Самые смешные истории за месяц!

Сегодня в новостях читаю:
"Новый аэропорт Тбилиси, обновленный несколько месяцев назад в честь очередной годовщины "Революции роз", пострадал в результате сильного ветра. Часть крыши аэропорта снесло ветром. Оставшуюся часть крыши держат находящиеся на ней рабочие", - сообщает РИА Новости.
Интересно а как это выглядит?

На днях телефон задёргался в руке. Что это? Все вибрации у меня отключены. Да это служба зашиты населения от катастроф(!) проверяет надёжность связи.
Температура за стенами жилищ падает медленно, но верно и с настойчивостью сурка, пугают нас денно, возможным Blackout-ом.
И вот жена моя, говорит вкрадчиво - а что мы будем делать без света, интернета?
Разговаривать, - отвечаю. И тут наплывает на меня. Вспомнилось. Мои хорошие школьные друзья - профессорский сын, сын зоотехника, сын матери одиночки, все разные и материально тоже, между собой не переносили друг друга, но прекрасно дружили со мной.
Этот, профессорский, слегка заносчивый, притаскивал в школу свинцовые баллончики - отец экспериментировал радиоактивными веществами в лечении онкологии в Краснодарской больнице. Сейчас думаю - как?
Да ладно.
Я прихватывал с полей совхозных селитру, лежала там кучами, в качестве удобрения. В аптеке покупали глицерин. Копейки. Уголь там, древесный. Мы забивали выверенным составом эти тяжёлые свинцовые ампулы, поджигали шнур, вставленный в дырочку и бросали с насыпи на рельсы перед поездом.
Конечно сила взрыва была чисто акустическая, но лица машинистов, вернее, их выражения, были нам наградой.
Другие времена, забытые нравы.
Сын зоотехника, в нашей компании напротив... .
Но это другий раз,если Блэк аут всё таки придёт.

Потребовалась справка о размере пенсии, поехал в Пенсионный фонд. Там всегда масса народа, в зале ходит помощница - помочь нужный пункт меню выбрать для получения талона. Захожу - народа НОЛЬ, одна клиентка уже сидит обслуживается и всё. 5-7 окошек, в трех из них сидят сотрудницы. Подхожу к шайтан-машине за талоном. Два пункта: 1) получить талон, 2) получить ПИН-код. Выбираю 1), выпадает новое меню, в нем 3-5 пунктов, но нет НИЧЕГО, что напоминало бы о справке про пенсию. Методом научного тыка выбираю один из - выпадает новое меню опять на 5 пунктов - некоторые явно не про пенсию (типа "инвестиции"), опять тыкаю куда-то. О-о, выплывает талон. Жду минут 10, ни одна живая душа так и не зашла, вызывают мой талон. Подхожу, сажусь - оказывается, ПФ для населения переехал, а здесь теперь - для юрлиц. Ладно, поехал туда. Подхожу к дверям, там объявление: "Заказ и получение справок - в соседнем подъезде" и жирная стрелка. Это бывший корпус швейной фабрики, там между подъездами ПФ еще какой-то магазин, в общем, окон 10-15 надо пройти. Захожу: "Мне справку о размере пенсии..." - "Вам в первый подъезд, здесь только получать". Бляди, опять по скользкому снегу обратно. Дают бумажку-запрос, а мне надо еще проконсультироваться по другому вопросу. Беру талончик, через пару мнут подхожу к девушке, консультируюсь, после консультации спрашиваю, а не сделает она мне искомую справку? Сделает. Беру справку и иду к бабуле на ресепшене, объясняю ей про объявление на входе. Она: "Да-да, запрос подаете здесь, а получаете там" - "У вас в объявлении написано, что и ЗАПРОС там подавать" - "Нет, запрос у нас, а ВОТ ПОЛУЧАТЬ - там" - "Так у вас в объявлении..." - "...а ПОЛУЧАТЬ - там". С пятого раза бабулька все-таки поняла, что объявление надо откорректировать.

ОГАРИК

-Изя, а шо он такое сегодня в руках держит?
-А я знаю?- Може, два трезубца, а може, и одну менору.
-Так он шо, таки хочет взять частями все сразу?
-Шо ты о нем так плохо думаешь,- он таки хочет взять больше.
-Шо, у него хотелка необрезана? А почему тогда броник у его такой куцый?
-Броха, бросай все и иди в баню!
-А он тоже придет?

Продолжение следует...

П.С. Решил пописать в стиле Гарика О,- одни сплошные диалоги, без содержательной подмоги. Как в дупель выжатая пьеса,- есть ёлки-палки, нету леса. Но постараюсь, чтобы смысла в нем между строк мал-мало висло. И назову его "огарик",- сей литераторства чинарик.

Ниагарик

-Товарищи писатели, сегодняшнее наше заседание посвящено творчеству самого плодовитого пистолетописца современности,- Гарику Онаньеву. Oн к нам пожаловал с переполненным собранием муаров, которые он нам любезно согласился прочитать. Порукоплещем же ему, он находится на самом верхнем ярусе со своими муарами!
-Данунах чего его приветствовать, в его диалогах сплошная вода!
-Господа, нет проблем, сейчас пожарные рукава засучу и отожму!
-Эй, наверху, поматывай!

Продолжение следует...

Глава 5
Удав

Утром, беспрекословно проглотив завтрак, я был около сарая. Даже петух проспал меня, я пробрался незамеченным. Через целый час пришли Серый с Родиком. Мы взяли весла, отперли лодку и стали ждать Удава.

- Ну где же он?! – подпрыгивал я в нетерпении, оглядывая тропки вокруг.

- Придет,- задумчиво произнес Серый, - Удав точно придет! Подождем.

Он пришел. Где-то через полчаса. Прихрамывая. Он был в свободных серых штанах, которые когда-то были школьными брюками и в линялой майке.

- Удик!!! – возопил Родька, - Что, опять?!!!

- Сволочь! – поднимаясь, зло процедил Серый, - прибить бы его…

- Я уже здесь! Как это вы вперед меня? – улыбаясь, откликнулся Удав, спускаясь к нам.

Я понял, что с Удавом что-то не так и молчал. Он влез в лодку, пожав всем руки, но на секунду был задержан Серым.

- Хочешь, убью! Никто не узнает! – тихо сказал ему Серый.

- Не надо, - коротко ответил Удав, махнув ладонью - сам дурак, дал вон (он кивнул на меня) ударить. Вот и попался, хы. Да фигня это, забудем, поплыли! Кто на весла? Чур не я!

- Нет, не ты, – подтвердил Серый, - Иди на нос, смотреть будешь! Родька, на корму! – командовал он, - Ты со мной, на весла! Греби, чтоб волна на метр стояла, как скажу! – кивнул он мне на скамью.

Мы начали распределяться по лодке, и тут я увидел жуткие синие полоски на спине Удава, пробирающегося в нос. Его короткая майка чуть задралась, обнажив поясницу, с будто нарисованными на ней штрихами. Я отлично понял откуда эти полосы. Вчера их не было. У меня после дедовой взбучки тоже сперва красовалось кое-что на попе, но не столь ярко выражено. Что-то сжалось у меня внутри груди.

- Удав, Димыч, – я слегка дернул его за майку.

- Че тебе? – обернулся он

- Это из-за меня? – я растерянно кивнул на полосы, - за синяк?

- А это? Ну это за то, что я тебя спас! Хы! А ты мне в глаз! Плюнь, не смотри! – он кое-как улегся спиной вверх на носу лодки, на маленькой носовой скамеечке, вытянув ноги под основную скамью.

- Всего за синяк?! Вот так? – изумился я, не веря, что за это можно быть побитым, - А кто тебя так? Чем?

- Тебе это так интересно? – язвительно ухмыльнулся Удав, - пошли в следующий раз со мной, сам увидишь и попробуешь заодно, - он обернулся, вновь глядя на меня насмешливыми синими глазами.

Я не успел что-то ответить, жалея Удава, как Серый оттолкнул веслом лодку от берега и протянул его мне.

- Разворачивай! – скомандовал он, я быстро вставил весла в уключины и развернул лодку кормой к берегу. Серый сел рядом со мной и мы начали:

- Взяли! Пошли! Иииии ррраз! Иии два! – выдыхал он, работая своим веслом, я едва успевал за ним, изо всех сил вытягивая свое весло, но все же войдя в такт.

Лодка быстро набрала скорость и, раскачиваясь, устремилась прочь от берега. Серый греб с каким-то остервенением, сжав зубы, наклоняясь корпусом, выбрасывая руки вперед для замаха веслом и затем окидывался назад, с силой вытягивая рукоять весла к себе, напрягая все мышцы так, что они становились отчетливо видны.

-Да-вай! Да-вай! – азартно командовал нам Родька, наклоняясь в такт нашим движениям.

- Летииииим! – радостно кричал Удав, опуская руки в бурун по носом лодки.

При таком темпе моих сил хватило всего на пару-тройку минут. Лодку стало заносить носом на мой борт.

- Правое весло нажми! Правое! – Родька тонко орал мне, - Ты!!! Да-вай! Левое ослабь! Серый, стоп!

Лодку неуклонно разворачивало под действием неравномерных по силе гребков двух весел. Серый не мог не замечать этого, но продолжал работать на полную силу. Еще некоторое время я боролся с ним, стараясь выправить лодку по курсу, но потом выпустил весло, поняв, он издевается. Серый сделал еще один мощный гребок и остановился. Лодку развернуло почти обратно к нашему берегу.

- Вы чего? – удивленно спросил Родик.

Мы с Серым переводили дух, молча поглядывая друг на друга.

- Эй, парни, Серый, - тихо и настороженно позвал нас Родька, - в чем дело-то?

- Ты это нарочно? – отдышавшись, спросил я Серого.

- А ты? – сплюнув за борт, ответил Серый, пристально разглядывал меня.

- Что я?

- А ты не нарочно ему (он мотнул головой в сторону Удава) в глаз вчера?

- Ты же сам все видел! Он же меня ши, тьфу, обозвал! – у меня чуть не вырвалось обидное слово.

- Он тебе руку протянул, это я тоже видел. А ты кулаком!

- Ну я же не знал, что он стебается! Откуда мне знать? – про петуха я не хотел упоминать даже при разборе вчерашней стычки.

- Эй, мужики, кончайте. Все уже, поплыли дальше! – на нас с носа лодки обернулся Удав.

Мы с Серым одновременно развернулись и взглянули на его рыжую физиономию с фиолетовым синяком под глазом.

- Видишь, что с ним его батя сделал? – тихо продолжил Серый.

- За этот фингал под глазом? – я тоже стал говорить тише, но я не понимал, как можно оказаться виноватым в том, что тебе досталось в драке, тут пожалеть надо, а Удава наказали, да еще так жестоко, - Его что, наказывают за синяки? А если он кому навесит? Мне он кровянку из носа пустил, так ничего, меня не побили ведь!

- А его батя не разбирается как и за что, - серьезно ответил Серый, - Если он только узнает, что Удик участвовал в драке, сразу за шкирку и на скамью. И неважно получил он сам или кому навешал. А ты ему такой фонарь подвесил, за километр видно.

- Ему что, вообще драться нельзя? Чего с ним? Болеет чем-то?

- Нет, он не болеет, - усмехнулся Серый, - просто нельзя и все.

- Ну я ж не знал, - опешил я, - если ему драться нельзя, так чего он лезет?

- А он и не лезет, - спокойно ответил Серый, - ведь ты сам на него попер, верно? – он очень внимательно посмотрел мне в глаза.

- Ну а если фингал вышел случайно, подошли, вмазали и ушли, тогда что? – не унимался я, - не выдержав его взгляд.

- Ха, нефиг было стоять и ждать, пока подойдут.

- Хм, странно, драться ведь он умеет, - я оглянулся на Удава, - а нельзя. Почему? Почему ему нельзя?

- В том-то и дело, что умеет, - выдохнул Серый, - он на учете. В милиции. Слыхал что это такое?

- Он на учете?! – изумился я, оглядываясь на этого тощего рыжего синеглазого Удика, (к тому времени я уже был наслышан о «детских комнатах», спецшколах и прочих кошмарах для хулиганов).

- Удав! Подтверди, - бросил ему Серый чрез плечо, не оборачиваясь, уверенный в ответе.

- Ну чего вы заладили, на кой фиг? Разберемся..! – он махнул на нас рукой, - Давайте поплыли дальше, смотрите, как нас уже снесло!

- В самом деле, хоре уже разбираться! Поехали! – подхватил его Родик.

Лодку медленно но верно несло течение реки, разворачивая кормой вперед. Не сговариваясь, мы с Серым взялись за весла и, переглянувшись, принялись за работу. На этот раз гребля была слаженной, Серый подстраивался под меня, а я старался не подводить его. Лодка быстро встала на курс, прицеливаясь носом на тот заветный пятачок песка среди кустов и уверенно набрала скорость. Работая веслом, я молча переваривал в башке целый ком того, что только что узнал.

«Ну на учете, драться нельзя, это ясно…(вдох)… чуть что и спецшкола…(вдох)…А может он уже в спецшколе? Не, оттуда не выпускают. (вдох) Надо же, за фингал сразу на скамью…(вдох)… интересно как это…(вдох)….его прутом, как меня дед или чем-то другим?… Зря я его так, в глаз… А чего он про петуха начал? ….Интересно за что его на учет поставили….Не, точно не прутом… у меня полоски тоньше были…Орал наверно…не тише меня»

Я рисовал себе в воображении, как это могло происходить


- Эй! Ты где? Стой уже!

Этот возглас и толчок в плечо оборвал мое красочное кино. Я вздрогнул и остановился. На меня со смехом и любопытством смотрели Серый и Родик. Кино окончательно исчезло.

- Чего? Чего смеетесь? – непонимающе спросил я.

- Ты чего, оглох что ли? – смеясь спросил Серый, - Гребешь и гребешь, Родьку вообще не слышишь, он командует, а ты гребешь и гребешь! Будто моторчик одновесельный я уже сам начал подруливать под тебя, своим веслом. Мы с Родькой уже поспорили на сколько тебя хватит.

- Ага, как заведенный, машет и машет веслом, и главное ровно так, без толчков, одинаково, - хохотал Родик, - точно, моторчик! И не слышит и не видит ничего, ха-ха…

Тут я увидел далекий берег, с которого мы отчаливали и понял, что увлекшись, даже не заметил, как мы перемахнули реку. Я оглянулся на нос – до маленького пляжика оставалось всего несколько метров. Наконец я выпустил весло из рук, потирая ноющие ладони о треники.

- Здорово тебя дед выдрессировал, умеешь на веслах держаться, - продолжая посмеиваться, похлопал меня по плечу Серый, - обиделся что ли на меня? Решил показать себя?

- За что обиделся? – тупо спросил я, наконец начиная соображать, - А, на то, нет конечно. Просто задумался.

- О чем?! О чем надо думать, что бы так отключиться? – со смехом поинтересовался Серый, - Слушай, моторчик, не, Чик! Ты не против? Давай ты Чиком будешь? – он искренне хохотал, похлопывая меня по спине, - ха-ха, отличное имя! Ха-ха-ха!

- Точняк! Чик! Моторчик Чик! – Родьку разрывало смехом.

- А за что его на учет поставили? – я обернулся к Удаву на носу лодки. Он тоже смешливо фыркал, слушая нас.

- А, это… .Ну это неважно, так, случайно, - успокаиваясь, махнул рукой Серый, - причаливаем!

Глава 7
Бабка

На два дня, как велел доктор, я остался дома. Парни пришли под окно на следующий день, поинтересовавшись почему не выхожу, я нарочито громко объяснил им, что случайно упал в заросли крапивы и теперь меня не выпустят еще денек, другой, пока все не пройдет. Удав оценил это мое публичное выступление. Закусив губу он понимающе закивал мне, показывая большой палец руки.

- Давай Чик, выздоравливай скорее, на рыбалку на лодке сходим, - подытожил Серый, - без тебя не пойдем.

- Ага, пойдем туда, где крапивы нет, - смешливо ляпнул Удав, за что тут же был награжден подзатыльником от Серого и выразительным жестом со стороны Родьки.

- Лады, - передразнил я его, - постараюсь, как спинка?

Помахав мне руками, парни ушли. Я удовлетворенно разлегся на диване, было очень приятно и лестно от их прихода – «Значит без меня не пойдут? Будут ждать. Значит я им все же нужен. А может это из-за лодки? Может дед им ее не дает, и они ждут меня что бы ее получить? Только из-за этого? Неужели?!»
Я вскочил на ноги и побежал вниз на кухню. Бабка что-то готовила, как всегда стоя у газовой плиты и помешивая нечто парившее в кастрюле. При этом она умудрялась попутно чистить овощи, подкидывать дрова в печь, на которой стояли неизменные ведра с горячей водой, замачивать белье в корыте и еще массу не заметных мелочей. На саму кухню я никогда не совался, это была территория бабки, куда мне вход был запрещен в целях моей же безопасности – уж больно тесновато стояли печь, плита и два стола для готовки с множеством висящих над ними блестящих ножей.

- Ба! Где дед? – крикнул я с порога

- Откуда я знаю? В сарае наверно, – удивленно ответила она, - А что случилось то? Ты чего с ковра ушел то?! - для нее это было сверхъестественное событие.

- Ба, мне деда увидеть нужно! Прямо сейчас!

- Ну-ка живо наверх! Тебе доктор чего сказал? Живо говорю!

- Ба!! Ну позови его, раз не пускаешь! Он мне очень нужен!

- Зачем он тебе? Что за спешка? – бабка оторвалась от кастрюли.

- Мне узнать надо, он дал ребятам лодку?

- Тьфу ты! Зачем тебе, ты то никуда пока не пойдешь, - она вернулась к прежнему занятию.

- Ну мне надо, надо знать!

- Вот дед обедать придет, все узнаешь. А сейчас наверх! – спокойно ответила бабка, уже не глядя на меня, - некогда мне, не видишь что ли?

- Не пойду, - тихо объявил я

Бабка бросила поварешку на стол, молча вытерла руки о кухонное полотенце и, взяв с крючка самодельную мухобойку, пошла на меня.

- А ну живо наверх! – скомандовала она, замахиваясь, - Разве я тебя отпустила?

- Ба, ты чего? – я смотрел на мухобойку, не веря, что бабка ею может меня ударить.

- Ничего! На ковер тебе говорю! – с этими словами она подошла вплотную и уже по настоящему замахнулась для удара.

Я попятился, все еще не веря в происходящее. Тут бабка схватила меня за руку, ловко развернула к лестнице и пребольно щелкнула мухобойкой по моему мягкому месту. Я тут же взлетел наверх и уже оттуда прокричал, что так нечестно.

- Честно, честно, - смеясь ответила она мне снизу, - еще раз спустишься без разрешения, еще честнее будет!

- Дура!!!– вырвалось у меня, - Старая!

Внизу стало тихо. Совсем тихо. Прекратилось бряканье посуды, стук дров, всплески воды, шарканье ног, бабкино ворчание. Стало слышно, как шипит газ в плите и потрескивают дрова в печи. Прошло несколько секунд этой непривычной тишины, и я понял, что ляпнул лишнее. Затем послышались бабкины шаги на лестнице. Представив себе мухобойку, я тут же спрятался в уже проверенное убежище – под стол. Бабка вошла в комнату, постояла секунду на пороге и уверенно направилась ко мне. Скатерть слетела на пол.

- Это тебя кто так научил? – глухо спросила она, выпрямившись и холодно глядя на меня с высоты своего роста - Мать?!

- Неее, - робко начал я оправдываться, увидев у нее в руках поварешку вместо мухобойки, - не мама.

- А кто же? Папа? – зло усмехнулась бабка

- Ба! Прости… у меня вырвалось, нечаянно, я не хотел.

Она тяжело опустилась на диван и вдруг тихо заплакала.

- Ба! Ну ба… Прости меня! Я не буду больше, не плачь! – я вылез из под стола и уже сам засопливился, гладя ее руки, - ну хочешь, накажи меня, только не плачь!

- Господи, ну почему так? – шептала она сквозь слезы, как то бессильно положив руку с поварешкой на диван и прикрыв глаза другой – За что? Пашешь, горбатишься на них всю жизнь, как лошадь… а они вместо благодарности старой дурой…еще понукают. Ох, скорей бы сдохнуть…

- Ба! Ну не надо! Не плачь ба! Я же люблю тебя, честно-причестно, - я ластился к ней, искренне жалея о поганых словах, так зло и жестоко брошенные мной в ответ на ее смех.

- Бог тебя простит, - бабка промокнула глаза своим стареньким, но всегда идеально чистым передником и, вздохнув, погладила меня по голове, - Там одежду возьми, оденься, - она указала мне на шкаф с чистым бельем, - иди куда хочешь. Грязное сними с себя, постираю.

Она так же тяжело поднялась и, вздыхая, пошла обратно к себе на кухню. Я оделся, но никуда не пошел. Спустившись вниз, я долго наблюдал с порога, как бабка хлопочет на кухне. Она видела меня, но молчала, поджав губы. Она даже не ворчала, как обычно на «не то мясо, кривые дрова, неудобную раковину» и прочее. Я не уходил, и тоже молчал, ожидая хоть слова. Наконец она не выдержала:

- Да уйди ты уже! Не отсвечивай на хрен!

- Куда? – с облегчением улыбнулся я, к бабке вернулось ее обычное настроение, - Ба, куда?

- На хрен! Брысь отсюда! – в меня полетело скомканное полотенце, - И без тебя тошно!

Хохоча, я убежал наверх, запрыгнул на диван и, свернувшись в комок, улыбаясь, слушал вернувшиеся привычные звуки снизу.

Потом я еще долго подлизывался к бабке, заглаживая нанесенную обиду. Конечно она меня простила, но и не забыла. Больше я никогда не был «на ковре».


За обедом на мой вопрос о лодке дед удивленно поднял брови:

- Так зачем им спрашивать? Сергуне я всегда лодку даю, как попросит, пожалуйста.

- Деда, а сегодня?

- Что сегодня?

- Они просили лодку сегодня? Ты им дал покататься?

- Сегодня не просили. Чего то поссорились они, даже не купаются. Этот, маленький, чернявый, он вообще ушел, не видно его.

«Ого, неужели Родька разругался с Удавом? Уж не из-за меня ли?», - раздумывал я, машинально работая ложкой, - «Ну и зря, я сам бы ему напомнил. И как теперь на рыбалку, если в ссоре? Зря. Удав, придурок, сам на рожон лезет…. «пойдем туда, где крапивы нет», погоди, я тебе еще напомню.»

- Ну, видать парень на поправку идет, - усмехнулся дед, - аппетит, как у грузчика.

- Тебе то что, пусть ест! – одернула его бабка

Тут я обнаружил, что и не заметил, как смолотил целую тарелку ненавистных щей и сразу две котлеты с макаронами, к большому ее удовольствию. Она впервые улыбалась после недавнего.

- Спасибо, все было вкусно, - вежливо сказал я, выходя из-за стола, - помочь посуду убрать?

- Хм, чего это сегодня вдруг? – дед с интересом взглянул на меня, обычно мне напоминали о необходимости помочь, - Медведь в лесу сдох?

- Знает кошка, чье мясо съела, - смеясь, ответила бабка, - ладно уж, помоги.

Я помог убрать со стола, после чего показательно завалился на диван с подаренной отцом книжкой в руках. Дед с бабкой лишь умиленно покачивали головами.

- Сегодня по первой программе «Подкидыша» будут показывать, - объявила бабка, - будем смотреть.

Это означало полное примирение. Черно-белый телевизор «Рекорд» стоял на почетном месте, на столешнице швейной машины с ножным приводом перед диваном, накрытый салфеткой на которой красовалась ваза с цветами. Включать его было категорически запрещено. Только в особых случаях, когда по программе значился какой-либо художественный фильм или фигурное катание, салфетку и вазу снимали, включали его, рассевшись перед ним всей семьей. Это было целое событие, к которому готовились буквально с обеда, стараясь закончить к просмотру все дела. Еще дед с бабкой смотрели программу «Время», но это мне было неинтересно. А вот посмотреть фильм, даже много раз виденный, это да! Мне разрешалось быть вместе со всеми во время просмотра только если я не был за что-либо наказан, иначе меня отправляли в свою комнату. Это правило ввел отец, и оно неукоснительно соблюдалось не только им, но и бабкой.

«Как хорошо! Меня простили, меня ждут, я нужен безо всякой лодки. Как здорово!» - размышлял я, засыпая после фильма, - «Хрен с ним, с Удавом, он и сам то наверно не рад, знает кошка… Бог его простит.»

Почему солдаты чудят в армии? Они поставлены в жёсткие условия, смысла которых они не понимают. Из всех развлечений: зубрёжка уставов, хождение строем, наведение порядка на территории, изредка освоение военной специальности. Затруднён доступ к телевизору, смартфону, женщинам, алкоголю.

Властью, в данном случае, для них являются офицеры, а не президент, депутаты или чиновники.

В чём причина дедовщины? Солдаты хотят чувствовать себя людьми, поэтому придумывают альтернативную иерархию (спарослужащие vs новобоанцы), альтернативные знаки отличия (под каким углом носить фуражку или ремень). Они не могут противостоять приказам сержантов или офицеров, поэтому находят людей (духов), над которыми можно издеваться.

Это просто один из примеров конфронтации общества и индивидуума. На Западе конечно же тоже есть эта проблема, просто существуют методы и противовесы, позволяющие индивидууму влиять на ситуацию, донести своё мнение до общества, и это мнение будет учтено.

Лююююдииии, кто знает, что это за история с Иваном Сусаниным??!! Если он завёл вражеское войско в лес и болота, откуда оно не смогло вернуться и всё погибло, а они его за такую подлость убили, ОТКУДА ВСЕ ЗНАЮТ ОБ ЭТОМ, ЕСЛИ ВСЕ ПОГИБЛИ??!!! Вспоминается история белорусского партизана: вот, поймали меня гестаповцы и говорят: говори, где база партизан или мы тебя расстреляем!
Ну, деда, а что было дальше?
Что-что, расстреляли, гады!

Отечественная ипотечная фантастика: Как быть тайным миллионером в Москве, если хочется в ней остаться?

Буквально вчера завершилась сделка и закончился пятилетний проект, в котором мы с женой приехали из Питера "покорять Москву". Мы приехали в начале 2017 года с пустыми карманами, но на корпоративное съемное жилье (контора жены оплачивала ее 3 месяца), а в Питере осталась однушка в Московском районе (2007 года постройки) которую сдали молодой семье. За месяц нашли двушку в САО за 7.5 млн в доме 1980 г. (ниже рынка, но там было обременение и сложный выход на сделку), взяли ее в ипотеку, с первоначалкой в виде потреб кредита 1,3 + 0.2 сбережений + 6 млн ипотеки, суммарный доход был порядка 250 т.р., так что больших рисков мы не видели, за три месяца сделали частичный ремонт, чтобы в квартире можно было проживать, переехали в нее и продолжили ремонт, который в целом закончился к концу 2018. В начале 2019 с питерской квартиры съехали арендаторы и мы выставили ее в продажу, кстати, по этому поводу первый раз познакомившись с каналом Сергея Смирнова. Питерская однушка продалась за 5,6 млн, со временем экспозиции в 6 недель, что позволило нам полностью погасить ипотеку по московской двушке и чуть перевести дух, но тут наступил Ковид и ковидные ипотечные программы. В 2020 мы взяли треху "в бетоне" тут же в САО (ЖК Летний сад), в сданном и уже почти заселенном доме 2018 года, под субсидированную ипотеку (на два года 3.1%, далее - 6.1%), которая нам встала в 15,6 из них 12 млн в ипотеку. Сделали ремонт и в конце 2021 переехали, опять же частично доделывая ремонт и готовя к продаже двушку. Процесс слегка затянулся, так что на продажу двушку выставили в конце лета. Начальная цена 15.2, через неделю поставили 14.9 (чуть ниже 300 т.р. за м2) и буквально через пару недель появились реальные покупатели, двое отвалились по собственным причинам, с третьими сторговались на 14.7 и в конце ноября вышли на сделку (у них была альтернатива, плюс Росреестр подвел с приостановкой регистрации в начале ноября). С учетом агентских на руки получили 14.4, тут же закрыли ипотеку и рассчитались с долгами (брали у родственников на первоначалку). Итого - однушка в Питере превратилась в трешку в Москве, плюс примерно 1 млн на кармане. Да, за это время у нас родился ребенок - так что трешка пришлась "в тему" жизненных циклов семьи :) Вот такая вот иллюстрация к тому, что рынок живет своей непростой, но довольно интересной жизнью. Кстати, все агенты, которые приходили смотреть квартиру, включая пару сотрудников "Высоцкий Эстейт" намекали, что цена заметно "выше рынка", но грамотная стратегия и подготовка квартиры (заезжай и живи) сделала свое дело квартира продалась примерно на 1 млн выше среднего по рынку.

В Южном Подмосковье в 2025 году будет всего один мегагород с одним центром.

Г.о. Серпухов, Протвино и Пущино решили забыть исторические уроки и стать одним городским округом.

Совет депутатов решал, как будет называться новое образования: СерпПоПу или СерпПоЯ.

Но идея мне, лично, нравится. Дать кому-то в Правительстве на лапу столько, чтобы депутаты получили пожизненные назначения, потом мэр стал несменямым лидером. Это всего лишь потому, что в городе работает завод минеральной ваты, завод бомж-пакетов и наполнителей, есть небольшой завод по производству унитазов. А каждое утро 20000 человек садятся в 15 электричек и едут в Москву за счастьем. И так уже более 20 лет.

А в Протвино построят крупнейший центр Европы по ядерной медицине, а в Пущино в 6 институтов не могут набрать научных сотрудников.

Образование в Серпухове скатилось до уровня, когда мэр не может написать ни одной речи, а прочитать - и подавно.

Те молодые парни и девушки, которые могли ему помочь, в этом году уволились все. На их дачах не смогли проложить нормальные дороги, а полигон отходов дышит таким смрадом, что запах долетает до Ступино.

Круг замыкается, как кольцо перспективного ускорителя центра ядерной медицины!

Вот еще небольшая зарисовка из моего студенчества. Колхоз. Первый курс, и мы, студенты музыкального института, два десятка хилых очкариков-интеллигентов, оказываемся в совхозе «Сарканайс Дарбаляудис», что с латышского переводится, примерно, как «Красный Трудовой Народ». Народ, оказался на поверку совсем не красным. А абсолютно синим. Синюшным. Весь, от встречавшего нас агронома, до раздатчиц в полевой кухне.
Поставили нас на стройку, а строили новое здание администрации. Здания пока не было – был доведенный до третьего этажа кирпичный остов, внутри на балки была положена фанера, полов не было даже близко. Возле здания, в десятках двух метров, стояло шесть или семь деревянных поддонов, на каждом были сложены кирпичи. Пришел пошатываясь прораб, и если опустить мат, сказал нам: становитесь цепочкой, один пусть идет наверх здания, и передавайте ему по цепочке кирпичи. А он пусть складывает у стены, чтобы, когда придут каменщики, им было чем работать – стенки дальше возводить. Перекидали мы так цепочкой из рук в руки два поддона кирпичей, устали, тяжело это, все-таки… А тут - обед – полевая кухня: приехала лошадка с телегой, на ней тетка, вдрабадан пьяная, и несколько бидонов. И миски алюминиевые. Стали разливать суп – запах вроде ничего, крупа какая-то и картошка плавает. Дали хлеб, сели мы тут же, на травку, сидим, едим. И тут Маша Зонскер вдруг говорит – а что это, червяки? Мы присмотрелись – точно, у всех плавают, мелкие, миллиметра по 2, червячки. Мы к раздатчице – что это? А она нам – не ссыте очкарики, харчитесь дальше, это личинки, они в крупе всегда живут, с ними суп только вкуснее. И ржет, пьяная морда. Ну, что, мы голодные, а червячков этих и не видно, ежели не приглядываться, почти все плюнули, и стали есть дальше. И тут Толик Файнштейн вдруг кричит – смотрите! И вытаскивает из супа глиста. Сантиметров 7 длинной, с черной головкой, толстого, белого… Толика стошнило в тарелку, еще двоих тоже. Суп уже никто не доедал. Попили воды с хлебом и пошли дальше работать.
Ладно. Два поддона кирпичей уже наверх передали, а сколько их там нужно – никто нам не сказал. И спросить не у кого. Прошел какой-то мужик – мы ему – дядя, а сколько кирпичей наверх надо? А он – ты чего тут разговоры пришел разговаривать? Работай, когда скажут – закончишь! Ну ладно… Наверху Вася Кобылин кирпичи принимает, а мы ему подаем цепочкой. Еще два поддона кирпичей наверх ушло… Совсем мы запарились, но виду не подаем – пусть не думают, что мы «вшивая интеллигенция», работаем и не жалуемся! Шестой поддон начали подавать, слышу, Вася сверху, со стены что-то кричит, и руками машет. А за забором трактор работает, не слышно его. Посмотрели мы на него, и дальше кирпичи передаем. И вдруг – грохот страшный, аж земля вздрогнула. И Вася Кобылин исчез. А из дверного проема здания – облако пыли. И появляется Вася. Все говорит. Нет больше кирпичей. Как, говорим нету? А так. Там наверху, на балках фанера и доски какие-то положены были. Вот на них кирпичи Вася и складывал. Когда пять поддонов в одном углу сложил – треснули доски, и вся груда кирпича рухнула вниз. Кирпичи – в порошок.
Стоим мы, и не понимаем, что делать. А Васю дрожь бьет нервная. А тут и прораб подходит. Сразу все понял, и как начал орать. А Кобылин стоит, на него смотрит, а потом как перданет! Прораб аж замолчал. А у Васи по ногам уже течет, стоит, смотрит на прораба, и срет в штаны…
Вот такие они, колхозные наши будни!

Давал интервью ютуб-каналу «Шахматное ретро». В какой-то момент рассказал забавную историю о Михаиле Ботвиннике, участником которой был и я. Через несколько дней автор канала Станислав Суханицкий сделал приятный сюрприз. Он переслал мне отзыв, полученный от Ольги Фиошкиной, единственной дочери великого чемпиона. Добрых слов и пожеланий в письме было много, но самым ценным для меня явились следующие слова Ольги Михайловны: «Несомненно правдиво описана встреча на Гоголевском с моим отцом...»

P. S. Речь идёт об истории https://www.anekdot.ru/id/1061072/

Глава 4
Родик

Спускаясь по лестнице, я про себя твердо принял решение молчать под прутом деда, чего бы это не стоило, лишь бы не дать быть услышанным Удаву и всем остальным.
Я вышел во двор и в сопровождении парней, как ни в чем ни бывало, быстро пошел к сараю. Петух, благо нас было много, бросился не на меня, а на Серого, за что был тут же пинком откинут метра на два и отстал.
Я даже ощутил некую героическую гордость за себя, зная, на что иду, когда они даже не догадывались. Мы дошли до сарая, где я с улыбкой обернулся на парней и вошел внутрь, закрыв за собой дверь и оставив их снаружи.
Дед возился с привинченным к верстаку «Вихрем» - лодочный мотор последнее время капризничал, не желая заводиться. Вздохнув, я встал у двери, опустив голову, ожидая начала трепки.

- А, Санёк, ты где пропадаешь? – дед оторвался от мотора и посмотрел на меня, - дверь открой, а то не видно в темноте-то, - его голос был спокойным и мирным.

Я включил свет, и подошел к деду с виноватым видом.
Дверь я не открыл - если уж такое наказание неизбежно, то не надо, что бы кто-то видел. Перед дедом было неловко за этот глупый промах. Я понимал, что он вправе наказать меня за свои волнения, и был готов принять это с достоинством.

- Вот ведь железка тупая! Все вроде нормально, а не заводится, - вздохнул дед, стукнув по стартеру мотора, - ладно, хрен с ним! Пошли-ка со мной, - вытирая руки тряпкой, он подтолкнул меня к выходу.

Мы вышли из сарая. Прямо перед дверью стояла та же компашка.

- О! Ребятки, вот вы то мне и нужны! – улыбаясь, неожиданно обратился к ним дед, - Вот внук тут ко мне недавно приехал, - он похлопал меня по плечу, - из города. Видели его наверно уже, так приглядите за ним на речке, если что, хорошо? Мал он еще, что б одному на реке быть.

Возникла секундная пауза. Мы с парнями переглянулись. Я уже набрал в грудь воздуха, что бы объясниться, как вдруг меня опередил Серый.

- Не волнуйтесь, Иван Федрыч, присмотрим. Я Сережа! – правильным для взрослых голосом, будто в первый раз меня видит, обратился ко мне Серый и протянул руку, - будем знакомы!

- Дима! – так же непосредственно, с детской улыбкой, без тени иронии, представился Удав.

- Родион! – тихо назвался черноволосый загорелый паренек, мягко протягивая мне открытую ладонь.

- Саня! – точно таким же правильным именем и интонацией ответил я им, принимая рукопожатья. Мы все вместе «по детски» посмотрели на деда.

- Ну вот и славно, - улыбнулся дед, - Сергуня! Чего не заходишь? Вон с мотором мучаюсь, помог бы. Димка, кто это тебе глазик разукрасил? Такому бойцу как ты! И губа вон припухла. Кому это удалось?

- Ван-Ферыч, конечно помогу! Давайте посмотрим! – с радостным энтузиазмом воскликнул Серый, - Пойдемте, глянем, что там у Вас с мотором. Свечу смотрели? - он уверенно пошел в сарай, как бы случайно прихватив деда за закатанный рукав рубашки и разворачивая его от нас, прекращая дальнейшие расспросы.

Они вдвоем ушли внутрь и стали возиться с мотором, а мы втроем развернулись и побрели к реке.

- Мнда.. «глазик», - вздохнул Удав, осторожно дотрагиваясь до фингала, - эх блин… разбирайся теперь, доказывай…, а все равно влетит.

- Да ладно, ты мне в нос, я тебе в глаз, - тихо и миролюбиво ответил я, - пытаясь сообразить что же сейчас произошло.

- Ну в нос то ты получил за губу, - усмехнулся он, - я отмахнуться не успел.

- А я даже не помню, как я тебя саданул, - искренне признался я.

- Ага, полетел на меня, глаза бешенные, чума просто! Я руку выставил, а ты под нее и мне башкой в зубы. Лоб то цел? – он с любопытством посмотрел на меня.

- Да вроде цел, - я улыбнулся, потирая свой лоб, - а не фиг было обзываться.

- Хы, а знаешь как угарно было, когда я тебя стебал. Тебя аж передергивало всего! Так угарно! Гы-гы-гы, - посмеиваясь, он похлопал меня по спине.

- Стебался, да? – я недоверчиво покосился на него, если это было так, то он все же признавал мою правоту.

- Ага, уссывался, глядя, как ты бесишься!

- Но я все-таки сам выплыл! – подчеркнуто твердо сказал я, наконец ожидая правды из уст Удава.

- Нее, это мы тебя спасли. Я и Серый, – захрюкал Удав, сдерживая смех, - А Бородатый видел!

Я остановился, не желая слышать дальнейших смешков, и развернулся к нему.

- Ой! Только не драться, только не в глаз! – он согнулся пополам, загораживаясь от меня ладонью и закатываясь в хохоте.

Он смеялся настолько открыто и заразительно, что я не мог сдержать улыбку и тоже зафыркал, глядя на него. Глядя на нас, тихо посмеивался и Родион. Мы спустились на пляж. Там уже никого не было, возле палатки туристов едва дымились угольки от костерка, но их резиновой лодки не было. Мы с Удавом уселись на песок.

- Может поныряем? – тонким и мягким голосом предложил Родион. Он стоял перед нами, уперев руки в свои черные плавки, как-то слишком красиво, не горбясь и не выпячиваясь, просто ровно. У нас с Удавом имелись синяки, ссадины, царапины по всему телу, а у него нет. Его кожа была гладкой, блестящей и равномерно загорелой со всех сторон, он не был худущим, как мы, но и не толстым. Его мышцы не пузырились, но отчетливо были видны даже на животе, когда он напрягался. Он имел длинную прическу с челкой, в отличие от нас, коротко стриженных. Даже Серый имел какие-то недостатки в своей внешности, типа прыщей на лице, а у Родиона их не было, он показался мне совершенным.

- Родька, покажи колесо! – щурясь от заходящего солнца, попросил Удав, - ну покажи! Этот еще не видел, - он мотнул головой в меня.

Родька качнулся, поднял руки, вздохнул и безо всякой подготовки вдруг прокатился колесом по песку – нога, рука, рука, нога, нога, и еще раз так же, а затем так же обратно. У меня отвисла губа, я видел такое по телевизору, сам пытался, но получалось коряво, почти на четвереньках, а тут – ровное вертикальное колесо, да еще не одно.

- Родька, теперь мостик, пожалуйста! – воскликнул Удав, - Покажи!

Родька не напрягаясь, как стоял, даже не обернувшись, откинулся назад, встав на идеальный «мостик». Что бы мне выполнить примерно это же в школе, я долго корячился, предварительно улегшись на спину, а здесь – ррраз и готово! Родька так же легко выпрямился, подскочив на ноги.

- Он и не такое умеет, - с завистью протянул мне Удав, - еще не то увидишь.


- Ну, теперь пошли! – весело позвал нас Родька.

- Пошли! – подорвался Удав, оглядываясь на меня.

Я не мог пойти с ними вот так сразу и оставался на месте.

- Чего ты? Пошли! – Удав потянул меня за руку.

- У меня трусы, - безнадежно объяснил я ему, - я без плавок.

- Ну и что? – не понял Удав

- Да в трусах я! В трусах! – уперся я, они же не знали что на мне дурацкие трусы с картинками, как на маленьких! За это стыдно!

- Родик! Этот ши..- он осекся, - короче он стесняется, что он в трусах! Гы-гы-гы! – громко, на весь пляж проорал Удав Родику, который был уже на мостках.

- Дурак! – подскочил я, - чего орешь то?!

- Ну и зря, - спокойно откликнулся Родик, взглянув на меня, - девчонок ведь нет, кого стесняться?

И тут он совершил невообразимое. Он снял с себя плавки и нырнул в воду голышом, оставив их на мостках. Ласточкой! Там высота то всего метр до воды, а он и руки расставить, и выгнуться успел.

- Я же тебе говорил, еще не то увидишь! Это Родик! Он и не это может, - качнул головой Удав, - пошли.

Я огляделся, убедившись, что вокруг и в самом деле никого нет, побежал, на ходу скидывая шорты, и кинулся в воду. Позади меня плюхнулся Удав. Уже в воде сняв с себя и выложив на мостки остатки одежды, мы плавали, нарочно близко друг к другу, касаясь друг друга руками под водой. Удовольствия было целое море. Наше развлечение прервал звук взвывшего мотора из сарая деда. Мы повыскакивали на мостки и побежали к сараю, на ходу попадая ногами в трусы. Навстречу нам выбежал Серый.

- Дед нам лодку дает!!! Завтра! На весь день!!! – он подпрыгивал и вертелся перед нами в танце индейцев, потрясая ключами над головой. Мы дружно заорали «Уурррааааа!!!!», хлопая друг друга по рукам и обнимаясь. На наши вопли вышел дед. Он посмотрел на нас, улыбаясь, с довольным видом вытирая руки об ту же тряпку. Отыскав меня глазами, он усмехнулся и вновь скрылся в сарае.

Я был ему благодарен, понимая, что он просто не мог отпустить меня на лодке одного, но нашел простой выход, поручив меня компашке. Весь вечер я всячески льстился к деду, на что он хмыкал, приобнимая меня за плечи.

Ночью мне снился Родик. Его мостик, его улыбка, его жесты и голос.

1975 год. Деда назначили начальником ОКБМ. Воодушевленный оказанным доверием, дед неделю не приходил домой. Выполнил годовой план отдела. Включая несколько изобретений. Непонимание. Отрицание. Гнев. Партсобрание.
Бабуля отпаивала белого непьющего деда водкой на кухне. Дед со мной всерьез рассматривал преимущества карьеры кочегара. Сделал пару лафхаков - и сиди. Читай книжки.

Сыск

Из книги «A..Z. Курс квалифицированного пользователя компьютера (компьютерные курсы у Вас дома). Экспериментальное, справочно-методическое пособие»:

История 1. В конце 1990-х в России начали активно распространяться справочно-правовые системы (в том числе КонсультантПлюс, Гарант). В результате любой компьютерщик [*], работающий в фирме, купившей такую систему, в глазах окружающих автоматически получал квалификацию «Юрист / Юрисконсульт» и к нему тянулся бесконечный ручеёк желающих проконсультироваться.
И вот типичная задачка тех лет: нужно найти документ, который называется «О депозитных сертификатах». Дальше было трое суток непрерывных поисков и уточнений задачи от заказчика. Когда документ был всё-таки найден, то сошлось в его названии одно слово, так как назывался он «О долгосрочных вложениях граждан».
«О!!!»
---

История 2. В начале 2000-х по телевидению начали активно появляется телепередачи, посвящённые качеству продуктов питания. Одна из первых передач раскритиковала массово продававшиеся марки доступной по цене томатной пасты. Каких только воспроизводимых экспериментов не было предложено, в том числе:
- и то, как не натуральная томатная паста должна расслаиваться при разбалтывании в стакане чистой воды
- и то, что не натуральная томатная паста, оставленная на несколько дней на тарелке в тёплом месте, запросто превращается в массу мало отличимую по своим свойствам от пластика.

В общем страшилки, предопределившие поиск своего рецепта для изготовления сего продукта.
В минусе было то, что свой домашний Технолог Пищевого Производства временно находился в командировке и проконсультироваться с ним не было ни малейшей возможности.

В плюсе было всё остальное:
- наличие очень большой помидорной теплицы, в которой исключительно для себя за сезон выращивали до 500 кг томатов высшего класса;
- наличие своего домашнего Дегустатора Высшей Категории, которая если какой вкус когда прочувствовала, то больше ни с каким другим не спутает;
- доступ к сети Интернет, в которой тогда уже начали публиковать книги кулинарных рецептов, начиная от русских дореволюционных с «ятями» и до свеженьких англоязычных cook-book.
- а ещё много боевого задора: вот Он приедет, а мы Ему продемонстрируем, какую томатную пасту мы самостоятельно сварили и как законсервировали.

После пары недель экспериментов боевой пыл охладел: ибо результат получался подчас очень даже не плохим, но совсем не как у запланированной-ЭТАЛОННОЙ «ТОЙ САМОЙ томатной пасты, которую возили когда-то из Москвы».
А потом Его голос прозвучал в телефонной трубке и проговорил, где на бескрайних информационных просторах взять рецепт: «В старом дедовом гараже за грудой бутылок из-под Пепси [**] должна сохраниться хоть одна банка с московской этикеткой».
Когда банку нашли и этикетку прочитали, то долго и многократно орали: «Ё! Ну Ё же!»
На этикетке значилось: мелким шрифтом «фруктово-», а дальше здоровенным шрифтом «ТОМАТНАЯ ПАСТА. Сорт I». Ну а дальше состав:
- 33,3% сливовое повидло с содержанием сахара не ниже 5%, сорт III;
- 33,3% яблочное повидло с содержанием сахара не ниже 5%, сорт III;
- 33,3% помидоры маринованные протёртые со шкуркой и рассолом, сорт II.

Так что формируя запрос к поисковому серверу просто сумейте задать его ПРАВИЛЬНО.

---
Сноски
* тогда ещё термин айтишник не употреблялся, а предпочитали либо «программист» либо «сисоп» (системный оператор, что по ныне принятой терминологии соответствовало «системный и сетевой администратор»).
** изначально в СССР Пепси разливали в нестандартной формы бутылки, которые из-за того не принимали в пункты стеклотары и они становились украшением интерьера всевозможных дач и сараев.

1388

Взгрустнулось, решил на НГ взять водки. В алкоотделе вчитываюсь в составы водок: батеньки, чего только нет! Добавки, присадки, умягчители, ароматные спирты на всяких ингредиентах, чуть ли вытяжки женьшеня. Почесываюсь: воспитанный на советской литературе, как-то привыкаешь, что водка - это спирт плюс вода и ВСЁ!
С трудом нашел бутылку именно с таким составом, H-₂-O и спиртяга. Ну и жОсткой же она показалась)))

Офигарик

-Скажите, Гарик Онаньевич, а Вы действительно член Союза писателей?
-Обижаешь. Многочлен! Союза Меня и Оракула!

Продолжение следует...

Читал это в самых разных вариантах. Через слеш / разные, но однотипные варианты: вариант_1/вариант_2/вариант_3

Спросил джинн/Бог/Дьявол у человека - Проси у меня все чего захочешь и я дам тебе. Но есть условие, чтобы ты не попросил я дам тебе, но враг/сосед твой получит вдвойне. Попросишь корову, я дам врагу/соседу двух. Попросишь новый дом, я дам врагу/соседу два дома.

В разных вариантах было одно/три/неограниченное количество желаний.

Что просили разные герои:
1. Вынь у меня один глаз/одну почку.
2. Побей меня/выпусти из меня кровь до полусмерти.
3. Цельный кусок урана/плутония массой чуть меньше критической.
(И узнаем из новостей про ядерный взрыв, где именно жил враг. Если враг=сосед то увы...)
4. Любовницу с максимальным сексуальным аппетитом, который мужчина может выдержать.
(Не совсем понял, что должен получить враг/сосед, и что именно должно с ним случиться. Получается несколько вариантов.)
5. Такие показатели здоровья, которые, будучи удвоеными, становятся показателями НЕздоровья. - https://www.anekdot.ru/id/1366718/

Не понимаю этой концепции. Ты можешь попросить буквально всё, что угодно, превратить свою жизнь в райскую, а тратишь свои возможности на то, что бы испортить жизнь другому человеку.

У меня просьба к этим фантастам - если вы когда-нибудь встретите этого джинна, попросите у него, на Ваш выбор:
1. Либо что-нибудь, полезное для всех людей сразу.
2. Либо, на худой конец, что-нибудь, не имеющее удвоенного/более качественного варианта(ов).
3. Можно 1 и 2 сразу, например: "идеальное здоровье и/или бессмертие для всех людей сразу".

Про рено.

В 2003-м появилась твкое рено Меган сценик.

И по ряду независящих от меня обстоятельств, как то родился в 70-е в СССР и вообще не знал как сравнивать легковае автомобили , не было инета и т.д. я эту машину с женой решил купить и купил.
Прямо с завода заказал новую.

Поехали к родителям за 500 км, а машина бздынь и глохнет посреди дороги в лесу разумеется., ну я клапан залива в бак открыл, по колёсам попинал , поехала (сцуко!) Продажная французская женщина.

Через каждые несколько км эта история повторялась.

Все матерные слова, идиомы и выражения французскому автопрому.


Поменяли мне финны бак целиком.
Через 3 дня опять глохнет.
Я и к директору ходил ругаться , что так нельзя работать.
Это непрофессионально...
Опять эти звездоплёты сменили бак целиком и опять через 3 дня глохнет.

Я на измене , истерика, как у девочки, думаю пусть те финны идут в пешее путешествие и бак, что они сменили застрянет у них в заднем проходе, желательно поперёк, доехал кое как до родителей в России.

Пошёл в Рено к русским дилерам, объяснил, что у меня ребёнок в машине, а она глохнет на гарантии, попросил ничего не менять, а найти причину непоступления бензина в мотор.
Оказалось, что фильтр бензонасоса забит чёрной фторопластовой стружкой очевидно из бака.
Рас3,14ЗДЯИ на заводах Рено видимо неправильно както крепили саморезами бак и стружка попадала внутрь бака.

Якорь им в....
Рено объезжаю за километр.
Русские люди это люди, а все остальные ещё не факт.
😄
С НГ

ПС:
Всё навесное накрылось за 4 года , сменяный насос кондишена после этого каждый год накрывался, мотор прошёл 300 тысяч без проблем , атмосферник 1,6, хотя по гарантии сменили фазовращатели.
Кузов цинкованый
В панели накрылась на 8-м году приборка, пропаял дорожку русский электрик и всё.

Свет и комфорт гуд. 7 мест. Смотрите случайно не купите это говно.
Генератор вроде не ломался.
Система электронного ручника задолбала ломаться и перегревать задние диски...

Управляемость и проходимость отличные.
Машина в итоге говнище полное.

Вот еще история из моей советской юности. Учился я в Риге, в музыкальном институте, раньше это было музучилище, потом сделали институтом, имени Язепа Мединя. Учился на отделении прикладной пианистики, или, как у нас шутили, ручного пианизма. Много было разного. По музыкальным предметам тянул я средне, на тройку-четверку, но главные предметы тогда – марксистско-ленинская философия, политэкономия коммунизма, история КПСС – шли у меня на зубок, на пять с плюсом. А хуже всего давались уроки по духовым инструментам. Аудитория была небольшая, грязная и пропахшая мышами. Пол-комнаты занимал компрессор – для того, чтобы научить играть на трубе, он был необходим. Уроки с компрессором – были очень уж суровым испытанием. Преподаватель художественной пневматики был мужчина волглый, щелочной, с плоско-вытянутой головой, формой напоминающей тапок, и длинным носом. Прибавьте сюда жеванные брюки винтом, яркую рубашку с галстуком-бабочкой, и пиджак от школьной формы. Звали его, кажктся, Вилис Эйнарович. На урок он всегда заходил боком, с классом не здоровался, а сразу шел заводить компрессор. Часто это не удавалось, капризный аппарат не включался, и мы писали самостоятельную работу по приемам игры на духовых инструментах, или говоря по научному, художественной пневматики. Но если компрессор заводили… Компрессор несколько минут грохотал, потом начинал гудеть ровно и тихо. Тогда преподаватель вызывал кого-нибудь к доске. Нужно было взять в рот загубник трубы или саксофона, и насадку шланга компрессора. Вилис Эйнарович открывал кран, и несчастного ученика распирало воздухом. Если выпустишь шланг – двойка. Со временем, мы учились управлять воздушным потоком сжимая грудную клетку и надувая щеки. У многих текли слезы, мы кашляли, пердели, мой сокурсник Вася Кобылин, помню обоссался, но в итоге духовой инструмент начинал звучать… Спасибо Вилис Эйнарович, вы научили нас играть на трубах и флейтах и до икоты боятся компрессоров…
Уроки на военной кафедре вел у нас отставной майор Юрий Степанович. Маленький и шустрый, он имел стальную глотку, и мог перекричать духовой оркестр. Нас строили, и строем, обязательно с песней, вели в актовый зал. Пели всегда одно и то же – «И Ленин такой молодой, и юный октябрь впереди!» , В зале майор кричал - Вспышка справа! – и мы как подкошенные падали на грязный, заплеванный пол. Положив нас лицами в пол, он не торопясь доставал из сумки бутылку портвейна «три топора», садился на кресло и закуривал. Подержав нас на полу с пол-часа, и ополовинив бутылку, он поднимал нас и заставлял строем маршировать по залу. Допив бутылку, он, если был в настроении, начинал рассказывать похабные анекдоты, а если нет – вооружал нас тряпками и ведрами с водой и заставлял мыть свой «алтарь» - на сцене актового зала стояло три гипсовых Ленина, маленький в пол метра, побольше, метр двадцать, и еще больше, метра в полтора, и огромные, метра в два, бронзовые бюсты Маркса и Энгельса. Мы должны были натирать бронзу до блеска. Очистив светлые лики вождей и основоположников, мы шли в столовую. Ходили по коридорам тоже строем, только выйдя из тупика, где располагалась военная кафедра, мы могли перейти на нормальный шаг. В столовой, о приближении которой, говорила жуткая вонь говна с хлоркой, был обед – и запах становился еще сильнее.
Ну а о наших обедах, как и о сортирах – расскажу потом, тут парой строк не отделаешься, очень уж жуткие там были обеды…

Глава 8
особо длинная, предпоследняя

Погром и убийство

На следующий день за окном вновь раздался свист. Выглянув, я увидел внизу знакомую компанию.

- Привет Чик! – махнул мне Родька

- ЗдорОво, как ты там? – поддержал его Серый

- Нормально, чего это у вас? - радостно ответил я, заметив огромную крапивину в руке Родьки.

- Слушай Чик, хочешь мы сейчас Удава отделаем, как он тебя? – Родька спрашивал на полном серьезе, показывая мне зажатый в кулаке стебель, - А ты смотреть будешь! Чтоб все честно было! Хочешь?

Удав молча взглянул на меня, будто брызнул своими синими глазами и покорно начал стягивать линялую майку. На обнажившейся спине все еще были видны полосы, уходящие за пояс брюк.

- Вы чего? Совсем уже? – вполголоса зашипел я на Родьку с Серым, - С ума сошли! Кончайте дурить!

- А чего? Удав согласен. Он тогда перебрал с тобой, теперь готов ответить. Правда Удик? – он обратился к Удаву, помахивая перед ним крапивиной, - и Серый подтвердит.

- Как скажешь, - кивнул Серый, глядя на меня снизу, - тебе решать.

- Дураки! Не трогайте его! – я свесился из окна, что б они лучше слышали, - Удав, чума, оденься быстро! Родька, брось, брось крапиву! У меня прошло уже все почти, завтра выйду.

- Ну, смотри, как хочешь, - Родька отбросил в сторону стебель.

- Не надо его трогать! – тихо продолжал я, - Я на него не в обиде! Это наше с ним дело. Офонарели совсем!

- Ясно, - кивнул Серый, - давай там, выходи завтра, - он махнул мне рукой.

Удав натянул на себя майку и еще раз взглянул на меня. Он не улыбался. Его синяк под глазом стал желтым. Мне было жаль его, сверху он казался меньше, чем на самом деле, тощим, с фингалом и следами порки за него же, с грустными синими глазами на конопатом лице. А тут еще и крапивой отходить собрались. Зверье!

- Все, идите на хрен, - кивнул я ему, махнул ребятам рукой и закрыл окно.

«Конечно здорово было бы отмахать Удика крапивой, но… Ведь это не то, мне нужно что бы он сознался, сам бы признался мне в своей мстительности. А я бы ему про петуха напомнил, вот тогда и разобрались бы, кто не прав.» - раздумывал я, сидя над книжкой, - «Ха, а Родька молодец, надо же, полез разбираться за меня и ведь доказал свою, т.е. мою правоту. Привел Удика ко мне, что б я увидел как он его уделает за меня, ха-ха. И даже Серый не против. Мнда.. видно вчера в самом деле перессорились и крепко поговорили. Удава даже жалко».


Делать было решительно нечего. Книжка вызывала отвращение – скукотища смертная, даже без картинок А.П. Чехов «Повести и рассказы». И зачем папа мне ее подарил?
Я бесцельно походил по комнатам и вдруг обратил внимание на свое отражение в зеркале трюмо. Оно стояло в большой комнате за столом, под которым я прятался.
Подойдя к зеркалу я стал разглядывать себя. Позируя сам перед собой, я убедился, что следов от крапивы почти не видно, что мышцы у меня все же есть, хотя и не такие, как у Родика, и что «скелетик» (это если втянуть живот до его прилипания к позвоночнику, покачать руками и состроить вытянутую тощую рожу) получается отличный.
Затем я вдруг обнаружил, что если повернуть движущиеся половинки зеркал и посмотреть в них, то можно увидеть себя со стороны. Это было еще интересней. Никогда не видел себя с боку. Интересно, а сзади можно?
Оказалось, что если влезть на трюмо, неудобно вывернув шею, глядя через несколько отражений сразу, все же можно. Правда для этого нужно было не задеть на тумбочке трюмо все бабкины безделушки, которые там были и почти закрыться створками зеркал.
И вот наконец, когда нужный ракурс был почти найден, я почувствовал, что падаю. Причем не я сам, а падает трюмо вместе со мной.
Со страшным грохотом оно упало на рядом стоящий обеденный стол, я успел сжаться в комок и оказался под ним же, а все бабкины коробочки, вазочки, фотокарточки и брошки с бусинками посыпались на пол.
Со стороны лестницы уже слышался торопливый топот ног.

- Господи! – закричала бабка, лишь взглянув на завалившееся трюмо, - Где ты? Где?!

- Здесь, - осторожно ответил я, высовываясь из под стола.

- Живой! А ну, вылезай, господи… - она наклонилась ко мне

Я вылез из под стола, понуро опустив голову. Бабка схватила меня за плечи, покрутила из стороны в сторону и затрясла:

- Ну зачем, зачем ты полез на трюмо? Ответь, какого хрена? Не ударился?! Господи, ты меня в могилу загонишь!

- Я посмотреть хотел.

- Чего посмотреть?

- Какая у меня спина.

- Выдрать бы тебя по твоей спине! – бабка аккуратно поставила трюмо на ножки, тщательно рассматривая зеркала. К счастью ни одно из их толстых стекол не разбилось, не было даже сколов по краям, - Пронесло! Прости Господи! – перекрестилась бабка, - Чу тебя! – она замахнулась на меня полотенцем, переводя дух.

Наклонившись, она собирала рассыпавшиеся дорогие ей вещицы с пола, расставляя их в прежнем порядке.

- Ба, давай помогу, - виновато предложил я, стоя в сторонке

- На хрен! Помог уже, чуть не убился и меня на тот свет отправил бы, - прохрипела бабка сквозь одышку, - Ну ка, вон отсюда! Пошел на улицу, не хрен дома сидеть! Выздоровел уже, иди к деду, вон у него в сарае громи все.

Чувствуя за собой вину и желая все же помочь бабке, я оделся и спустился вниз. Там, оглядевшись, я взял веник и нашел совок у плиты. Вернувшись наверх, я тщательно подмел все ее разлетевшиеся по комнате бусинки и брошки и высыпал все это затем на тумбочку трюмо, для верности, мало ли прилипло что ни будь, постучав совком о ее поверхность.

- Что! Что ты делаешь?!! – возопила бабка, - Это же полировка! Не смей стучать!

Она выхватила у меня из рук железный совок на длинной ручке.

- Ты где это взял?! – бабка с ужасом разглядывала его, будто это был окровавленный нож (было дело, однажды принес)

- На кухне, а что?

- Ой! Да за что мне это?! – бабка с неожиданной прытью побежала вниз на кухню, сжимая в руке совок, я устремился за ней.

На кухне она подлетела к раскрытой дверце духовки плиты и, быстро захлопнув ее, подперла совком.

- Если пирог опустится, я не знаю, что с тобой сделаю! – крикнула она на меня, - Иди на улицу! Гуляй на хрен, что б до обеда тебя не видела! В дом ни ногой! Вот это видишь? – он показала на мухобойку, - По хорошему прошу, иди уже!


Я вышел из дома во двор. Он был пуст. Все были уже на пляже, дожидаться кого-либо чтоб прикрыться от петуха было бесполезно. Крадучись я пробрался почти до границы двора, как вдруг эта пернатая нечисть настигла меня сзади, подло и неожиданно цепляя когтями голову. С криком я выбежал на пляж, где наконец стряхнул с себя ненавистную тварь. Петух гордо ушел на свою территорию. С пляжа послышались смешки.

«Уроды!» - подумал я, вытираясь от острых когтей птицы, - «Вам бы так, посмотрел бы я».

И тут я заметил Удава, одиноко сидящего на песке отдельно от всех, уткнувшего голову в колени. Я подошел к нему и присел рядом на песок.

- Привет, где Серый с Родькой?

- О, здорОво! Серый с твоим дедом куда то пошел, а Родька не знаю, - увидев меня, удивился Удав, - Тебя выпустили ?

– Ага, все уже, выздоровел, - усмехнулся я, - а ты чего сидишь, не купаешься?

- Ааа, мне здесь нельзя, - он махнул рукой и растянулся на песке

- Почему?

- Издеваешься? Полосы на ногах еще не прошли, а народу полно, чего светить то?

- Ааа, - протянул я, - точно, я и забыл

- Ты то можешь забыть, а я еще долго помнить буду, - вздохнул Удик, - это тебе, между прочим, спасибо.

- Мне?! Ты имеешь в виду, что это из-за этого фингала тебе досталось? Да?! - запальчиво тут-же ответил я, развернувшись к нему на четвереньках, - А за что ты его получил не хочешь вспомнить? – оглянувшись на пляжников, я стал говорить тише.

- Хы, да я просто не ожидал, что ты вот так кинешься, я ж тебе руку тогда дал, а ты все «шибздика» забыть не мог. Гад ты все-таки, - так же вполголоса горячо заспорил он, усевшись рядом, - врезал бы я тебе тогда, если б не Серый!

- Чего-чего?! Ты мне бы врезал? – с вызовом переспросил я, - Ой, напугал ежика голой попкой, ха-ха, ой не могу!

- Слышь, ты, - Удав взглянул на меня из подлобья, - ты не бурей. Ты всего лишь Чик, но не Серый и даже не Родик, - он говорил тихо, но с явной угрозой. Он сорвал одинокую травинку из под ног и начал накручивать ее на палец.

- Дима, ты не заводись, - не скрывая издевочки, процедил я, - драться то с тобой я больше не буду, нельзя. Но и ты не гоношись, не нарывайся, лады? А руку я тебе не пожал и фингальчик поставил не за шибздика. Сам то не догадываешься за что?

- Ну, и за что же? – знакомая ядовитая улыбочка зазмеилась на его губах.

- А за петуха, Дима, за петуха, - тихо пропел я, пристально, не мигая, глядя в его наглые глаза, - помнишь?

- Хы, а что я такого сказал? – улыбочка стала шире

- А то, что пусть я сперва с ним разберусь, а там уж типа посмотрим! Помнишь? – я едва сдерживался, что бы не сорваться на крик.

- Ааа, это…, - Удав сделал удивленные глаза, - а тебя это обидело? Ну, извини, я ж не знал, что ты настолько его боишься, хы!

- Димочка, милый, а ты то сам?! – ласково ответил я, вложив в голос всю желчь сарказма, - Ты то ведь ссышь его не меньше! Только не ври, что это не так, я же видел, как ты перебегаешь двор, прячась за Серым! А хочешь, мы у него и спросим, ты думаешь никто не видит? Да все видят! Так что не надо из себя героя строить, тоже мне! – я все же не удержался и презрительно сплюнул рядом с собой, - самому то разобраться с Петькой тоже кишка тонка?!

- Я его не боюсь, – без усмешки произнес Удав, его глаза потемнели и приобрели какой-то стальной оттенок. Маленький стебелек травы в его руках вдруг порвался.

- Врешь! Я сам видел, ссышь когда через двор переходишь! А один вообще не суешься! – я с наслаждением наконец то рубил его правдой, - И после этого мне типа «пусть сперва разберется», а потом руку? Хрен я тебе ее пожму! А в глаз, так это за то, что ты еще и пошел на меня за это! Понял, ты, Дима Удилов? Никакой ты не Удав! – я набрал в грудь побольше воздуха перед основным,
- А крапивой ты меня из мести отхлестал. За то, что тебя дома выпороли! Красиво получилось, правда? – голос уже предательски подрагивал, несмотря на все мои усилия сдерживаться, - Обвел вокруг пальчика, да? Мне Родик все объяснил. Сволочь ты, понял?, - от ярости даже подрагивали руки, - За это тебе не только в глаз, а всю морду расквасить бы, - я наконец перевел дух, выплеснув накопившееся.

- Я петуха не боюсь! – тихо и жестко отчеканил Удав. Он смотрел на меня тяжелым взглядом темно-синих глаз, уже без усмешки, набычившись и расправив плечи, - А крапивой я тебя проверил, не болтун ли! Ты же сам согласился! Теперь вижу, свой.

- Да уж, ловко ты меня тогда. Но ведь мстил? Сознайся, я же знаю, Родька все рассказал, как ты и его хотел, да он не такой дурак оказался. Тебя поэтому сегодня под окно привели? Верно? Это потому, что Родька тебя честнее. А я, дурачек, поверил… Эх ты, Дима Удилов…, - я был полностью удовлетворен тем, что наконец высказал ему все, что хотел и видел, что он понимает, хоть и артачится, но полностью понимает о чем речь, «знает кошка..».

- Я не боюсь! – сквозь зубы прошипел Удав, - Не боюсь! А ты шуток не понимаешь, я стебаюсь, а ты в драку! – он сбросил с ладоней ошметки стебелька.

- Ты прутики то убери, - бросил я ему, заметив сжатые кулаки, - Драться не буду, пожалею тебя, хотя и не надо бы. Я не в обиде за петуха, может ты и в самом деле стебался, хотя шутка шутке рознь. Но за твою нечестную месть. Подленько это, и ты это знаешь. А про то, что не ссышь Петьку, ты только мне не говори, лады?

- Пошли! Докажу! – Удав вскочил на ноги.

- Давай! Посмотрим какой ты герой! – тут же подорвался я, - Пошли!

Быстро и решительно мы направились к границе двора. Песочный берег пляжа полого поднимался к глинистому обрыву, на котором росли редкие кусты и трава, переходящие в тыльную вытоптанную территорию двора, огороженную с одной стороны серыми сараями, а с другой двумя домами, в одном из которых я и жил.
Посреди двора были сложены поленницы дров, образующие подобие лабиринта с проходами. Фасадная часть двора выходила на улицу, от которой была огорожена редким штакетником и никогда не закрывающимися воротами. Пляж пользовался популярностью у большой части местных жителей, которые проходили на него через наш двор.
Петуха не было видно, но и я, и Удав точно знали, что он где-то рядом, и пройти по двору им незамеченными практически невозможно. Идея была простая – пройти сквозь двор на улицу и вернуться. Встреча с петухом неизбежна, тут-то и прояснится, кто чего стоит.

Удав отправился первым, я остался смотреть. Он шел быстрым шагом, но все же не бежал. На полпути на него попытался налететь петух, выбежавший откуда-то сбоку, из-за поленниц, но Удаву удалось довольно ловко от него отмахнуться и успеть выйти за ворота. Оттуда он насмешливо смотрел на меня, теперь очередь была за мной. Петух не уходил, внимательно оглядывая территорию. Наверно он уже заметил меня и просто ждал. А я ждать не мог, каждая минута моего промедления означала мою трусость в глазах Удава. Я понимал, что сейчас бежать нельзя, что бой с этим пернатым неизбежен и самое главное, впервые по моей инициативе. Но отступать было нельзя.

Набрав в грудь побольше воздуха, я пошел на петуха. Он, увидев мое наглое вторжение, тут же встал в боевую стойку, напыжился и дождавшись, когда я приблизился достаточно близко, бросился на меня, размахивая крыльями и подлетая. Мне удалось стряхнуть его с себя, а затем сбить на землю подвернувшейся доской. Но он вновь встал, готовый к бою. Мне ничего не оставалось, как огреть его еще раз и еще, и еще.
Хотя нет, оставалось - можно было отпустить его, но вместо этого я яростно преследовал уже раненую птицу, не давая ей уйти от обрушивающихся ударов доской, ломающих ноги, крылья, выбивающих перья и пух из агонизирующего тела. Я остановился лишь тогда, когда перерубил своей доской шею уже неподвижному комку из грязно белых окровавленных перьев.
Оглянувшись, я увидел позади себя Удава с круглыми глазами и раскрытым ртом.

- Ты что наделал?! Чума! Тебя дед убъет! – шептал он, с ужасом глядя на меня

- Хрен с ним! – зло огрызнулся я, наконец бросив доску, - Тебе то что?

- Чик! Чума! Ты же убил его…

- Вижу! Иди отсюда!

- Дед не простит. Зачем ты его убил?

- Дурак ты! Уйди, - я оттолкнул Удава и пошел к реке. Он не отставал от меня, поспевая сзади.

- Слышь, Чик, давай спрячем! Будто потерялся. Я не выдам! Давай, пока никто не видит?

- Заткнись! – я резко обернулся к нему, - Уйди! Я сам разберусь. Это мое дело, без тебя уж как ни будь обойдусь! – гаркнул я на него, вытирая трясущиеся руки о чистые шорты.

- У тебя кровь, - Удав показал на остающиеся после рук следы.

Правая ладонь и вправду была в крови, расцарапанная наверно гвоздем в доске. Я смотрел на нее, не чувствуя боли, но ощущая наваливающееся на меня необъятное и неимоверно тяжелое ужасное чувство чего-то совершенного плохого и уже непоправимого.
Это не было страхом перед неизбежным наказанием за содеянное, но это была жалость к моему лютому врагу, осознание несоразмерности сил и разума, а также моей неоправданной жестокости перед глупой, но отважной птицей.

- Не твое дело! – я сжал ладонь в кулак, пытаясь скрыть дрожь.

- Ну ты даешь! Чума! Здорово ты его грохнул, давно было пора! – восхищенно и в то же время как-то боязливо произнес Удав, вдруг осекшись, когда я развернулся к нему.

Он понял. Меня в тот момент буквально колотило изнутри, я мог ударить первым, невзирая на последствия. Мне нужно было себя куда то выплеснуть, я ощущал физическую необходимость выхода своей вины. И чем дальше, тем больнее ощущалось моя неправомерность, я убил, действительно убил птицу. И пусть она (этот петух) был мною ненавидим, но все –же…..
Я совершил непоправимое, я его убил! Вместо восторга над убиенным врагом меня захватило чувство жалости и стыда.

Неожиданно меня накрыла мысль о том, что я опять повелся. Повелся на поводу у Удава. «Мерзко и подло! Сам виноват! Урод! Дебил!», клял я себя, ненавидя Удава, за свой промах, «Сволочь!»

- Отстань! По хорошему прошу, уйди, - чуть громче, чем надо, сказал я ему, для верности толкнув его в грудь, - не иди за мной!

Я не хотел видеть того, из-за которого заварилась такая каша. И ведь хотел то, как лучше, хотел просто пересилить свой страх, а получилось, что убил.

Хакер приходит в общественную столовую и с возмущением обнаруживает, что солонку
на столе может открутить кто попало и насыпать туда что угодно. Хакер приходит
домой и пишет гневное письмо директору столовой: "Я, meG@Duc, обнаружил
уязвимость солонки в Вашей столовой. Злоумышленник может вскрыть солонку и
насыпать туда яду! Примите меры срочно!"

День второй
Директор среди прочих деловых писем, запросов о поставках еды и курьерских
уведомлений получает письмо, и пожимает плечами: "Кому этот бред только в
голову пришёл?"

День пятый
Хакер приходит в столовую, насыпает во все солонки яду. Погибает триста человек,
директора три месяца таскают по судам и, в конце концов, оправдывают за
отсутствием состава преступления. Хакер пишет письмо в стиле "ну что,
видали?".

День 96-ой
Директор покупает специально спроектированные солонки с кодовым замком.
Посетители столовой чувствуют, что они в этой жизни чего-то не понимают.

День 97-ой
Хакер обнаруживает, что дырки в солонках пропускают соль в обе стороны. И не
только соль, а вообще всё, что угодно. Он пишет возмущенное письмо директору и
ссыт во все солонки столовой. Триста человек перестают посещать эту столовую
вообще, тридцать попадают в больницы с отравлением. Хакер вдогонку посылает
директору смс-ку "Ну как вам?". Директора тем временем три месяца таскают по
судам и дают год условно.

День 188-ой
Директор столовой клянется в жизни больше не работать ни в одной столовой, а
тихо-мирно грузить лес в Сибири. Инженеры работают над новой солонкой с
односторонним клапаном. Официантки тем временем изымают все старые солонки и
раздают соль вручную.

День 190-ый
Хакер тырит солонку из столовой и изучает дома её устройство. Пишет гневное
письмо директору: "Я, meG@Duc, стырил солонку и нахожу этот факт
возмутительным! Любой может стырить солонку из Вашей столовой!" До этого
непьющий директор читает письмо, идет домой и выпивает водки.

День 193-ый
Хакер обнаруживает, что все солонки в столовой прибиты цепями к столам. Он
приезжает на очередной хакерский СПРЫГ и докладывает о своих успехах, получая
там заслуженную награду за защиту интересов общества и потребителя. К счастью,
директор ничего про это не знает и не сопьется раньше времени.

День 194-ый
В рамках дьявольски гениально продуманной операции хакеры всем СПРЫГом
вламываются в столовую и высыпают соль из всех солонок себе в карманы. Хакер
meG@Duc пишет возмущенное письмо директору, намекая на то, что никакой заботы о
посетителях в столовой нет и любой гад может лишить честных людей соли в одно
мгновение. Дозатор соли с авторизацией необходим просто позарез.

Инженеры в поте лица работают над новой солонкой, пока официантки опять раздают
соль вручную. Директор уезжает в отпуск на Сейшельские острова и обедает только
в номере, избегая столовых, ресторанов и баров.

День 200-ый
Посетители столовой с ужасом находят, что, чтобы насыпать соли, они должны
подойти к официанту, предьявить паспорт, получить специальный 8-значный
одноразовый код к солонке. Для получения перца процедуру следует повторить.

День 201-й
В столовую был нанят FireWall в виде молодца с огромными кулаками и
гориллоподобным интерФейсом…

День 207-ой

В файрволле была обнаружена критическая уязвимость к атакам типа "Выпьем?" и
"Третьим будешь?". В результате этих атак он проявлял нестабильность и в конце
концов падал.

День 231-ый

Файрволл был заменён на устойчивую к атакам подобного рода версию. К сожалению,
эта версия была абсолютно не приспособлена к защите от брутфорс-атак, и после
первой же атаки посредством "vGlaz" отключалась. К тому же, она была
несовместима со старой версией.

Добросовестный СПРЫГ, решил не останавливаться на достигнутом... они подослали
свой вирус "P}{AN†<¤>M" в туалет, который не пустит вас внутрь если вы не
раскажете какой нибудь анекдот, вот что называется "усс*ться от смеха"...

День 245-ый

Обзор уязвимостей столовой был опубликован в 666-ом номере журнала X-Web. Тысячи
хакеров, узнав основные моменты и додумав ненаписанное, кинулись в бой. Работа
столовых по всему миру была парализована. Особо талантливые хакеры уже стали
приспосабливать методику для других платформ.

День 251-ый

Тема хакерских атак на столовые стала наиболее популярной для обсуждения в СМИ.
В. В. Путин в одном интервью заявил, что хакеров надо "мочить... э... в
столовых".

День 257-ой

Были приняты решительные меры. Была срочно выпущена заплатка к столовым в виде
бригады дружинников.

День 283-ий

Журнал "Хакер", как всегда, несколько запоздало опубликовал инструкции по
взлому столовых. Миллионы ламеров, прочтя их, толпами штурмуют столовые. К
счастью, дружинники запаслись пулемётами.

День 351-ый

В столовых заканчивается мясо ламеров, перебитых на 283-ий день.

День 365-ый

Директор столовой возвращается из отпуска. Хакеры предлагают назвать годовщину
начала войны праздником заботы о пользователях.

День 367-й
Отдел по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий вспомнил о своём
существовании и начал подготовку операции по задержанию всех членов СПРЫГа.
Для этой цели были изготовлены специальные солонки и перечницы…

День 369-й
Хакерам надоела возня с солонками и перечницами… Хакеры в поиске новых целей

День375-й
Несколько упорных ламеров сумели просочиться через ряды уставших дружинников и
попытались применить приобретённые из журнала «Хакер» знания, но были тут же
схвачены сотрудниками Отдела «К», которые с бравадой отрапортовали на верх о
задержании большинства членов СПРЫГа.

День 376-й
Цель найдена – посуда…

День 396-ой

Директор столовой гордо заявляет, что теперь хакерам не взломать защиту его
столовой.

День 397-ой

Хакеры убедились, что сарые методы взлома и правда не действуют.

День 405-ый

Хакеры всем СПРЫГом устраиваются в предприятие, пакующее соль.

День 431-ый

Директор получает сообщение - "На фабрике в соль может быть добавлено что
угодно". Он уже догадывается, что произошло в столовой. Но предприятие
поставляло соль не только его столовой...

День 435-й
Совет безопасности ООН экстренное собрание:
- Масштабы солевой войны превысили все допустимые нормы – заявляет Кофе Анан по
кличке «Чибо» - необходимы кардинальные меры!!!

День 437-й
Хакеры путём взлома банковских счетов завладели 70% всех предприятий пакующих
соль.
Директору столовой отправлена телеграмма: «Практически на всех фабриках в соль
может быть добавлено всё что угодно»

День437-й(вторая половина дня)
Кофе Анан и директор столовой в Склифе, с сердечным приступом едва придя в
сознание бегают по институту и выбрасывают солонки

День 445-й

Директору столовой пришла записка засунутая в пирожок вовремя обеда:

"Через 2 дня прилетает главный хакер из Украины...кличка "Чернобль".

От Ананимного поклоника"

День 447-й

По столовке носится директор в поисках главного хакера из Украины...особые
приметы неизвестны...

Дифицит соли в стране уже объявляли... наверно всё те же хакеры старались,
хорошо б водку с пивом так бахнуть, но всё же для кого-то это святое...

День 446-ой,

помимо СПРЫГа появляются другие подпольные организации, неустанно ломающие свои
головы над бредовыми идеями...

День 448-ой

кому-то из "Теневодов" пришла в голову бредовая мысль саботировать подпольные
лавки с въетнамцами китайцами и другими имигрантами...

Последствия:

День 449-ый:

сотрудниками ФСБ было задержано и отправлено на родину, 400 тысяч имигрантов...

День 450-ый:

больше не слышно акцента на улицах

День 460-ый:

В стране стали заканчиваться дешёвые шариковые ручки, в стране паника...

Только дети в школах счастливы, раньше Домашнее задание просто так не писали, а
теперь повод есть...

День 500 Начальнику столовой приходит сообщение. Грузите апельсины бочками.
Братья Карамазавы. Начальник думает.

День 505. Начальник понимает что думать вредно налдо действовать.

День 510 Начальник стоовой нанимает отряд контроля за службами поставки соли...


День 515
Безжалостные хацкеры решили, что отправить начальника столовой в туалет на
2-3дня от отравления солью будет мало....и решили устроить в столовой новую
диверсию!!!

День 517
07:02 к столовой подьезжает грузовик с продовольствием...в мешках с мукой
находится 2 зДорОВеннЫе крысы, предварительно усыплённые всё темиже
хацкерами...

07:46 началась паника на кухне....после того как повора вскрыли мешок с мукой и
обнаружили там БЕЛЫХ и ОГРОМНЫХ крыс они с воплями и истерикой начали носится по
столовой пытаясь подручными предметами убить мерзавцев...

День 518
Вот уже как сутки начальник столовой сосвоими подчинёнными никак не может
словить белых и огромных крыс....

День 519
Столовую пришлось временно закрыть...на дверях была повешена табличка с
надписью: "Временно закрыты".

Группа теневодов продолжила свои старания,

Продавцы в цветочных магазинах уже глотают валерьянку при виде хлеба и колбасы,
ибо добровольцы уже доконали их вопросом

А у вас хлеб продаётся? при этом услышав ответ "Да" тут же спрашивали а не
продаётся ли колбаса, услышав и на этот вопрос ответ "Да", теневоды просили им
бутерброды сделать... после, под матерные крики продавцов, скрывались в своих
тенях.

При нежелании продавца дать ознакомится с порочной литературой одному из
несовершеннолетних теневодов, продавец ознакомился с дикими воплями целой группы
таких же несовершеннолетних от чего потерял сознание, после того как очнулся
понял что все "не"приличные журналы были "позаимствованы", к сожалению
продавца, теневоды никогда не идут на "дело" без масок...

День 537-ой

Члены СПРЫГа скинулись и устроили новую диверсию. Они добавили в пищу что-то
такое, что повара гонялись уже не за белыми крысами, а за розовыми слониками и
шестиногими собачками.

День 540-ой

Ужесточён правительственный контроль, на все фабрики введены войска. Теперь в
пищу уже ничего не добавить.

День 543-ий

Повара бастуют, требуют повторения инцидента 537-ого дня. Скучают без слоников и
собачек

Внук спросил: "А ты, дедушка, у доски читаешь лекцию — у тебя вдохновение бывает?"

Пришлось найти ближайшую лавочку, выпить таблетку валидола. Минут через пять пришла мне на ум история про вдохновение. Хотите — слушайте, хотите — мимо идите.

Всю жизнь работаю с мелом и доской. Сначала — фиксированные черные. Потом университет стал побогаче, прислали откуда-то зеленые такие доски: вверх-вниз, вверх-вниз. Удобно стало преподавательницам малого роста, да и мне — уже особо и наклоняться перед аудиторией не хотелось. Отменили вставание перед преподавателем — сами виноваты, в луже болотной сидеть будете.

И было у меня как-то у доски видение красивой и большой формулы. Словно ангелы спустились из ВАК или чуть поближе откуда-то и шепчут, что, мол, зря я тут ряд готовый из справочника беру. Ошибка там, надо перепроверить по Куранту или Виноградову. Не так все однозначно.

Так что есть вдохновение! Из года в год вроде одно и тоже, одно и тоже, ан есть — спадает пелена.

А еще я ему снимок показал. Директор школы у нас был. Львом звали, но так любил всякие религиозные тексты на память цитировать, что кличка к нему приклеилась — Бонифаций!

Так вот, поручил мне, когда я еще в школе учился, этот директор плакатницу сделать.

Папа на крановом заводе работал, так он мне для школы соорудил подарок в 60 кг железной вешалки для плакатов.

Вот уже и в школу не хожу, на пенсию пора, три генсека + три Президента никак что-то не меняются.

В школе меняли язык преподавания, сейчас уже есть китайский из-за детишек "оттуда".

А стоит в кабинете директора наше чудо и ничего, кроме перекраски, не требует. Директор школы, каждый новый свой срок, к плакату прикалывает фотку нашего 10-го класса и в почту кидает.

А у меня — снова вдохновение, меня около этой вешалки так председатель совета дружины распекала, что я ей с чувством ответил, что не будет ей мужа во веки веков. Из Москвы недавно конвертик пришел — в РУДН она, кафедрой заведует. Холостая-холостая.

Поэтому, внучок, выпью я еще один валидол. А то вдохновение меня сегодня не покинет. Ты только бабушке не говори, что мы в наш, университетский пивняк заходили...

Мой муж гуляет под присмотром собаки.

Попугарик

-Слушай, брат, в чем шило, а? В попе? Давай, вытащи его из попа или где он там у тебя, и успокойся. Ты столько строчишь, у тебя руки скоро отсохнут, вся вода в строчку уйдет!
-Противный какой. Все, больше ты мне писать не будешь. И какать тоже.
-Давай, до свидания!

Продолжение следует...

Глава 5
Компашка

Мы вытолкали лодку на песок и вышли на берег. Полоска песка вдоль берега была всего метров двадцать, окруженная зарослями кустов.

- Пошли, - кивнул нам всем Серый, - и полез в кусты, в едва различимую дыру среди веток.

Удав и Родик последовали за ним, я вслед за ними. Там оказался проход. Нагибаясь под ветвями, мы прошли по узкой тропе, и оказались под стеной крепости. Когда-то давно в этом месте стены был проход, но сейчас он был замурован кирпичной кладкой, образовывая нишу в стене, заваленную строительным мусором. Покопавшись в этой куче, откинув несколько кирпичей и фанерок, Серый вытащил оттуда старый школьный ранец.

- Во! Все на месте! – радостно провозгласил он, показывая нам находку. Он открыл ранец и вынул из него пачку сигарет.

- Во! Шипка! – показал он ее нам, - тут и еще кое-что есть, но это на потом. Будете? – он открыл пачку, посматривая на меня и Родика.

Родик отрицательно покачал головой, я, глядя на него, тоже отказался. Мои родители курили, но я еще не пробовал, даже в голову такое не приходило.

- Удав, держи! – Серый протянул ему сигарету.

- Давай! – охотно согласился тот, - не отсырели?

- Не, сухие. Помнишь как в прошлый раз здесь? – улыбнувшись, хмыкнул Серый, доставая коробок.

- Угу! – ответил Удав, размяв сигарету и прикуривая от зажженной другом спички, - здорово было!

Найдя место почище, Серый уселся на траву, а Удав улегся на живот и они закурили, поглядывая на нас с Родиком с явным превосходством.
Мы с ним присели неподалеку. Я с интересом наблюдал за этим процессом, обратив внимание, что они курят не как мои родители, а по особому. Сигареты держались не в пальцах руки, а в внутри кулака и дым выдыхался не просто так, а четко вниз из под верхней губы. Так курили старшеклассники на улице возле школы.

- Ну че уставился? – затянувшись, спросил меня Удав, - хочешь дракончика покажу? Смотри! – с этими словами он плотно сжал губы и выпустил две струйки дыма прямо из ноздрей. Я улыбнулся.

- А Серый колечки умеет пускать, - продолжил Удав, - Серый, покажи?

- Не, здесь сдует, это где ветра нет, - откликнулся тот, но тем не менее успешно выпустив изо рта кольцо дыма. Оно быстро растаяло в воздухе, но было зафиксировано всеми.

- Здорово! – не удержался я высказать восхищение.

- Ну, так и будешь зырить или попробуешь уже? – обратился ко мне Удав, разглядывая меня с ног до головы каким-то чужим, холодным взглядом.

- Удав, кончай, - спокойно подал голос Серый, - уймись.

- Эх… , - Удав отвернулся от меня, - шшшиии…, - вдруг прошипел он, зафыркав в кулак.

Я отлично понял, что это было обращено ко мне, но уже не обиделся. Во первых я знал, что он стебается, а во вторых ему и так крепко досталось за мой фингал. Я отнесся к этому шипящему намеку снисходительно и миролюбиво.

- Зря тайник ему показали, трепанет еще кому, - тихо, но достаточно что бы все услышали, произнес Удав, как бы ни к кому не обращаясь.

- Я не трепач! – тут же громко ответил я, вставая - И никому ничего рассказывать не собираюсь! – подозрения в стукачестве для меня были абсолютно неприемлемыми.

- Мы не знаем, может быть, - спокойно и равнодушно продолжал Удав, - А если ты не умеешь держать язык за зубами? Кто знает? – он пристально смотрел на меня.

- Да брось ты, - отозвался Родик, - свой он, видно же.

- Кому свой? – также невзрачно спросил Удав, - ты за него? С чего это вдруг?

- Ну бросьте парни, хоре уже! – улыбнулся Родик.

- Э, нет. Нужно проверить, - голос Удава был тих, но непреклонен, - правда Серый?

- Можно, если Чик согласен - усмехнулся Серый,

- Ну, что, согласен на проверку? – Удав насмешливо смотрел на меня своими наглыми глазами.

- Какую? – как можно увереннее ответил я, подобравшись и, готовый отразить его нападение.

- Что, уже страшно? Хы! – он поднялся на ноги, щелчком ловко метнув окурок в кусты.

- Ну что я должен по твоему сделать то?

- Терпеть. Ничего не делать, но терпеть. Будет больно, - в голосе Удава сквозила неприкрытая издевка, - сможешь?

- Удав! – не громко, но твердо окликнул его Серый.

- Чего? – тот оглянулся на него.

- Ничего! – с нажимом ответил Серый, кивнув для убедительности.

Удав вновь повернулся ко мне, но уже без усмешки на губах.

- Не знаю, смотря как больно, - честно ответил я.

Мучаться, специально терпеть боль мне совсем не хотелось, мало ли что они придумали. Конечно вряд ли они предпримут что-то серьезное, но кто их знает.
Я слышал о случаях, когда кому-то резали ладонь, кому-то прижигали плечо, кого-то заставляли есть землю, червей и о прочих неприятных действиях над «посвящаемыми».
Ничего подобного мне испытывать не доводилось, да и не хотелось. Я завоевывал уважение к себе в драках.
Драчуном, задирой я не был, но уж если приходилось, не отступал.
Не могу сказать, что мое физическое развитие превосходило сверстников, но уже тогда я инстинктивно научился быть сильным по духу, не бояться соперника.
Не так страшны и болезненны удары кулаками, как страшно само предчувствие их огрести, особенно на виду одноклассников.
Поэтому, когда я понимал, что без драки уже не разойтись, то почти всегда бил первым.
Конечно иногда и получал «по всей схеме», и лежал под противником, но тем не менее многие со мной не связывались, считаясь с репутацией не отступающего.

- Да ты не боись, мы ж не звери, правда? - Удав на секунду обернулся к Серому, - Вон крапива растет, видишь? Вот ее и потерпишь. Сможешь, правда ведь? Я и не такое терплю и ничего, живой. Серый, как считаешь?

Серый вопросительно посмотрел на меня.
Я показательно не спеша снял с себя темно-синюю футболку и бросил ее к ногам Удава.

- Иди, рви, смотри не обожгись, - насмешливо бросил я ему, глядя прямо в глаза.

- Родька! Нарви-ка нам веничек, - громко обратился Удав, не уступая во взгляде.

- Сейчас, уже бегу, - саркастически отозвался Родик. Он по прежнему сидел на траве, хмуро глядя нас из-под своей челки.

- Лады, тогда я сам, - Удав пошел за крапивой, на ходу снимая майку и обматывая ей руку, - а ты раздевайся дальше! Штаны снимай тоже! – крикнул он мне, осторожно выдергивая стебли и складывая их в вместе.

- Хрен с тобой, - с усмешкой отозвался я, снимая треники и бросая их к футболке, - на!

Он вернулся, держа в обмотанной майкой руке тощий пучок свисающих длинных стеблей серовато-зеленой крапивы, больше похожий на плеть.
Я выпрямился перед ним, расправив плечи и уперев руки в бока – «ну давай, жги, вот он я». Удав окинул меня взглядом и покачал головой, скривившись в едкой ухмылке:

- Нет, трусы тоже снимай!

- Ну, это то еще зачем?! - возмутился я, - Издеваешься?!

- Нет! – оскалился в улыбке Удав, - Все просто! Во первых что б и там почувствовал!

- А во вторых?! – перебил я, презрительно глядя на его дурацкую улыбку, - Что, посмотреть очень хочется? Так у тебя там тоже самое, вчера насмотрелся!

Я оглянулся на остальных. Родик мрачно поглядывал на нас, положив голову на поджатые колени. Серый искоса наблюдал, но не вмешивался.

- Нет, не посмотреть, - Удав сузил глаза, - просто если ты кому то трепанешь, то не забудь рассказать и о том, как сам трусы снимал при всех и под крапиву сам подставлялся! Понял?! – он выжидательно смотрел на меня, - Или мы сами расскажем!

Я понял. Плюнув, я снял плавки и отбросил их к остальной одежде. Парней я не стыдился, но было чувство неловкости, что я один голый, а они-то одеты.

- Давай уже, - тихо прошипел я Удаву, - прикрывая руками пах.

И он начал. Он слегка касался зелеными листьями моих ног, начиная от лодыжек, не спеша поднимаясь выше, периодически взглядывая в глаза.

- Ну как?

- Нормально, орать не буду, не дождешься, - спокойно ответил я ему, не особенно напрягаясь. Ну жжется зараза, очень хочется потереться, но терпеть то можно.

- А здесь? – он поводил жгущей плетью под сомкнутыми ладонями. Удаву явно доставляло удовольствие то, что он делал.

- Щекотно, - процедил я.

- А здесь? – на этот раз досталось животу и груди,- Руки подними.

- Ага, щас, - я насмешливо смотрел на его попытки заставить меня начать защищаться или уйти.

- Тогда повернись!

- На! - я повернулся к нему спиной.

Он вновь прошелся крапивой по ногам, спине и особенно задержался на заднице. Жгло конечно нещадно, но тут уж дело принципа. Я крепко держал себя в руках, стараясь не выдавать ощущений ни голосом, ни дыханием.

- Ноги расставь и наклонись!

- Удав! – голос Серого

- Лады, это последнее! Слышь, это последнее испытание! Вставай на четвереньки и ноги расставь.

- На, хрен с тобой, давай уже скорее! – свербело и жгло по всему телу, ужасно хотелось растереться.

- Ну, напоследок! – объявил Удав, охаживая своей плетью мою выставленную спину и попу, все же попав под пах, - терпеть умеешь, наш человек! – под конец он вдруг не на шутку разошелся, уже не просто касаясь меня крапивой, а довольно ощутимо нахлестывая мое мягкое место.

- Стоп! Хватит! – рявкнул где-то надо мной Серый, - Все, хорош! Вставай! – последнее относилось уже ко мне.

Я поднялся и с превосходством взглянул на Удава «ну что, утерся?!». Серый держал его за руку с крапивой. Я быстро натянул плавки и наконец дал себе вволю растереть пострадавшие места.

- Все, теперь ты на равных! – объявил мне Серый, - Молоток Чик!

Вообще мне было не до того, жгло и чесалось все тело. Шипя сквозь сжатые зубы, я подхватил шмотки и побежал к воде. Серый с Удавом остались, что-то обсуждая между собой. Выскочив на пляж и бросив одежду в лодку, я забежал в реку и наконец окунулся в прохладу.

«Дураки! Придумали же, крапивой… Блин… Ну ничего, ничего, уже все кончилось, сейчас пройдет… Ух, как хорошо в воде! А я вытерпел, молоток! Утер нос этому Удаву! Ха! А что, Чик это не шибздик, это нормально. Чик… Чику, Чике, Чика», я по всякому склонял это слово и оно мне определенно нравилось – звонко, коротко и ясно – «чик и Удав с фингалом, чик и я научился плавать, чик и я разберусь с петухом, хорошее имя. Буду Чиком!»

Я вышел из воды на пляж и увидел загорающего Родика. Он лежал на спине, с невозмутимым лицом, закрыв глаза, широко раскинув руки и ноги. Подойдя поближе, я залюбовался его ладным телом.

- Все? Закончили там? – Родион приоткрыл на меня щелки глаз

- Угу, - я присел рядом, - Блин, чешется теперь все, жжет, блин.

- Конечно будет чесаться! Это теперь денька на два, не меньше.

- Вот дураки! Проверить, трепанусь, не трепанусь… Неужели и так не видно?

- А зачем дал, зачем согласился? – Родька спокойно закрыл глаза

- Ну как? Хотели же проверить, вот и проверили.

- Это он хотел. Если бы ты не согласился, ничего бы не произошло, никуда бы он не делся.

- То есть как?

- Просто. Я не согласился, и ничего, как видишь я все равно здесь.

- Тебя тоже хотели проверить?

- Угу

- Крапивой? И ты не дался?

- Не-а, обойдется.

- Что, кто обойдется?

- Удав. Удав обойдется. Ведь эти проверки не Серый придумал, а Удав. Серый просто не возражает, а Удику нравится. Для него это игра.

- Вот гад, - беззлобно усмехнулся я, - слушай, а почему он Удав? Ну ты – ясно, Родион – Родик, с Серым понятно, Серега. А откуда Удав? Он же Димыч!

- А, фамилия у него Удилов, вот и стал Удавом.

- Ааа, я то думал, что может он приемчики какие ни будь удушающие знает, - разочарованно протянул я.

- Кто? Удав? Ха-ха, нет, бороться он вообще не умеет. Я его тогда быстро сделал, он только ойкнуть успел, когда на лопатках оказался. А я сразу на болевой, руку его захватил и все, он сдался. Тоже потом отомстить хотел, но я не дался.

- Отомстить? Как? За что?

- Так вот тебе же он сегодня отомстил, вон как отходил.

- Отомстил?! Он мне отомстил?! За что? – не желая верить услышанному, удивился я.

- Ты видел его спину? Это ему батя всыпал. А знаешь за что?

- За то, что я ему в глаз дал, - прошептал я, - знаю.

- Ну вот Удик и решил поквитаться. Теперь в расчете.

- Но ведь… - я осекся, не решившись объяснить Родику за что я тогда ударил Удава.

Я вспыхнул, поняв, что меня просто обманули. Не было никакой проверки, не было никакого посвящения! Была замаскированная месть, чудовищно подлая и циничная. А я то, дурак, повелся, кретин! Разделся перед этим…этим уродом, поверил ему. Сволочь! Как он улыбался, скотина, он наслаждался тем, что так просто добился своего. Еще и на четвереньки поставил! И трусы заставил снять! Самому! Ууухххууу!!! Стыдобище….Болван!

- Что ж ты молчал? – простонал я, закрывая лицо руками и заваливаясь спиной на песок - предупредить не мог, что-ли?!

- Самому не догадаться было? Тут уж каждый за себя решает, подсказывать нельзя. А может ты боишься его, боишься отказаться, откуда я знаю?

Мир вокруг меня посерел. Зеленые заросли кустов превратились в пыльные чахлые переплетения прутьев, замусоренные пустыми бутылками и бумажками, Река стала просто водой, равнодушно и холодно текущей мимо, песок стал жестче и серее, даже небо из синего превратилось в блекло серое. Я поежился под холодным порывом ветра, который всего секунду назад ласкал меня теплом. Оглянувшись вокруг, я неприятно удивился:

«Как я не заметил этого раньше? Что я здесь вообще делаю? Зачем я полез с ними в эту лодку? Придурок! Пусть бы сами поплыли, без меня, но нет, ведь позвали. Специально позвали, что бы потешиться. Сейчас наверно просто ухахатываются там, как они меня ловко вокруг пальца. Гады! Сам виноват, думать надо было, думать! Ох и сволочь! Ведь сам ссыт этого петуха, а мне «пусть разберется!» гаденыш! Никакой он не Удав, просто гадкий подленький Дима Удилов, тварь поганая! Задавлю шкуру! Таких навешаю, пусть его батя кожу с него сдерет, я только посмеюсь, еще и пальцем покажу! Эх, Дима, Дима, погоди еще, не знаешь ты меня, не знаешь» Мысленно я уже душил, добивал, растирал в порошок ненавистного Удава, не давая ему ни единого шанса выжить.

- Слушай, а как это ты ему в глаз засветил? – Родик приподнялся на локте и посмотрел на меня, - Удав драться умеет, сам видел. Занимаешься где-то?

- Нет, не занимаюсь, - вздохнул я, - просто умею.

«Ну как ему все объяснить? То, что Удав не ожидал моего броска? То, зачем и почему я это сделал? Объяснять причины? Чушь! Но сам Удав должен понимать! Должен! Может он не понял тогда? Теперь отомстил… за что? Нее, он должен был понять! Наверняка понял, сволочь! Хотя тогда, после махача… может и подзабыл? Да и потом ему тоже досталось…от его бати… Ну ничего, напомню. Бить не буду, но обязательно напомню! Разберемся», - вихрем пронеслось в моей башке и я немного успокоился, даже уже успев пожалеть Удика за то, что ему в будущем предстояло испытать от меня.

- А ты занимаешься?

- Иногда. Меня папка учит.

- Здорово он наверно тебя учит, - улыбнулся я, вспомнив про «колесо» и «мостик». В голове промелькнули картинки, мерещившиеся мне в лодке, - я не умею такие колеса крутить. Помнишь вчера показал?

- Аа, это я давно уже умею, я ж опилочный, - усмехнулся Родик, махнув рукой.

- Какой-какой? Опилочный? Ха-ха! – мне тут же вспомнилась строчка из известной песенки «в голове мой опилки тра-та-та», - Опилочный?! Ха-ха-ха!

- У меня родители цирковые, - досадливо вразумлял меня Родька, - а я значит опилочный. На арене опилки! Не был в цирке никогда, что ли?

- Как? Твои мама и папа в цирке выступают?! – обалдело спросил я, сразу прекратив смеяться.

- Ну, а я про что? У нас так называют тех, кто в цирке родился.

- Вот это да… ,по настоящему?

- Тьфу, дурак! В семье, где мама и папа цирковые, не на арене же конечно!

- Выступают по настоящему?! – переспросил я, разглядывая Родьку, как диковинку.

- Ну! А как же еще? Мы гимнасты, - как то слишком просто сказал Родька.

- Мы? И ты тоже?! – изумленно выдохнул я, - Не врешь? - все четко становилось на свои места, и умение Родьки выделывать такие трюки, до которых мне было, как пешком до Китая, и зависть Удава, и…. и его, Родьки, умение плавно и действительно красиво двигаться, стоять, сидеть, ходить и вообще быть, смотреться.

- И я. Не ожидал? – улыбнулся Родик, - никто поначалу не верит.

- Ни фига себе! – все еще удивленно протянул я, во все глаза разглядывая циркача, артиста, гимнаста, только что бывшего просто моим сверстником, новым знакомым, - Слышь, а чего ты тут? – у меня чуть не сорвалось «а чего не в цирке?», но я успел заткнуться.

- А я по-твоему в цирке должен быть! – также улыбаясь, насмешливо кивнул Родька, - отдыхаю здесь у одних знакомых. Наши уехали на лето, меня сюда сослали.

- На гастроли? А тебя почему не взяли?

- Ну не на гастроли, так на халтуру. А меня… Худеть отправили.

- Чего?! Худеть? Ха-ха! Ты ж не толстый!

- Аа, это когда я торт трескал, папка зашел и увидел. Надавал по заднице и сказал что я и так жирный. А потом я еще с трапеции сорвался, а он поймал за руку и говорит, что мне точно худеть надо. Ну вот и худею.

- Обалдеть! – завистливо произнес я. Для меня он был из другого мира, оттуда где свои законы и правила, где всегда праздник, шары и огни, клоуны и слоны и все это каждый день! Где нет скучных школьных уроков и домашних заданий, где вечные каникулы и мороженое. Вот счастье! Вот везет же некоторым! – А меня наоборот жрать заставляют, «Пока не съешь, из-за стола не выйдешь!», - передразнил я бабку.

- Тебе можно, - окинув меня взглядом, сказал Родик, - вон ребра торчат, да и попка слабовата.

Я оглянулся на себя: «странно, никогда не думал о своей попке, что «слабовата», задница как задница, с чего вдруг «слабовата»?» Я взглянул на Родькину, сравнивая со своей, вроде никакой разницы. «И слово то какое, попка!, хы!»

- Слышь, а ты че, ты всегда голышом загораешь? – спросил я Родьку, решив переменить тему про мою попку.

- А почему нет? – ответил он мне, чуть двинув плечами.

- Не, ну так, вдруг увидят?

- И что? – спокойно спросил он, - ну увидят, и что?

- Ну, увидят тебя голым!

- И что из этого?

- Блин! Просто увидят! Ты не понимаешь? – я подозрительно взглянул на Родьку.

- Пусть смотрят, если так интересно, - смешливо ответил он, откидываясь обратно на песок, - и чего они там не видели? Пусть смотрят!

Я даже забыл про крапиву, про Удава, про все на свете, глядя на него. Прямо передо мной лежал мой сверстник, совершенно голый, не боясь быть осмеянным, уверенный в себе и наглядно это показывающий.

- Не стесняешься?

- Я же не хожу так по улице, а здесь никого нет, можно поваляться и так. Не хочу белой полосы от плавок, - опережая мои вопросы, разъяснил Родька, - не должно быть видно. И вообще, для меня так привычнее, у нас все так.

- Ну ты даешь! – я уважительно покачал головой.

- Ха! Это не я даю, это ты стесняешься, - высказал он, принимая прежнюю позу звезды.

- Хм, - я в самом деле стеснялся, но какой-то бесенок уже теребил меня изнутри, дергал за ниточки «Попробуй! Смотри, как он не боится! Попробуй! Ведь интересно, сам знаешь, ведь хооочется! Давай!», - я не стесняюсь. Просто… А вдруг кто-то придет?

- Тогда оденемся, - абсолютно невозмутимо ответил Родька, - сюда никто не придет, сам знаешь.

Он был прав, добраться сюда по берегу сквозь плотные заросли кустов было почти невозможно, вряд ли кто-нибудь полезет, а если подойдет лодка, то мы увидим ее заранее.

- А Серый с Удавом?

- Подумаешь, - хмыкнул Родик, - нашел кого стесняться. Да и не придут они еще минут пятнадцать.

- А чего они там делают? – я оглянулся на проход в непролазной стене кустов.

- Ааа, - махнул рукой Родик, - не лезь, не мешай им.

Меня это заинтриговало, было уже не просто интересно, а очень интересно чем же там они заняты. Я прислушался. Оттуда не исходило никаких звуков. Приподнявшись на песке, я внимательно посмотрел в сторону прохода, когда куда-то смотришь, звуки оттуда становятся отчетливее. Ничего. Любопытство уже распирало, подгоняя подкрасться и посмотреть.

- Не мешай, не лезь! – одернул меня за руку Родик, - тебя что, звали?

- А что они там делают, то? – шепотом спросил я

- Курят, - фыркнул Родька, - и лижутся дураки. И вообще глупости все это.

- Ааа, ну ясно, - басовито согласился я, укладываясь на песке, и задавливая рвущиеся наружу вопросы «как это «лижутся»? что это? Лижут друг друга? Зачем?»

Но лежать спокойно я уже не мог. Меня «дернуло» - там, за зеленой стеной кустов происходило что-то таинственное и запретное, поэтому жутко интересное, манящее. Я просто не мог не увидеть этого! «Вспомнив», что я оставил там треники, я потихоньку двинулся к кустам. По тихонечку, по полметра подползая к проходу, вроде как незаметно для Родика, чутко прислушиваясь к звукам оттуда.

- Да стой ты уже! – Родька схватил меня за ногу, - Сказал же, не лезь! Не мешай!

- Слушай, пойдем посмотрим! Тихонько, только одним глазком! – обернувшись зашептал я ему, меня тянуло туда, как магнитом, - Пошли! Тихо-тихо, только взглянуть…

- Чего смотреть? Интересно? – Родька с силой протащил меня за ногу обратно к себе, - Хочешь покажу?

Повернув мне лодыжку, он моментально перевернул меня на спину и оказался на мне верхом, уперев руки в мои плечи.

- Ну что, все? Готов? – снисходительно усмехнувшись, спросил он.

- Ах ты… - я тщетно пытался вылезти из под него, но он с легкостью пресекал все мои попытки, не причиняя боли, но и не выпуская из под себя. Это была не драка, не серьезная борьба, а игра, принятая нами обоими без слов. Мы возились на теплом песке берега реки, защищенные от посторонних глаз рекой с одной стороны и плотными зелеными зарослями с других. Наконец мне чудом удалось вывернуться из захватов Родьки и вскочить на ноги. Пока он поднимался, я успел схватить его за лодыжки, протянуть назад, на себя, распластывая по песку и прижать его, навалившись всем телом на шею и спину.

- Попка говоришь слабовата? Зато у тебя самое то! – с этими словами я звонко и сильно шлепнул его по голой заднице ладонью, - ха-ха-ха!

Ух, что было! С гибкостью кошки он выскользнул из моих объятий, стряхнув меня на песок и принялся заламывать руки и ноги, стараясь перевернуть на живот. Но я то уже знал, что со спины переворачиваться никак нельзя, к чему прикладывал все силы и умение. Единственное, что мешало сопротивляться, так это собственный хохот, который я не мог удержать - уж больно здорово я его поддел, хорошенько шлепнув.

- О…один… но.. ноль! – успел прохрипеть я сквозь смех, прежде чем был захвачен замком крепких рук, приподнят и перевернут на живот. Но сдаваться я не собирался. Всячески вывертываясь и не давая Родьке зафиксировать меня неподвижно даже на секунду, мне удалось сдернуть его с себя, схватив за руку и перевернувшись. Шлеп! – мне хватило долей секунды, что бы удвоить свою победу.

- Ну, держись! Теперь все! – прошипел Родька, высвободившись от меня. Мы стояли на четвереньках друг против друга, готовясь к очередной схватке. Вдруг удвоив скорость своих движений, он резко подсек мои руки и, я даже не успев понять как это произошло, оказался на лопатках, буквально сложенным вдвое, поскольку ноги были подняты и крепко удерживались у моей же головы. На мои трепыхания Родька лишь нажимал на них, не давая вздохнуть, и в это же время стаскивая с меня плавки и… нещадно вырываясь вперед по очкам.

- Все, все, все! – заорал я, поняв бесполезность попыток освободиться, - Сдаюсь!

Он отпустил меня, помахивая моими плавками и довольно посмеиваясь. Я понял, что так просто он их не отдаст. Отдышавшись, я полез на него по новой. И опять оказался на песке. И вот в этот момент я заметил Серого с Удавом. Они стояли неподалеку, возле прохода в кустах и улыбаясь, с явным интересом молча наблюдали за нашей схваткой.

- Стой! – успел я выдохнуть обхватившему меня за пояс Родьке, - Смотри, Серый вышел с Удавом! Все, кончай.

Он оглянулся и убедился, что я не вру. Мы отпустили друг друга и поднялись на ноги. Борьба закончилась с разгромным счетом явно не в мою пользу.

- Я смотрю, вы тут не скучаете? – улыбаясь спросил Серый, под хихиканье Удава. Запыхавшиеся и разгоряченные, мы с Родькой переглянулись

- Не-а, - ответили мы одновременно, не сговариваясь. Получилось точно синхронно.

- Ну вы даете, - едва сдерживая смех, покачал головой Серый, - спелись!

- Ага, - вновь, не сговариваясь, одновременно кивнули мы. Получилось случайно, но второй раз подряд.

- Вы чего? Издеваетесь? – уже смеясь, спросил Серый, - Голопопые!

Мы с Родькой вновь переглянулись, встретились взглядами и тут же согнулись в приступе смеха, показывая друг на друга пальцами, задыхаясь и чуть не падая на песок. Серый что то говорил нам, выразительно крутя пальцем у виска, но это лишь усиливало хохот, доводя нас до всхлипываний. Сейчас и самому не ясно, от чего нас тогда так распирало.

Посмотрев на наши конвульсии в припадке безудержного ухахатывания, он безнадежно махнул на нас рукой и пошел к лодке.

Мы собрались было продолжить наше плаванье, как вдруг Серый указал рукой на противоположный берег:

- Флаг! Смотрите, флаг!

Над дедовским сараем развивалось алое полотно. Это был знак для нас, что необходимо вернуться. На возвышении берега, почти у самого пляжа стоял знакомый мне автомобиль. Это означало, что ко мне приехали родители, событие не частое, раз или два в месяц, пропустить которое было никак нельзя.

- Чик, похоже это тебя ждут? – кивнул туда Удав

- Угу, меня, - вздохнул я, понимая, что плаванию пришел конец.

-Огарик, привет! Уважаю.
-Спасибо, а за что, Драхма?
-За муки творчества, Огарик.
-Спасибо, Драхма. Я тебя тоже люблю.
-Спасибо, а за что, Огарик?
-За состраданье к ним, Драхма.

Продолжение следует...

Захожу в конфетный отдел, беру подарочный пакет и коробочку конфет для знакомой. Пакет широковат, коробка болтается в нем как на ветру. Смотрю, у кассы два товарища с Кавказа наполняют такой же пакет... ПЯТЬЮ конфетными коробками. И тут я понял, как нужно делать подарок) Поклон и уважение вам, мужики!

По своей работе я много раз встречал Новый Год в разных коллективах, так называемых корпоративах. Но большинство корпоративов было лицемерием, водки много, закуски мало, пошли в разнос. Но два новогодних корпоративов я запомнил, потому что мне никогда не было так весело и так долго я не смеялся, логика полностью отключается без вина, умели люди организовать праздник. Первый корпоратив был среди учителей (педагогов), второй среди актеров театра. Участников праздника они делали всех присутствующих. Вручали текст, надевали Колпак или другую вещь, после речи, такой был хохот. С Новым Годом ! И мир на всей планете.

Из Польши пишут очевидцы.

Грабительница женского пола в городе Перемышль удерживала сотрудницу банка за волосы с целью получения от нее денег из кассы банка.

На крики женщины прибежала охрана, но и она ничего не смогла сделать с любительницей легких денег.

Через минуту сориентировалась местная бабка, стоявшая в очереди на костыле. Несколькими меткими ударами по жизненно важным органам преступница была обезврежена. Охранники скрутили ее и передали прибывшему наряду полиции.

Говорят, девушка была из дружественной страны и проходила лечение в психдиспансере, так что ей светит максимум принудительное лечение.

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

11 декабря 95г.

— Виктор Андреевич, здравствуйте, это Маркус… Нормально… Есть немного, не без этого… Да, конечно… Сколько сможете… А когда получу остальные?… Я понимаю… Но ведь и мне как-то… Хорошо, я понял… Нет проблем… Мне бы за аренду рассчитаться, остальное как-нибудь… Спасибо, Виктор Андреевич…

— Молодой человек, вы к кому?
— А вам какая разница!
— Я здесь живу.
— К Максиму.
— Яво нет.
— Догадываюсь… Вы давно его видели?
— На прошлой неделе.
— А вы не знаете, где он?… они уехали?
— Нет яво.
— Я понял.
— Яво совсем нет.
— Как это!
— В аварию попал он, разбился. В «Скорой» помер, не приходя в сознание.
— Подождите… Максим?… умер?!
— Да. В субботу это и стряслось, мил человек.
— А дочка?… у него была дочка!
— Хотите, я вас чаем напою? Не май месяц ведь, замёрзли, поди.

— …Не стесняйтесь, проходите.
— Уютно у вас…
— Да какой там уют… Стара уж стала, силы не те.
— Вы одна?
— Дочка у мя есть, и сын… Вы вовремя пришли, только–только чаёвничать собралась… А тут слышу стук. У Максима Володимировича звоночек-то давненько уж не жужжит… Ох, Царствие яму Небесное, и жене яво… Вере… Осиротили ребятёнка, всё о себе да о себе, а об жизни не подумали. Вот как ей теперь, без родителей-то…
— …Спасибо, я c вареньем не буду… Боюсь вспотеть. Морозно сегодня.
— Как хотите… Как вас звать–величать?
— Антон.
— А по батюшке?
— Георгиевич.
— Хорошее имя… Антон… Вы в Бога-то верите?
— Как сказать… Кажется, верю.
— И в церкву ходите?
— Ленив я, матушка.
— Значит, пойдёшь.
— Почему вы так думаете?
— А у тя, милок, на лбу написано.
— Что написано?
— Что священство тя ожидает.
— Скажете тоже… Неуч я, да и… по грехам моим…
— Почто?… али думаешь, что Господь не простит? Уж каких татей прощал, а тя и подавно за страдания твои.
— Какие там страдания…
— C женщинами те не повезло по глупости твоей да по наивности.
— Я не наивный.
— …Ты первый к Максиму Володимировичу пришёл… Дочку-то явоную сразу и забрали, в тотжын день.
— А кто её забрал?… родственники?
— Да какие там сродственники! Со службы яво, видать, и забрали.
— Вы не знаете, куда её увезли?
— Выброси из головы да из сердца. Своя у няе судьбина, у тя своя.
— Это точно…
— Вы с Максимкой-то как, в друзьях были али так, по случаю?
— Не знаю… Кажется, хороший был человек.
— Хороший, — значит, хороший… Ты посиди тут, милок, я сейчас… Хороший был человек Максимка, верно говоришь…

— …Вот… Антону Гяоргиевичу… Тябе, сынок, распоряжайся.
— Как мне!
— Я бабка неграмотная, что написано, тому и верю.
— …Тут… деньги…
— Значит, всё-таки друг он те был сердечный.
— Я не могу…
— Э-э, милок, можешь, не можешь, а взять придётся. Ты же не скажешь яму, что не возьмёшь!
— Теперь не скажу… некому…
— Вот и он так подумал, видно. Знал ведь, что те деньги-то пригодятся.
— …Пригодятся…
— Де могилка явоная, — ня знаю. Так что коли захочешь — сам ищи. Веркину знаю. Да не пойду впустую ноги мять. Непутёвая она была, Верка-то.
— Теперь не важно.
— Верно говоришь, Гяоргиевич, не нашего ума дело людей осуждать. Все там будем. Кто раньше, кто позже.
— Да уж скорей бы…
— Не гневи Бога, не ровён час — отвернётся.
— Может, повернётся?
— Ты вот через сердце всё пропускаешь, а не кажному дано. Потому и болеешь. А через болести ведь и душа чище становится, спаси нас Господи!
— Спасибо, мамаш, за тепло да угощение. Пойду я… Возьмите… немного…
— Эт что ещё за блажь! Думаешь, — голодаю тут?
— Помяните Максима с Верой. Да и за раба Божьего Антона свечечку Пресвятой… вдруг подсобит. Не самый ведь я пропащий.

Взрослые плачут слезами.
Взрослые плачут глазами.
Маленькие плачут сердцем,
Маленькие плачут жизнью.
Но если взрослый плачет как маленький,
Значит, он и правда плачет. (Марик, 10 лет)

Конец Третьей книги

Продолжение следует…

История про то, как в Московской консерватории ненавидят музыку. Но композиторы — живы!

Есть в России потрясающий хор "Canticum Festum". Его бессменный руководитель — Любовь Шангина (сестра того самого Шангина, что играет в клубе "Что? Где? Когда?).

Как рассказывает сама Любовь в своем блоге, что еще обучаясь в Московской консерватории, курса с третьего, писала музыку для хоров все более и более сложного состава. Партии ночами придумывала, вступления, мелизмы, переходы, многоголосье, запевы, растяжки, вставки. Делала переложения для ансамблей различного состава. Кстати, она и сейчас это делает, рекомендую.

Но профессор был неумолим! Вы, говорил он, учитесь не на композитора. В ваших нотах проглядывает дилетантизм, а русские мелодии так никто не делает — это нарушение традиций.

Я могу ошибаться, но это длилось с 2012 года, или даже немного раньше.

Эту смелую женщину ничего не сбило с пути. В 2022 она стала дипломантом конкурса молодых композиторов.

Всем рекомендую посмотреть ее последнее видео и поддержать ее хор всеми способами.

Ссылка на хор: https://m.youtube.com/@klgcf5126
https://youtu.be/Sf56sw3aYSw

Вот, то-то оно и что! Сейчас много есть таких, восторженных идиотов – ах, раньше можно было пообедать за 30 копеек в столовой. Я свидетель. Да. Можно! Ьртпычт нештот! Обед в столовой музучилища Язепа Мединя в Риге стоил 32 копейки для студентов, и БЕСПЛАТНО по талонам, для комсомольских активистов и партактива. Да. Только, по талонам комсомольским перцам отгружалось совсем не то, что рядовым студентам за их кровные 32 копейки. Судите сами. Вот хроника…
В столовой очередь занимали с 5-30, за 1,5 часа до открытия, у дверей. И менялись – один на лекцию, другой его в очереди сменял. Потом, к обеду, все рассаживались – столиков было мало, садились вдоль стен на пол, ели руками – вилок и ложек было в три раза меньше, чем студентов. Запах… Это было самое ужасное. Вся пища воняла фекалиями, а все в столовой воняло хлоркой. Первые дни, новички ели только хлеб, потом, с голодухи – ели все, не взирая на вид и запах. Что было в меню, спросит сегодняшний умник? А не было меню. Были цены – первое – 10 копеек, второе – 14 копеек, третье – 6 копеек, компот – 2 копейки. Дешево? Ну как сказать… Моя стипендия была ровно на 20 обедов – 6 руб 40 коп. Что давали на обед? А вот тут самое интересное: 1. Суп. Это была тарелка горячей воды, с крахмалом, солью, парой ломтиков картошки и каким-то мусором. Серьезно. Встречались окурки, волосы, обрывки тряпок, песок – такое чувство, что сыпали в суп то, что с пола на совок уборщица подмела… 2. Второе. Всегда – каша. Неясного ботанического происхождения: какие-то зерна, клейстер, масса вроде клея ПВА, ни масла, ни соли, иногда обломок кости, отполированный добела – тогда это была «каша с мясом». Компот – стакан мутной водицы, сладковатый, и противный. Ах, был десерт – обычно - кусок хлеба, политый сладкой жижей, слизистой и дурнопахнущей.
Прошел я через эти обеды. А на втором курсе, меня записали в актив – как-никак комсомолец, по истории КПСС и политэкономии круглые пятерки, занят общественной работой… И тут все стало иначе. Совсем. Выдали талоны на бесплатное питание! А по талонам – суп с горохом (настоящий!!!), и сосиски с кашей! Настоящие сосиски! Да, обеды активистам в общем буфете не давали – мы ходили на третий этаж, в преподавательскую столовую. Там даже был кофе! Правда, это был напиток «кофейный народный» - там была сушеная морковь и процентов 5 кофе, но это уже было много, после пахнущего мочой компота и чая, с ароматом носков и веника.
Но это все было на втором курсе, а на первом пришлось обедать со всеми… Насмотрелся тогда я на эти обеды… Тошнило в столовой кого-то каждый день, и это было привычным делом - тогда продавщицы за стойкой звали Бабриса. Бабрис был кухработником, громадный, сутулый, левая рука на 10см длиннее правой, по русски он не говорил, только матерился. Он подходил к тому, кого тошнило и говорил по латышски «убери за собой». Если его не понимали, он брал виновного за шиворот, вытирал лужу им, и выкидывал за дверь.
Помню, как сейчас, сокурсник мой, Вася Кобылин, поев на обед супа, обнаружил на дне тарелки кусок тряпки, видимо половой. Его затошнило, но зная тяжелую руку Бабриса, он сглотнул и принялся за второе – комок теплой слизи с куском хлеба – это была «каша». Но организм бедного Кобылина решил по-иному – Василий сидел как раз напротив меня, в углу у стенки – я как сейчас помню, как он закатил глаза и оглушительно запердел… и тут же, продолжая пускать газы, обосрался, прямо на месте, сидя за своими тарелками. Глядя расширенными от ужаса глазами на приближающегося Бабриса, Василий вскочил и в облаке говняной вони, в полностью мокрых штанах, одарив всех вокруг фекальными брызгами в три прыжка достиг двери и вылетел прочь.

Когда в 1831 году священник в одном из селений Минской губернии совершал погребение на кладбище умерших от холеры, толпа бросилась на священника и стала срывать с него облачения.
— Други мои, что вы творите? — взмолился священник к окружающим.
— Хотим, батюшка, похоронить вас заживо с мертвецом, — ответили крестьяне, — все говорят, что тогда холера прекратится.

Первая банковская карта у меня появилась лет 20 назад, когда стал работать в Москве. Примерно в то же время начал пользоваться личными кабинетами банков в интернете. Ну, то есть, опыт использования уже приличный))
Вчера пытаюсь зайти в интернет-банк - две минуты истекли, а смс-кода нет. Запрашиваю повторно. Опять то же самое. Звоню в банк, во время набора приходит смс с кодом. Я, злой, как черт, предъявляю претензию, что не могу войти в личный кабинет по причине задержки кода подтверждения. На что милая барышня заявляет мне, что срок годности этого кода неограниченный, а повторно его надо запрашивать, если, например, нечаянно стер смс.
Я один такой идиот?

Почему христиане всего мира празднуют Рождество 25 Декабря?
Первое из событий Нового Завета, описываемое в Евангелии, может быть датировано достаточно точно. "Во дни Ирода, царя иудейского, был священник из Авиевой чреды, именем Захария.. . Однажды, когда он в порядке своей чреды служил пред Богом, по жребию, как обыкновенно было у священников, досталось ему войти в храм Господень для каждения; тогда явился ему Ангел Господень". (Лк. 1,5-11).

Итак, Захария - из "Авиевой чреды". Священнослужение в Ветхом Завете было потомственным, и, чтобы каждой семье было определено время ее служения в Храме, царь Давид разделил священнический род левитов на "чреды", то есть смены. Авиевой чреде жребий выпал восьмым (1 Пар. 24,10). Всего таких чред было 24. Следовательно, в год каждой чреде доставалось по две недели служения. Как служитель восьмой чреды, Авий служил в конце четвертого месяца по богослужебному еврейскому календарю.

Богослужебный календарь начинался с месяца нисан (авив) . Поскольку лунный календарь Ветхого Завета и наш солнечный календарь не совпадают - месяц нисан (месяц цветов) соответствует марту-апрелю современного календаря. Плюс к этому 12-й месяц года адар раз в три года повторялся и был дважды в году - чтобы компенсировать укороченность лунного месяца в сравнении с солнечным (в год разница достигает 12 дней

Добавим четыре месяца - и мы получаем август как время служения Захарии. Захария возвращается домой (не сразу после видения, а "когда окончились дни службы его" - Лк. 1,23) и вскоре "после сих дней зачала Елисавета, жена его" (Лк. 1,24). Итак, время зачатия Елисаветой Иоанна Предтечи можно определить как сентябрь (23 сентября ст. ст. в церковном календаре) . Время рождения Иоанна Предтечи, таким образом, оказывается девятью месяцами позже - в июне (24 июня по церковному календарю) . Однако в период беременности Елисаветы произошло еще одно событие. Деве Марии было возвещено, что она родит Христа. Мария не решается открыть возвещенное ей своему мужу, а из родственников у нее была жива только Елисавета.

В течение пяти месяцев Елисавета скрывала свою чудесную беременность (Лк. 1,25), а в шестой месяц ее беременности "послан был Ангел Гавриил от Бога в Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосиф". Значит, Благовещение Марии происходит шесть месяцев спустя после зачатия Иоанна Предтечи. Это - март (по церковному календарю Благовещение празднуется 25 марта) . Спустя девять месяцев наступает Рождество Христа. Месяцем Рождества оказывается декабрь (25 декабря) .

Точные даты здесь, конечно, неизвестны. И все же библейский рассказ позволяет достаточно четко указать на середину зимы как на время Рождества.

Про бмв.

1,8 бензин 2000... какого то года.
Взяли вынужденно, так как предидущую Тойотку жена всмятку приготовила. Аирбаги сработали, сама вроде без последствий.Просто разговаривала по телефону, кстати со мною🙂.

На 80-ти тысячах взяли, на 120 цепь ГРМ вытянулась, перескочила. 1000 евро и заменил.
Стояла ночь на уклоне назад на трансмиссии.

До 180-ти кое как отьездила ,продажная немецкая женщина.
Потом в рервом цилиндре крякнула катушка.
Штук 10 сменил, всё пропуски зажигания.

Левый задний ручник раз 8 перебирал , то греется, то несимметрично работает, в итогы наладил через ненормативную лексику.
На 100 тысячах залегли ,похоже, кольца, раскосовал не разбирая, свом фирменным методом, вроде масложёр прекратился.

На троящей машине поехал на свалку и бесплатно отдал.
На моторе "мехатроник" вместо дросельной заслонки.
Смотрите не купите!

От бмв держусь подальше.
И Вам желаю.

По телефону не разговаривайте за рулём, если нет Hands fri.
Это опасно.

Сегодня дочь спросила что бы я хотел на Новый год в подарок. Ответил что машину времени, исправить ошибку от которой все началось. Дочь спрашивает: "И в какой момент ты хочешь отправиться?". А за последние 2 года столько среди родственников несчастий, смертей, задумался. Дочь напоминает что надо выбрать момент. И я выбираю ответ :"Хочу быть владельцем машины времени бессрочно! Но, такой техники нет. Поэтому, учимся считать шишки на лбу, вычислять перспективу их возникновения и, выдохнув, жить дальше. Силы, мудрости и только достойных людей в Новом году!

Шизгарик

– Вы давно не были в Париже?
– Я не был там с самого рождения .
– То есть давно?
– Ну, в общем-то да.
– И что, уже тянет?
– Да, уже потягивает.
– Но еще можете потерпеть?
– Терплю.
– Ну потерпите. Может, и обойдется. Где Вы будете терпеть, здесь?
- Нет, здесь я больше не выдержу. Вы безбожно передираете и перевираете!

To be continued...

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Глава вторая

— Антон Георгиевич, вы давно один?
— С девяносто пятого. Фактически больше.
— Не позавидуешь…
— Где ты был…
— Диплом защищал.
— А-а, да… Тебе сколько лет?
— Тридцать шесть скоро.
— Молодой ещё… Как семья?
— Как у всех. Ругаемся, миримся, дочку воспитываем.
— Большая?
— Одиннадцать скоро.
— Как моей Полинке было… Поговорим о главном.
— Минуточку… диктофон…
— Тебя интересуют факты… факты моей биографии. Но ведь равно переврёшь, сделаешь по-своему.
— Не для протокола.
— Тогда зачем?
— Смотрю, как вы ходите, говорите, улыбаетесь, гневаетесь… Вас даже сыграть трудно, а придумать невозможно.
— Ишь ты, выдумщик выискался. Почему я?
— Архитектор знакомый подсказал.
— Не Хохлов случайно?
— Врать не буду.
— Вот чучело гороховое… Так писал бы с него! Это ж кладезь для сюжетов.
— Да-а, есть в нём что-то такое.
— Знаешь, как он чудил, когда в Инженерно-строительном учился!… Жил в общежитии. Однажды засиделись в гостях у знакомых девчонок и ночью попёрлись через полгорода. В общежитие не пускают — два часа ночи. Так они с приятелем на седьмой этаж по лоджиям забрались. Да ещё магнитофон с собой тащили!
— Это Олег рассказал?
— Его дружок. Говорил, что с Хохловым он больше никуда, ни ногой. Только в разведку… Эпопея в Австрии, куда уехал по частному приглашению с десятью долларами в кармане, а вернулся на машине и купил квартиру в центре города.
— Украл?!…
— Заработал! У него же руки золотые… Короче, надоело Олежке на хозяйских харчах бездельничать, поинтересовался, — нельзя ли подработать? Австрияк подсуетился, и Хохлов устроен был чернорабочим за сотню марок в день. Через два дня подошёл к бригадиру и сказал, что лепку делают неправильно. У того глаза на лоб, — покажи, мол, как надо. Олег показал. Тут же перевели в штат — триста марок в день. Потом ещё какую-то рацуху внёс, потом ещё. Сделали бригадиром — шестьсот марок в день. Дальше — больше… Прорабу надоело смотреть, как дышат в затылок, он перетёр, видимо, с руководством, и те сосватали Хохлова богатому итальянцу, строить виллу. Там он, конечно, тоже отличился… Жена уже потеряла его окончательно — с маленьким сыном на руках, без денег. И тут Фигаро! Картина маслом… Но про Италию почему-то рассказывает мало. Сдаётся мне, что хозяин виллы была не очень старая.
— Ну, Хохол попал! Я теперь с него с живого не слезу, — всё выложит.
— Имей в виду, — меня сдашь!… — я тебе памятник при жизни сделаю. Прям тёпленьким в него и закатаю. Понял?
— Легко! Уж мне соврать — как два байта отослать!
— Алексашкин!… про байты! Ты же в компьютерах дока! Помоги, друг сердечный, пропадаю.
— Чем смогу.
— Попросили над текстами поработать, купил ноутбук. И надо церковно–славянские шрифты установить, целых семь штук. А что с ними делать — ума не приложу. Я ж в этой бесовской технике…
— Ноут старый?
— Что?…
— Ноутбук, я спрашиваю, новый или старый?
— Не совсем, но всё вычищено. А что такое ось?
— Операционнка.
— Вот как… Там какой-то зверь сидит, — так сказали!
— Антон Георгиевич, мне чайку — и будут Вам шрифты.

— …А про самое главное не начинали.
— Главное семья, журналистика и… и друзья.
— Будя врать-то! Семья… Кто тебе намедни звонил, не тётка? Сю–сю да сю–сю! Тьфу на тебя…
— Это по работе.
— Работа… Отлыниваешь как только можно. Уж я-то знаю вашу братию. Ну, и друзья… У тебя есть хоть один, кого ни разу не обманул, кому скажешь всё, о чём спросит?… Видимо, ответ отрицательный… Главное начинается не с этого, а с экологии.
— Вот переходы…
— А ты что думал!… Саш, а ведь правда… Про одну экологию знаешь — тут я не спец. Окурки, правда, не разбрасываю, собак мой кошачьего рода где попало не гадит, ну и так далее… Есть экология души — тебе знакомо, но ещё не близко.
— Откуда такая уверенность?
— Женщины. Довольно?
— А что, — есть ещё что-то?
— У меня всегда есть для того, кто слушает… Сколько минут в день с дочерью проводишь?
— Девочка же! Пусть мать занимается.
— Чушь собачья и хрень кошачья. Воспитанием должен заниматься отец. А мама — холить да лелеять. Задумайся, пока не поздно. Я вот со своими промахнулся. Подсказать было некому, а сам, видать, умишком не вышел.
— Что ж вы так самокритично!
— …И последнее — экология духа.
— А это что такое?
— Если коротко — расстановка приоритетов.
— У меня они расставлены.
— Ой ли? А ты не переставляешь их каждый божий день?
— Бывает.
— Да ладно тебе, не прибедняйся, все так делают. И причина, кажется, уважительная — нас так учили… Был фильм по сказке Шварца, «Убить дракона». В финале есть шикарная сцена: «Нас так учили… нас так учили… — Всех так учили. Только почему же ты, скотина, был первым учеником!» Примерно так… Может не дословно… Когда я делал первые шаги вокруг да около школьной парты, отцу было не до меня, — зарабатывал деньги, правда не все до дома доходили. Но это уже другая тема. Однако мама совершала удивительно мудрые по-женски поступки. За это буду благодарен ей до самой смерти…

— Вы, простите, чья будете?
— Я насчёт Антона.
— Минуточку… Вы родственница? В графе «мать» прочерк.
— Наверно ошиблись… Алевтина, Алевтина Сергеевна… Маркус… Так что с Антоном?
— С Антоном хорошо. То есть… нам с ним не очень.
— Что случилось! Я ничего не знаю.
— Ваш муж ничего не говорил?… Понимаете, ему нечего делать в классе.
— Не понимаю.
— Ему скучно. И если в письме у него есть кое-какие проблемы, — решаемые проблемы, не пугайтесь, то во всём остальном… Как сказать… Я всё время должна придумывать, чем его занять. А мне с классом надо работать.
— Он вам мешает?
— Нет, что вы! На редкость спокойный и покладистый ребёнок! Ему нужна другая нагрузка, — по способностям. Или по его знаниям, — я не успела разобраться. Как вы отнесётесь к предложению перевести его во второй класс?
— Как это, прямо сейчас?
— Чем раньше, — тем лучше. Для Антоши будет лучше.
— Сколько у нас времени?
— Могу дать неделю. Позже потеряется смысл в переводе… Я говорила с директором, с учителями. Все поддержали… Если он год у меня пробездельничает, то можем просто мальчика потерять. Жаль будет.
— Я подумаю до завтра. Можно?… Спасибо вам. До свидания.
— До свидания.

— Мам, ну что ты… Я не маленький… Смотрят же все…
— Смотрят… Ишь, стеснительный какой стал. И в кого ты такой…
— В тебя, мамань, в кого же ещё.
— Проверь ещё, — ничего не забыли?
— Ну мам, ну сколько можно проверять!
— Тихо у меня! На мать голос повышать.
— Прости, мам, я не нарочно.
— Бумажку не потерял?
— Спрятал в самый дальний угол.
— На всякий случай повторю ещё раз: восемнадцатый до метро. Потом до «Елизаровской»… Ну, с Богом, скульптор мой ненаглядный.

— Тоха, ты посмотри, — какая живописица к нам поступила!
— Способная.
— Чего это она способная! А мы тогда с тобой какие, — неспособные что ли?
— Не знаю… Я три года здесь отучился, ты пять. А её сразу в девятый взяли.
— Да плевать, я не про это… Какая девчонка!…
— Иди, знакомься.
— А ты?
— Юр, я не пойду. Опозориться ещё не хватало в нашем классе. Съедят.
— Не съедят, остерегутся… Антоша, как ты относишься к эскимо?
— Батончики нравятся больше.
— На батончик не хватит… Ну, Антош, ну пожалуйста, ну пойдём…
— Вот прилип как банный лист к заднице. Хочется — иди.
— Боязно.
— Эх, Юрка, а ещё друг называется. И вот как с таким в разведку идти!…

— Привет.
— Привет. Виделись уже, кажется.
— Да это я так просто… Проводи, пожалуйста, мне одной страшно.
— А Юрка куда подевался?
— Да ну его, надоел.
— Лен, неудобно, всё-таки друг.
— Тогда пойду одна. Только имей в виду: если со мной что случится — ты будешь во всём виноват.
— Так уж и во всём…
— Портфель возьми… Не волнуйся, пустой. Я всё в классе оставила, тебя пожалела.
— Не надо меня жалеть. Сам могу.
— Видела уже, как ты кулаками жалеешь.
— Далеко идти?
— Если понравится — можно дальше.
— Ну честно!…
— На Среднем, рядом с трамвайной остановкой.
— Здорово! Мне туда и надо.
— Я знаю. Я про тебя, милый мой, всё знаю… Ой!… Покраснел!… Как здорово…
— Ленка, не говори так больше.
— Захочу и буду. Кто запретит, ты?
— Мне завтра Юрке в глаза смотреть.
— Мы ничего не скажем… пока не скажем. А там посмотрим… Ну, беги уж, твой трамваище подъезжает… Тош–Тоша!…
— Что?!
— Портфельчик оставь. А то придётся маме сказать, что его жених мой на память украл.

Продолжение следует…

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Лакированные ботинки

— Добрый день.
— Здравствуй, Антон, проходи… Неплохо выглядишь, как будто не пил.
— Быстро вынули.
— Кто?
— Да так… родственники.
— Думал, — забудешь.
— Я тоже.
— …Сюда… Посиди, доложу хозяйке.
— Хозяйке?…
— Удивлён?
— Не очень.
— Не сбежишь?
— Лень шевелиться.

— Биляна, он пришёл.
— Вижу… Симпатичный экземпляр… Не мальчик, конечно, но фактура вполне… вполне… Не зря тебе плачу.
— Биляна, ты меня знаешь. Не за страх — за совесть.
— Не люблю совестливых, знаешь. Тебя держу только потому, что не боишься.
— Спасибо.
— Долго говорить не буду… Поедете к Виссариону. Вечерний и для будней… Денег не жалей… Потом будет покупать на свои. Понял?
— Как скажешь.
— Андрюшенций, закажи столик в «Мама Роме». Посмотрю на него вживую.
— Сделаю. Как обычно?
— На семь… Потом в бильярд с ним… поиграю.
— Поведёшь сама?
— Сядешь за руль. От кафе поедешь на такси.
— Хорошо… Звать?
— Ты ещё здесь?… Ой, подожди, чуть не забыла!… Держи, твоей Галинке.
— Биляна… Сколько же это стоит!…
— Эх, Измайлов, а ещё про совесть мне говорил… Для ребёнка же!
— Родила бы своего.
— От тебя что ли?
— Да хоть от него.
— Ты что себе позволяешь!
— Совесть… проснулась.
— С добрым утром, родимая… Я подумаю… над твоим предложением…
— Не сердишься?
— Насмешил… Иди уж… Зови своего Антона.

— Здравствуйте. Разрешите?
— Присаживайся…
— …Простите…
— Что?…
— Я должен что-нибудь сказать?
— …или спросить.
— Зачем пригласили?
— Хочу предложить работу… Можно на «ты»?
— С удовольствием.
— Меня зовут Биляна. Без отчества… Мне нужен человек… свиты… Да, пожалуй так… Не мачо, не золотая цепь на бычьей шее, не «линкольн» на брелке. Просто крепкий, обыкновенный мужик, которого видно издалека.
— Ваш Андрей…
— Не наш, — мой. Ты меня понял, Антон?
— Спасибо… Но Ваш… прошу прощения…
— У него есть круг обязанностей. Жена, маленькая дочка, тёща, другие родственники… Он другой, для такой работы не годится.
— Чем же я не другой?
— Всем.
— Вы уверены?
— Пару месяцев…
— Значит, Андрей всё знал…
— Сиди, сиди… Пойдёшь ему морду бить?… Это была моя просьба, он знал, что делает… Да… хоть запоздало, — прими мои соболезнования. Мне действительно жаль, я могу понять как никто.
— Родители?…
— Все. Даже муж от меня сбежал… на тот свет.
— С какой целью?… прости… вырвалось… это у меня присказка такая.
— Застрелили… Будешь моим сопровождением везде, в любое время суток, по моему звонку. За исключением случаев… Ну… сугубо личных… женских.
— Непыльно.
— Предупреждаю сразу — я женщина бодрая, на месте сидеть не люблю, беспокойство тебе гарантирую.
— Какого рода?
— Будешь почти–телохранителем.
— Почти?
— Если закажут, никакая «личка» не спасёт. А когда бьют по морде — это уже оскорбление. За каждую удачную попытку — минус десять процентов зарплаты, за три — минус пятьдесят. За безаварийный месяц премия.
— В каком размере?
— А размер зарплаты не интересует?
— Пока нет.
— Странный ты… Не обижу. Я никого не обижаю, кто не мешает мне зарабатывать деньги, и помогаю тем, кто помогает мне. Ясно?
— Что ещё от меня будет нужно?
— В подвале зал, в любое свободное время он твой. Если захочешь, — могу сделать членскую карту в один из клубов поближе к дому.
— Лишнее. Мне нужен доступ к залу круглые сутки на первые две недели… И тир.
— Ты договорился, кто тебе доверит оружие?
— Думаю, что ты.
— Ты думай, думай, я тоже подумаю. Хорошо?
— Да.
— Спасибо.
— Извини…
— Ничего. Мне даже нравится… Машину водишь?
— Водил.
— Разбил?
— Говорила мама, — нельзя на водке экономить.
— Интересно… Как это?…
— Выпил бы больше — не сел бы за руль.
— Права, так понимаю, тоже отминусовались.
— Само собой.
— И родственник не помог?
— Я отказался.
— Почему!
— Забот меньше… На моей консервной банке только приключения в городе было находить.
— Так… На работе не пить, с похмелья не появляться… Права тебе восстановлю… Тир в зале есть… Ещё вопросы?… И последнее… Вот, возьми… Здесь оклад за полмесяца вперёд. Через две недели получишь такой же конверт с учётом качества работы… С надбавкой за ствол и вождение… Андрей, он твой… До вечера, Антон, надеюсь, сработаемся… И последнее… Не усердствуй с дезодорантами, нос закладывает.

Продолжение следует…

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Глава пятая

— Я ушёл в запас весной семьдесят девятого. Как выяснилось, — вышел вовремя. В том же году ввели войска «за речку».
— Куда?…
— В Афганистан… Так вот… Демобилизовался, значит, а куда себя приложить — не знаю. Это потом все умные из армии поуходили вовремя, что существенно. То есть с пенсией, со льготами. А мне не до пенсии было, нужно было спасать семью.
— Сколько времени к тому времени вы были женаты?
— Пять лет. В семьдесят втором познакомился с Анастасией… Салабон был, она и того меньше, шестнадцать лет. Я сказал, — будешь правильной девочкой, — через два года женюсь… Так и сделал. Взял отпуск, не без труда, конечно, свадебку отыграли, и увёз её с собой… Боже Милосердный, сколько ж на свете таких как я дураков!…
— Разве семья дурость?
— Нет, конечно! Более того, моё глубочайшее убеждение, что после Бога семья есть самое святое, что может быть в жизни человека!
— Как в таком свете, позвольте поинтересоваться, рассматривать монашество?
— Санька, не перебивай. В монахи что ли собрался? Угомонись, тебе не грозит. Поскольку, как я успел заметить, на твои сю–сю отвечает уже другой женский голос.
— Опять спалился… Сегодня же покупаю гарнитуру.
— Гарни–что?
— Ну… такие маленькие наушники, подключаются к теле-фону. Очень удобно.
— Не очень. В проводах запутаться можно.
— Есть и беспроводная. Недёшево, конечно, но мажорно.
— Что?… мажорно?
— Это такое современное выражение. Совсем немузыкальное.
— Да уж знаю происхождение этого слова… О чём я?… Ах, да… Монастырь тоже семья. Трудность в том, что в монахи идут, как правило, взрослые, зрелые люди, каждый со своим жизненным опытом. Но у них есть мощное связующее начало. Бог…
— …Связующее…
— Друг любезный, будешь слушать или перебивать?
— Я задаю наводящее вопросы. Вы отвечаете. Или не отвечаете.
— Съехал таки. Ужик ты, Санька… И устроился майор Маркус на должность матроса–спасателя.
— Вы?!…
— Александр, за десять лет службы я столько народа спас! Тебе и не приснится такое… Правда, некоторых не успел…
— Как это?
— Если ума нет, то включи хотя бы интеллект.
— А разве это не одно и то же?
— Ну ты журналист!… Так если б это было одно и то же, то и слово было бы одно! Соображать надо.
— Не вижу связи.
— Все очередные звания я получал досрочно. Теперь понял?… Поставь чайник, что-то в глотке… Заодно глянь, чем твой друг собак промышляет… Не могу приучить поганца на утреннюю молитву со мной вставать. На вечернюю соглашается, а утром никак. И поститься не желает ни в какую. Ну вот что мне с ним делать, скажите на милость!

— Ты кто такой?
— А ты кто такой?
— Я первый спросил.
— Виталик… Виталий.
— Чьих будешь, Виталик?
— Заболотные мы.
— Это я и так вижу. Сам заболотный.
— Шутишь, дядька. Ты Антон Маркус. А мы Заболотные.
— Вот оно как!… Красивая фамилия.
— Фамилия как фамилия. Мне больше нравится твоя.
— Чем же моя фамилия так по нраву пришлась!
— Да про тебя весь Невский район знает!
— Ну-ка подробней, пожалуйста…
— А чего там по… подробней… Как ты семерых бандитов обезоружил, а потом всех в милицию сдал, а тебя за это наградили и попросили Родине послужить. Ну, там, бандитов ловить, шпионов разных… потом вражескую подлодку захватил… один… кажется… Чего ты ржёшь как Нюрка–чокнутая!
— …Сейчас… Конфет хочешь?
— Если карамельки — грызи сам. У меня зуб болит.
— Шоколадные.
— Не откажусь, не гордый… А себе чё не оставил?
— Не люблю шоколадные конфеты.
— Зачем тогда тратился!
— Да продавщица в магазине… так уговаривала… Так уговаривала!… Купите, говорит, товарищ старший лейтенант, девушку свою угостите. Пришлось купить.
— Значит, Настькины конфеты трескаю. Так и надо, вредине. Будет знать, как родителям жаловаться.
— С чего ты решил, что для сестры покупал!
— Для кого же ещё! Она хоть и вредина, а девка видная. Нам из-за этого сплошное расстройство.
— Что ещё за расстройство!
— Придурки разные… то веники в окна бросают, то песни орут. Прям кошаки по весне… Скорей бы замуж взял. Вот заживём тогда…
— Мало ли женихов в округе!
— А кому как не тебе! Ты один такой. Я бы при твоём параде… а ещё учиться и учиться… Надоело. Вот закончу восьмой класс — и в мореходку!
— В сухопутку не хочешь?
— Не-а… Папка был моряком, и я буду. Вот увидишь… Ну так что, берёшь Настьку за себя?
— Я бы взял.
— Щас пойду, мамку обрадую.
— Куда!… А ну стоять, я приказываю!
— А чего тянуть-то!
— Сколько Насте лет?
— Семнадцать… почти.
— Придётся до восемнадцати подождать.
— Ну, вот… опять расстройство. Нафига тогда мне конфеты скормил?
— Закон есть такой, до восемнадцати жениться нельзя.
— Понапридумывают законов, а мы тут страдай потом… Ладно, что мамке-то сказать?
— Скажи, что в гости прийти хочу. Пригласите?
— Да обождались уже, когда попросишься… Я побёг… Ой, слушай, дядька…
— Называй просто Антоном.
— Ладно, не важно. Семечек хочешь? Сам жарил, пока Настьки дома не было.
— Не откажусь, не гордый.

— Антон, я больше не могу. Не климат нам, и обстановка, и здешняя медицина…
— Настёна, у нас хороший госпиталь, один из лучших в округе.
— Я не хочу госпиталь, хочу простую городскую больницу.
— Только в этом дело? Устроим тебя в гарнизонную, там и родишь.
— Не хочу, мне тут просто тоскливо… Ни зелени, ни развлечений никаких. Даже телевизора нет!
— Дорогая моя, это армия, я офицер. Ты жена офицера. Тебе нужны развлечения? Какие?… танцы что ли? У тебя двухлетний сын на руках!
— Вот опять — у тебя… А у тебя его нет.
— Не говори глупостей. Всегда так было. Муж служит, а жена ему помогает.
— Я так не хочу.
— Скажи, чего ты хочешь.
— Я хочу в Ленинград, хочу к маме.
— Настя, ты замужняя женщина. Какая мама!
— Я всё поняла. Ты хочешь, чтобы я превратилась в клушу, как эти… Только и знают, что кости друг другу перемывать да развратничать.
— Что ты несёшь такое!
— А то слепая!
— Ты не слепая, просто тяжело, ты устала. Поговорю с комбатом, перенесёт отпуск. Вместе поедем.
— Нет. Я хочу сейчас.
— Вот за такие слова раньше пороли.
— Только попробуй руку поднять! Я тебе устрою!
— Не волнуйся, не подниму. Но ты призадумайся над мои-ми словами.

— Антоша, мне не нравится.
— Что, мам?
— Всё не нравится.
— Моя служба тоже?
— Тоша, как ты можешь!
— Мам, я не хотел тебя обидеть.
— Кинет малышей бабке, а сама в кино да на танцы…
— А сами чем думают?
— Что сватовья… Тёща твоя на её стороне, а сват права голоса не имеет. Знай себе горькую попивает втихомолку.
— Один что ли?
— Один… Его мужики местные Ванькой Подпольным прозвали. Выпьет стакан и давай на гармошке наяривать. Весело живут, нечего сказать.
— А Виталик?
— Слава Те Господи, хоть у него всё хорошо. В мореходке на первом курсе, на полном довольствии. Может, толк из мальчишки будет. Дай-то Бог…
— Да, мам, огорчила ты меня.
— Прости, сынок, наболело. За тебя ведь…
— Мама, прошу, не оправдывайся. Я знаю, в каком у тебя долгу.
— Антоша, мне сорок один, можно сказать, полжизни давно позади.
— Ну что ты! Ещё только сорок один.
— Сынок, вот это «ещё» всё и определяет. Скоро будет «уже». Когда — Богу известно.
— Мама, давно… хочу спросить, — почему ты не вышла замуж после смерти папы?
— Я ведь любила его, и сейчас люблю. И тебя люблю. Побоялась, что новый муж хорошим отцом тебе не станет.
— Мне пятнадцать было, мам, уж как-нибудь вопрос решили бы.
— Решили бы, верю, особенно при твоём характере. Побоялась…
— Чего?!
— Хочешь узнать чего?… ты этого хочешь?
— Слово твоего сына и офицера в доме значит?
— …Летом пятьдесят девятого…
— В то самое лето?
— Да, в то самое…

— Собрались мы как-то на танцы, я уж из дома вышла. И тут попадается на дороге цыганка Уля. Её все знали. Да и она всех. Не только по имени–фамилии, — когда родился–крестился, кто заболел, кто без денег остался. Всё знала.
— Уля, говоришь… Ульяна…
— Да, Ульяна… Померла уж наверно, давно не видно, лет пять.
— Высокая такая, худая.
— Да какая там высокая! Ниже меня. Но народ её побаивался. Зря конечно. Зла никому не сделала, а добра много. Это я тебе как на Духу говорю. Потому что через её добро ты стал мне сыном.
— Она познакомила тебя с отцом?
— Нет, Тоша, это ты меня с папой познакомил.
— Мам, ты чудеса какие-то рассказываешь.
— …Так вот… Иду, значит, своей дорогой, каблучками постукиваю. Вдруг слышу, — девка, ты куда это собралась!… Я-то её знала, поэтому и не испугалась. Да вот, говорю, тёть Уля, с подружками… Ты, Аля, не спеши, пора привыкать к осёдлой жизни… А что привыкать, спрашиваю! Жениха надо высматривать. Двадцать два мне уже… Есть у тебя жених, скоро поспеет… Вот те раз, думаю, жених не огурец… Он не огурец и не жених, но поспеет. А приведёт тебя к нему ангел. Как увидишь — так сразу и узнаешь… Тёть Уль, говорю, ангелы ж на небе. Это я умру что ли?… Ангелы и на земле бывают. Только надолго не задерживаются. Вот сейчас один хочет задержаться… Тут уж я подумала, что Ульяна умом тронулась. А она как посмотрела на меня да как притопнет ногой, — не смей перечить, как бы хуже не вышло. И так несладко будет. И запомни, девка, — за-муж выходи единожды. Иначе быть беде… Вот и всё.
— Всё?…
— Дальше ты знаешь. Отец привёл тебя в детский сад. А спустя пару месяцев после смерти Таси ты подошёл ко мне и сказал, — будь мне мамой. Я согласилась. Теперь точно всё.
— …Мам, я выйду покурить.
— Сходи, сынок, сходи… Ночевать к ним пойдёшь?
— Сегодня нет. Скажу, что плохо себя чувствуешь.
— Стоит ли, Тошенька?
— Стоит, мама.
— Может и прав ты… А ты ведь Настю не любишь, хоть она и мать твоих сыновей. Позарился на молодость да красоту. Сердце твоё Лена захватила, а вернуть забыла. Или пожадничала.

Продолжение следует

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

В свете фонарей и в свете лунном

— У Вас есть сигаретка?
— Я курю трубку.
— Честно–пречестно?
— Честно… Подожди… вот.
— Надо же… какой честный мужчина… Вас надо в Красную Книгу.
— Только не туда!
— А что? Имя на «А», попадёте на первые страницы. Я буду листать, и вдруг — бац! — Антон, вымирающий вид. Приятно встретить будет знакомое имя.
— Приятно, что вымирающий?
— Нет, конечно… Скорей наоборот… Я бы хотела, чтобы Вас было много, полно! Чтобы Вы были везде!
— Ну, чадо мое, так неинтересно будет, скучно.
— Зато безопасно. Никто никому не врёт, никто никого не кусает, никто никого не унижает…
— Ира, ты что?
— Не обращайте внимания… Я просто девчонка.
— Так, постой… куда мы идём?
— Не узнаёте? До Московского и налево. Там и до Эрни недалеко.
— А потом по ночному городу провожать тебя обратно?
— Испугались, да?
— Мне-то что, это тебе ночами опасно гулять.
— Не волнуйтесь за меня. Скоро придём к Эрни, и я отпущу Ваш тёплый локоть.
— И что дальше?
— У Эрни большая коллекция пластинок. Вы выпьете вина, и я чуть–чуть, и мы с Вами будем танцевать… танцевать… танцевать… Вы любите танцевать?
— Не знаю, не пробовал.
— Ой, да бросьте Вы меня бородатыми шутками пичкать, а то я не слышала! Соврали, соврали!
— Не соврал, а пошутил.
— Значит, любите.
— Ир, честное слово — не знаю.
— Вы с женой танцевали?
— Раза три.
— За последнюю неделю?… месяц?…
— За три года.
— Мало… мне Вас жаль… Танец!… Это так здорово!
— Наверно… Мне нравилось.
— Вот видите!… Ничего, мы с Вами всё наверстаем.
— Всё?
— Ну, танцы… Обычно я танцую одна… Это не очень интересно.
— Где танцуешь?
— Когда прихожу к Эрни.
— Почему одна!… его не бывает дома?
— Он танцует как вешалка в школьной раздевалке.
— …Сомнительный комплимент…
— Что Вы сказали?
— Так, мысли вслух.
— Поворачиваем…

— Эрни сначала нас прибьёт, а потом выгонит на холод.
— Пусть только посмеет!
— Что ты ему сделаешь?
— Сделаю.
— Хм… Я бы не испугался.
— Он испугается. Правда Лёша сейчас…
— Причём здесь Лёша?
— Не Ваше дело.
— Свалилось приключение на мою голову…
— Антон, хотите, я покажу Вам настоящее приключение?
— У меня есть минута на размышление?
— Поздно. Уже нет… Я побежала!…
— Стой!… Стой, кому говорю… Вот задница несовершеннолетняя… Хочешь поиграть в догонялки?… Беги, беги… А мы пойдём на север… Нет, север — там! Мы пойдём на юг.

— …А вот и я!…
— Я тоже.
— Вы не рады?
— Чего мне радоваться! Я не близкий, не родственник, в друзья не гожусь.
— А с кем Вы будете танцевать?
— Я не буду танцевать. Я буду спа-ать. Понятно?
— Да уж… Скажите, а Лёша выздоровеет?
— Надеюсь, что да.
— Плохо.
— Девочка, да ты с ума поехала! Как это чужое здоровье может быть плохо!
— Они снова начнут ко мне приставать.
— Кто?
— Мама, Лёша…

— Что Вы молчите, Вам не интересно?
— Мне интересно, что скажет Эрни.
— Это я Вам и так могу предсказать.
— Правда?… ну и что же?
— Добрый вечер, скажет Эрни.
— Скорей уж доброй ночи.
— Пусть будет доброй ночи… Посмотрите, какое небо!…
— Чадо мое, я вышел из возраста разглядывания ночного неба.
— А в какой возраст Вы вошли?
— Вхожу.
— Скажите.
— Тебе ни к чему.
— Не хотите говорить правду или не хотите врать?
— Какая разница…
— Большая. Вот скажите, — Вы не помогаете тем, кто Вас не просит?
— Нет конечно! Смешно представить такую помощь.
— А Вы помогаете тем, кто просит?
— В меру сил, умения.
— И что, между этими вопросами нет разницы?
— Есть. Одни просят, другие нет. Одним помогаю, остальные идут за грибами.
— Браво! Вы просто Мастер по увиливанию от прямых ответов.
— А ты мастерица по доставанию взрослых людей.
— Да какой Вы взрослый! Подумаешь, борода начала расти!… Кстати, Вам идёт. Вы оставите, или это мужская небрежность?
— Тебе пересажу.
— Моё личико мне и так нравится.
— Поздравляю.
— А хамить не обязательно… Ладно, взрослый человек, объясню Вам, так и быть… Один не помогает тем, кто не просит, а другой помогает остальным. Теперь видите разницу?
— Даю голову, что не сама придумала.
— Сама. Давайте Вашу голову… Эрни мне только подсказку намекнул, когда они с мамой…
— Что?!…
— Ничего.
— Договаривай, чего уж.
— Вам не понравится, если я всё буду договаривать… Ну идёмте же, нас ждут!

— Добрый вечер… То есть доброй ночи.
— Эрни, ты не удивлён?
— Ты же сказал, что заночуешь. Вот, я дождался и пошёл спать… Ирка, постель разбери сразу, чтоб утром по мне не топтаться! Поняла?
— Будь спокоен! Твой сон не потревожу. Если Антон не разозлит или ещё чего со мной не сделает.
— …Куда я попал?…
— В дом Эрни… Антон… посмотрите, — это я, это Эрни. А Вы Антон. Запомнили?
— …Ирка, хватит над человеком издеваться, а то матери позвоню.
— Не пугай, не позвонишь… Антон, ну что Вы как школьник!… А говорил, — взрослый… Что за мужик пошёл… Ну как знаешь, а я в ванную.

— Эрни?…
— Ира приходит ночевать, когда сбегает из дома.
— А подружка Юля?
— Да какая там подружка! Они видятся только в школе.
— Так… значит… Ничего не понимаю.
— И понимать нечего, надо знать… Лёшка в открытую живёт со своей сестрой.
— Она старше него на пятнадцать лет! Действительно родная?
— По отцу.
— И ты!… ты назвал его хорошим человеком?!…
— В остальном вполне порядочный, и даже очень, не говоря уж о том, что он прекрасный специалист.
— Нет, ты на себя в зеркало посмотри! Девчонке нет семнадцати, а на её глазах творится Бог весть что!
— Судьба.
— Да я такую судьбу!…
— Ну что?
— Ничего.
— Что притих? Али есть чем поделиться?
— Уже нечем.
— Вот и хорошо… Ирке скажи, чтобы громкость выше двойки не ставила, а то встану и выпорю.
— Какую громкость?
— Она про танцы ничего не говорила?
— Это что, шутка?
— Какие там шутки… Танцы там… Ладно, я в нирвану. А тебе счастливо потанцевать часиков до четырёх… Дурачок ты, поехал бы лучше домой. Спал бы уже сном праведным.
— Охренеть…

— Антон!…
— Что тебе!
— Посмотри, пожалуйста, ниже левой лопатки.
— Что посмотреть?
— Вскочило что-то. Не могу в зеркале разглядеть.
— Прыщик, ничего особенного.
— Для тебя ничего особенного, а я должна следить за своим телом.
— Это зачем ещё!
— Чтобы будущий муж мной не брезговал.
— Весьма дальновидно. Ты уже выбрала себе мужа?
— Нет ещё. У меня пара лет в запасе есть.
— Ладно, я пошёл.
— Никуда ты не пошёл! Я тебя отпускала?… Выдави этот проклятый прыщ… На полке одеколон и вата. Объяснить зачем?
— Задницу бы тебе прижечь этим одеколоном… а лучше скипидаром.
— Антон, с дамами так не разговаривают. Ты не забыл, что нам ещё танцевать?
— Я бы позабыл, да твой благодетель напомнил.
— …Как тебя называют? Антон — понятно, Тоха — это твой Виталий. А дочка жены?
— И это разнюхала…
— Не разнюхала, а разузнала… Долго будешь с прыщиком возиться?
— …Всё.
— Как?
— Хорошо получилось.
— Называет она тебя как!
— Тоша.
— Как мило!… Теперь иди, я буду одеваться.
— Ушёл.
— Ушёл?
— Ушёл.
— Точно ушёл?… Тоша, Тошенька, прости меня, поставь чайник на плиту! Я разбавляю вино кипятком.

— …Чему быть, того не миновать…
— Ты не со мной разговариваешь?
— Подкралась… как кошка.
— Я кошка и есть. Показать?… Фу-у, какой запах… Мужчина, конечно, но это уже не мужчина, а самец. В ванную.
— Что?…
— Я сказала — в ванную!
— Я как раз туда иду.
— Топай, милый, топай… Чистое полотенце… Я пока пластиночки выберу.

— Тоша, почему ты не пил вино?
— Мне нужен трезвый ум и самообладание.
— Ты определённо вымирающий вид…
— Пока вымирать не собираюсь.
— Не бойся, я не буду тебя отнимать у Марины, хоть она…
— Ты бы не смогла, даже если б захотела.
— Я знаю… там есть маленькая женщина, которую ты любишь как родную дочь.
— Ты знаешь, как её зовут?
— Эрни всё про тебя рассказал… Пусть вам будет хорошо… У меня тоже будет всё хорошо… потому что я несовременная… одна на весь класс…
— Как это!
— Не понимаешь? А ещё взрослый… Ладно, спи, завтра тяжёлый день.
— У меня обыкновенный.
— Это ты сейчас так думаешь, потому что лежишь рядом со мной.
— Девочка, не буди во мне мужика, прошу тебя.
— Не буду.
— …Почему ты мне доверяешь?
— Потому что больше некому…
— А Эрни?
— Эрни другой, он мне как близкий родственник, хоть и жадный как… таракан…
— Что ты смеёшься?
— Представила длинного таракана в очках… Не могу… вина выпила… я сейчас… Не вздумай заснуть раньше меня.
— Может тебе ещё и сказочку на ночь рассказать?
— Не волнуйся, милый, мне танцев с тобой хватит надолго…
— …Мне тоже…
— …Подвинься… Да не туда, дурачок перезрелый… вот так хорошо… Обними… остановилось бы мгновенье…

— Ира… Ира, вставай.
— Не хочу.
— Вставай, тебе в школу.
— Не хочу в школу.
— Ты просила разбудить во что бы то ни стало.
— Ну так буди… Только не увлекайся… А то я не то что в школу…
— Вставай…
— Так я точно не встану, и никто в мире меня не дождётся.
— Ну всё…
— Что ты делаешь…
— В душ, чадо, в душ!
— Прямо в одеяле?
— О нём я позабочусь.
— Легко меня нести?
— Могу и ремешком подстегнуть.
— Ты хоть раз на женщину руку поднимал?
— Вот сейчас и начну.
— Ставь. Возьми одеяло. Отвернись. Воду включу сама.
— Слава Богу, поддержал меня в тяжёлый час!…

— …Тошенька, не обольщайся, если бы ты мне понадобился, то никакой Бог… Ты понял?
— Понял. Уже согласен со всем, что скажешь.
— Со всем?
— Да.
— …Тоша… Я не хочу уезжать.
— Куда?
— Они хотят забрать меня с собой.
— В Голландию?
— Они хотят отдать меня отцу, а самим продолжать то, что делают, только на его деньги.
— Вот оно как…
— Он богатый, денег хватит всем. Но это чужой человек, которого я никогда не видела, который меня никогда не видел. Зачем я ему, Тош? Я ведь и языка не понимаю, а русский он, наверно, уже забыл. Зачем ему понадобилось ворошить далёкое прошлое, да ещё с моей мамой… Тош, жениться ты на мне не можешь, и я не смогу. Удочери меня, а? Пожалуйста!… Я так больше не могу… У меня ничего не осталось, — ни дома, ни мамы, ни дяди… Я их ненавижу! Ну скажи мне, разве может человек жизнь прожить с ненавистью! Я же женщина!… Молодая, которая ничего в этой жизни не успела и не узнала, кроме ненависти и презрения… Я ведь хорошая… Знаешь, я в классе одна из лучших. Потому что не курю, не пью, не болтаюсь ночами неизвестно где. И Эрни помогает мне с уроками. Он умный и терпеливый… Я буду хорошей дочкой, только не бросай… А знаешь, какие у тебя будут внуки!…
— Я плохой отец, скверный… Вытри слёзы… Иди ко мне… успокойся… Я помогаю тем, кто просит. Помнишь?
— Я верю.
— Ты меня немного знаешь, и мои скромные возможности тоже.
— Да, конечно…
— Настанет время — приходи, не оттолкну.
— Спасибо… Проводи до метро.
— А завтрак?
— А сам?… Вот так… Я подумала… может напрасно я тебя без подарка оставила. Жалеть бы всё равно не стала… вымирающий вид… из Красной Книги.

Продолжение следует…

В Западных странах заметил одну общую черту:
кроме женского ( F ) или мужского (М) туалета есть всегда ещё и третий, под буквами WC - как оказалось этот третий ВК служит временно для аварийных ситуаций, если например прорвало воду в женском (или мужеском) туалете, то временно используют ВК, но входить туда можно строго по одному и там обязательно надо замыкать за собой дверь
( а в общественном туалете например мужском- нет замка, но есть замки в кабинках)
Есть одно исключение: в ВК заходят иногда дряхлые старики в сопровождении нянички или медсестры, что и сообщает инфа на данной двери, но замкнуть за собой дверь они обязаны всё равно.

С нашими бывает конфуз, когда они этого не зная, заходят в WC и не замыкают за собой дверь.

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

14 апреля 95г., вечер

— Мне было девятнадцать, когда с первым инфарктом я загремел в клинику скорой помощи Новосибирска.
— Как ты говоришь, — уже бодрит. Нас ожидает нескучное продолжение.
— Если не интересно, — могу налить.
— Ладно уж, продолжай.
— Познакомился с одним любопытным стариканом. Васильев Дмитрий Александрович… Да-а, занятный был мужик. Родился в Бессарабии, потом политех в Бухаресте, в сорок четвёртом попал в Одессу… Полиглот, переводчик, инженер, мастер спорта по шахматам. На шахматах мы с ним и сошлись. У меня тогда был первый разряд. По логике, ему не интересно должно было со мной играть. Но однажды он признался, что каждая партия даётся ему с большим трудом.
— Как говорят, — если бы старость могла!
— Не скажи. В его «хорошо за шестьдесят» на редкость свежий ум… Причина оказалась в другом. У меня, по его словам, был незаурядный гипнотический дар. И те пять недель, что мы провели в одной компании, он посвятил обучению меня основам психотехники. А спустя три–четыре года я уже самостоятельно и осознанно пришёл к другой стороне этих техник.
— Я так и знал. Никакой мистики, просто гипноз.
— Гипнозом давно не занимаюсь.
— А как же чай?
— Некоторые травы помогают настроить внимание. Не ограничить его, а сконцентрировать в определённом направлении.
— Так. Куда ты направил наше внимание?
— Максим, вы сами его направили, когда приняли решение прийти в мою конуру.
— Какие травы ты обычно используешь?
— Про мяту я говорил…
— Чем она отличается от нашей?
— Так это наша и есть! На Карельском перешейке в некоторых местах её хоть косой коси. В аптеках продают перечную, мне не нравится.
— А ещё?
— Душицу привозят с тянь-шаньских предгорий. Есть памирский чабрец, который я называю «царской травой». Уникальное растение. Я редко завариваю, только по праздникам.
— Боишься сам себя сконцентрировать?
— Там сейчас неспокойно. Ни трав оттуда не привозят, ни мумиё.
— У тебя и мумиё есть?!
— В позапрошлом году возвращался с Васильевского, на льду жигуль потерял управление. Ну, и бортануло меня слегонца. Метров восемь кувыркался. Потом хозяин машины отвёз меня в травму, наложили гипс на ногу. Через неделю я его снял.
— Будя врать-то!
— Не вру. Природная способность к регенерации тканей, мумиё, ну, и кое-что ещё. Вот так.
— Однако… А зачем ты нам это рассказываешь?
— Для закрепления успеха… А теперь… Максим, прогуляться не желаешь?
— Пока нет.
— Желаешь–желаешь, ещё как желаешь!
— Да куда ж я дену себя в это время!
— Есть идея. Сходи на Садовую сорок. Им завезли румынское вино. Возьми пару бутылочек. Это будет платой за беспокойство.
— Да я тебе ящик могу принести!
— Бесплатно ничего не делаю, но ящик это перебор.
— Сколько времени надо?
— Если бежать не будешь, то как раз и управимся.
— Исчезаю.

— Так, Вера Михайловна, с этого момента только на «ты» и безо всякого отчества.
— Согласна.
— Для начала скидывай всю одёжку до нижнего белья. Посмотрю твой позвоночник.
— Вот так сразу?
— Времени мало, вопросы будешь задавать, когда муж вернётся.
— Потерплю уж…
— Ложись на живот… Хорошо… а спина вполне…
— У меня и остальное тоже.
— Не шали… Так, правую в колене… прижать к груди… На другой бок… тоже самое… Нет, теперь левую, конечно!… Ладушки… Вставай.
— Ах… приятно как…
— Вставай, я сказал!
— Ничего себе! Куда только мягкость подевалась…
— За вином потопала… Руки расслабь… приготовились… Не напрягайся, всё сделаю сам… Оп!… Всё, можешь одеваться.
— Могу и не одеваться.
— Я Максиму пожалуюсь.
— Ты меня хочешь напугать! Или удивить Максима?
— С тобой всё ясно… Стой спокойно… Что?…
— Холодок на уровне груди, а ниже ничего.
— Продолжим… Сейчас?…
— Спустился на уровень бёдер.
— …А теперь?
— Ступням щекотно.
— Хорошо… Так… Садись. Кресло, конечно, не фонтан, но это ненадолго.
— …Антон, мне плохо.
— Что именно?
— Жар изнутри, дурнота… и голова кружится… Мне однажды вводили контрастное вещество для рентгена, ощущения почти такие же.
— Смотреть в мои глаза и не отвлекаться! Сейчас досчитаю до пяти, на счёте пять ты сразу заснёшь… Внимание — раз!… Два!… Три!… Четыре!… Пять!… Спать!… Глаза не открывать… Я повторяю, — глаза закрыты…
— …Антон, ты ничего не можешь сделать. Вера моя.
— Кто ты?
— Ты знаешь.
— Не знаю.
— Теперь знаешь. Тебе страшно?
— Кто тебя привёл?
— Тебе страшно?!
— Кто тебя привёл?! Отвечай!
— Николай.
— Кто он такой?
— Спроси у Веры.
— Вера спит.
— Ты не будешь дожидаться Максима… Посмотри, какое тело… Ведь не будешь…
— Не буду… А теперь слушай меня и внимай: Именем Господа нашего Иисуса Христа дух злобы и тьмы, повелеваю тебе — иди к себе, к своим!
— Мы ещё… с тобой… встретимся-а…

— …Вера… Вера…
— Да… Антошенька…
— Медленно… просыпайся… не спеши… я держу тебя за руку… Ну, с возвращением.
— Долго я спала?
— Нет, совсем недолго.
— А что ты делал?
— С тобой разговаривал.
— И всё?
— Конечно.
— Мне показалось, что здесь кто-то был.
— Это просто сон… По чайку?
— Да, пожалуйста… А почему у тебя трясутся руки?
— От напряжения…
— Такое чувство, — будто с того света вернулась… Опасный ты человек, Антон.
— Не опасней твоего мужа.
— Да не муж он… так… четвертиночка.
— Семья разрушается не от того, что нет любви, а от неуважения к самому себе, — к своим мыслям, чувствам и поступкам.
— За что его уважать…
— Тормозни. Посмотри на себя, — тебе нравится то, что ты сейчас говоришь?… и ты ли это! Подумай на досуге.
— …Ты что-нибудь ещё будешь делать?
— Сегодня вряд ли. Устал.
— Ладно… А в другой раз?
— Обязательно. Ты сможешь прийти без Максима?
— С удовольствием.
— Удовольствие я тебе не обещаю, скорее наоборот… И вот ещё что, — придумай, чем ты будешь отвечать на мой вопрос.
— Какой! Что-нибудь про нижнее бельё?
— Кто такой Николай.

Продолжение следует…

Что ни говори, а Пушкин был конченый пошляк и циник. Не верите? Вот выдержка из письма Онегина Татьяне. Честно-честно, ни слова не менял:

Желать обнять у вас колени,
И, зарыдав, у ваших ног
Излить...

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Пешеходная зона

— Скоро откроется?
— Минут через десять.
— Давно сидите?
— Нет.
— Хлеба к завтраку прикупить?
— Хлеба… жидкого.
— Пиво?… в такую рань?
— Коньяк.
— Солидно. Могу составить компанию.
— Четверг.
— Не понял, что?…
— Четверг, говорю, рыбный день. Слыхал про такой?
— Ну, предположим, — слышал.
— Хвосты обрубаются.
— Деньги есть, — плачу.
— На попятную не пойдёшь?
— Зачем!
— Я напёрстками не пью.
— Какая норма?
— Если по моей — сломаешься.
— Это ж сколько будет!
— Полтора на рыло.
— Сколько?!…
— Испугался?
— Давай четыре бутылки возьмём, — у меня дела… А ты как, в отпуске или где?
— Или где.
— Слушай, хочешь работу?
— Погоди, лавка открылась, потом поговорим.
— Ну, пойдём… Чем закусываешь?
— Занюхиваю.
— Силён… Возьмём лимончиков, шоколад.
— Тебе видней.

— За знакомство… Тебя как зовут?
— Антон.
— А по отчеству?
— Антон.
— Андрей… Чем занимаешься?… занимался…
— Много чем.
— Спортсмен?
— Можно и так сказать.
— В каком виде?
— Мордобой.
— Не похоже. Нос целый.
— Нехрен совать куда попало, такой же будет.
— А кроме шуток?
— Десять лет в армии.
— Спецназ?
— Почти.
— Есть работа.
— Кому самовар начистить?
— Не совсем. Но форма нужна.
— Две недели по два часа в день, — буду как новенький. Если без этого.
— Обеспечим и зал тебе, и соответствующее питание.
— Где такие меценаты водятся…
— Места надо знать… Ну, согласен?
— Что за работа?… Имей в виду — в наёмники не подпишусь.
— Вот… Возьми визитку, позвони, как придёшь в себя.
— Это может быть не скоро.
— Что так?
— Мать похоронил… вчера…
— Прости.
— Не извиняйся. Ты ж не знал.
— Всё равно… соболезную… Сколько ей было?
— Шестьдесят девять.
— Выглядишь старше…
— …чего?
— Своих лет.
— А сколько дашь?
— Ну… ближе к полтиннику.
— Значит моложе. В августе пятьдесят три.
— Беру слова назад… Ну, позвонишь?… не забудешь?
— Позвоню.
— Спрячь визитку подальше, чтоб не потерялась.
— Не потеряется.
— Держи пять.
— В пять.
— Мне пора, действительно дела… Приятно было пообщаться… А коньяк дрянной. На работу устроишься — будет тебе настоящий французский.
— Иди, парень, пока визитку не выбросил.
— До встречи.
— …До встречи…

— Антон, тебя Виталий Иванович искал.
— Давно?
— Вон машина стоит.
— Та-ак… Жанна, Самвэл дома?
— Скоро будет.
— Пойдём, чаем напоишь.
— А Виталий?
— Не хочу сегодня никого видеть.
— Ох, Антон Георгиевич…
— Жаннка, не зли… Давай сюда свои сумки.
— Да я сама…
— Дай сюда, я сказал, женщина!… Спорит ещё…

— Не помешаю?
— Присаживайтесь, места полно… Вы курите?
— Нет… Вы сидите, сидите. Приятный запах. Что за табак?
— «Мак Барен».
— Дорогой?
— Средний.
— И как?
— Мне нравится…
— Что-то знакомое… знаете… булочками из детства.
— Ваниль… семена… лепестки орхидей.
— Давно трубку курите?
— Лет двадцать.
— А я бросил. Тоже давно.
— Что у вас с ногой?
— Инсульт. Полгода как ходить начал.
— Серьёзная штука.
— Да, вот… угораздило.
— На пенсии?
— Шестьдесят пять уже. А Вам?
— Скоро пятьдесят три.
— Неплохо выглядите… Семья есть?
— Один.
— Дети?…
— Уже не важно… Вам не тяжело в магазин самому?
— Надо ходить… по возможности.
— Некому?
— Дети помогают. Сын, и дочка. Сын раз в неделю продуктами обеспечивает, мелким ремонтом занимается. Иногда внуков привозят.
— Много внуков?
— Трое, мальчишки. Такие сорванцы… Антон Георгиевич.
— Откуда вы знаете!…
— Меня так зовут.
— И меня… Нет, Вы не шутите?
— Не шучу. Так значит, Вы тоже Антон Георгиевич?
— Пока коньяк не допил — буду им.
— Весь?…
— Да тут осталось-то… меньше литра.
— Крепкое, видно, здоровье.
— Не жалуюсь пока… Извините.
— Ничего, ничего… Вот видите, как вышло, — всю жизнь других лечил, а теперь сам пациентом стал.
— Кем были до пенсии?
— Педиатр.
— Звучит уважительно.
— Шестой год на пенсии. А тут неприятность такая приключилась… А вы чем?…
— Был военным, закончил Муху, скульптор… был.
— Был?… а сейчас?
— Когда как… Пока не ворую.
— В наше время воровством не удивишь.
— Самому бы не удивиться.
— Тоже верно… Я как погляжу, — вы частенько здесь посиживаете с коньячком.
— Раз в неделю точно. Иногда чаще.
— Есть повод?
— Повод не проблема… Проблема с тормозами.
— Прямо как у Сергея Довлатова.
— Читаете?
— Очень.
— У меня собрание, трёхтомник.
— Вот видите, — сколько у нас общего. Вы не в августе родились?
— В августе, четырнадцатого.
— Надо же как!… Ну, пойду потихоньку. Спасибо за компанию.
— Вам спасибо, доктор… за ваше спасибо.
— Надеюсь, ещё увидимся.
— Буду рад.
— Трубочку не забудьте, Антон Георгиевич.
— Даю слово офицера.

— Стёп, халтуру нашёл?
— Обещали местечко в одном банке.
— Если что — свистни, я бы не отказался.
— Видно будет… В отделение заедем?
— Посидим здесь. Тепло–светло, мухи не кусают.
— Поспать бы…
— …Слышал, что наши опера учудили?
— Нажрались на адресе?
— Сейчас расскажу — со смеху умрёшь.
— Давай, трави.
— Ну слухай, мариман… Вадик заходит в дежурку…
— Который?
— Со второй бригады… И толкает такую тему… Где-то в начале восьмидесятых… то ли в «Труде», то ли в «Комсомолке»… была большая статья.
— Нашли кому верить. Да и сколько Вадику было!
— А хрен его знает. Может и правда читал… В общем один мужик поздно вечером возвращался домой, и чуть-чуть не успел на метро, на Московском вокзале. Там, где железная решётка.

— …Примерно в это время. Тепло, белые ночи. Может, далеко было добираться, а на тачку не хватало, может ещё что, — решил у решётки дождаться открытия.
— Косяк. Зачем было уходить из гостей? Остался бы на ночь.
— Не знаю.
— А Вадик чего?
— К нему с вопросами полгода лучше не подходить.
— Почему?
— Слушай дальше… Покрутился, покрутился, — вдруг видит в углу «дипломат». Помнишь, были первые советские?
— Припоминаю.
— Чемодан стоит, а хозяина нету. Ну, думает, здорово! В компании веселей будет. Наверно хозяин за сигаретами отлучился.
— Второй косяк. Вот бы я свой бросил!…
— Ну… не знаю. За что купил — за то впариваю… Ходит, значит, ходит, а хозяина всё нет. Прошёл час — никого. Мужик стал приглядываться к чемодану. Слегка побитый, замки перехвачены синей изолентой. Дай, думает, посмотрю. Открывает, а он доверху забит банковскими упаковками.
— …Дай прикурить… И что мужик?
— А что мужик! Чемодан в зубы и ходу до следующей станции.
— Я б тоже подорвался.
— Утром появился дома, наврал жене с три короба, бабосики втихаря пересчитал … Два лимона!…
— Нихрена себе… В советское время такие деньги не то что заработать, — истратить было невозможно.
— …И началась у мужика райская жизнь. Жене плёл, что попало: то премию дали, то зарплату повысили… Та, естественно, вся из себя довольная… А на работе у него на примете была одна бабёнка.
— Твоя тема.
— …Он давно на неё глаз положил, да не знал, как подъехать.
— Она его и спалила.
— Не гони, рассказываю дальше.
— …Подожди… Подрули к ларькам, движуха какая-то непонятная.
— Вот не спится!…

— …Поехали… вроде нормальные пацаны.
— Тебе видней… Помнишь «Итальянцев в России»?
— «Андрюша, хочешь заработать миллион?»…
— …Подходит, значит, он к ней, и говорит, — хочу, мол, тебя купить. Та ему, — я дорого стою. Сколько, спрашивает?… Ну, бабец решила, — борзеть так по полной. Пятьдесят тысяч!… Нет проблем. Вынимает из кармана пятьдесят штук, — держи… Ну, понятно сразу — я твоя!…
— А как спалился?
— Язык… У неё была лепшая подружка, а у той муж в уголовке, майор.
— Деньги краденые?
— Не совсем… А в это время!… По всему Питеру — грузинская мафия на перепродаже машин ищет пропавшие деньги. Как их клоуны курносые потеряли!… И милиция в курсе. Вопрос — кто найдёт первым… Молодца сразу приняли, — что да как. Тот запираться не стал, выложил всё без утайки, как было. Хотели статью пришить, да вовремя одумались. Ну, пришёл бы он с этим чемоданом. И кто бы ему поверил?… Ещё и почки бы отбили для профилактики.
— Весёлая история. Сказка, конечно, но весёлая… Кофе вы-пьем?
— И по шаверме.
— Тогда по два кофе.
— И по две шавермы.
— Харя треснет!
— Ладно, по одной.

— …А что с Вадьком?
— Дежурного развёл как кролика… Он возьми да ляпни, — не верю, грит, что в дипломат поместились два миллиона. Вадик, — я тоже не верю. Сказки это… Как ты сейчас.
— Проверили?
— Ага… Вадьке стоило только сказать — а всё-таки интересно… И понеслась душа в рай, сапоги в ментовку!… Тот взял подходящий по размеру чемодан, вытряхнул барахло, нашёл линейку, стал прикидывать размер упаковки, ну и так далее… Долго народ развлекал… а… ещё… Арифметикой занялся! Вычислял габариты, объём. Всё по науке… Пока Вадькин напарник не пришёл. А чего это вы тут делаете? Да, говорит, проверяю, — могут ли в «дипломате» два лимона поместиться. А тот, — ну проверяй, проверяй. Тебя Вадик заставил?… До капитана не дошло. Ну тупой по жизни как валенок… А что?… А мы, грит, у себя в кабинете уже проверяли… Что тут началось!… Коррида!… Бой быков!… Отделение чуть по кирпичам не разнёс.
— Вадик-то жив?
— Сучонок из унитаза живым выберется.
— Нажил себе врага.
— Точно. От этого придурка коньяком не откупишься… Лохматый, глянь…
— …Подрули ближе…
— Бомж какой-то…
— Тормози.
— Ты куда?

— …Митька, вруби дальний… Что б тебя…
— Готов?
— Нет, слава Богу… три минуты… так… Фёдор, у вас там Иваныча нет?… Заболотного, дубина!… Да-да!… Когда?… Вот засада…
— Да что случилось!
— Иваныча родич.
— Что с ним?
— Спит.
— Бомжует?!…
— Бухой в мясо.
— Давай сдадим.
— Оно тебе надо?
— Всё равно делать нечего.
— Тебе надо с Иванычем ссориться? Он за него голову оторвёт и не поморщится.
— То же мне, — персона…
— Эксперименты над своими будешь проводить… Фёдор, нужен телефон дочки Виталия Ивановича… Да вне зоны он, не отвечает!… Срочно… Оно мне надо, да?… Я сейчас тебе его привезу… Евгения… Не спеши… Спасибо. Отбой связи.
— Что будем делать?
— Сейчас до Женьки дозвонюсь, пристроим Антона в лучшем виде.
— Давно его знаешь?
— Столько же, сколько Заболотного. Их не растащить друг от друга. Родственники какие-то дальние.

— Алло!… Женя?… Мне Евгению Витальевну… Извини-те… Ну Федька сволочь, номер не может продиктовать нормально.
— Проверь набор.
— Что проверять… А-а… блин… перед девяткой лишний ноль… Женя?… Здравствуйте, это Степан, я работаю вместе с Виталием Ивановичем… Прямо передо мной на скамейке ваш Антон… Жив, жив… Скорей всего… Да, хорошо… минут через двадцать… пять… позвоню… Ну Мить, напряглись, поедем на Бабушкина.
— Сколько лет Жене?
— К Иванычу в зятья хочешь напроситься?
— Не обязательно.
— У неё парень, вместе универ заканчивают.
— Ботаника можно подвинуть.
— У ботаника пояс по айки–до. Он тебя так подвинет, что профессию менять придётся.
— Ну, мы с тобой спортсменов конечно не видели.
— …А ещё… Да держи ты нормально!… А ещё Антон обучает его боевому самбо. Извини, Митя, и дубинка тебе не поможет. Особенно если он пожалуется Антону. Этого вообще лучше не злить, пока трезвый.
— Да не очень-то и хотелось.
— …Ну, с почином тебя, напарничек.
— Часто доставлял?
— Бывало.
— Никогда не вредно прогнуться перед начальством.
— Мить, на первый раз прощаю… Не в этом дело… Он классный мужик… Только запойный… А тут ещё… на днях у него мать умерла… Вот… И вообще ему по жизни досталось… Помнишь, как Иваныч любит повторять?… Мы милиция. И всё. Так что не судите… А Иванычу я верю.

Продолжение следует…

Сейчас попались двое родителей в сопровождение троих детей, которые остервенело орали как какие-нибудь мартовские коты:
- Елочка гори!
- Елочка не гори!
- Елочка гори!
- Елочка не гори!
И так - бесконечно. Отличную смену готовят нам, любителей срачей в Интернете...

О большой литературе и искусстве
Я как человек интеллигентный в натуре , люблю книжки всякие читать, когда делать нечего. И вот попало мне тут одно произведение ,а конкретно сценарий для будущего фильма. Название не придумали но сюжет известный .Еще классик бородатый про это писал. В общем там Анька под паровоз сиганула . По этому сюжету фильмов наснимали по всему миру до ....и больше. Так вот сценарист Череззабороногузадерищинский Иван Абрамович написал новый сценарий. Сюжет ну просто для современной Европы. Короче там ,я в кратце перескажу. Анна бросилась под Сапсан тоже от неразделённой любви. Дело в том , что её муж Каренин полюбил офицера Вронского .А про Анну совсем забыл вот она страдала страдала и под Сапсан нырнула. Погоревал муж и уехал на постоянное жительство а Англию вместе со своим любовником. Там они поженились и живут в мире и согласии. Я как прочитал , так аж заплакал больно уж современно и жизненно