончился, и я попутчиков больше не видел никогда.

Небось они и до сих пор там ездят. Вечная электричка, вечный пес, вечные девчонки с сосисками и мужик с папиросой. Поезд-Китеж. Может еще и встретимся.

У Алана был попугай-алкоголик. Кеша. Волнистый, но чуть крупнее обычного. Коньяк очень любил. Заходишь к своему начальнику участка в гости, а тебе на голову это зеленое чудо пикирует, в шевелюру цепляется, наклоняется и орет в ухо: Коньяк, блядь, давай!

Тут хочешь, не хочешь, а коньяк отдашь. Когти острые, клюв стальной практически. За ухо укусит, так сразу отдашь весь коньяк до грамма. А если добровольно – можно половиной пробки отделаться. Ему много не надо было.

Напьется, по дому носится и матом кроет. Пока об стену не долбанется. Через пару часов опять коньяку просит. Но может месяц не пить. Потом на неделю в запой нырнет. Донырялся как-то до того что заболел. Перья вылезать начали. И вылезли все почти. Летать естественно не мог. Где шажками, где подскоками. По занавескам не хуже кота наловчился. На стол лазил. Подпрыгнет, за скатерть зацепится, карабкается, где клювом, где когтями хватается. Заберется и так скромно: Я Кеша! Коньяк, блядь, давай.

Вы голого попугая видели? То еще удовольствие. Не окончательное, потому что несколько перьев у него на спине остались. И в хохолке одно.

И вот заехал к Алану как-то заказчик. То ли начальник ОКС, то ли технадзор. Просто переночевать. Гостиницы в поселке не построили еще. По рюмке выпили в размере литра на брата и спать легли. Попугай в это время тоже дрых.

И вот этот волнистый очухался. Осмотрелся. Влез спящему гостю на грудь. Добрался до подбородка. Ущипнул. И заорал:

- Я Кеша!

Гость немного проснулся. Чувствует кто-то коготочками на нем копошится. Ласково так. Хорошее вспомнил. Глаза открыл. А у него на груди чудо. Почти без перьев. Но с голосом:

- Я Кеша! Коньяк, блядь, давай.

Алан чуть позже проснулся. Потому что нехорошее почувствовал. Заходит в соседнюю комнату, а там двое разговаривают. Один злобно:

- Я Кеша! Коньяк, блядь, давай!

А второй тихо со слезами в голосе:

- Господи, отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе… Где я тебе ночью коньяк возьму? Сгинь, нечистая сила… но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки.

Думаете, потом гость пить бросил? Ага, как же. Попугай бросил. Перепугался, скотина, до такой степени. И перья даже выросли, месяца через три. А начальник ОКСа и не вспомнил утром. Хотя может это была притворная амнезия. Кто их этих ОКСовских разберет? Это с попугаями ясно все. Коньяк и все тут!

Давно, так давно, что некоторые столько не живут, а некоторые, прожив
именно столько, считают себя людьми зрелыми и познавшими мир, мы с моим
приятелем и однокурсником Ванькой подрабатывали внештатными
фотокорреспондентами одной московской и комсомольской газеты.
В начале зимы Ванька, утром, пропустив две первые пары, отправился в
редакцию на разведку. Чуть опоздав, на следующую за ними, лекцию по
физике, Ванька подсел ко мне на галерку и зашептал:
- Нам задание дали, - Ванькина физиономия светилась довольством, - нужен
антиклерикальный фоторепортаж из Загорска. Ты, кстати, не знаешь, что
такое "антиклерикальный"?
Я приблизительно знал и, незамедлительно, просветил приятеля.
- Во здорово, - шептал Ванька, - значит, это надо церкви внутри
фотографировать, а я как раз вспышку мощную достал – одни аккумуляторы
на пять кило тянут. Завтра едем, завтра у нас научный коммунизм на весь
поток и пара семинаров – никто и не заметит, что слиняем. Девчонок с
собой возьмем – ты комсорга, я еще кого-нибудь, - Ванька ехидно
прищурился, глядя на меня, - о моих, робких попытках, ухаживаниях за
нашей красавицей комсоргом знала вся группа, - я уже с ней договорился,
она против такой экскурсии не возражает и подругу с собой возьмет.
Утром следующего дня мы, нагруженные двумя девчонками и аппаратурой,
садились в электричку на Ярославском вокзале. Нам попался неотапливаемый
и оттого совершенно пустой вагон, и за два с лишним часа поездки мы
замерзли напрочь. Не помогли даже, инициированные Ванькой, народные игры
в салочки и жмурки. Немного отогревшись в уличном привокзальном буфете,
обжигающим на морозе, кофе, мы быстренько добрались до цели нашего
путешествия и будущей "фотонатуры" – Троицко-Сергиевой Лавры. Побродив
по тамошнему музею и "нащелкав" всяких предметов монашеского быта
(особенно поразил топор для разделки рыбы с полуметровым лезвием), мы
услышали колокольный звон – Успенский собор приглашал на службу.
- Пошли быстрее, наверное, обедня начинается, - выдал Ванька свои
"нехилые" познания в православных обрядах, - там и наснимаем на
репортажик.
Девчонки повязали, предусмотрительно прихваченные с собой косынки, и мы
подошли к дверям собора. Рядом с дверями висела табличка с перечеркнутым
красной полосой фотоаппаратом.
- Фигня, - сказал Ванька, пряча под куртку фотоаппарат, к вспышке
которого тянулись провода от кофра с аккумуляторами, - два раза щелкну и
смотаюсь по-быстрому.
- Идите-ка вы, братцы, вдвоем, а мы на улице подождем, - наши "девчонки
в платочках" решили не участвовать в намечающемся безобразии, - мы потом
зайдем, когда вас выгонят.
Мы зашли в собор, показавшийся совершенно темным после яркого зимнего
солнца. Пел хор, перемежаясь своей разноголосицей с треском свечей и
тенором священника. Человек десять верующих, перед алтарем внимали
службе, иногда осеняя себя крестным знаменем. Чуть поодаль, непонятного
возраста женщина, стоя на коленях, мерно отвешивала поклоны, касаясь
лбом пола. Фотографировать мне расхотелось.
- Ты чего замерз? – раздался голос друга немного сзади, - снимать будешь
или нет?
- Что-то не хочется, - тихо сказал я, не оборачиваясь, - да и неудобно,
выведут ведь.
- Ну ладно, ты как хочешь, а я такую фактуру упустить не могу, - Ванька
отошел на пару шагов назад, - Бог не выдаст, свинья не съест.
- Очень уместно, высказался, - ответил я, но дальше продолжить спор не
смог.
В полумраке собора ослепительно сверкнуло. Секундой позже раздался,
грохот и лязг, многократно усиленный и отраженный стенами собора, как
будто кто-то уронил и прокатил по каменному полу пустую, металлическую
бочку. И стихло. Пел хор, потрескивали свечи. Я обернулся – Ваньки не
было, как провалился.
Чуть постояв, и немного придя в себя от произошедшего, я вышел на улицу,
и, оглянувшись на двери собора, неожиданно для себя, первый раз в своей
пионерско-комсомольской жизни перекрестился.
- Чей это ты крестишься? - съехидничала наш комсорг, - да еще "не в ту
сторону", как католик?
- Ваньку не видели? – пропустив мимо ушей вопрос, спросил я, - он не
выходил?
- Не выходил, а чего случилось-то? - девчонки начали волноваться, -
никто не выходил, кроме тебя, только заходили.
Я огляделся в поисках Ваньки. Из-за угла собора показались две тени,
которые, материализовавшись, оказались Ванькой и огромного размера
мужиком в черном облачении православного священнослужителя. Ванька
виновато улыбался. Они приблизились.
- Ну, Вы меня поняли, - басил священник, продолжая начатый разговор, -
разрешение на съемку можно оформить или в Москве на Басманной или прямо
здесь - в канцелярии. Если вы для распространения православия
фотографируете или красоту церкви показать – проблем не будет.
- Вы ведь для этого? Для красоты? - он окинул пристальным взглядом нашу
четверку и усмехнулся, - О, я смотрю, у Вас скоро свадьба намечается, -
священник несколько сбавил официальный тон и смотрел уже на меня и
комсорга, - так приезжайте, я вас здесь и обвенчаю.
Ладно, извините, недосуг мне сейчас, еще увидимся, - он улыбнулся и,
пожав на прощание нам с Ванькой руки, степенно удалился.
По дороге на вокзал, Ванька рассказал, что он и не исчезал вовсе. Когда,
достав из-под куртки камеру, щелкнув затвором и "вспыхнув" вспышкой, он
спешил удрать, то задел ногой, мирно стоявший большой жестяной ящик, для
собора свечных огарков (отсюда грохот). В дверях Ванька столкнулся с
гигантом-священником, который, немного пожурив, вывел его "черным
ходом".
У нас с бывшим комсоргом в этом году свадьба. Серебряная. Ванька
закончил семинарию и служит в одном подмосковном приходе.
Антиклерикальный репортаж, правда, не состоялся. Но мы не жалеем.

Однажды к нам в секретное и научное конструкторское бюро пригнали машину для маммографии. Как положено – раз в год. Хотя могли и чаще: маммологический всесоюзный центр от нашего КБ через дорогу малость наискосок. Как план по обследованиям под угрозой, так они по району машины. К нам ближе всего.
Машина во дворе, все тетки по очереди на обследование топают.
Пожалуй, что самая красивая, обаятельная и стройная как тростинка, на нее все мужики заглядывались во главе с начальником и главным инженером, девушка в среде конструкторов возвращается грустной и что-то там ворчит себе под нос неразборчиво. Пять минут ворчит, десять. Сашка не выдерживает, интересуется. Она ему шепотом, но так, чтоб все слышали:
- Понимаешь, Саш, мне этот шовинизм надоел. Стою в кабинке, а из динамика голос: положите на полочку. Я ей: чо? А она: грудь на полочку положите. 
- Так в чём шовинизм-то?
- Положите на полочку, положите на полочку… а кому-то не то что положить, кому-то ведь и зацепиться нечем за эту полочку…

Про Ферапонта.

Ванька, коллега мой, втрескался нечаянно в нового молоденького главбуха Уральского филиала Аньку. Без удержу и с первого взгляда. Тридцатипятилетний технический директор строительного холдинга, серьезный мужчина с серьезными намерениями карьерного роста. Ну как-то до этого его от матримониальных планов бог миловал, а тут просто бес в ребро, шлея под хвост, седина в бороду и прочие признаки легкой невменяемости. Зачастил Ванька в филиал.

Каждый месяц на неделю-две самолетом туда и обратно. Ходит будто на работу, а сам только на Аньку посмотреть. С жильем никаких проблем даже гостиницы не надо у конторы в этом городе своих квартир на роту технических директоров вышло бы. Ходит Иван Михайлович, старое здание в центре города, памятник, между прочим культуры, там раньше то ли дом терпимости был, а потом райсобес, то ли наоборот – дворец, построенный Акинфием Демидовым во избежание семейных ценностей, а уж потом райком партии.

Вы кстати не знаете почему мыши культуру так любят в виде ее памятников? Тараканы еще, не говоря уже про клопов, встреченных мной как-то в гостинице Красная в Одессе. Хотя культурные насекомые практически повывелись, но млекопитающие мыши остались.

Ванька за полгода знакомства ни один клин к Анне подбить даже не пытался. Смотрел все. Пока до него не дошло, что смотри, не смотри, хоть насквозь глазами протри – ничего не изменится. Хоть в кино пригласить надо. Или лучше сразу в гости. В общем как получится, но что-то делать надо.

Случай помог. Зашел Ванька в бухгалтерию, по какому-то делу к главбуху, по-моему формы М-29 передать из сметного. Стоит около Аньки, мнется. И тут в комнату вылезает из норки мышь. Все как взвизгнут хором на шесть голосов, как подскочат. Кто на стул, кто на стол, а Анька со страху вообще на Ваньку вскарабкалась и на руках оказалась. Прогоните, говорит, мыша, пожалуйста, а то мне работать у вас на руках не удобно и вам наверное держать меня тяжело. Ваньке, конечно, не тяжело совсем, для него это сорок с небольшим килограммов счастья, для дурака влюбленного. Но мышь он прогнал, Аньку на место посадил и пригласил все-таки в театр завтрашним вечером.

Между прочим Иван Михайлович лохом-то совсем не был, поэтому включив остатки смекалки, составил план на завтра. И тут же начал его осуществлять. Для чего пошел в магазин и купил мышь. Вместе мышиным именем с клеткой и мышиной едой. Стоила мышь достаточно дорого, видимо потому, что ее звали Ферапонтом. Потом еды человеческой в ресторане на первом этаже своего дома заказал и всяких свечек для романтического ужина. Купил билеты в театр. С трудом, но их контора этот театр год назад отреставрировала и сдала. По плану Анна должна была испугаться мышонка, а Ванька ее успокоить:

- Спокойно, Аня, это Ферпонт, - и потом может быть поцеловать.

В общем, когда они с Анной из театра случайно зашли к Ваньке кофе выпить, то Анна первым делом почему-то увидела вовсе не свечную романтику, а мышь. И опять оказалась у Ваньки на руках немного повизгивая. Тут уж ни ей ни ему деваться некуда было, целоваться пришлось. Чисто чтоб соседей криком не разбудить.

И вот Иван Михайлович просыпается ближе к утру и Анны рядом не обнаруживает. Зато обнаруживает свет на кухне, где клетка с мышью осталась. Идет посмотреть, по дороге соображая, уж не приснилось ли ему это все. И видит на кухне Аньку в его рубашке, кормящую этого Ферапонта семечками. А может и Пантелеймона, я уже плохо помню. Но все хорошо кончилось, хотя они первого сына чуть-чуть Ферапонтом не записали, отговорили добрые люди.

У меня дача в непосредственной близости от военной части странного назначения. Отчего иногда в деревне происходят странные вещи. У нас вообще пять генералов живет на пенсии из этой военной части.
- Давай рыбу коптить, - сказал мой друг, привезя на дачу рыбу и коптильню.
- Как же мы ее коптить будем, если ты ольхи не привез? – обнаглел я.
- Лес же рядом, - оптимистично заметил друг, - сходим за твоей ольхой, проветримся.
Шел мелкий противный дождь, я напялил на себя и приятеля защитные костюмы Л-1, мы взяли топор и в таком виде отправились в лес. Через всю деревню, в комбинезонах с капюшонами и топором.
- Вы куда это мужики в таком виде? – спросил первый попавшийся сосед, - случилось чего?
- Дождик случился, дядь Ген, - ответил я, - но он скоро кончится, ты не волнуйся.
- Ась? – переспросил глуховатый Гена, - чего кончится?
Но мы не успели ответить, потому что уже ушли за ольхой. Срубив топором пару веток сначала осины, потом все-таки ольхи, мы вернулись домой и только поставили коптильню на огонь, как прибежал запыхавшийся сосед-Слава.
- Слушай, - начал он сразу даже не поздоровавшись, - у тебя же защитных комбинезонов запас был. Дай пару штук. А тут такое случилось, такое случилось… Вся деревня в химзащите уже.
- Чего случилось-то, Слав? – я достал из сарая пару комплектов бактериологической защиты.
- Не знаю. Но вы не волнуйтесь, Гена говорит, что это скоро кончится.

Академик и дважды герой социалистического труда Борис Петрович Жуков,
37 лет руководивший нашим предприятием, отличался крутым нравом на фоне
несколько своеобычного для его возраста (1912 г.р.) чувства юмора.
Однажды, не помню зачем, ему срочно понадобился один из начальников
отделов.
- Найти немедленно, - сказал Борис Петрович, крепко приложив ладонь к
столу – знак не предвещавший ничего хорошего.
- Он же в командировке в Каменске, - ответил референт.
- Дайте телетайп, чтоб завтра был здесь.
Через час, в Каменске, начальник отдела держал в руках "красную"
телеграмму с указанием немедленно прибыть в Москву. Через два часа он
выяснил, что билетов нет, и неделю не будет. Через два часа тридцать
минут, вместо начальника отдела, в Москву ушла телеграмма: "Прибыть не
могу тчк за отсутствием билетов". Ответ был резок: "Немедленно выбыть в
Москву любым видом транспорта". Билеты оказались в наличии только на вид
транспорта – туристический теплоход из Ростова, на котором, утром
следующего дня, добравшись до Ростова на перекладных, начальник отдела и
отбыл в Москву.
Через две недели он, практически строевым шагом и с каменным выражением
лица, вошел в кабинет Бориса Петровича.
- Ты где шлялся? – спросил Борис Петрович, - две недели?!
- Так вы же сами... вот телеграмма, вот справка, что билетов нет, вот
путевка...
- Какая путевка?
- Туристическая. Там только теплоход был.
Посмотрев на документы, Жуков, поднял глаза на сотрудника:
- Свободен, - и после паузы добавил, - турист.
И, уже в спину уходящему, буркнул: "Вот ведь сволочь какая". Надо
добавить, что предприятие оплатило путевку и командировочные расходы за
две недели поездки, а кличка "турист" приклеилась надолго.

В относительно сытое уже время два голодных студента в общежитии решили поесть. Покрошили в большую, новую сковородку остатки макарон, картошки, курицы, колбасы и прочей еды, залили мелкое крошево сверху яйцами, поджарили до готовности и, упиваясь ароматом, потащили все в комнату.

По дороге у новой сковородки открутилась ручка. И содержимое этой большой сковородки рухнуло и малость размазалось по полу - на весь коридор в ширину, немного в длину и на стены попало.

- Да, - оглядел содеянное один, - собрать не получится. Никак, - он сглотнул набежавшую слюну, - но убираться придется.

- Не буду убирать, - сказал другой, ты ручку прикручивал, ты и убирай.

- Так ты же нес, тебе и мыть...

Они еще поспорили, помолчали и пошли к кастелянше, Марьванне.

- Марьванна, отпустите пожалуйста с нами Рому на полчасика.

- Ни за что! В прошлый раз разрешила на полчасика, так вы мерзавцы два часа его по морозу таскали, девок на аллее уговаривали. Кто ж из девок против такого красавца устоит-то? Натащили полну комнату, а Рому даже проводить забыли, сам бедолага пришел.

Ну, Марьванна, да мы вообще из общаги выходить не будем, нам здесь Рома нужен, для серьезного дела.

Уговорили. Через три минуты Марьванна выглянула в коридор и увидела Рому и двух мерзавцев. Рома жрал. А мерзавцы смотрели на становившийся чистым пол.

- Уши держите ему, уши, - закричала кастелянша, - перепачкается весь.

Мерзавцы взяли по уху каждый, уши были в макаронах, курице и яйцах, а спаниель, Рома, не обратил на них никакого внимания, продолжая поглощение пищи.

- Марьванна, может уши опустить все-таки? С ушами у него пол чище получается...

Убью гадов, - буркнула кастелянша, - делайте что хотите, но чтоб вернули чистым и вовремя. А то в следующий раз девок без Ромы клеить будете.

- Главное, чтоб он ушами трясти не начал, - резюмировал мерзавец, - а то всем мало не покажется.

Я уколов не боюсь.

Оттого не боюсь, что мне как-то пришлось сделать больше двухсот внутримышечных подряд здоровым мужикам ночью в зимнем пионерском лагере в уральском лесу. При всем этом, я инженер и к медицине до того имел отношение только как от нее потерпевший.

Челябинская область и соседняя Башкирия - эндемичные районы по клещевому энцефалиту. Заставлять непривитых людей работать на природе, а в другом месте магистральных нефтепроводов почему-то не прокладывают, - не то чтобы совсем-совсем преступление, но очень большой риск, как для них, так и для руководства.

И вот у двухсот мужиков неожиданно, как первый снег, наступил срок ревакцинации. Вакцины с растворителем полный холодильник, а колоть некому. То есть девки-то в обслуге пионерлагерной есть. Красивые. Но насчет инъекций совершенно необразованные в медицинском смысле. А мелкое руководство любит приехавшему большему проблемы подкидывать. Срочно колоть надо, медиков нет, ай-ай-йяй все пропало, работу бросим в город поедем, неделя минимум из графика вылетит.

Картофельный Чапай должен быть впереди на картофельном коне ведь.

- Паразиты, - говорю, - узнавайте куда эту гадость надо вкалывать, и после работы стройтесь по трое со спущенными штанами в коридоре первого корпуса. Я вас сам переколю всех к чертовой матери. Нахрен.

И двести человек взял и переколол. Литровый пузырь спирта стратил задницы протирать в нужных местах. Двоих заставил вакцину разводить и в шприцы набирать. Шприцы, - орал, - снаряды несите, а то патроны кончаются. Потом сказали, что вроде и не в задницу надо было, а «под лопатку». Но тут уж как получилось. Не переделывать же. Ну их. А тот кто считает, что задница не под лопаткой просто камасутры пересмотрел.

Но на этом не кончилось. Два соседних корпуса еще один подрядчик арендовал. Для своих рабочих. Приходит ко мне вечером их главный инженер.
- Коллега, - говорит, - я слышал у вас широкая медицинская практика в некоторых вопросах? Нашим тоже пора прививаться. Ну что вам стоит?

Я отказался, конечно. Нельзя же две ночи подряд спирт переводить. Никакого здоровья на медицину не хватит. Так и сказал:

- Сам учись, в жизни пригодится. У меня трое недоколотых осталось, сейчас придут, я тебе на одном продемонстрирую, на двух потренируешься и пойдешь своих окучивать.

И он-таки тоже ушел вакцинацией заниматься. А ночью у них одному сварщику плохо стало. Подумали что от прививки. Дали стакан водки. Полегчало. Через час опять поплохело. Подумали, что похмелье уже и еще стакан. Потом все-таки скорую вызвали. Инфаркт оказался. Так врачи ей-богу говорили, что сварщика своевременно оказанная медицинская помощь только и спасла. Не дали б водки, он бы мог и навсегда по-настоящему умереть.

Сюжетная линия.
Простая и прямая линия как Российская дорога. Без загибов и ухабов. Зато новогодняя и короткая.

Коллега перед новым годом решил жениться. Прям 31 декабря. Коллега, чтоб было понятно, - инженер и главный инженер предприятия, занимающегося черте чем у черта на рогах, в тайге, тундре и прочей лесостепи с буранами, метелями и морозами вплоть до вечной мерзлоты в полевых условиях строительных городков.

Если мои коллеги что-нибудь решат, то выпьют они обязательно, как пел Владимир Семенович. И подход у них основательный и дотошный. Поэтому решив жениться, они первым делом договариваются с будущей невестой. Потому что свадьба без невесты – это нонсенс и предел толерантности. Коллегу звали Лехой, а невесту – Юлькой. Нет, их и до сих пор так зовут, хотя в этом я не уверен, потому что все совпадения выдуманы, выдумки случайны, а фантазия богатая.

И вот Леха договорился с Юлькой о факте женитьбы приблизительно за год. Потом полгода они договаривались о дате свадьбы и тоже договорились. Причем договорились со всеми родителями и гостями. Такие даты надо заранее согласовывать, потому что людей, свободных 31 декабря очень мало. Особенно, если вы снегурочек хотели позвать, так надо заранее. Или друзей пригласить. Но это Юльке и Лехе вполне удалось. То есть Юльке. Потому что Леха с Юлькой договорился, а потом свалил на любимую работу денег наковать. Ресторан, гостиница для гостей, транспорт. Платье наконец с костюмом, не в унтах же Лехе жениться со свитером. Дворец еще арендовали в Москве для выездной церемонии. Тогда с этим вообще трудно было до невозможности. После того как Романов в Питере арендовал, по всей стране с этим строгости начались.

И вот двадцать девятого, когда все уже на мази. Юлька, можно сказать в Москве последние туфли к фате примеряет, Леха собрался из своей тундры с подводного перехода поближе к большому аэропорту выдвинуться. Там сначала оленями в виде вездехода, потом вертолетом, потом до какого-нибудь большого Челябинска-Уфы-Екатеринбурга специальным рейсом с вахтой, потом уже в столицу. Или вообще хоть куда. И вот Леха заехал в последний раз на участок, где экскаватор с намороженного льда весело ковшом помахивал недалеко от берега северной реки. Посмотреть, последние указания дать, чисто для успокоения своих нервов.

Он заехал, а лед возьми да и провались. Четырехсотка Хитачи медленно под лед уходит вместе с экскаваторщиком. Кто оттуда, кто туда, а Леха спасать полез. Зря, кстати. Хотел экскаваторщика через верхний люк тащить. В зимней одежде упитанный мужик через люк сам выбраться просто не может. В нормальной обстановке. А со страху утонуть – вполне себе со свистом проскакивает. И пока Леха скинув куртку по осколкам льда, воде и гусеницам лез на крышу, машинист уже там сидел, ждал пока крыша с водой сравняется, чтоб удобней бежать было. Все хорошо кончилось, только вымокли оба, а Лехе так вообще можно было и не лезть, как оказалось.

И вот Леха тридцатого уже, после купания, добрался на перекладных оленях до цивилизации, в центральный офис Уральской конторы, переоделся и прилег в комнате отдыха у себя на диванчике перед самолетом полчасика покемарить. Устал немного. И заснул. Сказал двум приятелям, что немного отдохнет, попросил разбудить, не доверяя будильнику, и уснул. Снилась ему какая-то ахинея. Во-первых, то что он на свадьбу опоздал, а во-вторых, то что он с Юлькой развелся. И еще много еще чего, не так сильно запоминающегося.

Проснулся он фиг знает где. То есть где-то в совершенно незнакомом ему месте. И понял, что точно опоздал, потому что заснул вечером, а проснулся днем, в окно явно смотрело тридцать первое декабря вместе с зимним полуденным солнцем.

И вот заходит в комнату, а где комната Леха еще не понял, но уже понял, что собственную свадьбу то ли уже прогулял, то ли вот-вот прогуляет, один из его друзей, которых он вместо будильника просил поработать появляется у Лехи перед глазами. Ну, и соответственно, слышит то, что обычно слышат будильник, виноватый в опоздании хозяина на работу. То есть ничего хорошего, а просто повезло, что об стену не бросили или в окно не выкинули.

И тут Юлька у приятеля из-за спины выглядывает, смущенно улыбаясь. И Леха понимает, что если и опоздал, то как-то не окончательно. Тем более, Юлька в белом вся. Только это не платье и фата, а халат. И приятель в больничном халате и еще куча народа в комнату вперлись тоже в белом.

Это была может и не первая свадьба в этой больнице, куда Леха загремел с тяжелым воспалением легких, но на то время точно самая веселая. Каким образом за оставшиеся сутки Лехины друзья умудрились слетать за Юлькой, организовать перелет гостей из Москвы на Урал, как договаривались с ЗАГСом, больницей, гостиницами и ресторанами они и сами не помнят или просто не рассказывают. Тоже типа беспамятства. Да это и не важно. Завтра пятнадцать лет событию и к тридцать первому они все равно не успели. Но к первому января… И верите, нет, никого долго уговаривать не пришлось.

Поезд, лучше чем самолет, информативнее. На поезде всегда написано откуда и куда он направляется, а на самолете в лучшем случае название авиакомпании.

Вот мы раз в Тбилиси ехали на поезде таблички были: Москва-Тбилиси. Медленней, правда, чем самолетом, но нам это все равно было. На производственную практику опоздать нельзя – ее без практикантов не начнут. И хорошо, что поезд медленно ехал, много интересного по сторонам видно. А когда он вообще встал возле Черного моря, мы совсем обрадовались. Вот железная дорога с поездом, а там вон, вон прям там метрах в двухстах Черное море плещется. Сразу почему-то искупаться захотелось. Захотелось всем, но всем из поезда выходить страшно, только два смелых дурака нашлось.

Мы с Ванькой из своего второго вагона вышли, до паровоза дошли, выяснили у машиниста что стоять еще минут тридцать, и купаться побежали. Я до этого случая в Черном море вообще не плавал в Белом только. Разделись на ходу и в воду. Поплыли. Наперегонки. Ванька обогнал малость, остановился, чтоб посмотреть не утоп ли я, и как дунет обратно со скоростью торпедного катера, убегающего от торпеды. Я посмотрел и тоже за ним. А все потому что состав поехал. В другую сторону кажется, но это не важно ведь. Поезда часто так ездят: то в одну сторону, то в другую. Им виднее, как людей правильно укачивать.

На море-то хорошо, но без поезда плохо. Потому что ты не отдыхающий, а обыкновенный, отставший от поезда пассажир. Бежим к поезду. А он от нас едет. Медленно, но прибавляет. Мы тоже ускоряемся, хотя одежду на скаку подбираем, брошенную. Как джигиты в цирке только без лошадей. А поезд уходит. Нам чуть-чуть до последнего вагона остается, шанс догнать еще есть. Бежим. А Ванька на ходу еще и орет непонятное: пыра…, пыро…, паро… Хрен разберешь, короче. Не догнали. Остановились отдышаться.

- Чего орал-то? – спрашиваю, - не орал, может и успели бы.

- Паро…, - пыхтит Ванька, - паро..., тепловоз у этого поезда с другой стороны. Это вообще не наш поезд и в другую сторону едет. Наш вот стоит. На нем таблички правильные Москва-Тбилиси, а на том Тбилиси-Москва.

И пальцем на соседний путь показывает, где наш поезд стоит. Только мы во втором вагоне с начала ехали, а добежать успели до последнего с конца. И тут наш поезд тоже трогается. Поэтому я Ваньку даже спросить не успел, почему он сразу не сказал, что мы не за тем поездом гонимся.

- Я не побегу, - упаднически вздохнул Ванька и сел на рельс, - ну его в жопу. Набегался.

Тащить сотню килограммов уставшего приятеля мне никак не улыбалось, оставаться на путях тоже. Два раза за пять минут опоздать на один поезд – это вообще перебор. Поэтому я отвесил Ваньке самый обидный пинок из всех обидных пинков на свете и устремился за нашим поездом. Не оглядываясь. Мне потом знакомый тореро рассказывал, что они тоже не оглядываются, когда от быка удирают. А чего оглядываться, если и так слышно, как он сзади пыхтит?

Хорошо проводник последнего вагона дверь не закрыл, нас видел и даже помог забраться на подножку. Успели.

Причем два раза успели. Когда до второго вагона добрались, наши с Ванькой вещи друзья уже из окна выкидывать собирались. Подумали, мол, как же мы, отставшие от поезда без вещей-то будем. А так они выкинут, а мы подберем. С вещами даже у Черного моря лучше чем без вещей. Хорошо что все окна наглухо закрыты были, пока они на одном замок сломали, мы пришли уже.

Так что поезда гораздо информативнее самолетов, на них всегда написано куда они направляются. А на самолетах только «Аэрофлот» какой-нибудь и все. Куда и откуда этот Аэрофлот никому не понятно. То ли дело поезд, а?

Многие спорят. Чем лучше всего отстирать попавшее на одежду машинное масло. Напрасно.

Лучше всего отстирывает масло четыреххлористый углерод. Его даже в химчистках применяли. Потом перестали из-за ядовитости.

Как-то страна строила объект по производству важнейшего чертечего. Начальник главка, замминистра, начальник отдела ЦК, курирующий отрасль, втроем не вылезали с объекта. Министр каждый месяц несколько дней уделял. С министром обошлось. А эту троицу совершенно немного обрызгали маслом.

То есть как обрызгали. Фонтан из трубы-сотки (подали масло в разобранный трубопровод) хлынул с высоты в двадцать метров, отразился от оборудования и «этажерки» крупными брызгами и мелкими струйками. И всех стоящих по ярусам людей, а так же руководящую троицу, смотрящую вверх, уделал. Вдрызг. Сбежать было нельзя – кто-то закрыл единственную в здании бронедверь, её тоже отлаживали.

Лысины заблестели. Засияли даже. Волосы забриолинились и липко завились по всему телу. "Масляна бородушка" когда-то сказанное в сказке про петуха вполне подходило начальнику отдела ЦК. Он, сидя на объекте, отрастил себе вполне приличную бороденку.

В веретёнке было всё - всё здание, все люди. И три больших, три офигенно больших руководителя. До такой степени в масле - хоть трусы выжимай.

Нам-то, простым инженерам, спецовки выдавали. А они в костюмах. А если вы думаете, что начальник главка и заместитель министра в СССР возили с собой в командировку много костюмов... Вы ошибаетесь. Рубашек много. Три. Иди две. Галстуков - два. Тренировочные с майкой, чтоб в гостинице ходить. Шлепанцы. Шлепанцам, впрочем, бывшие спортсмены предпочитали бутсы без шипов. В них можно было ходить в поездной туалет, не боясь промочить ноги.

И вот этот единственный в командировке костюм с галстуком, рубашкой, трусами и майкой. Насквозь пропитан маслом.

- Где эта сволочь? - спросила руководящая троица, одновременно закончив длинные и разнообразные матерные тирады, и имея в виду человека нажавшего на далекую кнопку.

- Да-да. А подать сюда Ляпкина-Тяпкина – процитировал начальник отдела ЦК бессмертную комедию Гоголя «Ревизор». Начальник отдела был в принципе неплохим и даже образованным человеком. Хотя и промасленным.

Ляпкиным-Тяпкиным был Сашка. Это он случайно отжал отверткой не тот пневмо-золотник из системы пневмо-автоматики. Он не перепутал, нет. Перепутал человек писавший номера на золотниках. Хотя от этого всем было не легче.

Не дожидаясь, когда его подадут Сашка вышел сам. На поклоны. То есть пришел из помещения, стилобата, где стоят золотники, в здание с оборудованием. И поклонился. Сверху ему матерно аплодировали неизвестные науке ученые и инженеры.

Внизу на него смотрели руководители. Смотрели, надо сказать, с укоризной. И шевелили губами. Произнося простые, неласковые русские слова.

- Спокойно товарищи, - сказал Сашка простирая руку на манер говорящего с броневика Ильича, а простирал он правую руку - в левой у него было ведро, - не забывайте, что у нас есть четыреххлористый, его применяют в химчистках.

Сашка подошел к трубопроводу четыреххлористого углерода, зачем-то постучал по нему пальцем, приложил даже ухо, и. И удовлетворенный услышанным, жестом фокусника наполнил ведро четыреххлористым, открыв клапан.

Продолжая представление, Сашка содрал с ближайшего инженера пропитанную маслом спецовку и опустил ее в ведро. Потом достал. Еще раз опустил и снова достал. Выжал. Встряхнул.

И протянул куртку хозяину. Немного мятую. Но без единого следа масла.

- Вот таким образом, - обратился Сашка сразу к троим руководителям, - мы очистим вашу одежду без всяких проблем и совершенно бесплатно. Начинаем с брюк, товарищи. В порядке очереди.

Первым снял штаны начальник главка. И протянул Сашке. Сашка взял.

- Подожди, - Остановил его замминистра, - партия у нас всегда впереди. Извольте сначала очистить Штаны Иван Иваныча.

С этими словами замминистра забрал у Сашки брюки начальника главка и протянул партийные штаны начальника отдела ЦК партии. Сашка взял и сразу окунул их в ведро с четыреххлористым не дожидаясь новых решений руководства.

- Иваныч, - задумчиво спросил начальник главка, - а у тебя на брюках молния железная или пластмассовая?

- Пластмассовая, - ответил начальник отдела, - это югославский костюм. По спецзаказу привезли.

- Югославский? – улыбнулся замминистра, - по спецзаказу? С пластмассовой молнией, - добавил он и откровенно заржал.

Его поддержал начальник главка и все остальные слышавшие разговор.

А Сашка, надеявшийся отстирать начальственную одежду и избежать получения тумаков (чисто словесных разумеется), достал из ведра партийные брюки. Естественно без молнии. Разве ж можно назвать две липких полоски полурастворенного пластика молнией? Таким даже в туалете не вжикнешь ведь. Впрочем, две пуговицы с ширинки и две с задних карманов растворились вовсе.

Чуть погодя, у всех на глазах, из Сашкиных рук начали утекать сами брюки. Кусками. Они неуловимо расползались и падали на пол.

- Пиджак, пиджак не забудь почистить, - зашелся смехом замминистра.

Начальнику отдела ЦК принесли новую и чистую спецовку. Из уважения и на всякий случай сразу шестьдесят четвертого размера. Ему даже помогли подвернуть рукава и брюки. Отчего он стал совсем смешным. Больше всех ржали замминистра и начальник главка. Хотя, надо отдать должное, смеялся и сам пострадавший. Несмотря на то, что советские костюмы оставшихся отстирались легко и без потерь в пуговицах. Советский пластик четыреххлористый почему-то не брал, а молнии там были металлическими.

Переодели и всех остальных. На следующий день. Совершенно напрасно потому что они прекрасно знали, как использовать этот растворитель. Не в первый ведь раз.

Директор завода устроил начальнику отдела отличный костюм коричневого, правда, цвета вместо серого с искоркой югославского. Но до конца командировки ему вполне хватило.

Сел как-то ночью в автобус Домодедовского аэропорта к самолету ехать. А там внутри сплошь негры и только один поддатый белый мужичок, углубленный в себя. Где-то на полдороге нас тряхнуло от ускорения, он по сторонам глянул и так вкрадчиво меня спрашивает: вы не знаете, куда это нас везут?

Он шел по Красной площади. Его настроение было просто замечательным:
мало того, что он шел по Красной площади, неся в кармане долгожданный
российский паспорт, так еще и штамп "о регистрации" в этом паспорте мог
вызвать легкий ступор у любого москвича. Он шел, выискивая взглядом,
какого-либо завалящего милиционера, желающего проверить его регистрацию,
– пусть еще хоть кто-нибудь улыбнется этой шутке.
Шутить он любил. Не то чтобы судьба располагала его к шуткам, скорее она
сама шутила над ним по-черному. В юности, окончив пермский строительный
техникум, он уехал по распределению в Узбекистан. Тогда же, что в Перми,
что в Узбекистане была одна советская власть, только в Узбекистане
теплее и яблок больше. Работал он там до пятидесяти лет – по служебной
лестнице до главного инженера строительного треста поднялся. Женился,
квартиру получил, когда дочь родилась, дачу какую-никакую построил, сад
вырастил. Только тут советская власть вместе Советским Союзом кончилась.
Неожиданно. И стал он в Узбекистане не нужен. Не нужен, до такой
степени, что зарезать обещали, если не уедет. Так и уехали, оставив все
нажитое. Хотя ехать-то, по большому счету и некуда было: ни друзей, ни
родни в России не было. Года полтора мыкались беженцами. Пермь, Пенза, в
конце концов, в Уфе работа подвернулась. Не главным инженером, конечно.
Разнорабочим. Ну, и это ничего: во-первых, он за полгода из
разнорабочего начальником участка стал, а, во-вторых, жилье все-таки –
сначала прям на объекте, потом общежитие квартирного типа, потом дом
собственный в поселке Москово построил: стройматериалами фирма помогла,
а строил-то сам, конечно. Так и жил, и шутил, естественно, постоянно,
характер такой – ничем не сломаешь.
Внуки с ним жили. Он, тогда, чтобы настроение жене поднять,
внуку-первокласснику старую байку рассказал, как служил в годы
гражданской войны на секретной подводной лодке. И как ходила та
подводная лодка по подземным рекам Урала, помогая Чапаеву громить
Колчака и Корнилова, тоже рассказал. Посмеялись. Он же не думал, что
внук это в школе перескажет. Учительнице. А она к ним домой придет,
правду о гражданской войне послушать.
Эт ничего еще. Зимой решил семью свежей рыбкой побаловать, сел на свой
УАЗ и поехал на речку Белую с притоками и старицами рыбаков искать.
Купил два ведра разной рыбы. Только, когда обратно возвращался, колесо
пробил, аккурат напротив болотца одного, большого, но мелкого,
сантиметров сорок воды – зимой насквозь промерзает. Кузов открыл,
запаску достал – меняет. Тут его другие рыбаки нашли, они, неместные,
место искали, где клюет лучше. Остановились рядом, рыбу в кузове
увидели, и спрашивают, где наловил, мол. Он и показал на то болотце.
Рыбачки по льду метров на сорок от дороги отошли, разложились, и бурить
начали. А он колесо еще быстрее менять начал.
- Слышь, мужик, - говорят ему рыбаки, - ты точно здесь ловил? А то мы
уже до земли добурились, а воды нет еще.
- Неее, не здесь, вы еще метров на сто отойдите, - он им ответил, - а
то вдруг догоните.
Последние слова он, правда, не очень громко сказал. Пробитое колесо
только в кузов закинул и уехал. Не знаю, как те рыбаки, а все смеялись,
когда он рассказывал.
А еще, два соседа, заядлых охотника, ему пять ночей участок сторожили с
ружьями. Он им сказал, что на простые петли восемнадцать зайцев, за одну
ночь, на том участке, "взял". И зайцев ведь показал, что интересно. Они
же не знали, что он этих зайцев у других охотников "занял", на день
всего, похвастаться. Соседи, конечно, обиделись, но сами и посмеялись
потом, когда он для примирения два литра белой выставил.
Ну, вот и милиция показалась, на Красной площади без регистрации долго
не погуляешь: "Предъявите, - говорят, - Вашу регистрацию, гражданин". Он
паспорт посмотреть отдал – очень ему интересно было, как они
отреагируют. Соседи по купе в поезде очень уж смеялись, когда он им
паспорт показывал. Там, в паспорте, так и написано: "зарегистрирован по
адресу…". И штамп стоит: "Московский сельсовет". Поселок-то – "Москово"
назывался.
Впрочем, поселок и сейчас так называется. Дома у него только теперь там
нет. Он его продал. Продал, через шесть лет после поездки в Москву. За
год до этого опухоль у него нашли. Почку вырезали. Не помогло только.
Когда врачи сказали, что жить ему месяц осталось, он дом и продал.
Квартиру дочери в Пензе купил. На своем характере прожил там не месяц –
год еще. Я его за месяц до смерти видел. Он и тогда шутил, сам не
смеялся только - больно было смеяться.
Постскриптум: Просьба есть. Когда в обсуждении ругаться будете, вы
автора ругайте, а не того "о ком написано": не сумел, значит, автор
донести чего хотел до читателей.

Любит наш народ былины русские. Эвон сколько симпатичных мультфильмов
наснимали за последнее время "по мотивам". И ходят по родной земле,
"непереведенные" еще ей, богатыри, да и враги с нечистью всякой изредка
встречаются.
Летним вечером прошлого лета мы возвращались из Челябинска в Уфу по
федеральной трассе М5 – "Урал". Горная часть М5 узка и извилиста как
линия партии, стремящейся к коммунизму. Спуски и подъемы, чередуются или
совпадают с крутыми и не очень поворотами. Обгонять ползущие в гору
"большегрузы" то можно – то нельзя. Не первый раз ехали, все места
гаишных засад известны как свои пять пальцев – где скорость меряют, а
где запрещенные обгоны в бинокль высматривают. Проехав все повороты на
Златоуст, решили остановиться – покурить на природе, ноги размять – пока
светло еще, да и излишек жидкости из организма наружу вывести. Выбрали
местечко, где обочина пошире, полянка красивая и дерево одинокое на
полянке. До дерева мы не дошли метров пять, как в листве чего-то
зашевелилось.
- Белка видать, - сказал мой товарищ и поднял с земли сучковатую
обструганную палку размером с городошную биту, - сейчас мы ее…
- Чего тебе белки плохого-то сделали? – попытался я удержать друга от
нехорошего.
- Положи палку обратно, - сказала из ветвей белка хриплым басом, - и
езжайте отсюда, вы меня демаскируете.
Ветки раздвинулись. Белка оказалась среднего размера мужиком в форме
сотрудника ДПС. На груди у него висел бинокль, а на правой руке
полосатый жезл.
- Ладно, все равно темнеет уже, - сам себе сказал гаишник и начал
спускаться с дерева.
Приглядевшись, мы заметили, что к стволу прибиты "лестничные" планки, в
ветвях сколочен дощатый помост, а на помосте пристроена маленькая
скамеечка.
- Мужики, - обратился к нам капитан ДПС, натягивая, извлеченный из
кармана, светоотражающий жилет, - подкиньте до машины, метров пятьсот
всего. Здесь как асфальт новый положили народ биться начал, мы теперь за
обгонами следим.
Пришлось подвезти. Через пятьсот метров действительно обнаружилась
"гаишная" машина. Стоящий рядом с ней, еще один капитан разбирался сразу
с двумя нарушителями правил обгона.
Ну как тут было не вспомнить былину об Илье Муромце и Соловье
Разбойнике?
И анекдот про первого российского гаишника.

- Кого там черти принесли полпервого ночи? – спросил я дверной замок и открыл дверь, - Леха, тебя каким ночным ветром закинуло?

- Можно я у тебя переночую? – интересуется это чудо, - я тут даже снотворного захватил…

Коробка с Хеннесси. По-моему там дюжина. Или полдюжины. Ноль семь на двенадцать? Или все-таки на шесть?

- Переночевать или пожить неделю? А то судя по количеству снотворного уснуть сегодня не удастся.

- Это как пойдет. Но домой не поеду, там Ленка психует, разводиться хочет. Нашла в багажнике женские трусы, сказала, что не ее и психует. Я ж ей говорю, что это даже хорошо, что не твои, разве нормальная тетка станет мужу в багажник свои трусы класть? Они, между прочим, и не мои, я же не психую, это я ей говорю. А она еще больше разошлась. Ну я и ушел. Тем более все равно не знаю откуда эта фигня в багажнике завелась. Даже предположений никаких.

- Опять ты со своими бокалами, стаканов нет что ли? – это Леха на кухне уже, - давай я лимон порежу, а ты шоколад достань.

Разлили-выпили по первой. Не успели шоколадкой занюхать, как опять звонят. Только теперь по телефону.

- Привет, Лен. Ты на Леху не гони, это я у него машину позавчера брал, поразвлечься. Устал, понимаешь, от одиночества, - в общем-то я почти не вру.

- Пятый.

- Чего пятый-то, Лен? Так все и было.

- Не чего, а кто. Ты пятый за полчаса, кто у Лешки машину позавчера брал. Поразвлечься. Колька брал, Никита брал, Васька брал, Зиновий Петрович и тот развлекался в нашей машине, хотя ему третьего дня семьдесят два стукнуло. Нет, они-то ладно, но от тебя я этого не ожидала.

- Почему это не ожидала-то, Лен? Я вовсе не такой морально устойчивый, каким кажусь…

- Ты не кажешься, но тебя на службу водитель возит, а по выходным Танька. Потому что ты водить толком так со школы и не научился, у тебя права книжечкой еще картонной.

- Между прочим, водить машину для таких развлечений совершенно не обязательно. Достаточно иметь ключи и желание.

- Голову надо иметь, когда врешь. Леху позови, а то он телефон выключил. И не говори мне, что он водки выпил от нервного потрясения, спать лег, а ты его никак разбудить не можешь. Ты пятый ведь.

- Так нет его у меня, Лен. Ушел.

- Господи, какие вы все одинаковые, мужики. Передай ему, что я узнала чьи это трусы, пусть возвращается. Они у мамы из сумки выпали, когда Леха ее на вокзал вез. Когда Татьяна с Мальдивов возвращается, кстати? Или она на Азорские улетела? Через неделю? Приходите в гости. Отметим Лехин новый день рождения. Или похороны обмоем. Убью гада, если сей час же не вернется, так ему и передай.

Леха, конечно, домой пошел. Кому хочется, чтоб его убили ни за что ни про что. Мы по второй выпили и он пошел. А я сидел и думал:

- Какая все-таки у Ленки мудрая мама. Или забывчивая.

На левом берегу уральской реки вгрызалась в землю машина наклонно-направленного бурения, на правом варили дюкер. Все это вместе называлось строительством подводного перехода магистрального газопровода и велось одним из наших участков уже пару месяцев, когда в работе наступил предпраздничный перерыв.

Бригады правого и левого берега разъезжались по домам, последним отправлялось руководство участка – начальник и два мастера. Стоя на левом берегу смотрели, как с правого отъезжает последняя вахтовка со сварщиками – сорок километров вдоль реки, выезд с грунтовки на асфальт, прям к мосту, пара сотен километров до базы. Невдалеке от временно пустых вагончиков правобережных паслось деревенское стадо. Несколько десятков разномастных коров вперемешку с овцами и козами.

- Барашка бы купить, - мечтательно сказал начальник участка, - шурпа, шалык, футбол, уху на бараньем бульоне сварим. В холодильнике ящик водки ведь.

- О! Мысль, – обрадовался первый мастер и заорал, легко перекрывая командным голосом сто метров шелестящей воды, и триста заливного луга, - эй, пастушок, продай барана!

- Чо? – заинтересовались на том берегу
- Барана, продай, чо! Чокать он мне будет.
- Пять тыщ! – загнул от радости пастушок.
- Пять тыщ – десяток! – старого мастера не проведешь, он умеет торговаться даже через речку.
- Три за одного!
- Две!
- Нет, три!
- Пятьсот рублей!
- Ты же две тыщи предлагал?
- А ты пять и что с того?

Сторговались на полторы, вся рыба в реке – свидетель.

- Полторы? – переспросил начальник, хотя все слышал вместе с рыбами и зверьем километров на пяти уральского леса. – Полторы – это хорошо. Только тебе, Николай Михалыч, теперь восемьдесят километров за бараном и столько же обратно идти. Сорок – до моста по нашей стороне, сорок по их. Потом обратно.

- Даааа, - протянул первый мастер, - вот он баран-то, красивый и близкий, я прям свое отражение в его глазах вижу, а на самом деле он в восьмидесяти километрах. Все в мире относительно, мать его Лобачевского в неевклидову геометрию.

- Так лодка ж есть резиновая, - вспомнил второй мастер, сплавать можно. Только она одноместная.

- Правильно, - оценил мысль начальник участка, - туда ты на лодке, оттуда барана на весла посадишь, а сам пешком восемьдесят километров. Так в два раза меньше получится, чем просто сходить. Интересно, этот баран грести умеет?

- А мы тебе говорили, - снова влез первый, - надо было у главного инженера казанку на участок просить. Сейчас бы сплавали и вся недолга.

- Я просил, - погрустнел начальник, - а он мне: «вы еще за ту утопленную не рассчитались, вам», - говорит, - «крейсер Аврору дай, так вы его со всем экипажем и тремя ближними деревнями на дно пустите».

- Почему с тремя-то, - второй хитро улыбнулся, потому что уже придумал план,- почему с тремя-то сразу? А за бараном я не поплыву. Мы трос через речку натянем и по нему лодку как паром используем. Пустую туда, с бараном обратно.

- Слышь, пастушок! – заорал он, - не уходи никуда. Мы сейчас…

- А как трос перекинем? – заинтересовались мужики.

- Трос? С тросом все просто…

Через час был пробный выстрел. Из двух свай подпорной стенки и нескольких камазовских камер была сделана рогатка. Натягивали экскаватором Hitachi трехсотого размера.

- Дзынь! – пущенный мощной резиной гранитный булыжник снес антенну вагончика на противоположном берегу и потрескивая скрылся в лесу.

- Перелет! – оценил успехи начальник, - все равно эта антенна ничего здесь не ловила. На треть меньше натягивай.

К следующему камню привязали веревку. Булыжник на излете грохнул таки по металлическому боку вагончика, напугал пастушонка, но веревку перетащил. Веревкой вывели тонкий стальной трос, через полчаса резино-паромная переправа была готова и на правый берег, перебирая руками трос, отправился первый мастер. К лодке привязали тяговую веревку, а саму лодку петлей прихватили к тросу, так баран грести отказался, как ни упрашивали. Зато совершенно спокойно взошел на судно и отплыл в неизвестность.

- Связать надо было барана, - громко предложил второй мастер, дотянув лодку до середины реки.

- Ана, ана, ана, - ответило ему горно-лесное эхо, а баран испугавшись громкого голоса выпрыгнул из лодки и поплыл.

- Связали б, утоп нахер, - оправдался первый, и они все побежали вдоль берегов за плывущим животным. Километров через пять скотину прибило к нужному берегу. Барана поймали, несмотря на то, что он укусил второго мастера.

- Знаете что, - сказал следующим вечером начальник участка запив ароматную баранину ледяной водкой, - можно было трос не натягивать. Я тут посчитал на досуге, если б барана просто в речку с правого берега бросить, его все равно на левый должно вынести. Там ведь река поворачивает.

- Головастый ты мужик, Петрович, - поддержали его мастера, - поэтому и начальник. Но лучше давай в следующий раз поросенка купим. Не знаешь поросята кусаются?

- Кусаются, - улыбнулся Петрович, - волка даже загрызть могут. Я вот еще думаю, что если здраво рассуждать, то трос все-таки надо было натягивать. Только не барана везти, а брать водку и самим ехать ко всему стаду сразу.

Лёха ракушку купил. Гараж такой, если кто не знает, они тогда только в
моду вошли. Не то чтобы он так любил и брег свой жигуль, но тут с
Лёхиного железного друга ночью скрутили два колеса, разбив стекло
стырили магнитолу, зачем-то поцарапав капот и багажник. Из чего Лёха,
как всякий нормальный человек, сделал выводы и купил ракушку. Четверо
смуглых пареньков быстренько установили Лёхино приобретение на опушке
лесопарка недалеко от дома, пристроив его в ряд похожих гаражей, и Лёха
приступил к детальному изучению купленного товара. Подъемно-поворотные
ворота ему не понравились сразу: они поднимались и опускались с изрядным
усилием. Непорядок, подумал Лёха.
Через неделю, изготовив в знакомой механичке несколько деталей, он чуть
изменил положение оси вращения ворот, заменил скрипящие опоры
подшипниками качения и полностью изменил конструкцию противовеса. После
обильной смазки системы, ворота можно было открывать и закрывать,
толкнув их одним пальцем. Установленные Лёхой хитрые замки с защелками,
с легким щелчком, надежно фиксировали воротину в закрытом положении,
назло злоумышленникам. Поднятые ворота немного выходили за габарит
гаража, но на это можно было и плюнуть. Вечером следующего дня Лёшка
поставил машину в ракушку и закурил, чуть прислонившись к багажнику. На
крыше ракушки что-то мягко бумкнуло и заскреблось.
- Кошка, - пронеслось в Лёхиной голове, - сволочь и лапы грязные. Но
теперь никаких следов и мойки не надо.
Мелькнула небольшая тень и с обреза ворот в ракушку заглянула любопытная
рыжая беличья морда.
- Не кошка, - успел сообразить Лёха, - белка. Ишь ты.
Белка спрыгнула с ракушки, и ворота, растревоженные беличьим прыжком,
захлопнулись, чуть не прищемив Лёхе ноги. Весело щелкнули замки.
- Кранты, - тихо сказал Лёха сам себе, задумываясь о вечном, - чертова
белка. Но меня будут искать. И конечно найдут, но я уже остыну.
Говорят, что трупный запах из машины не выводится. Придётся снаружи
помирать.
Безвыходных ситуаций не бывает. Безвыходных ракушек тоже, если
извернуться. Постояв в темноте с полчасика, Лёшка вспомнил, что на
стоящих в пятнадцати сантиметрах от пола замках есть "шпиндики", за
которые можно отодвинуть защелки. Отодвигать их надо было одновременно,
потому что эти грёбаные "язычки" защелок фиксировались только ключом и
снаружи. Леха снял левый ботинок и носок, и лег на правый бок, кое-как
протиснувшись в узкую щель между бампером и воротами. Еще через полчаса
левой ногой и правой рукой ему удалось открыть обе защелки. От легкого
толчка воротина поднялась. Лёха встал и надел ботинок.
- На крыше ракушки что-то мягко бумкнуло и заскреблось.
- АААА, сука - заорал Лёха, одним прыжком преодолел около трех метров и
обернулся. На крыше ракушки сидела белка.

Урыҫ Швейцарияһы. Знаете что это такое? Это Русская Швейцария по-башкирски. Есть такая деревня в Башкортостане, входящая в Максим-Горьковский сельский совет Белебеевского района. Это, кстати, совершенно не смешно, потому что в Башкирии еще и Марс есть, и над этим никто не смеется. Даже те, кто мимо указателя «Марс – 2 км.» проезжают, хотя это явно самая высокая точка нашей земной коры. За пределами Башкирии про Швейцарию с Марсом знают единицы.

Так вот, рассказывали мне, что в этой Швейцарии жил один очень предприимчивый, но не очень везучий человек. Не везучий, зато неунывающий. Затеет что-нибудь прибыльное, прогорит из-за невезухи, в лучшем исходе останется при своих, сильно не расстраивается - сразу за что-нибудь новое принимается. Ферму решил животноводческую открыть. Землю взял, денег не очень много осталось, на коровник или свинарник не хватает. Он еще репу чесал, что делать думал, как газета попалась, со статьей, что в соседней с Башкирией Челябинской, а может даже Свердловской области его коллега-предприниматель несколько лет назад открыл страусовую ферму и очень хорошо торгует всем. Начиная от яиц, мяса, перьев и даже копыт, заканчивая самими страусами на развод. Такая, дескать, страус безотходная птица. Созвонился швейцарец с коллегой, заказал себе трех страусов и даже заплатил по безналичному расчету. Сарай на участке есть, загон есть. В кормах этакая скотина неприхотлива. Чего еще ждать-то? Гнезда, дай бог, сама совьет. И примется сразу яйца нести. Ну не с насеста же они несутся-то? Значит гнезда вьют.

Но для начала гнездования надо птичек привезти. Из то ли Челябинской, то ли Свердловской области в Швейцарию. Что для начинающего птицевода проблематично. Но тут он узнал, что в Белебей из Перми через Екатеринбург с Челябой бродячий цирк едет с животными. Животных много. Белый даже медведь, тигр, слон, зебра, три енота-полоскуна, мартышки какие-то и еще что-то по мелочи в виде удава. В такой компании трех Эму с Нанду никто не заметит ведь, подумал наш фермер, выяснил телефон циркового директора, созвонился, договорился совсем за недорого, пообещав сена слону подкинуть и рыбы хищникам. Договорился на такой натуральный расчет и сел ждать страусов.

Два дня ждал. Может три. На четвертые сутки не вынесла душа жданок, одолжил фермер фургончик, в котором лошадей возят, и отправился навстречу своим животным. И правильно. Цирк ведь он медленно едет. Еще и выступать где наладится без всякой совести.

Встретил цирк. Отдал директору немного сена для слона. Рыбу тигру. Хлеба белому медведю, они его почему-то хлебом кормили, тощий был и плоский, аж ветром носило, голодный страшно. Выполнил мужик все свои обязательства перед директором. Да еще сам чуть ли не в Красноуфимск приехал за своим грузом. Отдали ему страусов.

Но когда первого страуса перегружали, тот возьми да и сбеги. Вырвался и дунул себе прям по дороге. Только ноги мелькают. Птицевод мигом сообразил, что удерет птица. Половина выручки пропадет, а может и вся, потому что не ясно, кто в побег ушел. Самка, одна из двух, или самец – единственный из трех. Прыгает фермер в фургончик и гонит вслед за беглецом. Километров до сорока скорость набрали. Может, конечно, и меньше, а может и больше. Кто ж на спидометр в таких случаях смотрит. Почти догнал. Прям бампером в хвост дышит. Тут страусу остановиться вздумалось. Встал как вкопанный. Фургоны так тормозить не умеют.

И влетела наша не летающая птица аккурат в лобовое стекло автомобиля. Авария. Фермера малость пришибло. То есть все сначала подумали, что напрочь убило. Но циркачи пощупали. Страус скончался, а птичник живой вроде. Погрузили на свою машину и в Красноуфимскую больницу сами отвезли. Там мужика «отрентгенили» с ног до головы, продиагностировали, перевязали, царапины йодом и зеленкой смазали, уложили в кровать и собрались на консилиум. Главврач, доктора местные, директора цирка пригласили как свидетеля, милицию вызвали, уж больно подозрительно циркачи выглядели, никто не знал еще, что они цирковые, Повреждений у больного немного – несколько ребер сломано и палец на левой ноге зачем-то. Но без сознания, значит еще и сотрясения мозга. Стоят, рассуждаю и видят, что пациент глаза открыл.

- Здравствуйте, - говорит ему главврач, - откуда вы? Что с вами случилось помните? Сколько вам лет и сколько пальцев я вам показываю.

- Здравствуйте, - отвечает фермер, - я из Швейцарии. Ничего особенного не случилось, мне просто страус в стекло влетел и аварию устроил.

- И где же у нас этот страус, - спокойно, как с сумасшедшим, ехидничает доктор, - дальше улетел?

- Не, - не улетел, - тут вмешивается уже директор цирка, - страусы не летают, он умер, а тушу мы белому медведю пополам с тигром отдали.

- Значит, нет больше страуса?! – с надеждой спрашивает главный врач, отступая за милиционера, поняв, что сумасшедших вокруг целая банда.

- Нет, - соглашается директор цирка, видя, что ему не верят, - но у нас еще слон есть. И три енота.

В общем-то потом все выяснилось. Страусов пришлось обратно продавцу вернуть. Цирк уехал, фермер тоже домой подался ребра лечить. Байка только осталась. И говорили мне еще, рассказывая эту байку, что директор цирка после того как во всем разобрались, прощаясь, спрашивал фермера, зачем он про Швейцарию-то сказал. Неужели не понимал, что могут не поверить?

- Понимал, конечно понимал, - отвечал ему несостоявшийся птицевод, - все дело в том, что я в Марсе родился. Швейцарец ведь лучше, чем марсианин. В этой ситуации.

Страшная ошибка произошла как-то в одной строительной конторе, чуть дело до смертоубийства в бригаде не дошло. Попросили их в квартире ремонт сделать. Даже не ремонт сделать, а отделку выполнить, потому что квартира новая. Дом еще не сдан, но застройщик знакомый, с доступом на площадку проблем никаких. Электричества нет, но генератор на лоджии поставить можно. Зато вода есть. Лифт не работает и этаж четырнадцатый. И это фигня, потому что нет таких высот, которые не взяли бы строительные большевики, особенно за вполне приличную зарплату.

Два дня таскали материалы наверх. Поняли, что так еще месяц можно носить. Поставили кран типа «кран в окно», быстро все остальное подняли и работать начали. А без лифта туда хозяин квартиры не поднимался. Он же не дурак ноги бить, варианты планировки и отделки на первом этаже дома обсуждали. Квартиры же везде одинаковые. Дочка хозяйская один раз с рабочими напросилась узоры на паркете посмотреть. Но после одного подъема-спуска у нее напрочь желание лазить отпало. Квартира все равно «про запас» - для младшей, если она замуж соберется.

Так вот, когда отделку уже заканчивали и оставалось люстры повесить, лифт пустили. Не окончательно, но на пробу.

Наши рабочие первыми и пробовали, как на работу пришли утром. Самого младшего наладили пешком для страховки, загрузились, нажали на кнопку четырнадцатого этажа и поехали. Выходят, а там практически отделанной квартиры, в которой только люстры оставалось повесить, нет. Пропала квартира, вместе со входной дверью.

Вам просто не передать, как они удивились. Вся бригада, прораб, начальник участка, переругались все, вы себе не приставляете как, за грудки друг друга хватают, виноватых ищут, кто квартиру просрал. Три месяца четырехкомнатной работы коту под хвост.

И уже набирали хозяина, удивить, что у него за ночь всю отделку спиздили, но тут младший, который по лестнице, дошел наконец и спрашивает:

- А вы чего на семнадцатом этаже делаете? Заколебался я вас искать, между прочим.

У лифта сбой программы был. То есть это лифт этажом ошибся, а квартира все-таки на месте осталась.

Лифт, кстати, и потом продолжал ошибаться, когда дом сдали уже и заселили. Но там, слава богу, уже номера этажей на стенках написали.

Деревня у нас замечательная. Хотя многие говорят, что деревня обычная, просто люди выдающиеся, в некотором смысле этого слова, но они ошибаются. Люди тоже замечательные, дети особенно прекрасные независимо чьи. Тем более, что днем в деревне все дети перепутываются и никто их до ночи не распутывает: к кому занесло, тот и накормил, не разбирая на свой-чужой, кто первый чью-нибудь разбитую коленку заметит, тот чей-нибудь локоть зеленкой намажет, если успеет поймать.

А в следующую субботу у нас в деревне свадьба с пятницы начнется. Потому что некоторая часть бывших деревенских детей решила пожениться. Катька и Димка. Теперь Дмитрий и Катерина, потому что одному уже 31, другой 27. Не знаю что у них получится. Дай им бог здоровья. То есть дай бог здоровья воспитателям и учителям, кому их дети достанутся. Здоровья, терпения, удачи. Ей богу это понадобится все сразу и побольше.

Они когда еще жениться не собирались, а просто в деревне хулиганили, в силу того, что Катьке лет пять было, а Димке соответственно девять, тоже вовсю дружили. Поэтому-то Димка и решил девочке помочь Малиновского с дерева снять.

Малиновский – это кот. У нас в деревне всех котов по фамилии хозяев зовут, а остальных по именам и отчествам. Катька, отлавливая кота, чтоб немного, совсем чуть-чуть погладить, загнала кошачьего маршала на небольшое дерево. Тоненькую березку метров пяти-шести росту, на самую ее макушку, килограмм восемь сволочной кошачьей натуры, черно-белого пушистого меха, усов и хвоста.

Загнала и караулила, чтоб не сбег, а Димка просто мимо шел с пацанами. Деревья у нас в деревне рядком растут перед палисадниками. Украшают и озеленяют улицу. Из-за этого мимо Катьки с Малиновским никто бы не прошел.

- Уступайте места женщинам и детям с животными, - зачем-то сказал Димка и полез на березу.

Он с ребятами совсем недавно новый трюк в лесу освоил - если на тонкое дерево залезть прям до самой вершины, а потом от ствола ногами оттолкнуться, то дерево согнувшись опускает человека на землю, как на парашюте, медленно и красиво. Димка так и хотел кота снять. Он бы дерево согнул, а Катька бы Малиновского зацапала. И полез.

Пока он лез, кот на самую-самую макушку березы уместился. Очень ему не хотелось в цепкие детские руки попадать. Там сидел и шипел, не пытаясь смириться с неизбежным, готовясь удрать при случае. Может и удрал бы. Тем более, что дерево под Димкиным весом уже до земли опустилось. Катерина руки за Малиновским протянула, кот уже спрыгнуть готовился, но не успел.

Тонкий березовый ствол из пальцев у Димки выскользнул и распрямился.

- Ы! - сказал Димка, - следя за распрямляющимся деревом.

- Ый! - расстроено сказала Катька, из ручонок которой выскользнул хвост уносящегося вверх Малиновского.

И только соседский кот Малиновский, не успев мяукнуть, молча взмыл в небеса и по баллистической траектории ушел вдоль ряда деревьев навстречу судьбе. Воздушные потоки трепали шерсть на его щеках и лапах и прижимали к туловищу усы.

Судьбой оказалась похожая береза у соседнего дома, гостеприимно распахнувшая ветви навстречу кошачьим лапам. Трямм! И кот закачался на дереве.

- Дим, - сказала Катерина, голосом не терпящим возражений, - уступайте места женщинам и детям с животными. Ты теперь туда за Малиновским лезь.

Димка не выдержал просьбы и полез на другую березу.

Чуть погодя. Запыхавшийся сосед пожилого возраста, не кот, но по фамилии Малиновский и прозвищу «Дядя Гена», прибежал к трем мужикам, очищавшим тропинку к роднику в бывшем графском парке.

- Вот вы тут сидите, - отдышавшись, начал он невпопад, - а там ваши Катька с Димкой, моим котом в волейбол играют. Пропадает животное ни за грош. Пошли скорее, вы такого никогда не видели. И все побежали. В это время Димка лез уже на третье дерево.

Свадьба у нас в деревне в следующую субботу. Начнется, правда, в пятницу, но это ничего, это даже замечательно.

АГВ-3у или автодегазационная станция предназначена для дегазации паровоздушно-аммиачной смесью обмундирования, валяной обуви, снаряжения и средств индивидуальной защиты, зараженных капельножидкими отравляющими веществами и их парами. Станция может быть использована, кроме того, для дезинфекции и дезинсекции обмундирования, обуви, снаряжения и средств индивидуальной защиты. Станция состоит из силовой, двух дегазационных и подсобной машин, оборудование которых размещено на автомобилях ЗИЛ-131.

Теперь о главном.

Для дегазации и дезинфекции личного состава, прибывшего из зоны поражения, прям в средствах защиты, в комплект входит специальная складная палатка. Палатка соединяется специальным рукавом с силовой установкой из которой херачит пар в 110 градусов Цельсия и может отдельно подаваться горячая вода, подогретая той же силовой установкой.

Ширина у палатки меньше метра, длина метра 3-4, точнее не помню. В общем там личный состав как бы в очереди в рай стоит.

В мирное время химики, то есть РХБЗ, используют палатку как баню. 110 градусов все-таки. На сборах после четвертого курса весь наш батальон оказался сражен дизентерией, городская баня не системно какающих студентов мыть отказалась. В дивизионную тоже не пускали ради защиты от бактериологического поражения рядового и офицерского состава. Помывочную организовали в поле. Метрах в двухстах от селения с ткачихами (Ивановская область). Триста человек голых мужиков. В поле. Моются под душем подручными средствами. И по очереди в такие вот палатки для пропарки заходят.

Из чистого любопытства посмотреть на сие действо прибыл командир дивизии. И был крайне раздражен разносившимся по округе матом.

- Да вы охуели, - сказал он, - начальнику кафедры. У меня офицеры так не матерятся, как твоя обосравшаяся интеллигенция. Прекратить немедленно. И пусть нам отдельную палатку поставят поновее, пойдем париться.

И им поставили поновее. И вместо старого проверенного рукава для подачи пара взяли тоже новый. Промасленный. И дали пар. Те самые 110 градусов.

Из палатки. А надо сказать, что там темно, пар и просто так хуй вылезешь. Толкая друг друга. На карачках. Выбрались два неодетых полковника. Коричневого оттенка с радужными масляными разводами. Все стихло, кроме двигателя силовой установки. Две кукушки в лесу заткнулись, недосчитав кому-то лет по десять. И над полем повис такой военно-полевой мат, на который не способна тысяча опытных сапожников.

- Вот видишь, - через полчаса сказал один отмытый уже полковник другому, наливая коньяк в алюминиевую кружку, - а ты, говоришь, интеллигенция. Все-таки правильный офицер кого угодно перематерить способен.