Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт. 18+
с 01.12.2022 по 31.12.2022

Самые смешные истории за месяц!

упорядоченные по результатам голосования пользователей

у меня старенький айфон, сын подарил - 4, 5 или 6. То есть какие-то приложения на него ставятся, какие-то никак. Ну я телефоном в качестве мини-компьютера пользоваться терпеть ненавижу, ибо клавиатура мелкая, использую ноут. Тут недавно стала доставать реклама от Альфа-банка установить снова приложение на айфон (весной-летом старое прекратило дозволенные действия, пришлось снести). Стал устанавливать - говорит "подключи wi-fi". Теоретически, вероятно, можно раздать с ноута, но это надо, как минимум, знать парол или как-то настраивать. Думаю, да и хрен с ним, поеду в отделение банка, там установлю. На следующий день включаю телефон, оказалось, приложение каким-то образом загрузилось и просит указать парол и телефон. Ну указал, зашел, проверил - вроде работает. Сегодня собрался в магазин, надо проверить остаток на карте. Пытаюсь зайти в личный кабинет на ноуте, логин/парол/4 цифры из сообщения. И 4 цифры приходят, но через пару сек исчезают с экрана телефона. Захожу в смски - от банка новых нет. Точно, оформление этого сообщения было же похоже на приложение банка... Пытаюсь открыть приложение... 5 минут - полет нормальный, 10 - то же. Выключил, спросил остаток у робота. Потом позвонил в call-центр с претензией - зачем так делать: если мне нужно приложение, так я его и открою, а если я работаю с компом, нафига мне в этот момент приложение? Проблема решилась за 2 секунды: девушка отключила push-что-то там, и сообщения стали приходить просто в виде смс. Я понимаю, что немного туплю в современных гаджетах, но сама идея отправки сообщений, подтверждающих вход на КОМПЕ, в ПРИЛОЖЕНИЕ... Это круто. Наверное эффективные манагеры дали такое ТЗ разработчикам.
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

17 июля 95г.
— Антон! Что случилось!
— А-а… Макс… Заходи. Пить будешь?
— В девять утра?
— Какие проблемы, начальник! Один раз нальём, и будет десять. А там и до обеда рукой подать.
— Рассказывай.
— «Дела давно минувших дней, преданье старины глубокой…»
— Не морочь голову. Дома нормально?
— Я там неделю не был.
— А Марина?
— На даче с Морковкой.
— Понятно… Надолго?
— До конца августа… уехали.
— А ты, значит, празднуешь… Герой.
— Да, герой! Мне полагается медаль. За глупость. Чтоб носил её до самой смерти.
— Когда посуду последний раз выбрасывал?
— Вчера… Нет, позавчера… Не помню… А какая разница!
— Ты хоть закусываешь?
— А как же! Тебе закусить?… Сейчас, сообразим… Макс, поищи нож. Запропал куда-то, сволочь железная.
— Не этот?
— О!… надо же! А я и не вижу.
— Что случилось?
— С Мариной…
— Поругались?
— Э-э, не то говоришь.
— Откуда мне знать, что говорить. Я свечку не держал.
— Какую ещё свечку! Ты за кого меня принимаешь!
— Успокойся, Антон. Может, тебе вздремнуть?
— Я встал в шесть часов… Пока с тобой не выпью, — никуда не пойду.
— Я тебя никуда не приглашаю.
— Давай, Макс, налей. У меня координация… того… нарушилась.
— Вижу. Кажется, не только координация.
— Да лан те, Максим! Давай, бухнём!
— Ты меня достал уже. Сколько выпил с утра?
— А-а… вот это всё…
— Полтора литра?!
— «…И опыт, сын ошибок трудных. И гений…» Макс, ты в курсе?
— В курсе чего?
— Что я гений.
— Уже в курсе.
— И ты гений.
— Как скажешь.
— Макс, вот ты мне скажи… Почему у гениев такая хреновая семейная жизнь…
— Тошка, может, ты всё-таки приляжешь? А я тут посижу. Выпью за твоё здоровье, музыку послушаю.
— Да, прилягу… А я лягу-приля-агу-у!…
— Соседи на тебя ещё не ругались?
— Да пошли они!… Нет, соседи у меня хорошие… добрые… не то, что я… а что я… я ничего… ничего… пустое место… место-место… жила-была невеста… а я был женихом… да-а… ты тут сиди… никуда… не уходи… а я пока полежу… немного… немного…

— Макс… Ма-акс!…
— Две минуты!
— У нас выпить есть чего?
— Как грязи.
— Это хорошо.
— Я думаю, что плохо.
— Сколько времени?
— Три часа.
— Нихрена себе! Вот это я дал Морфею оторваться!
— …Всё так плохо?
— С Маринкой-то?… Как обычно… Как меня достало… Каждый раз как подо Ржевом… Ведь знал же, что так будет! И всё равно… Может, хлапнем по пятьдесят, а?
— Есть встречное предложение. По стакану и в парк.
— А ты соображаешь!… Принято. Морду лица сполосну…
— Только не вздумай холодной водой!
— Не дурак.
— Судя по стеклотаре…
— …Ну, за что?
— Не знаю…
— Давай за тебя.

— …Куртку накинь. За бортом плюс пятнадцать.
— Вот лето называется!
— У моря живём.
— Может, на залив смотаемся?
— Не сегодня… Ты к своим поедешь?
— Не позвонит — не поеду. Сколько можно об меня ноги вытирать!
— Тоже верно.
— Морковку жаль… Когда в прошлый раз загудел, она по ночам плакала, меня жалела… А я ведь чихать стал по-кошачьи, как она. Веришь, нет!… Да-а…
— Обойдётся ещё всё, уляжется.
— Мне даже и сказать тебе нечего… Или себе… Не знаю… Макс, заскочим за сигаретами? И по пиву.
— Антон, может, без пива? Развезёт ведь!
— Подстрахуешь. Даю честное гениальное слово — по первой команде сразу домой.
— Домой или в мастерскую?
— Да. Домой не хочу… Девушка, две пачки «Кэмел» и два… две «Балтики»… Спасибо… Ну, падаем?

— …На чём не сошлись?
— Как обычно. «Не учите меня жить»… А у вас что?
— Плохо. Хуже, чем мог себе представить.
— С дочкой всё в порядке?
— Имитируешь деликатность?
— Почти.
— Вчера назначили операцию.
— С чего? Она же нормально себя чувствовала!
— Не совсем. Всё тянула, тянула… Кажется, дотянула.
— Когда операция?
— Во вторник.
— Та-ак… Значит, дела хуже моих… Макс… ты чего… бляха–муха… подумаешь, — операция. У меня их восемь было, не считая четырёх инфарктов!
— Всё нормально… я в порядке… Пока ты спал, я всю мастерскую просмотрел.
— Нашёл чего-нибудь?
— Что именно?
— Значит, не нашёл… Жаль.
— Погоди, что значит жаль!
— Ну, мало ли! Вдруг я как бы что-нибудь потерял, а ты как бы это нашёл.
— Вот придурок. Я уж подумал, — башня у тебя тронулась.
— Не дождёшься.
— …Видел портрет Веры…
— Ну, как?
— Спасибо тебе. Ты не представляешь, как она изменилась за последнее время.
— Наверно не представляю. Разве что самую малость… Помнишь, романс: «…Вот и осталась мне самая малость… шороха осени в доме моём…» Красиво… И мотивчик ничего, душевный такой.
— Это Феликс умеет.
— Сам что ли сочинил?
— Сам. Стихи, правда, чужие. Не знаю… Я в них не разбираюсь… Помнишь, как Вера на тебя?…
— Помню–помню.
— За два дня до вашего прихода Вера видела тебя во сне.
— Да брось!
— Кроме шуток… Ты стоял на стыке Владимирского и Загородного напротив Собора… На тебе был плащ и длиннющее кашне… У тебя есть белое кашне?
— Есть. Покупал в комплекте со свитером…
— …И во сне ты что-то ей говорил… как будто ругал… а она просила ей помочь… А когда проснулась, ей стало страшно. Остальное тебе понятно.
— Эх, Максим, Максим… Раньше бы ты мне рассказал… Ладно, что сделано — то сделано, и в этом всё утешение… Допивай, да пойдём… Ко мне или поедешь?
— Домой.
— Кстати, как с дочкой управляешься!
— Нашёл няню, типа гувернантки. Недорого, потяну.
— Хорошо… Пойдём, до метро провожу… За машиной когда приедешь?
— Завтра с утра.
— Где Вера лежит?
— В Александровской.
— Надо будет проведать до операции, подбодрить.
— Спасибо, Тош, буду благодарен.
— Считай, что мы в одной лодке.
— Да, лодочник, пока не забыл… Ты поаккуратней на пово-ротах.
— Ты про что?
— Про Невский.
— Про какой такой Невский!
— Не прикидывайся. Дом Книги, офис тридцать семь.
— И тут без вас не обошлось!
— Не связывайся, по возможности.
— Я уже въехал, что там происходит. Года три–четыре назад я, конечно, повёлся бы. А сейчас нет, поумнел.
— И вот ещё что… Мой рабочий… Звони, если что…
— Приму к сведению… Спасибо, Макс…
— Тебе спасибо…
— …Горн?… ты немец?
— Да. А что?
— Дык… я тоже.
— Бывает… До завтра?
— До завтра.

Продолжение следует…
В советское время всякие околонаучные мастера пера очень заботились о здоровье народа. Их забота проявлялась и в выдаче всяких советов как жить правильно и подольше. В том числе советовали меньше заниматься любовью. Давали советы: меньше "любишь", дольше живёшь! Поройтесь в интернете, там сообщают, что больше всего "любят" в Греции, и там же в Европе самая высокая (или одна из самых высоких) продолжительность жизни в Европе. Ни фига себе "эксперты" были!
В 1977 году в союзе появился новый гимн
Т.е. старый, конечно, был, но его никто не слышал и мало кто знал. Даже в школе мы его не учили, в отличие от усср-ского гимна или интернационала на украинском - те приходилось учить, чтобы сдать экзамен по укрлитре
В общем, гимн появился, и начал звучать из каждого утюга.
Я учился в 7 классе
И как-то у нас сложилось, что мы начали в раздевалке перед физрой петь этот гимн.
А что, музыка торжественная и вдохновляюшая, слова знакомые, вся страна слушает в 6:00 и в 24:00, почему бы не спеть. Пели с чувством, от души. Родная такая песня была, своя
Но длилось это недолго
Был у нас физрук по кличке Балдерис - такой же усатый красавчик-спортсмен, полностью положительный. Нормальный мужик, но наше пение ему не понравилось. Причём до такой степени, что как-то влетел в раздевалку весь белый, кому-то даже настучал по почкам, но без фанатизма.
Наверное, плохо пели?

Так мы перестали петь гимн

Зы: привет 5 школе
Иду вечером по пешеходному переходу над рельсами, высоковольтными линиями электроснабжения и поездами около вокзала.
Стоит поезд. Вокруг ограждение. Полиция в форме.
Ну думаю опять ФСИН зэков на спецпоезде перевозят. Давненько не видел этого зрелища.
Ан нет. Оказалось это Поезд Деда Мороза. То то собак служебных не было.
А Поезд этот очень длинный оказался и стоял несколько часов.
А перед отправлением дизель, двойной (один явно бы не сдвинул столько вагонов), долго и очень громко гудел.
С Наступающим всех!
3
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Вели слово молвить

— Ты Мухинское закончил?
— Двадцать лет назад. После демобилизации поступал.
— А почему не пошёл в Академию? После спецшколы сам Бог велел.
— Не знаю. Уверенности не было… Да и привычно как-то.
— Что?
— Проучился пару месяцев до армии. По накатанной… двинулся.
— Знакомо… Работа нравится?
— Работа как работа.
— Не нравится?
— Не знаю.
— Два…
— То есть?…
— Я считаю. Уже два «не знаю»… Какая из твоих работ бы-ла тебе по душе?
— Было что-то… Так давно, как будто в прошлой жизни.
— Остатки оригеновской ереси.
— …или моего мифологического словаря.
— Занятное определение. Сам придумал?
— Папа Карло… Кастанеда подсказал.
— Далеко тебя носило, брате… Присаживайся ближе…
— Отец Александр, завтра литургия!
— Ты без причастия, а мне предстоит крещение да отпева-ние в Волосовском районе… Не стесняйся, брат Антоний.
— Антон…
— Я помню. Мне так нравится.
— Как меня только не называли…
— А ты был тем, кем называли?
— Думаю, что был.
— Кто ты?… вот сейчас… Антон — это я понимаю.
— Никто.
— О, нет, брат Антоний, так не пойдёт, не бывает.
— Раньше знал, а теперь нет… Был солдатом, командиром, студентом, скульптором, преподавал… Мужем был…
— Вот сидит зрелый мужик, — спокойный взор, даже, мож-но сказать, умиротворённый. Кого обманываешь?… меня?… Нет, себя обманываешь… Как кол проглотил.
— Впервые в жизни в такой обстановке…
— Обстановка как обстановка… В солдатах это напрягало?
— Я думал, мы с Виталием…
— А я думал увидеть взрослого мужика, а не мальчишку с седой головой… Ты ешь, ешь…

— Виталий говорил, — пишешь.
— Да… под настроение.
— Под какое?
— Пока не знаю… Не считайте, — это пока только.
— Что пишешь?
— Иногда стихи.
— Значит, прозу.
— Воспоминания… Об армии, о людях…
— …о жёнах.
— Как без них… До сорока двух без семьи не жил.
— А после?
— Один.
— Тоже пока?
— Как выяснилось — и одному жить можно.
— Не дело… Мы вот… с матушкой… сорок семь лет вместе.
— Вы женились семинаристом?
— В институте познакомились… Театральный закончил.
— Вы?!…
— Курс Товстоногова… режиссура… А Бог подвинул… сю-да.
— Вы довольны?
— У меня выбор был небогатый.
— Не понимаю.
— А чего тут понимать… и понимать нечего… У тебя выбор есть?
— В каком смысле?
— Антоний, не морочь голову. Знаешь ведь, зачем ко мне пришёл?
— Я пришёл в храм.
— Не-ет, ты пришёл ко мне… Отец Александр… будем зна-комы… очень приятно… Видел, как батюшки службу отправ-ляют?
— Да.
— А вопросы не возникали?
— Какие вопросы… Они… вы батюшки — мы прихожане.
— А если подумать?… ничего странным не казалось?
— Скажите, — столько лет службы, а в руках молитвослов.
— Требник.
— Так почему?
— Хм… хороший вопрос… Надеюсь, не надо объяснять, что такое человеческий фактор, «защита от дурака»?
— Всю жизнь среди людей.
— Вот именно… Батюшки тоже люди… Водочкой иногда балуются… как вот мы с тобой сейчас… У всех… почти у всех жёны–матушки, дети… Вот о нас правило и позаботилось. Чтоб не было нужды вспоминать или думать о том, как бы не забыть. Да и соблазнов много. Видел же, какой народ на службу прихо-дит. Ладно бы только телом больны были! Иных и в лечебнице держали… А я стою один, и никто кроме Господа мне помочь не в силах. Своих-то мало, и с каждым годом всё меньше. Скоро семьдесят уже.
— Вы хорошо выглядите.
— Налей … Почитай стихи.
— Чьи?… Я никогда ими не увлекался.
— Свои.
— Неудобно как-то…
— Меня что ль застеснялся?… Я-то уж точно не критик.
— Серьёзно?
— Да не критик я, не критик.
— Я про стихи…
— Вот красна девица на мою голову свалилась… Читай, го-ворю… Закуси сначала, — тебе до метро меня провожать ещё.
— …Хм… хм… «Мне постучался дождь, проходивший ми-мо,… я не успел ответить, — ни словом, ни жестом бес-силья,… но если б успел, то наверно просил бы… вернуться–пролиться осенним ливнем».
— …Всё?
— Я короткие пишу.
— Хорошо… пусть будет… А ещё?
— Вам понравилось?
— Задумался… Читай.
— …«Пустая трата времени и сил,… и солнце зимнее па-лит… палит… палит… Раскрыв глаза, — глоток воды — и сердце не болит… Ох, люди, ведь просил вас милосердней быть,… я, кажется, просил».
— По-нашему… Поучиться не желаешь?
— Как в гробе лежать?
— Ну, какие твои годы!
— В будущем месяце пятьдесят три стукнет.
— То же мне, возраст… Бывший министр перед пенсией в семинарию пошёл, а ты мне тут про возраст.
— Я не министр.
— Так и грешил, поди, поменьше… министерского.
— Не знаю…
— Три… В армии?… или после?…
— Всё было…
— Да-а, брат Антоний… Что поделать… Святых я в жизни не встречал, только на кладбище… Живи, живи сегодня, не оглядывайся ты постоянно в своё прошлое.
— Живу как умею.
— Ой ли?… Вспомни, вот вспомни самое важное в своей жизни!… Ну?… что нахмурился, тяжело?… неприятно?
— Тяжко…
— Тащишь всё на себе как ишак азиатский… Стряхивай, по-кайся, приди ко Господу!… Во сколько лет крестился?
— В тридцать шесть.
— А почему в храм не ходишь?
— Прихожу, когда тяжести нет.
— Гордыня, ох гордыня играет. «Придите ко Мне вси труж-дающиися и обремененнии, и Аз упокою вы». Помнишь?… Али ты решил, что под бременем твоим и Господь помочь не в си-лах?
— Да здесь таких как я…
— Таких как ты! Ты лучше?… святость на себя примеря-ешь?… Смотри, рога бы не примерить.
— Какой я святой…
— Вот именно… «Ходяй по Мне, не имать ходити во тме, но имать свет животный». Вот о чём сказано у святого апостола Иоанна. Не за счастье ли здоровье со благосостояние, но «имать свет животный», то есть свет жизни!… дурья твоя голова… Налей… В воскресную школу пойдёшь?… Чего смеёшься!
— Представил себя рядом с детьми.
— Какие дети!… Хотя и дети есть… Половина взрослых. Некоторые постарше тебя будут.
— И ходят каждое воскресенье?!…
— Почему бы не пойти… Истину ищешь?… свет нужен?… Значит пойдёшь, никуда не денешься.
— Я подумаю.
— Подумай, подумай. На будущий год в семинарию опреде-лим… или даже в этот… Господи благослови…
— Да я женат был сколько раз!
— В батюшки не годишься — дьяконом станешь. Хоть поль-за от тебя какая людям будет… Ходишь по свету, беленькую пьёшь да близких огорчаешь. Один вред от тебя. Понял?
— Давно понял.
— Вот и хорошо… Ты, брат Антоний, на ус намотай да вы-броси из головы, что я под водочку наговорил-то. Но и не забы-вай… В пятницу на исповедь прийти сможешь?
— Служба. Могу в субботу.
— В субботу народа много… Хорошо, суббота так суббота. Управишься к десяти?… Больше ждать не буду. А то матушка такую епитимью на меня наложит… Ну, с Богом!
— Так всё и оставим?
— Гриша уберёт. А нам ещё домой добираться… с Божьей помощью.

Продолжение следует…
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Прибрежные скалы

— Здравствуйте.
— Я Антон… Проходите, пожалуйста.
— Меня зовут Зира.
— Эрни про Вас рассказал… Простите, можно на «ты»?
— Да, конечно. Вы старше меня… ты… старше.
— Спасибо… Присаживайся.
— Я впервые здесь.
— Ещё бы… Мужа оставила дома?
— На работе… Я врач, работаю в Железнодорожной больнице.
— Зира, как получается, что твоя медицина тебе не помогает?
— Не знаю. Никто ничего не понимает. Я в растерянности.
— Почему?
— Понимаешь… Анамнез у меня как у девушки… извини… А тут… Я закончила институт с «красным» дипломом. Но когда с каждым приступом новый набор симптомов! Это… это… Вы не медик… извини… Ты не медик, тебе это не понять.
— Может, именно поэтому и понимаю… Что с пальцем?
— Да… два года назад начал отслаиваться ноготь. Чуть отрастёт — и сразу отстаёт от мягкой ткани. Приходится подрезать на корню. Ничего, привыкла уже, не мешает. Пластырь только вот каждый день меняю.
— Ладно, это для разговора.
— Вы… Да что со мной такое!… Ты мог бы стать хорошим доктором.
— А я, видишь, стал солдатом.
— Ты?!…
— Майор запаса.
— Ой… товарищ майор…
— Смешно, правда?
— Не обижайся… Не смогла удержаться.
— Я сам иногда смеюсь по утрам.
— Спасибо.
— Так почему я мог бы стать доктором?
— Рядом с тобой спокойно. Я только рядом с Серхатом чувствую себя спокойней.
— Давно женаты?
— Целую вечность.
— Когда придёшь в следующий раз — приводи мужа. Приятно будет с ним познакомиться. Поговорим об Узбекистане.
— Вы там были?
— Бывал не раз. И по службе тоже. В Фергане не доводилось. Но там всё близко.
— Да, конечно… А я до Ленинграда бывала только в Ташкенте.
— Люблю этот город.
— Я там училась. Снимала квартиру на Рисовой.
— Знаю, самая окраина, проезжал частенько по дороге в Чирчик… У тебя хороший русский язык.
— Я турчанка. В Ленинграде мы около года.
— Я родился… то есть… вырос.
— Здесь очень хорошие люди.
— Зира, хороших людей везде много.
— Нет!… Там нас убивали только за то, что мы турки!
— Прости… дважды прости… Я не должен был так говорить. Потому что знаю, что там творилось… Я принесу попить… У Эрни хорошее вино. Будешь?
— Да, спасибо.

— Зира, встань прямо… Хорошо… Сейчас я буду изображать старую ветряную мельницу… Что чувствуешь?
— Ветерок… Так бывает?
— Где чувствуешь?
— Вот… здесь… ниже груди ничего.
— Хорошо… Сейчас?
— На уровне поясницы.
— Хорошо… Где теперь?
— Холодок по ступням.
— Прекрасно!… На носочки привстань… теперь на пяточках… Всё, присаживайся.
— Антон, какие у тебя горячие руки! Ты не температуришь? Давай померяем.
— Не надо. Прикоснись к ладони.
— Ой… холодные… Откуда столько тепла?!…
— Зира, ты знаешь, кто я?
— Знаю. Меня Аллах послал к тебе. Ты его пророк?
— Зира, ты образованная женщина. Какой из меня пророк! Я простой северный колдун.
— Не говори так, это шайтан тебя смущает.
— Пусть буду волшебником… добрым. Так можно?… Опять она смеётся… Расскажу твоему мужу, как ты меня обсмеяла.
— Извини. Ты такой большой, и такой весёлый.
— Ладно, Зирочка… Смотри мне в левый глаз. Можешь моргать хоть каждую секунду, только не отводи взгляд. Сможешь?
— Смогу, добрый волшебник.
— Только не смеши, а то у нас ничего не получится.
— Не буду, Учитель.
— Что ты сказала?!…
— Я сначала прочту суру из Корана… про себя… Можно?
— Ничего, подожду…
— …Я готова… Мне… неприятно…
— Почему?
— Вижу себя… какая я плохая… не могу…
— Зира, ты веришь в рай?
— Да, конечно!
— Если ты не станешь лучше, — в него не попадёшь.
— Но я другая! Лучше!… Я очень давно не была плохой.
— Придётся потерпеть, душе моя.
— Как ты меня назвал?!…
— Это мой способ говорить.
— Хороший способ… я… сейчас разревусь…
— От моих слов?
— Нет, мне… так себя… жаль… какая же была… глупая… Серхат не знает…
— Поплачь, не стесняйся. Мужчинам тоже иногда приходится…
— Ты плакал?
— Ну… немного… Платочек есть?
— Да… извини…
— Ну как?
— Всё прошло. Как будто мороженое с марципаном съела.
— Девчонка ты ещё, хоть и доктор… с краснющим дипломом.
— Можно тебя обнять?
— Надо будет спросить разрешения у твоего мужа… Сейчас будет самое неприятное… Сядь поудобнее… Начинай вспоминать его лицо.
— Чьё?… его?!…
— Да.
— Не могу.
— Почему?
— Мне страшно.
— Возьми мою руку… держи крепко–крепко… Вспоминай, иначе всё впустую.
— …Меня… сейчас вырвет…
— Эрни уберёт, не переломится.
— Жар… жар во всём теле! Как в тандыре !…
— Терпи, терпи моя радость, осталось немного.
— О-ох…
— Осторожно… Не бойся, всё хорошо…
— …Антон, ты точно не пророк?
— Без сомнения.
— Жаль… мы с мужем всё равно будем на тебя молиться всю жизнь…
— Не стоит. Верите в Аллаха — молитесь ему. Так будет правильно… Зира, придумайте с мужем что-нибудь, чтобы вы смогли прийти сюда утром до моего отъезда. Я должен на тебя посмотреть, а ты расскажешь мне, как провела остаток вечера, ночь и пробуждение. Сможете?
— Сможем, Антошенька… А как тебя называют твои близкие? Мама, жена, друзья…
— Друзья Тохом… Тохой, близкие… чаще Тошей… Иногда… Тошик… Тошиком…
— Что с тобой?
— …Я… вина хочу выпить… Так… Зира… не делай этого… Руки целуют родителям и старцам.
— У меня нет родителей… Я простая замужняя женщина, это всё, чем я могу тебя отблагодарить… Пойду… Жди нас с Серхатом ранним утром.
— До свидания, Зира… О, Господи… зачем Ты меня… так…

— Что это с ним?
— Кажется, спит.
— Два бокала… Пьяный?
— Не уверен… Чем они без нас тут занимались?
— Эрни, не путай Антоху с нами.
— Любопытство раздирает.
— Проснётся, — у него спросим… А-а!… Хрен он что нам расскажет.
— Почему?
— По кочану. Это ж Маркус! Хуже партизана на допросе.
— Ты пробовал?
— А то как же!… Дадим часок, потом разбудим.
— Стоит ли?
— Да он меня потом всю ночь будет мучить разговорами о счастье! Вот скажи на милость, — мне оно надо, такое счастье?
— Я бы не возражал.
— Да-а, плохо ты его знаешь… Во, я понял!
— Тихо ты, разбудишь…
— Я понял… почему Маринка на него дуется… Он вместо того, чтобы ей спинку потереть… чего ржёшь! Проснётся же!… Он рассказывает ей про счастье.
— Ну Виталик… Пойдём на кухню.
— …С собой возьмёте, пошляки?
— Проснулся, ясно солнышко! Как тебе Зира?… хороша?…
— Придурок. Валюхе бы на тебя настучать.
— Напугал ежа!…
— Слышь, ёжик! Давно мухой на липучке не висел? Я устрою.
— Да ладно тебе, пошутить нельзя…
— Фильтр включай, когда со мной шутишь. Не посмотрю, что родственник.
— А липучка?
— Оставим на завтра.
— Тох, ну ты… это… Мы с Эрни коньячку попили. Ты не в обиде?
— На вас обижаться, — только себе дороже… Сколько времени я спал?… Где вы болтались!
— Тоха, не волнуйся, тебе нельзя.
— Что нельзя?
— Лучше не спрашивай, где мы были. Тебе завтра к жене. Ты меня понял?
— А шестиглазый что притих?
— У него обет молчания… Временный, так сказать.
— И вы ещё решили догнаться вином?!… Идите лучше спать. Утром Серхат с Зирой придут… Ну и рожи, смотреть противно.
— Тох, прости… больше не будем… И меньше тоже.
— Что с вас взять… одни запчасти…

Продолжение следует…
Глава 6
Родители и врач

Одевшись, мы переправились к дому. На берегу никого не было. Мы поставили лодку на место и поднялись к машине – гордости моего дядьки, серому горбатому «москвичу» с округлыми крыльями, «горбушке», как он его любовно называл.
Как я и предполагал, его уже ремонтировали. Машина стояла на подпорках, под нее расстелено старое одеяло и вокруг разложены гаечные ключи. Из сарая доносился визг работающей дрели.
Мы зашли в сарай. Там дед и дядька возились с какой-то железякой, закрепив ее в тисках и пытаясь в ней что-то высверлить.

- О, ребятки! Тут к Саньку родители приехали, вот я вас и позвал. Сергунька, сними флаг, - обрадовался дед, увидев нас.

- Ааа, привет Сашка.! – похлопал меня по плечу мой дядька, - как ты здесь поживаешь? Вырос, окреп, загорел!

Серый залез по лесенке на крышу сарая, вынул флаг из специального гнезда, свернул его и поставил в угол.

- Давай, беги в дом, мама там с папой ждут тебя, - кивнул мне дед, - Ну, а вы чего? – обратился он к парням, - чего приуныли? Берите лодку, катайтесь до вечера, как договорились!

Эти слова полоснули меня «по живому», ревность и сожаление, что сам не могу к ним присоединиться заслонили радость от приезда родителей. Парни радостно и в припрыжку понеслись к лодке. Я с завистью смотрел им вслед. Вдруг Удав остановился и подошел ко мне:

- Слышь, Чик… Ты там если что, скажи в крапиву упал. Сам завалился случайно. Понял? – тихо сказал он, вопросительно заглядывая в лицо.

- Не ссы, понял, - усмехнулся я в ответ, - не выдам.

- Ну, тогда лады? – он отступал спиной к ребятам, все еще глядя на меня, - Тогда я, мы пошли?

- Валяйте… - вздохнул я и пошел в дом.

Там мне конечно обрадовались, обнимайчики, поцелуйчики, расспросы, подарки (игрушка от мамы и книга от папы) и т.д. Все это продолжалось полчаса. Затем, взрослые занялись беседой между собой, предоставив мне выслушивать их скучные неинтересные разговоры.
Естественно я был рад их увидеть, но всего через полчаса стало тоскливо и особенно завидно ребятам, там в лодке.

- Эй, ты чего такой квелый? – заметив мое состояние, спросила мама, - Ну-ка посмотри на меня. Что с тобой?

- Ма, все хорошо! – я попытался изобразить счастливую улыбку, - У меня все хорошо!

- Чего-то глаза блестят, - подозрительно сказала мама, уже ощупывая мой лоб, - не температуришь ли?

- Да неет, нормально все! – вывернулся я из под ее рук, - здоровый я!

- Посмотри, по моему, он с температурой! – обратилась мать к отцу.

- Перекупался наверно, - отозвался он, - гуляет много, занимается мало. Какие книжки прочел за последнюю неделю? – обратился он ко мне.

«Вот только этого мне сейчас и не хватало, оправдываться, слушать нравоучения, и в конце концов упереться носом в подаренную книжку».

- Вот эту, - показал я ему на толстую «Сказки» Джани Родари

- Хм, а посерьезнее что?

- Да отстань ты от него, видишь он красный весь? – перебила отца мама, уже встревожено разглядывая меня, - Вот что, тут сейчас врач у бабушки, наш знакомый, мы его с собой привезли, так давай-ка он тебя посмотрит заодно.

«Врач! Вот я и попался! Блин!!! Придурок Удав! Лучше бы мы не заметили этого флага, лучше бы родители не сегодня приехали! И чего теперь делать?! Не убегать же от врача, подумают с ума сошел. Скажу, что в крапиву упал! Случайно так взял и упал, завалился и долго не мог вылезти. Может поверят. Должны поверить!»

Через некоторое время из моей комнаты вышел пожилой дядька в костюме с галстуком, тот самый доктор, за ним появилась бабка. Они долго говорили о чем-то с родителями и я, тихо как мышь, спрятавшись в углу за диваном уже понадеялся, что про меня забыли.
Но разве мама забудет…

- Эй, … , вылезай, иди-ка сюда, - позвала она меня, - вот покажись-ка заодно доктору.

Я выбрался из укрытия и подошел к матери.

- Взгляни пожалуйста, что-то он вялый какой-то и глаза блестят. Может температура? – обратилась она к дядьке, подталкивая меня к нему.

- Ну, молодой человек, посмотри на меня, - мягким ласковым голосом Айболита попросил он меня, - посмотри сюда, - он поднял палец, водя им по сторонам, - открой рот.

Он зачем-то осмотрел мою голову, поворачивая ее в стороны, пощупал своими теплыми твердыми пальцами шею под челюстью и… предложил снять тренировочный костюм.

Я отказался, помотав головой и судорожно сажав в кулаках резинку треников и подолы футболки.

- Почему? – удивленно спросил доктор

На это «почему» взрослые, до того разговаривавшие между собой и не обращавшие на нас особого внимания, обернулись.

- Почему не хочешь снять костюм? – так же мягко переспросил доктор, наклонившись ко мне. От него приятно пахло одеколоном.

- В чем дело? – тут же присоединилась к нему мама, - Немедленно снимай! Тебя врач просит! Немедленно!

Теперь уже и бабка и отец смотрели на меня с подозрением. Было с чего. Когда-то мне удалось целую неделю скрывать от всех засевшую занозу в коленке, пока хромать не начал.

- Делай, что тебе говорят! – жестко приказал отец, - Снимай!

Пришлось раздеться до плавок.

- Таак… - после секундной паузы произнес доктор, - и что это? – он внимательно разглядывал красноту на моем теле.

- Сыпь, - ужаснулась мама, - откуда?!

- Какая еще сыпь?! – заголосила бабка, - С утра не было! Я ж его каждый день проверяю! Господи, да что ж это?! Да откуда у него сыпи то быть? – запричитала она.

- Это от крапивы! Упал случайно. Пройдет. Это никакая не сыпь! Я правду говорю, - заканючил я, поворачиваясь под руками доктора, - это от крапивы. Так получилось, упал прямо в заросли.

- Ну-ка, - доктор потянулся к плавкам, - давай-ка глянем.

- Нет! Нет, нет! – я ухватился за единственное, что на мне оставалось, - Нет!

- Что такое?! – строго спросил отец

- Нет! – я обвел взглядом окружающих, - Не сниму! - я умоляюще посмотрел на доктора.

- Ясно! Тихо, тихо. Пойдем со мной, - он подтолкнул меня в мою комнатку, - Ну стесняется парень, большой уже, - усмехнулся он всем, - разберемся без посторонних.

Мы прошли ко мне и он закрыл дверь. В моей маленькой комнате стояла железная кровать, письменный стол, табурет, стул и небольшой стеллаж со всякой моей мелочью.

- Ну? – ласково кивнул он, усаживаясь на стул, - давай, показывай, что у тебя там.

Успокоившись, я снял плавки. Взяв со стола настольную лампу, он включил ее и направил свет на мой живот и ноги.

- Откуда это? – чуть строже спросил доктор, - внимательно оглядывая меня со всех сторон.

- Я ж говорю, от крапивы. Упал в самую гущу, - забубнил я, послушно поворачиваясь под его руками.

- Вижу, что от крапивы. Ноги расставь. Я спрашиваю кто тебя так? – его голос был чуть насторожен

- Сам! Упал, - тихо и упрямо стоял я на своем

- Обманываешь, если бы упал, этого бы не было, - он дотронулся пальцем и провел по коже на моей попе, - да и сам бы так не смог. Наклонись, обопрись на стул.

- Я сам!

- Это дед сделал? Или бабушка?

- Нет!!! – возмущенным шепотом ответил я, тут же развернувшись к нему лицом

- Тихо, тихо! Спокойнее. А кто? Ведь больно, правда? Я знаю. За что тебе досталось? – он тоже перешел на шепот.

- Это не дед и не бабушка! Не они!

- Да, вижу, что не они, поставь ногу на стул, - взглянув на мой пах, он покачал головой, - но ведь и не ты сам.

- Почему?

- Вот эти полосы на попе, откуда они?

- Какие полосы?

- Вот, вот и вот, - он вновь провел пальцем по мне, - это не от падения в крапиву, это тебя кто-то отхлестал. Да?

«Удав, гад! Убью змееныша!»

- Я сам…

- Да, неужели сам? Тебе нравится пороть самого себя? – доктор улыбнулся, - и часто ты этим занимаешься? – вопросом он загнал меня в угол.

- Нет…, - с трудом выдавил я, чувствуя, как заливаюсь краской стыда.

- Нет? С ребятами играетесь? – мягко спросил доктор, поворачивая меня к себе и ставя лампу на стол.

Я согласно кивнул, опустив голову. Уши и лицо пылали.

- Ну, ладно по попкам друг друга, но здесь то зачем? – шепотом продолжал он, касаясь меня в паху, - и здесь, - его пальцы прошли между моих половинок, - иди сюда.

Он подсадил меня к себе на колено, приобняв за пояс.

- Это было сегодня?

- Угу

- И часто вы так играете? – от его шепота щекотало в ухе.

- Первый раз, честно, - едва слышно ответил я, мне было стыдно, я отворачивался.

- Больно было? – его рука опустилась мне на живот. Я отрицательно помотал головой.

- Нуу, молодец, я же знаю, что больно, - теплая мягкая рука опустилась ниже, остановившись в паху. Я напрягся, не зная что мне следует делать. Мне вовсе не хотелось, что бы это продолжалось, было неловко за возникающее возбуждение, но оттолкнуть я его тоже боялся, не желая что бы он поделился с родителями своей догадкой. Заметив мое состояние, доктор подул мне в лицо и неожиданно чмокнул в нос. В этот момент раздался негромкий стук в дверь.

- Скоро вы там, - из-за нее прозвучал голос бабки, - давайте обедать уже, накрыто все.

- Сейчас идем, - отозвался бабке доктор. Убрав руки, с легким шлепком он поставил меня на ноги. Я тут же отскочил в сторону к плавкам.

- Реакция хорошая, - улыбнулся он мне, - только на будущее имей ввиду, что туда крапивой не надо, - он еще раз коснулся моего паха и потрепал по щеке, - одевайся, пошли, - он выключил лампу на столе.

Я быстро одел плавки и едва успел схватить за рукав выходящего из комнаты доктора.

Он обернулся и удивленно посмотрел на меня

- Дядь, только…. Только я в крапиву упал. Сам, - просящее прошептал я, глядя ему в глаза, - хорошо?

Он с улыбкой кивнул, подмигнув и ладонью ласково взъерошил мне волосы.
Мы вышли в большую комнату. Я тут же одел треники и футболку, стараясь не на кого не смотреть.
Доктор совершенно спокойно объявил всем, что я и в самом деле обжегся крапивой, судя по всему завалившись в нее всем телом, и что это не страшно, пройдет само за пару дней, которые мне следует побыть дома.
На всякий случай мне дали выпить какую-то таблетку. Естественно я был слегка отруган бабкой, дескать нехрен лазить по всяким оврагам и ямам, что сил у нее на меня уже нет и т.д., но ее ворчание лишь веселило меня, так удачно выпутавшегося из крайне щекотливого положения.
После обеда к удовольствию отца, я до конца дня образцово сидел у себя в комнате читая подаренную книгу.
Меня больше не трогали и о крапиве не вспоминали. Машину починили, и вечером того же дня родители вместе с дядей и доктором уехали в большой город.
Я вздохнул свободно.
А вы знали, что у Папы Карло имя вовсе и не Карло, и что папа Карло - это как мама Стифлера? Нет? Вот теперь живите с этим, спасибо Нетфликсу.
Свежий анекдот(на данном портале):
Оптимизация медицины ещё не дошла до того, чтобы объединить ларинголога и проктолога.
Вспомнился старый - про тонзилэктомию пер анус...
Стало грустно...
И, не в ущерб автору: у нас всё всегда так и делается... Спасибо!
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Дураки-дороги
— Почему на служебной?
— Да чего-то лохматка моя приболела. Масло уходит непо-нятно куда, движок греется… Два раза смотрели — ничего по-нять не могут, хоть на станцию отгоняй.
— А что ты хотел! Нормальные спецы бегут из милиции. Воровать нечего, халтур мало, а на вашу зарплату семью не про-кормить.
— Я не сбежал.
— Не все могут… А про домик в деревне?…
— Попрекнуть хочешь?
— Упаси Господи!… Но у них и этого нет. Ведь так?
— Так-то оно так… Начинаются…
— Кто?
— Тёщины языки… Не люблю Приморское, но отдыхать здесь — милое дело.
— Решил, куда приткнёмся?
— Поищем, где народу меньше… Можно в Песках, можно за Зелёную Рощу, в Озерки, например. Тоже ничего… У кого-то из наших дача там…
— Мы договорились в палатке.
— Это я так, к слову… Конечно в палатке… Я взял «Басти-он».
— Спасибо.
— Не за что, для себя стараюсь.
— А Валя?
— Тоха, не учи меня жить. Я что, по-твоему, больше суток да на природе, да у воды — и без коньяка? Я мент или не мент?
— Много?
— Нам хватит… Ну, пост проскочили благополучно.
— Убери фуражку с видного места, посмотрим на твоё бла-гополучие.
— Про номера забыл.
— Вот–вот! И номера тоже.
— Без номеров точно не проскочим… Самый хреновый уча-сток после двадцать первого… Столько аварий зимой… Знако-мый один в лобовухе погиб… лет десять назад…
— Бывал здесь когда-то…
— …Помню, в милицию только пришёл… из тюрьмы рва-нула большая группа… с автоматами… Что здесь творилось… Несколько гражданских убили… двоих морских… сходили, блин, мужички за грибами…
— Вроде не выходной… откуда народу столько?
— Отпускники… погода хорошая… Поедем дальше… То-ха… Держись!…

— …Виталик… Виталик… ты живой?…
— Живой… Ох… говорили мне, что несчастливая маши-на… А ещё «Шевроле»… Ты как?
— Руки–ноги целы, голова, кажется, тоже.
— Ух ты!… Тоха, глянь, что у меня с башкой.
— Ну ты красавец… Такие шишки я в кино видел… кажет-ся.
— Смотри–смотри, не скоро ещё такая будет возможность.
— Не знаю, не знаю… это надолго… И на службе…
— Что на службе?
— Спрашивать будут про растущие рога.
— Ой, не могу…
— Чего ты ржёшь?
— Да представил, как Валюха с нами… Вот бы сейчас нам скалкой наподдавала…
— Она в дорогу скалку берёт?!…
— Ага. Вместо бейсбольной биты. И управляется неплохо… Видел, какая у неё скалка?… Шишкой бы не отделался.
— Что дальше?
— Что-что… тачка в минусе… Как мы-то уцелели!…
— А я понял, как мы уцелели…
— Фонарик далеко?
— На брелке.
— Ну так давай! Особое приглашение надо?… Я так и знал…
— Знал, а поехал.
— Ты дурак, почему не выпрыгнул! А если бы всмятку?!
— А потом твоим в глаза смотреть.
— Ты же не виноват.
— Какая разница…
— Ладно, прощаю. Но чтобы в следующий раз!…
— Собираешься повторить?
— Я подумаю… Ну, что будем делать, товарищ майор?
— А хрен его знает, товарищ подполковник… Звони.
— …Тоха… кажется, беда…
— Опять?…
— Трубка…
— Что с ней?
— Аккумулятор…
— Как она там оказалась!
— На «торпеде» лежала… Всё, хана…
— Я тебе давно говорил, — пора новую покупать.
— Теперь точно пора… Симка накрылась.
— Это хуже… Кому теперь звонить?
— Сейчас скажу…
— Ну?…
— Домой.
— На, звони.
— А что я скажу?
— Тебя учить?
— Ну придумай что-нибудь!
— Ладно, исключительно по доброте моей… за «Бастион»… Валь, это я… Нет, всё нормально… Валь, слушай, Виталик трубку свою найти не может, по второму разу вещи перебира-ет… да на работу надо… ага… склероз наверно, что ещё… Мо-жешь?… умница ты наша… О, чудненько!… ага… ага… Спаси-бо, Валюш, пока…
— Чего покраснел?
— Вперёд, заодно и узнаешь.
— Ну, что?…
— Никифорова номер.
— Отлично!… Стёпа, привет, Виталий Иванович… Всё по плану… да… Попали в аварию… Целы… шаровая опора поле-тела… только на разборку… на тридцать первом… Сам?… спа-сибо… да-да, именно так… отсемафорь, как приедешь…
— Стёпка приедет?
— Будем трепаться или займёмся вещами и палаткой?
— Место бы сначала присмотреть.
— Залив где? Залив — там! Нечего присматривать. Выгре-баем барахло.

— Шампура поправь… отлично…
— Неплохое мясо…Всё время там берёшь?
— Ага… удобно и недорого.
— С чем сравнивать… А мы сожрём?
— Ещё мало покажется… Комары бы не мешали — совсем было б хорошо.
— …Тишина… штиль какой… Вот за такие вечера белым ночам можно простить всё.
— Чем они тебе не угодили?
— Не люблю я их… Туристам экзотика, а местным не в ра-дость.
— А я ничего… Ты жуй, жуй, не пропадать же добру.
— Тебе-то что — забрался с женой под одеяло…
— Женись.
— Чтоб ты подавился, гад… Так и норовишь продать.
— Ты мужик ещё хоть куда… Если б… не кумовья — Жень-ку бы за тебя отдал.
— У неё спрашивать надо.
— Это моё дело.
— Тогда бы Игорь пролетел.
— Парень видный, не пропадёт. На него в университете очередь, ждут, когда с Женькой разругаются.
— Хороший будет зять.
— Скорей бы уж, понянчиться хочу.
— Я бы тоже не отказался.
— Я и говорю — женись.
— Отвали.
— Уф-ф… отвалился… люблю повеселиться, особенно по-жрать… Наливай, самое время.
— …За тебя!
— За нас…

— Тоха, чего тебе в жизни не хватает?
— Знал бы прикуп — жил бы в Сочи.
— Знал бы… знал бы… Нихрена бы не жил. Ты уже пытался судьбу в Ташкенте устроить… Что молчишь, обиделся?
— На дурака обижаться… Думаю… как бы оно вышло…
— Думать надо меньше, а больше действовать… Помнишь, как меня доставал разговорами про счастье?
— Кто?… когда?
— Давно… в восемьдесят девятом.
— Нашёл, что вспоминать.
— Нашёл, а ты забыл. Знаешь почему?… Потому что ты был счастлив.
— Возможно. Это был я, точно?
— Нюшка только родилась…
— …Семнадцать лет… Хорошее было время.
— Сейчас плохое?
— Сейчас есть, а то уже в прошлом.
— Живи настоящим… Знаешь, кум, я вот живу настоящим, а ты всё пытаешься прошлое за уши притянуть.
— Ну да, ты меня насквозь видишь.
— Тебя любой видит… Тоха, я понял, в чём дело!
— Мне скажешь?
— Проще простого. Ты счастливый человек, только не дога-дываешься.
— Умный стал, всё знаешь…
— Тебе для полного счастья даже делать ничего не надо, просто улыбайся чаще… Я давно заметил, как на тебя люди реа-гируют. Ты никого не оставляешь равнодушным. Или прини-мают — бабы прихорашиваются, мужики подтягиваются, — или не принимают.
— Чушь какая…
— Вот скажи, — как Женьке в глаза будешь смотреть?
— Попрошу прощения.
— Ой, баран же ты питерский. Думаешь, ей нужны твои из-винения? Или Вале с Нюхой?… Они тебя любят! Да если бы я хоть раз учудил что-нибудь наподобие твоего, — спал бы на коврике, а питался макаронами да картошкой в мундире. Цени, брат. Я полжизни потратил, чтоб меня любили и уважали, а ты на всё готовенькое.
— Позавидовал, что ли?
— Вот ещё!… Я потрудился — я в этом живу. А ты получил, и бросаешь, где попало. Может, хватит, а?
— Вит, я подумаю.
— Долго?
— Решу вопрос с новой работой, — вернёмся к этому разго-вору. Только сегодня не доставай больше… со своим счастьем.
— Договорились… Когда поедешь?
— Как вернёмся, так и позвоню. По слухам — условия хо-рошие.
— Дай Бог… А я параллельно темку прокачаю.
— В каком направлении?
— Отца Александра помнишь?
— Конечно.
— Хочу познакомить поближе. Не против?
— Мужик с виду правильный, чего противиться.
— Дам знать, как сможет.
— Когда планируешь?
— В субботу поедем.
— Если не припашут — только за.
— Тогда по маленькой, и «спокойной ночи, малыши».

Продолжение следует…
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Все в сборе

— Степаша? Стёпа, что это…
— Виталий… Ив-ванович… М-машина…
— Старлей, спрашиваю ещё раз, — что!… Это!…
— Мерседес, товарищ подполковник!
— Мерседес, говоришь?
— Так точно, товарищ подполковник, мерседес!
— Мерседес, значит… ага… мерседес… Кто распорядился?
— Ясно кто, товарищ подполковник.
— Отставить подполковника.
— Есть отставить, Виталий Иваныч!
— Стёп, он что, издевается?… Когда этот катафалк из гаража последний раз выносили!
— Не помню.
— Тебя на свете не было, вот когда!… Вот… нехороший человек… любимому заму… Я припомню ему… я устрою… Кобель старый… леший… Колёса подкачал?… масло проверил?
— …Виталий, да ладно тебе, доедем.
— Не факт… Ну что стоим? Загружаемся в этот… прости Господи… мерседес… Будем ехать… медленно и печально.


— Антон, вечером отзвонись на домашний.
— Хорошо.
— Валя спросит — ни слова, стрелки переводи на меня.
— Вот надо мне…
— Зато мне надо, мне. С дознавателем не шутят.
— Не вчера познакомились.
— До связи.


— Стёпка, куда прёшь! Не хватало ещё под окнами засветиться… За угол давай, за угол.
— Там не проехать!
— Соображай, пока не спалились.
— Да козёл дорогу перекрывает.
— Давай напрямик.
— Через кусты?
— Тебе привыкать? Делай, что говорю… Скажем, — изгородь собаки погрызли.
— А если спросит?
— Молчи как партизан. Премию выпишу.
— Сколько?
— Ноль пять хватит?
— Ноль семь…
— Ноль пять…
— Виталий Иваныч!…
— …Пойдём, что ли… Господи, благослови меня на враньё…


— Заходите, заходите, заждалась уж. Где Антон?
— Отвезли домой, и сразу сюда.
— Стёп?…
— Здравствуйте, Валентина Васильевна.
— Стёпа?…
— Да, Валентина Васильевна?…
— Что ты здесь делаешь?
— …Валь, попросил Степана помочь.
— Где встретились?
— Начинается… По дороге заскочили в отдел.
— По какой такой дороге?
— Начальник выдернул. По срочному делу.
— Трубу нашёл?
— Нет. Как сквозь землю провалилась.
— Сквозь землю, говоришь… Может сквозь «торпеду»? Она там, кажется, в подставочке торчала, когда вы с Тошенькой отсюда уезжали.
— Правда?
— Кривда. Где труба?
— Валь!…
— Конкретизирую — где машина?
— Какая машина?
— Тяжёлая такая, американская… «Шевроле»-машина!
— Дык… Вон, за углом.
— За каким углом? За которым вы пытались от меня эту рухлядь допотопную спрятать? Или тут ещё углы есть?… Заболотный, стоять!…
— Валь…
— Открой дверь, я сказала!
— Валь, успокойся… Стёпа, глянь, скалки рядом нет?
— Нет, Виталий Иваныч, полотенце.
— Скрученное?
— Да.
— Проверь, — мокрое или сухое?
— …Стёпа, сейчас и тебе достанется, ты меня знаешь… Виталий, открывай… в туалет хочу.
— Стёп, мокрое?…
— Мокрое.
— …Говорила мне мама, — не выходи замуж за милиционера.
— А я тогда в милиции не работал, между прочим.
— Это не важно. Ты в душе милиционер. И всегда им был, Заболотный!
— Мне папа тоже кое-чего говорил.
— Твой папа и не знал меня почти, Царствие ему Небесное.
— Зато говорил, чтоб я не женился на милиционере.
— Ну всё, Заболотный, договорился.
— Ничего, тут сухо и прохладно. Пересижу как-нибудь.
— Лейтенант, доложить обстановку!
— Валентина Вас…
— Что за обращение, товарищ старший лейтенант! Отвечать как полагается.
— Так точно, товарищ майор!
— …Стёпа, не видать тебе премии.
— Какой ещё премии, лейтенант!
— Ну…
— Без «ну» и сразу!… Смотреть в глаза! Отвечать!
— За сокрытие улик, товарищ майор… Виталий Иванович, больше не могу!…
— …Всё, Заболотный, выходи, остальное сейчас как миленькие расскажете… Выходи, говорю, полотенце убрала.


— Валь, машина поломалась.
— Так сильно, что Стёпан за вами приехал?
— Примерно.
— Точнее?
— Шаровая на переднем … Валь, ты чего… Валь…
— …Антон… Антон?…
— Цел и невредим, честное слово. Можешь позвонить… только трубки нет… Валь… ну Валь…
— Ох… как сердце чуяло… Какие же вы дураки… Собирай на стол, пойду лицо сполосну.


— Иваныч…
— Да помолчи ты… Видишь, как она…
— А что я мог!…
— Перед ней и не такие падали… Давай по сто пятьдесят.
— Я на службе.
— Иди ты со своей службой… отмажу… Напомни, чтоб с начальником поругался, а то забуду.
— Премия отменяется?
— Сочтёмся, ты меня знаешь…
— Согласен на ноль пять.
— Ну и жук ты, Стёпа… Быстро–быстро, пока тётя Валя не нахватила.


— Здравствуйте. Андрей?… Антон… Пятнадцатого в сквере коньячком шоколад запивали… Да… Во сколько?… Это где?… Да, знаю… Ты можешь встретить?… А пять минут?… Мне?!… Завтра — так завтра… Минут за десять… Меня тоже… До связи…

Продолжение следует…
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Над озером туман

— Антон, к тебе пришли!
— Кто ко мне… О Боже, Зира!
— Да. И мужа привела.
— Сейчас… сейчас… Я даже умыться не успел.
— …Проходите, он быстро.

— Здравствуйте, рад вас видеть. Зира, как ты?…
— Тошик, у меня нет слов… Просто нет. Поговорите с Серхатом, а я займу Эрни полезным делом.

— …Тошик…
— Почему вы называете меня Тошиком!
— На турецкий манер, если не возражаешь.
— В общем-то нет.
— У нас такого имени нет, но если Зира мне родит сына, — будет.
— Ну, это как-то… Даже неудобно.
— Это мне должно быть неудобно, что решил без твоего согласия.
— Согласия на что?
— Назвать сына в твою честь.
— Да ладно тебе, что я такого сделал!
— Не знаю, — кто тебя в этот мир послал и зачем. Может у тебя все руки в крови, может Бог отступился от тебя. Но ты вернул мне жену. Я твой должник, и хочу, чтобы ты это знал.
— Да… ничего особенного.
— Скажу как мужчина мужчине — если любишь, то поймёшь. Я попал в рай при жизни. Она стала такой, какой была десять лет назад.
— Что же в ней было!
— Что в людях сейчас! Я хожу по улицам — и не вижу глаз. Я вижу контактные линзы, которыми они отражают мир. И это страшно! Невозможно достучаться ни до одной живой души. Да можно ли души назвать живыми, если они задыхаются под этими линзами!…
— Серхат, ты прям поэт…
— Да, я пишу стихи. Зира не говорила? Пока только на арабском. Для меня он второй родной… Или третий — всё время путаю. Я родился и вырос в Ленинграде. Когда-нибудь начну писать и на русском, обязательно.
— Неужели так быстро почувствовал изменения?
— А ты! Ты должен был увидеть, что вчера пришла одна женщина, а сегодня другая.
— Да, почувствовал. Просто… думал, — мне показалось.
— Тебе знаком Коран, ислам?
— Немного… Я интересовался вашей культурой.
— Ты верующий?
— Сегодня предстоит крещение в православной церкви.
— Это хорошо. Человек без веры не человек.
— …В целом, я так понимаю, результат удовлетворительный. Но Зира должна прийти ещё раз. Я должен убедиться, что всё хорошо.
— Как скажешь, брат.
— Брат?… Бодрит, однако… Серхат, а как вы назовёте ребёнка, если родится дочка?
— Пока не знаю. Хочу дочку, пусть в доме будет две Зиры — большая и маленькая. А жена хочет сына.
— Кто бы ни был — это будет ваш ребёнок… Зира–маленькая… Забавно.
— Назови ты.
— Серхат! Что ты!… Я же не…
— Тошик, мы давно не переживали такой радости… Прошу!
— …Мне… Хорошо! Дай слово, что никто об этом не узнает.
— Клянусь Аллахом!
— Скажите ей… что её зовут… София.

— Эрни, я побежал. Следующая электричка через час, хочу успеть до окончания службы.
— Ну, до встречи. Рад был, честное слово.
— А вино!… М-м…
— Антон, подожди… Возьми.
— Триста рублей?!… За что!…
— Зира передала.
— Они с ума сошли!… Нет, я не могу это взять.
— Стоп–стоп–стоп!… Я тем более. Представь себе их лица, когда я буду возвращать деньги. Представил?… Бери, не разбогатеешь.
— Да уж… Тогда… Я знаю, как их истратить. Куплю кольца Марине и себе, прямо сегодня.
— Хорошее дело… Появишься в городе — звони или сразу в магазин.
— Обещаю.
— До встречи.
— Пока… Да, Эрни… вот ещё что…

— На Сестрорецк?
— На Белоостров.
— Еле успел… Свободно?
— Ради Бога.
— …Чудесная погода, правда? Давно такой осени не было.
— Не возражаю.
— Не возражаете против моих слов или погоды?
— И то, и другое… Мне сегодня вообще возражать не хочется.
— Приятно слышать… Редкое качество по нынешним временам.
— Что же в нём такого особенного!
— Не особенное, если я Вас правильно понял, — редкое. Сейчас возражателей развелось столько, что приходится удивляться, — как мы до сих пор живы.
— Не вижу связи.
— Связь простая. Представьте, как рабочий на заводе начнёт возражать против технологической карты, или военный — против приказа командира. Представили?… То-то…
— А вы по какой части, если не секрет?
— Я-то? Да так. Я, можно сказать, специалист широкого профиля. Как Вы, например.
— Быстро Вы делаете выводы. Не слишком ли поспешно?
— О нет! У Вас на лбу написано два высших образования, причём из разных областей. И умные внимательные глаза, которые Вы неумело прячете.
— Поторопились Вы, однако. Образование у меня самое среднее. А ум… Давно, знаете ли, живу, — много знаю.
— Не скажите, коллега! Знавал многих стариков с умом детей потомственных алкоголиков. Это не скрыть, как не пытайтесь.
— Коллега?
— Мне так думается.
— В чём же наша… э-э… коллегиальность!
— Как Вам сказать… Я своего рода доброжелатель.
— Хотите вина?
— Сегодня, увы, мне нужен трезвый ум. Доброжелательность иногда накладывает некоторые ограничения. Вам знакомо это слово?
— Что-то припоминаю.
— Шутить изволите, — прекрасно… Хотелось бы Вас поздравить, коллега…
— Опять?
— Не обессудьте… Так вот… Но заранее как-то не принято.
— О чём Вы?
— О церкви в Лисьем Носу.
— Откуда Вы знаете!
— Я про Вас много чего знаю… коллега. Вы ведь… доброжелатель?… О чём Вы задумались?… о чём Вы задумались…

— …Эрни, у тебя есть что-нибудь из артекаинового ряда ?
— Зуб заболел?
— Фурункул вскочил под коленкой. Болит, зараза. Надо попробовать выдавить.
— Сейчас… поищу… Нету, только лидокаин .
— Пойдёт, всё не по живому.
— Помочь?
— Желательно, одному не справиться. Только поаккуратней… Быстро-то как! Вчера даже намёка не было.
— Может укусил кто… Посмотри, зубы не отпечатались?
— Разве что Виталик.
— …Антон…
— Что?
— Зубы…
— Шутишь!
— Посмотри сам.
— Та-ак… Эрни, ты прочитал много разных книжек. Что-нибудь подобное встречалось?
— Ты первый.
— Спасибо, утешил. Что будем делать?
— Противостолбнячную сыворотку… в смысле — от бешенства, прививку.
— Давай перекисью обработаем. Мало ли…
— Мигом!… Ногу поверни… Всё чисто… Так что насчёт бешенства?
— О чём ты говоришь! Что я, — по ночам бегаю наперегонки с волками? Включи мозг!
— Тогда что?
— Ну и какой толк с твоих книжек? Только глаза посадил.
— След не свежий. Уже пошла синева.
— Конечно! Проколов не видно, только отпечатки остались. Образовалась гематома.
— Давай кровь стравим.
— Да брось ты, поздно уже, бодягой обойдусь… Идея! Пятаки есть? Штучки три–четыре.
— Зачем?
— Приложу, бинтом замотаю, — через пару дней опухоли не будет.
— Не вопрос… Держи.
— …Не пойдёт.
— Почему?
— Отваливаются.
— И что?
— Если помогают, то приклеиваются к больному участку. Это что-то другое.
— При ходьбе мешает сильно?
— Терпимо. Какие наши действия?
— Не ко мне.
— И я не знаю. Значит, ничего делать и не будем. Посмотрю, что будет дальше… Виталику ни слова.

— …О чём Вы задумались?
— Где мы с Вами встречались? Я не припоминаю.
— Может в филармонии на концерте Пеллегрини , или в Театре Эстрады девятого числа.
— И это знаете!
— …Или в Апраксином переулке.
— Так, понятно… Кто Вас послал, — Прохоров или Пиотровская?
— О, Ольге Владимировне до Вас дела нет! Она уже и забыла о Вашем существовании.
— Значит, — эти…
— Не совсем так. Я же говорил, — я доброжелатель. А это значит, что я сам по себе.
— Что Вы хотите?
— Ничего. Я хочу Вас предостеречь.
— Надо же! Отчего, если позволите?…
— От опрометчивых поступков. Не всем нравится то, что Вы делаете. В том числе Ваши сестрорецкие лекции.
— Я поступаю так, как считаю нужным.
— Полностью с Вами согласен. Но кое-кто хочет, чтобы Вы начали поступать так, как нужно им. Понимаете?
— Этого от меня трудно дождаться, ещё трудней добиться.
— Трудно не означает невозможно… Ну что ж, прощайте, коллега, моё время истекло.
— Вы не до Сестрорецка?
— Нет, что Вы! Я только до Вас и обратно. Приятно было побеседовать… Вам пора.

— Молодой человек… молодой человек!…
— Что!…
— Подъезжаем к Лисьему Носу.
— Уже?… Спасибо.
— Не за что.

— Марина…
— Что с тобой!
— Потом… Морковка дома?
— Лепит… Антон, она глиной стол весь извазюкала! Надо что-то делать.
— Сделаем, не волнуйся. Я приготовил специальную досточку для лепки. Научу, как за ней ухаживать.
— Она будет?
— Почему нет! Это несложно и довольно-таки приятно… Вы давно обедали?
— Только что. Поешь?
— Не хочу. Попьем чая перед прогулкой?
— Какой прогулкой!
— Так! Все на чаепитие с пирожными перед прогулкой у озера! Морковке мыть руки! Маме тоже.
— …Тоша, а тебе? Ты же с улицы пришёл!
— А я их не пачкал!… Иди ко мне, моя радость… Как ты?
— Теперь хорошо. Лучше и быть не может.
— Обними меня… Крепче можешь?
— Я тебя задушу-у…
— А я не боюсь… Давай бегом руки мыть, и за стол. Сегодня у нас будет какой-нибудь праздник.
— Какой-нибудь?
— Я ещё не придумал. Ты хочешь праздник?
— А мама?
— И для мамы сделаем праздник.
— Я побежала!

— Тош, смотри, какие красивые!
— Это кленовые. В наших краях они редко желтеют до такого состояния. Вот в Сибири это не редкость.
— А Сибирь далеко?
— Очень далеко. Если идти пешком, это целых тысячу часов! Больше трёх месяцев каждый день по десять часов!
— Далеко… А это?
— Это берёзка листочки сбросила свои… А вот осина. Похож на берёзовый, только зубчики другие. Видишь?
— Покажи дубовые!
— Сейчас… Где-то тут у нас был дуб… Марин, не теряй нас!
— Сами не потеряйтесь.
— Полюшко, смотри, тут жёлуди есть!
— Где!
— Да как много! Некоторые даже шляпки не потеряли.
— Тош, можно?
— Что?
— Взять.
— Домой?
— Ага.
— Бери! Только не разбрасывай, где попало, а то нам от мамы влетит.
— Я сейчас…
— Аккуратней, могут поломаться…
— Тоша, больше не влезает!
— Не жадничай, тебе хватит… Пробегись немного, я пока с мамой.
— Хорошо.

— Что на тебя сегодня нашло…
— Хорошее настроение.
— Полина, близко к ручью не подходи!…
— …Пусть резвится, мы рядом.
— А вдруг?…
— Да брось ты! Придём домой, переоденем–вымоем–высушим, чаем напоим — разве проблема?
— А в чём проблема?
— Хочешь меня напрячь? Сегодня не получится… Вот…
— Что ты делаешь! Встань сейчас же…
— Марина, я прошу выйти за меня замуж.
— Просишь или требуешь?
— Требую.
— Чем докажешь?
— Для начала… вот этим.
— Алмазная грань… красивое какое… Когда ты купил!
— Сегодня.
— Вот почему ты такой…
— Не только.
— Выпил?
— Можно сказать и так. Скорее — испил.
— Что ещё придумал!
— Я крестился.
— Серьёзно?!…
— Марин, такими вещами не шутят… Ты что?…
— Я так рада… Полина… Полина! Беги сюда, Тоша зовёт!
— …Почему Тоша!
— Меня она не послушает… Полина, доча, Тоша сегодня крестился! Поздравь его.
— …Тош…
— Идём домой. Ты уже замёрзла… Ну, кто первый до моста?

Продолжение следует…
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

30 марта 95г.

— …Я Вас слушаю… Привет, Максим. Как ваши дела?… Без эксцессов… Я свободный художник, с женой сложней… Потом расскажешь… Я перезвоню…

— Мариш, нас приглашают в гости.
— Говори громче, не слышу.
— Выключи воду, я не могу кричать на весь дом!
— Ну, что ещё…
— Максим c Верой Михайловной приглашают в гости.
— Когда?
— Сегодня вечером. Сходим?
— По какому поводу?
— Что-то семейное, не стал говорить.
— Кто-нибудь ещё будет?
— Его приятель, или её… С подругой.
— В кои-то веки в люди выберемся.
— Мои друзья тебя не устраивают, своим знакомым показывать не хочешь.
— Они тебя видели, хватит с них.
— Или с тебя.
— Или с тебя.
— Не заводись на пустом месте… Идём?
— Ну, если так хочешь…
— Я задал простой вопрос. Трудно ответить?
— У меня часы что-то барахлят…
— Да или нет?
— Ты за Полиной идти собираешься, или мне опять всё самой?
— Пойдём вместе. Заодно купим новые часы.
— …Ребёнку надо что-нибудь купить.
— Купим.
— Подожди десять минут.
— Время пошло… Шучу!

— Ну, проходите, гости, проходите! Здравствуйте, Марина… Вера, Антон с Мариной пришли!
— Так проводи их!
— …Феликс уже здесь. Только вас дожидались.
— Всё так серьёзно?
— У меня редко выпадает возможность для домашнего междусобойчика. Стараюсь не ударить мордой в грязь. Я-то в отличие от тебя злоупотребляю.
— Минуточку! Максим, а кто сказал, что Антон не употребляет?
— Антон.
— Тоша, скажи вслух, — сколько ты не употребляешь и почему.
— Не будем портить людям праздник.
— …Да какой там праздник! Одно название.
— Я вам презент небольшой приготовил… Вот.
— Ну, ничего себе… Сколько же это может стоить!…
— Макс, я не продаю, это подарок. Вино вспомни.
— Молчу. Что ж мы стоим как двоечники! Давайте к столу. У меня аппетит скоро пропадёт.
— Здравствуйте.
— Феликс… Касперина… Марина… Антон… Антон, кстати, скульптор. Вы посмотрите, что он принёс! Вера, оцени.
— Как я могу оценить то, что нельзя продать! И нельзя купить… Максик, можно тебя на кухню? По мелочи надо… Ребята, располагайтесь, как сумеете. Мы быстренько.

— …Максим…
— Что?
— Нет, это я спрашиваю, — что происходит!
— Дружеская вечеринка.
— Ты кого пригласил?
— Марина твоя знакомая.
— Это мне и без тебя известно. А кто этот Антон?
— Маринин муж.
— О, Господи… Значит, это её второй муж.
— Ты не знала?
— Нет.
— Второй — так второй. Что изменилось для тебя?
— Да меня тошнит от него как от Чака!
— Ты чувствуешь?
— И вино, которое ты на прошлой неделе принёс, — тоже от него? Только не ври мне, пожалуйста. Мне есть куда уйти. Ты меня хорошо понимаешь?
— Успокойся ты, Христа ради. Всё под контролем.
— Чтобы эту скульптуру я видела первый и последний раз.
— Пойдём в комнату, гости бузить начнут.
— Пойдём. А на тебе, дорогой, я позже отыграюсь.

— Симпатичные ребята. Только разница в возрасте смущает.
— Тоже мне разница! Десять лет.
— Но она совсем ребёнок!
— В девятнадцать лет ребёнок?
— А Феликс неплохо на гитаре играет. И голосочек приятный.
— Кто он такой?
— С Верой Михайловной в РОНО работает. Только в другом отделе.
— Мутный он какой-то… А Касперина хороша.
— Я как дам тебе сейчас! Женский угодник–негодник…
— Перестань глупости говорить. Для меня женская внешность интересна с точки зрения эстетики.
— Значит, я для тебя тоже эстетика? Будешь спать на диване.
— Ненавижу диван…
— Ты доволен вечером?
— Нет.
— Почему?
— Вера меня не приняла. Даже и не знаю теперь, что делать.
— Попробуй их с Максимом пригласить в мастерскую.
— Лучше бы без него.
— Чем лучше?
— Она за ним прячется, когда ей удобно. Тебе, кстати, в этом плане есть чему поучиться.
— Вот ещё! Своя голова на плечах есть.
— В этом всё и дело.
— Я тебе говорила, — ты не мой учитель. И закроем тему.
— Закроем.
— Пригласи.
— Максима трудно перехватить.
— Если взялся, то бей в одну точку.
— Завтра попытаюсь. Не пристрелит же!
— Только не звони с самого утра. Пусть отдохнут, как следует.
— Да и нам не помешает.
— Если Полина не помешает.
— Сколько?… Полдвенадцатого! Кошмар. Морковке спать давно пора.
— Мне тоже… Что-то голова разболелась…

Продолжение следует…
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

6 мая 95г.

— Я Вас приветствую, мадам!
— Как ты любезен сегодня. Не к добру.
— Да ладно, чего уж там; чай, не на свидание пришла.
— Чай, говоришь?
— Как же без него!
— А ты мог бы для меня своей царской травы заварить?
— Заварю, заварю.
— Усыплять сегодня будешь?
— Нет.
— А я бы не отказалась.
— Я тебя понимаю. Но… Видишь ли, какая штука, гипноз как наркотик. Людям нравится это состояние. Так что ты не ис-ключение.
— Жаль.
— Да не стоит об этом жалеть!
— Приятно быть исключением.
— По-разному… Так, сегодня у нас маленькое развлечение.
— Вот так сразу, безо всяких прелюдий?
— Будешь позировать.
— Ты хочешь нарисовать мой портрет?
— Нет, конечно! Да и рисовальщик из меня никудышний.
— А как ты готовишь эскизы для своих скульптур?
— Я работаю без эскизов.
— По памяти?
— Почти.
— Как это?
— Подожди, усядусь поудобней… Ты по улицам ходишь — спотыкаешься часто?
— Ну, Антон, и сравнения у тебя. Говорили мне, что ты странный, но теперь я и сама вижу.
— Не странный я, просто приземлённый.
— Ой, вот только этого не надо! Приземлённый…
— А что? Я мыслю простыми категориями: еда, женщина, глина.
— Совсем ты меня заморочил.
— Ну-с?… Приступим, Вера Михайловна!
— Мне потом можно будет посмотреть?
— Сегодня не понравится. Даже показывать не стану.
— Включи какую-нибудь музыку, что ли… И расскажи, как ты умудряешься работать без эскизов.

— У меня в голове много проектов. Они живут своей жиз-нью, изменяются, я отрабатываю технику резьбы…
— Антон, а что это такое? Это же не глина!
— Это скульптурный пластилин. Он не такой текучий, как простой. Что бывает критично, особенно в жару.
— Почему не в глине?
— Глина быстро сохнет, у нашей жирность маленькая. А нам потребуется время.
— Жирность?… у глины?!
— Ну, как бы тебе объяснить… Вот представь, что ты в пе-сок выливаешь воду. Что будет?
— Прольётся до дна.
— Правильно. У песка жирность нулевая. И глина разная бывает.
— А с какой ты работаешь?
— С кембрийской. Я, как ты знаешь, человек небогатый, ез-дить за хорошей глиной не по карману.
— То есть, эта совсем плохая?
— Да нормальная, работать можно! Я её промываю, сушу. Чистенькая становится, без единой крупиночки.
— Так вкусно рассказываешь, что аж самой захотелось её помять.
— Могу дать кусочек.
— Всего кусочек?
— Тебе хватит. Потом поймёшь.
— Мне не понять, я же баба глупая.
— Не глупей кошки.
— Да… Что значит, не глупей!
— …Когда я впервые приступил к заготовке большого объ-ёма, — ну, большой он был, конечно, относительно… использо-вал детскую ванну. Классная была идея!… А у меня тогда в ма-стерской жила кошка…
— Сейчас не живёт?
— Добрые соседи отравили… В моей жизни было три кош-ки, которых я никогда не забуду… Вот… Алиска была третьей. Наверно, больше не будет.
— И что твоя Алиска делала?
— О, много чего! Была хозяйкой дома, любила воротнички сосать. Я попробовал — ни фига не вкусно… Ещё любила спа-гетти, особенно с грибами. Натрескается, лохудра, и лежит пых-тит с набитым брюхом. Никакого «Вискаса» не надо.
— Ты про неё как про человека рассказываешь…
— …Любила смотреть телевизор, лёжа под одеялом. Кончик откинет и таращится на экран, как будто что-то понимает.
— Я про такое слышала. Собаки тоже чудят иногда, если долго с людьми живут.
— Эт точно… Они все нам стараются подражать… Когда пришла пора котят рожать, она до последнего терпела, пока я не пришёл. Как это, мол, рожать да без хозяина!… И малышню свою сразу в постель мою перетащила… Член семьи, — умора…
— Может она и скульптуре училась?
— Хотела понять, что я вытворяю. Пока глину месил, всё время вокруг ходила. То понюхает, то в ванную лапу сунет. Ни-когда с таким весельем не работал.
— Может и мне кошку завести…
— Дочку расти. Чтоб из неё кошчонка не получилась.
— Всё, больше не отвлекаю.
— За меня не волнуйся.
— …Кто это поёт?
— Не узнала? Ну, ты даёшь, Михайловна. Это же Хампер-динк!
— Точно! Я эту песню раньше не слышала.
— Может, забыла? Очень старая запись, в начале семидеся-тых у нас в стране выходила.
— Как называется?
— «Возьми моё сердце».
— Антон, ничего не хочешь у меня спросить?
— Сама, сама всё мне расскажешь.
— А если не расскажу?… пригрозишь Максиму пожаловать-ся?
— Очень мне надо, жаловаться…
— Объясни, зачем тебе это нужно?
— В конце восьмидесятых я узнал про одного доктора из Армении, который корректировал психику пациентов, создавая их скульптурные портреты. А у меня есть одна отличительная особенность. С раннего детства…
— Ну, наконец-то! А то, — приземлённый… обыкновен-ный…
— Ничего там необыкновенного. Я подражатель, своего ро-да имитатор.
— Как это!
— Как подражают дети? Вот вспомни себя.
— Да я до пяти лет про себя ничего не могу сказать.
— А после пяти?
— Я-то как раз обыкновенная. И никакими подражаниями не занималась.
— Ладно, в другой раз.
— А с какого возраста ты себя помнишь?
— Отчётливо помню с месячного.
— Ты Марине Алексеевне тоже сказки рассказываешь?
— Я не шучу.
— А в два месяца ты занялся подражанием.
— Хм… В этом что-то есть. Надо будет повертеть… У меня хорошо получалось подражание животным. Мяукал так, что ко-шаки в округе с ума сходили. И не только кошаки… Потом пев-цам разным подражал. Если бы в художественную школу не по-ступил, то, может, и музыкант из меня неплохой получился бы.
— Из тебя неплохой экстрасенс получился.
— Не называй меня так. Я не экстрасенс.
— Значит, маг или колдун.
— Я ни то и ни другое.
— Кто же ты, в таком случае?
— …Так вот… Мне достаточно было один раз посмотреть, как он работает, и я смог повторить его метод.
— Ясно, ты просто гений.
— Не возражаю.
— Надо же!
— Гениев много, особенно у нас в России. Это не подвиг… Поверни голову чуть влево… Хорошо.
— Уже хорошо?
— Нет, пока не очень.
— …Николай мой учитель.
— Ох, как я не люблю это слово.
— Откуда ты про него узнал?… Максим рассказал?
— Предположим, что Максим… Вы давно с ним встречае-тесь?
— Восемь месяцев.
— Мэм, а по Вам розги плачут.
— Это моё… дело.
— И Максима тоже.
— Я тебе говорила уже.
— Он тебе не угрожал?
— Максим?… Пусть только попробует!
— Николай.
— Откуда ты знаешь!…
— Сквозняком надуло.

— …Антон, я устала.
— Всё, пара штрихов… На сегодня достаточно.
— Может, всё-таки посмотрю, а? Ну, хоть одним глазком.
— Я сказал — нет. Запомни, женщина, это моя территория, здесь условия диктую я. Запомнила?
— Ух, какой ты!… Марина надоест, — позвони.
— Когда ты видела Николая последний раз?
— В середине марта.
— Не жалует он тебя своим вниманием, как я погляжу.
— Он очень сильный. Сильней тебя.
— Что ж ты тогда ко мне пришла!
— Он сказал, что «чёрные» такими вещами не занимаются.
— Чёрный, значит… Уже тепло… Влипла ты, Михайловна, по самое некуда.
— Я знаю, Антоша, но ничего поделать не могу. Он как магнит. Только посмотрит, и я пропала.
— Дура набитая.
— Не груби.
— Я не Макс, мне можно.
— Ты так и не сказал, зачем тебе это нужно.
— А-а… ты про это… Марина попросила.
— Я не первая.
— Тебя это не касается… Что вас с Мариной связывает? Ра-ботаете в разных организациях, видитесь редко.
— Она интересная женщина. Интересы не пересекаются.
— Кто мне сегодня предлагал позвонить?
— Да я пошутила. Могу пошутить?
— Я такие шутки не понимаю.
— Забудь.
— Забыл.
— Ладно, пойду я. Когда прийти в следующий раз?
— Свяжемся. Я сейчас занят, надо несколько долгов раздать. Как со временем определюсь, — сообщу.
— Позвонишь, а?…
— Позвоню… Ну, ты зараза!
— Пока–пока, Антошенька.

Продолжение следует…
(училка) принесите на географию гранат (ученики) хорошо) на следующем уроке все принесли гранат (училка) откройте верхнюю крышку и избавьтесь от лишнего (Саша) который принес настоящую гранату (все в в классе) АААААААААА
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Не вели казнить

— Антон, сегодня свободен. Извини, что субботу заняла.
— Биляна, я человек без обязательств.
— И ты на меня работаешь, заметь.
— Заметил… В понедельник меня не будет… Сороковины.
— Я помню… Сегодня в церковь?
— Батюшка наконец-то выздоровел. Месяц проболел.
— Ты знаешь, сколько у тебя с собой денег?
— Очень приблизительно, — с учётом жалованья.
— Дай.
— Что?…
— Бумажник свой дай, пожалуйста.
— …Хочешь меня ограбить?
— …Пожертвуй от моего имени, сколько сможешь.
— Сколько?
— Я невнятно выражаюсь?
— Сделаю… Тогда… до вторника.
— Антон, у меня в воскресенье будет обед с важными людьми. Приходи.
— Я освобожусь не раньше двух, уставший буду как собака. Да и что там делать, только под ногами путаться.
— Приедет дочка моего мужа, хочу вас познакомить.
— Зачем?
— Зачем, по-твоему, я собираюсь представить мужика красивой тридцатипятилетней женщине!
— Коньячка на пару выпить.
— Какой же ты балбес, Маркус.
— Работа такая.
— Издеваешься?
— Что подумал, то и сказал.
— Приехал бы, а?… Я про тебя много рассказывала.
— Ещё и фото показывала наверно.
— Которые Дуст успел сделать.
— Биляна, про таких как я говорят, что предложение женщины уже пугает больше, чем её отказ.
— Ну не ври, пожалуйста. А то я мужиков не знаю.
— Не хочу спорить.
— Значит я права.
— Это значит, что я ещё на службе.
— Не зли меня, Антон.
— Биляна, отпусти, пожалуйста, не хочу опаздывать.
— Я позвоню завтра. И только попробуй трубку отключить!

— Здравствуй, Тош… Проходи, Виталик скоро будет… Есть хочешь?
— Дождусь кума, вместе пообедаем.
— Хорошо. Может кофе?
— Сделай чайку, Валь, пить хочу — умираю.
— Хозяйка?…
— Почти.
— Как от неё приходишь, так тебе не отпиться потом. Не влюбился ли часом?
— В эту мегеру?
— Красивая?
— Сейчас… покажу… Вот… Нет, лучше вот эту посмотри.
— Зачем снимал?
— Просто так, первая труба с камерой.
— Первая, говоришь… с камерой… э-эх… Держи свой чай… Пойду Нюшке помогу с документами.
— С какими?
— Пора готовить уже, экзамены скоро.
— Куда?
— В Герцена, на худграф.
— Что?!…
— Виталик не говорил?… Забыл, наверно.
— Я твоему мужу!…
— Я знаю, что ему будет. Любопытно посмотреть со стороны. А то всё сама да сама… Да ты пей, пей, а я пока в комнате.
— Валь–Валь, подожди… Чья была идея?
— Папы с дочей. Я уж их и так отговаривала, и сяк отговаривала. Ни в какую! Веришь, нет?
— Ой, кума, темнишь ты что-то… Таня!… Та-ань!…

— Привет, Тош.
— Привет, моя радость. Рассказывай.
— Мы с папой решили, что так будет лучше.
— Я уже никто?
— Тош, а если бы ты начал ругаться?
— А я уже ругаюсь… Что показывала на собеседовании?
— Акварельки.
— Папины?!…
— У меня своих полчемодана.
— Тань?…
— Пойдём, Тотошенька, покажу…

— Вот, смотри… И вот… Эти раньше на стене висели, в комнате.
— Ничего не понимаю… Здесь были работы папы.
— Тош… мои…
— Почему я узнаю об этом последний!
— Мам, я же говорила!…
— …Нет, Нюшенька–доченька, это я вам с папой говорила. Так что разбирайтесь без меня.
— …Нюш, ну что ж ты… Зачем тебя нужна эта профессия!… Посмотри на папу — рисует себе и рисует.
— Я хочу как ты. Всегда хотела. Ты будешь мне помогать?
— Иди ко мне… Ох, девочка моя… как же я тебя брошу… Попьём чая вдвоём?
— …Попейте, попейте. Папу нашего на десерт не забудьте.
— Спасибо, Валюш, я на нём отыграюсь… Тань, бутик мне сделаешь?
— Хоть два!… Ты не сердишься?
— Почему раньше не сказала?
— Папа обещал, что сам скажет.
— Ну придёт он сейчас, я из него такой бутик сделаю!
— Только не сильно, чтоб отец Александр не заметил.
— Ничего, ничего, я без синяков.
— Тотошка-а!… Я тебя люблю!…
— Ух, коза–дереза… А твой чай уже остыл.
— А я люблю холодный!
— Зато в меня больше конфет влезает.
— А это мы ещё посмотрим.

Продолжение следует…
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Часть II. Колесо обозрения

Моей матери

Но все ночи и дни наплывают на нас…
(А. Блок)

Глава первая

— Бальзам принёс?
— «Московский».
— «Московский» так «Московский»… Сейчас заварю, и приступим, так сказать, к делам нашим весёлым… Сан Саныч, из питерских будешь?
— Сам–самый. Аж в третьем поколении.
— Я во втором… Родители приехали в пятьдесят первом. Да так и застряли… Меня родили через два года.
— Хорошо.
— Что?
— Что вас родили.
— Наверно… да… не возражаю… Готов… прошу!…
— М-м… запах…Что это?
— «Липтон» с дикой грушкой, щепотка чабреца… Много не лей, две чайные достаточно… Бодрит?
— Я в вашем распоряжении!
— Не наоборот?
— …Не знаю, с чего начать.
— С начала.
— Начинайте.
— Хитёр ты, брате.
— Хорошо… Давайте с детства.
— Начали… Что молчишь!
— Антон Георгиевич, Вы меня прикончить хотите? Тогда вы всё правильно делаете.
— Саша, а с чего обычно начинаешь ты?
— Идея… вынашиваю сюжет, прорабатываю взаимоотношения, а потом однажды бац! — книга. Придумываю название, и начинается набор текста, почти без правки.
— А черновики?
— Мелочи всякие — фразеологизмы, красивые обороты… необычные какие-нибудь.
— Сюжет есть?… название придумал?
— Плагиат получается.
— Огласи-ка списочек, пожалуйста. Критиковать буду.
— Предупреждаю — это смешно.
— Валяй, пока чай не остыл.
— Вариант номер один — «Эта странная жизнь».
— Сашка, ты бы ещё «Повесть о настоящем человеке» наваял! Нихрена ведь не смешно… Это всё что ли?
— «Майор Маркус».
— Остановись, безумец. Теперь понимаю, почему… хм… Продолжай… То есть… нда-а… Что будешь делать?
— Расскажите о детстве… изюминку какую-нибудь.
— Да брось ты, друг мой болезный! Обыкновенное детство, деревянные игрушки, сандалики на босу ногу… иногда. Ничего выдающегося… Я толком его и не помню. Родители как-то в подробности не вдавались. Может, по примеру своих родителей. Наверно так… Что, не доволен?
— Скудно как-то, верится с трудом… А детские фотографии? Иногда помогают что-то вспомнить. Ну, хоть огрызочки какие, что ли.
— Опять не повезло. В две тысячи первом сгорела мастерская. Кое-что из вещей удалось выручить, однако архивы сгинули. Прости, дружище…
— Что-то не клеится ничего… ни рассказов, ни диалога у нас…
— Да-а, Александр Александрович, так ты денег не заработаешь. Давай по трубочке выкурим, а там, глядишь, и прояснится что.

— Таисия Ивановна, ну как же так! Ребёнку года нет, а у него вторая пневмония! Вы же потерять его можете!
— Мы стараемся… Да комната у нас уж больно холодная. И сквозняки…
— Не буду вас пугать, — сама в похожих условиях жила. Но вот что я вам скажу, дорогая, — ещё одного воспаления он не переживёт. Всё. Хоть собой все дыры затыкайте, — но сына сберегите… Была бы моя воля… Э-эх, да что там!… Прощайте.
— Спасибо, сестрица…
— Я вам приказываю!…

— Ах вы негодники! Оставьте ребёнка в покое. А ну кыш отсюда, паршивцы.
— Атас, ребя! Цыганка!… Щас заколдует.
— Бежим!
— Мамка узнает — выпорет.
— Меня папка пороть будет.

— …Девочка, ты чья?
— Я не девочка, я мальчик.
— Ой, и правда мальчик!… Ты меня не боишься? Слышал, что они про меня сказали?
— Тётенька, я для вас денюжку нашёл. Возьмите, пожалуйста.
— Оставь себе, у меня есть. Я тоже сегодня немного нашла… Яблочко хочешь?
— Не хочу.
— Смотри, какое большое да красивое. Чистенькое, ровненькое.
— Папка не велит у незнакомых брать.
— За чем же дело стало! Давай знакомиться, — меня зовут Ульяна, Уля. А тебя?
— Тоша.
— Антон?
— Тоша.
— Хорошо, Тоша… Вот видишь, как просто. Возьми яблочко.
— Спасибо.
— И тебе спасибо за твоё спасибо. Запомнишь?
— Мне нравится.
— Я тебе одну вещь дам… будет тебя оберегать… Вот, смотри.
— А что это?
— Ты в церкви бывал?
— Это там, где Бог живёт? Не бывал.
— Почему так?
— Папка говорит, что Бога нет.
— Совсем что ли нет? Бедный твой папка… А мама что говорит?
— Ничего. Молчит.
— Всё равно возьми… Это крестик, распятие. А на распятии Бог… Который в церкви. Его зовут Иисус Христос.
— А как Он меня оберегать будет, если меня в церкву не водят!
— Он не только в церкви, Он везде. Просто в церкви есть иконы… портреты такие, церковные.
— Я бы сходил… Я к бабушке сам ходил… давно.
— Сколько тебе годиков было?
— Не помню. Я ещё не говорил.
— Как это?
— Не научился.
— Далеко твоя бабушка живёт?
— В посёлке.
— В посёлок?… отсюда?!... Господи помилуй… Так и до церкви дойти сможешь…
— Не смогу, поймают. Уже ловили. Папка отлупит. Тут и Бог не оберегёт.
— Не обережёт… Может с бабушкой.
— Бабушку старый еврей не пустит.
— Кто?!…
— Дед.
— Ах вот ты чей… Твою маму зовут Тася?
— Да. Вы маму тоже знаете?
— Маркус ты… Антон.
— Тётя Уля, а можно Бога увидеть, если в церкву не ходить?
— Иногда можно… Береги крестик, Бог Сам тебе явится, когда захочет… Дай, я тебя поцелую… Беги к маме… Скажи, что тётя Уля тебя яблочком угостила. А крестик никому не показывай.

— Георгий, меня поставили на очередь.
— Когда?
— В сентябре.
— Не боишься, что «зарежут»?
— Ждать нельзя, — задушит она меня.
— Что с ребёнком делать будем?
— Надо в садик. На трёхдневку или пятидневку.
— Поговорю на работе. Должны помочь.
— Мне месяц с лишним лежать придётся.
— Продержимся. Лишь бы ты вернулась.
— Всё будет хорошо.

— Тася!… Здравствуй.
— Здравствуйте, Лена Владимировна.
— Как подготовка к школе?
— К какой школе!
— Я Тошу в свой класс записала.
— Рано ему ещё, Лена Владимировна, четырнадцатого только шесть исполнится. Пусть дома годик посидит.
— Я думала, — он старше.
— Вымахал, что сказать.
— Читает бойко, и считает.
— Посидит, посидит. Пойдёт со сверстниками.
— Тася, что у вас с жильём?
— Всё по-прежнему.
— Послушай, напиши письмо Хрущову.
— Вы шутите, Лена Владимировна? Как это самому Хрущову!
— У меня есть знакомая, проводником на поезде в Москве бывает. Я попрошу — она письмо прямо в Кремле в почтовый ящик бросит. Рассказывала, есть такой ящик, из которого письма ему прямо в руки отдают.
— Какой из меня писарь… Горе одно.
— Георгий дома?
— Сегодня в ночь.
— Антошу спать уложишь, и приходи, — вместе напишем.

— Рая, новенького видела?
— В старшей-то? Видела уже. Ты четвёртая про него говоришь.
— Весь в ямочках — щёки, подбородок, на руках даже остались ещё. Как девочка прям!
— Ой, и нашла ты о чём… Мальчишка как мальчишка. Все они хулиганьё.
— Пока не хулиганил… Возле него малышня постоянно крутится, — он им книжки читает.
— Картинки показывает?
— Говорю тебе, — читает. Старшие иногда подтягиваются. Или начинает какие-то истории рассказывать. Придумывает что ли, или слышал где.
— Где такое чудо откопали…
— У него мать на операцию положили. Вот отцу с ним и никак.
— Знаем мы этих отцов, как же. Всё им никак… Компанейский пацанёнок.
— Не пойму я. Иногда сядет один в уголок и молчит. Спросишь, — тебя кто обидел? Нет, говорит, не обидел. Или на прогулке листья перебирает. Ребятня носится, а он их как будто и не видит.
— Может больной?
— Побольше бы таких больных. Я бы не отказалась.
— А его отец, — видный?
— Скажешь тоже!
— Чего? Дело молодое.
— Дура ты, Райка. Говорить такое при живой-то жене… Я тебе сейчас что-то покажу… Тоша, погулять хочешь?
— Спасибо, Алевтина Сергеевна.
— …Куда это он…
— Сейчас оденется и пойдёт во двор.
— Один?! Да тебя с работы выгонят!
— Не выгонят. Уже видели все… Тоша, возьми с собой, пожалуйста, кого-нибудь из маленьких.
— …Эт-то…
— …Любит с куклами играть. Наберёт у девочек, посадит их кругом, и разговаривает с ними.
— О чём?
— Пока не знаю. Но я обязательно узнаю. Целый месяц впереди.

— Георгий Ефимыч, когда в новую квартиру переезжать думаешь?
— Погоди, Сергей Палыч, с квартирой, — не убежит. Я только девять дней отметил.
— Тебе видней… Как сын, по матери скучает?
— Не знаю. Больше молчит. Или книжки читает, или лепит что-нибудь.
— Что лепит?
— Да я пару недель назад набор пластилина ему купил, — вот и приохотился.
— В бригаду вернёшься?
— Теперь вряд ли. В детском саду нет подходящего режима. А осенью видно будет. Тошке в школу пора.
— Заходи, если что надо будет. Всегда поможем.
— Постараюсь не надоедать.

Продолжение следует…
Болгарик

-Вызывали, товарищ подполковник?
-Заходи, лейтенант, раговор будет. Где раскрытые дела за последнее время, чем занимаешься?
-Работаю, товарищ подпол...
-Где раскрытые составы преступлений?
-Так нет же преступлений!
-А составы раскрытые где? Ты мне зубы преступлениями не заговаривай, мне раскрытые составы нужны, полицейские муары заказчикам отправлять! Я ж муары не для склада, а для шрокого круга читателей пишу! Что с тобой творится в последнее время,- ходишь как полуживой, соседи на тебя жалуются, шуму из квартиры много?
-Да жена меня задолбала,- все пилит и пилит.
-Понимаю, понимаю... Кто она у тебя по национальности, пилигримка или пилипинка?
-Да нет, болгарка.
-Подлец, да я тебя под трибунал за хищения вещдоков! Доставить ее сюда немедленно! Сам ею займусь!

Продолжение следует...
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Глава четвёртая

— Извини, Саша, я сегодня расклеился что-то, форму потерял. Может снова боксом заняться, как думаешь?
— Какой бокс в таком состоянии!
— Да и груши нет. Ну что за незадача!
— Я поражаюсь, — Вы наверно родились в чувстве юмора вместо рубашки!
— Нет, Искандер, чувство юмора есть дело наживное. Впрочем, потерять его проще, чем нажить. Проверено.
— Антон Георгиевич, существуют на свете вещи или явления, которые Вы не проверяли?
— Не знаю, надобно проверить.
— Думаю Олегу поляну накрыть за то, что меня с Вами познакомил.
— Обойдётся твой Хохлов, довольно с него, что через меня церковные подряды перепадают.
— Вот не знал!
— Да ты много чего ещё не знаешь. И не узнаешь… Воздам должное — не жадничает, а то бы хрен ему на постном маслице, а не подряды. У меня не забалуешь.
— Да уж точно, проверено…
— Зачем сегодня пожаловал, попугай?
— За мудростью.
— Ишь ты какой шустрый. Тогда покорми собака кошачьего сына. А я пока подумаю, чем с тобой рассчитаться.
— Я бесплатно покормлю.
— Это часть урока мудрости. Покорми, посмотри, как ест, про меня забудь. Потом расскажешь. Он хоть и собак, но всё-таки кошачий сын.
— Как скажете, Учитель.
— Сашка, не хами, не люблю я этого.
— Больше не буду, Учитель.
— Ещё раз сучительствуешь — выгоню и дверь замолю так, что подойти не посмеешь.
— Антон Георгиевич, я пошутил, честное слово.
— Я тоже… Иди уж, собак скоро заплачет от обиды голод-ной… Да, ещё!… Саньке, слышишь?
— Слышу, слышу.
— Сообрази для нас что-нибудь. Я сегодня сам ещё не жрамши. То есть не емши, прости Господи за мой поганый язык.

— …Антон Георгиевич, что Вы скажете о литературе Кастанеды?
— Ничего. И слышать не желаю.
— … в той части, что касается магической истории.
— Вот журналист хренов, мёртвого подымет…
— Что вы сказали?
— Я говорю, — быстро учишься, скоро мертвых воскрешать станешь.
— Да ну вас, я серьёзно спрашиваю.
— И я серьёзно. Потому как достали меня этим Кастаньедой.
— Кто достал?
— Были такие, называют себя «Свидетелями Иеговы».
— Мой рассудок уже не в состоянии разобрать, — когда вы серьёзны, а когда… шутить изволите.
— Что твой рассудок успел сделать?
— Наверно дело в постановке вопроса.
— Воскрешение мертвых переносится на неопределённое время.
— Спасибо.
— Так ты всё слышал, поганец этакий!
— Признаюсь.
— Тогда… к выше пробульканному извольте, милостивый государь, отрезюмироваться. Иначе собака будешь кормить до самой светлой кончины его.
— Точка отсчёта.
— Что ты сказал?
— Вы прекрасно слышали. Я выбрал неверную точку отсчёта.
— В чём её неверность?
— Я спрашиваю совета у человека, воспитавшего себя в традициях определённой культуры. Так можно?
— Валяй дальше.
— Следовательно, для того, чтобы понять то, что услышу в ответ, я сам должен максимально приблизиться… нет–нет, не так… стать частью этой культуры. Даже если мои запросы корыстны — это ничего не меняет.
— Этому тоже на журфаке учили?
— Частично сам, что-то с вашей помощью.
— Есть одна психотехника, которую используют спецслужбы. Она чуть ли не дословно похожа на то, что ты сказал. Но ты не спецслужба, а я тем более. В чём, по-твоему, разница?
— Ну, это очевидно даже для меня! В мотивации, в идее.
— Собак доволен?
— Не знаю. Но откормлен.
— А теперь мы довольствуемся чем Бог послал… Сашка, отрок ты собачий, где чайник!…

— Алевтина Сергеевна, Аля, вы… ты меня помнишь? Я Роман, работал вместе с Жорой. А это мой начальник, Иван.
— Ой, Ванечка, как я рада вас видеть. Жора часто вас вспоминал… Постойте, что я здесь делаю! Что здесь вообще происходит!
— В общем, суть дела такова…

— Спрятаться можно только двумя способами…
— А не прятаться никак?
— Аля, мы пробили все варианты — Антону от суда не уйти. Это крышка.
— Господи… да что же такое… он же единственное, что у меня осталось… Ванечка, на колени встану — сделай всё, чтобы этого не случилось.
— Есть вариант. Армия.
— Какая армия! Ему в августе только шестнадцать исполни-лось.
— Аля, это решается, поверь.
— Я согласна. Антон знает?
— Уже в курсе, первого спросили.
— Бедная Леночка… бедная Леночка…
— Леночку никто привлекать не собирается. Сейчас на кону судьба твоего сына.
— Но как! Его не возьмут! Это же невозможно!…
— У нас возьмут и спасибо скажут, что такого добра молодца привели. Но действовать надо быстро. Если всё сделаем во-время и правильно — завтра отправится в часть.
— Проститься-то хоть…
— Аля, всё под контролем. У тебя телефон есть?
— Нету. Всё никак не проведут.
— А у Лены его?
— Есть.
— Позвонить можешь?
— Конечно!
— Пересидит у неё. При любом раскладе свяжусь лично. Понятно?
— Где аппарат?…

— Антон, слушай внимательно и запоминай. Приписное по-терял. Если просто подделать — пробьют быстро. Тогда уже настоящая крышка. А так в суматохе никто и напрягаться не станет. Когда подойдёт реальный срок призыва, это уже никого волновать не будет. Проверять наличие заявления об утрате паспорта тоже не будут. Слишком для этого ленивы. Да ещё эти армейские реформы. Так что всё будет в порядке. Кроме одно-го… Два года сапог и отсроченная на неопределённое время учёба. Ну, и девушка твоя. Жаль, честное слово жаль, что так вышло. Но я сделал всё, что мог.
— Можно проститься с Леной?
— Простишься, если позволит. Сейчас поедешь к ней домой. Жди моего звонка. Только моего. Понял?
— Да куда уж понятней.
— В военкомат отвезём сами. Надеюсь, когда-нибудь вспомнишь добрым словом.
— Я уже вам благодарен.
— Всё, в машину. До связи.

— Ромця, дуй на адрес, обойдёмся без тебя. А я военкома буду искать.
— А чего его искать!
— Да неженатый он! Понял?… Всё, действуй.

— Антоша, тебя отпустили!… Ой… Я так рада… Мам, Тошу отпустили!
— …Подожди, Лена, всё гораздо сложнее, чем ты думаешь.
— Антоша…
— Пойдём в комнату, я всё расскажу…

— Маркус Антон Георгиевич!
— Надо же, какой бравый, да и сложён неплохо… В каких войсках хотел бы служить, Антон Георгиевич?
— В аналогичных тем, в которых служил мой отец, Маркус Георгий Ефимович!
— Где он служил?
— Воздушно–Десантные Войска на территории дружественной нам тогда Китайской Народной Республики!
— …Ну, что, паренёк хорош. Удовлетворим его просьбу?
— А не возражаю… Кто-нибудь возразит?… Единогласно… Поздравляем. Восьмая команда.

— Господи… Антошенька…
— Да, мама, это я.
— Два с половиной года ни строчки…
— Мамуленька, нельзя было. И ты знала, что у меня всё в порядке.
— Спасибо Ванечке, даже не знаю, как бы всё перенесла… даже не знаю… Постой! Ты не солдат? Никак офицером стал!
— Да, мам, на хорошем счету.
— Видел бы отец… Как бы он тобой сейчас гордился.
— Мам, принимай гостинцы!
— Сынок, я не в блокадном Ленинграде!…
— С твоей институтской зарплатой такого не купить никогда… А кое-чего… в Питере вообще купить невозможно… Давай, накрывай на стол. И позови соседей, пусть порадуются вместе с нами.
— Антон, я хочу тебе сказать…
— Стоит ли, мам…
— Не сберегла я её для тебя. А они, видно, не очень-то нас в родню и хотели. Как восемнадцать исполнилось — так сразу и выскочила. Она же на год старше тебя.
— Мам, переболело, да и не до болезней было.
— Верю, сынок… Дай-ка, ещё разок на тебя погляжу… Ты надолго?
— Месяц буду дома. Может, и невесту себе присмотрю.
— Ты уж поаккуратней. С первой-то, видишь, как получилось неладно.
— Я теперь ворона стреляная. Не пропаду.

— Мама, кто эта миловидная девушка?
— Настя, Анастасия, в соседнем доме живёт.
— Заневестилась или как?
— Нет у неё никого. Семья порядочные люди, и не гулёна, и скромна… Да ты никак на неё глаз положил!
— Я конечно годами молод, да по военному билету мне скоро двадцать один… У вас тут с танцами как, не знаешь?
— Сынок, у кого спрашиваешь? Мне ли на танцы!
— А что? Ты у меня ещё хоть куда-а!…
— Отпусти, безобразник, уронишь.
— Ну, так что?…
— Да наверно всё там же, в ДК.
— Так, мам, отправляюсь на задание «разведка боем». Через часик-полтора буду.

Продолжение следует…
Сейчас шел на работу и увидел Деда Мороза заглядывающего в мусорный бак. подумал, что из этого можно сделать прикольный мем. Да и надписи можно подобрать разные: Плохой Санта, Скоро Новый год, Надо было подготовиться и т. д.
Анти фейки

Как всё-таки меняется время! Когда в начале 1990-х новый учитель физики спросил у нас: «А что это за 'фуск' написан на всех стенах?» [да ещё и написал его мелом на школьной доске], то весь класс краснел и стеснялся его произнести так, как его было принято произносить тогда — жёстко и в плохих компаниях.
А сейчас переделали его в «фейк» и звучит это уже отовсюду, хоть с первых каналов телевидения.
Вот как в потоке новостей нормальный человек может понять фальшивка это или нет:

НОВОСТЬ 1. Россия, Украина и Германия договариваются о строительстве щкол Славяно-Германской дружбы, в которых будет усиленно преподаваться немецкий язык и немецкая культура. Пилотным регионом предлагается донецкая Горловка. Все стороны сошлись на том, что парты должны быть исключительно не парные, а одинарные, чтобы дети учились мыслить самостоятельно. И внимание самое интересное: самым сложным вопросом для сторон является проблема выбора цвета фасадов. Так одна из сторон настаивает на окраске фасадов в цвета радуги, вторая сторона предпочитает персонажей немецкого фольклора, третья сторона планирует выработать решение по этому ключевому вопросу на уровне министерства иностранных дел и пока что склоняется к розовому цвету.
Целый час думал — так и не смог понять: какая сторона за какое оформление фасадов?

НОВОСТЬ 2. По одному из ведущих каналов телевидения Германии планируют начать показывать российский сериал «Воронины» в современной компьютерной озвучке [это когда тональность и интонация актёра-оригинала сохранены, но всё уже произносится на языке зрителя]. Рабочая версия фильма в немецком переводе: «Галя, жрать!», но на момент выхода фильма рассматривается ещё и название: «Поставь Галочку на место!»

НОВОСТЬ 3. На центральных каналах телевидения России планируют показать подборку творчества [фильмы, КВНы] действующего Президента Украины.

КАК!? Как отличить правду от лжи?
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Книга третья. "Последняя попытка"

Memento vitae

22 марта 95г.

— Доча, почему не ешь?
— Мам, я ем.
— А это что такое?
— Я ещё не доела.
— Ты ещё не начинала! Просыпайся давай, опоздаешь.
— Я с Антоном.
— Антон никуда не опаздывает… Умывалась?
— Кажется…
— А, ну марш в ванную! Стыдобушка…
— Ну, ма-ам…
— Никаких «ну», я сказала… Антон, ты куда смотрел!
— На тебя.
— Ладно. Разбирайтесь, как хотите. На родительское пойдёшь без меня.
— Без тебя, — так без тебя. Больше достанется.
— Это точно… Тоша, зайди в магазин, пожалуйста.
— Обязательно…
— Возьми бутылку вина, к нам сегодня гость. Не забыл?
— …Полина! Что ж ты вытворяешь!
— …Что там у вас?
— Ничего, не отвлекайся.
— Я побежала. Буду в пять.
— В пять пятнадцать… Горе ты моё. И в кого ты…
— В маму, Антоша. Ты сам говорил.
— Это точно, красотой тебя Бог не обделил… Ты скоро?
— Можно я не буду?
— Деньги есть?
— А ты мог бы мне ещё чуть-чуть дать? Ну, пожалуйста…
— На шоколадку?
— Ага. Тоша, я честно сказала!
— Держи. Маме ни слова. Поняла?
— Антошечка!…
— Задушишь!… Поганка ты противная… Чемодан собрала?
— Сменку положить, и я готова.
— Побежали?
— Чур, ты закрываешь!
— Дождись внизу.

— …Проходите, Максим.
— Здравствуйте, Марина… У вас тут ничего…
— Да ладно уж, ничего… Тапочки…
— Спасибо… Куда?
— Антон, принимай гостя, это к тебе.
— …А Вы?
— У меня тренировка, так что без меня разбирайтесь. Думаю, вам ребёнок не помешает. У неё уроков полно.
— Как зовут дочку?
— Полина.
— Ну, пойду знакомиться с вашей барышней… Надеюсь, ещё увидимся.
— Конечно. Раньше одиннадцати вы с Антоном не управитесь, а я через два часа уже буду дома.
— Хорошо. У меня к Вам тоже есть парочка вопросов. Не возражаете?
— Нет, конечно… Антон, ну, где ты там!… До встречи.

— Максим?… Антон.
— Очень приятно.
— Мне тоже… Проходи… У нас тесновато.
— Ничего страшного, не привыкать… А ты моложе, чем я представлял.
— Моложе чем?…
— По рассказам…
— Рассказы?… про меня?
— Слухами земля полнится.
— …Полина, познакомься, — это Максим.
— А у тебя дети есть?
— Дочка.
— Большая?… как я?
— Чуть старше тебя. А почему ты спросила?
— Просто… Антоша, а что вы пьёте? Я тоже такое хочу.
— Тебе надо делать уроки.
— Спросить уже нельзя.
— Мама придёт, тогда и тебя за стол посадим. Договорились?
— Нет.
— К себе! И не вздумай показываться на глаза, пока уроки не сделаешь… Извини, водку и креплёное в доме не держим.
— Не держится?
— Я не пью почти.
— Счастливый человек.
— Как сказать…
— Так и скажи.
— Непереносимость алкоголя.
— Надо же…
— …Ну, вздрогнем… Макс, не стесняйся, чувствуй себя как дома. Я без комплексов… этих… старорежимных.
— Я тоже.
— …Как напиток?
— Странный какой-то… Ты ничего туда не подсыпал?
— А точнее?
— Не сухое, больше на херес похоже… фанагорийский.
— Именно на него?
— И крепость, и привкусы какие-то странные…
— Попробуй из моего бокала.
— Зачем?
— Попробуй.
— …Ты из одной бутылки наливал?
— Конечно…
— Смех и грех… Корвалол, что ли… А в твоём бокале… металл…
— Понятно… Про сыр не забывай… зелень.
— Спасибо.

— Максим, когда ты последний раз был у терапевта?
— При чём здесь я? Я тут по другому поводу.
— Я знаю. Так когда?
— Профосмотр каждые полгода.
— Значит,… всё случилось в последние три–четыре месяца.
— Поясни.
— У тебя с сердцем неполадки.
— Откуда ты узнал?
— По винному вкусу, который ты ощущал.
— Нихрена себе… Так значит, всё правда!
— А ты сюда пришёл посмотреть на шарлатана? Тогда ты неправильно пришёл.
— Впечатлило. А что ты ещё умеешь?
— Для начала разберись со своим сердцем. Что тебя выбивает из колеи?
— Вера… Я не знаю… Связалась с какими-то контактёрами, колдунами… Бабка одна, — та вообще нагадала, что жить ей осталось всего ничего.
— Со здоровьем в порядке?
— Да нас с тобой переживёт!
— Хорошо бы… А что ещё?
— Я её очень люблю. Понимаешь, у нас ребёнок, и я просто не знаю, как я буду жить, если с ней что-нибудь случится.
— Придётся мне к вам в гости приехать… Что-то мне не верится, что у неё всё в порядке.
— Да… есть одна проблема, не думаю, что это к делу относится.
— Ты так решил?… или уверен?
— Решил…
— Она не болела последние два-три года?
— Нет, ничего особенного, как обычно.
— То есть?
— У неё лёгочное заболевание, которое приводит к гипервентиляции. С полгода назад я приглашал специалиста по иглоукалыванию. Чак, кореец.
— Весело вы отдыхаете, однако.
— Какой там отдых… Прошлым летом хотели на мою родину съездить, — её прижало так, что впору было… В общем, не поехали. Как обычно.
— …Ещё?
— Да, пожалуй… Мне нравится.
— Полегче?
— Сколько слышал, а сам впервые с таким столкнулся. Не хочешь у нас поработать?
— Нет уж, нет уж. Как-нибудь обойдусь.
— Нам такие люди могут пригодиться.
— Для чего?
— Мало ли…
— При Советах не стал этим заниматься, а сейчас тем более.
— Ничего не изменилось.
— Вот именно.
— Я хотел сказать…
— Не надо. Есть опыт. И не будем к этому возвращаться… Чем обычно вы заняты в субботу?
— Спим до десяти, моцион, завтрак… Ты можешь прямо завтра?
— Мелкую во Дворец провожу, и сразу к вам. Адресок черкани, и телефон на всякий случай… Нет, я всё-таки сначала позвоню. У меня жена с норовом, всё может поменяться… Малая Конюшенная… Надо же…
— Знакомый адрес?
— Там спортивная школа, кажется, рядом.
— Да, есть.
— Знакомый в этой школе работает, бывший актёр.
— Кем?
— Тренер по айки–до.
— Антон, я, пожалуй, Марину дожидаться не буду, пойду. Душа не на месте.
— Как вам при такой работе удаётся душу не потерять…
— Тяжело бывает. Не все выдерживают.
— А ты?
— У меня, видно, иммунитет. Наследственный.
— Не обольщайся на свой счёт… Подожди… возьми с собой.
— Антон, да у меня весь бар забит алкоголем!
— Это не алкоголь. Предложи Вере перед сном. И посмотри на её реакцию. После расскажешь. Договорились?
— Не по себе как-то.
— Не нагнетай обстановку, хуже не будет. А за лучшее будем бороться… Не заблудишься?
— Смеёшься!
— Ну, тогда до связи.

— Что это значит! Ты издеваешься?
— Ему позвонили. Пришлось срочно ехать по делам службы.
— Ты не забыл, что Вера моя знакомая, а не твоя?
— Давай не будем при ребёнке.
— Почему это? Она большая, прекрасно всё понимает.
— Именно так, — всё. Так что поостерегись, пожалуйста, с определениями. Завтра поговорим.
— Ты трус и… Как вся ваша лживая семейка.
— Марина, прекрати. Добром не закончится.
— Закончится так, как должно закончиться.
— Тебе уже известно, как должно? Не бери на себя такую ответственность.
— Кто-то должен брать на себя ответственность в доме, если мужчина не хочет ни за что отвечать!
— Чего ты добиваешься?
— Ничего… Спокойной ночи.
— Да уж… спокойной…

Продолжение следует…
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Пропущена одна глава.
Она вся на эмоциях, малоинформативная.

9 августа 95г.

— Здравствуйте, Максим. Проходите.
— Здравствуйте. Антон дома? Я был в мастерской…
— Антон в больнице.
— Как в больнице!
— Да Вы проходите, я сейчас на стол собираю. Пообедаете с нами?… Полина, Максим пришёл.
— Я, в общем-то, ненадолго…
— Не люблю уговаривать…
— Хорошо…
— Вам Антон ничего не рассказывал?
— Мы немного с ним успели пообщаться. Так… зашёл к нему по пути.
— Мы разводимся.
— Зачем же так…
— Меня не устраивает такая семейная жизнь. И его тоже. Так что вот…
— Не делайте этого.
— Всё, что ни делается, всё к лучшему.
— Поверьте на слово, — будет по-другому, а лучше не будет. Глупость это…
— Салат?…
— Да… Немного… Спасибо.
— …Полинчик, сходи за чайничком, пожалуйста.
— Мам, тебе же удобнее.
— Дочь, делай, что я сказала.
— Позволь хотя бы кусок проглотить.
— Глотай быстрее, мы ждём.
— Был бы Антон, сказал бы, — кто ждёт, а кто дожидается.
— Не хами матери! Я не Антон, спускать на тормозах не буду.
— Да уж…

— …Зря Вы так, Марин, она ребёнок ещё…
— Ничего, пусть привыкает. Слишком расповадилась… с Антоном. Всё, лафа закончилась.
— Плохо.
— Не принимайте близко к сердцу, к тому шло. Вот и пришло.
— Когда приняли решение?
— Две недели назад.
— Из-за этого Антон попал в больницу?
— Максим, не переживайте Вы за него, он в этой жизни устроится. Девушки молодые вокруг так и вертятся.
— Что-то я не видел девок-то.
— Ещё увидите… Ученица какая-то мифическая…
— Марина, побойтесь Бога! Ей шестнадцать лет!
— Или мама её — всё равно.
— Там, кажется, и папа присутствует.
— Ой, как будто Антона это может остановить! Он меня-то, можно сказать, от мужа увёл!
— Как это!… Ничего себе… Вот так прямо и увёл?
— Да, почти… Мы с Полиной уехали от него, она маленькая была… А потом появился Антон.
— На следующий день?
— На следующий год.
— Марина, или я ничего не понимаю, или всё-таки Антон никого не уводил.
— Ну, почти увёл. Да какая разница! Антона здесь нет, и не будем о нём.
— Что с ним?
— Не знаю… То есть… Он, видимо, глиной руки переохладил… У него бывало… Позвонил из мастерской, попросил привезти какой-нибудь мази… от ломоты… А когда я приехала, у него ломота была и в руках, и в ногах… мази не помогали… боли стали очень сильными…
— Когда это было!
— …А потом сердце схватило… Он, Вы знаете, на сердце слабый.
— Он говорил, что очень Вас любит. Вас и Вашу дочь.
— Ну, что такой как Антон может знать о любви!
— Теперь я уверен, — Антон знает… Где он?
— В кардиологии на Пархоменко, в институте.
— А подробней?
— Четыреста шестая.
— Там найду… Что за институт?
— По Энгельса за Светлановской площадью налево. То ли первый, то ли второй поворот… Ой, что я такое говорю! Направо, конечно направо!
— Вы мне так и не сказали, когда он туда попал.
— Неделю назад.
— …Мам, ну, какая неделя! Уже вторая пошла. Четырнадцатого будет две недели!
— Не повышай на меня голос, мала ещё… Да, верно… У меня… дни перепутались.
— Вы хотите сказать, что это было тридцать первого июля?!
— Получается, что так.
— …Да, мам, тридцать первого. Я в «Зазеркалье» собиралась, а ты не пустила. И к Антоше меня с собой не взяла. Ты никуда меня не пускаешь!
— Об этом, дорогая моя, поговорим после… Так что?…
— Спасибо за угощение… Марина, проводите меня…

— …Вы заходите, если что. У нас редко гости бывают. Так что будем рады.
— Я понимаю… Вот…
— Что это!…
— Вера умерла…
— Когда…
— Да… Тридцать первого…
— Господи помилуй… я не знала…
— Никто не знал… кроме Антона… Теперь мы с дочей вдвоём остались… Это Вам, Марина, от Веры.
— От Веры?
— Серёжки, золотые. Она хотела, чтобы я передал их Вам. Вы знаете, она золото не носила… кроме этих серёжек…
— Может, лучше дочке? Всё-таки память о матери.
— Нет. Это было её последнее желание. Я не могу… простите… возьмите… я пойду…
— Максим, приходите, наш дом всегда для Вас открыт.
— Марина, Вы прекрасно понимаете, что я больше не приду.
— Из-за Антона?
— Нет. Просто не приду… Поцелуйте от меня Полину.

— …Да нормально, Том. А у тебя?… Собираюсь… Скоро ж пост Успенский. Не забыла?… Надо батюшкам подарки приготовить. И тебе кое-то припасла… Секрет, секрет, потом узнаешь… Ну, что ты!… Сделать другому подарок — сделать себе… Ты на лекцию по экзегетике пойдёшь?… А что?… Тома, это не его дело. Пусть зарабатывает деньги и ублажает жену. Ты рожать от него ещё не надумала?… И не надо пока. Мужья приходят и уходят, а мы остаёмся… Ой, не спрашивай. У него своя жизнь, у нас своя. Это его выбор… Ничего, с голоду не умираем с Божьей помощью… Спасибо, и тебе того же. Помоги тебе Господь.

— …Мама…
— Да, чадо моё неразумное!
— Я поеду к Антоше.
— Это что ещё за фокусы!
— Он болеет.
— Я тоже болею. Ты видела, сколько лекарств мне приходится принимать?
— Видела. Но он один.
— Не один. К нему друзья приезжают, ученики.
— Мама, ну, пожалуйста! Я прошу тебя!
— И не думай даже.
— Мама, ну, хочешь, я на колени встану!
— Нет, я сказала! И выброси из головы эту дурь.
— Мама… мамулечка!…
— Выпей святой воды… Я сказала, — выпей воды!…

Продолжение следует...
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Шаг первый

— Старая ты дубина!
— Во дубина молодая!
— Плагиатор хренов!
— Мои дети — что хочу, то и ворочу.
— Она моя крестница!
— От же ж вспомнил вовремя! Как она тебя?… То-то-ошенька!… Крокодил невский.
— У тебя голова на плечах есть?
— Тоха, не дави на акселератор. Кто ей в три года пастельки в наборе подарил, я?… Кто в Муху да в лавку таскал, тоже я?… Вот любуйся. Твоих лап дело, твоих!… А я доволен. Спасибо тебе.
— …Жопа ты с ручкой…
— Да не винись ты! Танька пробьётся. Хоть куда-нибудь, да пробьётся.
— Куда-нибудь… Вот Енюшка — нормальную выбрала профессию, без куска хлеба не останется.
— Это уж точно.
— Про свадьбу не заговаривала?
— Ну… было…
— Что было?
— Решили повременить.
— А у неё что случилось! Что-нибудь с Игорем?
— Ну… с Игорем… решили пока поучиться.
— В аспирантуре? Здорово! Что ж ты молчишь! Надо поздравлять.
— Да… в школу милиции собрались…
— Оба?!…
— Ага…
— Кому скажу — ведь не поверят… не поверят… сам себе не верю, что слышу… Психолог — в школу милиции… обалдеть…
— Успокоился, Бешеный?…

— …Выросли наши девочки… выросли… поперёк лавки не положишь.
— Слова не мальчика, но мужа… Сегодня в честь твоего, так сказать… ну ты понял… устроим маленький семейный ужин.
— Вит, мы во сколько вернёмся?
— Нда-а… Тогда завтра обед.
— Вовремя напомнил… Держи телефон.
— Ты что опять задумал!
— Хозяйка собирается выдернуть на какую-то тусовку. А у меня будет отмазка — нет связи.
— Ох, и влетит тебе…
— Ничего–ничего, перебьётся, а до вторника, глядишь, и остынет.
— Тебе видней… Приехали… Дай на тебя посмотреть… Попроще одеться не мог?
— Я с работы. Когда мне было переодеваться!
— Тебя и так за версту видно… Галстук сними хотя бы… Что это?!…
— А то не знаешь…
— Тоха, это срок.
— Держу в качестве метательного. На рукоятке не остаётся отпечатков.
— Уже применял?
— Пока тренируюсь.
— У тебя «Макаров» под мышкой!
— Вит, закроем тему.
— Не закроем, а отложим… стилет… Да не в бардачок, — под сидуху.
— Хорошо… Веди уж, раз привёз.

— Здравствуйте, матушка.
— Здравствуй, коли не шутишь.
— Как отец Александр?
— Хорошо Божьей милостью.
— Не румянится?
— Я же сказала, хорошо.
— Антон, подожди меня.
— …Осмотрюсь пока. Десять лет не был.
— Я скоро.

— Матушка, жена гостинцы послала, не откажите Христа ради.
— Дай Бог здоровья Валюше твоей. Не ругаетесь?
— Всё, что можно, поделили.
— Это хорошо, что нечего. Как дочки?
— У дочек свой ум, я только кормильцем уже.
— Не скажи, Виталий. Вот замуж выдашь обеих — тогда про ум и поговорим… Евгения собралась, или тянет всё?
— Учиться надумала, на пару с женихом.
— Ну и ладно, если не в тягость.
— Переживём, не старые ещё.
— Ну иди, друг дожидается.
— Не только друг, это ж кум, дочке крёстный.
— Вона как!… А почему без жён пришли?
— Валентина занята, а кум бобылём.
— Тяжко одному-то.
— Он член семьи, не один.
— Про соблазны говорю. Вишь, чего кругом делается?
— Вижу, не в подвале живу… Держится.
— Или хорохорится.
— Вот уж не скажу — не знаю…
— Соврал, поди?
— Грех не велик…

— Антон, оставляю на съедение отцу Александру. Позвони, как освободишься… Ах, да…
— Если не приеду ночевать, — обязательно позвоню, не беспокойся… Ну, тогда — пока?…
— Батюшка просил подойти последним. Выдюжишь до конца?
— За этим приехал.
— Отойди подальше от двери.
— Зачем?
— Выдувает.
— Что?
— Слабые духом стараются встать поближе к алтарю, — проще выдержать службу.
— Надо же… Вот дурак! Мог бы догадаться.
— Нормально… Если сегодня приедешь, — не ругай Женьку. Хорошо?… Ей уже досталось… И от меня, и от матери.
— Себя нужно было ругать.
— Всё, меня нет… Стилет верну завтра.
— У-ух… давненько я не брал в руки шашек…

— Батюшка, я исповедаться ко причастию.
— …Ты, значит, Виталия родич… Антоний.
— Антон.
— Антон… На службу завтра приходи, приходи обязательно, а до причастия не допущу… И не думай даже.
— Да я понимаю… Хотелось бы…
— Когда последний раз в храме был?… Когда родительницу отпевали. А до этого?…
— Давно…
— …Гриша, посмотри, пожалуйста… Никого?…
— Все ушли, отец Александр.
— Закрывай… Пойдём, Антоний.
— Куда?!…
— Повечеряем чем Бог послал да поговорим.

Продолжение следует…
Хочу извиниться перед Иррой.
Ира, я неспецально сказал что ты жирная.

Прости засранца, если ты это прочитаешь.
Можешь не гулять.

Вообще то я добрый. А когда худею я вот такой😁
Может даже я тебя ублю , но боюся это сказать.И ты же видишь , как это трудно - худеть.

С Новым Годом ,Ира!
С новым тебя счастьем!
Пусть исполнятся твои мечты, когда это будет нужно тебе в самый подходящий момент.

Смотри не нажирайся в НГ!
Всем доже счастья!
9
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Раз бурун, два бурун

— Марин, за мной Виталий скоро заедет. Ты как, в город собираешься?
— Тоша, езжайте без меня. Я хочу Полину сводить в «Дубки», Тамара Дмитриевна какой-то праздник организовала… Тебя сегодня ждать?
— Если успею на последнюю электричку. Виталий не сможет привезти, — завтра утром едут в Новгород…
— Только позвони, чтобы не волновалась.
— Поцелуй на дорожку.
— Если хочешь…
— Я всегда хочу… Пока. Я пошёл.

— Вит, что-то пасмурный ты сегодня.
— …Зеленогорскую пациентку помнишь?
— Конечно. И мужа её, старого коммуниста.
— Умер Петро.
— Да ты что!…
— Вот тебе и что.
— Говорил же, уговаривал, просил почти… Дурак.
— Вот так… Ты точно не лечил?
— Какое там лечил! Да при моём появлении он только что под диван не прятался!
— Ясно… Эрни интересовался.
— Ему-то что за дело!
— Ну… свой интерес блюдёт. Ему плохая репутация ни к чему.
— Постой–постой… При чём здесь репутация!
— Давно хотел сказать… Ты сильно не обольщайся насчёт Эрни. При всех его положительных качествах он остаётся коммерсантом.
— Почему тогда не берёт свою долю?
— Он снимает сливки с побочных эффектов. В том числе и с репутации.
— Спасибо, что предупредил.
— Не напрягайся, — тебя не подставит, будь уверен. Но если однажды не поднимет трубку, — значит у него изменились перспективы. Понял?
— А ты поумнел за последние семнадцать лет.
— Твоими усилиями тоже… И вера помогает.
— Как это она может помочь!
— Отбрасываешь мелочи, мусор, остаётся самое главное… Да что я тебе рассказываю! Ты делаешь то же самое, и лучше меня, только не привык рассуждать на эту тему.
— Ну да, ну да… не моя тема… Куда сейчас?
— Сразу на Пестеля.
— К Эрни заезжать не будем?
— Он уже там, с Алексеем режутся в нарды.
— В нарды?!… Я тоже хочу!
— Вот и наиграетесь досыта.
— А ты?
— Посижу немного да поеду. Завтра в дорогу ни свет, ни заря.
— Как вы с дочками решились!
— Охота пуще неволи. Ничего страшного, дорога не дальняя.
— Привезите их обратно целёхонькими. Проверю.
— Это дело. А то Валюшка губки бантиком, — обиделся, наверно, наш Тоша. Да чем же мы его обидели… Аж противно, блин. Культ личности в отдельно взятой семье… Ещё и лыбится, гад… Камазники совсем страх потеряли! В центре города!… Что за бардак… Антон, ты чего!… Тоха…
— …Всё нормально, задумался что-то.
— …Так… что тут у нас с парковочкой?… Есть такая парковочка… Тпру-у, приехали!… Поползли на второй этаж.

— Здравствуй, Алексей… Лёша, где костыли!…
— Да как-то без надобности, обхожусь тростью… Проходите.

— Тоха, он точно лежал?
— Нет, конечно, мне приснилось.
— Ничего не понимаю…
— Я тоже.

— …В общем, вижу, как Антон Георгиевич проводит рукой вдоль спины, а позвонки вслед за ладошкой рояльными клавишами — вверх–вниз, вверх–вниз. Очки протёр — нет, всё точно, — вверх–вниз, вверх–вниз… Антон, Вит, проходите, только вас дожидаемся.
— Мне сказали, — тут нардами развлекаются.
— Наигрались уже. Да и убегать скоро.
— Куда в такую рань собрался!
— Должны привезти десять комплектов двухтомника Михаила Чехова, издание восемьдесят шестого года. Отдают по номиналу.
— Большая редкость?
— Раритет уже, можно сказать. Тираж был двадцать пять тысяч на весь Союз. Представляешь? Как они зависли — совершенно непонятно.
— Извините, не поздоровался.
— …Антон, это Ира, дочь Светланы.
— Очень приятно… А где Света?
— Работает. Раньше часа не появится.
— Я бы от такого режима с ума сошёл.
— Так и спит до двенадцати, а то и до двух… Коньяк будешь?
— В честь какого торжества?
— Мама Света подогнала. Достаточно?
— По нынешним временам вполне.
— Ир, организуй Антону фужер, а Виталию чашку.
— Хорошо.

— Нормальный ребёнок, чего вы так…
— На неё как найдёт… Виталий, ты надолго?
— …Лёш, уже пора… Виталик, подбросишь?
— О чём речь, конечно! Полчашки глотну и поедем.
— …Лёш, я слышал кусочек разговора. Это он шутил или серьёзно?
— Антон, я встретил вас у двери. Тебе мало?
— Не могу поверить…
— Зато Эрни реабилитировался в моих глазах на двести процентов.
— Вот как!
— …Антон, потом объясню.
— Спасибо, Ир… Лёш, сиди, я сам… Предлагаю выпить за Алексея. Пусть идёт на поправку семимильными шагами, потом вприпрыжку, а потом бегом.
— Отличный тост!…
— …Вспомнил одну байку про Фаину Раневскую… Не помню преамбулы… Пригласили её по какому-то случаю в незнамо какой дом, и решили разыграть. Не то, чтобы разыграть… Была бутылка из-под дорогого французского коньяка. В неё налили армянский, — не дешёвку там какую-то, а хороший. Но армянский. И бутылочку аккуратненько закатали. Чуть ли не с сургучом… При Раневской открыли, разлили, Георгиевна пригубила и говорит: — Какая изумительная подделка!
— Вот тётка была! Циник, матершинница! А всё равно её любили!
— Режиссёры не любили. Непонятно почему.
— Сама себе режиссёр, поэтому и не любили.
— Эрни, давай ещё по малюсенькой.
— Можно, и мы пойдём…
— …Лёш, я провожу.
— С замком разберёшься?
— В крайнем случае, позову Иру. Всё-таки резво так начинать не стоит.
— Не стоит — так не стоит, доктору видней… Что я говорю, — сам себе не верю! На работе расскажу — решат, что и головой ушибся.
— Не рассказывай.
— Придётся… До свидания, ребята, спасибо, что зашли.
— Счастливо, Лёш, поправляйся.
— Ещё раз спасибо.

— Эрни, я сегодня заночую у тебя.
— Без вопросов. Только имей в виду — мне к восьми утра надо быть во Всеволожске. Так что завтрак будешь готовить сам.
— А ключи?
— Занесёшь соседям напротив, — им не привыкать.
— Договорились…
— Да… чуть не забыл… Заходила Зира, просила передать это тебе.
— Лейкопластырь?!… А мне-то он зачем!
— Не знаю. Сказала, что ей больше не нужен. И что ты поймёшь.
— Так и сказала?
— Может не дословно.
— Спасибо, друг. Приятно слышать… Надо же как… не ожидал.
— Что ещё?
— Нет, всё нормально… Виталик, когда возвращаетесь?
— В воскресенье вечером будем дома. Приезжайте с Мариной. Валя просила.
— Посмотрим… Ну, до встречи.

— Антон, Вы долго будете здесь?
— Не знаю. Час, может полтора.
— Хорошо.
— Что хорошо?
— Ничего.
— …Ну где вы там?
— Сейчас, Лёш!… Идите, ну идите же…

— С замком управился?
— Пришлось Иру просить.
— Понятно. Ира у нас большой специалист по замкам. Если запереть — любой вскроет, лишь бы смыться из дома.
— Вот тебе и девочка!… Спину покажешь?
— …Лёша, я к Юле. Сегодня не приду.
— Что матери сказать?
— Что-нибудь придумаешь.
— Деньги есть?
— Лёша, я не на гулянку, я к Юле.
— Не заводись.
— Я пошла.

— Странные у вас отношения… Не моё дело, конечно.
— Ничего… Мне на живот?
— …Лёш, здорово, что ты костыли в углу поставил. Но поберегись, прошу, шутки здесь неуместны.
— Знаю… Сегодня не стреляет. Покалывает слегка.
— Ремиссия… Приготовься морально, — может быть обострение. Органика позиции так просто не сдаёт.
— Ты хирургу рассказываешь?
— В самом деле… Всё, можешь одеваться.
— …Эрни говорил, — ты хорошо играешь в нарды?
— Семь с половиной минут партия. С хорошим партнёром.
— Ничего себе, блиц!… Сыгранём?
— Полчаса могу себе позволить.
— А давай до двух очков! Куда тебе торопиться!
— А-а… давай… Зарики хорошие, не убитые.
— Не успели убиться… Бросаем?… Стоп! Куш как играем?
— В начале с головы две, остальные как обычно, удваиваются.
— У нас придурки на работе дикий Марс гоняют.
— Знаю такой. Полный беспредел. Точно для придурков, которые не научились получать удовольствие… от игры… Ты первый.
— Эх, говаривал Ноздрёв, давненько я не брал в руки шашек.
— Знаем, знаем, как вы не умеете играть в шашки, — отвечал Чичиков.

— Антон…
— Ира?… Что ты здесь делаешь!
— Дожидаюсь Вас.
— Ты сказала Алексею, что будешь у подруги!
— А-а, это для мамы.
— А если позвонит?
— Кто, мама? Больно ей надо.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Проводите… во-он туда…
— Куда туда!
— До Фонтанки.
— А потом?
— Потом… потом можно налево.
— Дома беспокоиться не будут?… Кажется не будут… Ну, пойдём.
— Можно, я возьму Вас под руку?
— Бери, теплее будет.
— Спасибо.
— Да не за что.

— …Меня все дёргают, пинают, как бессловесное животное.
— Тут я бессилен. Это твоя семья.
— Я знаю… А Вы правда здесь учились?
— Да, прямо за этим углом.
— Здорово… Я ходила в Мухинское на выставки… Интересно… Все такие разные, а никто друг перед другом нос не задирает.
— Есть такое… Конкуренция начинается после окончания. Тут уж палец никому в рот не клади.
— Как везде, одно и то же. Почему люди не могут жить так, чтобы другим пальцы не откусывать?
— По глупости, по жадности… Кусают ведь по-разному.
— Как это, по-разному!
— Вот к примеру… Человек нашёл хорошую денежную работу. На самом деле он думает, что она хорошая, а работа только денежная.
— Интересно, как это?
— Моя работа не очень денежная, но и не очень плохая. Я часто бываю с семьёй, мы вместе гуляем, иногда смотрим телевизор. Когда выбираемся в город, то и в музеи ходим. Хорошая работа, когда человек больше проводит времени со своими близкими. И, соответственно, наоборот.
— У мамы плохая работа… Только мне уже всё равно. Пусть хоть живёт на своей работе.
— Почему ты так говоришь!
— …Я… Неважно… Вам приходилось кусать?
— В каком смысле?
— Ну, пальцы. Не по-настоящему, а как Вы сказали!
— Да.
— Спасибо.
— За что?
— За то, что не соврали.
— О, это мне легко!
— А сейчас соврали.
— А вот и нет!
— А вот и дат!
— Будем спорить?
— Поспорим!
— Почему ты решила, что я вру?
— Все врут. Вы же не святой.
— О святости нам лучше не заикаться.
— Вот, сами признались.
— Ира, я не вру без надобности.
— А по надобности, значит, врёте?
— Я стараюсь не попадать в ситуации, в которых… или после придётся врать.
— Ну, а если попали!
— Некорректный вопрос.
— Почему?
— Я не давал повода уличать меня во вранье.
— Может и так. А представьте!…
— Любой святой, пока он жив, может пасть, потерять свою святость. Способов не счесть. Но он этого не допустит, потому что у него опыт борьбы с соблазнами, которого у нас с тобой нет.
— Значит и у Вас нет опыта борьбы с враньём.
— Этот опыт есть.
— Вы не врёте?… Что Вы улыбаетесь!
— А ты?
— Не знаю… Вы такой большой и тёплый… то есть… я хотела сказать добрый.
— Да не добрый я, чадо мое, я просто не злой… Хотя накуролесил в жизни…
— Убивали?
— Я был солдатом.
— Долго?
— Почти десять лет… целую вечность.
— А как это?
— Что?
— Убивать.
— Ира, ещё парочка таких вопросов, и я сдам тебя твоим близким родственникам.
— Кто Вам сказал, что они близкие родственники!
— У тебя есть мама…
— Они не близкие. Просто родственники. И радоваться тут нечему.
— За что же ты их так…
— Это моё дело…

Продолжение следует…
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Поворот все вдруг

— Так, пятилеток в середину, Нюшку на руки.
— Валь, ну что вы будете мотаться в такую даль!
— Ничего, пусть покатаются.
— Смотри, тебе видней…
— Виталий, ты скоро?
— Пару минут потерпите, масло проверю…

— Марина, приезжайте почаще. У нас круг общения маленький, и вы про нас забываете.
— Валя, редко в город выбираемся, Полина ещё маленькая.
— Ничего себе, маленькая! Это Танюшка наша маленькая, а в Новгороде уже побывала… Виталик фотографий наделал уйму, распечатать только вот не успел.
— Может лучше вы к нам?… Вам что — сели и приехали… Виталик водит хорошо.
— Десять лет за рулём… Видела бы ты его первую машину! Как она не разваливалась на ходу — одному Богу известно.
— В какой церкви Нюшу крестили?
— На подворье Валаамского монастыря.
— Там и окормляетесь?
— Я бы с радостью, да ездить далековато. Женя нормально переносит, а Таню на руках таскать туда да обратно — тяжело всё-таки.
— А Виталий?
— Он не всегда свободен. То работа, то с Антоном какие-то дела… Вот так и мотаемся без своего прихода.
— Устроится. Дочка подрастёт, — проще будет.
— Подрастёт, куда же ей деваться… Ну что ты, маленькая… тиш–тиш–тиш… спи, моя хорошая, мама рядом… Вы не думали?…
— Пока нет… Посмотрим.
— А что смотреть! Пока молодые… Ты не поверишь, сколько проблем с Женей решилось само собой с рождением Танюши! Я даже не ожидала. Правда говорят, что если бы погодками были, то повозиться бы пришлось.
— Это верно… У нас в школе много таких.
— Кто вам мешает! Только вы сами. Смотри, — какая помощница у тебя выросла, шестой год уже!
— …Полина, потерпи, сейчас Виталий заведёт, и поедем домой.
— …Ну что, дамы, не притомились?
— Поехали уж… Антон, выбивай свою трубку!

— Ну, друзья мои, настала пора прощаться. Надеюсь, вам было не только интересно, но и полезно, полезно для души. Думаю, что всё происходит так, как должно. Согласитесь, — подустали мы друг от друга. Вроде бы и не чужие уже, но и не близкие.
— Антон, а где Вы получили мастерскую?
— В старом фонде на Фурманова. Маленькая, но мне хватит, я не монументалист. Там даже укромное место есть для печатной машинки. На машинку, правда, я ещё не заработал. Но это вопрос времени.
— Думаете совмещать?
— …Полезное с приятным.
— Что для Вас полезное и приятное?
— Ты знаешь, Илья, я себе такой вопрос задавал. Получается, что и то, и другое. Начиналось всё по-разному… Скульптурой вполне осознанно я начал заниматься с десяти… двадцать шесть лет назад. До этого было просто удовольствие от процесса. А писанина изначально была своего рода отдушиной, этакая палочка–выручалочка. Потом втянулся, стал выстраивать… вырабатывать свой стиль.
— Уже выработали?
— Нет, конечно! Думаю, если суждено сделать что-то значительное в этой области, то идти придётся через смену стилей, степень погружения в автобиографию… Возвышение мотиваций.
— В литературе тоже?
— А что вы думали, друзья мои! Это часть нашей жизни. Напоследок хочу открыть вам секрет… Не шелестите, не стоит… Секрет в том, что никакого секрета нет. Я однажды цитировал, — цель оправдывает средства! Какова цель — таковы средства. Помнится, было множество попыток принизить, опошлить смысл этого выражения. Но при этом забывался основной принцип определения средств. Не то чтобы забывался, а ненавязчиво затушёвывался. И весь праведный гнев обрушивался на средства, дискредитируя тем самым идею мотивации как движущей силы душевной и духовной эволюции. Не в понимании Шри Ауробиндо, но эволюции отдельно взятой личности за короткий промежуток времени, называемый жизнью… Не мудрёно?
— Сказали бы такое два года назад, — мы бы уже спали.
— Вот видите!… А ведь я рос вместе с вами. Крестился недавно. Год назад мне подумать было об этом странно… У моего близкого родственника родилась дочурка, вторая. У нас договор: сколько времени я провожу с его детьми — столько времени он возит меня по моим делам.
— Пора Вам свою машину приобретать.
— Да как-то не получается. То нет денег, то денег нет. Да и дочки его мне по душе… На этом прекратим официальные дозволенные речи. А теперь — пить чай, кофе. И не вздумайте оставить на столе хоть маленький кусочек торта.

— Поехали.
— Тоха, что ему надо?
— Хм… интересно…
— Что?
— Тон твоего вопроса. Первый раз такой слышу по отношению к Эрнандо.
— У меня странное предчувствие…
— Странное?… или всё-таки другое?
— Что-то происходит… непонятное.
— Новый сюжет?
— Вот–вот! В самую точку… Тебя дожидаться?
— Не надо. Погуляю, зайду к Турчаниновым. Когда ещё увижу! Да и увижу ли.
— Как Ира, не в курсе?
— Мама с дядей хотели её наказать, нашли комнату в коммунальной квартире. Эрни вмешался, — будет жить на Петроградке в отдельной. Надеюсь, — не пропадёт девчонка, голова есть… надеюсь.
— Куда, в Голландию?
— Обломилась им Голландия. Светлана без дочери там не нужна, тем более с братом… Дворянские корни из России на западном рынке не котируются… В Германию.
— А там что, — родственники?
— Никого там нет, уезжают туристами с пустыми чемоданами… Бегут… из страны.
— Крысы.
— Не надо, Виталик, у нас разные поводы для недовольства. Они решили радикально… Социальная хирургия.
— В Лёшкином стиле.
— Я тоже так думаю. Хотя сначала подозревал Светлану… Виталий, если Ира обратится за помощью — не отказывай, пожалуйста, ради меня.
— Прикипел?
— Я уж и не знаю… Раздвоение личности… хочется быть в трёх местах одновременно.
— Какое третье?
— Рядом с Соней… Иногда появляется почти неуловимое чувство, что я действительно там, с ней… Смотрю оттуда на самого себя и киваю, — живи, мол, дальше, но и нас не забывай…
— Тоха, давай сменим тему… Что-то аж мороз по коже.
— Настроение какое-то… похоронное… кто-то умирает, кто-то уезжает. И мы с ними уезжаем и умираем.
— Тоха, прошу!…
— …Высади на канале, пройдусь пешком.
— Когда появишься?
— Позвоню… если повезёт.
— Ни пуха.

— Антон Георгиевич! Рад тебя видеть, проходи. По коньячку?
— Вино закончилось?
— Антон… Сейчас ко мне придёт человек из очень влиятельной организации. Нужный нам человек. Очень хочет познакомиться.
— И только?
— Возможно, у него есть к тебе предложение.
— Какого рода?
— Среднего. Шучу!… Не знаю. Это будет между вами.
— Познакомимся, чего ж не познакомиться.
— Прими в качестве пожелания, — для меня очень важен положительный результат вашей беседы.
— В наёмные убийцы не пойду.
— Да ну тебя с твоими шуточками… Никто тебе такое предлагать не станет. Думаешь, у них может быть недобор? Никогда в такое не поверю.
— Да уж… Когда он появится?
— С минуты на минуту.
— Лимон есть?
— Красная смородина.
— Оригинально.
— Проверял — лучше, чем с лимоном.
— Наливай.

— Геннадий Юрьевич, здравствуйте, проходите… Уже здесь… Как Вы сказали… Что Вы, можно без церемоний… В комнате… Схожу в магазин, пополню запасы… Да, конечно…

— Здравствуйте… Геннадий Юрьевич.
— Антон.
— По отчеству?
— Пусть буду Георгиевич.
— Шутить изволите?
— Мне бы у Вас поучиться.
— То есть?
— Вы же знаете моё отчество, так что не будем устраивать театр.
— Достойное заявление, вполне в Вашем стиле.
— Вы пришли ко мне, правила диктую я. Это, надеюсь, понятно?
— Я пришёл к Эрнандо Всеволодовичу.
— Я могу привести его обратно, вы мило побеседуете, а я поеду по своим делам.
— К Турчаниновым.
— А говорили, что Эрни не стукач.
— Вы слишком претенциозно всё воспринимаете.
— Что поделать! Я не сторонник объективного подхода к личности.
— Я тоже. Поэтому пришёл я, а не кто-нибудь другой.
— В каком Вы звании?
— Разве это важно?
— Любопытствую я.
— Майор.
— Ну-с, майор Геннадий… Юрьевич, я Вас слушаю.
— Я бы и сам с удовольствием послушал.
— «Дела давно минувших дней, преданье старины глубокой. Владимир в горнице высокой с дружиной пировал своей». Продолжать?
— Как пошло. Не Ваш стиль.
— Вы первый человек оттуда, с которым я встречаюсь в жизни. Растерялся!
— Давайте к делу.
— Вот это по-нашему! Вы чем будете закусывать, — красной смородиной или по-старому, занюхивать рукавом? Только без пафоса, пожалуйста. Не люблю я этого.

— С некоторых пор мы стали испытать своего рода потребность в специалистах Вашего направления.
— Майор!…
— Геннадий Юрьевич.
— Как скажете… Зачем же так! Не копеечное, вроде, мероприятие, а начинаете с вранья. Нехорошо.
— Что Вы имеете в виду?
— Якова Блюмкина.
— Ну, это было давно.
— Вы хотите сказать, что с тех пор вы ничего не предпринимали в этом направлении?
— В целом, — да, Вы правы. Но это совсем другое подразделение, со своими задачами и довольно-таки узким перечнем… э-э… услуг.
— Ищите своих блюмкиных, я-то вам каким боком!
— Нам нужны разные, не только такие как он.
— Хорошо, попробуем иначе… У меня нет ничего, что я мог бы вам предложить.
— Или не хотите?
— Поймите меня правильно, — у меня работа, семья, увлечения. Вы в этом списке до сегодняшнего дня не значились.
— Возможно. Бывает, что список заканчивается неким пунктом со значением Икс.
— Есть такой. Но это не по Вашей части.
— Как знать… Вы хороший имитатор. Лучший из тех, кого я встречал в своей жизни.
— Спасибо, приятно слышать, честное слово.
— В этом качестве Вы можете принести огромную пользу.
— Товарищ майор, Вы настолько уверенно себя чувствуете? Я ведь имитатор, как Вы изволили выразиться.
— Неужто угрожаете!
— Вы меня неправильно поняли… Или я неточно выразился… Пользу кому?… людям? Приношу, сколько могу. Государству?… а если власть поменяется? Что будет со мной, с моей семьёй! Вы обо мне позаботитесь?…
— Почему бы и нет?
— Вот, майор, опять неверный посыл. Кто Вас направил?… «и нет…» На нет и суда нет.
— Вы отказываетесь обсуждать наше предложение?
— Я его ещё не слышал… Остаётесь только Вы… Скажите, майор, с вами можно быть партнёром?
— Конечно!
— Я с Вас трещу! Сами-то себе верите? Я, например, не верю. И ни один здравомыслящий человек не поверит.
— Потому что Вы не представляете масштабов и перспектив, которые могут перед Вами открыться. Да выполнение одного серьёзного задания решит все ваши финансовые проблемы! Купите «Вольво» последней модели…
— Ну, Эрни, ну молодец!… Браво!
— У нас много источников. Если бы мы основывались только на его информации, то меня бы здесь могло и не быть.
— Вы сказали про «открывающиеся перспективы». Кто их открывает?… опять вы? А если правая нога вашего начальства вздумает их закрыть вместе со мной?
— Всё в Ваших руках.
— Ой ли?… Нет, и ещё раз нет.
— Опрометчиво с Вашей стороны.
— Я устал. И от Вас тоже… Скажу честно, — приди Вы ко мне четыре года назад, я бы и пяти минут не думал. А сейчас — увольте.
— Уволить не трудно. Принимают не каждого. Вам оказывается честь и доверие, а Вы пренебрегаете.
— Про честь не надо. Да и про доверие тоже. Если я Эрнандо уже доверять не смогу, то вам не смогу по определению. Ищите себе блюмкиных, горных, руцких. Кашпировского вы себе уже нашли. Что вам ещё! Весь мир хотите?… а он вас?…
— Жаль, что разговор не получился, искренне жаль.
— Не переигрывайте. Наверняка у вас в рукаве полная колода таких как я. Не стоит близко всё принимать. Да Вы и не можете, Вам по службе не полагается.
— Значит всё-таки нет?
— Без вариантов. Вне вашей конторы — всегда к Вашим услугам. В структуре — никогда… Как Вы вообще могли подумать, что я пойду на поводу!
— Были сведения. Ваши поездки в Среднюю Азию…
— Там была другая жизнь. Считайте, что Вам она приснилась. И я был совершенно другим человеком, постарайтесь это понять.
— Я понимаю… Что ж, приятно было познакомиться. Прощайте.
— Прощайте, майор.

Продолжение следует...
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

9 июня 95г.

— …Марин, положи ещё… Спасибо.
— Полина! Не вертись.
— …Да ладно тебе, ничего не уронила.
— Когда уронит, — поздно будет.
— Уронит — подберёт.
— Какой-то ты сегодня… покладистый.
— Выспался.
— И всё?… Какие планы на сегодня?
— До вечера занят. Появлюсь часов в девять.
— Что так поздно?
— С утра Машка с мамашкой, деньги принесут; потом на Невский, — у Стаса заболел продавец, просил подменить.
— Мог бы и сам постоять, не велик барин. А тебе там париться и выхлопами дышать.
— Надо человеку помочь.
— Он хоть раз помогал?
— Я не просил.
— Так попроси!
— …Кофе будешь?
— Я сама.
— Ну, сама так сама.
— …Мам, можно я с Антошей схожу?
— Зачем?
— Порисовать.
— Антон!…
— Я купил ей краски.
— Я же просила!
— Что ты шумишь… У ребёнка каникулы.
— Я вам устрою каникулы…
— Ну, всё, я побежал. Спасибо… Полин, в другой раз порисуем, извини. Сегодня сильно занят. Действительно занят.

— Здравствуйте.
— Вы к кому?
— Владимир Саныч у себя?
— Фамилия.
— Вы боитесь, что я его украду?
— Назовите Вашу фамилию и цель посещения.
— Девушка, а хотите, — я превращу Вас в жабу, и до конца дней своих Вы будете жить в отдельном террариуме на Скворцова–Степанова!
— Понятно… Он Вас ждёт?
— На месте?
— По коридору первая дверь направо.
— Жаль…
— Так Вы к Анисимову или?…
— Жаль, что не налево… Не смотрите Вы на меня так, я женат.
— Больно надо…

— Вы по какому делу?
— Владимир Александрович, не узнаёшь?
— Минуточку… Антон?… Антон Георгиевич?!. Ты!…
— Так. Хорошенькое начало… Ну, кто тут ещё из вашей мафии окопался?
— Почему сразу — мафия! Мы серьёзная организация.
— Вы всегда были серьёзными. Даже слишком… Кто из общих знакомых?
— Ольга Владимировна…
— Помню, помню… Кривчонка нет, случайно?
— Он отказался. Занятой человек, у них проект в Ауровиле.
— А-а… Я, значит, не занятой.
— Ты нигде не высовываешься. Нам трудов стоило тебя найти.
— А стоило ли?
— Стоило… Антон, у меня к тебе деловое предложение.
— Как всегда весьма заманчивое.
— Антон, ты же знаешь, — я всегда к тебе хорошо относился.
— Я помню. Это ведь не ты Прохорова с его шестёрками на меня навёл. Они меня сами на Пушкинскую заманили… Вадим Борисович тоже с вами кормится?
— Антон, пойми правильно. Мы хотели как лучше.
— Для кого?… для меня?
— Ты был совершенно непредсказуем. И в некотором роде представлял опасность…
— Володя, ты сам-то веришь в то, что говоришь? Я занимался своим делом. Ни в чьи блудни не вмешивался. Помогал людям. Я полгода был между жизнью и смертью!
— Но ведь выжил! Стал сильней, мудрости прибавилось. Нам такие люди нужны.
— Сколько вас тут — двадцать?… пятьдесят?… сто пятьдесят?
— Присядь… Выпьешь что-нибудь?
— В твоей компании? За дурака не держи. Это не моя территория.
— А где твоя?
— Теперь везде, где я. Питер всегда. Кроме вашего ОВИРа.
— Как ты сказал?… ОВИР?
— А как вас ещё называть! Общество Возрождения Инквизиции России.
— Мы называемся без «России».
— А тебе не приходило в голову, почему без неё?
— Это не важно.
— Потому что в России, Володя, никогда инквизиции не было. Вас не было, и инквизиции не было. И не будет.
— Оставим демагогию. Давай по-мужски, — приходи и работай с нами.
— Когда вы были Ассоциацией, ты мне работу не предлагал. Что изменилось?
— Мы изменились. Самое главное — ты изменился.
— Это точно. Иначе и разговора бы не было. Разгромил бы ваш колумбарий да убрался восвояси.
— Ну, не надо всё возводить в превосходную степень!

— …Неплохо вы обустроились.
— В целом — да, грех жаловаться. Какой вид из окна!
— Оценил… Как тебе удаётся так ловко свои делишки улаживать!
— Я и твои могу уладить. Причём, без особого напряжения.
— Например?…
— Как у тебя с жильём?
— Что это меняет…
— Что ты скажешь, если я предложу тебе четырёхкомнатную квартиру за полцены?
— Мне и за такие деньги не купить.
— Вторая половина в рассрочку.
— Ты старше меня на семь лет, а рассуждаешь как пацан из подворотни. Денег нет, и в этой жизни не будет!
— За год–полтора сможешь расплатиться.
— Каким же образом!
— За этим пригласили.
— Становится интересно.
— Вот видишь. Можем ведь найти общий язык!
— Я для вашей тусовки бесполезный человек. Лечением не занимаюсь, и не буду. Я слишком хорошо знаю, где оно заканчивается.
— Не всё так плохо, Антон, не всё. Но кое-что…
— Именно?…
— Ты не хуже меня знаешь, что у нас творится! Вот скажи, — чем закончились твои выступления в прессе?… Пригласили, объяснили, что не ко времени, а лишний шум никому не нужен. Им шумиха нужна. А это, извините, Антон Георгиевич, далеко не одно и то же.
— Меня это уже не касается.
— Ты ли это? Тебе всегда и до всего было дело. Что случилось?
— У меня семья. Я должен их оберегать. В том числе и от вас. А ещё я чуть не умер. Ты не забыл?
— Оставь, прошу тебя. В своём роде это был тактический просчёт… Нельзя же до конца жизни зло держать на весь белый свет!
— Не на весь… Так что вам от меня нужно?
— У тебя дар. Я тогда ещё заметил, когда ты появился в Апраксином переулке. Помнишь?
— И как вы с Прохоровым смотрели на меня сверху вниз.
— Ну… Прохоров нам и посоветовал с тобой связаться.
— Надо же как! Это ж сколько зверья в лесах передохло!
— Всё течёт… И мы не молодеем.
— Кто ещё?
— Ирма Андреевна. Помнишь такую?
— Ещё бы. Вечнозелёная…
— Это как?
— Вот так. Думает, что будет жить всегда.
— Куда делась твоя коммуникабельность!… человеколюбие!…
— Володя, я не мальчик. К тому же за одного битого двух небитых дают.
— Опять за старое… Ну как тебе объяснить, что ты нужен! Нам нужен, людям!
— Огласи весь список, пожалуйста.
— Список?… тебе нужен список?! Вот… смотри… Это перечень контор, агенств, компаний, занимающихся магией. Половина из них, в лучшем случае, — шарлатаны и вымогатели. Мало?… Хорошо, вот ещё один. Это гипнологи. Заняты отъёмом денег у населения.
— И это правильно. Есть люди, готовые отдать свои деньги. Значит, будут желающие их взять. Капитализм!
— Антон, не ёрничай. Тебе лучше многих известно, что такое зависимость от гипнолога.
— Давай их пристрелим.
— Придёт время, и это будет… Ещё не всё. Самое вкусное на десерт.
— У тебя тут вода есть?
— Да. Посуда в шкафу… Десерт у нас совсем несъедобный… Синдром Кашпировского. Термин знакомый?
— Кажется, я придумал в восемьдесят девятом.
— Ну?… тебе мало?
— Мало.
— Антон, сколько человек в Питере могут гарантировано компенсировать этот синдром?
— Не знаю.
— Зато я знаю.
— Пусть идут в церковь.
— А если человек неверующий? Ты же знаешь, что происходит.
— Меня на всех не хватит. А у тебя в роду десять поколений священников.
— Здорово! Поэтому ты решил вообще отказаться от помощи людям?
— Я не отказываю тем, кто ко мне приходит.
— Это капля в море. Пойми, мы занимаемся не только палками в колёса, на нас лежит ответственность за пропаганду здорового образа духовной жизни!
— Сколько патетики! Заслушаться можно. А компашка заодно и денег заработает. Не так?
— Давай ещё раз… От тебя ничего не требуется.
— …И за красивые глаза ты покупаешь мне квартиру. Володя, глянь… Я похож на дебила?
— Нам нужны люди. Не просто эсперы с улицы, а специалисты с даром как у тебя.
— Ай, как хорошо… Полину я вам не отдам, новых детей делать не собираюсь. Да если бы сделал! Пока родятся, вырастут. А там, глядишь, и вы перемрёте.
— Мы комплектуем группу, из которой выбираешь всех восприимчивых к обучению.
— Обучению чему?
— Тому, что есть в тебе. Иначе нам не разгрести никогда.
— Кто тебе сказал, что вы сможете это разгрести! Или ты придумал сам–сотоварищи?
— Но ведь пытаться-то нужно!
— Как ты заговорил! Сколько же ты получаешь за своё рвение, если не секрет?
— Секрет…
— Ладно, я пошёл. А ты смотри, не лопни от усердия.
— Антон, подожди… Сколько к тебе приходит? Один человек в месяц? И что дальше? Ты ведь даже не можешь отследить, что с ними потом происходит! Как они живут потом, без тебя!…
— Ну, и здоров же ты! Кто тебя этому научил?… спонсоры?
— Смотри, мы набираем группу, причём, не просто набираем, а отбираем лучших. Хочешь — с твоей помощью. Или под твоим руководством. Как пожелаешь.
— У меня были ученики. Ты гарантируешь, что они не пойдут по их стопам?
— Стопроцентной гарантии никто дать не может.
— Ты больной. И очень жадный. Представь, что десять антонов разбредутся по своим интересам. Да у нас и так психушки переполнены!
— А ты?… ты гарантируешь, что твоя пациентка выйдет из больницы?
— Ты о чём?
— О супружнице опера с Литейного.
— Какая же ты скотина, Анисимов. Меня блевать тянет от всей вашей компании.
— Ты на себя посмотри, мессия недоделанный! Кому бы ты нужен был, если бы на тебя пальцем не показали!
— Ну, здорово! А душевно мы с тобой поговорили, Саныч. Правда?
— Прости… Не сдержался.
— Не сдержался? Правильное слово. Держал ведь, таил. Впрочем, ты всегда был таким.
— Антон, прошу… Подготовь пару–тройку, а дальше мы уж сами управимся.
— Нет, не управитесь. Ваши деньги вас и сожрут.
— Ты совершаешь ошибку.
— Я совершил её, когда припёрся в Ассоциацию Прикладной Парапсихологии. Эх… уж лучше бы ты был шарлатаном… Передавай привет своим прилипалам.

Продолжение следует...
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Книга четвёртая. Ивушка плакучая, ива

Светлой памяти монахини Иоанны

Часть I. Серый клоун

Аукаем в пустыне как в бору,
а ветер за три метра прочь уносит
те крохи, что дрожащий голос просит.
Задумал кто-то глупую игру.
(Татьяна Кулагина “Погоня“)

Со святыми упокой

— …Господь наш Иисус Христос Божественною Своею благодатию, даром же и властию, данною святым Его учеником и апостолом, во еже вязати и решити грехи человеков, рек им: приимите Духа Святаго, ихже отпустите грехи, отпустятся им; ихже удержите, удержатся; и елика аще свяжете и разрешите на земли, будут связана и разрешена и на небеси. От онех же и на ны другдругоприимательно пришедшею, да сотворит чрез мене смиреннаго прощенно и сие по духу чадо Алевтине от всех, елика яко человек согреши Богу словом, или делом, или мыслию, и всеми своими чувствы, волею или неволею, ведением или неведением. Аще же под клятвою или отлучением архиерейским или иерейским бысть, или аще клятву отца своего или матере своея наведе на ся, или своему проклятию подпаде, или клятву преступи, или иными некиими грехи яко человек связася; но о всех сих сердцем сокрушенным покаяся, и от тех всех вины и юзы да разрешит ея; елика же за немощь естества забвению предаде, и та вся да простит ея, человеколюбия ради Своего, молитвами Пресвятыя и Преблагословенныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, святых славных и всехвальных апостол, и всех святых. Аминь…

— Валя, поезжайте, нечего вам на кладбище делать… Женя, ты с мамой?
— Пап, я на кафедру, и сразу домой.
— Подойди к Тоше.
— Хорошо… Тань, пойдём.

— …Видя меня лежащея безгласной и бездыханной, восплачьте обо мне, все братия и сродники, и знакомые. Вчерашний день я беседовала с вами, и внезапно настиг меня страшный час смерти; но приидите, все любящие меня, и целуйте последним целованием. Я уже более не поживу с вами или о чем-либо не собеседую; к Судии отхожу, где нет лицеприятия: там раб и владыка вместе предстоят, царь и воин, убогий и богатый в равном достоинстве; каждый от своих дел прославится или постыдится. Но прошу и умоляю всех: непрестанно о мне молитесь ко Христу Богу, да не буду низведена по грехам моим в место мучений, но да вселюсь туда, где сияет Свет жизни…

— Примите соболезнования… от всей семьи.
— Спасибо вам, — за помощь и участие… Ещё раз спасибо.
— Антон Георгиевич…
— Спасибо… спасибо… Виталий…
— Осталось недолго… Степан, командуй.
— В лучшем виде, Иваныч, не суетись.

— …Со духи праведных скончавшихся, душу рабы Твоея, Спасе, упокой, сохраняя ю во блаженной жизни, яже у Тебе, Человеколюбче…

— Тоха, поедем к нам, поешь по-человечески.
— Думаешь, — стоит?
— Давай, давай, не ерепенься.
— Выпить есть?
— Ну… поищем.
— Поискать могу и сам.
— Вот и ладненько… А то одичал с докторами да аптеками.
— Поехали… Надо в лавку заскочить за табаком.
— Деньги есть?
— Где-то были.
— На Большой?
— У меня скидки.

— Валя, Валюша-а!… Мы приехали. Покорми, мать, изголодались.
— Проходите, всё готово, на стол соберу… Тань, помоги.
— Да, мам, руки сполосну.

— …Водку достань из холодильника.
— Мама!… Нельзя же Тоше!…
— Оставим сегодня у нас, ничего не случится. Пусть размякнет.
— Вот Енюшки на вас нет… Устроила бы вам размягчение.
— Мала матери указывать.
— А я чё?… Так… сказала.
— Помалкивай уж, говорунья.
— Мам, я тебя люблю.
— Ух, Патрикеевна… Пойдём, заждались, поди, мужчины наши.

— Женя, ты что ли?
— А кого ещё ждёте!
— Где тебя носит!
— Мам, с Игорем гуляли.
— А до дверей хотя бы не проводить было?
— Стоит.
— Где?
— Под окнами.
— Позови в дом.
— Щас, мам…

— Здравствуйте, Валентина Васильевна.
— Здравствуй, Игорёк. Почему не зашёл?
— Неудобно было…
— А Еньку по тёмным улицам водить?
— …Мам, по тёмным не ходим.
— Тебя спросила?… Что молчишь!
— …Погуляли немного.
— Есть хотите?
— Кофе выпью.
— Не разувайся… мужики наследили… потом подотру… Жень, достань пирожные.
— …Да я ненадолго…
— Игорь, в субботу придёшь?
— Сегодня среда… Жень, у нас ничего на субботу?
— Мама, что ты опять придумала!
— Надо отцу помочь.
— Вот пусть папа сам и просит.
— Угомонились они, спят.
— Снова?
— Женька!…
— Двадцать два года Женька… Много выпил?
— Так… пригубил. Ему завтра за руль.
— Я не про папу.
— С отцом.
— Ох, мамулечка, смотрите у меня. Если Тоша опять в штопор уйдёт, я вам организую дискотеку.
— Ладно, успокойся. Тихо посидели, Алевтину Сергеевну помянули… Вот бы ещё вы с нами…
— Мама… не могу я на него смотреть…
— Успокойся… Игорь, как?…
— Холодный кипяток есть?
— В кувшине.
— Спасибо, не обратил внимания… Во сколько подъехать?
— Часиков в десять можешь?
— Хорошо.
— Нюшку с собой не прихватите случайно.
— …Я пригляжу, мам, чтоб Нюхи рядом не оказалось.
— Дочь, что такое!…
— А я не видела, как глазищами зыркает! Зыркнет ещё — кудряшки-то распрямлю.
— Прекрати сейчас же. Глупости говоришь.
— …Ну, пойду я… Жень, проводи… До свидания, Валентина Васильевна.
— До свидания, Игорь.

…Избранный Ходатаю и Первосвященниче, о спасении мира грешнаго душу Свою положивый, нам власть чадами Божиими быти и обитатели в невечернем дни Царствия Твоего, даруй прощение и вечную радость усопшему. О немже с мольбою взываем Ти: Иисусе, Судие Всемилостивый, рая сладости сподоби рабу Твоея… Алевтину…

Продолжение следует…
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Ночь-полночь, воскресный день

— Женьчик, может подремлешь?
— А проснётся?
— Я посижу.
— Толку с тебя, Игорёня… Он меня только слушает.
— У нас нормальные отношения, ты знаешь.
— Не в таком состоянии.
— Сколько будет спать?
— Часа три–четыре.
— Попьём чаю?
— Помоги встать… спасибо…

— Жека, часто с ним?…
— Половину своей жизни его спасаю.
— С одиннадцати лет?!…
— С тех пор, как с Мариной развёлся… Ненавижу её… Лживая тварь… Её дочка… моя сверстница… хорошая была девочка… мы дружили… так жаль… так жаль…
— Слабоват твой Антон.
— Что ты про него знаешь, Игорь!
— Жень, я не хотел обидеть.
— Договоришься у меня, — потопаешь через весь Питер.
— Не потопаю.
— Потопаешь–потопаешь, как миленький потопаешь!
— Ничего не слышу… непотопаю–непотопаю–непотопаю…
— Прекрати… Прекрати, я сказала!
— А попросить?
— Обними меня…
— …Давно с отцом дружат?
— Он был женат на его родной сестре.
— Виталий Иванович?
— Ну ты тормоз… Антон, конечно!
— Жень, мне-то откуда знать!… Подожди, Марина тебе тётя?
— Как ты меня достал своими вопросами, Никитин, кто бы знал… Марина была второй женой… или третьей… С нашим Тошенькой не заскучаешь.
— Понятно… А тётя?
— Меня ещё на свете не было… Где-то двоюродные братья…
— Ночь открытий… Надо отметить это дело.
— Я тебе так отмечу! Мало нам одного Антона.
— Жень, ну кто он тебе?… Ты даже про братьев ничего не говорила. Семейная тайна?
— Мама рассказывала… Они тогда с папой поженились, а у Тоши с тёткой всё рушилось. Папа встал на сторону Тоши, тётка выставила его за дверь. С тех пор они больше не виделись… Было несколько раз, да и то мимоходом, пока бабушка с дедом были живы.
— А братья?
— Им не интересно, взрослые мужики, а мне… Хотелось бы брата, хоть одного. А родители напартачили, — Нюшеньку мне народили. Вот как после этого жить!
— Жень, ты чего… серьёзно что ли?
— Знаешь, почему я тебя люблю? Потому что ты такой же тупой как Тоша.
— Ну… ты…
— И такой же умный, добрый, сильный и красивый.
— Жень, ты выйдешь за меня?…

— Енька… Ень, соглашайся! Мужика надо тёпленьким брать.
— Ой, проснулось, ясно солнышко!… Водочки налить?
— Налей.
— Я тебе налью, гад такой! Ты что вытворяешь опять!
— …Женя…
— Игорь!… Сядь и помалкивай! И только сунься — получишь так, что слово «водка» потеряешь в лексиконе. Понял?!…
— …Ень, ты чего взъелась!
— Где ты был, помнишь?
— Нет.
— Дурак старый. Ты почему папу не жалеешь?
— Подожди–подожди… Они в Новгороде.
— Спасибочки, дорогой ты наш, просветил!… Знаешь, что ему будет за то, что они тебя с собой не взяли, знаешь?… Я ему обещала тюнинг — я ему такой тюнинг устрою!
— Ень, полста нальёшь?…
— Игорь, водка в холодильнике.
— Женя!…
— «Белочку» знаешь?… От чего бывает, тоже знаешь?… Ну что за мужик пошёл!… У кого мама доктор, у меня?… Бегом к холодильнику, я сказала!… Тошенька, ну что ж ты, родненький…
— Ень, прости… прости…
— Мы же тебя любим… мама, Нюша, я…
— Папу забыла.
— Папочку завтра буду ошкуривать, как приедут… Держи… огурец… Ладно, не строй из себя школьницу… Верю.
— …Спасибо.
— Отпускает?… Скажи, у тебя кто-то есть?
— В каком смысле!
— Игорь, я на кухню, а ты ему растолкуй про смысл, только быстро.
— Жень, ты в своём уме?
— Хорошо!… Спросим иначе. Кому колготки покупал?
— К-какие колготки?!…
— Вот такие!… Реймс, сорок ден. Не узнаёшь?
— Где ты их взяла?…
— В твоём кармане, Тошенька!
— Ничего не помню… Какой сегодня день, пятница?
— Приехали… Воскресенье уже.
— Ень, ты визитку не видела?
— Эту?
— Да.
— Что это?
— Предлагают работу.
— В пивном баре?
— Нет.
— Слава Те Господи, что не в баре!… Господи помилуй… Господи помилуй…
— Не юродствуй.
— Тебе, значит можно!.
— Еня…
— Ещё?
— Пока не надо.
— Где колготки украл, признавайся!… Попроси — своими бы поделилась.
— Не помню.
— Так… Тош, пока не трясёт — быстро в ванную и в постель. Потом что-нибудь придумаем… Игорь, что стоишь как жених на девичнике? Помогай, раз пришёл.

— Виталий, не опаздывайте.
— Всё под контролем, мать, ты меня знаешь.
— Я вас обоих знаю двадцать три года.
— Не волнуйся, послезавтра утром дома как штык.
— Антон, а ты что скажешь?
— Поцелуй девок за меня.
— Ух, так и дала б тебе… Всё, выметайтесь, у меня дел невпроворот.
— Пока, Валюш, не скучай.

Продолжение следует…
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Зелёное сукно

— Голоден?
— Почти.
— Точнее?
— Не возражаю.
— Только попытайся… Мясо?… рыбу?…
— Или — или.
— По каким соображениям?
— Привычка. Почти.
— Если работаешь… почти…
— С работой не мешаю.
— …Говядину будешь?
— Лучше свинину.
— Хорошо… Салат?… Не сиди как болван, взял и выбрал.
— …Что такое «Цезарь»?
— Тебе понравится… Первое будешь?
— Не сегодня.
— То есть почти… Понятно… Вино?… водку?
— Граппу, если есть.
— Какую? Их четыре марки.
— Я в ней не разбираюсь.
— Есть «Реми Мартен»…
— Обойдусь виноградной.
— Как знаешь… На этом пока остановимся… Ты заказываешь. Побудь три с половиной минуты джентльменом.

— …Два «Котолетта ди маяле»… два «Цезаря»…
— …Нет, один «Цезарь» и один «Пинцимонио».
— Как скажешь… «Итальянский завтрак».
— …Хлеб?
— Да, пожалуй.
— Что будете пить?
— Сто пятьдесят граппы…
— Традицьонале?
— Остановимся на ней… и… «Брунелло ди… Монтальчино»…
— …Двести пятьдесят.
— …Сколько времени готовится свинина?
— До тридцати минут…
— Если не уложитесь в двадцать, — принесите ещё сто граппы и вина.
— Хорошо… Спасибо за заказ.
— Вам спасибо за ваше спасибо.

— Надо же… обходительный. Не противно быть таким вежливым?
— Мамино воспитание.
— Маменькин сыночек, значит?… Ах, да!… почти!
— Мне было пятнадцать, когда умер отец.
— Скажи, Антон, ты азартный человек?
— Вряд ли.
— А ты пробовал играть?
— В армии поигрывали в картишки, пульку расписывали.
— Значит, азартный. А в казино не приходилось?
— Ни разу, и никогда не буду.
— Почему?
— Я знаю, где всё это заканчивается.
— Где же, по-твоему, всё заканчивается?
— Лет шесть назад консультировал одного еврея на реконструкции кафе, угол Загородного и Разъезжей. У него было семь точек, дача, машина, жена. На момент начала работ осталось только это кафе. Всё спустил в казино.
— И жену?!…
— Ушла сама… Не хотел бы оказаться на его месте.
— У тебя есть семь кафе?
— Нет, конечно.
— Попробовать хочешь?
— Только не это!… Наши напитки… Спасибо.

— За что выпьем?
— Не вижу повода.
— Это вино пьют в особо торжественных случаях… Послевкусие сохраняется очень долго… За наше сотрудничество.
— Не слишком громко?
— Мне кажется, что нет.
— Спасибо… Действительно спасибо.
— Только за это?
— Знаешь… Видишь пять пальцев?… Столько людей в последние годы относились ко мне по-человечески. Может я и не заслуживал большего, но их было пять… Теперь четверо…
— Не будем о грустном. Я поняла… почти…

— …Запьянела я что-то… Да и ты хорош, голубчик.
— Кто за руль?
— Андрей пригонит завтра, не привыкать.
— Поймаю такси.
— Не надо. Проводишь меня.
— До дома?
— Мелким шагом через пятнадцать минут будем на месте.
— Куда идти?
— До угла Фрунзе, там налево, и дома… почти… А ты заразный, Антон.
— Наверно.
— Нет, надо говорить — почти.
— Это можно считать первым рабочим днём?
— Это была производственная практика… Понравилась?
— Врать не буду.
— Мне врать не надо.
— …и не умею.
— Не врёшь?… Да, поди проверь сейчас… Или не врёшь… почти?
— Пусть так будет.
— Покладистый какой… Дай руку, пока не упала.

— Мне сорок один год… Сколько тебе?… пятьдесят три?…
— Да, скоро будет.
— …Ещё раз налево… Во-он то парадное… Пойдём.
— Неудобно…
— У меня комната для гостей, так что никаких неудобств не обещаю. И не спорь. Сколько времени?… А в бильярд с тобой так и не поиграла… Возьми ключи, я не смогу открыть…

— Кофе будешь?… Настоящая «Арабика».
— Покрепче, если можно.
— …У нас был маленький уютный домик на берегу Дуная… Нови-Сад… Недалеко от Белграда.
— Ты из Югославии?
— …Приехала в Союз семнадцатилетней девчонкой, поступила в Текстильный… потом перестройка… потом перестрелка…
— А чем занималась в это время?
— Ездила вместе с русскими «челноками», торговала всем, чем можно… потом… чем нельзя…
— Секрет?
— Коммерческая тайна.
— Не женское дело.
— Теперь знаю… Бог наказал.
— Если веришь — Бог простит.
— У меня не может быть детей… Здоровье хорошее, а детей нет… и не будет.
— Жаль.
— …Пей свой кофе… Шоколад… конфеты…
— …Хорошо варишь.
— Ни одной женщине не нравится мой кофе.
— Тебе самой нравится?
— Под настроение. Или в хорошей компании.
— А сейчас?
— Хорошая компания… и хорошее настроение… почти… Ну и зараза же ты, Антон!… Пойдём, покажу комнату, квартиру посмотришь заодно.

— Здесь будешь спать… остальное там…
— …Чьи портреты?
— Мама… папа… Это брат. Ему было двадцать пять.
— Где он?
— Семь лет назад взял автомат, больше я о нём ничего не слышала.
— А родители?
— Американская ракета… они были дома…
— …Красивые лица…
— Я и сама красивая.
— Ничего…
— Ничего означает ничего, пустое место! Ты комплименты женщинам когда-нибудь говоришь?
— Комп… что?…
— С тобой всё ясно… Грубиян.
— Таким уродился.
— …Это мой муж… Познакомились, когда мне было двадцать, а ему сорок один… как мне сейчас… как я его любила… и люблю… Он хорошим был, добрым, отзывчивым… Некоторые считали его хмурым и бесчувственным, потому что редко улыбался… Вы с ним чем-то похожи.
— Не напрягай, пожалуйста… Чисто… опрятно… но неуютно как-то…
— Я здесь только ночами, и то не всегда… Так! На сегодня производственная практика закончена. В душ и спать, завтра будет насыщенный день… Я с бумагами поработаю.
— С бумагами?
— А что ты думал, дорогой! Я бизнес–вумен. У меня в компании почти полсотни сотрудников. Посчитай, — сколько я должна отдавать каждый месяц на одну зарплату.
— Нет, я в душ.
— Спокойной ночи. В семь тридцать подъём.
— Спокойной ночи…

— Привет, Андрей.
— Доброе утро… Антон, приветствую.
— Здравствуй.
— …Дуст, как я выгляжу?
— На миллион.
— Рублей?!…
— Долларов, конечно… Надо было позвонить.
— Твоя Наденька и так на меня косится, думает, что соблазняю.
— А разве не соблазняешь?
— Как можно, Дуст! Я женщина скромная, скорбящая, можно сказать, вдова… Ещё раз такое услышу!
— Да, босс!… Больше никогда!
— Ну и дурак… Хотела тебе зарплату поднять. Всё, Дустик, подъём откладывается… Ты хочешь подхалтурить на моей машинке?
— С чего ты взяла!
— Так поехали! Надо деньги зарабатывать.
— Все?!…
— А ты как думал!
— Мы с тобой, босс!

Продолжение следует…
Все-таки слово "победа" в нашей стране надо запатентовать.

Ровно три предложения. Съехало с насиженного места "Эльдорадо". Заехал магазин "Победа". Выкрутили 50% ламп, получился такой ангар со стеллажами и палетами жратвы метров по 50. В дымящихся смрадом внутренностях магазина услышал я телефонный разговор.

— Але, я в "Победе".
— Сам ты мусорка! Тут ходят экономичные люди!
— Выбросили апельсины по 60, хлеб по 17.
— Сейчас подойдет моя очередь копаться!
— Хлеб тут всегда однодневный, ну то есть до завтра.
— Скоропорта нет, есть или банки, или фрукты-овощи.
— Зато я могу прожить на пенсию!
— Сам ходи в Пятерочки, где хлеб почти сотня.
— Наконец-то дождалась очереди ковыряться. Нет, не клади трубку, сейчас я буду чавкать соком внутри витрины.
— Магазин не победа над здравым смыслом, а победа над желанием покупать дорого!
— Как ты ко мне не придёшь? А кто же будет есть тазик оливье из сверхэкономных продуктов!
— И тебя тоже слышать не желаю, что хочу, то и покупаю.
— Прощай! Этот год снова встречаю одна.

Оставим за рамками повествования невозможность дослушать разговор до точки.
5
Как то в этом 2023 годе сплю я значит вечерком, уже задремал, и вдруг понимаю прохладно, надо пойти в котёл дров подкинуть.

Ну и пощёл.Подкинул.
Откуда не возьмись мааленькая такая искорка.Вылетает из котла и говорит
-ну что дядя Серёжа поиграем?
А я - не не, погодь залётная, ты ж неразумная, ты часть стихии огня.
А она уже к дровам прыг, и трещать давай.
Я конечно несгораемое одеяло со стенки дёрг, и прикрываю это буйство красок.
Толку ноль, дыма плюс бесконечность, да главное дрова в поленнице занялись уже.

Ну тут жена проснулась от сирены датчиков огня , подбегает ко мне и человеческим голосом молвит.
- Шёл бы ты ,мужчина моей мечты во всех смыслах развитый и реализовпный, а также всеми слоями общества сильно пресильно уважаемый , подальше отседова во двор, садился бы в самобеглую зелёненькую свою карету и быстро пи-пи-пи пиликал сотсюда в лес, ибо неровён час 3 тонная ёмкость соляры за стеной подзарвётся от трудов и стараний твоих праведных и весма безусловно своевременеых.
Ну может не совсем так сказала, чуть быстрее, конечно ,но суть именно такая.

Тут я вспомнил удельное колическво калорий в литре соляры, умножил на 3 тысячи, потом взял поправку, что соляра то у меня и не совсем соляра, а лёгкая нефть, плюс подкрашенная красным красителем, что б не тырили и в машины не заливаеи всякие прохиндеи.
Потом по правилу Оккама решил влиянием красителя принебречь. Ибо чё он там меньше процента...
Прикинул послесдствия для дома, какой ремонт придётся делать, получалось дорого и скорее всего не мне.
Потому, что пока раны и ожоги заживут и зима пройдёт.
🙂
Вобщем мощный взрыв мог быть. Феерический.

Ну и спросонья поверил я женщине, что столько лет меня от всех невзгод оберегала, особенно от бл...., то есть других женщин.
Кстати с детства. С 18 ти лет мы знакомы. Это Вам не на дискотете встретиться, это и в походы ходили вместе, и обои клеили не в одной квартире, и умирали от голода вместе, да по настоящему, работая врачами оба , в деревне.

Вобщем надел курточку да обувь, первую попавшуюся и в темпе в машину да в лес, благо метров 30 дороги и было. В лесу ж и живем.
Чувствуя я , что трусом стал. НОбыстро убедил убедил себя , что нет, этож простой подкаблучник вроде, а оттуда один шаг и вспрмнил на кого страховка то на дом оформлена, о это как раз на жену. Нзначит ей и решать, кому ожоги, а что пущай сгорить синим пламенем.
А мне просто потерпеть высказывания недалёких людей, что я трусишка, или подкаблучник.
Да какая разница, если я не таков.
Вот если таков, то будет больно и стыдно.

Всё это за доли секунды конечно.
Кой что умолчал. Не люблю материться.

Ну потом неинтересно, не взорвалося ничего.
Пожарный сказал , что и не могло, и выглядел не самым умным из хозяевов домов в деревне, мягко говоря.

Но зато стыд прошёл, а здоровье осталось. А , так, если б не женушка моя, потушил бы я огонь, несколько ожёгов бы получил, дыму надышался б.

А смысл?

Спас бы поленницу дров.

Вспоминается народная классика.
Я ж герой, попа горой.
А думать то надо головой.
Хоть иногда.
Говорят полезно.
Впрочем утверждать не стану.

С Новым всех наступающим годом.
Кролики.
Еды Вам, воды.
Размножения в тёплых норках.
Спать крепко и качественно.
Автомобилей высококачественных чтоб до дома всегда доезжали.
Домов ,по выбору.
Мирного неба , как у меня всю жизнь.
Друзей и счастья.
Счастья особенно.Без интоксикаций желаю.

А на интернет не обращайте внимания.
Брехня и бредовые идеи редкостные.
Тут Вам благоразумия.
6
Сергей Толочанов
Кто крайний? А может, врет?

Ниже 100%-но реальный случай.
Больница. Длинная очередь в регистратуру. Некоторые, заняв очередь, сидят на стульях.
Входит прилично одетая мадам весьма за 60. Спрашивает насчет крайнего в очереди.
Сидящий рядом со мной мужик поднимает руку.
Мадам подходит к нему и опять спрашивает:
- Вы крайний?
Мужик отвечает:
- Я.
Мадам далее задает вопрос, эпитет к которому я не могу подобрать до сих пор:
- Точно?
Я сидел рядом с этим мужиком, и тут у меня совершенно неожиданно срывается с языка:
- Врет!
Далее интересно было наблюдать за выражением лица мадам, на котором отразилось мучительное желание насчет того, что же говорить или делать дальше.
Но дело на этом не кончилось.
Я заселился в палату (кстати, она была под №6, но это была не психиатрическая больница, как в известном рассказе Чехова, а палата в онкологическом отделении) первым, т. к. был по очереди впереди.
Вторым появляется мужик примерно моих лет. Мы с ним разговорились. Я уж бывал в этой палате во время предыдущего курса химиотерапии, а он – первый раз, поэтому ему было в какой степени страшно и т.д.
Кому интересно (по разным причинам), почитайте мою заметку
http://www.proza.ru/2019/12/02/1058
Ну, да ладно, а в данном случае, речь не об этом.
Примерно минут через 30 в палату заходит эта сама тетка, которая оказывается женой этого самого второго заселившегося пациента.
Мне показалось, что она меня узнала, но отнеслась к случившемуся без какой-либо экзальтированности.
В принципе все.
Это так, картинки нашей жизни без моих философских рассуждений.
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Глава третья
— В расстановке приоритетов важно наличие цели. Потом выбираем соответствующие ей средства. Которые — опять же, до определённого уровня — сами по себе являются целью.
— Антон Георгиевич, вы меня, ненароком, не путаете?
— Нет, Сан Саныч, путаницы никакой. Вот к примеру… э-э… У тебя дача есть?
— Нету.
— За грибами, на рыбалку ездишь?
— При наличии свободного времени.
— Каким способом?
— Колёса есть. Ведро с гайками, пока служит.
— Теперь представь себе какого-нибудь безлошадного. Машину купить — цель, права купить, в смысле получить — цель. Когда всё пройдено, — они всего лишь средства.
— Ясненько–понятненько… А не бывает так, что человек выбрал цель, достойную — кроме шуток, потом раз! — а это средство!
— Бывает–бывает, ещё как бывает. И чтоб не плутать с фонарём да при ясном свете, надо книжки читать правильные, а не только те, что нравятся.
— Посоветуйте что-нибудь на бедность души моей… и образования.
— Всяких нахалюг видел, сам нахалом был… Но что б вот так!… Чему на журфаке учат?…
— Увы нам, Антон Георгиевич, этому тоже.
— Не юли, не тётка в тёмной комнате. Знаешь ведь, к кому пришёл.
— Вопрос религии снова ребром, и никуда от этого не деться.
— Благословен Господь, если даже ты соглашаешься!… Ну, чего мне в рот смотришь — начинай.
— Я записываю.
— Религиозность свою развивать начинай, Александр!
— Как?!…
— Опять двадцать пять… Да за какие грехи на мою голову это наказание свалилось!… Как узнал — так и начинай.
— Что узнал?!… Вы меня пугаете уже, чесслово.
— Про религиозность, вот что, дурья твоя башка… Господи помилуй…
— Так кто же про неё не знает!
— Ты не погорячился, случаем, Ляксандра?… Все… Как же!… размечтался… Я вот только после сорока узнал. Значит, у тебя фора передо мной лет пять, не меньше. Усёк, Санёк?… О!… Глазки замерли, пошёл мыслительный процесс. А что ты думал! Так всю жизнь на журналистской корочке и подъедаться? Э-э, друг сердечный, не угадал. Потому что тут оказался я.
— Это что же, — прилип я, выходит?
— Ум наличествует, приятно глазу. На каком основании вывод сей сделан?
— Так вроде как… если я знаю, то мне нельзя как будто не знаю.
— Ты тут подумай ещё самую малость, а я поставлю чайку да гляну, чего там собак кошачий сын под сурдинку задумал. Повадился, паразит, лаврушку моего обдирать. А мне за лаврушку обидно, мне его из Греции в подарок привезли… Тьфу на меня, совсем башка прохудилась! Я ж тебе книжку при-готовил в качестве примера для плагиата. «Моя жизнь во Хри-сте» называется.

— …Когда был маленький, рос совершенно домашним ребёнком. Даже в детский сад не ходил. Мама не работала, болела сильно, всегда был под присмотром.
— Тош, что-то не понимаю. Она вылечилась, да?
— Долгая история… И вот представляешь, Лён, у отца выпадает отпуск на середину июня, и мы всей семьёй отправляемся на его родину, ещё бабушка его была жива! Представляешь?… Восемьдесят четыре года!
— Здорово… А я бабушек своих не видела, только по фотографиям. Все в войну…
— Там у меня… со мной произошло нечто странное…
— А вот и не удивил. Ты сам у меня странный.
— Подожди, сейчас расскажу.
— Тош, зябко что-то. Обнял бы, что ли. Чурбан бесчувственный.
— Ле-на, не сердись, моя радость.
— Антон!… Не отвлекайся на всякую ерунду. Рассказывай.
— Отец с мужиками отправился на рыбалку. Меня с собой прихватили. Рыбы, конечно, не наловили, — так, кошаков подразнить, зато водочки попили. Расположились на берегу речки, удобно так, всем хорошо.
— Ты тоже пил?! Так и знала!… Шучу.
— …Я напросился покупаться, — речка мелкая, берега по-логие. А там омут. Я туда бульк — и нет меня.
— Ты что, утопленник?… Мама дорогая…
— Не пугайся, живой. Доказательства нужны?
— Не сейчас, позже.
— И вдруг я над водой! Причём высоко так. Хорошо видно, как дядьки местными деликатесами отца потчуют. Хочу им крикнуть, что пора дорогую рыбку из омута вынимать, — а они не слышат.
— Подожди, на самом деле?
— Правда. Как во сне бывает… Потом мужики как подскочили и давай меня искать. И сразу почти бросились шарить по дну. А потом я очнулся на берегу.
— Чтобы я без тебя делала…
— Такая вот история… Ещё помню, как отец сказал, что если бы не нашли, то ему лучше уж самому в этом омуте утопиться. Иначе Таська его прибьёт до смерти.
— Какая Таська?
— Моя мама.
— Антон, ты со мной так не шути. Ты точно Антон?
— Точней не бывает.
— А Таська… Тася?… твоя мама?!…
— Первая папина жена.
— Выходит, что Тася тебя Алевтине Сергеевне с рук на руки передала…
— Выходит, что так.
— Всегда знала, что в тебе больше, чем я вижу… Проводи, поздно уже. Мама будет волноваться.
— Моя тоже… Пойдём.

— Антон!… Антон!… Алевтина Сергеевна!… Антон!… Да проснись же!… Анто-он…
— Лена, что стряслось! Мама?!…
— Алевтиночка Сергевна, Тош дома?
— Дома. Проходи, доченька. Сейчас позову… Антон, Лена пришла!…
— Лена?… Что случилось?
— Юра… Юрочка на-аш… Нет больше Юрочки…
— Как нет! Я же… Постой, он с родителями…
— Лодка перевернулась, а Юра плавать не умел… до сих пор ищут… Антон… Тоша… Что с тобой… Тош, посмотри на меня… Тошенька, миленький… Скажи хоть что-нибудь!… Ну, пожалуйста!…
— …Лена, присядь, выпей водички. Он мужик, отойдёт… Молочка хочешь?
— Нет, спасибо.
— Мама знает, что ты у нас?
— Она меня к вам послала, как только нам позвонили.
— …Мама… Лена… Я пойду в комнату. Мне надо побыть одному.
— Тоша…
— …Лена, оставь, так будет лучше. Пойдём-ка, невестушко, во дворе на скамеечке… сядем рядком, да поговорим ладком.

— Как учёба после двух месяцев?
— Тяжеловато.
— Потому что самый младший?
— Есть маленько. Но там все разные. И после армии есть. Дело в другом…
— Может в другой?
— Ну что тебя на глупости тянет! Разозлить хочешь?
— Пошутить уже нельзя.
— Знаешь, один знакомый как-то сказал, — как корабль назовёшь, так он и поплывёт.
— Ну прости-и…
— Зря ты отказалась поступать. Мне было бы легче.
— А может и не зря. Вот если поженимся… два выпускника Мухинского — это хорошо или слишком?
— Если?… ты засомневалась?
— Ну, мало ли … Вдруг какая-нибудь живописица…
— Алёна, прекрати.
— А что-нибудь ещё?
— С рисунком как в школе были проблемы — так никуда и не подевались. Постоянно нарываюсь на неприятности. Только бы к сессии выйти без хвостов.
— Так плохо?
— Лён, другой уровень требований. И отношения… В школе мы были под контролем, а здесь полная самостоятельность. Хочешь учиться — учись. Не хочешь — не учись. Но экзамены никто не отменяет. Вот так.
— Ой… Тош… что там происходит…
— Да компания веселится.
— Тоша, по-моему, это не веселье. Она явно с ними не знакома.
— Что ты предлагаешь?
— Я?… что я могу предложить! Это ты у меня боксёр.
— Жди здесь и никуда не уходи.

— Так… Руки, значит, распускаем… Надо же! Всего шестнадцать, а как он их разукрасил! Боксёр?… Я тебя спрашиваю, щенок, боксёр что ли?!
— Занимался немного.
— Нихрена себе, немного! Челюсть рассыпалась — это по-твоему немного?
— Простой удар, апперкот называется. Могу показать.
— Я сейчас такой апперкот покажу, что из тебя антрекот получится. Понял, молокосос?
— Понял.
— Чего полез?
— Гуляли с одноклассницей, увидели, что двое пьяных пристают к девушке. Решил вступиться.
— А девушка тебя просила вступаться?
— Они нас не видели. Мы шли по теневой стороне.
— Крались что ли?
— Просто гуляли. Она живёт неподалеку, на Шевченко.
— Кто живёт, девушка?
— Моя одноклассница.
— …Василич, зайди на минутку, дело есть.

— Что там у тебя… Не видишь, — занят я.
— Вижу я, чем занят… Документы внимательно смотрел?
— Ну, смотрел. А что?
— Спрашиваю ещё раз. Повторить?
— Чего рычишь… Ну, Маркус, Антон… Георгиевич… Иван, думаешь, — это Жоркин сын?
— А чего думать! На парня глянь — вылитый отец.
— Вот ситуёвина… что делать будем?
— Не знаю… Нам его по протоколу сдали, потерпевшие в больнице, оба. Парню светит срок. И не дай Бог, если один из этих уродов останется инвалидом. Да по минималке даже — от года! Это судимость, клеймо на всю жизнь и прощай учёба.
— Иван, Иван, не гони, не успеваю… Что предлагаешь?
— Я предлагаю… Нет, приказываю, чтоб через тридцать… пятнадцать минут Аля была здесь. Будем решать, пока дело далеко не зашло. Это моя «земля», что-нибудь придумаем.

Продолжение следует…
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Средний вперёд

— Как успехи?
— Переменные.
— Пожар?… наводнение?
— Скорей небольшое землетрясение.
— Опять?… Да когда же вы угомонитесь наконец!
— Одному Богу известно.
— Или ты ничего?…
— Сказал.
— А что она?
— Вернёмся к разговору после Рождества.
— Ну, Антон!… Вот прёт тебе с женщинами! Нет, не судьба тебе, видно, при таком раскладе умереть в семейном кругу.
— Типун тебе на язык.
— Почему так долго?
— Говорит, что пока не готова.
— К чему не готова, блин! Вы четвёртый год вместе! Ждать ещё четыре?!… С головой твоя Марина не дружит. Ты намекни, что, мол, стоит слово сказать, и Настя с радостью тебя примет обратно.
— Ты дурак или прикидываешься?
— Для пользы дела и соврать…
— Даже думать забудь. У нас и так это больная тема.
— Ах, вот оно что!… Она тебе просто не верит.
— Примерно…
— Я не понимаю, — а чем она думала три года! Или что изменилось, а я не в курсе?
— С виду ничего… Как кошка пробежала.
— Ладно тебе, кошка. Тигра пробежала.
— Оставим пока.
— Ну хоть «нет» не сказала?
— После Рождества… Я ещё про венчание заговорил… Может не надо было, а?
— C ума сойти, — Бешеный у меня совета спрашивает. Чего ты с утра съел?
— Как ты меня назвал?!…
— Бешеный. Ты что, не знал?
— Что не знал!
— Да тебя за глаза так уже лет десять называют.
— Кто?
— И у нас, и в группе.
— Раньше сказать не мог?
— Я думал…
— Думал!… думал… Как дам в бубен, чтоб не думал!
— Тох, ну извини. В голову не могло прийти, честное комсомольское.
— Где ты ловок на язык, а где… А-а… пропадать — так с музыкой.
— К Эрни поедем?
— А что, — мысль! Сколько времени?
— Он выходной. Только звякну на всякий пожарный, — мало ли…
— Подожди… притормози у канала.
— Что ты там…
— Зайду в «Грюндиг» , коньяка хлапну для разгона.
— Извращенец… Шампанское только не пей, прошу.
— Не мохай , большой уже.
— Да уж, первый раз что ли.

— О-о!… Кто к нам!… Я же говорил, — не пройдёт и года… Проходите, мы вас ждём.
— Кто это мы!
— Сюрприз… Зира, Антон приехал!
— Зира?!… Мы не договаривались!
— Не договаривались?… Она пришла, сказала, что будет тебя дожидаться. Я и не сомневался нисколько.

— …Здравствуй, Антон. Серхат сказал, что ты крестился. Правда?
— Да, на следующий день.
— Поздравляю… Это тебе в подарок от нас… Тебе и твоей жене.
— Зира, ну это уже переходит все границы.
— Возьми, возьми. Ты не можешь отказать женщине, особенно такой как я.
— Эрни!… Ну что мне делать, подскажи!
— А рожу тебе вареньем не намазать?
— …Эрни, оставьте нас на несколько минут, для дела.
— Виталик, за мной!

— Рассказывай.
— Что, Тошик?
— Всё.
— Всё?… Хм… Серхат бы возражал.
— Ну не в этом смысле.
— Я пошутила.
— Странная ты женщина… Невосточная какая-то.
— Фергана не аул… Училась в столице, муж ленинградец.
— Как ты узнала, что мы приедем?
— А как ты узнал, что у нас будет дочка?
— Дочка?… будет?!… Вот это да… Я рад за вас! Муж твой ещё не плакал от счастья?
— Тошик… никому не говори. Серхат пока не знает.
— Зачем же так!
— Знаю, знаю… Пусть немного помучается.
— Ай хитра девка!… Что ты улыбаешься!
— Я восточная женщина.
— Почему мне сказала?
— А разве ты удивился?
— Кажется… не уверен… Зира, я хочу убедиться, что всё хорошо.
— Хорошо, поверь.
— О нет! В таких вещах словам доверять опасно.
— Что я должна сделать?
— Вспомнить.
— Его?
— Да, как в прошлый раз.
— Попробую…
— Да уж сделай милость, — попробуй.
— Сейчас…
— Что ты улыбаешься?
— Смешной… и глупый… Нет! Какая же он всё-таки дрянь!
— И всё?
— Я свободна.
— Слаба Богу.
— Тошик, кто такая София?
— Она… умерла…
— Ты плакал?… из-за неё, правда?
— Да…
— Прости… я…
— Я пережил. Видишь — живу, улыбаюсь, надеюсь скоро жениться. Она хорошая женщина, очень хорошая. У нас есть дочка.
— Ваша?
— Её… маленькое чудо…
— Я рада за тебя… Тошик, напиши на листочке слова, которыми ты называл свою Софию. Я хочу, чтобы моя дочь их слышала от меня и от своего отца.
— Да… пожалуй… уже пора… Вот, возьми.
— Спасибо… И ещё… Наш дом — твой дом. Когда будет совсем плохо, — вспомни нас, тебе не о чем будет жалеть… Наклонись… я хочу тебя поцеловать как сестра… Какой ты большой… Прощай.
— Прощай, Зира.

— А где Зира?
— Ушла.
— Странная женщина… Даже не заглянула.
— Что с вами, синяками…
— Ну, ты как, — присоединишься, трезвенник?
— Легко и непринуждённо.
— Мы в общем-то не настаиваем.
— …Тоха, ты меня уважаешь?
— Когда ты успел, гадёныш!
— Дурное дело нехитрое.
— Эрни… Ну как тебе не ай–ай–ай!…
— Сейчас и тебя уроем… Ладно, Вит, не притворяйся, всё равно надолго не хватит… Антон, присядь на разговор.
— На тему?
— У меня есть знакомый, старый знакомый, работает хирургом в «Неотложке». Зовут Алексей, Алексей Турчанинов.
— Будем продавать мои способности?
— Поможем хорошему человеку… Лёшка живёт в родительской квартире на Пестеля. С ним старшая сестра и её дочка шестнадцати лет.
— Зачем ты всё это рассказываешь?
— Нам придётся туда ехать.
— Сам не может?
— Он по квартире-то еле–еле на костылях.
— Что с ним?
— Возвращался домой, поскользнулся на ступеньках и спиной прокатился до самого низа.
— Эрни, он хирург, знакомых в медицине больше, чем у меня волос на голове.
— Посмотри хотя бы.
— Только ничего не обещай.
— Это моё дело.
— Всё. Я умываю руки.
— Поступим таким образом… Выпей вина и отправляйся к семье. Завтра буду тебя ждать между пятью и семью часами. Расклад устраивает?
— Надо прикинуть… Нормально… Как будем добираться?
— От «Техноложки» на любом троллейбусе кроме семнадцатого и девятнадцатого до Пестеля, а там пешком меньше пяти минут.
— А-а, знаю… Не стану засиживаться… Виталик, а ну быренько мне налил… Полный, я сказал!… Вот так-то… Ваше здоровье!… Виталий, на минутку… семейный вопрос.

— Виталик, что такое покаяние? Объясни популярно.
— Ты на исповеди был?
— Да.
— Что батюшке рассказывал?
— Проще сказать, чего не рассказывал. У него, наверно, уши опухли.
— И про лечение?
— Конечно!
— А про синдром Кашпировского?
— Сказал, что от лукавого. Бесы, мол, любят людей обманывать, друг друга изгонять.
— Я понял… Ушёл один, а вернулись всемером… От меня-то что нужно?
— Что с этим покаянием делать!
— Понимаешь… исповедь это не покаяние. Исповедь акт, — вот ты взял и рассказал. А покаяние процесс.
— Это как?
— Слушай, ты Фромма изучал! Перемена способа действия.
— Больно умный ты стал. Способ!… действия!
— Ты спросил — я ответил.
— Ну и как мне быть?
— Тебе решать.
— Если по-батюшкиному…
— По-православному!
— Хорошо, только не цепляйся за слова… Я и Алексею помогать не должен?
— Строго — без благословения ты можешь только доктора ему найти, хорошего доктора.
— Так Зире доктора и помогли!
— Ну не знаю, Тох!… тут я пас… Отношения с Церковью вещь личная. Моё мнение хотя бы понятно?
— Да. Либо я рискую своей задницей, либо бросаю Лёшкину задницу на произвол судьбы.
— Точняк!… Не парься, утро вечера мудренее, — завтра всё решишь.
— Зачем дожидаться, — уже решил.
— Что?
— Завтра на Пестеля… Алексей хирург. Скольким людям он помог и ещё поможет! А сейчас он просто тюфяк на палочках. Надо исправлять.
— Эрни разговор передать?
— Ни в коем случае! Это мои проблемы, незачем человека впутывать.
— А не он ли!…
— Неважно. Моё решение, и точка. Обсуждению не подлежит.
— Хорошо… Значит, мы про семью?
— Да. Про меня и про тебя.
— Счастливо, Тоха, до встречи… Подожди, что Зира тебе подарила?
— Я ещё сам не знаю.
— Дай глянуть, ну дай–дай, не щемись!… Нифига себе!… На сколько персон?
— Кажется на шесть.
— Красота… Сколько же он может стоить!…
— Виталик, охолонись, тебе бы всё на бабосики перевести.
— А что, нельзя?
— Приезжайте к нам, вместе будем кофе трескать с коньячком.
— Замётано… Ну всё, отваливай, пока мы с Эрни не передумали.
— Не дождётесь.

— Эрни!… Как я рада!
— Здравствуй, Свет. Как твои?…
— Дела или родственники?
— Начнём с дел.
— Дела как сажа бела, на чаевых.
— Уходить не надумала?
— Да брось ты! Всю жизнь официанткой проработала, а ты говоришь, — уходить. На пенсию что ли?
— А остальные?
— Ирка у одноклассницы уроки делает. Или у одноклассника.
— Растёт.
— Мне бы такую красоту в её годы — я бы родила лет на десять раньше.
— Ты как-то уж самокритично. Твоя ж дочь.
— Не моя, а папина. Вся в него.
— Приезжал?
— Пишет, зовёт в Голландию.
— Чего дожидаешься?
— Ирка, амфибия–переросток… Без неё я ему как рыбке зонтик… Папаша… До пятнадцати лет не нужна была, а тут, видишь ли, отцовские чувства взыграли… Капиталист проклятый.
— Не кипятись, образуется… А брат?
— Лежит. Да сейчас и сами увидите.
— …Эрни, мне повернуться спиной, чтобы меня, наконец, заметили?
— Не извиняюсь… Свет, это Антон, я про него рассказывал.
— Ах вот ты какой!… Ну проходи, интересный мужчина.
— Света, у него семья.
— Что Света! Так, разведка боем… Тапочки… Проводи гостя, я сейчас… Лёш, ребята пришли!

— Странная эта Света.
— Придётся потерпеть.
— За какие грехи…
— Был бы человек, а грехи найдутся… Привет, Лёш. Как ты?
— Падайте, где сможете… Лежу, как видишь.
— Улучшения есть?
— Конечно есть! Только маленькие, я их не ощущаю.
— Видишь, Антон, какая у нас медицина, — сама себе помочь не в состоянии.
— …Антон, тот самый?…
— Наверно. Мама говорит, что тот.
— Ты меня понял.
— Понял… Я в твоём состоянии не нашёл бы сил для шуток.
— Свет!… Ну скоро ты?
— Сейчас, сейчас… пять минуточек.
— Как в ресторане, — хрен чего дождёшься.
— …Алексей, что в анамнезе?
— Ишь ты, грамотный!… Два межпозвоночных диска. Уже не в анамнезе, а в минусе.
— …Лёш, ты не говорил.
— Ну сказал бы! Прочитал бы ты мне заклинание из энциклопедии, и я тут же побежал бы по бабам!
— …Мужчины, двигайтесь к столу.
— …Светлана, мне нужно сполоснуть руки. Я хочу начать прямо сейчас.
— Может, сначала чай?
— Я вижу. Нельзя упускать такую возможность.
— Пойдём, провожу.

— Эрни, он без дураков?
— Пока что да. А чего ты волнуешься! Тебе всё равно нечего терять.
— Резонно… Ну, посмотрим, может действительно без дураков.

— Так, Алексей… На живот… руки по швам… Слушай внимательно… я буду останавливать руку над травмированным диском, а ты мне будешь об этом говорить.
— Мне не видно. Как я узнаю?
— Надеюсь, что узнаешь… Готов?
— Нет ещё, пока жив.
— Весёлые вы ребята…
— …Ух ты!…
— Что?
— Как током шибануло!
— Поехали дальше…
— …Во! Опять!… Что ты там делаешь?
— Потерпи, я быстро…
— Быстро означает хорошо? Что-то новенькое.
— Сегодня быстро означает, что уже достаточно.
— На бок повернуться можно?
— Поворачивайся.
— А ничего, как будто полегчало. Или самовнушение.
— Сейчас бесполезно об этом говорить. Всё равно ещё к вам приезжать… Эрни, ты чая нальёшь, наконец, или здесь самообслуживание?
— Свет, налей Антону в чай бальзама, а то буянить начнёт.
— Я лучше Ирку вызвоню, — быстро обломает.
— …Ребёнок?… меня?! Ты наверно шутишь, Светлана.
— А ты дождись.
— …Ой, Антон, ты бы меня сначала спросил.
— Я что-то не то ляпнул?
— Или бежим, пока не пришла, или надевай бронежилет.
— Я попал…

— Лёша, ну и где этот ваш хвалёный экстрасенс?
— Ира, я мог что-нибудь сделать? Ты же видишь — не получилось.
— Твоё здоровье, Лёшенька, меня сейчас не колышет ну совершенно.
— Вот так всегда… Спроси у матери. Она ходячая.
— Мам?… что молчишь!… Я тебя спрашиваю, — оглохла что ли?
— Что ты себе позволяешь!
— Я тебя, кажется, просила, мамулечка. Ты не забыла?
— Взрослые люди. Встали и пошли.
— Мама, вот когда тебе кто нужен, ты ковриком распластаешься, а из лапок не выпустишь!
— Ирка, прекрати сейчас же!
— …А как для единственной дочери, так нате вам, — распишитесь в получении.
— Ира, ему тридцать шесть, у него семья.
— Ладно… ладно… Вы оба… вы меня хорошо слышите? Я вам это ещё припомню, так и знайте… Я пошла.
— Одиннадцатый час! Куда ты собралась?!
— К Юльке, готовиться к завтрашней контрольной.
— А губнушка зачем?
— У меня губы потрескались, мамулечка. Наверно много на ветру целовалась.
— Я позвоню Юле.
— У них после одиннадцати отключается телефон. Так что звони, мамуля, не зазвонись… А ты, Лёшенька, не улыбайся, не улыбайся. Поулыбаешься у меня, когда маман будет на работе. Я тебе обещаю. Ты меня знаешь… Чао, дорогие мои… родственнички.

Продолжение следует…
"Ёб твою душу".

Именно так звучало старое русское ругательство, окончательно вышедшее из употребления в 1980-е годы, видимо в связи с деклерикализацией СССР.

Европейские табуизированные ругательства обычно все про святотатство, русские -- про секс. Конструкция же "ёб твою душу" должна восприниматься одинаково неприлично в обеих культурах. "Fuck Your Soul"
2
Последний раз видел Исаака в 1983м. Он приезжал прощаться после госпиталя. Пропали традиционные шулдикь и хохмы. За столом тихо беседовали только они с дедом, на идише. Дед отвечал коротко, подолгу глядя в стену выпученными глазами. Перед отъездом дед предложил съездить на реку. Взяв меня с сестрой, возвращались уже затемно. На заправке машина не завелась. Только толкать. Сестра согласилась лишь выйти из машины, дед за рулем.
Видимо. Бензин, как и аккумулятор, был хреновым, машина заводилась, и тут же глохла. Но. Первые 600 метров мы толкали молча. На русский Исаак перешел только после " разгончик". Он хрипел и громко обсуждал околомедицинские темы, помню, что то про мочевой пузырь. В районе мясокомбината, после признания в слабой любви к родне деда по отцу, двилатель заработал ровнее. Совпало..
Утром у вагона вид у Исаака был очень обиженным, прощались молча. Без обнимашек
Следующие двадцать лет не приезжал, а после репатриации перестал и писать.
В 86 поздравлял меня открыткой.
3
Васиссуалий Евлампиевич Пупкаридзе мирно потягивался в кресле, читая новостные
сайты. Внезапно открылось незваное окно и ударило черно-фиолетовой гаммой по
глазам, поставив опешившего Васиссуалия перед фактом, что к нему едет какой-то
хаувей.
"Хммм, выглядит как угроза" - подумал он, стараясь припомнить, кому в
последнее время он успел насолить и кому не вернул долги.

В размышлениях прошло минут пять, после чего во входную дверь раздался смачный
бдыщь, сопровождаемый утробным рыком "хуавэй нннада?"

"Мама...", хватаясь за сердце, сползал Васиссуалий по стенке.

"Бдыщь! Бдыщь! Буммм" - входная дверь вылетела, весело загремев металлом и
Васиссуалий увидел на пороге молодого человека, жующего банан. Человек держал
под мышкой какую-то коробку.

-Хуавэй ннада?! - вопрошал товарисч, угрожающе потрясая бананом.

"Эмммм..а Вы кто?" - робко подал голос Васиссуалий.

- Я? Я Бушка!

- Ээээ...пушка?

- Нет! Я - Бушка!

"Все, мне хана. Просто торба, ябушка...хм...то ли кликуха, то ли меня сейчас
трахнут. Хуавэем этим. И бананами закормят до смерти, чтобы заяву не накатал. И
хату обчистють..."

Васиссуалий мыча отползал задом, упершись в угол, дрожа. нащупал старый
китайский тазик и прикрыл им задницу.

- Ну я тогда пошел, чо. - Сказал раздасадованный паренек, злобно швырнув кожуру
от банана под ноги Васиссуалию.

Минут через 10, отойдя от шока, Васиссуалий решил оценить ареал повреждений,
вызванных приездом хуавея. К сожалению, он упустил из виду банановую кожуру,
упал и сломал себе шею...
Я как правнук М.Ьуулгакова тут пораскинул.
Для начала есть несколько идеек.

Щас каждый ,кто в состоянии, даёт свои названия соответствующие автопроизводителям 20-го века. С их краткой и лаконичной характеристикой.
Плюс желательно с понятной от его опыта расшифровкой саоего мнения.
Примеры.
1."Митсузашибиси-самурайаев " простецкая но недорогая среднего качества фирма.

2.тойо-до- пррстота вне конкуренции доведённая до совершенства и абсурда с парадоксом.
Девиз, сделаем дешевле но в сто раз надёжнее.
3.Мазда-нам прислали в Хиросиму ядрёну бомбу, а мы Вам господа такую машину, чтоб вы там задолбались её обслуживать.
Чёж хотите, мы её тремя руками собирали...
Но качество выше фиата получилось случайно.

И т.д. тема бесконечная.
А со всеми машинами я врядли смогу иметь практический опыт потра... познакомиться в смысле в реале.

Теорию не приплетайте, только свой опыт.
Автослесаря приветствуются охрененнейшим образом, хотя если смогуть говорить цензурно, то особливо приветствуются.
Якорь в жопу всем производителям современных машин , которые тырят всё друг у друга и давно потеряли своё лицо и индивидуальность. Но это в 21-м веке.
Давайте о 20-м.
За обман потомков получите детей в иллюзиях...
Дальше не объясняю , думаю понятно.
А вот преувеличить и описать свои эмоции это и есть юмор.

Не ленимся, топчем клаву, выкраиваем время, делимся.

Облегчаем потомкам выбор в море непонятного, шутим , типа у нас всё было проще и явнее, как всегда получается у стариков, даже если было херовее прехерового и полный дефицит и железный занавес.

А я это всё на свой счёт приму и опубликую гденить потом навечно.
Даже за свой счёт.
Ибо Актуально.

Всем кто дочитал, счастья и процветания с добром!

Остальные пусть едут на юг...

Комментим, пишем, ностальгируем, кайфуем и ругаемся на полную катушку.
Гаспада.
4
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

14 апреля 95г.

— Здравствуйте! Ну-с, проходите в моё царство–государство. Каким ветром занесло?
— Вспомнил, что днём ты в мастерской.
— Не всегда, но чаще всего… чаще всего…
— Мы недалеко были. Пытались Вере сапоги приобрести.
— Что так? С женской обувью сейчас, кажется, неплохо.
— И нехорошо. Всё слишком уж… модное.
— Запрос ясен… Так, я сейчас чайку организую. Правда, к чаю только конфеты и печенье.
— А лимончик?
— Есть мелисса, луговая мята, душица…
— Душица… с коньяком…
— Вы всё-таки купили!
— Просто так, по случаю.
— В Апрашке?… по случаю?!
— Из дома.
— Та-ак… Вера Михайловна, так что с сапогами тире коньяком?
— Максим сказал, что к Вам зайдём. Вот я и предложила взять. На всякий случай.
— Ладно. Коньяк с чаем — значит с чаем. Я буду чай с коньяком.
— …У тебя тут и лежачок есть!
— Редко пользуюсь. Только днём иногда.
— Почему?
— Как с Мариной стали вместе жить, ночевал здесь только однажды, когда они с мелкой к бабушке ездили. Не люблю спать один.
— Не пользуешься спросом? По тебе не скажешь.
— Внешность обманчива. Вы знаете, каких трудов мне стоило Маришку охмурить!
— Уж больно привередливая она у тебя.
— Что есть — то есть. За это её и люблю… Так, чайничек поспел. Рассаживайтесь.
— Впервые вижу творческий беспорядок, который меня не раздражает.
— Наверно, потому, что это мой беспорядок.
— Наверно… Можно?…
— Здесь почти всё можно.

— Скажи, пожалуйста, какая у тебя сверхзадача?
— Вот так сразу и про сверхзадачу!
— Уай нот, как говорят англичане?
— Можно подумать, — ты изучал театроведение или историю изобразительного искусства!
— Я много чего изучал.
— Какая тут может быть сверхзадача! Вот ты садишься за обеденный стол. У тебя есть сверхзадача?
— Как минимум — не умереть с голода. Что в этом плохого!
— Ничего. Всё правильно и — главное — логично.
— Но я не равняю кусок хлеба…
— …с маслом!
— Хорошо, пусть будет с маслом!… Я не ставлю в один ряд хлеб и твой «шоколад для души».
— Браво! Так меня ещё никто не комплиментировал! Дай пять.
— Я и не так могу… Так что насчёт сверхзадачи?
— Да хрен её знает… Ваяю, как Бог на душу положит.
— А это?
— А-а… После выставки осталось. Баловство.
— Мне нравится.
— Не только тебе… в Академии выставлял.
— Почему же так сразу — баловство!
— Вера, а почему Вы не пьёте?
— Я Вас слушаю. Вдруг что интересное пропущу.
— Ой, да я Вам этого интересного столько могу понарассказывать, — уши завянут!
— Вот и рассказывайте, от Максима редко что услышишь толковое.
— …Ве-ер, ну, что ты меня уж так!…
— Не оправдывайся… Продолжайте, Антон.
— Макс, что тебя привлекло в этом триптихе?
— Я старше тебя. И воспитывался, соответственно, на классиках соцреализма. Не могу представить эти вещи в последней четверти двадцатого века.
— Действительно. Ты имеешь в виде Союз?
— Наверно.
— За бугром подобный стиль давно был, и почти так же давно умер.
— Почему?
— Кому-то из наших атлантов от скульптуры пришла в голову мысль, что стилизация есть признак мастерства. Вот и повалили все, кому не лень. То есть, наоборот. Все, кому лень.
— В этом месте поподробнее, пли-из.
— Понимаешь, есть два основных способа самовыражения. Либо в детализации образов, либо выражение собственной идефикс любым способом. Подчёркиваю — любым! И лишь истинные гении способны сочетать и то, и другое.
— Ладно, это я дома на досуге разжую. А стилизация? Что ты имеешь против неё?
— Всё. Это метода для ленивых. Внешней вылизанностью можно сойти за профи, а непонятливостью, невнятностью образов — за гения, чуть ли не нового пророка. Хотя, должен признать, встречаются самородки. Я не из них.
— Ну, что ж ты себя! Или тебе об этом кто-нибудь из ваших… «атлантов» сказал?
— Я, как вы могли уже заметить, чаёвники мои дорогие, и сам не дурак. Правда…
— Всё-таки дурак?
— Нет, кроме шуток… Было у меня несколько работ, которые приводили в смущение.
— Где они сейчас?
— А-а, была не была. Плесни-ка мне в чашку мужского напитка!
— Лови… глоточек счастья.

— …Пару лет назад… Видишь миниатюрочку?… Так вот… Через неделю–другую после неё я сделал ещё одну… Мелочь есть?
— Есть какая-то. Зачем?
— Сейчас покажу… Так, что там у меня… Годится… Вот, смотри. Семь монет. Шесть по периметру и одна в центре. Мы хорошо их видим, никаких заумных сверхзадач в голове не возникает.
— Если я буду пить один, то возникнут.
— А ты не пей… Теперь представь себе существо, которое живёт в двухмерном пространстве. Представил?
— Вера, ты представила?
— …Макс, я тебя спрашиваю.
— С трудом.
— Я тоже. Метаболизм, вероятную биохимию не обсуждаем. Для начала ответь на простой вопрос, — сколько монет это существо может видеть?… Вера, не наливайте ему пока, а то ответа не дождёмся
— Семь!… Так, стоп… Не семь, что ли?… шесть?!
— Именно так! Причём — заметь! — не одномоментно. Для того, чтобы увидеть седьмую, ему придётся либо проникнуть внутрь, либо научиться воспринимать как мы — трёхмерно.
— Та-ак… Остановимся на…
— Не надо. Всё взаимосвязано. Если достанет прозорливости, чтобы проникнуть внутрь, то так и до третьего измерения докарабкается. Всё понятно?… вопросы есть? Вопросов нет.
— Только денюжки твои на скульптуру не похожи.
— А мы их в сторону… Я решил сделать нечто… Среди монокристаллов много красивых… Чушь какая! Они все красивы сами по себе. Я не стал изощряться, и остановился на пресловутом числе «семь». На поверхности было шесть собачьих барельефов. И всё.
— А седьмой?… седьмая собака!
— Внутри.
— И тебе не лень было её лепить, чтобы засандалить внутрь куска глины?
— Максим, я её не лепил. Я просто представил, что она там есть.
— Вера, плесни мне чайку… Хорошо, — ты представил, а как это представить зрителю?
— Некорректный вопрос, — не в обиду тебе. Миниатюры уже нет.
— Продал?
— Я поставил её на просушку вместе с той самой. То ли оттепель была, а я не учёл, то ли режим сбился… Через пять минут раздался громкий «бум-ц», и мои собачки разлетелись на мелкие кусочки.
— Жаль… Ты не пытался повторить?
— Каюсь, — была такая мыслишка. Недолго.
— Почему?
— Собачки сделали свою работу, прикрыли собой то, что для меня было важней.
— Мистика прям какая-то… Ты в это веришь?
— Вера, объясните своему мужу, что с Вами происходит в моём присутствии.
— Не надо, Антон. Мы… в общем-то… сапоги… не очень-то и хотели. Вы понимаете?
— Ну, как вам мой чай?… повело?
— Что ты туда намешал!
— А вот это и будет темой нашей беседы.

Продолжение следует…
Вот смотрите: утка - крякает. Следовательно, утка - кряка. Логично? Да. От праааативного: можно ли реверсно пушнуть тот факт, что кряка - уткает? Легко. Это явление зовётся КРЯКОТИСИ. Или вот возьмём лягушку. Она квакает. То есть лягушка=квака. Скажем, что квака лягушкает и тут же, как с куста, получаем феномен КВАКОТИСИ. То есть, бывает так, что думаешь, мол, аааа, 4ерепi литяд...а на самом деле - $овэ тарахтяд.

Вот что бы вы все без меня делали? То-то же.
Иду я как то во вторую смену после школы с друзьями. Нам престояло тяжолое испытание. Забратся по горе где нет фонарей. Вдруг к нам подходят 2 дядки лет 18. И говорят схватив моих друзей за рюкзаки : в подвал и тебя в подвал а друг когда они его отпустили бежит им в след и кричит: папа забери меня папа папа. 🤣🤣🤣
Смахни снежинку скорлупы и масла лепесток!

Валя! Я из сил выбиваюсь, ночами не сплю, едва успеваю обходить баки, всё это перерабатываю, тараканов неперебей! — а ты: неси, мол, обратно, не хочу есть и баста.
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

У причала

— Ну ты даёшь… Чем ты думал?
— Головой. А ты?
— Послушай, Антон, ты не представляешь, насколько полезной для тебя могла быть эта работа! Идеальные условия для исследований, любое оборудование по первому писку, евгеника! Там такие деньги!… Ты даже во сне не увидишь.
— А я успею их истратить?
— О чём ты говоришь! Да я… Каких усилий мне стоило заставить их поверить в тебя!
— Представляю, отчего же. А почему ты вдруг решил, что я могу на это пойти?… совсем плохо меня изучил?… Или может я давал для этого повод?
— Ну, я думал…
— Не надо, ты не думал, ты предположил, а дальше заработало богатое воображение: деньги, «Вольво»…
— А почему бы и нет? Один раз живём… Тебе не хочется что-то изменить в своей жизни?
— Хочется. Но кто дал тебе право решать за меня, в каком направлении я хочу этих перемен! Я хотя бы намёком давал понять, что на такое способен?
— Человеческие мотивы меняются, тебе не мешает об этом помнить.
— Эрни, недавно я стал православным. Как ты думаешь, почему?
— Да какой ты православный… Новоначальный без году неделя.
— Твоя правда. Но я им стану. И работать буду в этом направлении. Другого не хочу и не буду. Запомни это раз и навсегда.
— Ты меня огорчил, честное слово. Ты понимаешь ведь, что наши взгляды очень многое меняют.
— Я понял это, как только увидел твоего коллегу.
— Да… какой он коллега.
— Верно. Он же не в книжном магазине работает… Ладно, Эрни, мне пора. Надо попрощаться с Турчаниновыми… Не звони. Не хочу вспоминать ни бокс, ни боевое самбо. Ты меня понял?
— Куда уж понятней.

— Баю–баюшки–баю-у, не ложися на краю… придёт серенький волчо-ок, тебя схватит за бочок… И утащит во лесо-ок, под ракитовый кусток… Виталик, звонят!… Ты кого-нибудь ждёшь?
— Валь, ты чего!
— Ну открой же, я Нюшку укладываю.
— Сейчас…

— Кто там?… Ира?!… Что с тобой!
— Витали-ик… помогите…
— Кто это сделал?
— Это не моя… его… помогите… пожалуйста… прошу Вас…
— Что?!… О, Господи… Антон… Ира, двадцать секунд…

— Виталий, кто там?
— Валя, быстро с Нюхой в комнату, и не выходи, пока не позову.
— Что случилось?
— Не сейчас. Поняла?… Я спрашиваю, — ты меня поняла?
— Да.
— Вот. Всё. Сидите тут… я скоро…

— Ира, держи… тихонько… Боже мой, кто же его так…
— Не знаю…
— Где ты его нашла?
— Во дворе.
— А ты что там делала?
— Я… шла за ним…
— Откуда?
— От самого дома.
— С Пестеля?
— Да.
— Дура… хотя нет, правильно сделала… Как ты его дотащила?
— Два часа…
— Тащила два часа?!… Тебе нужно было «Скорую» вызывать!… Кура безголовая… Да ты знаешь, сколько крови он потерял по твоей дурости!
— Ой, Виталик, прости… я испугалась… я не знала, что делать… прости-и…
— Не вой, уже всё сделано… Господи, от куртки одни лохмотья… Давай сюда… снимай… так… неглубокие… что же его вырубило… Ох, твари… чтоб вас… Ира, подай полотенце… не это, другое… да намочи ты его, прости Господи… Умойся сама…
— Виталий, он не умрёт?
— Не знаю… надеюсь… Жди здесь и договаривайся с ним.
— О чём?
— Чтоб не умер, дура.

— Валя, ключи от машины.
— Ты куда?
— У Антона неприятности.
— Что-нибудь серьёзное?
— Да… почти.
— До утра не терпит?
— Валя, у меня мало времени. Ключи.

— …Ты кто такой?
— А ты кто такой?
— Я первый спросил.
— Виталик… Виталий.
— Чьих будешь, Виталик?
— Заболотные мы.
— Это я и так знаю. Сам заболотный.
— Шутишь, дядька. Ты Антон Маркус. А мы Заболотные.
— Вот оно как!… Красивая фамилия.
— Фамилия как фамилия. Мне больше нравится твоя.
— Чем же моя фамилия так тебе по нраву пришлась!
— Да про тебя весь Невский район знает!
— Ну-ка поподробней, пожалуйста…
— А чего там поподробней… Как ты семерых бандитов обезоружил, а потом всех в милицию сдал, а тебя за это наградили и попросили Родине послужить. Ну, там, бандитов ловить, шпионов разных… потом вражескую подлодку захватил… один… кажется… Чего ты ржёшь как Нюрка–чокнутая!
— …Сейчас… Конфет хочешь?
— Если карамельки — грызи сам. У меня зуб болит.
— Шоколадные.
— Не откажусь, не гордый… А себе почему не оставил?
— Не люблю шоколадные конфеты… не люблю шоколадные конфеты…

— …Не вой, я сказал, детей мне разбудишь… Блин, какой же ты тяжёлый… Давай, Ирочка, помогай… надо за него бороться…
— Прости, Тошенька…
— Хватит. Слезами горю не поможешь… От самого дома, говоришь?
— Да.
— А почему сразу к нему не подошла?
— Я поздно его заметила… А потом увидела, что из арки… человек… за ним…
— Не такая ты и дура… Подожди, я подстелю что-нибудь… Осторожно… Ира, пристройся как-нибудь рядом, чтоб не упал. Ясно?
— Не упадёт, я не позволю.
— …Устроилась?
— Мы поедем?
— Ира, последний вопрос… Я должен сказать Антону, кто его ко мне дотащил?
— Нет. Пусть живёт. Мне этого достаточно.
— …Эх, тебя бы да вместо Маринки… Ну что за жизнь… всё не так… всё крест-накрест… Ну, Тоха, последнюю конфету отрабатываю. Самую вкусную…

— Держись, Тошенька, держись… Ты меня слышишь, Красная Книга?… Только не вымирай, умоляю!… Тебя и так мало осталось… не вымирай…

— Мама?… Как я рад тебя видеть!
— Сынок…
— Мам, всё хорошо.
— Знаю, поэтому и радуюсь.
— Как ты?
— Что я! Последние годочки до пенсии дорабатываю.
— Нашла о чём вспоминать.
— Ты-то как?
— Уже хожу. Сегодня собираюсь вокруг озера прогуляться.
— Один ходишь-то?
— С Мариной. Иногда Полинку берём.
— Ты поосторожней, сына, гололедица уже.
— Не волнуйся, ты же знаешь, какой я осторожный… Чем девчонки заняты?
— Марина на кухне хлопочет, Полина ждёт своей очереди.
— Ма, проследи, чтоб оделась тепло.
— Прослежу.
— На прогулки одеваем легко, а на балконе не побегаешь.
— Что-нибудь ещё?
— Попроси Марину сделать стакан глинтвейна, я ещё с полчаса тут посижу.
— Пойду я, повяжу что-нибудь.
— Не можешь без работы, ма.
— Никто не может, сынок.
— Запускай Морковку.

— Иди сюда, моя сладкая… Сильная, сильная… Ну, рассказывай.
— Витька опять меня за хвост дёргал. Дурак.
— Полюшко, все мальчишки такие.
— Не все. Только он.
— Не может быть! Как же его в садик пустили!
— Больше никто не дёргает.
— Полина, скажу по секрету, — я сам дёргал.
— Тош, ты меня обманываешь.
— Честное слово… Тебе нравится Витька?
— Мне не нравится, что он ко мне пристаёт.
— А ты сделай так, чтоб не приставал.
— Я ему говорила–говорила…
— Нет, моя радость, с мальчишками разговоры не помогут.
— А как!
— Ты подойди к нему, дай свой хвостик, и попроси подёргать.
— Больно же будет, Тош!
— Не будет, поверь. Хоть у мамы спроси. Уж я-то мальчишек знаю как никто.

Конец книги второй
Продолжение следует...
Пойми меня

Эпиграф. Примерно так: «Он — лев. А я — тот, кто ДВИГАЕТ ему корм, указывая, какие куски надлежит ему сожрать». /Великий Визирь Ибрагим о Султане Сулеймане Великолепном/ [1]

Предыстория. В конце 1990-х локальная ethernet-сеть была признаком компьютерной роскоши. И многие были готовы играть в Duke Nukem 3d [2] все ночи напролёт. Но потом появилась компьютерная программа, которая в нашей лаборатории по популярности подвинула даже Дюка — это был Intranet Chat. А изначальное задание на использование Внутрифирменного Чата было проще не придумаешь: «Пусть кто-то опишет какой-то известный фильм или книгу своими словами, а другие пусть отгадают о чём идёт речь».

Итак, одна из первых задачек самой-самой первой чатившейся группы. ЗАДАНИЕ от пользователя Дрон так, как я его спустя годы помню:
«Началось всё с того, что разбитная бабёнка, считавшая себя 'роскошной мамзелей', присмотрела себе Мужичка. Подошла к нему и предложила порешать с ней задачу гармонических колебательных уравнений, сразу предчувствуя, что он ей откажет. Он от неё, пьяной дуры, сбежал выпивать к другому мужику. Она сначала решила, что он того… неправильный мужик, раз отказывается от её 'роскошного' предложения. А потом увидела Его с молодой симпатичной женщиной, у которой от Него дети. И молодая женщина так Его любовно и заботливо наглаживала, что он аж сиял всеми запонками. Так что бабёнке сразу стало понятно что Он — мужик вполне нормальный, а раз сбежал к другому мужику и притворился не нормальным - значит шпиён. О чём она и сообщила куды следует. А весь остальной фильм — Его воспоминания о последствиях этого доноса...»

Ах, да. Если кто-то из игроков задал ведущему [тому, кто придумал данное задание] уточняющий вопрос в общем чате, а потом не смог назвать произведение-источник, то севший в лужу приговаривается к одному ЩЕЛБАНУ [запись об этом идёт в общий чай]. А если уточняющий вопрос был задан в приватном чате, то к трём ЩЕЛБАНАМ. Когда произведение-источник будет отгадано, то все считают сколько у кого ЩЕЛБАНОВ. При этом всё общение идёт исключительно в чате. [Щелбаны в итоге пробивать не обязательно, они — виртуальные]. Тот, кто выиграл, становится новым ведущим и придумывает своё заковыристое задание.

Решение? Ну, конечно, «Семнадцать мгновений весны». Ибо как выяснилось те, кто не застал уже классической коммунистической идеологии СССР, видят весь массив старых фильмов под совсем-совсем другим углом.

Ссылки
1. Турецкий сериал «Великолепный век».
2. «Крошки с клавиатуры (как я расстался с детством)» https://www.anekdot.ru/id/575741/

----
Заимствовано из книги «A..Z. Курс квалифицированного пользователя компьютера (компьютерные курсы у Вас дома). Экспериментальное, справочно-методическое пособие»
Были пару недель в Серпухове, что под Москвой. Остановились в гостинице, а при ней был ресторан "Фасоль" грузинской кухни. Обслуга тоже с Кавказа. Все было хорошо. Меня заинтересовала надпись на стене на грузинском. Я спросил у обслуги - что там написано Все как то странно отводили глаза - типа не знаем, или плохо видим. Может и на самом деле не знают, но мне показалось странным. Я сфоткал. И попытался найти знакомых знающих грузинский, но не нашел.
Может среди честной публике есть такие - фото прилагаю. Хотя по мне там просто какая то цитата кого то из грузин.
https://disk.yandex.ru/i/dQHyrcjqwHghaA

Самый смешной анекдот за 06.03:
В раньшем кино существовала такая категория актеров - недоснятые. Отличные мастера, но как-то у них не сложилось. Сейчас недоснятые - это широкий слой чиновников. И среди таких много недопосаженных...
Рейтинг@Mail.ru